Глава 12
Саргон. Шесть часов спустя...
В лазурных небесах появились четыре снижающиеся точки.
– Ну, наконец-то...
Эльза ждала, что сейчас ближайшая группа «Нибелунгов» начнет противодействие, огрызаясь залпами зенитных установок верхней полусферы, но ошиблась: боевые подсистемы штурмовых носителей не произвели ни единого выстрела по заходящим на посадку эвакуационным модулям.
– Что происходит, Вадим? – Эльза в недоумении обернулась, зачем-то коснувшись пальцами своего импланта. – Снайперские пары докладывают – механизмы технической поддержки прекратили попытки ремонта генераторов плазмы!..
– Все нормально, расслабься, – успокоил ее Немершев, наблюдая, как заходит на посадку первый из спускаемых аппаратов. – Носители обезврежены дистанционной командой.
– Это надежно? Откуда коды?
– Из баз данных, оставшихся после падения Альянса. Побудь с ранеными. Я пойду, встречу прибывших.
Нельзя сказать, чтобы у Вадима отлегло от сердца. На душе все равно оставалось смутное беспокойство. Возможно, это была даже не тревога, а глухая саднящая тоска, – он только сейчас до конца понял, что очутился вне привычного ему мира, и люди, прилетевшие на выручку, уже несут на себе печать отчуждения.
«Смогу ли я свыкнуться с этим?»
Внешний люк шлюзовой камеры скользнул в сторону, и в образовавшемся проеме появился офицер в форме галакткапитана.
Вадим не сразу узнал его, а когда понял, что на верхней ступеньке короткого трапа стоит Кирилл Вронин, у него на миг перехватило дыхание.
Кирилл легко сбежал по ступенькам, а вслед за ним появился, щурясь от солнечного света, лейтенант Рапшар.
Немершев так и стоял, будто окаменев, на краю старой, местами потрескавшейся посадочной площадки. Он никогда не думал, что способен испытывать такие сильные и одновременно противоречивые чувства, которые рвали, комкали сейчас его душу...
– Привет, командир! – Вронин крепко стиснул его ладонь, а потом вдруг не выдержал и обнял Вадима. – Живой...
Может, он ничего не знает?– промелькнула в сознании Немершева спасительная мысль, но когда Кирилл отстранился и пытливо посмотрел ему в глаза, сомнения рассеялись – знает. Да и могло ли быть иначе?
– Почему Стангмаер послал именно вас? – Голос Вадима прозвучал глухо, напряженно.
– Генерал никому ничего не приказывал, – спокойно ответил Кирилл. – Он вызвал меня, обрисовал ситуацию и... Слушай, о том ли мы говорим? – Вронин посмотрел на Немершева и добавил: – Ничего не изменилось, командир.
Вадим многое постигал заново.
Он снова обретал пошатнувшуюся веру. Наверное, стоило родиться заново, чтобы встретить Лори, чтобы пережить этот острый, потрясающий миг встречи с Кириллом...
– Кто еще прилетел? – наконец справившись с нахлынувшими чувствами, спросил он.
– Основной состав взвода. Все, кроме новичков.
* * *
Через час, забрав всех тяжелораненых, три эвакуационных модуля вновь взмыли в небеса Саргона.
– Эмиттеры суспензорного поля привезли? – спросил Вадим, когда три точки окончательно растворились в прозрачной лазури.
– Все, как ты запрашивал. Только к чему они тебе? – поинтересовался Кирилл.
– Сейчас увидишь. Пусть дройды технической поддержки установят их в помещении командного пункта, – Вадим обернулся, жестом подозвав Эльзу. – Знакомься – это Кирилл Вронин.
– Эльза Райт, – она с вызовом посмотрела в глаза Кирилла, но почему-то не выдержала, отвела взгляд.
– Покажи капитану Вронину схему расположения эмиттеров. Как договаривались, помнишь?
Она кивнула.
* * *
После эвакуации тяжелораненых в помещении бывшего штаба сил самообороны осталось около двухсот человек. Люди и киберхаги, пережившие страшную ночь штурма, пока что спали под воздействием введенных в кровь препаратов.
