Книга: Семь стихий мироздания
Назад: ГЛАВА 3 БЕЗ ПРАВА ВЫБОРА
На главную: Предисловие

10

Данилу разбудило легкое прикосновение.
— Пэр, ну что еще? — пробормотал он оборачиваясь, и подскочил, увидав возле себя Серафиму.
— Вставай, Данила. Это кажется невероятным, но Волка окружили Кочевники.
Через секунду пилот был в кабине управления. Оливул подключал модуль диагностики внешних визоров к локальному терминалу, но и без технических средств Гаюнар с первого взгляда определил, что Каляда не ошиблась: над каналом разлилась пустота.
— Капитан, Волк — Экзистедер Великого, Кочевники не могут занять его место! — убеждая больше себя, чем кого-либо, воскликнул он.
Серафима неопределенно качнула головой и включила сигнал тревоги. Во всех помещениях звездолета загудел набат.
— Данила, ты можешь определить, что от нас закрывают? — спросила она, бегло просмотрев скудные показания визоров на экране капитанского мостика.
Гаюнар внутренне содрогнулся. Кочевники заместили пространство за бортом Волка, обняв корабль плотным слепым коконом. И там, по другую сторону, безусловно, готовилось нечто особенное. Данила до рези в глазах вглядывался в мнимую пелену. Протекали драгоценные минуты.
— Я не вижу, капитан, — произнес он удрученно.
— Ничего, — обронила Серафима и громко объявила. — Внимание отсекам! Скорость максимальная. Вся энергия — на двигатели.
Но едва пилот успел перевести управление в ручной режим, как охранная система, будто опомнившись, отчаянным воем возвестила о начале атаки. В следующую секунду что-то ударило в корму корабля. Защитный экран задрожал.
— Дистантеры, определить характер нападения! — скомандовала Каляда в микрофон.
— Перегрузка. Дислокация энергии остановлена, — сообщил бортинженер.
— Капитан, мы не видим врага! — возбужденно крикнула Юлька.
Включенный селектор ответил ей голосом Доная.
— Без паники. Что-то есть… о, дьявол!
Новый удар, еще сильнее прежнего, потряс кабину и дистантерские башни.
— Их много! Очень много! — Пэр отлетел от экрана.
— Все ресурсы на вибратор, — распорядилась капитан. — Наведение вихревого поля!
Дистантеры выполнили команду, и хитро закрученный поток энергии вырвался на свободу. Данила заметил, как Кочевники отхлынули от корабля, но объект или объекты, которые они занимали, рассмотреть не успел.
— Не отклоняйся от курса, — предупредила пилота Каляда. — Мы зажаты каналом, пока не закончится Путь.
— Серафима, прикажи поднимать крылья, скорее! — не своим голосом вскрикнул Пэр, когда занавес, образованный Кочевниками, вновь начал затягивать центральный иллюминатор. — Волк уничтожит их! Капитан, Белый князь, чего вы ждете?!
— Капитан, они опять атакуют! — Данила развернул кресло к боковому пульту. — Крылья, капитан!
Серафима сжимала и разжимала руки. Слишком однозначной была ситуация, но чем больше подтверждений тому обнаруживал разум, тем явственнее сопротивлялась решению интуиция. Оливул держал пальцы на клавишах энергокорректора и, обернувшись через плечо, смотрел на капитана, ожидая команды. Промедление грозило обернуться бедой. Она заглушила сомнения, и… Бер-Росс отдернул руку от пульта.
— Серафима, а как же Пэр? — выдохнул он.
В тамбуре громко залаяла собака. Дверь разъехалась, и Аполлон, вбежал в кабину. Никто бы не обратил на него внимания, если бы Артемида, ворвавшаяся следом, не принялась с грозным рыком наскакивать на собрата. Аполлон разжал челюсти, и мутный кристалл с раскатистым звоном покатился по полу к капитанскому мостику. В следующую секунду псы сцепились как два непримиримых врага. Свара была короткой. Артемида взвизгнула и, поджав хвост, отбежала к пилотской линии.
Каляда вскочила. Аполлон смотрел на нее черными круглыми глазами, и в них горел Разум.
«Репликант, слушай и действуй…» — начал Великий.
Но тут Волк содрогнулся, и из динамика раздался пронзительный визг Юльки.
— В отсеке пожар! — закричал Пэр и ринулся сквозь стену в дистантерские башни.
— Юля! — Оливул метнулся к выходу.
— Бортинженер, анализ повреждений! — голос капитана пригвоздил его к месту. — Пилот, держать прежний курс!
Сквозь шум и треск динамика слышались неразборчивые реплики Доная, затем Юлька крикнула: «Вода! Вода!», и селектор, взвыв последний раз, отключился.
Каляда прикрыла глаза. В бесконечных пучинах сущности пробуждалась Стихия. Красный аварийный свет коснулся чешуи. Тень беспредельного пространства заслонила лицо и порвалась, прожженная ринувшимся во тьму взором.
Космос.
Глубина. Звездный огонь. Цепи Миров, и полет непреклонной воли. Стирая грани сознания и бытия, Стихия, существующая нигде и всюду, явилась избраннику, поднялась из бездны, творя бездну вкруг себя…
Вечность отступила и заняла отведенное ей место в Судьбе. Оливул судорожно вдохнул остановившийся — на миг или на тысячелетия — воздух. Поднял голову Данила. Артемида громко жалобно заскулила, ткнув мордой вялое без признаков жизни тело Аполлона.
— Где Каляда? — выдавил Гаюнар.
Оливул с трудом поднялся из кресла, держась за край терминала.
— Где-то внутри своей Стихии, — проговорил он, и, шатаясь, пошел к двери.
— Проверь, что у нас осталось. Я посмотрю, как дела у дистантеров.
В тамбуре он столкнулся с близнецами.
— Что происходит?
— Вы в порядке?
Встречные вопросы прозвучали одновременно.
Убедившись, что юноши не пострадали, Бер-Росс взглядом показал им на приоткрытую дверь кабины.
— Идите к Даниле. Разберитесь там с инженерной линией. Состояние корабля может оказаться хуже, чем мы думаем.
И уже не стараясь скрыть страха, он поспешил на третий ярус.
— Юля!
Она лежала на руках Доная, уткнувшись в его грудь, и часто нервно всхлипывала. Оливул присел рядом.
— Ничего смертельного, — шепотом успокоил брата Ви-Брук. — Мы тут просто слегка напугались, когда снаряд попал в ее башню.
Белый князь оглянулся за дистантерский отсек, закрытый прозрачной стеной аварийной блокировки. За ней просматривался покореженный терминал и осколки разбитого вдребезги внешнего купола.
— Пострадавших нет, — продолжал Донай. — Она будет умницей и сейчас успокоится. Правда, Юлька?
— Что я теперь с прической делать буду? — жалобно пробормотала та и глубже спрятали голову под руку брата.
— Волосы подгорели, — пояснил тот. — А так — ни ссадины, ни царапины.
— О, господи, — облегченно вздохнул Оливул, и, заметив багровые следы ожогов на руках Доная, нахмурился.
— Ерунда, — отмахнулся Ви-Брук, перехватив его взгляд. — Каляда призвала Космос?
— Да.
— Где она?
— Надеюсь, скоро вернется.
Сквозь стену протиснулся Пэр.
— В машинном отделении потоп, — сообщил он. — Водный резервуар треснул по всему основанию. Я частично задраил щель, но необходим тщательный ремонт, — и добавил, когда Юлька подняла головку: — Между прочим, форма Стихии вполне реальна и из ничего не появляется.
— Извини, Пэр, я не знала, как еще потушить огонь, — девушка всхлипнула последний раз и вытерла тыльной стороной ладони глаза. — Что смотрите? Уродина, да? — она пригладила остатки некогда золотистых длинных кудрей, лежащие сейчас серыми клоками на плечах. — Ну уж потерпите меня такой, пока не наведем порядок на Волке.
Она браво вскочила и направилась к лестнице. Оливул улыбнулся, глядя подруге вслед.
— Вот за что я люблю сестренку! — весело воскликнул Донай.
Когда братья вернулись в кабину управления, Каляда сидела в кресле капитанского мостика, а над ней скользили искрящиеся струи Жизни. Данила стоял напротив, окруженный разноцветным живым кольцом Стихии.
— Она материализовалась минуты две назад, — вполголоса сказал Гор. — С сознанием ее все в порядке, а вот с телом, вроде, не очень.
Серафима шевельнулась. Гаюнар отступил на шаг.
«Не беспокойтесь за меня, — услышали друзья мысль капитана. — Космос прогнал Кочевников. Волку никто не угрожает… Мне нужно немного времени, чтобы восстановить функции человеческого организма. Спасибо, Данила, ты очень мне помог. Приведи в чувство Аполлона. Бедный пес был медиумом Великого и теперь нуждается в твоей заботе. Займитесь кораблем. Я скоро присоединюсь к вам».

