Глава 3. Настоящее…
— Прекрасная работа, док!.. — Голос Зарезина вновь пробивался сквозь дурман полубеспамятства. — Значит девушка, находившаяся в камере поддержания жизни, и Дана из воспоминаний юноши, — одно и то же лицо?
— Да.
Антону с трудом удавалось связно мыслить, но если следовать логике развития ситуации он вообще не должен был слышать голосов, слабое полуосознанное восприятие внешних раздражителей являлось едва ли не чудом.
…
Чудес не бывает. Светлов старался запомнить каждую долетавшую до его слуха фразу, он по-прежнему не находил сил шевельнуться, не ощущал собственного тела, и тем загадочнее выглядели периодические проблески сознания, будто ему специально давали возможность почувствовать реальность в коротких промежутках между насильственными экскурсами в глубины собственного подсознания, которое, оказывается, хранило все, каждую мелочь, каждую мысль или совершенное два десятилетия назад действие. Все происходило, как наяву, Антон понимал, что заново переживает события и эмоции далекой поры, доказывая тем самым, что человек действительно помнит каждый прожитый миг, просто воспользоваться хранящейся в подсознании информацией невозможно без специальных тренировок… или соответствующей техники и препаратов.
Воспоминания являлись для него мучительными, а «доброжелатель», в лице Генриха Миллера, позволивший Антону воспринимать фрагменты реальности, казался садистом-извращенцем, только подливающим масла в огонь.
Лучше бы он не слышал разговора между доктором и Зарезиным, не знал, что на самом деле проделывают с ним, во имя доктрины безопасности колонии…
…
— Теперь вы видели полковник, где и при каких обстоятельствах Светлов сталкивался с образом вашей таинственной незнакомки.
— Этого мало. Я послал запрос, но СКАД не обладает полной информацией о событиях двадцатилетней давности.
— Не удивительно. — С безразличием и усталостью в голосе ответил Миллер. — Ваша глобальная система, в ту пору еще не существовала даже в проекте. А те, кто вел раскопки древнего города, похоже, обладали достаточной властью, чтобы сокрыть факты.
— Зачем?
— А вы не понимаете? Даже окунувшись в мысли Светлова, вы ничего не поняли? Они послали едва подготовленных мальчишек на смерть! Те, кто вел раскопки вольно или невольно разбудили механизмы, от которых сейчас вынуждена обороняться колония!
— Так, так. Интересно. Вы давно пришли к подобному выводу? Механоформы принято считать чем-то вроде «исконных форм жизни».
— Я биолог. — Устало ответил Миллер. — Вы можете сколько угодно дурить головы рядовым гражданам, не знакомым с научными методиками исследований, но я могу заявить, и более того — доказать многолетними наблюдениями, что «исконная жизнь планеты» — это миф. Она была уничтожена, изведена под корень, превращена в стерилизованный прах задолго до появления людей. А преумножающиеся с каждым годом орды монстров, не имеют ничего общего с биологией. Они кибермеханизмы, когда-то созданные былыми обитателями планеты.
— Очень громкое заявление. — В голосе Зарезина прозвучало плохо скрытая обеспокоенность. — Значит, мы сами разбудили спящего зверя и теперь пожинаем плоды собственной самонадеянности?
— Считайте как вам угодно.
— Док вы можете ответить на один вопрос?
— Смотря какой.
— Вам плохо живется в Цитадели?
— Это провокация?
— Нет, мне действительно интересно мнение такого человека, как вы. В конце концов, мы все тут в одной лодке.
— Это верно. — Мрачно ответил Миллер. — В лодке, которая рано или поздно пойдет ко дну.
— Цитадель неприступна.
— Да? Тогда почему вы носитесь как угорелые, заметив в сети не идентифицированного фантома? Почему не гнушаетесь прибегать к откровенно бесчеловечным способам добычи информации? Вот что я вам скажу полковник: Цитадель конечно мощное сооружение, но прогрессия количественного роста враждебных нам кибернетических форм не оставляет шансов на благополучный исход. Мы заперлись в стенах города-крепости, все исследования свернуты, колония фактически работает только на войну. Это тупик. Еще несколько лет и мы все однажды не выйдем из «параллельности» потому как выходить будет некуда.
— Тупик, из которого я пытаюсь найти выход, а вы, док, корите меня способами добычи информации. Без полного сканирования памяти мы вряд ли мы установили бы юношеские контакты Светлова. Он ведь не ассоциировал между собой два образа, верно? — Напомнил Зарезин.
На этот раз Миллер промолчал.
