Глава 2

Тихий, безветренный летний вечер нес долгожданную прохладу после знойного дня.

Закат подкрасил редкие облака теплым оранжевым светом. Над маслянистыми водами залива Эйкон между кронами растущих на мелководье Раворов уже струилась, перетекая от дерева к дереву, нежная опалесцирующая аура.

Над гладью залива, повторяя подковообразный изгиб береговой линии, царили многоярусные кварталы мегаполиса. Современный город рвался к перистым облакам, пронзал их шпилями жилых комплексов, мерцал куполами суспензорных полей, под защитой которых на разных высотах городских уровней простирались заповедные природные зоны, представляющие фрагменты биосфер колонизированных человечеством миров.

Раворград по праву считался уникальным городом. Полтора тысячелетия истории освоения космоса отражались в архитектуре столицы Конфедерации Солнц, как в зеркале. На берегу залива Эйкон, неподалеку от места исторической посадки колониального транспорта «Кривич», протянулась серая невзрачная наклонная стена Цоколя – первичного автоматизированного убежища, возведенного сервами. Наиболее древние кварталы городской застройки сохранили уникальные архитектурные стили разных эпох становления и развития колонии.

Все это сберегли, интегрировали в современный облик мегагорода.

Жизнь тут не замирала ни на минуту, двадцать семь часов в сутки, четыреста двенадцать дней в году Раворград – сердце современной цивилизации, сосредоточие власти, политический и культурный центр Обитаемой Галактики – жил ритмом событий, происходящих в различных мирах.

Над океаном сгущалась тьма, сияние Раворов постепенно обрело форму алых факелов, пологие маслянистые волны искрились отраженным светом, и город с тысячелетней историей выглядел вечным, незыблемым – миллиарды огней затмевали холодный свет звезд, стирая ощущение бесконечности Вселенной…

В сотне километров от Раворграда, на широком мысу, о который с глухим шумом разбивался прибой, располагалась летняя резиденция главы Конфедерации Солнц.

Ни одно здание здесь не поднималось выше крон вековых деревьев. Незримые защитные поля куполом накрывали комплекс сооружений, под которым располагалась выстроенная еще в период Галактической войны бункерная зона.

Млечный Путь по диагонали пересекал небосвод. Вдали от городских огней звезды сияли ярко, мрак неба казался бездонным, словно Вселенная пристально взирала на людей, молчаливо напоминая о вечности мироздания и бренности всего остального.

На одной из многочисленных террас, откуда открывался великолепный вид на океан, в этот поздний час работали устройства голографического воспроизведения.

Александр Юнг, недавно избранный президент Конфедерации Солнц, заметно нервничал, прохаживаясь среди разноликих информационных пространств.

Бездна космоса, черная нить Рукава Пустоты, режущий взгляд сгусток звездного огня, сотканный из миллионов отдельных искр, черный город инсектов, голографическая модель Сферы Дайсона – так среди людей было принято называть древний искусственный мир, построенный миллионы лет назад Единой Семьей цивилизации разумных насекомых, – все это характеризовало одну и ту же проблему, иллюстрировало ее с различных ракурсов восприятия.

Президент пребывал в скверном расположении духа. Позволив эмоциям возобладать над здравым смыслом, он оказался в уязвимом положении, понимал это, но все равно не мог обуздать противоречивые чувства.

Вообще-то, Александр Юнг считался успешным политиком. Двадцать лет назад он с отличием закончил Элианский институт межпланетных отношений, работал в дипломатическом корпусе Конфедерации, затем стал самым молодым сенатором в истории Совета Безопасности Миров, представляя интересы родной планеты – Кьюига.

И вот он на вершине политического олимпа.

Все казалось достаточно простым, знакомым, понятным вплоть до вчерашнего утра, пока на его личный терминал не поступил доклад из управления внешней разведки Флота.

Президент неприязненно взглянул на окружающие его объемные изображения. «Нет, военные, как всегда, преувеличивают, – подумал он. – Они ведут свою игру, нужно выслушать их, понять, что за тайный замысел вынашивают адмиралы Флота».

В глубине выходящего на террасу тоннеля послышался отчетливый звук шагов.

– Сюда, господа, – раздался голос начальника охраны. – Президент ждет вас.

Юнг резко обернулся, затем усилием воли взял себя в руки, выражение его лица изменилось, вместо тревоги в облике президента теперь читалось натянутое спокойствие.

Первым в круг света вошел адмирал Мищенко, за ним появился адмирал Кречетов, следом границу света и тьмы пересекли генералы Дягилев и Штейнер.

– Рад видеть вас, господа. – Александр Юнг повел себя сдержанно, с подобающим (как ему казалось) достоинством, хотя, обмениваясь рукопожатиями с Мищенко и Кречетовым, он испытал недопустимую для президента оторопь. Оба адмирала – личности легендарные, не менее известные, чем Шейла Норман, Илья Горкалов или Николай Сокура.

Начальник мнемонического отдела Флота генерал Доминик Штейнер и глава управления внешней разведки Юрий Дягилев не вызывали у Юнга столь резких, неоднозначных эмоций. Оба офицера хоть и занимали ключевые руководящие посты, но держались в тени, избегали публичности, а это невольно умаляло их статус в глазах общественности.

Александр Юнг по инерции мыслил стереотипами межпланетного политика. Он оценивал «фигуры», мысленно соизмерял их «политический вес», не понимая, что кулуарная борьба за власть чужда этим людям, чьи характеры выковывались на сломе эпох, в постоянном соприкосновении с иными космическими расами.

– Прошу, господа. – Он указал на ряд кресел. – Я вызвал вас в связи с докладом, поступившим из управления внешней разведки. – Президент прошелся между голографическими экранами. – Буду откровенен: мне непонятен его удручающий лейтмотив! – Он исподлобья взглянул на Дягилева. – Почему практически на каждой странице встречается термин «война»?!