11

Прошло не меньше часа, прежде чем общими усилиями была восстановлена поврежденная взрывом сеть датчиков. Картина, которую показал анализатор, обработав сигналы рабочих станций, оказалась удручающей: орудийные установки и б(льшая часть внешних устройств вышли из строя, имелись пробоины в корпусе, модуль преобразования улавливаемой из пространства энергии, благодаря чему функционировали двигатели, находился в аварийном состоянии. Однако главная неприятность заключалась в том, что собственные энергетические ресурсы корабля составляли всего двенадцать процентов от былой мощности.
Причина катастрофической потери энергии стала ясна, когда друзья наугад вскрыли несколько топливных блоков и обнаружили внутри слой серо-белой пыли. Грег и Гор проверили оставшиеся боксы — все, как один, заполнены едкими серыми хлопьями. Любые сомнения, если они и оставались, теперь растворились в очевидном: на Крылатом Волке побывали Кочевники.
Но растерянность и смятение превалировали в команде только первые минуты после неприятного открытия. Пэр со словами: каждый, кто не успел удрать, сейчас крупно об этом пожалеет — окунулся в стены корабля. Юлька не менее решительно взяла за ошейник Артемиду и пошла проверять жилой ярус; еще в Мире, где протекала Игра кланоида, друзья заметили, что собаки каким-то образом чуют присутствие Кочевников. Данила сконцентрировался, заставив зрение воспринимать «пустоту», и двинулся в машинное отделение. По знаку Каляды Грег и Гор обеспечили ему сопровождение. Оливул и Донай вслед за капитаном вернулись в кабину управления.
При виде людей Аполлон, лежащий на расстеленном одеяле, слабо вильнул хвостом. Донай подсел к собаке.
— Серафима, — Белый князь остановился возле линии бортинженера, пестрящей аварийными огнями, — сейчас Волк больше Экзистедер, чем когда-либо. Код «Берег» — чистейшая Игра, созданная Александром. Значит, Кочевники захватили его экзорный поток?
В тоне Бер-Росса звучало скорее утверждение, чем вопрос.
— А экзистор-корректор? — поднял голову Ви-Брук. — Уж не нас ли они намеревались использовать в этой роли?
— У Кочевников была иная цель, — негромко сказала Каляда. — И они ее достигли: повредили корабль настолько, что мы практически остались без энергии.
— Они внедрились на борт Волка, как?! — воскликнул Оливул.
— Возможно, это Игра. Но управлял ею не экзистор-корректор из кланоида и даже не внемиренец.
— Великий? — проговорил Донай.
Серафима помедлив кивнула.
Других следов Кочевников на корабле не обнаружили. Пришлось признать, что единственным местом их пребывания были топливные блоки. Когда же Серафима поделилась с друзьями своими подозрениями по поводу Великого, Грег и Гор неожиданно представили ситуацию под другим углом зрения.
— Энергоконвертор создан, конечно, вместе с Волком, — начали они, — но энергия, которая через него проходит и накапливается в топливном модуле, поступает извне. В принципе, ее могли «заместить» на любом этапе. И творение Великого осталось неприкосновенным, как и должно быть!
Внемиренцы заметно приободрились. Никому не хотелось верить, что тот, чьим детищем являлся Крылатый Волк, обратился против избранников Семи Стихий. Серафима вроде бы приняла мысль Гай-Росса за истину, но Оливул, внимательно наблюдавший за капитаном, убедился, что согласие ее носит внешний характер и предназначено исключительно для поддержания духа команды. «Она не считает нужным настаивать, — решил Белый князь. — Хотя опровергнуть вывод Грег-Гора просто: замещенную энергию конвертор принять не мог, сработала бы защита. А чтобы заместить ее непосредственно в резервуарах, надо проникнуть на борт, что без помощи внешней силы невозможно».
Опасаясь новой атаки Кочевников, друзья в течении трех часов не покладая рук восстанавливали поврежденные двигательные и орудийные модули, латали дыры на обшивке и налаживали жизненно важные системы корабля. Из-за острой нехватки энергии капитан распорядилась полностью снять обеспечение бытовых и вспомогательных помещений. Выигрыш получился небольшой, но отблески Надмирий уже просматривались за иллюминаторами, и появилась надежда дотянуть до места назначения и не лечь в дрейф где-нибудь посреди Пути.
И вот громада Темных Миров, издали похожая на мифический рельеф покрытых снегом гор, полыхнула перед Крылатым Волком заревом разноцветных зарниц. Будто запертые в хрустале свечи мерцали пики фантомных скал, каждая из которых таила под своими сводами лукавый или бесхитростный, суровый или мягкий, многолюдный или пустой Мир. Глядя со стороны на живую, ни секунды не стоящую на месте массу света и красок, принимающую самые причудливые формы, невозможно было понять того, кто назвал это Темными Мирами. Они казались чисты и свободны, они жили своей собственной жизнью, не связанной цепями установленных судеб.
Данила пилотировал израненный звездолет, зажатый непоколебимым каналом, и думал о незнакомом Мире, хранящем память об отце. Какой предстанет перед ним эта память? Он ждал встречи с нетерпением и затаенным страхом. Путь приближался к сияющей плеяде, но миг, когда Волк нырнул в фантастическое море, Гаюнар не уловил. Ему показалось даже, что не корабль вошел в Мир, а сам Мир нахлынул на звездолет, сделав его своей частью.
Иллюзорные блики Структурного пространства потухли в черноте космоса. Мягкое скольжение по выстроенному Пути пропало, и пилот почувствовал, как застонал корабль. Засбоили передающие цепи, рулевое управление потеряло прежнюю легкость, а двигатели начали задыхаться, будто рыбы, выброшенные на сушу. Даниле стоило немалого труда продолжать полет в условиях совершенного дефицита энергии. Каляда отдавала лаконичные команды, Гаюнар выполнял их автоматически не сколько от того, что усталость притупляла рассудок, сколько от необходимости концентрировать внимание на пилотаже. Так продолжалось, пока Пэр, летавший от монитора к монитору, не воскликнул:
— А ведь верно! Корабль!
Из динамика селектора раздавались переговоры Доная и Грег-Гора. Речь шла о звездолете, курс которого пересекал курс Крылатого Волка. Затем Юлька сообщила:
— Есть подтверждение. Он в дрейфе.
— И совершенно мертв, — подхватил Донай. — Эй, Гаюнар, можешь меня проверить: на нем нет и воспоминания о твоей Стихии!
Данила нашел глазами замеченный друзьями объект — небольшой пассажирский лайнер, похожий на те, которые ему приходилось сопровождать, работая в патрульной службе.
— Предлагаю прямой контакт, — вдруг объявила Каляда. — На звездолете должно оставаться топливо. Каким бы видом энергии ни пользовались миряне, мы найдем способ преобразовать его в пригодный для Волка.
Раздались одобрительные возгласы. Серафима продолжала:
— Все двигатели — стоп. На Волке останутся Оливул, Донай и Юлия. Остальные — в рейд.
— И я тоже? — изумился Пэр.
— Да, твоя помощь нам потребуется. Грег-Гор, проверь комплектацию костюмов, защита должна быть полной. Данила, подготовь флаэр. Пэр, Донай, наладьте транспортный челнок. Юля, замени пилота. Оливул, ты за капитана.
Бер-Росс намеревался заняться центральным процессором, но, заметив, что в кабине остались только он и Каляда, шагнул к ней и в полголоса спросил:
— Ты ведь не отказалась от мысли, что к разгрому Волка приложил руку Великий?
— Нет, не отказалась. Однако я не понимаю логики его действий. Если он хотел, чтобы мы любой ценой подняли крылья, то автоматически на жертвенник он клал Пэра.
Белый князь хотел было сказать — у нас нет прямых доказательств принадлежности призрака к Кочевникам, но тут неожиданно вспомнил мысль, мелькнувшую у него в момент, когда собаки устроили грызню в кабине.
— Великий заставил Аполлона принести кристалл, — быстро сказал Бер-Росс. — Не это ли был ответ на вопрос, как уберечь Пэра от всеобщей облавы?
Каляда подняла на друга глаза, и в первый момент в них мелькнуло удивление.
— Действительно, — произнося вслух слова, она уже стремительно расставляла в уме известные факты. — Пэр говорил, что нахождение внутри камня напомнило ему неведомую Родину. Я исследовала пространство, заключенное в кристалле. Это аналог Заструктурного нечто. Все сходится, Оливул.
— Да, — Белый князь тяжело вздохнул. — Придется признать очевидное, как бы горько оно не было.
— И тем не менее нельзя забывать: все мы избранники Стихий, — закончила Серафима и, бросив взгляд на дверь, возобновила разговор. — Есть еще одно, что я хотела сказать пока только тебе. Ты сам видишь, события складываются так, что у нас не остается возможности выбирать. Вступая в борьбу с целой расой, мы не знаем ровным счетом ничего о ее истории. Как будто кому-то выгодно сделать нас слепым орудием в этой войне. А сейчас, когда на карту поставлено существование всей Структуры, мы, Семь Стихий, не можем позволить оперировать нами, будто марионетками, в чуждых нашей Судьбе целях.