— Нам придется произвести третью, надеюсь, что последнюю процедуру мнемонического допроса. — Неожиданно заявил полковник.
— Зачем?
— Чтобы узнать, что случилось в том городе. Меня интересует судьба индивидуальных спасательных камер. Ни один «саркофаг» так и не был доставлен в город.
Прошлое.
— Тяжелый… — Фогель сбился с дыхания, хотя прошли они со Светловым не более полукилометра. — Антон, давай поставим.
Он кивнул, чувствуя, что у самого пальцы вот-вот соскользнут с неудобной ручки контейнера.
— Слушай, вызови ротного. — Курт умоляюще посмотрел на Антона. — Пусть они гонят БПМ по маршрутам. Нам не доволочь контейнер.
— Донести-то мы его донесем, — ответил Светлов, — но разве что к вечеру…
Вызвав Раневского, Антон доложил свои соображения.
Капитан некоторое время молчал, затем все же признал правоту доводов сержанта.
— Ладно, Светлов, ждите на месте. БПМ пойдет через несколько контрольных точек, твой контейнер будет третьим. Найдите позицию, защитите груз и смотрите в оба.
— Понял. Сделаем.
— Все ждите. До связи.
Раневскому решение далось нелегко, но не потому, что он хотел отсидеться в стороне или боялся рисковать жизнью, — просто он знал немногим чуть более, чем бойцы его роты, — капитана ясно предупредили при постановке боевой задачи: Ни в коем случае не вводить на территорию раскопа бронетехнику.
Он помнил предостережение, ну и что же теперь? Действительно, ждать до вечера? Бойцы попросту выдохнутся, да и при транспортировке контейнеров руки у них заняты, случись нападение рагдов — огрызнуться не успеют.
Темнят они в штабе. Тени своей боятся. Дело на час, а без техники пацаны точно до вечера будут таскать эти злополучные контейнеры.
— Первый — вызвал он командира звена прикрытия.
— На связи. Что у тебя, капитан?
— Собираюсь войти одной бронемашиной на территорию раскопа. Что у тебя на сканерах?
— Пока — чисто, если не считать рагдов.
— Много?
— Сотни четыре. Точнее не определить, они передвигаются по подземным коммуникациям, датчики показывают лишь общие сигнатуры отдельных «стай».
— Готов прикрыть?
— Готов. Только… Ты хорошо подумал, капитан? Нас ведь предупреждали: никакой тяжелой техники.
— Я помню. А что будем делать при внезапной атаке рагдов, когда у бойцов руки заняты контейнерами? Ты сам говоришь их сотни четыре. А темп продвижения моих групп не больше трех километров в час.
— Ладно, убедил, рискнем. Вести огонь в районе раскопа мне никто не запрещал. Тем более, что транспортную машину все равно сажать на площадке «объекта».
— Только мне непонятно почему? — Раневский уже отдал необходимые распоряжения по внутренней связи и БПМ начала спускаться в раскоп.
— Аппаратуру нужно забрать из компьютерного центра. — Осведомил его командир группы прикрытия. — Все уцелевшие запоминающие устройства, какие найдем.
— Ясно. Значит, нам еще и оборону держать, если рагды все же высунутся наружу? Раньше не мог сообщить, я бы послал туда своих ребят.
— Вот и пошли. Пусть заранее все подготовят.
* * *
— Внимание всем! — Антон на всякий случай переключился на частоту роты. — Передаю приказ капитана Раневского — группам, транспортирующим контейнеры остановиться, занять позиции и доложить. К нам вышла БПМ для подбора груза.
По связи раздалась ругань взводных. Молчал лишь Крамер, Он с парой бойцов так же волок тяжеленный контейнер и одобрял инициативу сержанта. Пусть через голову, но Светлов поступил правильно.
— Все ждем. — Сообщил Антон Фогелю. — Заодно шлем возьмешь.
Над раскопом разлился басовитый гул — это «восьмисотые» набирали высоту, прикрывая бронемашину, уже двигавшуюся в узком пространстве «улиц».
Фогель молча сканировал окрестности через оптико-электронный снайперский комплекс.
— Капитан прошел первую точку. Федоренко с Ганичевым подобрал…
— Сколько до нас?
— Полтора километра… — Курт внезапно умолк, а затем тихо, с придыхом произнес: — Антон, рагды…
Светлов и сам заметил опасность.
Вернее он увидел в оперативном окне тактической системы, как в разных точках раскопа вдруг вспухли условные маркеры взрывов, — сработали установленные мины-ловушки, но этого оказалось мало, слишком мало для того количества рагдов, что внезапно поперли из-под земли.