Ни резкий тон президента, ни его попытка с хода взять инициативу не возымели желаемого эффекта.

Генерал Дягилев прекрасно слышал вопрос, но промолчал, лишь недоуменно пожал плечами.

– Юрий Сергеевич, я к вам обращаюсь!

Дягилев встал.

– Доклад составлен на основе данных, собранных в течение всего периода активной разведки звездного скопления О’Хара, – ответил генерал. – Десятилетия ежедневного риска, жизни офицеров Флота, отданные при разведке гиперсферных трасс, опыт нелегких контактов с представителями иного разума – вот что легло в основу документа, под которым стоит моя электронная подпись! – В голосе Дягилева прорвалось глухое раздражение. – Термин «война» не трактуется двояко, господин президент. Я считал, что нас вызвали для обсуждения экстренных мер, связанных с обеспечением безопасности населенных миров Обитаемой Галактики!

На щеках Александра Юнга проступили пятна нездорового румянца. Он задержал дыхание, не в силах побороть гнев, – дерзость Дягилева заслуживала немедленной реакции, но обозначить свою позицию президент не успел – в ситуацию вмешался адмирал Мищенко.

– Конфедерация действительно стоит на краю пропасти, – сухо произнес Дмитрий Сергеевич. – Меры необходимо принимать немедленно, даже если они будут носить крайний, резкий и непопулярный характер. Еще один необдуманный, бесконтрольный экспансивный шаг, и будет поздно. Для всех.

Сказал это тихо, без напряжения и злости, но для Александра Юнга каждое слово адмирала Мищенко несло особый смысл. Как искушенный политик, он умел читать подтекст, мгновенно подстраиваться под стереотип психологии оппонента и сейчас вдруг ясно представил, как эскадры Флота Конфедерации покидают системы базирования, как стягивается в кулак невероятная мощь, как крейсера, несущие на борту аннигиляционные установки «Свет», в сопровождении фрегатов прикрытия, погружаются в гиперсферу, чтобы материализоваться за сотни световых лет от Элио, среди феерии звездного огня, и нанести серии беспощадных превентивных ударов по Диким Семьям цивилизации инсектов.

Сердце президента билось глухо и неровно. Кровь прилила к лицу, в ушах возник шум.

Проклятие… Он пытался взять себя в руки, но ничего не получалось. Иной уровень власти предполагал совершенную иную, непомерно высокую меру ответственности за каждое сказанное слово, каждый поступок, решение. «Вот она – мечта всей жизни, вершина политической карьеры», – неприязненно подумал Юнг, невольно вспоминая недавнюю эйфорию, когда дикое напряжение предвыборной гонки осталось позади и, казалось, можно спокойно вздохнуть, так нет, настал первый рабочий день на посту президента, и вдруг, словно удар кулаком в лицо, короткий доклад с грифом «Особо секретно».

Юнг недобро взглянул на высших офицеров Флота.

«Они-то заранее знали все. Понимали, что за «наследство» достанется мне, но молчали».

Нет, так не пойдет. Должен же существовать какой-то выход из ситуации? Бремя предполагаемых решений (пока что нарисованных лишь воображением президента) казалось ему невыносимым, немыслимым.

– Почему о проблеме мне доложили только теперь?! – Не выдержав, он все же вспылил, давая выход эмоциям.

Генерал Дягилев аккуратно поставил на стол бокал с тоником.

– Вы сами все прекрасно понимаете, господин президент. Существует род информации, которая доступна лишь узкому кругу лиц и не подлежит разглашению. Доклад был отправлен вам сразу после вашего вступления в должность. Хотя, – он не удержался, – потенциальную угрозу трудно не заметить.

– И что?! – Президент нервно прошелся по террасе, резко обернулся: – Вот таким ненавязчивым образом вы пытаетесь обвинить меня в некомпетентности?! Я, к сожалению, не всемогущ! Обратить время вспять, исправить ошибки прошлого не в моей власти! – отрывисто заявил он.

Адмирал Кречетов непроизвольно поморщился. Специфика десятого энергоуровня гиперсферы, где базировался вверенный ему Флот, невольно подталкивала к сравнениям. Он лично знал всех предыдущих президентов обновленной Конфедерации, и поведение Александра Юнга показалось ему трусоватым, суетливым. Неужели, вступая в предвыборную борьбу, он думал, что масштаб задач, которые придется решать, ограничится привычными для него, узкими рамками человеческих миров?

– Позвольте, о каких ошибках идет речь? – спокойно уточнил адмирал Мищенко. Нравился ему новый президент Конфедерации или нет, работать придется вместе. Нервозность Юнга несложно понять, вопрос в ином: сумеет ли он преодолеть внезапное шоковое состояние, прислушается ли к мнению людей, посвятивших проблеме взаимоотношений с иными космическими расами не один десяток лет? Или начнет пороть горячку, выплескивать эмоции, попытается оттянуть необходимые решения или вовсе самоустранится от их принятия?

– Не следовало отключать логрианские генераторы Вуали! – Президент поймал неодобрительный взгляд Кречетова и окончательно утратил самообладание. – Бездумно открыли шаровое скопление! – гневно выпалил он.

«Все. Ушел, что называется, в «глухую защиту», – неприязненно подумал Доминик Штейнер. Проще всего свалить вину на предшественников, не вспоминая о неожиданной атаке харамминов на систему Элио, о рухнувшей межзвездной сети Интерстар, о хаосе и панике, охвативших Обитаемую Галактику, когда отключились станции гиперсферных частот, перестали функционировать навигационные маркеры, и сотни человеческих миров оказались в полной изоляции друг от друга.

