Глава 111,
в которой герой становится Героем
Церемония принятия гражданства неполноценным гладиатором Спартаком должна была состояться тут же, на ринге, сразу после сотого боя. В том случае, разумеется, если герой победит и в сотом бою тоже.
Он победил.
Трибуны рукоплескали. Голос под куполом вещал о том, что всем было известно и без него, о предстоящей церемонии, каковую проведет лично гражданин президент Космического Содружества. Летающие носилки убирали с ринга останки сотого препятствия на пути героя к законной свободе и послесловию оглушительной славы.
Славой он накушался досыта. На ринг Спартак выходил с периодичностью раз в неделю и уже после пятой победы начал привыкать к неизбежным овациям. После дюжины побед к нему в апартаменты, что устроили тут же, в кулуарах Дворца Спорта, валом повалили, по-земному выражаясь, журналисты. И свободы наш герой тоже откушал. Правда, свободы дозированной. После десятой победы его апартаменты разблокировали, и Спартак сколько угодно шатался по Дворцу Спорта. И, случалось, подолгу болтал со словоохотливыми гражданами из числа обслуживающего Дворец персонала. После восьмой победы его начали учить универсальному языку межрасового общения, и к победе номер девятнадцать он им свободно владел без клипсы словаря в ухе.
Однако звездолеты-пузыри до сих пор отгораживались от Спартака непроходимыми мембранами.
Сегодня, в последний день ограничения его свобод, Спартак опять прицепил к мочке уха клипсу– подсказчицу. Организаторы шоу настояли. После облучения мозга, ему предстоит дать свою первую, самую важную в жизни каждого гражданина, КЛЯТВУ на верность Содружеству. И текст КЛЯТВЫ ПРИНЯТИЯ ГРАЖДАНСТВА ни в коем случае нельзя перепутать.
А потом новоиспеченному гражданину дадут время, чтобы привести себя в подобающий вид, и в его честь состоится банкет. А после банкета законного гражданина Спартака, конечно же, атакуют работодатели. Многим не терпится купить раскрученный живой брэнд в зените славы.
Но все это будет... должно быть потом, а сейчас под куполом громыхает голос диктора-комментатора, трибуны дружно рукоплещут, герой дня стоит в центре ринга и поглядывает по сторонам искоса. Малость, самую малость, вспотевший герой, с чуть, самую чуть, растрепавшейся прической, в немного, совсем немного, помятых трусах. И с зоркими, несколько вороватыми, слегка прищуренными глазами.
Аплодируя на ходу вместе со всеми, по синтетическому песку арены к подиуму ринга идут голубые. Ритуал предписывает им окружить ринг. Каждому положено занять определенное место и встать в боевую позицию. Что они и выполнят, безукоризненно. Но выполнят формально. Ибо к рингу подтягиваются голубые из почетного караула президента Содружества. Они умеют красиво замирать в очень красивых боевых стойках и удерживать их сколь угодно долго. За истекшее тысячелетие почетному караулу НИ РАЗУ не пришлось демонстрировать искусство боевых пассов, поелику президент Содружества является безусловным всеобщим любимцем. Граждане его прям-таки обожают. Никому из граждан и в голову не может прийти, что жизни их любимого президента может угрожать что-то. Точнее, кто-то.
Любовь к президенту, как сообщили Спартаку церемониймейстеры накануне, внушается искусственно, но добровольно каждому гражданину во время процедуры принятия гражданства. В принципе, от компоненты излучения, дарующей любовь к верховному руководителю, можно и отказаться. Но тогда отказнику придется побеседовать с психологом и внятно объяснить причину отказа. Обычно психологи, специализирующиеся на спорах с достигшими совершеннолетия отроками-отказниками, сидят без работы. И еще не было случая, чтобы отказник, пообщавшись с психоспорщиком, остался отказником, во как! Выслушав церемониймейстеров, Спартак заявил, дескать, не имеет ничего против диктатуры любви. И пошутил – если это, конечно, любовь сыновняя, без всякой эротики. Церемониймейстеры шутку не поняли, и пришлось с ними объясняться лишних утомительных полчаса...
Само собой разумеется, лично гражданин горячо любимый президент проводит процедуру принятия гражданства в исключительных случаях. Например, когда на этом настаивает достаточное количество электората. Фанатов гладиаторских игрищ всегда было и есть более чем достаточно.