На тактической схеме внезапное появление противника выглядело, как десять очагов зарождающихся смерчей, где каждая частичка, образующая характерный «общий» сигнал, являлась отдельной механоформой.
— Их несколько сот. Ближайшая стая в квартале от нас.
— Что делать? БПМ капитана движется сюда!
— Ставим дым. — Антон быстрым движением сменил барабанный магазин подствольного гранатомета и выпустил пять дымовых гранат, положив их на разном удалении от позиции, чтобы дымовая завеса, эффективно препятствующая работе лазеров, заняла как можно большую протяженность улицы с той стороны, где появилась стая рагдов.
Дым не мешал работе электронных систем БСК: и Курт, и Антон отлично видели рагдов, которые прекратили «вихриться» над прямоугольным отверстием и ринулись в атаку, стремясь преодолеть дымовую завесу.
Фогель стрелял одиночными, но так часто, что его огонь походил на сухой ритмичный треск нескончаемой очереди, Антон припал на колено, оперся локтем о бетонный обломок, за которым они спрятали контейнер, и ждал, зная, что часть рагдов все же обязательно прорвется сквозь завесу, а в обойме у снайперского ИПК всего тридцать патронов.
Справа уже слышался ровный гул водородного двигателя, когда потрепанная стая рагдов прорвалась сквозь дым.
Фогель резко присел, меняя магазин, Светлов, предвидя эту ситуацию начал бить короткими прицельными очередями, — сферические механоформы появляясь сквозь рваные клочья дыма, и тут же попадали под кинжальный огонь, но такое шаткое преимущество сохранялось всего несколько секунд, — рагдов оказалось около сотни, и когда ИПК Антона послал вдоль улицы два трассера, означавшие, что в стволе остался один патрон, положение резко изменилось. Фогель уже перезарядил оружие, но внезапное затишье сменилось шквалом лазерных разрядов, бетонный обломок, за которым они прятались, буквально взорвался от резкого перегрева, разлетаясь шрапнелью дымящегося щебня…
Несколько лазерных лучей чиркнули по пластинам боевой брони, Антон менял магазин, чувствуя, что Фогель сейчас не выдержит и вскочит…
— Курт не дергайся!
Два рагда с характерные воем пронеслись над их головами, разворачиваясь для атаки с тыла, Фогель, лежа на спине за грудой дымящегося щебня, сбил обоих, но коренным образом ситуация сумели переломить башенные орудия БПМ, появившейся в районе стычки как раз вовремя.
Грохот тридцатимиллиметровых орудий, снаряженных разрывными боеприпасами, заполнил узкое пространство «улицы» вспышками разрывов и сизыми, тающими на глазах облачками дыма.
Сбитые рагды падали, отскакивали от земли, раскатываясь в разные стороны, Фогель что-то восторженно кричал, привстав на одно колено, а Антон, сменив магазин ИПК, вдруг услышал как сквозь грохот, на общей частоте связи вдруг раздался выкрик майора Званцева, — ведущего группы прикрытия:
— Раневский, отводи машину! Три сигнатуры в руинах, дистанция до тебя — пятьдесят метров! Это олонги. Не могу работать по ним, задену БПМ и твоих ребят! Отходите, живее!
Он опоздал.
Антон вдруг увидел, как стена ближайшего строения покрылась сеткой трещин и рухнула под напором крупного механизма.
Еще клубилась пыль и осыпались обломки, когда буквально в двадцати метрах от их разрушенного рагдами укрытия в пространство «улицы» выползли три машины.
Они выглядели как глянцевые вытянутые капли, с плоским не соприкасающимся с землей днищем, под которым метались сполохи сиреневых энергетических разрядов.
Размеры олонгов раза в полтора превосходили габариты боевой планетарной машины.
Проигнорировав двух бойцов, чудовищные механоформы двинулись вперед, навстречу продолжавшей вести ураганный огонь БПМ, но снаряды, способные поразить рагдов, не оставляли даже отметин на глянцевитой броне олонгов.
Еще секунда и в утолщениях ясно различимых по бортам обтекаемых корпусов с резким щелчком окрылись люки, и изнутри чуждых механизмов полыхнул плазменный залп.