– Нет смысла обсуждать прошлое, – холодно отреагировал адмирал Мищенко. – Итоги Семидневной войны с харамминами давно принадлежат истории, а перед нами стоят вопросы современного мироустройства. К тому же снятие Вуали произошло бы в любом случае. Очередная волна Экспансии в начале прошлого века, как вы знаете, остановилась у границ Рукава Пустоты. – Он умышленно принялся излагать общеизвестные факты, предоставляя президенту немного времени, чтобы унять эмоции, вернуться на позицию здравого смысла. – Древние цивилизации, три миллиона лет назад укрывшиеся от нашествия предтеч за Вуалью искажения пространства, утратили не только былое величие и техническое могущество, – продолжил адмирал, словно находился не на совещании у президента, а читал лекцию. – За столь длительный период изоляции они забыли о безграничности Вселенной, пока наши, человеческие корабли не преодолели барьер логрианских устройств. Ситуация в ретроспективе читается ясно и определенно: первопроходцы из числа людей одним лишь фактом своего появления разрушили сложившийся в скоплении О’Хара миропорядок. Представители древних рас осознали, что угроза, исходившая от предтеч, давно минула, а Вуаль из защиты превратилась в узилище. Генераторы искривления метрики, скрывавшие шаровое скопление звезд, были бы отключены логрианами в любом случае, а действия харамминов лишь подтолкнули неизбежные события.

Спокойный тон адмирала Мищенко отрезвляюще воздействовал на президента. Юнг вернулся к своему креслу, тяжело сел.

– Извините, господа. – Он с трудом взял себя в руки. Самообладание высших офицеров ВКС просто бесило, но существовала поговорка: «Президенты приходят и уходят, а Флот остается». Нельзя ни на секунду забывать, кому принадлежит реальная власть в Обитаемой Галактике.

– И все же мне непонятно, почему мирный путь решения проблемы Диких Семей заранее отвергнут?! – подавив эмоции, глухо спросил Юнг.

На миг воцарилась тяжелая, гнетущая тишина. Диалог явно не складывался, участники созванного президентом совещания не понимали позиций друг друга.

– Худшее и наиболее стойкое из человеческих заблуждений – это миф о «братьях по разуму», – произнес адмирал Кречетов. Волею судьбы и по долгу службы ему чаще других приходилось контактировать с представителями иных космических рас, и Андрей Николаевич прекрасно представлял, о чем говорит. – Вселенная живет по законам, не имеющим ничего общего с нашими, чисто человеческими, а потому субъективными понятиями «добра» и «зла», «агрессивности» и «миролюбия». У каждой цивилизации существуют собственные приемы выживания, например логриане, которых все считают пацифистами, запросто «подминают» иные расы, щедро одаривая технологиями, в которых по-настоящему способны разобраться только они. Чем обеспечивают для себя вполне комфортный статус, позволяющий слыть пацифистами.

– Оставьте логриан в покое! Речь, по-моему, идет о Диких Семьях инсектов! – Александр Юнг как будто не услышал Кречетова. – Да, между нами существует недопонимание, происходят локальные стычки, но я не вижу почвы для глобального конфликта цивилизаций! Я хочу знать: кто и на каких основаниях категорически отверг путь мирного сосуществования людей и инсектов?!

– Мирный путь развития отношений между нашими цивилизациями не отвергнут, но поставлен под серьезное сомнение, – ответил ему адмирал Мищенко. – Взгляните сюда. – Он указал на голографическое изображение черного города, окруженного какими-то разрушенными постройками.

– Я в курсе, – вновь резко отреагировал президент. – Инсекты основали поселение на планете, где существовала потерянная колония эпохи Великого Исхода. Но факт геноцида не доказан! Не найдено человеческих останков, зато комиссия Совета Безопасности зафиксировала обломки трех уничтоженных космических кораблей, принадлежавших Семье. Более того, в отчете говорится о ста пятидесяти двух инсектах, найденных мертвыми! И все это натворил боевой мнемоник, офицер, призванный сохранять мир! Кстати, я собирался спросить, какое наказание он понес?

– Приказом по Флоту майору Ральфу Дугласу присвоено внеочередное воинское звание, – ответил адмирал Мищенко. – Сейчас он находится в госпитале. За спасение последнего выжившего колониста, десятилетнего мальчика Ильи Тернова, оказавшегося мнемоником второго поколения, а также за решительные, умелые действия полковник Дуглас представлен к высшей награде Конфедерации.

Юнг попросту онемел.

– Отлично! – уже не пытаясь обуздать эмоции, яростно выдохнул он. – У меня нет слов! Умелые действия?! Он нарушил все известные инструкции, поставил под сомнение многолетние усилия дипломатического корпуса!

– Он спас ребенка, изолировал Дикую Семью, показал инсектам, что ни один случай агрессии с их стороны не останется безнаказанным! – Мищенко на миг утратил хладнокровие, мысленным приказом через устройство импланта изменил изображение. – Факт геноцида доказан! – В сфере голографического воспроизведения появились кварталы мегаполиса, над которыми царили корабли инсектов, ведущие шквальный огонь по зданиям, откуда в панике выбегали люди.

– Откуда взялась эта запись?! – опешил Юнг, которому предоставили совершенно иную информацию.

– Найти истину не составило труда, господин президент. Совет Безопасности, в его сегодняшнем составе, всеми силами пытается сохранить мир, сгладить остроту назревшего конфликта, но метод замалчивания проблем играет на руку Диким Семьям, позволяет им чувствовать себя безнаказанными! Состав комиссии, ее выводы – это тема для серьезного расследования. Что касается оккупации Эдема, то нами проведена скрупулезная работа по восстановлению истинной цепи событий. Выводы отражены в докладе разведывательного управления. На планете существовала развитая колония. Машины, обслуживающие город, вели автоматическую запись вторжения. А теперь взгляните сюда. – Мищенко вновь сменил изображение. – Это обломки крейсера инсектов, обнаруженные на орбите Эдема. Наши специалисты внимательно изучили их. Корабль был оснащен мобильным гиперприводом, что, собственно, и позволило Дикой Семье выйти за границы скопления О’Хара. Они уничтожили население колонии, использовали ресурсы и автоматику Цоколя для создания нужного им микроклимата. При этом коллективный разум путем телепатического воздействия поработил часть выживших людей, обладающих достаточными знаниями, чтобы изменить схему охлаждения реактора и перепрограммировать сервов, заставить их продолжать техническое обслуживание гибридного сооружения!