Глядя на них, было жутко осознавать, что это все, кто уцелел в результате десяти лет необъявленной войны.
Сейчас они просыпались, и как только первые из колонистов начали приходить в себя, дезориентированно оглядываясь по сторонам, между ними и киберхагами, к которым также возвращалось сознание, возникло зеленоватое мерцание поля суспензорной защиты.
* * *
Вадиму никогда ранее не приходилось выступать публично, но сегодня ситуация не оставила выбора.
Перед ним стояли две группы людей, которые слепо ненавидели друг друга.
Нет, наверное, он ошибался. Киберхаги не могли ненавидеть поселенцев. Все было гораздо сложнее...
Произнести первые слова было тяжело. Он с трудом подбирал формулировки и фразы, чувствуя, как растет, концентрируется напряжение от каждого прозвучавшего в глубочайшей тишине слова.
Он не пытался смягчить события или как-то оправдать одну из сторон. Вадим излагал все как есть, по крайней мере как виделось ему после долгих, мучительных размышлений.
Он говорил о людях и киберхагах, о наследии войны, о технологиях Альянса, далеко перешагнувших черту дозволенного, в период безумия Первой Галактической.
– ...каждый из вас пусть сейчас вспомнит – кто он? Между вами поле суспензорной защиты, но оно не сдержит ненависти. Я уже сказал и повторю еще раз – все, кого вы оплакали и похоронили на протяжении последних десяти лет, находятся сейчас в системе Норман. У них другие тела, но прежние души, те же разум и память. Они ваши дети, братья, сестры. Мы можем освободить их от воздействия имплантированных модулей, как освобождены присутствующие тут киберхаги – простите, что пользуюсь именно этим термином, но, прислушиваясь к себе, каждый должен найти ответ на вопрос: кем он ощущает себя сейчас – биологической машиной или человеком. Вам будет нелегко.
– Откуда ты знаешь, каково нам?! – неожиданно выкрикнула молодая девушка-киберхаг, напряженно слушавшая Немершева. – Откуда тебе, инопланетник, может быть понятно наше горе, наша ненависть к нелюдям?!.
Она внезапно осеклась, побледнела, потом медленно обернулась, посмотрев на незнакомых ей людей, стоявших за спиной.
Нелюдей...
А кем была теперь она?
Знакомое безумие на миг помутило рассудок, кулаки сжались, взгляд заледенел и вдруг...
Расталкивая толпу киберхагов, к ней, инстинктивно отступившей на несколько шагов, рванулся мужчина средних лет.
– Не подходи!
Вадим внезапно узнал в этом голосе знакомые чуть визгливые нотки и с содроганием понял, что перед ним... Хельга!..
– Я сказала – не подходи ко мне!!!
Мужчина остановился.
И люди, и киберхаги смотрели на него в предельном, невыносимом напряжении.
– Мама... Это же я... Дункан!.. Неужели ты не узнаешь меня?!..
Хельга без сил закрыла глаза. Ее тело сотрясала крупная дрожь.
Она молчала. Потом так же, не проронив ни звука, рухнула на пол, потеряв сознание.
– Снимите защиту! – выкрикнул Вадим, первым бросаясь вперед.
Он не думал в эти мгновения о риске. Говорить что-то еще уже не было смысла, все поведала короткая, невыносимаясцена.
– Да помогите же ей!
Первыми к потерявшему сознание киберхагу бросились несколько человек из числа выживших колонистов.
– Пропустите, я медик!
Вадима окружил водоворот тел, которых сейчас объединила не застарелая ненависть, а внезапно очнувшееся сострадание, такое острое, кричащее, что могло разрезать души, обнажая тлеющие в их глубинах искры человечности.
Он стоял среди смешавшихся людей и киберхагов, окаменев от медленно захлестывающего рассудок безумия. Где-то должен был наступить предел, и он бы наступил, не окажись рядом Лори и Кирилла.
Они поддержали пошатнувшегося Вадима, вывели его из толчеи, усадили в кресло.
* * *
Минут через пятнадцать к нему подошел Дункан.
Кирилл посторонился, пропуская его, Лори же мгновенно напряглась, готовая к любому обороту событий.