Жар был таким, что у Курта на голове затрещали волосы, он закричал, уронив оружие и машинально закрывая руками лицо, Антона спас боевой шлем, — в нем хоть и отрубилась вся электроника, но полупрозрачное проекционное забрало позволяло видеть, а его материал держал температуру,
Кошмарное появление крупных механоформ на миг парализовало волю и сознание, но секундой позже, Светлов увидев как плазма испаряет кубометры построек, вдруг осознал — автоматика БПМ успела отреагировать на угрозу, и машина совершила единственный возможный в такой ситуации маневр — за доли секунды до рокового залпа отработали донные ускорители. Реактивная тяга рванула многотонную машину вверх и вбок, — БПМ с грохотом рухнула на покатые кое-где сохранившиеся крыши чуждых построек, пропустив мимо себя убийственный удар плазмы.
Связи не было все кибернетические системы сейчас находились в процессе перезагрузки, но Светлов с Фогелем действовали, не сговариваясь, словно заранее знали единственное уязвимое место олонгов.
Антон, выхватывая из подсумка гранату, еще успел оглянуться на полузасыпанный щебнем контейнер и подумал: пронесет ли? Но времени на большее уже не оставалось, следующий плазменный разряд будет приговором им всем, так что выбора, по сути, не было…
Две гранаты полетели в открытые люки ближайшего олонга, за которыми скрывались генераторы плазмы.
— Сюда! — Антон схватил Фогеля, и буквально втолкнул его в широкий разлом стены.
Оскользнувшись они оба упали и покатились — за стеной оказывается располагалось несколько проложенных археологами шурфов.
Секундой позже свет померк: все поглотила нестерпимая, полыхнувшая высоко над их головами вспышка, земля задрожала, стены шурфов начали осыпаться, а они словно безумные карабкались вверх, из последних сил цепляясь за какие-то торчащие из стен шурфа погнутые конструкции, потому что понимали, — спасительный узкий разрез, который уберег их от последствий взрыва через мгновенье станет братской могилой.
* * *
Антон едва воспринимал реальность, он не помнил каким чудом им удалось вырваться из под осыпающейся почвы, но даже в этом состоянии Светлов, почему-то беспокоился о контейнере со спасательной капсулой внутри.
Он увидел его, сразу, хотя пространство улицы изменилось до полной неузнаваемости, — взрыв трех крупных механоформ снес как минимум половину квартала…
Всюду валялись обломки рухнувших зданий и взорванных олонгов, но на фоне хаоса, взгляд тут же нашел темный покрывшийся окалиной продолговатый корпус спасательной капсулы, которую отшвырнуло взрывной волной метров на пятьдесят, как раз по направлению к БПМ, полузасыпанной обломками рухнувших зданий.
Фогель, пошатываясь, пытался идти следом, зажимай руками кровоточащие ссадины на голове, но, не пройдя и трех метров, Курт упал, — в отсутствии шлема он получил сильнейшую контузию.
— Курт, лежи там! Я сейчас!
Антон, не знал можно ли спасти положение. Он еще плохо соображал после чудовищного взрыва, инстинкты толкали вперед, ему казалось, что планетарная машина не так сильно повреждена, как могло показаться.
Пробегая мимо спасательной капсулы, лишившейся дополнительной защитной оболочки (весть термостойкий пластик контейнера попросту испарился) он успел заметить, как сквозь слой окалины на корпусе продолжают перемигиваться индикаторы, отражающие состояние протекающих внутри процессов.
Успею — глухо стучало в голове. — Успею…
Он боялся в этот миг одного — внезапного появления рагдов.
… Запрыгнув на лобовой скат брони планетарной машины, он с трудом сумел открыть единственный не заваленный обломками зданий люк, и ужом сполз внутрь БПМ.
Электроника не работала, в кабине как и в десантном отсеке горело тускло-красное аварийное освещение, кресло водителя пустовало, из соседнего отсека доносились стоны, Антон протиснулся между кресел, увидел волны металла на смятой переборке, и выгнутый, полузаклинивший люк, чрез который можно было только выглянуть, но не пройти.
В десантном отсеке находились двое. Их лица были неузнаваемы, искаженны от боли, залиты кровью, — огромный обломок рухнувшего здания продавил верхнюю часть корпуса БПМ, вогнав внутрь отсека две орудийные башни.
— Ребята, как?
— Раневского… убило…
— Подержитесь? Отползите к кормовой части, я попробую вывести машину из-под обломков.
Двое бойцов без слов поползли к кормовой переборке, мимо выбитых тактических экранов, продавленных внутрь орудийных башен, прямо по крошеву стекла и пластика.
Светлов не понимал, почему пустует место водителя. Но сейчас было не до рассуждений — пристегнувшись к креслу, он рванул рычаг ручного открывания смотровых триплексов, тот сначала не поддавался усилиям, затем со скрежетом пошел вверх, открывая бронированные шторки смотровых окошек.