Юнг, конечно, умел держать информационные удары, но сейчас побледнел, нахмурился, а адмирал Мищенко не собирался упускать инициативу.

– У нас нет права на иллюзии либо заблуждения! – резко заявил он. – За весь активный период разведки шарового скопления О’Хара открыто двадцать четыре тысячи поселений инсектов в зоне малой и средней звездной плотности! Вдумайтесь в цифры, господин президент! Перед нами – натуральное сонмище, дикое, необузданное, живущее по своим законам! Вы обязаны реально воспринимать существующее положение дел! – Дмитрий Сергеевич сознательно нагнетал обстановку, не давая Александру Юнгу возможности возразить. – Что представляют собой современные Семьи? После панического бегства из Сферы они пережили рабство под пятой харамминов, отвоевали независимость, продолжили строительство сети гипертоннелей, освоили все пригодные для их метаболизма миры, расположенные в границах скопления. Но их развитие давно остановилось, и главная причина затяжного регресса распавшейся цивилизации – отсутствие новых жизненных пространств! Теперь, когда Вуаль логрианских устройств давно отключена, а Флотом Конфедерации уничтожены основные силы механоформ, ничто не мешает Диким Семьям возобновить экспансию! Вопрос в том, куда она будет направлена, какие методы использует общественный разум для достижения своих целей? Хочу заметить: логриане, издревле сосуществующие с инсектами, традиционно считающиеся их союзниками, были вынуждены разработать и повсеместно внедрить устройства мнемонических блокираторов, чтобы защитить себя от телепатических атак. Боюсь, что события на Эдеме – не исключение из правил, не агрессивная выходка отдельной взятой Семьи, – они отражают тенденцию, образ мышления, характеризуют отношение Диких Семей к иным космическим расам!

Александр Юнг нервно сглотнул.

– Дипломатический корпус Конфедерации прилагает все усилия, чтобы наладить контакт с наиболее развитыми планетными цивилизациями разумных насекомых! – Аргумент президента прозвучал слишком слабо на фоне озвученных адмиралом проблем.

– Успехи нашей дипломатии минимальны, – сухо парировал Дмитрий Сергеевич. – Причина известна, и скрыта она в психологии общественного разума. За последние годы мы существенно продвинулись в изучении данного вопроса. У инсектов отсутствует понятие «индивид». Отдельная особь не рассматривается ими как «существо», не является личностью и не имеет какой-либо ценности. Разумные инсекты – это лишь созданное по необходимости воплощение общего ментального поля Семьи, заключенное в бренную, ничтожную, легкозаменимую биологическую оболочку. «Мыслящие» появляются, погибают, создаются вновь, их число варьируется в зависимости от условий внешней среды и необходимости текущего момента. Вечен, в понятии инсектов, лишь коллективный разум. Он и есть личность.

Юнг снова сглотнул, взял бокал, залпом осушил его.

Не являясь глупцом, он отчетливо воспринял каждую фразу адмирала, но мгновенно осмыслить «реальное положение дел» оказалось непросто.

– Хорошо. Допустим. Одна Семья – один рассудок, – кивнув, согласился президент. – Но инсекты, вошедшие в состав Конфедерации, на мой взгляд, вполне коммуникабельны! Я лично контактировал с представителями нескольких Семей на заседаниях Совета Безопасности Миров и способен составить на их счет собственное мнение!

Доминик Штейнер невесело усмехнулся.

– Инсекты, вошедшие в состав Конфедерации, в свое время не сумели вырваться из рабства, и понятие «индивид» было привито им харамминами с позиции грубой и беспощадной силы, – пояснил генерал. – Они своего рода психологические мутанты, приспособившиеся к конкретным условиям выживания.

– Хороши же у вас представления о дружественных цивилизациях! – не выдержав, возмутился президент. – Логриане, поделившиеся технологией бессмертия личности, – опасные интриганы, инсекты, проявляющие адекватность в общении, – ничтожества… – Александр Юнг вновь принялся расхаживать по террасе. – Почему вы считаете, что Дикие Семьи пойдут путем открытой агрессии? Пусть возвращаются в свой искусственный мир, восстанавливают его! Думаю, вы попусту нагнетаете истерию! – Президент обернулся, сурово взглянул на адмиралов. – Да, колонии, основанные в границах скопления О’Хара, подвергались нападению со стороны Диких Семей, это прискорбно, как и жертвы среди личного состава Флота при обеспечении картографии скопления, но в девяноста девяти случаях из ста конфликты происходили на территориях, подконтрольных общественному разуму!

– Именно поэтому в начале совещания я сказал: еще один необдуманный, экспансивный шаг с нашей стороны способен сорвать лавину непоправимых событий! – в тон ему ответил адмирал Мищенко. – Существует ряд устоявшихся заблуждений, когда мнение о дружелюбном поведении нескольких «цивилизованных» Семей автоматически распространяется на все планетные сообщества инсектов в границах О’Хара! Немалое число торговцев поплатились жизнью за подобные иллюзии! Инсекты – агрессивная раса. Их планетные цивилизации ведут постоянную ожесточенную борьбу за жизненное пространство. Наивно полагать, что, ограничившись полумерами, мы удержим ситуацию под контролем! Пресечь безрассудные действия корпораций Окраины, пытающихся разрабатывать и колонизировать звездные системы в границах О’Хара, – это лишь ничтожная часть необходимых решений! Я не сторонник какого-либо «занавеса» – наше присутствие в скоплении неизбежно, оно продиктовано экономическими и геополитическими интересами, но любое экспансивное действие должно носить обоснованный характер, согласовываться на уровне Совета Безопасности Миров – только так мы сумеем продвигаться вперед, избегая нежелательных конфликтов!

