Глава 25
вспышка — цветы — дорога — зеленый газон — вспышка
Имя: прочерк.
Домашний адрес: прочерк.
Настоящее место проживания: озеро Ляшское, стрелка, туристическая база отдыха «Наутилус», домик обслуживающего персонала № 10.
Занятие: летом — рабочий на базе отдыха «Наутилус», зимой — сторож на той же базе и двух прилегающих, «Сокол» и «Заря».
Количество домиков на базе «Наутилус»: 29.
Количество отдыхающих: в настоящее время 79 человек.
Схема подъезда, внутренняя планировка базы: прилагаются.
Дополнительные условия: рекомендуется соблюдать повышенную осторожность.
Личное: молодец.
вспышка — цветы — дорога — зеленый газон — вспышка
«У-у, с-су!..»
Михаил дернулся, боднул головой стойку «Чероки».
— Вы стонали во сне, шеф, но я не решился будить. Снилось что-нибудь?
— Да уж снилось. — Михаил всухую сглотнул, полез за сиденье, где была бутыль с водой.
Они ехали берегом озера, которое стояло тихо, как в миске, и было розовое от рассвета. Одна за другой гасли звезды, а за лесом на востоке небо золотилось по синеве. Там вставало солнце. — Денек сегодня будет… — мечтательно завел тезка-Мишка.
— …только вешаться, — закончил за него Михаил. -
Что наши приятели?
— Минут двадцать не вижу, а так все время за нами шли. Оберегали или как уж.
Михаил еще отпил из бутыли, прикрыл глаза. Текст был тут, и схема подъезда была тут. «ОНА назвала меня молодцом, — подумал он. — Сегодня впервые».
Это было невыразимо приятно. Сладкая истома пробежала от загривка до крестца.
Тем сильнее он насупился внешне. Хорошо бы искупаться, если душа нет. Хотел уж дать команду, но передумал. Надо скорее закончить здесь и домой.
Вдруг остро захотелось увидеть лицо Елены Евгеньевны, Безотносительно к последним событиям. Ведь он ее искал в синей долине, где от предметов падает по две тени. Искал среди других теней.
И не нашел.
— Как примерно на эту самую стрелку выезжать, я знаю, а дальше…
— А дальше знаю я, — отрезал Михаил. Ему стало не до разговоров. — Сколько нам еще?
— Километров тридцать, по-моему. Я тут останавливался, карту смотрел. Как раз, когда эти отстали. — Тезка-Мишка понял настроение Михаила и тоже примолк.
Сообразуясь с указаниями плана, который читал, то и дело прижмуривая веки, Михаил заставил тезку-Мишку проехать еще несколько деревень и довольно крупный поселок.
Всюду жизнь просыпалась. Хозяйки выпускали птицу, шли к колодцам за водой. Мужики, выйдя с задних сторон примыкающих к озеру усадеб, возились с лодками, выносили к ним подвесные моторы, припрятанные на ночь в домах и сараюшках.
Взошло солнце, и небо стало быстро терять все цвета, кроме белого.
Михаил еще раз сверился с огненной картой.
— Вот здесь должен быть поворот. Вот, видишь? Приученный не удивляться, тезка-Мишка послушно свернул с шоссе на грунтовку, уходящую в лес. «Чероки» начало покачивать и раз-другой кинуло на рытвине.
— На бэтээрах они тут ездят…
— Они тут и не ездят вовсе, — ответил Михаил, упираясь в панель перед собой. — Автобус привозит партию отдыхающих к тому асфальтовому пятачку, видел? А оттуда они шлепают пешочком, а вещи идут водой, катером. Он же их и везет. — Михаил сказал и осекся.
«Откуда я знаю, что происходит именно так? Откуда я знаю, что вещи идут водой и везет их именно он, тот, ради которого Сила послала меня сюда? Ведь ничего этого не было ни в той «рассказке», ни в «информашке», которая пришла только что. Выходит, я начинаю угадывать сам, без подсказки? Я учусь».
Он ни минуты не сомневался, что его догадки верны. Волна приятной теплоты опять обволокла его, щекотно прошлась по затылку. «Личное: молодец». Ему с новым нетерпением захотелось увидеть Елену. Руки и губы вспомнили плотное гладкое тело.