Двигатель БПМ продолжал работать на холостых оборотах и Антон начал действовать, меняя реверс передач, он понемногу раскачивал БПМ, стряхивая с покатых бронеплит обломки зданий, затем, почувствовал, что машина освободилась от большей части рухнувших не нее фрагментов, резко дал газ, рывком вырвав искалеченную БПМ из-под завала.
С трудом справляясь с управлением, он вырулил на относительно свободное пространство образовавшейся после взрыва олонгов площади и включил связь.
Эфир полнился проклятиями, командами, призывами о помощи, в этой неразберихе было невозможно понять, что происходит на самом деле, но Светлов и без того начал понемногу осознавать масштабы происходящего.
Надеяться следовало на себя, все пошло не по планам, и теперь нужно спасть бойцов… и контейнеры, потому что на поверку в них тоже оказались люди.
Внезапно заработал выделенный канал коммуникатора.
— Земля, Раневский, вызывает небо-1. Ответь…
— Капитана Раневского убило… — Хрипло ответил Антон. — Я за него…
— Кто?
— Сержант Светлов.
— Доложи обстановку сержант! У нас всю электронику вышибло!
К Светлову вдруг вернулось спокойствие. Он понял: хуже уже не будет. Наверное, не будет…
— Мы сожгли трех олонгов. У меня нет связи ни с отделением, ни с взводом. Передайте всем, что олонгов можно подорвать: перед залпом они открывают люки. Это их уязвимое место.
— Понял тебя сержант… Что намереваешься делать?
— Вывел поврежденную БПМ из зоны завалов. Забираю третий контейнер, кстати, в них спасательные капсулы с людьми. Попробую прорваться к центру на площадку подбора. Встречайте нас там…
— Не понял, Светлов, повтори про контейнеры!..
— В них люди. — Светлов резко затормозил подле обугленной спасательной капсулы. — Их нельзя тут бросать!..
Неизвестно, услышал майор его последние слова или нет, связь внезапно оборвалась помехами, но Антон надеялся, что все сказанное им будет доведено до остальных бойцов.
В этом аду оставалось лишь надеяться и действовать, действовать…
…
Из трех рамп боевой машины открылась лишь кормовая, остальные заклинило из-за деформации корпуса.
Светлов выбрался через люк на лобовой скат брони.
Фогель сидел у стены, хватая окровавленными губами воздух. Антон сделал ему инъекцию, и глаза Курта постепенно начали принимать осмысленное выражение.
— Вставай!
Он поднялся, опираясь о руку Антона, выпрямился, пошатнувшись, и вдруг спросил:
— Где мы?…
Светлов не ответил. Через минуту Фогель придет в себя.
— Курт, помоги!
Взводный снайпер действовал словно сомнамбула, но Антону в одиночку было не поднять тяжелую спасательную капсулу.
— Тащим к корме бронемашины!
Фогель старался. Старался изо всех сил, еще не совсем понимая, что и зачем делает. Перед его постепенно проясняющимся сознанием плавал образ командира отделения, и этого было достаточно, чтобы рефлекторно выполнять приказы. Они с трудом затолкали капсулу в грузовой отсек, где у неповрежденных контейнеров сидели, оказывая друг другу первую помощь, Фриенбагер и Федоровский.
— Где остальные?
— Мертвы. — Глухо ответил Федоровский. — Они были в орудийных башнях, когда рвануло…
— Проверял?
— Да!..
— Не ори. Успокойся.
— Что успокойся?! Встряли мы сержант! Встряли!
— Я выведу вас. Только без истерик. — Антон и сам бы взвыл от отчаянья, если б не понимал, что сейчас он для контуженых, раненых ребят — единственная надежда.
Непонятно откуда в такие секунды берутся силы, как моральные, так и физические, но он продолжал командовать, так, будто не вокруг не было крови, мертвых тел… будто он сам не понимал, что выбраться отсюда им фактически не светит…
— Так, Фогель, хватай шлем, бери ИПК, будешь страховать из люка, в лобовом скате брони. На тебе — защита от рагдов, ты понял?
— А мы? — Фриенбагер повернул голову, и Антон вдруг с ужасом увидел, что у Клауса обожжена половина лица, кожа вздулась волдырями и лопнула, глаз заплыл, волосы сгорели…
— Ты останешься тут, Клаус. — Принял моментальное решение Светлов. — Охраняешь контейнеры. Если нас атакуют с тыла, я открою рампу, чтобы ты мог стрелять. Справишься?
— Не знаю… — прохрипел Фриенбагер. — обезболивающего… побольше бы…
— Будет. — Антон посмотрел на Федоровского. — Автоматика отрубилась, Саша. Возьми из НЗ ручной реактивный комплекс, прикроешь зенитными ракетами.
