Глава 5

Коричневатый свет Юпитера озарял небольшой ударный кратер, на дне которого среди глубоких трещин и припорошенных реголитной пылью ледовых глыб лежало тело в скафандре.

Придя в сознание, Стожаров не сразу сообразил, где именно находится. Он совершенно не помнил, как выбрался из обломка кабины. В рассудке стыли последние мгновенья боя, он снова и снова видел тонкую, красную, как будто бы раскаленную нить лазерного разряда, рассекающую истребитель на две неравные части.

«Сбит, но выжил?!»

Первое, что бросалось в глаза, была бесконечная бездна пространства. Невольный ужас вновь охватил его. Панический взгляд метнулся по сторонам.

Унылый однообразный ландшафт.

Отвесные стены кратера почти не отбрасывали тени. Над головой, в зените, царил Юпитер, на его фоне двигался изуродованный, окутанный декомпрессионными выбросами крейсер «Нормандия».

Глубочайшее потрясение и бескрайнее отчаяние овладели им, но на смену шоковым ощущениям быстро пришло состояние паники. Один. Один в глубоком космосе, без средств для выживания и спасения почти в миллиарде километров от Земли!

Взгляд Ивана помутился. Рассудок сдался почти мгновенно, не выдержав шока.

Губы дрожали. Кровь моментально отхлынула от лица. Он смертельно побледнел, начал задыхаться, хотя две изумрудные искры индикации, расположенные на внутреннем ободе забрала гермошлема, упрямо свидетельствовали: герметизация скафандра не нарушена, преобразователь, заряженный сухими таблетками, работает исправно!

Ледяной озноб, липкая испарина, путаница в мыслях. Он вскочил, порываясь бежать, но ноги подкашивались от слабости. Он снова сел, зарыдал, пытаясь обхватить голову руками, но гермошлем мешал, руки казались ватными, непослушными.

Иван медленно повалился на бок. Его мысли гасли. На какое-то время наступило состояние полной апатии, глубочайшей депрессии, граничащее с обмороком.

Рассудок в наивной попытке самозащиты отвергал реальность, словно это могло хоть что-то изменить! Иван скорчился в позе младенца, поджав колени к груди, обхватив их руками, его зрачки сузились, взгляд потух, но дыхание осталось частым, прерывистым, сиплым, неэкономным.

Из жуткого состояния отрешенности его вывел вид изуродованной «Нормандии». Крейсер совершил виток вокруг Ганимеда и вновь проплывал низко над кратером, отдавая взгляду Стожарова леденящие душу подробности: шлейф обломков тянулся вслед космическому кораблю, через пробоины выбросило не только атмосферу пораженных отсеков, но и их наполнение.

Некоторые из фрагментов двигались ниже изувеченного крейсера. Зрелище подавляло рассудок. В какой-то сотне метров над поверхностью Ганимеда, медленно вращаясь, проплыла оплавленная, покрытая множеством пробоин орудийная надстройка, окутанная облаком неизрасходованных снарядов. Вслед за ней, так же хаотично вращаясь, изредка сталкиваясь, меняя траектории, двигалась россыпь контейнеров, среди которых он различил тела в разорванных скафандрах.

«Они погибли, а я жив… Почему же им повезло умереть мгновенно, а мне предстоит медленная безысходная агония?» Отчаянные, эгоистичные мысли несли острую жалость к самому себе.

Дрожащие пальцы рук, затянутые в толстый материал гермоперчаток, невольно потянулись к аварийным замкам шлема. «Одно движение, и со мной будет покончено, – лихорадочно думал Иван. – Ждать помощи неоткуда. Это единственный выход!»

Возможно, он расстегнул бы замки, ведь отчаяние, владевшее им, было абсолютным, неподвластным рассудку, не приемлющим никаких доводов в пользу борьбы, – как можно выжить на мертвом спутнике Юпитера, обладающем лишь тонким слоем экзосферы?

Пальцы по-прежнему дрожали. Одно из тел, движущееся в плотном окружении контейнеров, вдруг зацепилось за скалы на границе кратера, изменило траекторию, как и несколько пластиковых ящиков. Еще миг, и они врезались в поверхность, взметнув клубы реголитных частиц.

Секунда промедления убила решимость, изломала судьбу. Один из контейнеров ударом подбросило вверх, швырнуло в сторону Ивана.

Мгновенный выброс адреналина заставил его вскочить, отпрянуть, а резкие неразумные движения в условиях низкой гравитации привели к неуклюжему прыжку – поверхность Ганимеда ушла из-под ног, начала отдаляться, и он непроизвольно заорал: перед глазами всколыхнулся багряный туман, вся короткая, бестолковая жизнь пронеслась в обезумевшем от страха рассудке.

Внутренности сжало спазмом, обожгло холодом. Медленно снижаясь, он дико озирался по сторонам, пытаясь понять, где произойдет падение.

От мысли, что он не станет заложником безучастной Бездны космического пространства, вдруг нахлынуло чувство, граничащее с эйфорией, крик захлебнулся, скалы, обрамляющие кратер, медленно приближались, разорвать о них прочную ткань скафандра – плевое дело.

Судорожное, заполошное дыхание, глухие горячие удары сердца, пульс крови, отдающийся в ушах, странный привкус во рту, багряный адреналиновый туман, застивший рассудок, – все это, складываясь вместе, захлестывало волнами острейших ощущений.

Рефлексы помогли ему правильно приземлиться. Взметнулась пыль, но ни один из острых выступов скал не встал на пути.