12

Катер медленно приблизился к безжизненной громаде космического корабля. Никаких позывных, никаких опознавательных знаков.
— Следов аварии не видно, — прошептал Грег, рассматривая потемневший борт звездолета.
— Но он не управляем, — также шепотом добавил Гор.
— Кроме аварий звездолеты выводят из строя и внутренние чрезвычайные происшествия, — сурово усмехнулся Данила. — Знаете, что такое «летучий голландец»?
— Корабль-призрак в океане, — ответил за обоих Гор.
— Про океан не слышал, а в космосе так называют звездолеты, где какая-нибудь скоротечная эпидемия уничтожила весь экипаж.
Близнецы дружно поежились и покосились на капитана. Она подтвердила:
— Поэтому мы используем экипировку с полной защитой.
— Шлюз, — Гаюнар показал на закрытую шахту и, присмотревшись, добавил. — Задраен.
— Я слетаю вовнутрь, — призрак собрался в зеленый шар. — Для меня стен не существует!
Он говорил с такой надеждой и с таким жаром, что Серафима улыбнулась.
— Действуй. Открой шлюзовой канал и жди нас. Но дальше причала — никуда.
— Есть, мэм!
— И поосторожнее там! — крикнул ему вдогонку Данила.
Призрак смешался с воздухом, просочился сквозь борт катера и бледной еле заметной струей помчался к мертвому кораблю. Через несколько минут замигал, а затем вспыхнул прожектор-маяк над люком, бронированные ворота медленно разомкнулись и открылось жерло шлюзовой шахты.
— Вперед, — тихо скомандовала Каляда.
Через две первые камеры Гаюнар провел катер почти на ощупь, ибо призрак не догадался или не смог включить внутреннее освещение. Перед входом в третью Пэр появился в кабине в виде туманного облака и поспешно сообщил:
«Впереди валяются остатки челнока. Данила, бери как можно выше, иначе мы столкнемся с разбитой машиной».
Флаэр поднялся к самому потолку коридора.
— Не успели покинуть корабль, — прокомментировал Гаюнар, проводив взглядом груду обломков летательного аппарата, темневшую на дне коридора. — Внимание, швартуемся.
Шасси гулко чиркнули по металлическому причалу. Каляда отключила пояс герметизации, установленный на аэромобиле, и первой вышла в док.
— Грег-Гор, передай на Волка, мы начинаем поиск, — сказала она, внимательно оглядев пустое помещение. — Среда пригодна для жизни, и тем не менее защиту не снимайте. Пэр, двигайся в группе вместе со всеми, и никаких свободных полетов.
Найти путь в кабину управления труда не составило: лайнер принадлежал к стандартному типу пассажирских звездолетов, хорошо знакомому и Серафиме, и Даниле. Не возникло проблем и с блокировками отсеков, поскольку все коды запоров Пэр расшифровывал незамедлительно. Не обнаружив ни малейших признаков экипажа и пассажиров, внемиренцы достигли капитанского мостика.
Экраны и индикаторы управления работали в режиме ожидания. Энергия текла по кабелям, обеспечивая минимальные потребности функциональных систем, но стоило Грегу и Гору подключить портативный процессор к центральной панели, бортовая сеть ожила. Один за другим вспыхнули контрольные мониторы и синтетический голос с полуслова продолжил прерванный когда-то стандартный доклад.
— Пароль не затребовал, — произнес Данила, кивнув на главный терминал. — Значит, даже особое положение объявить не успели.
— А разбитый челнок? — напомнил Пэр.
— Бежали в панике, — пилот склонился над операторским стендом. — Что же тут произошло?
— Я нашла бортовой журнал, — сказала Каляда.
По экрану перед ней мчались страницы текста.
— И ты успеваешь это читать? — ужаснулся Грег.
— Да, я восприняла информацию. Но, к сожалению, от нее мало толку. Здесь нет ничего такого, что навело бы на мысль о причине трагедии. К тому же у нас мало времени. Ребята, подключитесь к банку данных и проанализируйте количество и состав топливных модулей. Я пока посмотрю по схеме, где машинное отделение. Данила, Пэр, а вы найдите данные о полете. Быть может там содержится что-то интересное.
Несколько минут прошло в молчании.
— Навигационная система просто в замешательстве! — воскликнул призрак, вспорхнув над креслом, на котором «сидел». — Они летели обычным курсом, и вдруг он оборвался. Если верить компьютеру, сейчас корабль нигде на находится.
— Картинка такая, будто их выбросило в Структуру, — поддержал Данила.
Каляда глянула на монитор штурмана и нахмурилась.
— Если так, то отсутствие людей на борту вполне понятно: миряне не существуют за пределами Мира. Грег-Гор, перекачай навигационную базу данных на наш компьютер. Мы проанализируем ее потом.
Она смотрела, как Гор сосредоточено перебирает клавиши терминала.
— У нас энергии почти нет, капитан, — юноша поднял голову. — Локальный диск не возьмет и десятой доли информации, а провести экспортирование невозможно.
Серафима понимающе кивнула.
— В таком случае займемся нашими проблемами. Расшифровка топлива готова?
— Полный порядок, — сообщил Грег. — Преобразуем для Волка за какие-нибудь два-три часа, и можно будет развить полную мощность.
— Очень хорошо. Машинное отделение на первой палубе.
Выходя из кабины управления, Серафима пропустила вперед Пэра и близнецов, показав им на шахту лифта, и задержалась в дверях, ожидая Данилу. Пилот оторвался от терминала не сразу, и задумчиво, как нехотя, приблизился к Каляде.
— Может быть я и ошибаюсь, конечно, — начал он негромко, однако Грег, Гор и Пэр, остановившись на полпути к лифту, обернулись, — только здесь что-то не вяжется. Понимаешь, — он обращался непосредственно к Серафиме, — для пассажирского лайнера у этой посудины слишком сложное управление. Зачем, скажем, нужен мощный поисковый модуль? Отлавливать потерпевших бедствие? Глупо. Достаточно дать сигнал обнаружения, и спасательная служба прибудет на место происшествия через пятнадцать минут. Система слежения смахивает на военный радарный комплекс, а маневренность установлена в таких диапазонах, что нашим крейсерам не снилось!
Гай-Россы переглянулись.
— Миры бывают очень и очень разные, — сказали они в один голос; продолжил Гор в одиночку: — То, что тебе кажется необычным, у них было само собой разумеющимся.
Из недр звездолета поднялась скрипучая платформа подъемника. Близнецы, попробовав на прочность перила, встали в лифт и призывно взмахнули руками. Гаюнар чертыхнулся про себя: хотел выложить свои наблюдения четко и уверенно, а получилось сикось-накось, да еще и мальчишки разложили его на обе лопатки. Но подняв взгляд на Каляду, он понял, что поспешил признать поражение. Какие выводы она сделала, Данила не знал, но сообщение ее заинтересовало.
Внемиренцы осторожно двигались по пустым палубам звездолета. Технические отсеки, аппаратные кабины, коридоры коммуникаций — все сохраняло обычный рабочий порядок. Одно лишь не давало забыть о таинственной катастрофе, происшедшей здесь неопределенное время назад — полное отсутствие людей.
— Как-то тут неестественно спокойно, — бросил Данила, когда друзья добрались до машинного отделения.
— Пусть бы так и оставалось, — откликнулся Грег.
— Серафима, можно нам снять хотя бы шлемы? — попросил Гор. — А то мы чувствуем себя запертыми в разных комнатах.
Каляда колебалась несколько секунд.
— Хорошо, — сказала он, наконец.
Пока Грег, Гор и Данила модифицировали свои защитные костюмы, Пэр облетел зал по периметру и опустился на пол рядом с капитаном.
— Воздух какой-то тяжелый. Как будто в нем что-то прячется, — поделился он впечатлением. — Я не могу понять это, но я его чувствую.
Каляда не ответила. Сосредоточенный взор, казалось, проникал сквозь стены погибшего корабля.
— Активное сознание, — проговорила она медленно. — Где-то на пассажирской палубе.
— Жизнь не находит отголоска, — уверенно произнес Данила. — Может быть ты опять видишь прошлое?
— Может быть, — эхом отозвалась Серафима и, как ни в чем не бывало, обратилась к друзьям. — Итак, мы у цели. Контейнеры с топливными элементами в ячейках хранилища. Грег, Гор, вызывайте челнок.
На удачу внемиренцев машинное отделение было оснащено специальной транспортной шахтой. Пэр проверил ее работоспособность и, оставшись в шлюзе, встретил грузовую капсулу, запущенную с Волка. В это время Серафима с помощью Грега и Гора перепрограммировала манипуляторы, и, таким образом, проблема погрузки была сведена к контролю за механическими захватами. Даниле, впрочем, пришлось, восстановив защитные свойства скафандра, спуститься на последний уровень шлюза, чтобы ускорить расстановку модулей в челноке. Пэр, не способный передвигать и удерживать предметы по-людски, вынужден был частично внедряться в них, а это отнимало драгоценные минуты.
Как и предусматривала Каляда, для перекачки достаточного объема энергии потребовалось три погрузки. В общей сложности работа заняла четыре часа. Призрак сопровождал челнок в каждом рейсе, пристроившись на его обшивке, а после последнего вернулся один, невзирая на предупреждение капитана.
— Подумаешь, пролететь парочку километров в космосе! — стараясь подражать Донаю, заявил он. — Здесь я сейчас нужнее, чем на Волке.