– То есть если мы перестанем тревожить Дикие Семьи, бездумно вторгаться в сферу их жизненных интересов, то проблема будет урегулирована? – Юнг невольно взглянул на одно из голографических изображений. Каким далеким, безобидным казалось скопление О’Хара!

Адмирал Мищенко перехватил его взгляд.

– Нет, – ответил он.

– Почему? – Александр Юнг не понимал логики адмирала.

– Мы слишком дорого заплатили за иллюзорный взгляд на раздробленные и деградировавшие Семьи. Нужно понимать, что любой процесс имеет две стороны. Мы смотрим на скопление О’Хара как на объект колонизации, источник ресурсов, но наши технологии позволяют осваивать миры, совершенно непригодные для инсектов. То есть, действуя разумно, исключая спонтанные выходки, придерживаясь тщательно разработанных планов, мы действительно не пересекаемся с инсектами, но давайте попробуем взглянуть на ситуацию с точки зрения Диких Семей!

Юнг пожал плечами. До последнего времени он занимался исключительно межпланетной политикой, оперировал иными масштабами проблем и при всем желании не мог мыслить в унисон с адмиралами Флота.

– Еще раз взгляните сюда, господин президент! – Дмитрий Сергеевич проявил максимум терпения и сдержанности. Он помнил, как четверть века назад ему доверили возглавить одну из первых баз ВКС Конфедерации в скоплении О’Хара. Неожиданные столкновения с Дикими Семьями, факты оккупации человеческих колоний, основанных в скоплении еще в период Великого Исхода, глубочайшая семантическая пропасть между людьми и инсектами – все это обрушилось на него, стирая в пыль существующие иллюзии и заблуждения.

– Я внимательно изучил гибридную конструкцию, возведенную инсектами на Эдеме. – Юнг устало помассировал виски. – Высказывайтесь точнее, господин адмирал.

– Если не принять комплекс мер, то подобные инциденты будут повторяться с удручающей регулярностью, – ответил Мищенко. – Я хорошо знаю инсектов. Для их метаболизма подходят лишь те климатические зоны, где среднегодовая температура превышает тридцать градусов по шкале Цельсия. Если взглянуть на ситуацию глазами общественного разума, мы увидим тупик. В обозримом для инсектов космосе нет свободных планет с подходящими условиями, но каждый преобразованный нами мир, где уже создана техносфера и изобилуют источники тепла, к примеру реакторы, питающие энергией города и промышленные комплексы, будет рассматриваться ими как объект колонизации! Современная психология общественного разума Диких Семей не содержит моральных ограничений, для них агрессивная экспансия – это естественный процесс, а сотни миров Обитаемой Галактики – новое жизненное пространство, дающее возможность развития и размножения!

– Прошло более полувека после снятия Вуали! – попытался парировать Юнг. – Но упомянутое вами «сонмище», – его невольно передернуло, – не предприняло попыток завоевания!

– Да, и тому есть объективная причина. Единственный сдерживающий фактор, существующий на сегодняшний день, – это отсутствие у общественного разума технологии мобильного гиперпривода. Однако за последние годы мы все чаще сталкиваемся с кораблями гибридного типа. Выращенные по технологии инсектов, они оснащены нашим вооружением и двигателями. В данный момент ситуация без преувеличения балансирует на грани. В распоряжение некоторых Диких Семей еще до снятия Вуали попали образцы техники времен Галактической войны. Общественный разум сумел адаптировать некоторые из этих устройств. Процесс был долгим и трудным, участие в нем принимали логриане, порабощенные телепатическим воздействием «мыслящих». Сейчас упомянутые Семьи, пользуясь полученным техническим превосходством, ведут успешную, но крайне агрессивную политику в отношении соседей, действуя исключительно с позиций грубой силы! Если мы не остановим процесс, последствия не заставят себя ждать. Вкусив успешных завоеваний, Дикие Семьи рано или поздно начнут вторжение в границы Обитаемой Галактики!

– Я не понимаю! – продолжал упорствовать президент. – Мы говорим о великой древней цивилизации, построившей уникальный искусственный мир, а вы преподносите инсектов как каких-то варваров! – Юнг не желал принимать точку зрения высших офицеров Флота.

– К сожалению, именно так обстоят дела в современности, – произнес Доминик Штейнер. – Великая цивилизация разумных насекомых канула в Лету. Единая Семья распалась, возникли десятки тысяч независимых планетных поселений, деградировавших, сохранивших лишь ничтожную часть древних знаний. За годы исследований нам удалось понять главное – инсекты крайне экспансивны. Количество особей прямо влияет на потенциал коллективного разума. Чем многочисленнее Семья, тем мощнее ее ментальное поле, тем больше знаний оно хранит, тем большим творческим и научным потенциалом обладает, то есть развитие инсектов связано с постоянной экспансией, освоением новых жизненных пространств, увеличением численности популяции – без этого непременного условия их прогресс замедляется, а затем останавливается вовсе. Учитывая то, что древний искусственный мир лежит в руинах, а инсекты безвозвратно утратили технологии, по которым когда-то была создана Сфера, то ближайшая перспектива выглядит довольно мрачно. Участившиеся инциденты на границе Рукава Пустоты и особенно недавние события, – Штейнер выразительно указал на изображение гибридной постройки, – ярко иллюстрируют образ мышления деградировавших Семей. Они пойдут путем агрессивной колонизации, стоит только дать им шанс!