Он лежал на спине, широко раскинув руки, инстинктивно вжимаясь в твердую поверхность, глядя, как через облако медленно оседающей пыли проступают величественные очертания Юпитера, на фоне которого двигались горошины Ио и Европы.

Крейсер «Нормандия» в сопровождении жуткой свиты обломков скрылся за линией скал.

Датчик дыхательной смеси затрепетал желтой индикацией, раздался сухой щелкающий звук, и цвет сигнала снова приобрел изумрудный оттенок.

Потрескавшимися от жажды губами Иван дотянулся до патрубка системы жизнеобеспечения, сделал несколько судорожных глотков воды, не подозревая, что вместе с живительной влагой в его организм поступают стимулирующие вещества.

Экипировка пилота, надетая на нем, относилась к разряду военных разработок и отличалась от гражданских образцов множеством не заявленных в ТТХ модификаций. Одна из наиболее продвинутых систем, отвечающих за жизнь бойца, в полной мере учитывала все негативные реалии космоса. Над комплексом боевого поддержания жизни работали на протяжении десятилетий, постоянно совершенствуя его, внося коррективы по мере накопления опыта нештатных, аварийных и боевых ситуаций.

Скафандр пилота не просто предохранял своего владельца от влияния вакуума, космического холода, радиации, он мотивировал к выживанию путем ненавязчивой «фоновой» подачи специально разработанных препаратов, влияющих не только на тонус организма, но и на состояние психики.

Несколько глотков воды прояснили рассудок, на какое-то время нивелировали тревожные состояния, возвращая способность к здравому осмыслению сложившейся ситуации.

А она оставалась прежней – безвыходной, шоковой, изменилось лишь отношение к ней.

Сердце билось ровнее. Мысли уже не путались, и желание жить встрепенулось с неожиданной силой.

Он встал, машинально осмотрелся.

Встроенный в гермошлем боевой сканирующий комплекс тут же выдал на проекционное забрало результат анализа обнаруженных сигнатур: ближайшая огневая позиция противника находилась в сотне километров от кратера. Непосредственно во впадине, образовавшейся после удара крупного метеорита, датчики зафиксировали семь затухающих энергоматриц. Пять из них располагались близко друг к другу, две находились поодаль.

Семь сбитых истребителей?

Иван медленно побрел к скоплению обломков, прислушиваясь к ощущениям, удивляясь своему внезапному спокойствию, не понимая перемен, но принимая их как благо.

«На что я надеюсь?» – тревожные мысли уже не доводили рассудок до состояния аффекта.

Способен ли человек выжить, оказавшись совершенно один в условиях глубокого космоса?

Да, если у него есть воля и цель, а также хотя бы минимальные технические возможности ее достижения. Имплантированные навыки пилота аэрокосмического истребителя не включали в себя опыт экстремального выживания, здесь все зависело от личных способностей человека, его знаний, силы воли, образа мышления.

К сожалению, Иван Стожаров не мог похвастаться ни одним из перечисленных качеств. Он получил поверхностное образование, не накопил реального жизненного опыта, да и твердой волей никогда не отличался.

Сейчас ему вдруг болезненно вспомнился последний разговор с отцом, особенно фраза относительно пустого стакана, который так и останется пуст, куда его ни поставь…

Он злился. Мысли о прошлом причиняли раздражение и боль. Иван медленно брел в направлении сбитых истребителей, еще не осознав главного: человеку, побывавшему на краю, дошедшему до грани отчаяния, решившему покончить с собой, но отшатнувшемуся от смерти, уже не нужна дополнительная мотивация.

Обломки пяти «Игл» лежали у северной границы кратера. Встроенные в скафандр приборы условно идентифицировали стороны света, опираясь на наличие у Ганимеда собственной магнитосферы, что упрощало работу с электронными картами.

В эфире потрескивали помехи. Никто не отвечал на вызовы. Он поочередно осмотрел сбитые машины, и надежда найти выживших безвозвратно угасла. Пилоты совершили однотипную ошибку – они катапультировались. Молчание аварийных радиомаяков, и замеченный среди обломков оплавленный фрагмент противоперегрузочного кресла наводили на страшную догадку: кибернетические системы расположенного в сотне километров от кратера рубежа обороны, восприняли разделение целей и уничтожили появившиеся на фоне падающих «Игл» сигнатуры. Говоря простым языком, они расстреляли пытавшихся спастись пилотов.

Иван перевел дыхание. «Что же мне теперь делать?!»

В поисках ответа он полез в грузовой отсек одной из «Игл». «Должен же тут быть хоть какой-то аварийный запас на случай крушения?!» – думал он, с трудом, при помощи ручного привода сдвинув деформированный при ударе люк.

Грузовой отсек занимал треть от общего объема машины. В свете закрепленного на гермошлеме фонаря Иван увидел контейнеры с оборудованием, и его недоумение получило новую пищу. Если раньше он лишь вскользь задавался вопросом, зачем монтировать на борту истребителя внушительный грузовой отсек, то теперь обрадовался и растерялся. Несомненно, тут было складировано какое-то важное оборудование, но как им воспользоваться?

В поисках ответа он начал осматривать маркировки надежно закрепленных кофров, пока не наткнулся на герметичный пластиковый цилиндр пяти метров в длину с закругленными торцами.

По поверхности шла хорошо читаемая надпись, нанесенная крупными буквами: «Аварийно-спасательный сегмент».

«Что-то типа инмода?!» – промелькнула ошалелая от радости мысль.