13

На обратном пути только Каляда незаметно для других вела постоянное наблюдение за гнетущей атмосферой мирянского корабля. Пэр, хоть и утверждал, что понятия усталости для него не существует, вяло двигался рядом с Данилой, по инерции перебирая в воздухе ногами. Грег и Гор одинаково понурые замыкали шествие. Когда лифт начал подъем на центральные палубы, Гаюнар, мысли которого витали в неопределенных просторах, вдруг спохватился.
— Серафима, теперь у Волка предостаточно энергии, и нам ничто не мешает перебросить информацию в наш банк данных.
Гай-Россы с кислым видом посмотрели на товарища.
— Чего ради? — спросил Грег. — Мы и так знаем, что люди пропали, когда лайнер вывалился из родного Мира. Домой мы его все равно не вернем, и тем более не спасем мирян.
— Верно, — сухо ответила Каляда. — Но остается один неразрешенный вопрос: почему мирянский лайнер вывалился из родного Мира? Предлагаю довести дело до конца, к тому же это много времени не займет.
Близнецы синхронно пожали плечами.
Лифт остановился. Не дожидаясь, когда перила, создающие символическую калитку, откинутся, Пэр вылетел в коридор и устремился к закрытым дверям отсека управления, как вдруг в нерешительности повис над полом.
— Воздух изменился, — проговорил он. — Как-то необычно движется.
Данила и Гай-Россы соскочили на палубу вслед за Калядой. Они не чувствовали ровным счетом ничего кроме собственной усталости, но Серафима насторожилась.
— В пространстве происходят изменения, — подтвердила она. — Но это не химическая и не биологическая субстанция, а, скорее, некое поле…
Она не успела договорить, поскольку призрак метнулся к друзьям.
— Это прямо перед нами!
— Назад! — Каляда оттеснила компанию к площадке лифта. — Пэр, от меня ни шагу!
Подъемник поскрипывая потянулся вверх.
— Мы едем на пассажирскую палубу, — предупредил Данила, хорошо помнивший схему расположения отсеков.
— Где оно? — Грег и Гор старались разглядеть что-либо внизу в щели между решеткой и полом подъемника.
— Как будто бы отстало, — пролепетал призрак и с надеждой посмотрел на Каляду.
Она не выказывала никаких эмоций, но Гаюнар почему-то подумал, что и капитан почти напугана происходящем.
— Мне кажется, мы столкнулись с какой-то формой Кочевников, — проговорила Серафима, убедившись, что погони нет. — Грег-Гор, передай на Волка, чтобы усилили защитный экран и пустили по кораблю Аполлона и Артемиду. До сих пор собаки безошибочно обнаруживали этих незваных соседей.
Гор достал коммутатор. Прозвучал знакомый позывной, но ответа не последовало. Грег взял у брата прибор и набрал вызов повторно. Тишина.
— Наверное, они еще не успели провести преобразование энергии, — с надеждой в голосе предположил Пэр.
— Сигнал блокирован, — уже не скрывая тревоги, сказала Каляда. — Будем выбираться отсюда как можно скорее.
Она вышла в тамбур и, приблизившись к двери, попробовала ее на прочность.
— Я открою, — Пэр подлетел к электронному устройству, встроенному в стену.
— Никуда не проникай!
Возглас капитана отбросил призрака назад чуть ли не физически.
— Не теряй голову по пустякам, — шикнул на него Данила и, доставая пистолет, приблизился к стене с электронным замком.
Аккуратно сбив внешнюю панель, он вручную переставил несколько клемм, и двери разъехались.
— Это «черный ход», — Серафима первой прошла в узкий тамбур. — Пассажирские лифты в противоположной части корабля. Там мы спустимся к причалам.
Широкая галерея, в которой оказались друзья, отличалась от коридоров технической палубы, как небо и земля. Здесь все было устроено для удобства пассажиров — ковровые покрытия, мягкие кресла вдоль стен, обзорные экраны для желающих понаблюдать за космосом.
Грег и Гор с любопытством озирались по сторонам, Данила сосредоточился на поиске Кочевников, когда Пэр, летевший за спиной Каляды, вдруг шарахнулся от бокового прохода и своим туманным телом накрыл Гаюнара с ног до головы. Пилот вздрогнул от неожиданности и поспешно стряхнул с себя невесомую зеленую шаль.
— Перестань паниковать! — прикрикнул он на друга.
— П-паниковать, да? А ты на это посмотри! — Пэр показывал пальцем в просторный вестибюль.
К внемиренцам бесшумно приближались две человеческие фигуры. Вернее, это были даже не фигуры, а конгломераты материи, похожей на задубевшую грязно-коричневую пену.
— Капитан! — выдохнул Данила.
Серафима оглянулась. Застыли в одинаковых позах близнецы.
— Спокойно, это несознательное проявление, — вполголоса сказала женщина, отступая ближе к друзьям. — И, кажется, безвредное.
С этим последним каждый рад был бы согласиться, но ужасающий вид созданий заставлял думать как раз наоборот. Существа выступили из тени коридора в галерею, остановились перед внемиренцами, периодически издавая свистящий звук, и отростками, на месте которых когда-то были руки, стали шарить перед собой, будто искали преграду или опору.
— Почему-то мне не хочется к ним прикасаться, — проговорил Данила. — Пэр, залезай-ка под мой скафандр.
Но призрака пенные существа уже не интересовали. Он, вытянувшись в длинный вертикальный столб, на котором от всех человеческих черт осталось одно лицо, смотрел в сторону, откуда только что пришли друзья.
«Оно опять движется за нами», — мысленно, ибо сил говорить уже не было, сообщил Пэр.
Волосы на голове Серафимы зашуршали и перетекли в форму шлема. На руках и лице из-под кожи всплыли чешуйчатые наросты.
— За третьим левым поворотом холл, правая угловая дверь ведет к лифтам, — слова отлетали от губ, как дробь барабана. — Бегом! Вперед!
Грег и Гор сорвались с места. Между двух монстров они проскочили друг за другом и замедлили бег, оглядываясь на товарищей. Данила поймал Пэра за какую-то часть неоформленного тела и бросился вслед за близнецами. При приближении призрака существа засвистели интенсивнее, что заставило того незамедлительно нырнуть в откинутый шлем Гаюнара. Слыша за спиной легкие шаги Каляды, пилот не останавливаясь побежал по указанному маршруту. Однако завернув за угол, где скрылись Гай-Россы, он буквально врезался в их спины. Юноши стояли на пороге зала в полном замешательстве.
— О, черт, — пробормотал Данила, увидав то, что пригвоздило друзей к месту.
В обширном роскошно оформленном помещении, бывшем, судя по всему, комнатой отдыха пассажиров, всюду присутствовала коричневая пена. Она заливала пол, застывшими гроздьями свисала с потолка, отвратительными пирамидками высилась над креслами и на столах. С появлением людей конгломераты кое-где зашевелились и, сопровождаемые жалобным свистом, начали бессознательный поиск.
— Как будто что-то выжгло из людей души и плоть, — прошептал Грег, не отрываясь от зловещей картины; Гор судорожно отвернулся.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что так получаются Кочевники? — выговорил Данила.
Грег и Гор разом вздрогнули.
— Давайте поскорее убираться отсюда, — взмолился Пэр, чья прозрачная голова торчала из шлема Гаюнара. — Левая угловая дверь.
Виртуозно огибая скопления движущейся и замерзшей пены, друзья пересекли зал и ввалились в начинающийся за ним коридор.
— Не туда! — выкрикнул Данила, когда вместо вестибюля со спасительными лифтами им открылась длинная вереница запертых жилых кают.
Серафима, появившаяся в зале минутой позже, не успела предупредить ошибку. Грег и Гор повернули было назад, но она во мгновение ока оказалась возле друзей, оттеснила всех вглубь коридора и стремительно, так, что последовательности ее действий никто различить не смог, активизировала аварийную герметизацию отсека. Над сомкнувшимися дверьми замигал предупреждающий сигнал, и динамики вежливо обратились к пассажирам с просьбой соблюдать спокойствие. Данила и Гай-Россы с радостью бы последовали совету, но Каляда со словами — Пэр, сюда! — выхватила из кармана матово-зеленый кристалл.
— Но ты сама запретила мне… — начал тот.
— Скорее! — отрезала капитан.
Пэр оглянулся на Гаюнара и тонкой струей втек в камень.
— Сохрани его, Данила, — Серафима вложила в руку пилота таинственный предмет, частью которого был сейчас его друг.
— Мы успеем к лифтам! — воскликнул Гор.
Каляда удержала его за плечо.