Дункан переминался с ноги на ногу, видимо, не зная, с чего начать.
– Говори, раз подошел, – сзади внезапно возникла фигура Эльзы, которая так же была начеку, понимая, что ситуация еще не разрешилась окончательно, и взрыв неконтролируемых эмоций возможен в любой момент.
– Вадим Петрович... – Дункан внезапно присел на корточки, чтобы не возвышаться над креслом, в котором сидел по-прежнему смертельно бледный Немершев. – Я хотел сказать... Я действительно узнал маму... Ее голос не изменился. Я почувствовал, что она где-то рядом, а потом услышал... Это было страшно...
– Да, страшно. Но с этим придется жить. Нам всем придется заново узнавать друг друга.
– Понимаю, – голос Дункана вдруг осип. – Не за этим подошел. Наши импланты. Мы по-прежнему слышим мысли друг друга.
– Это временно. Будет установлена блокировка.
– Да, понимаю. Но сейчас, пока мы еще ощущаем мысли... Я пришел сказать, что вы можете рассчитывать на нас. На всех. И на людей тоже. На Нормане наши родные. Теперь в этом уже нет никаких сомнений.
– И что? – Вадим находился в страшном и странном для него состоянии, будто четверть часа назад внезапная вспышка сожгла что-то важное в его душе. – Что дальше?
– Мы полетим туда. Не мстить. Спасти их... Прошу, не оставляйте нас сейчас!..
– Не оставлю, – на бледных щеках Немершева внезапно появились пунцовые пятна. – Но вы должны поклясться, что не ослушаетесь приказов, пойдете до конца, иначе все потеряет смысл. Стычки на Саргоне, даже вчерашняя ночь – ничто перед предстоящей схваткой.
– Мы знаем это.
Вадим встал.
Он не понимал, умерла ли его душа или возродилась?
Только встревоженный взгляд Лори да рука Кирилла, дружески поддержавшая его, помогали прожить этот миг, чтобы идти дальше.
До конца.
* * *
Саргон. Сутки спустя...
– Соул, ты много раз бывал на Нормане?
– Не помню. Лет пять уже торгую с ними.
– Можешь передать навигационные данные?
– Да, без проблем. Скажу тебе, Вадим, – это довольно неуютный мир. Молодой и слишком «горячий». Единственная хорошо знакомая мне посадочная площадка находится вот тут. – Соул активировал кибстек, вызвав карту полушарий планеты. – Вот, можешь скопировать. Здесь, – он указал горный массив, пересекающий меньший из двух материков планеты, – на плоскогорье тоже имеются посадочные площадки. Под ними, вероятно, бункерная зона. Людей там немного. Где-то поблизости расположены производства, выпускающие андроидов. Думаю, место выбрано из-за обилия полезных ископаемых.
– А военные базы? – поинтересовался Вадим.
– Я их не видел. Ходят разные слухи, но врать не стану. Не видел, – повторил Соул.
– Ладно. Спасибо и на этом.
– Не расскажешь, что задумал?
– Извини, не могу.
– Ну, как знаешь. Что-то ты уже не больно похож на торговца, – Соул подмигнул Немершеву. – Ладно, надеюсь, еще увидимся.
– Удачи тебе. И почаще заглядывай на Саргон.
– А что так?
– Торговля тут будет хорошая. Но уже не оружием.
– А чем? Намекни?
– Колонисты собираются восстановить Цоколь и продолжить строительство города. Вот и подумай. А еще потребуется аппаратура по программе «Генезис». Может, слышал, как на Кьюиге?
– Поддержание генофонда?
– Соображаешь.
– Спасибо за намек. Учту, – Соул выключил кибстек и протянул Немершеву руку. – Ну, до встречи?
– До встречи...
* * *
Совещание состоялось вечером того же дня.
Первым докладывал Вронин:
– Перезагрузка кибернетических систем «Нибелунгов» завершена. Все подсистемы переведены в полуавтоматический режим, чтобы ими было невозможно манипулировать дистанционно. Десантные группы сформированы, оружие и экипировка розданы. Короче, к старту все готово. Вопрос в том, как будем действовать?