— Как прикрывать? — Федоровский выглядел подавленным.
— Молча. Через пролом, оставшийся на месте орудийной башни. Высунешься по пояс, и будешь стрелять. Для стаи рагдов зенитная ракета — то, что доктор прописал.
— Антон ты не спятил?
— Нет, Саша. Мы либо вырвемся отсюда, либо нет. Нас прикроют «восьмисотые», я только что разговаривал с майором.
— А что с остальными? Как они?
— Не знаю. — Сквозь зубы процедил Антон. — Двигаемся по маршруту, будем подбирать всех, кого сможем. Задача ясна?
— Больно… — Прохрипел Фриенбагер.
— По местам. — Отрезал Светлов, понимая, что дальнейший разговор просто не имеет смысла…
* * *
События разворачивались стремительно, и все равно Антона не покидало ощущение, что он видит затянувшийся кошмарный сон.
Ходовая часть БПМ практически не пострадала, после отстрела оси поврежденной колесной пары машина стала набирать скорость, и подчиняться управлению.
Курт, которого только контузило и поцарапало осколками при взрыве, пришел в себя и теперь молча, до рези в глазах вглядывался в панораму окрестностей, готовый отреагировать на внезапное появление рагдов. Об олонгах он предпочитал сейчас не думать — чем меньше панических мыслей в голове, тем лучше.
Они двигались по намеченному Раневским маршруту, который вел через две контрольные точки к непонятному «сверхсекретному объекту», где всех раненых и контейнеры должен был подобрать грузовой вертолет.
Первый и второй перекрестки, где следовало взять на борт бойцов первого взвода и охраняемый ими груз, оказались пусты. Повсюду в теснине улиц валялись сбитые рагды, дважды потрепанные малочисленные стайки механоформ пытались атаковать покалеченную боевую машину, но получали «по зубам» и рассеивались меж руин.
На месте подбора, во второй контрольной точке Антон остановил БПМ. Во-первых, надо было определиться куда двигаться дальше, во-вторых, Светлову показалось, что постоянные попытки связаться по коммуникатору со взводным наконец увенчались успехом.
Сквозь непонятные, накатывающиеся волнами помехи, действительно прорвался голос лейтенанта Крамера:
— Светлов, ты? Доложи, где находишься?
— Двенадцатый перекресток, считая от съезда в раскоп. Точнее сказать не могу, не работает система позиционирования.
— Что с отделением?
— Галич убит. Суханов тоже. Фриенбагер тяжело ранен. Федоровский и Фогель почти не пострадали. Об остальных сведений нет.
— Остальные со мной, — успокоил его Крамер. — Почему нет связи с Раневским? Ты ведь на его БПМ?!
— Капитан погиб…
На секунду в коммуникаторе воцарилась тишина, затем Крамер, все же нашел в себе силы говорить:
— Слушай меня, Светлов. Связи с «восьмисотыми» нет, но, думаю, они будут действовать по плану. Мы закрепились в центре раскопа, тут археологи возвели постройки огороженные периметром. Тебе сейчас нужно повернуть налево и два квартала двигаться по прямой. Увидишь бетонный забор. Повернешь направо, и вдоль периметра до ворот. Как понял?
— Маршрут принял. — Антон был рад полученным новостям. Оказывается, у остальных дела не так плохи. — Ждите, скоро будем.
…
Они успели миновать только один из кварталов, и это спасло их жизни.
Антон за секунду до события ощутил резкую тревогу. Машинально остановив БПМ, он открыл второй люк и выглянул наружу.
— Что? — Спросил Курт, не понимая причины остановки.
Над раскопом местами клубилась пыль, судя по вытянутым шлейфам остальные бронемашины спустились в раскоп, мгла, похожая на непонятную дымку, витала над сумеречной котловиной, и из-за этого не было видно машин прикрытия, но ровный гул в небесах действовал успокаивающе, подсказывая, что звено «восьмисотых» по-прежнему прикрывает потрепанную роту, теперь пилоты группы знали, что в руинах скрываются олонги, и церемониться на станут…
Антон не ошибся — сквозь эфемерное марево, приблизительно километрах в полутора от них показались контуры штурмовых флайботов.
Он хотел спуститься назад в кабину, чтобы побыстрее добраться до позиций взвода, когда взгляд заметил странное движение — часть руин как будто вздрогнула, некоторые, наиболее пострадавшие от времени постройки вдруг начали терять свои очертания… Антон и Курт одновременно ощутили сильную вибрацию, будто по руинам прошла волна дрожи…
В следующий миг не выдержавшие сотрясения, оседающие постройки выметнуло вверх.