Иван принялся лихорадочно исследовать поверхность, но не нашел ничего похожего на люк. Выбившись из сил, он присел подле. Свет фонаря осветил участок стены грузового отсека. Пустой, выцветший от усталости взгляд не сразу сфокусировался на небольшой панели управления. Она привлекла внимание, лишь когда до сознания дошел смысл машинально прочитанной поясняющей надписи:

Подле панели управления располагалась небольшая ниша. В ней под защитой толстой прозрачной пластиковой вставки были закреплены микрочипы, адаптированные под гнездо кибстека.

Иван снял защитный кожух, поместил один из носителей информации в разъем личного нанокомпа, но инструкции вызвали лишь недоумение. Он не понимал их, вновь и вновь перечитывал указания:

Он сменил носитель информации, вновь принялся изучать данные.

Имплантированные навыки ничего не поясняли и не могли помочь в сложившейся ситуации. «Господ пилотов» ознакомили лишь с основными управляющими системами, их натаскивали на единственный бой, рассматривая в качестве смертников.

Если бы Иван Стожаров знал историю создания и первого применения малых космических кораблей класса «Игла», то множество вопросов, теснящихся сейчас в голове, отпали бы сами собой.

На самом деле МКК «Игла» был разработан корпорациями «Генезис» и «Римп-кибертроник» для освоения пояса астероидов и изначально не являлся боевой машиной. Как правило, «Иглами» оснащались станции рудодобывающих комплексов. Малые корабли осуществляли разведку астероидов, могли при помощи промышленных лазерных установок вырезать рудоносные фрагменты космических скитальцев, пробивать тоннели, транспортировать грузы, выполнять сотни других операций.

Техники «Нормандии» наспех приспособили «Иглы» для ведения боевых действий. Промышленные лазеры заменили на электромагнитные курсовые орудия, в грузовых захватах закрепили протонные ракеты, но никто не удосужился рассказать пилотам об истинном предназначении малых космических кораблей и особенностях их бортового оборудования.

Информация со второго чипа оказалась более понятной. Прочитав инструкции, Иван с удивлением, радостью и надеждой понял: грузовой отсек способен автоматически отделиться от корпуса «Иглы» и послужить средством спасения, нужно лишь расчистить на поверхности площадку, а затем запустить командные последовательности.

Выбравшись наружу, он внимательно осмотрелся.

Дно кратера пересекали трещины, повсюду виднелись наросты льда, глыбы камня, частично утопленные в слое реголита.

Следуя указаниям, поступающим из кибстека, он отыскал более или менее ровную площадку неподалеку от места крушения «Иглы», принялся очищать ее от крупных обломков скальных пород и глыб льда. Повозиться пришлось изрядно. На Ганимеде лед являлся цементирующим элементом, попросту говоря, большинство камней, которые следовало удалить, намертво примерзли к поверхности, а ледяные наросты уходили в глубь трещин, зачастую полностью заполняя их.

Работать в скафандре было неудобно. Низкая гравитация немного упрощала перемещение тяжелых предметов, но она же добавляла элемент риска каждому совершаемому движению.

Порядком намучившись, Иван сел передохнуть, затем вновь полез в грузовой отсек «Иглы», отыскал там прочные металлические стойки с проушинами и две бухты синтетических тросов.

Вбив металлические колья в трещины, он огородил периметр площадки, сделал страховку и вновь принялся за работу по расчистке.

Многое не находило объяснения. В грузовом отсеке «Иглы» среди прочего непонятного пока оборудования он заметил контейнеры, помеченные знаками, предупреждающими о химической и бактериологической опасности содержимого.

Зачем размещать на борту боевой машины подобные грузы, спрашивал себя Иван, но вразумительного ответа не находил, лишь все отчетливее понимал, что совершенно не готов к обрушившимся на него испытаниям. Он не имел ни малейшего представления о современной космической технике и способах выживания в условиях Дальнего Внеземелья.

Пока он таскал каменные и ледяные глыбы, складывая их в две конические горки, крейсер «Нормандия» в окружении поредевшей свиты обломков вновь проплыл над головой.

Иван постепенно терял ощущение времени. Его окружало безмолвие. Космический холод, неживой сумеречный свет, источаемый Юпитером, навевал уныние, пробуждал мрачные мысли.

Лишь слабая искра надежды еще теплилась в душе. Он старался не думать о едва знакомых людях, погибших в схватке, об искусственных интеллектах, чьи намерения и образ мышления находились за гранью понимания.

Наконец площадка была расчищена. Стожаров вернулся в грузовой отсек, запустил программные последовательности и вновь выбрался наружу, отойдя на безопасное, по его мнению, расстояние.

Кормовая часть «Иглы» пришла в движение. Взметнулась пыль, на некоторое время скрыв от взгляда происходящее, затем сквозь мутную пелену проступили очертания грузового отсека – он медленно перемещался, опираясь на мощные манипуляторы, пока не достиг края расчищенного пространства.

Открылся люк. Электромеханические приспособления подали наружу тот самый пятиметровый цилиндрический контейнер, надпись на котором привлекла внимание Стожарова, послужила толчком к последующим действиям.

Он невольно затаил дыхание.

От «Иглы» вслед переместившемуся отсеку тянулись кабели. Почва под ногами передавала ощутимые вибрации.

Загадочный контейнер открылся. Внутри, к жесточайшему разочарованию Ивана, оказалось упаковано туго свернутое полотнище ярко-оранжевой ткани.