«Не просто увидеть», — подумал он, чувствуя напрягшуюся горячую плоть. Он даже стянул через голову ветровку, оставшись в белой сорочке, и положил куртку на колени, чтобы прикрыться. Брюки вспухли, стало неудобно перед тезкой-Мишкой.
— Неплохо было бы и нам двинуть водой, — тем временем недовольно бурчал тот, уводя «Чероки» от следующих дорожных ям. — Встали бы на том берегу, нашли моторку… Да и быстрее насколько.
— Нет. Петька на том и прокололся. Рванул через озеро, а на воде, сам понимаешь, все и видно и слышно.
Михаил чувствовал, что полоса озарений продолжается.
— Он Петьку встретил и убрал. Без шума, как он это умеет. Он это очень хорошо умеет.
— Про Петьку — точно, шеф?
Михаил подумал, спросил себя, свое новое знание.
— Точно.
— Ладно. — Мишка приспустил стекло пониже, сплюнул в окошко. — Ладно, шеф, учтем.
— Ты не забывай, что я тебе сказал. О том, что делаем и как.
— Я помню. Делайте свое дело, шеф. Вы сделаете свое, а я уж потом — свое.
— Что-то разошелся ты в последнее время.
— А дела-то какие пошли, шеф? Дела пошли какие? «Вот это точно, — подумал Михаил, — дела пошли невиданные».
«Чероки» перевалил корявую бровку, скатился к двум черным от времени елям, от которых начинались совсем уж разбитые колеи.
— Здесь встанешь. Будешь ждать. Если через два часа не приду — пойдешь следом.
— Так вы ж по-другому намечали.
— План поменялся. Ты разве не привык еще, что мои планы меняются постоянно и в любой момент?
— Э, шеф, так не делается. Хотя, конечно, воля ваша. В каком вы направлении? И мне куда, в случае чего?
— Вот дорога. Прямо в ворота этого самого «Наутилуса» и упирается через три километра. — Михаил поколебался, но сказал: — Цель — рабочий на этой базе, он же сторож зимой. Но ты идешь, только если я не являюсь к половине девятого, понял?
— Слушаюсь. — Тезка-Мишка не скрывал своего недовольства. — Возьмите хоть оружие нормальное, если он такой обученный.
— Мне оружие вообще не понадобится, — сказал Михаил, но «ПМ» все-таки взял. — И ты своей гаубицей не размахивай. Займись лучше ремонтом, стекло поставь, запасливый хозяин.
— Соображу уж, — проворчал Мишка.
— А насчет делается-не делается, так ведь мы с тобой еще живы пока, верно? Вот и дальше будем, если, как Петька, не зарываться.
Уходя по желтой от окаменевшей глины дороге, Михаил обернулся. Тезка-Мишка все глядел ему вслед, неодобрительно покачивая головой.
Решение не ломиться до самой базы на «Чероки» пришло действительно внезапно. Просто здравая мысль — с одной стороны, а с другой — ему подсказала так, а не иначе его вдруг прорезавшаяся обостренная интуиция. Ощущение не опасности даже, но какой-то непонятной, принципиально новой ситуации, куда он вот-вот готов попасть, новые отношения, в которые предстоит вступить.
Это требовало обдумывания. Это исключало спешку и нахрап.
Сильно разбитые по весне и теперь затвердевшие колеи вывели его сперва к глубокому оврагу, заваленному упавшими деревьями, чьи тела догнивали в его болотистом ложе. Затем прорезанная в лесу дорога взяла резко вверх, Михаил вышел на четырехугольник клеверного поля. Дорога вопреки здравому смыслу пересекала его грубо наискось.
Еще не настала дневная жара, но поднявшееся солнце уже пекло. Жаворонки перезванивали друг друга в вышине. Михаил перекинул ветровку через плечо, нимало не заботясь, что сзади из-за пояса торчит рукоятка пистолета.
«Я словно перерождаюсь с уходом каждого, которого ОНА называет мне, а я отыскиваю здесь. Куда они уходят? Просто в ничто? И кто же — ОНА? Откуда идут эти невероятные сбывающиеся сны? Зачем нужно то, что я делаю? Кому я так верно служу, что, наказывая за нерадение, меня готово и поощрить? Откроется ли это когда-нибудь? Ведь когда все начиналось, я был совершенно другой. Я был весь от этого мира, от мира людей