Зрелище оказалось настолько внезапным и масштабным, что не поддавалось мгновенному осмыслению — площадь руин в несколько квадратных километров вдруг зашевелилась, но не очагами, а вся разом, будто из-под земли наружу стремилось вырваться нечто исполинское.
Через несколько секунд стало ясно — так оно и есть.
Антон, как и все остальные, видел хитваров только на картинках да компьютерных моделях, но поднимающееся из недр механическое чудовище нельзя было перепутать ни с чем — это действительно был хитвар, — одна из самых крупных и остававшихся до сих пор загадкой реликтовых механоформ, чей вероятный образ был воссоздан по найденным обломкам.
Пилоты группы прикрытия отреагировали немедленно — похожий на многокилометрового ската корпус хитвара еще не успел полностью появиться из-под скрывавшего его слоя земли, строения продолжали оседать и рушиться, пыль поднималась густым бесформенным облаком, а в очнувшуюся от тысячелетней спячки механоформу уже ударили первые ракетные залпы.
На миг Светлову показалось, что новый акт трагедии закончится, не успев начаться, сотни кустистых оранжево-черных разрывов хлестнули по площади, но это не остановило поднимающуюся в воздух механоформу.
Хитвар лишь увеличил скорость подъема и начал разворачиваться, стряхивая с себя остатки зданий.
Антона захлестнула волна настоящего ужаса.
Он много повидал за этот день, и теперь его не могла ввергнуть в шок встреча с сотней рагдов или несколькими олонгами, но это оказалось выше понимания, за пределами адаптивности человеческой психики, он десятым чувством осознавал, что спасения уже нет…
Хитвар развернулся, по раскопу теперь скользила его исполинская тень, казалось, она полностью затмила белый свет…
Антон в шоке наблюдал, как из чрева древней механоформы, словно струйки дыма, высачиваются стайки рагдов…
Дальше начался абсолютный кошмар.
Рагдов становилось все больше, уже не сотни, а тысячи сферических механоформ окружали поднявшегося на стометровую высоту хитвара, когда тот, закончив разворот, внезапно озарился десятками ослепительных вспышек.
Этой картины Светлов не забудет никогда: плазма ударила по группе прикрытия, от беспощадного удара не могла спасти ни броня, ни слабенькие энергетические поля боевых машин.
«К-800» словно горящие птицы падали в раскоп и взрывались, все происходило прямо на глазах, быстрее, чем это возможно описать, — еще секунда и второй залп плазмогенераторов хитвара накрыл центральную часть раскопа, где располагались выстроенные археологами здания временного лагеря.
Светлов отчетливо видел, как оттуда к мрачным потемневшим средь белого дня небесам ударили многометровые фонтаны похожего на магматические выбросы расплава — горела, плавилась земля, здания, все, что попало под удар плазмогенераторов исполина.
Не было больше ни надежды, ни цели, остался я только стынущий в груди ужас…
Рассудок Антона как будто выпал из нормального темпорального потока, — он потрясенно наблюдал, как медленно движется вал взрывной волны, ломая постройки, вздымая землю в тяжкой, вязкой судороге…
Его спас Курт, который не попал под смертельное наваждение, — он сам подался назад в кабину, и насильно, за ноги, втащил туда Светлова.
Секундой позже ударная волна настигла БПМ и, подхватив многотонную машину, понесла ее, переворачивая, сквозь иззубренные руины…
* * *
Когда к Светлову вернулось сознание, хитвар, в окружении роящихся рагдов, медленно двигался на высоте двухсот метров по направлению к мегаполису.
Связи не было, коммуникатор не работал, но БПМ, несколько раз перевернувшись, в конечном итоге вновь встала на колеса.
Перекличка по внутренней связи показала, что все живы, только Клаус отозвался едва слышно, ранение у Фриенбагера было слишком серьезным, и он скорее бредил, чем отвечал внятно.
Лицо Курта Фогеля выглядело землисто-серым.
— Что теперь, командир?…
Светлов уже не мог думать, принимать взвешенных решений: боль, страх, отчаянье — все смешалось внутри, но посреди морального пепелища еще тлел робкий, безрассудный огонек надежды.
Он попробовал завести двигатель БПМ, и это удалось.
— Куда?! — закричал Фогель, когда понял, что Светлов разворачивает покалеченную машину к центру раскопа.
— Помолчи… — Сквозь зубы выдавил Светлов. — Мы не простим себе, если там остался кто-то живой. Мы не можем уйти…
— Ты спятил.