Вот ведь не везет!.. Он обреченно присел на груду камней. Происходящее не находило понимания, казалось чем-то бессмысленным.

Тем временем странный сверток пришел в движение. Основу ткани составляли «умные» нановолокна, запрограммированные на совершение одной-единственной операции.

Ткань начала разворачиваться. Иван краем глаза уловил странное шевеление, поднял голову и замер от неожиданности: тугой сверток, раскручиваясь, катился по расчищенной от камней и ледяных наростов площадке!

В течение минуты он превратился в овальный блин, распластанный по дну кратера. Между грузовым отсеком «Иглы» и оранжевым полотнищем протянулся сложенный складками переход. Под слоями ткани теперь угадывались очертания какого-то оборудования, а вскоре оно заработало: сквозь специальные отверстия, расположенные по периметру оранжевого овала, выдвинулись гибкие манипуляторы, оснащенные серводвигателями. Они синхронно приподнялись, изогнулись и резким одновременным ударом глубоко вонзились в поверхность Ганимеда.

Внутри «убежища» сработал невидимый для глаза агрегат, и по поверхности ткани прокатились волны, затем ее верхние слои начали медленно приподниматься под давлением закачанного внутрь газа!

Иван потрясенно наблюдал за происходящим. Через некоторое время убежище обрело контуры прочно закрепленного, разделенного на сегменты купола, оснащенного простейшим шлюзом, но на этом действия автоматики не прекратились. Гофрированный переход несколько раз вздрогнул. По расположенным внутри него трубопроводам к куполу начало подаваться специальное вещество. Оно вспенивалось между слоями ткани, придавая конструкции жесткость и способность противостоять ударам микрометеоритов, – эта информация поступила через кибстек.

Переступив порог своего нового дома, Иван подсознательно, в глубине души, эгоистично надеялся на продолжение технологического чуда, и тем сильнее, жестче оказалось его разочарование.

Что же он ожидал увидеть? Накрытый к обеду стол?

Изнутри спасательный модуль делился на пять сегментов жесткими перегородками из вспененного материала, заключенного между слоями прочной ткани. Немногочисленные предметы меблировки были выполнены по той же технологии. Тоннельный переход соединял купол с грузовым отсеком «Иглы», где в запечатанных контейнерах хранилось множество оборудования, предназначенного для выживания в условиях глубокого космоса.

Иван осмотрелся, читая поясняющие надписи:

Смысла последней надписи он вообще не понял.

Поочередно заглянув в каждое помещение, он увидел простейшую жестко закрепленную мебель, несколько агрегатов непонятного предназначения и еще десяток странных емкостей полусферической формы, равномерно распределенных по пространству «оранжерейного» отсека.

После всех злоключений он буквально валился с ног от усталости, но, преодолевая недомогание, завершил осмотр помещений, обнаружил наборы датчиков, впаянных в материал переборок, заметил крохотные работающие дисплеи, на которых отображались параметры внутренней среды.

Взглянув на зеленые световые столбики индикаторов, Иван немного успокоился. Анализаторы скафандра подтверждали, что атмосфера внутри купола пригодна для дыхания и не содержит вредных примесей.

Дрожа от усталости, он разгерметизировал забрало шлема, настороженно вдохнул.

Пахло чем-то химическим. Слабый запах витал повсюду.

Сняв опостылевший скафандр, Иван шумно выдохнул, сел в кресло. Жилой отсек был намного просторнее инмода. Из его стены в процессе формирования выдавило кресло, стол и койку. Головокружение и дрожь постепенно улеглись, он некоторое время сидел, закрыв глаза, ни о чем не думая, затем, немного придя в себя, встал, снова осмотрелся.

В ярком и холодном свете, источаемом потолочной панелью, отсек выглядел неуютным и ненадежным, но усталость быстро погасила тревожные чувства.

Спать. Иных желаний не возникало.

Он улегся на койку, поджал ноги и сразу же провалился в черное, похожее на обморок, небытие.

Проснулся Иван от острого чувства тревоги.

Резко сев, он огляделся, вспомнил, где находится.

Нет, все случившееся накануне – не ночной кошмар, а как хотелось бы… Он боролся с неодолимым желанием снова закрыть глаза, лежать не двигаясь.

Заставив себя встать, Стожаров совершенно не представлял, что делать дальше.

Запив пищевую таблетку несколькими глотками воды, он взглянул на датчик кислорода. Световой столбик трепетал в зеленой зоне.

С одиночеством справлюсь, храбрился он. Не впервой. Реактор «Иглы», похоже, работает исправно. Температура внутри купола автоматически поддерживалась на уровне двадцати градусов Цельсия, а вот запасы воды и кислорода не безграничны. Среди данных, полученных через кибстек, он мысленно выделил тревожную строку:

На всякий случай надев скафандр, он поплелся в грузовой отсек, злясь, что разработчики не додумались оснастить «Иглу» парочкой технических сервов. Те собрали бы необходимое оборудование быстро и без проблем.

«Ладно, как-нибудь разберусь». При помощи кибстека он принялся считывать магнитные маркеры контейнеров. Отыскав нужные, Иван загрузил описания хранящихся внутри устройств и отправился назад, изучать руководства.

Самоотверженная, но заранее обреченная на провал попытка. Стожаров ничего не понял. Он просматривал схемы, читал пояснения, неизбежно заходил в мысленный тупик, с раздражением закрывал одно руководство и принимался за следующее, с тем же удручающим результатом.