– Жесткую зачистку мы себе позволить не можем, – ответил Вадим. – Неизвестно, где расположены криогенные залы со спящими людьми, поэтому «слепые» массированные удары по площадям исключаются. Схема действий в отсутствии навигационных и разведывательных данных будет проста: три «Х-страйкера» оснащены самыми современными сканирующими комплексами. Они войдут в атмосферу Нормана и начнут разведку боем. Когда мы обнаружим точное местоположение базы и получим данные по размерам и структуре бункерной зоны, в дело вступят штурмовые носители. Наши главные козыри – это внезапность и техническое превосходство «Х-страйкеров» над аналогичными образцами техники времен Галактической войны.
– Кто поведет машины на разведку базы? – спросил Доргаев, отказавшийся покидать Саргон.
– Я, Лори и Эльза, – ответил Вадим. – Это не обсуждается, мы уже полностью загрузили через импланты виртуальные обучающие модули и через пару часов будем готовы управлять «Х-страйкерами». Общее руководство операцией возлагаю на Кирилла Вронина. Штурмовые десантные группы внутрь бункерной зоны поведешь ты, Глеб. Справишься?
– Ты о моих царапинах? Справлюсь.
– Командирами штурмовых взводов назначаются люди Вронина.
– Какая роль отводится «Нибелунгам»? Кроме высадки десанта, разумеется? – уточнил Кирилл.
– Зачистка зон высадки, взлом проходов для десантных групп. Все, что будет обнаружено на поверхности, включая структуры навигации и связи, – уничтожать без колебаний. Планета для колонизации непригодна, так что можно не церемониться. Главное – точно рассчитывать мощность плазменных зарядов, чтобы не разрушить межуровневые перекрытия самой базы.
– В принципе, все понятно. Когда начинаем?
– Восемь часов на отдых личному составу. Андроиды продолжают отладку систем штурмовых носителей. Еще вопросы есть?
– Как быть, если при штурме мы встретим киберхагов? – спросил Дункан, принимавший участие в совещании.
– Не стрелять, – лаконично ответил Немершев. – Мы будем посылать терминирующий код с борта «Х-страйкеров» каждые пять минут. На всякий случай соответствующая командная последовательность будет скопирована в передатчики боевых систем связи каждого бойца.
Больше вопросов не последовало.
– Все. Всем отдыхать. Общее построение через семь часов.
* * *
Планета Норман.
Три века спустя после капитуляции Альянса...
Пятнадцать штурмовых носителей класса «Нибелунг» осуществили всплытие из глубин гиперсферы в районе высоких околопланетных орбит.
Следом, с небольшой задержкой в пространстве трехмерного континуума, материализовались три «Х-страйкера».
Канал командной частоты передавал доклады пилотов:
– «Ноль-один», на связи. Завершил обратный переход, – раздался в коммуникаторах голос Немершева.
– «Ноль-два», пошла телеметрия данных. Начинаю перестроение. – Лори старалась докладывать спокойно, буднично, но не получилось, Вадим ощутил, как сильно она напряжена.
– «Ноль-три», иду в оси курса, – голос Эльзы, напротив, не нес эмоций. Она как будто отрешилась от всего, что тревожило душу, погрузившись в прошлое, то самое прошлое, что уже давно стало историей.
– На связи командный. Все носители заняли точки орбит, мы готовы к приему данных.
Был ли смысл соблюдать радиотишину, скрывать натянутые до предела нервы под сухими кодовыми фразами?
Нет. Их главным козырем оставалась стремительность, помноженная на опыт десятков планетарных зачисток.
Галакткапитан Вронин принял на себя тяжелое бремя. Он командовал операцией и, следовательно, должен сохранять абсолютное спокойствие. Очевидное неравенство сил требовало от него забыть все личное, понять – они сами сделали выбор, решили пройти испытание огнем, с тем чтобы никто не мог более сказать киберхагам в лицо или в спину – вы не люди.
Как жестока порой бывает жизнь. Ну какое дело жителям десятков планет Конфедерации до горстки существ, переживших насильственную трансформацию тел, но не души?