Юнг некоторое время удрученно молчал.

– Нам действительно предстоит война? – наконец переспросил он.

– Мы пытаемся ее избежать, – произнес адмирал Мищенко.

Президент, не ожидавший подобного ответа, уже утвердившийся во мнении, что от него потребуют санкций на проведение превентивных ударов по наиболее агрессивным Семьям, растерялся, промедлил некоторое время, в который раз безуспешно пытаясь понять логику адмиралов Флота.

– Каким образом? – наконец спросил он. – Вы же сами только что убедительно аргументировали обратное!

– На нашей стороне по-прежнему сохраняется серьезное преимущество в технологиях, – ответил Дмитрий Сергеевич. – Инсекты выстроили не имеющую аналогов внепространственную сеть, базирующуюся на горизонталях первого энергоуровня гиперсферы. Как известно, она объединяет все населенные звездные системы скопления О’Хара и «замкнута» на древний искусственный мир, откуда начиналось ее развитие. Однако, не имея в своем распоряжении достаточного количества установок мобильного гиперпривода, Дикие Семьи по-прежнему изолированы в границах О’Хара и неспособны на широкомасштабное вторжение.

– Но вы же сами сказали: у инсектов уже есть образцы наших технологий! – вспыльчиво напомнил Юнг.

– Да, некоторое количество действующих гиперприводов инсекты действительно сумели установить на кораблях при помощи пленных специалистов-логриан, – согласился Мищенко. – Это внушает опасения, но не ведет к роковым последствиям.

– Почему? – нахмурился президент. Ему казалось, что адмиралы ведут какую-то непонятную игру, то внушая мысль о неотвратимой угрозе, то с легкостью отказываясь от нее.

– Инсекты используют наши устройства, но не в состоянии их скопировать, – пояснил Дмитрий Сергеевич. – У общественного разума нет технологической базы для организации столь сложных производств. Вот второй фактор, защищающий нас. Однако ситуация стремительно ухудшается. В Обитаемой Галактике существует «черный рынок», где можно приобрести образцы устаревшей космической и планетарной техники. Как правило, на планетах Окраины в свободной продаже имеются отреставрированные секции гипердрайва, системы тяжелых вооружений, элементы бортовых кибернетических комплексов. По оперативным данным, представители различных Семей неоднократно пытались установить контакт с контрабандистами.

– Что им помешало? – встрепенулся Юнг.

– Общественному разуму нечего предложить взамен. Однако в развитых мирах постепенно растет спрос на природный полимер, производимый инсектами.

– Чем он ценен?

– Чужеродностью происхождения, – усмехнулся Кречетов. – Многие конструктивные материалы, используемые в нашей промышленности, по характеристикам превосходят его, но, как элемент отделки, некий предмет роскоши, полимер инсектов уже завоевал популярность.

– Что, если его запретить? – тут же предложил президент. – Или «найти» в составе чужеродного материала вредную для здоровья человека составляющую?

– Это не решит проблемы «черного рынка», – ответил Доминик Штейнер. – Требуется системный подход к проблеме. Прежде всего мы должны взять под контроль процесс утилизации космических кораблей. Сейчас этим занимается кто ни попадя. Секции гиперприводов списываются, но не уничтожаются. Далее, источником техники и технологий по-прежнему остаются кладбища кораблей времен Первой Галактической. Их необходимо утилизировать в первую очередь…

– Да, но существует множество планет, не входящих в содружество! – напомнил Юнг. – Мы не сможем взять под контроль процессы списания кораблей в суверенных звездных системах!

– Бесспорно, – согласился Кречетов. – Поэтому мы предлагаем создать единый центр утилизации и обозначить выгодные финансовые условия приема устаревших космических кораблей, материально заинтересовать тех, кого мы не можем принудить к сотрудничеству.

– То есть Конфедерация будет выкупать старые корабли?! – опешил Юнг.

– Именно, – кивнул Мищенко. – Выкупать по заведомо выгодной для продавцов цене. Программу нужно запускать немедленно. Создать центры приема в хорошо защищенных звездных системах. Дать гарантии анонимности. Учитывая, что сейчас обсуждается экстренная мера, связанная с безопасностью всего галактического сообщества, прием на утилизацию следует максимально упростить.

Юнг глубоко задумался. Его предубежденность не растаяла, но внезапно пошатнулась. Адмиралы ни разу не упомянули о необходимости проведения военных акций, но предложили реальное решение проблемы, которое он сумел оценить. Их предложение в корне отличалось от тех перспектив, которые рисовало воображение президента в начале сложного разговора.

– Хорошо, – наконец произнес он. – Представьте мне проект центра утилизации, я рассмотрю его в первоочередном порядке.

Адмирал Мищенко достал из нагрудного кармана кристаллодиск, протянул его президенту.

– Здесь вся информация по проекту «Танаис», начиная от сметы строительства и заканчивая подробными чертежами.

«Оперативно. Ничего не скажешь, – подумал Юнг. – Хотя, осознавая глубину и масштаб угрозы, адмиралы начали действовать загодя…»

– Насколько я понимаю: мы выигрываем время, не устраняя проблемы, связанной с Дикими Семьями инсектов? – вслух уточнил он.

– Да, – кивнул Доминик Штейнер. – Угроза не снимается, но теряет остроту текущего момента. Мнемоники Флота уже взяли под контроль большинство линий напряженности гиперсферы, на основе которых функционирует древняя транспортная сеть инсектов. Вскоре мы сможем отслеживать все их перемещения, вести постоянный мониторинг ситуации. Время, выигранное нами, позволит ученым лучше понять общественный разум, а дипломатическому корпусу – наконец установить конструктивный контакт с наиболее развитыми Семьями. Нам необходим диалог, а не война. Древний искусственный мир инсектов можно восстановить при помощи наших современных технологий, но делать это силами Конфедерации, как минимум, неразумно. Необходимы совместные проекты и твердые гарантии со стороны Глав Семей. Если нам удастся вовлечь инсектов в процесс восстановления Сферы, то их неизбежная экспансия получит мирное направление развития.