— Нечто догоняет нас. Я не знаю, что оно такое, но налетев на двух несчастных в галерее, оно перестроило их форму до неузнаваемости. Гибель людей и путешествие человеческого звездолета по Структуре — следствие, а причину, кажется, мы только что нашли.
— Это причина нас нашла, — обронил Данила, следя за облачком коричневой пыли, втекающее вместе с инородным полем в коридор сквозь увеличивающуюся на глазах щель между мощными дверными створам.
В следующую секунду преграда сдалась.
— Берегитесь! — успела крикнуть Посредник.
Гаюнар подскочил к первой попавшейся каюте, но вход был наглухо закрыт электронным ключом. Следующая каюта. Заперто. Еще одна… Под руку подвернулась управляющая панель.
Вскрикнул кто-то из близнецов. Неведомая струя швырнула его на стену. Второй угодил под следующий удар зловещего поля и навалился на брата, также лишившись сознания. Данила кинулся на помощь юношам, но не сделал и шага, ибо нечто нематериальное и гигантское нависло над ним, опутало сотнями невидимых щупальцев, крутанув в воздухе, бросило в открывающуюся каюту и безжалостно вдавило в пол. Перед глазами заплясали бардовые круги, сквозь которые он увидел женщину-Посредника, окруженную пустым пятном, сродни тому, что сопровождало Кочевников в Структуре.
Пространство сжималось и сжималось, пресс становился невыносимым, и… вдруг пустота лопнула. Ни звука, ни вспышки; однако мощь взрыва была так велика, что Серафима, находившаяся в эпицентре, врезалась в угол дверного проема и осталась лежать ничком на пороге. Данила, освободившийся от гибельного давления, вскочил и, подхватив ее под плечи, втянул в каюту.
— Кончено, оно больше не вернется, — прохрипела Каляда и, закашлявшись, возобновила заглушенное дыхание. — Я не ранена, — она посмотрела на пилота ясными карими глазами, и этот уверенный взор вмиг разогнал смятение, охватившее рассудок Гаюнара.
Грег и Гор опираясь друг о друга появились в дверях. Каляда медленно поднялась на ноги.
— Зови Пэра, — сказала она Даниле и отошла вглубь каюты, где с ее приближением тотчас вспыхнул неоновый свет.
Гаюнар внутренне содрогнулся, вспомнив, что без его помощи друг вряд ли сможет покинуть свое сомнительное убежище. Он поставил конусовидный камень на низкий столик и окунулся мыслью в неведомый мир. Он уже не сомневался, что, прорываясь к сознанию призрака, использует зов крови. Долго ждать на сей раз не пришлось: Пэр вылетел из камня и, моментально обретя человеческие контуры, опустился перед друзьями.
— Что тут произошло? Куда оно делось? Что это было? — не успев перевести дух, выпалил он вслух и, увидав покореженный дверной проем, ахнул. — Серафима?!
Она проследила за его взглядом и улыбнулась, заметив вытянувшиеся в немом изумлении лица Гай-Россов.
— Пользуясь нашими понятиями, можно сказать, что оно сломало об меня зубы.
После секундной заминки, в каюте грохнул хохот. Смех лучше чем что-либо разогнал гнет пережитого стресса, но вспышка его погасла быстро.
Грег осторожно выглянул в коридор.
— Ты думаешь, оно пропало? — с сомнением спросил Гор, обращаясь к Серафиме.
— Чужак искал сущности, но не смог победить Космос, — ответила капитан, как ни в чем не бывало расправляя волосы.
— Кочевник? — уточнил Данила.
Она задумалась на мгновение.
— Скорее, предок Кочевника.
Пэр, направлявшийся к капитану, отшатнулся и в наступившей тишине прогремел рухнувший на пол металлический предмет. На призрака оглянулись. Тот висел в воздухе над странным аппаратом в форме цилиндра, крышку с которого только что нечаянно сбил.
— Как это получилось? — Пэр ошарашено переводил взгляд с аппарата на упавший куполообразный футляр. — Я в него не проникал, честное слово!
— Ты его столкнул, — подсказал Гор.
— Но я не могу воздействовать на предметы так!
Данила присел возле покачивающейся по инерции полусферы из легкого сплава и приподнял ее за край.
— Когда ты первый раз влез в камень, — начал он, — у тебя появился устойчивый контур тела. — Теперь — способность по крайней мере передвигать вещи. Что будет в третий раз, дружище?
— Лучше бы третьего раза не было, — содрогнулся Пэр.
— Посмотрите-ка сюда, — негромко позвала Каляда.
Ее тревожный голос встряхнул всю компанию так, будто рядом прозвучал отчаянный вопль. Друзья обступили черный цилиндр, на дне которого виднелись три параллельные пластины, а внутри напротив отверстия, напоминающего объектив, крепилась маленькая бурая медаль. Гор потянулся за ней, но Серафима стремительно перехватила его руку.
— Там чуждое пространство. Мы в нем не существуем.
В качестве иллюстрации она взяла со стола салфетку и медленно опустила в контейнер. То ли вспыхнула, то ли прогудела короткая молния, и предмет исчез, оставив вместо себя жалкие невесомые крохи.
— Бокс для транспортировки Кочевников, — угрюмо прокомментировал Гаюнар.
— Серафима, как же так? — две пары одинаковых упрямых глаз взирали на Каляду. — Кто посмел принести эту чуму в наши Миры да еще и посодействовать ее размножению?
Женщина задумчиво водила пальцами по краю цилиндра.
— Посодействовать размножению, — она вздохнула. — Вернее уж — созданию и адаптации. Никто в нашей Судьбе не смог бы построить этот прибор, поскольку в нем заключена иная природа. Следовательно, перед нами творение Великих, родившееся у истоков Первой Игры вместе с Зеркалом Судьбы и другими артефактами, живущими в Структуре и по сей день.
— Кто-то нашел его, разгадал секрет и решил применить на практике, — подытожил Гаюнар. — Интересно, о чем он думал, когда выпускал джина из бутылки?
— Представлял себя богом, — усмехнулся Грег.
— И вряд ли предполагал, — поддержал Гор, — что после его экспериментов Великому придется строить еще один Экзистедер для уничтожения заразы, которую он распространил.
— Вот, значит, как появились Кочевники, — вздохнул Пэр.
Друзья переглянулись. Очевидный ответ на вопрос, не дающий покоя долгое время. И тем не менее каждый чувствовал сейчас неясную неудовлетворенность.
— Из всех миров, куда мы могли угодить, — медленно начал Данила, — мы попадаем именно туда, где самая страшная тайна Структуры разложена на блюдечке с золотой каемочкой. Не слишком ли просто?
Каляда ни слова ни говоря придвинула кресло к штативу, на котором стоял зловещий аппарат, села перед ним и осторожно опустила руки на черную поверхность.
— Каждый предмет хранит на себе отпечаток сознания владельца, — пояснила она. — Я хочу узнать, что здесь произошло на самом деле. Данила, подстрахуй меня.
Гаюнар встрепенулся. Серафима попросила его о поддержке! Космос и Жизнь, далекое и близкое. Однажды он уже почувствовал в себе мощь единства и противоположности, когда помог женщине-Посреднику вернуться из бездны Космоса после сражения с Кочевниками. Сейчас ее сознание вновь углублялось в недоступные ни человеку, ни внемиренцу дали, а Жизнь сияла позади, как родной берег в холодных просторах.
Творение Великих… Творение Великих… Посредник искала среди наследия знаний то, что указало бы на его суть… Пустота. Глубже, глубже. Остров Жизни уплывает вдаль, остаются память и чистый рассудок… Неожиданно ясно вспыхнула мысль, принадлежащая кому-то, существовавшему в Судьбе: власть, неограниченные возможности и безраздельное могущество. Он ощущал себя демиургом, творцом, равным Великим. Посредник ухватилась за найденную нить.
Респектабельная каюта, неразборчивые голоса, мягкая успокаивающая музыка. Это был обычный день на космическом лайнере… Руки, дрожащие от волнения, поднимают футляр с черного цилиндра. Последние секунды перед триумфом, пульс частит в висках. Открыта диафрагма отверстия, и бурый зигзаг света, бьющийся внутри, вырывается на свободу. Рождение послушной армии. Сила! Мощь! Он смеется над болью и ужасом, охватившим людей…
Струя Жизни прорезала пустоту, и ее искра засияла рядом путеводной звездой. Отголоски помутненного от торжества победы и жажды могущества рассудка витали вокруг, но рядом с пульсирующим сгустком Стихии, казались плоскими и неестественно яркими, будто кто-то разбросал повсюду наспех намалеванные картинки. Изумленная и настороженная Каляда наблюдала за разноцветными пятнами, обозначающими восторг победителя, и мозг яснее и яснее различал в них ложь. В следующий миг обрушилось неоспоримое: «Игра».