Оказывается, есть дело. Если не обывателям, то политикам, и Кирилл не мог спорить с Вадимом, когда тот сказал:
– Так надо, капитан. Если Норман будет зачищен Конфедерацией, нам не останется места в Обитаемой Галактике. Я не хочу доказывать в Совете Безопасности, что я человек. Выход один – мы сами должны разрубить этот узел проблем. Если мы пришли из прошлого, то мы и покончим с ним.
Мог ли Кирилл возразить?
Конечно, мог. Имелось множество аргументов, указывающих на неоправданно высокую степень риска, и в то же время отнимающих само право на поступок.
Если бы он разговаривал не с Вадимом, а с кем-то другим, то расценил бы план вторжения в систему Норман как шаг отчаяния, изощренный способ самоубийства, но капитан Немершев был для него на протяжении многих лет не просто командиром.
Вронин машинально поправил коммуникатор. Древняя техника не причиняла ему неудобств, ее простота и надежность, доведенная до абсолюта той страшной войной, сейчас работала на них, гарантируя, что уникальный боевой опыт, полученный за пять лет службы в спецподразделении, будет реализован максимально точно и эффективно.
Пятнадцать штурмовых носителей являлись ударной силой, которую сложно остановить. На борту не было серв-машин, но люди, чье сознание оказалось перемещено в искусственные тела и дополнено системами боевого сканирования, превосходили по своим качествам любой кибернетический механизм, – помимо физических возможностей у каждого из них была воля к победе.
Кирилл не завидовал им, но уважал то мужество, с которым мужчины и женщины, без скидок на пол и возраст, боролись за целостность своего «я», вступали в смертельную схватку с собственным сознанием, чтобы либо сойти с ума, либо принять свою новую сущность.
Они уже прошли через чистилище, и теперь на орбиты Нормана их привело не безумие, не жажда мести, а жизненная необходимость поставить точку, найти и уничтожить ту силу, что дергала за ниточки их судеб, пытаясь превратить в марионеток.
Кирилл не мог оспорить их право на осознанный выбор.
Не мог. И в этом заключался его личный поступок.
– Тактическим модулям носителей, доложить готовность к приему данных. Боевые посты – готовность. Генераторы плазмы в режим накопления энергии. Ракетные шахты нижних полусфер – режим полуавтоматического запуска. Напоминаю, осуществлять полный контроль над действиями кибермеханизмов. Быть готовыми в любой момент принять ручное управление. Команды могут запаздывать за развитием ситуации. Инициатива не возбраняется, помните лишь одно: принимать тактические решения, исключительно исходя из информации, полученной от пилотов разведывательного звена. Иные данные подвергать сомнению.
* * *
Три «Х-страйкера» стремительно скользили на фоне серой облачности, плотно укутывающей шар планеты. Под облаками скрывался неведомый, загадочный и зловещий мир.
Разведка боем.
Вадим старался, но не мог полностью отрешиться от эмоций. Он ощущал слияние с машиной, но все же между ним и кибернетическими системами «Х-страйкера», вобравшего в себя весь опыт глобальных и локальных войн, звенела напряженная струнка отчуждения.
Слишком многое поставлено на карту, чтобы полностью довериться кибернетической системе.
– Лори?
– Да, Вадим?
– Я хочу, чтобы ты запомнила: чудес в бою не бывает.
– Знаю.
– Откуда?
– Помню. Ты же знаешь предел технологий Альянса. Прежде чем личность может быть имплантирована, ее нужно записать.
Вадим промолчал. Да, Лори права, во время войны подобное действие имело лишь одно техническое решение – разум пилота должен быть прочитан и оцифрован модулем «Одиночка». Такие приборы, как мыслесканер Джедиана Ланге, были созданы намного позже. Значит, она воевала...
– И все же будь осторожна. Третьего шанса судьба не даст.
* * *
– Первый – командному: зафиксировал спутниковую группировку. Передаю координаты целей.
Право на поступок. Не обманывали ли они себя, подменяя понятия? Быть может, это всего лишь право на достойную смерть?
Может быть. – Эльза не так скупо и однозначно трактовала события. У нее, к сожалению, не нашлось той частицы тепла, которая согревала души Вадима и Лори, даруя им надежду и смысл. А что есть у нее?