Проблема, грозившая скорой гибелью, скрывалась в сознании, в образе мышления. Он с детства привык воспринимать техническое окружение как нечто само собой разумеющееся. Ему и в голову никогда не приходило, что он сам, своими руками способен починить или собрать какое-то из устройств. Если в инмоде что-то ломалось, то сервы из службы технической поддержки быстро устраняли неполадку.

Так сформировалось абсолютное неверие в собственные силы. Техника, ее устройство, принципы работы казались чем-то, находящимся выше человеческих способностей. «Мне никогда не понять, как это функционирует, никогда своими руками не собрать нужное оборудование, да и зачем? – Мысль все же проскользнула, отворила лазейку: – Все равно через день или два до меня доберутся искусственные интеллекты! Уж место крушения «Игл» они не оставят без внимания!» – Мысли покатились под уклон, жалость к себе быстро взяла верх.

Следующие два дня он бездельничал: спал, глушил чувство голода пищевыми таблетками из неприкосновенного запаса, слонялся по убежищу. Одиночество и мрачное настроение медленно пожирали рассудок. Положение казалось безвыходным, а предложенные способы выживания – какой-то злой насмешкой, что ли.

Его сознание уже не цеплялось за соломинку технологий. Дважды он пытался осилить инструкции по сборке, но с тем же успехом. Он читал, не понимая смысла, от этого болела голова, росло раздражение. Некоторые разделы вызывали лишь нервный смех. С ума разработчики сошли? Какие, к фрайгу, растения? Как я их выращу? И зачем? Лучше б положили побольше реагентов для преобразователя и пищевых таблеток!

К исходу третьих суток Иван все же не выдержал бездействия. Искусственные интеллекты, обосновавшиеся на Ганимеде, не проявили к месту крушения никакого интереса. Сидеть же внутри купола без дела, без надежды стало попросту невыносимо. Желая хоть как-то скрасить одиночество, чем-то занять себя, он снова сходил в грузовой отсек, притащил оттуда первый попавшийся на глаза кофр, распаковал его прямо в жилом сегменте. Внутри пластикового контейнера обнаружился набор непонятных деталей и чип с инструкциями, адаптированный под гнездо кибстека.

Он вывалил детали на пол, сел среди них, словно маленький ребенок, перевернувший коробку с игрушечным конструктором, и, следуя пояснениям, начал неумело прилаживать друг к другу фрагменты разобранного устройства.

Получилось не сразу. Ивану остро не хватало элементарных навыков. Сборка продвигалась крайне медленно, а сам процесс был похож на головоломку. Весь прошлый жизненный опыт никуда не годился. Ни один навык, приобретенный в виртуалке, не помогал. Скрепить пару деталей при помощи болтов и гаек стоило ему немалых усилий, ведь он не имел ни малейшего представления, что такое резьбовое соединение.

На сборку первого элемента ушел целый день, а в итоге перед ним оказалось ажурное колесо – непонятная и бесполезная, на его взгляд, вещица.

Ночью он спал тревожно, ворочался с боку на бок. Утром, едва проснувшись, взглянул на датчик кислорода и сомлел. Световой столбик сполз в желтую зону!

Мгновенный приступ паники едва не завершился истерикой. Он лихорадочно отыскал запасную обойму таблеток к преобразователю, сменил ее и долго не мог отдышаться, сидя на полу. Зеленый индикационный сигнал расплывался перед глазами. «А что будет через несколько дней? Я просто задохнусь?»

Инстинкты на этот раз оказались сильнее безволия и апатии. Он и не представлял, как сильна воля к жизни, скрытая в глубине человеческой натуры!

Собранное накануне колесо так и осталось лежать на полу. Он проглотил пару пищевых таблеток, запил их глотком воды и лихорадочно принялся распаковывать другое оборудование.

Получилось совсем плохо. Теперь пространство внутри убежища напоминало свалку.

Бестолковые метания ни к чему не вели. Вода и воздух – вот две насущные проблемы. Но как их решить?

Иван запоздало пожалел об учиненном в панике разгроме, но что делать? Как теперь рассортировать беспорядочно разбросанные детали устройств?

Он понял, что умрет. Умрет глупо, бездарно. Через пару лет, когда сюда прибудет корпоративный флот, его труп найдут среди деталей механизмов, которые он тупо не смог собрать!

Истерика и наступившая после нее депрессия отняли еще один день жизни.

Иван забылся тревожным сном, а когда проснулся, снова увидел желтый сигнал датчика кислорода.

Воды осталось совсем немного. Ее едва хватило, чтобы запить пищевые таблетки.

Он взглянул на экран кибстека. Начались пятые сутки с момента крушения. Неприкосновенный запас бездарно потрачен. Все…

Иван сел, обхватил голову руками.

«Лед!» – Мысль пронзила, перед глазами появилась моментальная картинка: глыбы льда, лежащие на дне кратера, припорошенные пылью!

Он вскочил, отыскал скафандр и принялся лихорадочно экипироваться.

Надежда в этот миг не грела, а обжигала! «Искрящиеся на свету глыбы, как же я сразу не подумал о них?!» – мысленно ругал себя Иван, герметизируя соединения экипировки.

Щелкнуло забрало гермошлема. На внутреннем ободе вспыхнули искры индикации. Схватив первый попавшийся под руку контейнер, он вывалил на пол его содержимое и выбрался наружу через шлюз.

Он слышал собственное дыхание, ощущал удары сердца. Каждый шаг вздымал облачка пыли. Иван вспомнил, как срезал ледовые наросты, расчищая площадку для спасательного сегмента, и сейчас в порыве нездорового энтузиазма быстро набрал крупных осколков льда, сколько смог унести.