Василий Иванович Пехота в паузах между тренировками хвастался, что его «короновал» лично «товарищ президент». До сих пор, рассказывал Пехота, находятся желающие получить его, Пехоты, автограф вовсе не из-за того, что Василий Иванович победил сотню мутантов, а потому, что удостоился ВЕЛИКОЙ ЧЕСТИ дышать с президентом одним воздухом и обонять аромат эксклюзивного президентского дезодоранта...
Голубой почетный караул окружил помост с канатами. Каждый почетный караульщик четко занял свое почетное место, и все разом превратились, типа, в скульптурную группу. Ей подошло бы название: «Мастера боевого телекинеза начеку».
Аплодисменты смолкли. Зазвучал гимн Содружества. Трибуны встали. Спартак, как учили церемониймейстеры, склонил голову и прижал растопыренную правую кисть к левой стороне обнаженной груди. В ладонь отдавалось ровное биение здорового, пламенного сердца чемпиона.
Трибуны нестройным тихим хором запели первый куплет гимна. Петь его разрешается только гражданам, посему Спартак молчал. Закатив глаза, он наблюдал, как под куполом вспыхнуло радужное сияние. Переливаясь всеми цветами радуги, по спиралевидной траектории на ринг плавно спускался пузырь с президентом. Каждому куплету соответствовал один виток спирали. Пузырь опускался медленно, гимн состоит из двадцати четырех куплетов. Стоять с опущенной головой, закатив при этом глаза, было не очень-то комфортно, но президентский пузырь манил взгляд, игра цветов на его поверхности завораживала...
И вот, наконец, допета заключительная строфа последнего куплета. Пузырь сплющился о помост. Спартак опустился на левое колено, склонил голову еще ниже, еще сильнее спрессовал ладонью мышцы грудины. Сердце по-прежнему билось ровно. Как часовой механизм мины замедленного действия.
На финальной ноте гимна – кстати, это была нелюбимая гражданином Пехотой нота «ДО» – пузырь лопнул, разлетелся мириадами цветных брызг, явив светлокоричневый образ президента во плоти пред очи добровольно влюбленных в него народов. Церемониймейстеры сообщали Спартаку, что событие будет транслироваться на всю Вселенную и, как минимум, две трети граждан Содружества собираются насладиться редким зрелищем, а оставшаяся треть, занятая на непрерывных производствах, заранее сокрушается, что церемонию придется смотреть в записи.
Финальную ноту размножило и смикшировало, не без помощи звукотехников, гулкое эхо. Счастливейшие из счастливцев, очевидцы на трибунах, даже и не подумав садиться, грянули оглушившим Спартака хором: «СЛАВА ПРЕЗИДЕНТУ!!!» И затаили дыхание, повинуясь легчайшему мановению президентской руки.
Почему, вот бы понять, верховными руководителями гуманоидов зачастую становятся малорослые особи? Веками масскульт штампует героев, вроде Спартака, отнюдь не коротышек, а во главе гуманоидных рас и народов все равно становятся миниатюрные лидеры. Вспомните земную историю – Наполеон, Ленин, Черчилль никогда не смогли бы стать капитанами баскетбольных команд. Президент Космического Содружества смог бы возглавить баскетбольную сборную, но только на Земле. Он являлся нетипичным представителем коричневой расы, обитающей в ядре нашей Галактики. Средний рост коричневых превышает три погонных метра, этот же тип едва дорос до двух тридцати.
По земным меркам – великан, по стандартам ядра Галактики – коротышка, президент с привычной вальяжностью направил стопы к коленопреклоненному Спартаку. Одна из президентских десниц держала то, что Василий Пехота называл «короной».
Прибор для облучения мозга, и правда, здорово напоминал монарший головной убор, каким его обычно рисуют иллюстраторы детских сказок. И разноцветные огоньки на зубцах «короны» сияли точь-в-точь, как драгоценные камни.
Президент величаво нес себя по направлению к герою, а Спартаку вспомнился эпизод с бесполезной атакой смещенного во времени Александра Сергеевича. И подумалось, что гораздо разумнее было бы вместо декоративных голубых караульщиков установить вокруг ринга те приборы, что обеспечивали неуязвимость спортменеджера в серых застенках.