14

— Этот последний, — облегченно вздохнул Донай, когда третий грузовой челнок покинул причал и, следуя установленной программе, направился в ангар.
Роботы-погрузчики, удовлетворенно урча, поползли по своим местам.
— Хорошо. Начинаем трансформацию, — на ходу обронил Оливул. — Наводи лучи.
В наполовину расстегнутой белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, он, не дав ни себе, ни брату ни минуты передышки, сел к терминалу. Пока Донай переключал направляющие узлы, Бер-Росс связался с кабиной управления, где орудовала Юлька, и реорганизовал главные энергетические цепи Волка. Диагностическая диаграмма на мониторах прыгнула вверх и решительно полезла к верхней отметке.
— Эй, что там у нас? — поинтересовался Синий князь.
Больше всего ему хотелось сейчас услышать от брата его коронное «все в порядке», но ответа не прозвучало. Он тревожно оглянулся. Оливул сидел перед экраном монитора слишком прямо и слишком неподвижно, и одного взгляда на характерно застывшее бледное лицо было достаточно, чтобы убедиться: сознание экзистора погружено в Игру.
— Из огня да в полымя, — сокрушенно пробормотал Донай и, не долго думая, призвал Силу Созидания.
Бер-Росс двигался вдоль тонкой тропы-образа, уводящей вглубь Структурной тьмы. Мостик, позволявший встать на дорогу, построенную незнакомым творцом, был наспех сформирован им самим, и Синий князь смело шагнул за братом, но, коснувшись чужого потока нерешительно остановился. Оливул набросил на себя искусную тень, существовавшую между двух Игр и закрывавшую от глаз экзистора, и продолжал удаляться от связующего моста. Донай сразу оценил сложность создания второй такой же тени и благоразумно остался в области крошечной Игры Белого князя. Единственное, чем он мог сейчас поддержать Оливула, так это объединить свои чувства-образы с его ощущениями, чтобы в минуту опасности прийти на помощь.
Бер-Росс был озадачен. Шел он наугад, но подспудно зрела уверенность, что место, куда ведет экзорный отблеск, замеченный над энергетическими контейнерами, ему хорошо знакомо. Однако, чем ближе он подступал к ядру Игры, тем быстрее таял образ тени. Сила Созидания неизвестного экзистора была прямо-таки гигантской.
До Экзистедера один шаг. Белый князь притаился. Если это ловушка, он рискует собой, а значит рискует единством Семи Стихий. Если же нет — другой такой возможности раскрыть тайну погибшего корабля не представится. Донай ждет на мосту, готовый выдернуть его из Игры в случае провала. Движение вдоль потока пока никто не заметил. И Оливул принял решение.
Полутемная душная комната. Свет мигает в такт маятнику на настенных часах. Вспышка… темнота… вспышка… За столом перед стеклянной горкой сидит человек. Его творящее образ сознание течет по ниточке в далекий Мир. Вспышка… темнота… вспышка… Космический лайнер, уродливая материя и черный контейнер. Прошлое, которого никогда не было… Темнота… Вспышка… Экзистор тревожно поднимает голову…
Ви-Брук напрягся. Пульс брата эхом стучит в висках, воля скручена в тугой жгут, мысль мастерски вьет образ…
Боль вонзилась в тело так неожиданно, что Донай вскрикнул. Чьи-то невидимые обжигающие холодом когти сжали сердце. Во мгновение ока он оказался окруженным вихрем пустых образов, кусками брошенных Игр, реальными и нереальными предметами, логика которых была давным-давно потеряна. С трудом устояв на мосту под атакой экзистедерного мусора, он поборол первый шок и сконцентрировал Силу Созидания на одной единственной цели: вернуть брата. Он притянул Оливула к себе в тот момент, когда чужой поток разлился в бескрайний океан, отрезав обоих от Экзистедера.
Синий князь тряхнул головой. В техотсеке ничего не изменилось. Буря осталась за кордоном Мира. Он перевел взгляд на Бер-Росса. Тот сидел за терминалом, уронив голову на руки, и плечи его дрожали в такт частому неровному дыханию. Донай наклонился над ним и приподняв заставил откинуться на спинку кресла. Боль до сих пор гудела в его собственной груди, но к радости своей он не обнаружил на теле брата ни открытых ран, ни ожогов.
— Игра… — прошептал Белый князь, не размыкая век. — Из Мира Ортского… Они узнали меня.
— Что с тобой? — Ви-Брук осторожно потряс его за плечо.
— Ничего… Все в порядке, — Бер-Росс выпрямился в кресле и поднял глаза на Доная. — Спасибо.
Тот с облегченным вздохом прислонился к терминалу.
— Ну знаешь! Твои фокусы когда-нибудь плохо кончатся!
— Только в том случае, если тебя не окажется рядом, — улыбнулся Оливул, вставая.
Непринужденный тон брата Синего князя не успокоил.
— Что там было? — настороженно спросил он. — Кто играл? Где?
Оливул нахмурился.
— Пассажирский лайнер — образ, и все, что в нем находится, порождено Игрой.
— Ортский предоставил нам станцию для подзарядки?
— Не сам, надо полагать. У него много помощников. Но что-то в Игре мне не позволили разглядеть.
Донай вспомнил полоснувшую его боль, направленную в первую очередь на Оливула, и содрогнулся.
— А ты уверен, что Ортский участвовал в этом безобразии? — задавая вопрос, он уже знал, что ответит Белый князь, и тем не менее надеялся услышать отрицание.
Бер-Росс медленно прошел между цистернами конденсаторов и устало опустился на жесткий диван, криво пристроенный у противоположной стены.
— Только Ортский и самые близкие ему внемиренцы знали, как я существую в искусственной жизни и что чувствую, если силы иссякают, а камня Бытия нет под рукой, — тихо сказал он. — Они набросили на меня образ меня же из прошлого, когда обнаружили возле Экзистедера. Не будь тебя на мосту, все могло кончится намного хуже.
Синий князь приблизился к брату.
— Хуже? — переспросил он. — По-моему ты и сейчас плохо выглядишь.
— Пустяки, — прервал его Оливул. — Свяжись с Серафимой, но не говори про Игру прямо. Нас контролируют.
Не успел Ви-Брук повернуться к терминалу, как крутая железная лестница зазвенела под быстрыми шагами, и в машинное отделение спрыгнула Юлька. Следом за ней осторожно сползли собаки и опрометью кинулись к Белому князю.
— Почему вы не отвечаете? — взволнованно крикнула девушка издали и, разглядев в полумраке братьев, направилась к ним. — Я проследила за конвертацией энергии, Оливул. В рамках Волка полная норма, но отказали внешние коммутаторы… Эй, что у вас случилось?
Юлька нерешительно встала перед другом. Возле него, как две юлы, вились Аполлон и Артемида, и над каждым псом поблескивало еле заметное сияние Жизни.
— Ничего такого, что послужило бы поводом для волнений, — Бер-Росс поднялся. — Когда прервалась связь?
— Точно не знаю. Я начала вызывать их пять минут назад, и уже безуспешно, — Юлька все еще беспокойно поглядывала на братьев. — Слушайте, у вас обоих такой вид, будто вы побывали в преисподней!
— Мы обнаружили Игру, — сказал Оливул и лаконично изложил все, что успел увидеть в зоне Экзистедера; впрочем, как закончилась его вылазка, умолчал.
— Как же так? — девушка растерянно смотрела на экран, где компьютер демонстрировал различные проекции чужого корабля. — Зачем Ортскому играть на нас?
— Он предоставил нам источник энергии, — напомнил Донай.
— Но для этого не обязательно было придумывать всякие ужасы про уродов. Сам посуди, если человеку попадается что-то, совершенно незнакомое, но полезное, он воспользуется этим, а потом будет долго фантазировать, пытаясь определить суть найденного объекта, и в конце концов успокоится на какой-нибудь собственной теории. А когда тебе преподносят предмет так, что часть его истинного назначения легко угадывается, ты будешь искать его логику и дальше, и неизменно наткнешься на вранье. Неужели Ортский этого не понимает?
Бер-Росс слушал Юльку, взахлеб излагающую брату свою мысль, а в памяти вертелись слова Каляды, сказанные перед рейдом: «Вступая в борьбу с целой расой, мы не знаем ровным счетом ничего о ее природе. Как будто кому-то выгодно сделать нас слепым орудием в этой войне…» Он видел образ уродливой, гадкой материи. Образ Кочевников? Ортский хочет любой ценой убедить их продолжать борьбу с инородцами? Любой ценой… Остановился бы Волк в космическом пространстве Темного Мира, встретив незнакомый лайнер? Конечно, нет. Путь был предопределен рамками канала, заданного Игрой Александра Гаюнара. К тому же Темные Миры не терпят вмешательства. Он сам бы отговорил капитана от контакта с заблудившимся звездолетом. Значит… Оливул почувствовал, что спина под рубашкой покрывается холодным потом. Значит внедрение Кочевников в энергетические резервуары было проведено для того лишь, чтобы у команды Волка не осталось иного выбора, кроме как достать топливо на мертвом корабле. А вместе с топливом внемиренцам преподнесли и ложную информацию.
— Оливул!
От громоподобного голоса Доная Бер-Росс вздрогнул. Брат и сестра тревожно смотрели на него, давно прекратив спор. «Сохранять полное спокойствие, — жестко велел сам себе Белый князь. — Связь с Калядой нам порвали, когда засекли мое присутствие в области Экзистедера. Если они поймут, что я догадался о назначении Игры, они найдут способ изолировать меня».
— Донай, ты не мог бы разговаривать потише, — произнес Оливул.
— Ну, извини. Мне показалось, ты опять навострился на Игру.
— Все в порядке. Идемте в кабину, попробуем настроить коммутаторы.
Около получаса прошло в гнетущем неведении. Внешняя связь не функционировала: что-то не пускало сигнал на борт пассажирского лайнера. Это «что-то» уже в открытую именовалось Игрой, хотя признаков оной внемиренцы больше не видели.
— Темные Миры плюс мощь Ортского, — развел руками Донай. — Я восхищаюсь твоим мастерством, братец! Как ты вообще ее почуял!
— Темные Миры моя Родина, — напомнил Бер-Росс. — Ты сам знаешь, играть здесь может далеко не каждый. Даже экзистор герцога держит лайнер на периферии Мира и глубже уходить не решается.
— Слушайте, может быть пришвартуемся к нему и… — Ви-Брук стукнул кулаком по ладони.
— И что? — насмешливо поинтересовалась Юлька. — Покажем ему язык?
Донаю не суждено было продолжить пикирование, поскольку на мониторах бортинженера резко вспрыгнули диагностические кривые поступающих извне сигналов. Оливул быстро изменил настройку. Через несколько секунд из динамика посыпался треск помех, а затем в кабине прозвучало:
— Эй, на Волке! Куда вы подевались!
— Гаюнар! — Юлька перехватила у Бер-Росса микрофон. — Слышим вас!
— Шлюз готовьте, идем на стыковку, — пришло в ответ.
На экранах и за центральным иллюминатором было видно, как от темной громады отделяется крошечный флаэр. Но друзья вздохнули свободно, лишь когда катер опустился в ангаре.
Казалось, сам Крылатый Волк воспрянул духом, когда экипаж в полном составе собрался на борту. Пэр первым делом втек в стены корабля, и на внемиренцев хлынули его теплые, не оформленные в конкретные образы чувства. Грег и Гор наперебой принялись рассказывать Оливулу, Донаю и Юльке о приключениях на лайнере, в азарте упустив из виду, что и монстры, и чудовищный невидимка были создано мыслью экзистора. Серафима не стала мешать их бурному повествованию, прислонилась к шасси катера и, расслабившись, на несколько секунд прикрыла глаза.
Она всегда считала человеческую сторону своего «я» второстепенным проявлением своей сущности. Среди людей в Мирах, в обществе внемиренцев и даже на Крылатом Волке в кругу друзей, ставших для нее семьей, на первое место так или иначе выходил Посредник. Казалось, другого в принципе не дано… Женщина взглянула на Данилу, ласкавшего четвероногих спутников. Он однажды заставил ее усомниться в истинности принятой догмы. Позднее, вспомнив о его горячем порыве, она осознала себя человеком и победила власть Великого над собой. Перед Посредниками трепетали Миры; внемиренцы взывали к ним, как к справедливейшим судьям; им оставляли право вершить приговоры Судьбы. То была одна сторона медали. Другую Каляда узрела после своего первого и единственного прямого контакта с Великим. Посредники, как бы могущественны они ни были, оставались репликантами, отражениями сродни куклам-двойникам, наделенными властью исполнять слово высшего Разума. Ей же Судьба завещала объединить в себе мощь сознания и тела Посредника с сердцем и душой человеческими. То были Космос и Жизнь — союз, который не смог сокрушить даже Великий.
— Серафима, ты ощутила Силу Созидания? — Оливул невольно прервал ее размышления.
— На фоне Жизни всё, рожденное Игрой, было слишком плоским и ненастоящим, — откликнулась Каляда и почувствовала, как незаметно для других воспрянул Данила. — Кто-то очень хотел вручить нам искривленное представление о Кочевниках.
Белый князь сурово кивнул.
— И я знаю — кто.
Он излагал свои наблюдения в полной тишине, и даже воздух остановился в ангаре, повинуясь настроению Пэра.
Грег и Гор, изумленные и растерянные, синхронно качали головами и, чуть только брат закончил, воскликнули:
— Оливул, Ортский никогда бы не повернулся против нас!
Серафима отошла от борта флаэра.
— Ортский — Великий, — произнесла она. — И ни «против», ни «за» для него не существует. Мы отвергли его волю, и по стечению обстоятельств пошли другой дорогой. И он сделал все, чтобы убедить нас в необходимости скорейшей элиминации Кочевников. Возможно даже, он рассчитывал, что мы повернем Волка, пожертвовав Игрой Александра Гаюнара.
— Зачем? — возбужденно, и поэтому громко, спросил Данила. — Кому Кочевники на хвост-то наступили?
Ему не ответили. Серафима лишь повела плечом, а Бер-Росс, нахмурившись, опустил взгляд. Гаюнар не унимался.
— Оливул, ты знаешь человека, который управлял Экзистедером?
— У Ортского в свите был единственный кадровый астролетчик. Кроме него никто бы не создал столь точный образ корабля и не повторил бы все особенности состава топлива.
— Военный астролетчик? — уточнил Данила.
— Да.
— Так. Я же сказал: слишком сложная система для пассажирского корыта! — Гаюнар бросил взгляд на Гай-Россов и продолжал, уже обращаясь к Серафиме.
— Мы могли бы поговорить с этим астролетчиком по душам.
— Не исключено, что нам придется вести переговоры с самим Ортским, — вздохнула Каляда. — Но пока Волк движется по жесткому фарватеру, и курс менять мы не будем, — она вопросительно посмотрела на друзей и встретив их согласие, продолжала: — Я проверю состояние систем, и установлю автопилот. Это не займет много времени. Всем остальным — отдыхать. И без возражений.
Данила поймал на себе добрый, чуть-чуть насмешливый взгляд капитана. Что-то неуловимо изменилось в ней сегодня. Гаюнар, скрепя сердце, давно отказался от мечтательных фантазий и теперь, согреваемый глубоко спрятанной надежной, приготовился терпеливо ждать.
В кают-компании повис полумрак. Осветители работали в четверть мощности, центральный экран главного бортового процессора бездействовал, а матовое дрожание библиотечного терминала, будто тихий протяжный гимн сна, создавало атмосферу спокойствия и отрешенной расслабленности. Ничто не напоминало о том, как всего несколько часов назад здесь бушевали вихри пространственной битвы, а затем тревожное ожидание натягивало нервы людей, превращая их в тугие струны. Крылатый Волк ревностно хранил покой команды.
Коммутатор зашипел и начал было невнятным автоматическим голосом излагать какое-то предупреждение, но динамики свели на-нет все его усилия и постепенно смолкли. За иллюминатором прокатилось сияние голубых небес. Волк, скользнув над густо-зеленым безбрежием непроходимого леса, нырнул в едва заметную среди хвойных волн просеку и опустился в мягкие высокие травы.