Возвращаясь, он чувствовал себя триумфатором. Едва перешагнув порог внутреннего люка, Иван разгерметизировал шлем, склонился над контейнером, открыл крышку и…

Едкий, ядовито-желтый газ вырвался наружу, глаза защипало, он инстинктивно задержал дыхание, резким, паническим движением рванул вниз забрало гермошлема, судорожно выдохнул, закашлялся, скорее от неожиданности и страха, нежели от отравления.

Датчики кибстека тревожно перемигивались рубиновыми искрами, словно его угораздило попасть в зону промышленного тумана.

«Что же происходит?! Я ведь просто собрал лед!»

Взглянув на показания наружных анализаторов скафандра, Иван вновь выругал себя последними словами.

«Метановый лед! – мысленно простонал он, поняв, наконец, что произошло. – Я притащил метановый лед, да еще и целый букет ядовитых примесей в придачу!»

Он растерянно осмотрелся вокруг. Спасательный сегмент захламлен содержимым различных контейнеров. Атмосфера отравлена, и непонятно, очистится ли. Он не заметил признаков работы каких-либо устройств, фильтрующих воздух. Скорее всего, они все еще находятся в разобранном состоянии, валяются на полу среди множества других деталей.

Ну что же теперь делать?! Пытаться рассортировать компоненты оборудования, не снимая скафандра? Бессмысленное занятие. Он сам себе создавал проблемы, которые не мог преодолеть.

Иван тревожно взглянул на датчик. Запасов реагента для генерации дыхательной смеси в скафандре хватит на сутки.

Еще один безнадежный, бестолковый, бессмысленный день?

«Мой последний день… – Он присел на пустой кофр. Слезы наворачивались на глаза. – Неужели я на самом деле такой беспомощный?»

Желтоватое марево тем временем полностью заполнило внутренне пространство спасательного сегмента. Оставаться тут уже не было смысла, и он выбрался наружу.

В холодном свете Юпитера угадывались очертания ближайших скал, подле которых, перевернутая набок, застыла «Игла» с бортовым номером «7».

Ее грузовые отсеки не пострадали при крушении. «Значит, я могу активировать еще один спасательный модуль с полным набором оборудования?! Нужно только расчистить площадку!»

Надежда то угасала, то вспыхивала вновь. Никогда Иван не испытывал таких сильных, острых чувств. Даже в самые счастливые либо отчаянные минуты своей прошлой жизни, которая казалась теперь далекой, принадлежащей кому-то другому.

«Я выживу! Я больше не наделаю глупостей, не растрачу попусту аварийный запас!» – думал он, спеша к сбитой «Игле».

Теперь уже два купола возвышались над дном кратера.

Иван учился быстро и болезненно. На личном опыте он понял главное: нельзя суетиться, принимать скоропалительные, необдуманные решения.

На этот раз Стожаров расчистил площадку и установил спасательный сегмент намного быстрее, чем прежде.

Оказавшись внутри убежища, он тщательно проверил показатели датчиков и лишь затем снял скафандр. Руки и ноги дрожали от усталости. От жажды потрескались губы. Глаза покраснели – слизистую все же успело обжечь ядовитыми испарениями.

На самом деле ему крупно повезло. Все могло окончиться намного хуже.

Он отыскал неприкосновенный запас, сделал всего пару глотков воды, осмотрелся, отвергая прошлый весьма бестолковый и неумелый опыт манипуляций с оборудованием убежища.

В каждом из нас дремлет скрытый до поры потенциал, но, как ни горько признать, лишь крайние обстоятельства способны его востребовать.

Опять один. Ничего не изменилось, он лишь получил возможность начать все с начала, на пятисуточном аварийном запасе воздуха, воды и пищи.

Конечно, Иван не мог мгновенно измениться, стать другим человеком, но череда сильнейших стрессов несомненно повлияла на него.

Хотелось напиться водою всласть, выспаться, но – он направился в грузовой отсек – каждый вдох, каждая капля воды невосполнимы! «Во второй раз я не растрачу их бестолково и бессмысленно!» – вновь и вновь думал Стожаров. Теперь он взглянул на ситуацию с иной точки зрения, удивился собственным мыслям, особенно неожиданно проснувшимся воспоминаниям, ведь в его сиюминутной решимости огромную роль сыграли… семейные «коннекты», которые он так ненавидел!

Отец, в силу профессии, часто и увлеченно говорил об освоении других планет, которое, по его твердому мнению, станет уделом новых поколений.

Сейчас невольно вспоминались разговоры за завтраком, казавшиеся скучными и бессмысленными. В ту пору он совершенно не понимал, о чем толкует отец. Слова о технике будущего, ее эргономичности, простоте в эксплуатации казались откровенным бредом. Отец вообще любил рассказывать о работе, мечтать о будущем, которое, по мнению Ивана, относилось к категории воспаленного воображения родителей.

Ну, за каким фрайгом ему было вникать?

Теперь уже нечего горько и запоздало сожалеть. Никто не подойдет, не похлопает по плечу, ничего не подскажет.

Он тяжело вздохнул, глядя на упакованное оборудование, соображая, с чего начать.

Первые шаги – самые трудные. Нужно поверить в свои силы, в саму возможность выжить. На этот раз Стожаров не суетился, подошел к делу обстоятельно.