Президент остановился, навис над героем, взялся обеими руками за ободок «короны», нагнулся... Казалось, что затаившие дыхание трибуны вовсе перестали дышать. Спартаку показалось, что они – коричневый президент Космического Содружества и гладиатор с планеты-тюрьмы – одни на ринге, на арене, во Дворце Спорта... И тут, разрушая иллюзию интимности, внося досадную шероховатость в торжественность момента, громко – А-а-ПЧХИ-и! – чихнул один из живых монументов почетного караула.
Так случается в жизни – вдруг зачешется в носу в самый неподходящий момент, и нет мочи терпеть, и невозможно сдержать чих, который может стоить карьеры.
Так бывает в жизни – вдруг судьба дарит отчаянным храбрецам знак, как бы благословляя на подвиг, который может изменить судьбу целой планеты.
Спартак прыгнул с колен! И его правая кисть крабом вцепилась в президентское горло!! Клешня хитро сдавила гортань!!! Президент ойкнул!.. Трибуны ахнули...
– Голубые – замри! – крикнул герой, фиксируя захват жестче.
Обучая Спартака среди прочих конкретно этому захвату, Пехота обмолвился, дескать, похожее, удержание присутствует и в локте-коленном, и в коленно-локтевом фехтованиях. Голубые фехтовальщики должны были оценить степень опасности правильно, и они ее оценили! Должны были понять – на их компетенцию Спартак рассчитывал и не ошибся в расчетах! – что жизнь их ритуально подзащитного реально повисла на волоске, который террорист успеет оборвать в любом случае, и они это поняли! Сразу! Голубые не шелохнулись, лишь глаза почетных караульщиков вспыхнули жаром ненависти.
От обступивших ринг неподвижных воинов отчетливо повеяло адским пламенем бессильной злобы. Трибуны источали флюиды страха и недоумения, также понимая, что случилось непоправимое, и тоже боясь пошевелиться. Шестым чувством ощущая, как сгустились вокруг него эмоциональные эманации, Спартак заговорил. И не было в его голосе дрожи. И кто-то из звукотехников включил общее акустическое усиление, и голос раба загремел так, что завибрировал купол, а эхо породило движение воздушных масс и шевельнуло синтетическую пыль, создавая впечатление, что от слов восставшего закипает арена.
– Вы все! Уверены! Что я алчу получить ваше долбаное гражданство! Вы! Все! Ошибаетесь!.. Да! Да, вы живете дольше и лучше! Несравненно дольше и гораздо счастливее нас, уроженцев планеты-тюрьмы! Но это ваша жизнь! Ваша, а не моя! Ваша, а не наша!.. По сравнению с нами вы – боги! Да! Боги! Но! Я НЕ ХОЧУ становиться богом! НЕТ, не хочу!.. Я был для вас игрушкой... МЫ! Мы, земляне, мы все были для вас игрушками! Были, вы слышите?!. Раб держит за горло первого из вас, видите?! Я! Я, человек свободный от всяких опасностей нарушения КЛЯТВЫ, я КЛЯНУСЬ – ваш главный умрет, если ослушается меня, раба, отказавшегося стать равным богам! КЛЯТВА человека, свободного от страха давать КЛЯТВЫ, крепче всех ваших трусливых КЛЯТВ, вместе взятых! Я КЛЯНУСЬ в этом! КЛЯНУСЬ его жизнью! Жизнью вашего коричневого любимчика!..
Коричневые пальцы размякли, «корона», – за нее гражданин президент цеплялся, словно за спасательный круг, – упала, прокатилась по рингу и, свалившись с помоста, утонула в пыли.
– Я на все согласен, – прошептал президент. – Мы согласны на все ваши условия, чего вы хотите?
– Сейчас вы дадите КЛЯТВУ. Собственной шкурой, жизнью всех своих родственников и министров вы ПОКЛЯНЕТЕСЬ, что вернете ВСЕМ гладиаторам их первоначальное обличье, вернете ВСЕХ обратно на Землю, уберете с Земли всех своих биороботов и подменышей, уберетесь из Солнечной Системы и вообще забудете о существовании планеты, на которой мне посчастливилось родиться!.. Ясно вам? Ясно всем ВАМ?
– Да, – прошептал президент.
– Да, – простонал караул.
– Да, – повторили трибуны.
– Да, да, да... – подтвердило эхо.