— Не дергайся Курт. Хуже уже не будет…
Фогель молча откинул люк, и полез наружу. Если налетят рагды, кому-то надо отстреливаться. Он не мог спорить с Антоном, потому что чувствовал, — им все равно не выбраться отсюда.
* * *
Центр раскопа встретил их картиной тотальных разрушений. Бетонный периметр, о котором упоминал Крамер, был практически полностью уничтожен ударами плазмы. В огромные бреши поднявшийся ветер нес облака пепла, за которыми едва просматривались оплывшие от адских температур контуры строений.
Они не нашли живых, зато сумели подобрать еще два обуглившихся, но все еще подающих сигналы индикации контейнера со спасательными капсулами.
— Все поворачиваем назад. Будем прорываться к городу. — Светлов говорил мертвенным тоном, его рассудок больше не мог выдерживать страшных картин тотального разрушения и постоянно попадающихся на глаза свидетельств гибели людей.
Раскоп словно опустел после удара плазмогенераторов хитвара.
Антон не искал объяснения наступившей вокруг тишине, не думал, почему их больше не атакуют рагды или олонги, — он и так понимал, что все механоформы вслед за хитваром ушли по направлению к мегаполису.
Обратный путь был мучителен и страшен. Казалось, что БПМ движется слишком медленно, все происходило как в полусне или в бреду…
…
Черный лес встретил их глухой, молчаливой стеной деревьев. Сканеры планетарной машины не работали, и единственным ориентиром оставалась дорога, проложенная через чащобу.
Давно наступил вечер, но у горизонта, в том направлении, куда прорывались четверо израненных бойцов, растекалось бледное, зловещее зарево.
Антон не думал, удастся ли им проскочить черный лес, после всего случившегося он не загадывал вперед, душа и разум как будто окаменели. Светлов не знал, что чувствуют остальные, но он уже как будто не жил, лишь одно стремление — вытащить уцелевших ребят и обугленные спасательные капсулы — удерживало онемевшие от напряжения пальцы на манипуляторах системы ручного управления БПМ.
Они пошли черный лес, и, уже фактически вырвавшись на опушку, увидели далекий город, охваченный заревом пожаров.
В этот момент, когда Светлов машинально заставил машину притормозить, справа вдруг начали валиться корявые деревья.
— Олонги! — Неистово закричал Федоровский.
Курт, понимая, что ИПК бесполезен против бронированных исполинов, нырнул в кабину управления.
— Что делать Антон?!
— Вытаскивай Фогеля и уходите. Я открою рампу. Скажи Саше, пусть не стреляет. Уходите все вместе, так больше шансов. — Повторил Антон.
— А ты?!
— Я останусь.
— Зачем?!
— Спасательные капсулы, Курт. В них тоже люди. Попробую оторваться. Если все получиться — подберу вас. Иди же!
* * *
Фогель успел выполнить приказ только наполовину. Он вытащил из грузового отсека мешковатое, бессознательное тело Фриенбагера, и они вместе, в обнимку откатились к крайним деревьям, почти у той самой опушки, где утром приняли бой с рагдами, когда два олонга, не спеша догонявшие БПМ, остановились и произвели залп.
Удар плазмы пришелся точно на середину корпуса.
Последнее, что видел Курт, было страшное зрелище разорванной пополам боевой машины, — Федоровский погиб, его сожгло, испарило вместе с металлом корпуса, чудовищный взрыв, оставивший после себя остекленевшую воронку, поднял обломки БПМ, словно невесомые пушинки, и швырнул их в разные стороны — кабину понесло к городу, а кормовую часть взрывной волной подняло высоко в воздух: грузовой отсек взмыл над черным лесом, роняя через открытую рампу продолговатые цилиндры спасательных капсул, а потом упал сам, подломив кроны черных деревьев.
Сознание Курта померкло.
Он думал, что умер.
…
Светлов очнулся в госпитале, через две недели после того рокового дня.
Только позже он узнал, что Фогелю удалось добраться до города и вызвать помощь.
Курта с тех пор он видел не часто, иногда они сталкивались по службе, но страшные воспоминания каждый раз превращали их встречи в короткие скомканные диалоги.
В тот роковой день город лишился компьютерного центра и большинства жилых кварталов.
Для всех его жителей начался трудный период возведения Цитадели, и постоянной борьбы с периодически атакующими строящуюся крепость механоформами.
К черному лесу больше никто не посылал ни разведывательных, ни спасательных групп, — там начиналась территория, контролируемая олонгами.