– А что, если дипломатические усилия не приведут к ощутимым результатам? – Юнг по инерции пытался понять, не используют ли его. Возможно, предложенный адмиралами проект, явно требующий огромных капиталовложений, всего лишь попытка получить финансирование, а опасность, исходящая от инсектов, – предлог? Являясь прожженным политиком, он не допускал мысли, что люди, наделенные фактической властью, давно стоящие во главе основных подразделений Флота, действуют бескорыстно, думая не о личной выгоде или амбициях. – Сегодня не раз звучало мнение, что общественный разум не воспринимает нас как цивилизацию индивидов! – напомнил он.

– Тогда рано или поздно начнется война, – сухо ответил адмирал Мищенко. – Война жестокая, на грани выживания видов. Но у нас будет время подготовиться к худшему. Проект «Танаис» не исчерпывается задачей централизованной утилизации космических кораблей и планетарной техники. Он подразумевает использование вторичного сырья, строительство современных единиц транспортного и пассажирского флота, которые поступят в свободную продажу.

– Что помешает инсектам закупать их через подставных лиц либо с использованием сети Интерстар? – тут же отреагировал президент.

– Инженерами Флота разработана специальная система защиты. Колонии наномашин, внедренные во все элементы кораблей нового типа, уверенно распознают людей, инсектов, логриан и харамминов по характерным признакам, в том числе с использованием экспресс-анализа ДНК из образцов, взятых при простом прикосновении, допустим, к переборке отсека, – пояснил Доминик Штейнер. – При попытке эксплуатации нашей техники существами иных рас все системы гиперпривода будут блокированы, а штаб Флота получит автоматическое оповещение. Учитывая, что стоимость кораблей, произведенных в рамках проекта «Танаис», составит примерно шестьдесят процентов от существующих на сегодня цен, мы рассчитываем на быстрое обновление парка космической техники, прежде всего в секторе Корпоративной Окраины.

На некоторое время наступила тишина.

Александр Юнг пребывал в глубокой задумчивости.

– В докладе фигурируют два термина, – наконец произнес он. – Мне действительно непонятна психология общественного разума, и я вынужден согласиться, что плохо владею вопросом. Но суть изложенной проблемы мною воспринята. Надеюсь, мы сумеем договориться с Главами наиболее развитых Семей о совместном восстановлении и освоении просторов Сферы. Их жизнь изменится к лучшему: и это послужит наглядным примером для других сообществ разумных насекомых, верно?

– Мы стремимся именно к такому сценарию, – кивнув, ответил адмирал Кречетов.

– Тогда поясните, почему в докладе особо выделен второй фактор угрозы – некие «Отделившиеся»? Неужели их влияние способно помешать мирному процессу?

На этот раз генерал Дягилев с готовностью дал президенту пояснения. Он почувствовал, что совещание постепенно входит в конструктивное русло, значит, Юнг не настолько безнадежен, как могло показаться в начале сложного разговора.

– Четыре года назад, после нашествия механоформ, многие Семьи оказались на грани уничтожения. – Дягилев воспользовался личным кибстеком, чтобы продемонстрировать несколько впечатляющих видеозаписей, сделанных мнемониками Флота.

Информация о древних терраформерах, созданных неизвестной пока цивилизацией, до сих пор находилась под грифом «Совершенно секретно», и Александр Юнг с интересом, не без внутренней дрожи просмотрел уникальные записи.

– Как видите, эволюционировавшие машины не оставляли инсектам никаких шансов. – Дягилев при помощи светового маркера очертил контуры охваченных пожаром черных городов. – Семьи уничтожались беспощадно. Их ментальные поля исчезали с гибелью миллионов особей, являющихся частицами коллективной нейросети. В сложившихся экстремальных условиях заработали ранее неизвестные нам эволюционные механизмы выживания вида. Малочисленные группы инсектов, уцелевшие в битвах, трансформировались. В каждом случае наиболее сильная, жизнеспособная особь за считаные дни проходила стремительный путь развития – от обыкновенного рабочего или бойца до высшей мыслящей формы – Главы Семьи.

– И как же они смогут помешать процессу мирных переговоров? – Юнг вновь проявил нетерпение. – Термин «Отделившийся», насколько мне удалось понять из доклада, означает разумную особь инсектов, поставившую себя выше коллективного рассудка?

– Да, – согласился Дягилев. – Но с некоторыми поправками. Поначалу наши исследователи неверно истолковали этот термин. «Отделившийся», в представлении современных инсектов, – это неизлечимо больная особь. Их мнение понятно: только безумец способен поставить себя выше коллективного разума. Однако, наблюдая за последствиями гибели Семей, попавших под удар механоформ, мы стали свидетелями необычных трансформаций. Некоторым группам инсектов удалось не только выжить, но и создать новые поселения. В каждом случае ими руководил «Отделившийся». Ученые провели дополнительные исследования и пришли к выводу, что современная трактовка термина искажена. В период, когда цивилизация инсектов являлась Единой Семьей, «Отделившиеся» не считались безумцами. Они играли ключевую роль в зарождении новых городов на просторах необъятного искусственного мира. Им отводилась особая роль «колонизаторов».

– В чем же их сила? В особом статусе? – нахмурился президент.

– Отчасти. Древняя иерархия давно поставлена под сомнение самими инсектами. Важно другое – «Отделившиеся» обладают необычайно мощным телепатическим даром, – пояснил генерал Дягилев. – Они в одиночку способны соперничать с ментальным полем полноценной Семьи. В условиях Сферы это считалось благом, полезной способностью, позволяющей координировать действия миллиардов рабочих при строительстве новых городов. В условиях скопления О’Хара, где нет свободных жизненных пространств, появление «Отделившегося» чаще всего приводит к его конфликту с Семьей. Их стали считать безумными, больными особями, которые подлежат безусловному уничтожению. После того как была снята Вуаль логрианских устройств, количество «Отделившихся» резко возросло.