ГЛАВА 4
ВО ПЛОТИ

1

Гигантский сумеречный лес обхватил поляну могучими лапами елей. Его щупальца — кустарник и вездесущая жадная поросль — впились в пяточек солнечного света, а колючий мох согнал траву и робкие полевые цветы в центр трепещущего лужка. Какое бы время суток не царило на земле, под сводами леса вечно господствовала холодная, влажная ночь. Лишь верхушки стволов корабельных сосен, отвоевавших у орешника относительно сухой пригорок, блестели медью в лучах летнего солнца.
Тропа, уверенно начавшая свой путь на опушке, съежилась и потерялась в густых зарослях, чуть только попала во владения сырой мглы. Друзья невольно остановились, прежде чем шагнуть под неприветливую тень. После того, как обнаружилась весьма неприятная особенность этого Темного Мира — ни один аппарат, основанный на использовании естественных законов природы, здесь не функционировал — им ничего не оставалось, как искать дорогу в резиденцию Александра Гаюнара без помощи технических средств. Исходя из предположения, что корабль приземлился недалеко от жилых строений, Черный дракон со всеми предосторожностями поднялся над лесом и, вернувшись после короткого разведывательного рейда, радостно сообщил, что видел заброшенный особняк в лощине всего в пяти-семи верстах от «стартовой площадки». Однако именно эти версты предстояло пройти пешком по забытой тропе сквозь заросли кустарника и лабиринт древесных стволов в сопровождении голодных комаров и прочего гнуса.
Донай шел впереди, и грозный клинок Смерти в его руке безжалостно рассекал уродливые переплетения сучьев, нависающие со всех сторон подобно окаменелой паутине. Пэр предпочел двигаться в человеческом облике; старательно перебирался через валежник и подныривал вслед за Юлькой под размашистыми еловыми лапами. Ему даже начало казаться, что прозрачное тело вот-вот станет чувствовать прикосновение колючих ветвей. Но невзначай отпущенная девушкой ветка беспрепятственно промахнула сквозь зеленый туман. Иллюзия рассыпалась, а подкатившая досада усугубилась еще и тем, что попытка раздвинуть руками листву орешника успехом не увенчалась. Призрак рассеял контуры и взлетел над друзьями густым облаком. Данила подтянул его к себе за прозрачный шлейф и шепнул.
— Не вешай нос. Скоро будешь управляться с вещами не хуже других. Главное, веру не теряй.
Ви-Брук прорвался сквозь очередной кордон, выстроенный коварным лесом, и едва не ухнул в скрывавшийся за ним овраг.
— Стоп, отряд! — гаркнул он, с первых минут придававший походу налет легкой игривости. — Будем переправляться!
Юлька скроила кислую гримасу и прихлопнула на голенькой шее очередного комара. С короткой стрижкой она чувствовала себя неуютно, но спасти прическу после злополучного пожара не удалось: как ни старался Пэр сохранить золотые пышные кудри подруги, из всех стрижек пришлось выбрать самую «мальчишескую» — как окрестил его произведение Данила.
Грег и Гор перетащили через естественное препятствие Аполлона и Артемиду, не пожелавших спускаться по склону самостоятельно, и с опаской покосились на существо, стоящее подле Серафимы. Огромный, почти вдвое превышающий в размерах собак, темно-серый волк смотрел перед собой немигающими черными глазами, на дне которых светились жаркие угли. Грубая шерсть покрывала мощное, будто выточенное из камня тело, между чуть приоткрытых челюстей с белоснежными клыками виднелся кроваво-алый язык, а уши, поднятые торчком ловили каждый шорох, долетавший из лесной чащи. И в мертвом спокойствии его таился вихрь жизни.
— Даже не верится, что Стихии настолько его изменили, — пробормотала Юлька, так же как и близнецы, боязливо поглядывая на коллективное творение.
— И тем не менее, это наш Крылатый Волк, — Каляда опустила руку на волчью холку и негромко произнесла. — Вперед.
Зверь повел мордой в сторону капитана и легко, безо всяких видимых усилий серой упругой молнией переметнулся на противоположную сторону оврага.
Путешествие продолжалось. По уверениям Грег-Гора до места назначения оставалось не более одной версты, хотя лес был все так же неприступен, а тропа, давным-давно проложенная Александром Гаюнаром, окончательно исчезла, задавленная травой, буреломом и мхом.
Оливул замыкал шествие, и взгляд его то и дело возвращался к грозному созданию, неотступно шагавшему по правую руку от Каляды.
Это была всецело ее идея. Когда встал вопрос, как защитить корабль от посторонних глаз, Грег-Гор, Юлька и Донай чуть ли не в один голос предложили построить образ-тень. При сложившихся обстоятельствах иные варианты отсутствовали, ибо защитный экран не функционировал из-за особенностей Мира, а способ, используемый для сокрытия звездолета Александром, канул в небытие вместе с ним. Однако Оливулу пришлось отвергнуть это единственное реальное предложение. Он слишком хорошо знал Темные Миры, и знал, что любая локальная Игра пришлого экзистора незамедлительно будет поглощена. Друзья удивились и принялись уверять Белого князя: мол, его, мастера, проникшего однажды в Экзистедер самого Ортского, не одолеет никто. «Экзистедер Ортского — фонарик на тщедушной батарейке по сравнению с солнцем, коим являются Темные Миры — порождение воли внемиренцев и силы Семи Стихий, — ответил Оливул. — Нам пришлось бы остаться здесь на годы, чтобы наша Игра вжилась в естественный поток творения». Слова Бер-Росса ввергли друзей в смятение, но образовавшуюся паузу быстро оборвала Каляда: «Безусловно, Темные Миры уникальны в своем роде, и от внемиренцев, попавших сюда, требуется неукоснительное соблюдение здешних неписаных законов. Но, друзья мои, мы не просто внемиренцы, мы избранники Семи Стихий — их человеческие лица, воплощение их духа и разума. А Темные Миры — то единственное место в Структуре, где Стихии продолжают созидать, поскольку экзисторы нашей Судьбы призвали их в соратники. Твердь, Вода, Огонь, Воздух, Смерть, Жизнь и Космос однажды сотворили Крылатого Волка, как пожелал Великий, и они изменят его форму, подчинившись нашей воле. То будет не Игра, а часть бытия».
Далее начался сон наяву, который ни вспомнить, ни забыть было невозможно. И Волк обрел плоть…
Повеяло свежестью. Мрачные ели и кривые сосны уступили место березам и осинам, а дальше, за светлой от белых стволов рощей, начиналось море зеленых трав. Легкий ветерок скользил по некошеному лугу, и живые волны убегали в лощину, лежащую между двух величественных лесных массивов. Посередине ее, как старая видавшая виды крепость, стоял двухэтажный особняк, обнесенный каменной оградой. С пригорка внемиренцы увидели пустой двор, развалившиеся хозяйственные постройки, конюшню, много лет не слышавшую лошадиного ржания, остов некогда лихой кибитки. Ни единой дороги к парадным воротам усадьбы не было. Дом казался забытым островом в бескрайнем океане полей и лесов.
Возомнившие себя единственными представителями сообщества цветов метелки иван-чая и настырный чертополох заполонили подступы к лестнице, на которой между разбитых камней проросла трава. Оконные ставни скрипели под порывами ветра, и басом вторила им приоткрытая входная дверь. На появление людей дом никак не отреагировал, разве что в ужасе разбежалась семейка каких-то мелких грызунов, промышлявших поодаль.
Само собой получилось, что Гаюнар поднялся на крыльцо первым. Это был дом его отца. Здесь Александр работал над чем-то тайным, здесь протекала его бурная юность и зарождалась суровая зрелость. Данила провел рукой по стене, покрытой старой паутиной. Может быть в трещинах между камней прячется тепло, оставленное отцом? Или сквозь пласты времени пробьется к сыну далекий голос, живой голос.
Тишина. Гаюнар оглянулся. Друзья стояли в дверях, не смея нарушать его уединение.
— Он хотел, чтобы мы все пришли сюда, — глухо произнес Данила. — Пэр, чего ты боишься?
Призрак висел над крыльцом клубком бледного тумана, но не пересекал порог.
— Я не боюсь, — поспешно отозвался он. — Просто мне как-то не по себе. Я не должен бы знать этот дом, но я его помню. Я даже могу показать, — собравшись с духом, он втек в полутемный тамбур и преобразился в человека.
— Здесь гостиная.
Заскрипели проржавевшие петли. Дверь, потревоженная прозрачной рукой, приоткрылась.
— Получилось, — тихонько, будто опасаясь спугнуть удачу, проговорил Пэр.
Небольшой зал, куда зашли внемиренцы, давным-давно потерял былой уют. Виновниками беспорядка стали ветры и дожди, беспрепятственно проникающие в помещение через не закрытые ставнями высокие окна. Свою лепту внесли и животные, зимовавшие в пустующем здании. И конечно время. Время, как суровый неподкупный судья, вынесло смертный приговор столам и стульям, портьерам и покрывалам, книгам и картинам, на которых от прежней красоты остались лишь размытые воспоминания.
— Сколько же лет он не появлялся тут? — спросила Юлька, поежившись.
— Три десятка, не меньше, — откликнулась Серафима. — И за эти годы в доме не было ни одного человека.
— Не удивительно, — Оливул прошел к окну. — Этот Мир не отягощен прогрессом, и Александр наверняка слыл среди местных пособником черной магии.
— Но тут нет ничего, что бы не вписывалось в существующие условия! — воскликнул Гор.
— Да мы еще и дом внутри не видели, — усмехнулся Данила и после секундной заминки продолжал. — Я почему-то уверен: всё, что отец выделывал с Кочевниками, он выделывал именно здесь. И мы обязаны это найти.