Горячечные, полные травматизма воспоминания прошлого? Ее разум еще до гибели был истощен постоянным нейросенсорным контактом с кибернетической системой серв-машины, дни сливались в кровавые будни, жизнь замерла, душа спряталась, не сумев вынести напряжения боев.
Что изменилось сейчас, спустя три столетия?
Либо ты, либо тебя. Неужели все настолько неизменно, незыблемо? На что в действительности надеялись Вадим и Лори?
Хотелось бы спросить, но Эльза не решалась.
Хотя за минуту до входа в атмосферу неведомого мира она, пожалуй, могла получить честный, исчерпывающий ответ.
...Впереди, прямо по курсу, мелькнуло несколько вспышек – это тактические ракеты класса «космос—космос», выпущенные с борта штурмовых носителей, уничтожили обнаруженную группировку спутников.
Два контрольных витка.
Орбиты Нормана чисты.
Эльза представила, как пухлый шар планеты качнется навстречу обзорным экранам, и ей вдруг стало тоскливо, – однажды она уже пережила подобное, падая вместе с обломками подбитого «Нибелунга» навстречу... новой, негаданной жизни.
К фрайгу воспоминания! Того времени нет. Оно – лишь страницы учебников истории...
Слабое утешение. Последние несколько минут Эльзу преследовало ощущение рока, неизбежности, предопределенности событий.
Возможно, она понимала, что черствость ее души, весь здоровый цинизм – лишь скорлупа, за которой она пыталась спрятаться от настоящего, а на самом деле уже через несколько минут ей, вероятно, придется выбирать между единственной подругой, ее любимым и собой.
Да. Именно это предчувствие тоскливо комкало душу.
Неизбежность. Или она нарочно готовила себя, формируяпредопределенность, чтобы не дрогнула рука, когда придется делать выбор.
Одиночество.
Безграничная, бездонная чернь пространства...
Тихо прошелестел несущей частотой включившийся коммуникатор.
– Эльза?
Она не поверила – на связь вышел Вронин.
– Да, Кирилл?
– Я хотел сказать... береги себя.
Ей вдруг стало жарко. Реальность на миг подернулась дымкой, словно произошел мгновенный сбой в локационной системе, при помощи которой Эльза видела мир.
Он же человек... Ему незачем говорить мне такие слова. Он живой, и ему... не нужно ценой собственной гибели доказывать право быть самим собой.
Кирилл...
Она молчала, не в силах ответить ему.
– Не забывай о сенсоре катапультирования, – прорвался в сознание его голос. – Мир не такой, как ты привыкла считать. Все изменилось. Ты больше не расходный материал, не винтик военной машины, не фрагмент эксперимента.
Зачем? Зачем он вышел на связь, зачем разрушил фатальное течение ее мыслей? Неужели он не понимает, что разведка боем – это практически гарантированная смерть?
Они сознательно шли на запредельный риск, чтобы дать остальным возможность действовать, взять эту проклятую планету, схватить за горло тех, кто пытался дергать за ниточки их судеб...
– Доверься Вадиму. Он никогда не был самоубийцей. Поверь, я воевал с ним пять лет бок о бок. Просто не думай о смерти. Ты сильнее.
Возникший в душе надрыв стал невыносим. Эльзе казалось: все, она теперь точно не выйдет из боя, потому что в словах Кирилла она услышала то тепло, которого не было в ее собственной душе.
* * *
Вронин и сам не до конца понимал, что с ним творится.
По всем канонам он должен был молчать. Стиснуть зубы и молчать.
Молчать? А как в таком случае жить? Далеко не все в этом мире подчиняется логике, целесообразности, иначе человек перестает быть самим собой, превращаясь в скверное подобие исполнительной машины.
Эльза не ответила ему. Лишь в коммуникаторе некоторое время было слышно ее участившееся дыхание, а затем...
Чуть хрипловатый голос Немершева ворвался на несущую частоту коротким приказом:
– Синхронизируем двигатели. Начало маневра по моему сигналу.
Еще через несколько мгновений три «Х-страйкера» резко провалились вниз, переходя в режим турбореактивной тяги.