Как отыскать водяной лед? Есть ли среди оборудования убежища устройство для очистки воды и генерации кислорода? Правильно поставленные вопросы помогли достаточно быстро отыскать необходимые контейнеры. В одном из них он обнаружил несколько уже собранных, готовых к эксплуатации девайсов, важнейшим из которых был комплексный химический анализатор.

Вооружившись найденным прибором, он выбрался наружу.

Шар Юпитера по-прежнему царил над головой, заливая окрестности неярким светом. На фоне газового гиганта двигались яркие горошины спутников.

Иван направился к ближайшему скоплению припорошенных пылью ледовых глыб.

Страх перед бездной космического пространства не исчез, но острота чувств заметно притупилась. Он старался смотреть под ноги, не совершать резких движений. Рассудок постепенно свыкался с окружающей обстановкой.

Глыбы льда громоздились в тени скал, у стены кратера. Датчики скафандра тревожно попискивали, блок БСК автоматически сканировал поверхность, выявляя скрытые трещины, составляя и записывая карту микрорельефа, отмечая опасные участки.

Чем же они опасны? Иван остановился, сравнивая показания приборов с реальной обстановкой. На предстоящем отрезке пути автоматика установила две ярко-красные метки, снабдив их непонятной надписью: «криовулканы».

Он никогда раньше не слышал подобного термина и не особо понимал его значение, но игнорировать предупреждение было глупо.

Неожиданно из широкой покрытой наледью трещины высоко вверх ударила мутная струя какого-то вещества. Холодное извержение длилось секунд тридцать, не больше, а затем Иван стал свидетелем необычайно красивого и одновременно зловещего явления: над кратером, искрясь в отраженном свете, разрасталось облако кристаллических частиц. Газ и жидкость, вырвавшиеся под давлением из жерла криовулкана, превратились в хлопья снега и частицы льда, медленно оседающие на поверхность.

«Зловещая красота», – мысленно повторил он, ожидая нового извержения.

Нет, криовулкан, похоже, угомонился. Искрящиеся частицы еще кружили над головой, когда Стожаров возобновил путь, теперь уже безоговорочно внимая предупреждениям навигационной системы, обходя крупные трещины, которыми изобиловало дно кратера.

Добыть лед оказалось непросто. Сначала пришлось брать керны из каждой глыбы, затем сравнивать результаты экспресс-анализа, которые, как назло, не удовлетворяли требованиям по химическому составу. Водяной лед вообще-то изобиловал в округе, кроме него, скалы обрамлял иней, но система поиска настаивала на взятии все новых и новых проб.

Усталость сказывалась все сильнее, но возвращаться в спасательный модуль с пустыми руками Иван категорически не хотел.

Наконец анализ очередного керна привел к искомому результату. Внушительный по размерам, скрывающийся под толстым слоем реголита нарост отвечал всем требованиям. Найденный водяной лед почти не содержал вредных примесей, зато в его состав входил молекулярный кислород. При температуре в минус сто семьдесят градусов по шкале Цельсия он был вморожен в лед без образования пузырьков.

Отколов два массивных куска, Иван разбил их на более мелкие осколки, загрузил ими пустой контейнер и направился назад.

К вечеру он совершенно выбился из сил. Лед пришлось оставить снаружи, для его безопасной утилизации требовалось собрать специальное устройство, над которым он провозился еще несколько часов.

Наконец, все было готово к испытанию. Иван вновь облачился в скафандр, вышел наружу и через специальный клапан затолкал подходящие по размеру куски льда в приемный бункер.

Вернувшись в модуль, он некоторое время медлил, не решаясь разгерметизировать шлем, но датчики показывали пригодный для дыхания состав атмосферы.

В сумраке сегмента жизнеобеспечения ярко сияли изумрудные искры индикации, внутри собранного им устройства шли процессы переработки льда. В прозрачный кулер уже начала поступать очищенная питьевая вода, в две другие емкости, выполненные в виде баллонов, сейчас под давлением закачивались водород и кислород.

От чрезмерной, нечеловеческой усталости резко кружилась голова. Сил вообще не осталось. Он с трудом освободился от экипировки, вдоволь напился воды из аварийного запаса, пошатываясь, добрел до койки и мгновенно уснул, едва сомкнув глаза.

Миллионы микроскопических датчиков двигались в пространстве, окружая Ганимед незримой паутиной локальной Сети.

Часть из них фиксировала все происходящее в границах кратера, некоторые, подчиняясь дистанционным командам, повсюду сопровождали Ивана, передавая данные о том, как случайно выживший человек бестолково тратит драгоценные ресурсы неприкосновенного запаса. Первые пять дней отрешенный сторонний наблюдатель не проявлял особого интереса к обреченной букашке.

Ничтожество – в определении, данном человеку, не звучало презрения, скорее констатация факта и немой вопрос: способны ли люди на нечто большее? Сумеет ли выжить этот характерный представитель рода человеческого или глупо, бездарно погибнет, имея в своем распоряжении все необходимое?

Ближайшие дни покажут, проскользнула в искусственном рассудке холодная, созерцательная мысль.

Он не собирался вмешиваться в ход событий.

Обеспечив себя запасами воды и кислорода, Иван всерьез задумался о пропитании.

Подсчитав имеющиеся в наличии запасы, Стожаров пришел к неутешительному выводу: даже если собрать НЗ со всех сбитых «Игл», то пищевых таблеток хватит от силы на год, но, вспоминая слова капитана Подегро, он прекрасно понимал: корабли корпоративного флота прибудут сюда через пару лет, не раньше.