– И все же почему они опасны для нас? – Юнг внимательно выслушал генерала, но не услышал исчерпывающего ответа на свой вопрос.

– «Отделившиеся» одержимы потребностью основать новое поселение, – более развернуто пояснил Дягилев. – В современных условиях они автоматически становятся «непримиримыми». Некоторое время назад мы отслеживали путь одного из них по имени Хош. Методы, которыми он действовал, с позиций нашей морали циничны и беспощадны. Цель – возродить Семью в любом случае оправдывала средства ее достижения. Хош в своем стремлении буквально прошел по трупам людей, логриан, инсектов. Если другие «Отделившиеся» особи либо погибли, либо основали новые поселения, то Хош не остановился на достигнутом – он побывал в Сфере Дайсона и после успешного возрождения Семьи задался целью вернуть былое единство и могущество древней цивилизации предков.

– Что же он предпринял? – Президент выглядел озадаченным. – Насколько я знаю, никто из инсектов всерьез не занимался восстановительными работами в Сфере!

– Хош попытался объединить Дикие Семьи, – хмуро ответил адмирал Мищенко.

– И?.. – Юнг невольно побледнел.

– По нашим сведениям, он погиб. Теперь мы следим за появлением подобных особей – они представляют особую опасность.

– А какова иерархия Семьи? – спросил Юнг, постепенно проявляя все большую заинтересованность. – И чем определяются границы ментального воздействия коллективного разума? Мне казалось, что телепатия – нечто, не имеющее пространственных ограничений!

– Извините, господин президент, но вы только что озвучили заблуждение, свойственное нам, существам, лишенным подобного дара. – Доминик Штейнер лучше других владел вопросом. – Способность к телепатии возникла у инсектов в процессе эволюции, по мере развития высшей нервной деятельности коллектива как единой нейросети. Сначала существовал язык запахов, затем появился так называемый «низший язык» общения на основе фонем – это привело к качественному скачку в развитии самоидентификации общественного разума, после чего у инсектов зародилась способность к дистанционному мысленному воздействию. Обычно радиус телепатического поля Семьи определяется количеством особей и жизненными потребностями текущего момента. Составляя от десяти до ста километров в диаметре, ментальное поле очерчивает границы пространства, где происходят основные процессы жизнедеятельности Семьи, такие, как добыча пищи, размножение, разработка ресурсов. Ограничение по расстоянию обусловлено двумя факторами – во-первых, телепатия инсектов базируется на основе поля, а не узкосфокусированного сигнала. Во-вторых, соприкосновение ментальных полей двух городов-муравейников, как правило, ведет к конфликту между Семьями, по крайней мере, так происходило на ранних этапах развития цивилизации инсектов.

– То есть ментальное поле не захватывает территории большей, чем сфера жизненных интересов конкретной Семьи?

– Верно, – кивнул генерал Штейнер. – Что касается иерархии, то она достаточно проста. В порядке возрастания: рабочая особь, боевая форма, затем «Мыслящий» – его можно сравнить с управленцем низшего звена, реже – с боевой особью узкой специализации, их еще называют «телпами» за способность дистанционного телепатического воздействия на противника. «Мыслящие» составляют основу для формирования ментального поля Семьи. Далее, вверх по иерархической лестнице: Разумная Особь, Глава Семьи и «Отделившийся». Интересен механизм перехода одной формы в другую. В зависимости от потребностей текущего момента общественный разум запускает серии трансформаций. Рабочий способен стать бойцом, Разумная Особь – рабочим, более или менее стабильны «Мыслящие» и непосредственно Глава Семьи. Боевых особей, неспособных к телепатическому воздействию, многие называют «двалгами», за характерное сочетание звуков, издаваемых ими во время схватки.

Александр Юнг, внимательно слушавший пояснения, лишь покачал головой в ответ собственным встревоженным мыслям. Он невольно взглянут на кристаллодиск с данными по проекту «Танаис». Дрожь охватывала президента, как только он пытался осознать истинный масштаб нависшей угрозы. Двадцать четыре тысячи Семей. В каждой – миллиарды особей, по сути, безропотных, беспощадных бойцов…

Адмирал Мищенко встал, неторопливо прошелся по террасе, остановился, глядя на океан, а затем произнес:

– Как говорили древние: «Хочешь мира, готовься к войне». Мы не стремимся к столкновениям, не жаждем крови, но большинство Диких Семей деградировало до такого уровня, когда ими воспринимается только язык грубой силы. Пропустим один удар, и нас сочтут легкой добычей. Именно поэтому я своим приказом высоко оценил действия Ральфа Дугласа. Я хочу, господин президент, чтобы вы поняли самое главное: жизнь спасенного им мальчика, Ильи Тернова, – это целая вселенная. Каждый из нас неповторим. А у общественного разума – миллионы бойцов и рабочих, они – всего лишь клетки огромного, по большей части непонятного нам организма, стремящегося выжить любой ценой. Пора трезво взглянуть на раздробленную цивилизацию инсектов. Мы привыкли смотреть на них с сожалением, как на жертв беспощадных харамминов, однако Квоты Бессмертных более нет, а двадцать четыре тысячи Семей смотрят на планеты Обитаемой Галактики как на лакомый кусок законной добычи. Нам придется быть жесткими и последовательными в действиях, если хотим сохранить мир.

Звезды над головой сияли ярко и холодно.

Юнг невольно поежился.

– Я прекрасно понял вашу мысль, адмирал, – негромко ответил он, забирая со стола кристаллодиск.