2

Солнце давно миновало зенит и медленно поплыло в объятия лесного океана. Также медленно и неотступно накатывались разочарование и усталость. За четыре с лишним часа пребывания в заброшенной усадьбе друзья не обнаружили ничего, что представило бы Александра как экспериментатора, исследователя, алхимика. Кроме нескольких книг по математике и случайно забытого на какой-то полке пластикового пакета ни одна вещь не указывала на присутствие внемиренца вообще. Пэр не менее десятка раз прозондировал собственным телом стены в поисках замаскированного сейфа или потайной комнаты. Руководствуясь принципом «доверяй, но проверяй», Донай рискнул влезть вслед за призраком даже на чердак, но и там его ждали только прогнившие стропила да паутина.
Понурый, Данила вышел на крыльцо и присел на ступеньку. Он не позволял себе думать, что отец передал кодовую карту, следуя очередному хитроумному плану Ортского. Он упрямо искал оправдание, силился вспомнить голос, жесты, взгляд отца, и к ужасу своему не находил в памяти ни одной живой ноты в его словах, ни искры в глазах. «Я никогда не видел его живым», — жестко оборвал сам себя Гаюнар и взглянул на мышь, которую до сих пор держал в ладони. Собаки разворошили гнездо в куче тряпья, он подоспел на шум, когда несколько хвостатых обитателей особняка были безжалостно задушены, а этого он буквально вытащил из пасти Артемиды.
— Сколько же поколений вашей братии прожили тут за тридцать лет? — сказал Данила вслух. — Того гляди, придется признать за вами право собственности на недвижимость.
Он смотрел на мышь, мышь взирала на человека черными бусинками глаз, не делая попыток убежать. Крошечная капля жизни в серенькой шкурке с неутомимым носиком и проворными лапками доверчиво стояла перед хранителем Стихии, открыв свои непознанные глубины. Данила вдруг почувствовал, что способен управлять этой частицей в бурлящем вечно изменяющемся океане бытия.
— Замри, — негромко произнес он.
Мышка оцепенела. Бессознательный взгляд устремлен на господина. Гаюнар распахнул для Стихии врата своего существа, и та аккуратно обвила хрупкое создание. В сознании Данилы всплыли неопределенные сгустки инстинктов, не ведавших ни стройности мысли, ни многоцветия ассоциаций. А Жизнь кружила между Хранителем и животным, и сгустки обретали все более отчетливые контуры, понятные человеческому разуму. Голод и сытость. От первого ко второму путь лежит вверх по шершавой доске, далее огромная гладкая стена. Щель, решетка и много, много еды.
Гаюнар сильно зажмурился. Контакт разорвался, и струи Стихии вернулись в свою обитель.
— Беги домой, — он опустил мышь на камень и проследил, как неугомонный зверек скрылся под порогом.
Послышались легкие шаги.
— Ты с кем-то разговаривал? — Юлька удивленно оглядела пустой двор.
— С мышонком.
Девушка подняла брови.
— Серьезно?
Следом вышел Оливул.
— Грег и Гор, доверяясь чутью Огня, утверждают, что где-то в доме находится генератор на тепловых кристаллах, функционирующий в настоящий момент, — произнес он.
— Да, и еще пищевой модуль, который тоже до сих пор работает, — поддержал Данила, вставая. — Видали мышей в спальне? Чем по-вашему они тут питаются?
— Законный вопрос, — согласился Белый князь.
— Нужно, чтобы каждый обратился к Стихии, — настойчиво предложила Юлька, по всему видно, не в первый раз, и добавила для убедительности. — Серафима, по-моему, как раз этим и занимается.
— Каляда ищет сенсорные следы, — откликнулся Донай из окна второго этажа над парадным крыльцом. — Не знаю, каковы результаты, а вот у меня возникла одна идея. Гаюнар, внимательно посмотри на двор. Ничего особенного не замечаешь?
Данила огляделся: крапива, осока, репейник, иван-чай, низкие кривые кусты возле самой ограды. Две тщедушные березки и невысокая рябина росли возле ворот, донельзя склонившись в сторону леса.
— Деревьев нет, — пробормотал он, — то есть почвенный слой слишком мал для их корней. Подземный бункер!
— Во, и я так подумал, — удовлетворенно заявил Донай и скрылся в комнате.
Деревянная лестница в глубине особняка заскрипела и застонала под быстрой поступью Синего князя. Оливул обернулся ему навстречу, как вдруг вздрогнул и изменился в лице.
— Игра… Я ведь его предупреждал!
Он бросился в дом.
— Что с ним? — Донай посторонился, пропустив кузена.
— Грег-Гор все-таки вызвал Силу Созидания, — пояснила Юлька и помчалась за другом.
Из закутка подвала, где располагались печи, валил дым. Сквозь него виднелись зеленые разводы — это Пэр, подстегивая ленивый подвальный воздух, разгонял едкие клубы, в которых метались огромная черная тень.
— Но я нашел! — слышались два объединившихся в один голоса. — Оливул, это был мой потенциал, понимаешь, собственный потенциал, порожденный в Темных Мирах. Ни одна живая душа не способна его распознать!
— В таком случае почему я здесь? — Бер-Росс был рассержен не на шутку. — Твой Экзистедер рожден в другом Мире, пойми, в другом!.. Немедленно восстанови полный человеческий вид, — добавил он, смягчившись.
Пространство в подвальчике стабилизировалось. Тень двуглавого дракона поколебалась еще несколько мгновений, будто решая, какую форму плоти обрести, и Гай-Россы, опустив головы, встали перед старшим братом.
— Вы только посмотрите! — воскликнул Пэр, выгнав последние клочья дыма в подвальное окошко.
Большая добротная печь оказалась печью лишь наполовину. Остальная ее часть представляла собой хорошо знакомый внемиренцам автоматический кухонный модуль, точь-в-точь такой же, каким пользовались они на Крылатом Волке.
— Вот это уже что-то! — подытожил Донай.
В подвальчик спустилась Каляда. С первого взгляда оценив обстановку, она неодобрительно посмотрела на Черного князя и сказала:
— Месяц назад особняк посещали пять человек, по крайней мере двое из которых внемиренцы. Они стремились сохранить полное инкогнито, но, разумеется, оставили ментальные следы. И хотя кроме них к усадьбе никто не приближался, следует быть более осторожными.
Предположение Доная и Данилы оказалось верным. Обнаружив в угловой комнате за гостиным залом лаз в подполье, а за ним искусно имитирующую грунт крышку люка, Пэр долго сокрушался — как сам не догадался прощупать пол. Однако, попытавшись открыть вход в бункер, друзья столкнулись с новой проблемой: в локальном Мире, созданным Александром и укрепившимся за многие годы как любая законченная Игра, прекрасно чувствовали себя электронные сети, компьютерные коды и все то, чем изобиловали центральные Миры Структуры. Призраку не удалось внедриться в замок и посодействовать его открытию. Процессор, контролирующий люк, не отреагировал на вмешательство в операционную систему и молча проглотил предлагаемые варианты декодирующих последовательностей. Не помог и набор электронных отмычек в руках Грега и Гора.
— Давайте применять силу, — отчаявшись, предложили близнецы. — Огонь обеспечит направленный взрыв. Против Стихии не устоит ни один сплав, каким бы прочным его ни сделали!
— Крайняя и нежелательная мера, — покачала головой Каляда, продолжая разглядывать неказистую на первый взгляд панель управления. — Александр никогда не был сторонником излишеств, поэтому и решение нашей проблемы должно быть естественным и простым. Пэр, проверь-ка вот эту щель. Кажется, она ничем не отличается от приемника для кодовой пластины на Волке.
Призрак издал восхищенное восклицание и поспешно засунул в отверстие руку.
— Полный аналог, — радостно сообщил он. — Данила, давай карту!
На Гаюнара обернулись. Он мрачно отвел взгляд.
— Карта осталась в кают-компании на корабле, — сказал он. — А корабль бегает во дворе в обличии волка.
— Уже не во дворе, — пробормотала Юлька, уступая дорогу мощному существу полутораметрового роста.
В пасти с белыми рядами смертоносных зубов была аккуратно зажата узорная пластина. Волк бесшумно приблизился к капитану и положил к ее ногам кодовую карту Александра Гаюнара.
— Похоже, Стихии сделали с ним нечто большее, нежели мы планировали, — озадаченно произнес Оливул.
Назад: ГЛАВА 3 БЕЗ ПРАВА ВЫБОРА
На главную: Предисловие