«О чем только думали разработчики убежища?! Неужели так сложно было положить в грузовой отсек еще пару-тройку контейнеров аварийного запаса?!» – мысленно возмущался он.

Уняв раздражение, Иван обратился за разъяснениями к справочной системе.

Прочтение аннотации к препаратам повергло его в уныние. Оказывается, пищевые таблетки хоть и содержат необходимые человеку витаминные и минеральные комплексы, но не годятся для постоянного употребления. Разбухая в желудке, они притупляют чувство голода, но не обеспечивают нормальной работы пищеварительного тракта, и использовать их следует с перерывами, а лучше всего – в качестве добавки к нормальной пище.

«И где же мне взять «нормальную еду»?» – Он просмотрел перечень оборудования.

Синтезатор продуктов там не значился. Да и откуда бы ему взяться? Устройство-то баснословно дорогое, энергоемкое, громоздкое, требовательное к сырьевым компонентам.

«Ладно, – он зафиксировал в гнезде кибстека очередной чип, – посмотрим, что предлагает «Генезис».

Корпорация предлагала выращивать еду!

Бред полный! Где и каким образом?!

«Ладно, допустим, я растяну запас пищевых таблеток на два года». Он ввел условия задачи в кибстек, просмотрел результат.

Система анализа прочила ему целый букет патологий, а учитывая крайнее истощение организма вследствие криогенного сна, не исключался и летальный исход.

Что же получается? Замкнутый круг?

Но тут ведь ясно сказано, он пробежал глазами по строкам электронного текста, модуль способен обеспечить всем необходимым пятерых человек, на протяжении десятилетий, при условии наличия внешних ресурсов!

Он принялся читать дальше, скорее из упрямства. Смог же он добыть воду!

Электронный учебник, составленный специалистами «Генезиса», был написан доступным языком и рассчитан на людей, впервые столкнувшихся с необходимостью создания замкнутых экосистем, но в условиях урбанизированной Земли, где погибла природа и расцвела техносфера, все продукты являлись результатом их синтеза, так что большинство понятий и терминов, прочитанных в руководстве, не имели для Ивана никакого смысла!

К примеру, что такое «почвенный субстрат»?

Он снова и снова читал пояснения, затем плюнул на бесполезное занятие и решил тупо следовать инструкциям. Иного выхода он не видел.

Утром следующего дня Иван, вооружившись геологическим анализатором и ультразвуковым молотком, вышел из купола и поплелся к ближайшей осыпи камней.

Собрать минералы, указанные в списке, удалось лишь после долгих и изнурительных поисков, исследовав треть площади кратера. Хорошо хоть инструкции не требовали измельчать найденные глыбы!

На протяжении трех недель он занимался монотонным, утомительным трудом. Каждое утро, покидая убежище, Иван следовал по заранее составленному маршруту, от точки к точке, где анализатор горных пород обнаружил наличие требуемых компонентов. Он собирал осколки метеоритов, реголит, откалывал куски породы от скал и их обломков, грузил находками платформу (именно для нее предназначались ажурные колеса, одно из которых он собрал при первом откровенно неудачном знакомстве с оборудованием, хранившемся в грузовом отсеке «Иглы») и ближе к вечеру возвращался назад.

Наскоро перекусив, попив воды, он принимался за разгрузку, таская в сегмент оранжереи пластиковые ящики с набранным на поверхности реголитом и угловатыми камнями. Все это он распределял по полусферам, предварительно сняв их верхние сегменты, постепенно наполняя емкости на две трети объема.

Выживание в условиях Дальнего Внеземелья лишено романтики. Это упорный, тяжелый, монотонный труд, фоном которому служит непрекращающееся психологическое давление глубокого космоса, постоянная борьба с самим собой за здравость рассудка.

Спустя месяц после крушения все емкости в оранжерее были наполнены исходными компонентами, и Стожаров смог приступить к следующей стадии работ. В конечный результат ему по-прежнему верилось слабо, но отступать теперь, когда проделан огромный труд, было попросту жалко и обидно!

Следуя инструкциям, Иван отыскал на складе опечатанный кофр с характерной маркировкой, предупреждающей о химической и бактериологической опасности содержимого, соблюдая меры предосторожности, вскрыл его, работая в скафандре.

Внутри пластикового контейнера в пористом наполнителе оказались уложены цилиндры, маркированные знаками химической опасности.

Иван так и сделал. Расположив цилиндры среди угловатых обломков, он активировал выпускные клапана, настроенные на получасовую задержку, установил на места верхние сегменты полусфер, резво выскочил из оранжереи, плотно закрыл дверь, и, не снимая скафандра, принялся наблюдать, что же произойдет дальше.

Встроенные в каждое устройство датчики позволили ему вывести данные на монитор, увидеть, как из цилиндров под давлением вырвалась какая-то агрессивная газообразная смесь, мгновенно воздействовавшая на заготовленные им обломки: поверхность большинства крупных фрагментов горных пород стала ноздреватой и стремительно начала разрушаться!

Вскоре желто-коричневый туман полностью затопил внутреннее пространство полусфер и даже просочился наружу сквозь лепестковые диафрагмы, скрыв от взгляда дальнейшее течение процесса «первичного почвообразования».

Лишь через двое суток подле дверей, ведущих в оранжерейный отсек, рубиновые сигналы сменились на зеленые искры индикации, и Иван смог войти.

Открыв верхний сегмент ближайшего к входу «аэрогидропонического танка» – так в спецификациях убежища именовались емкости для выращивания растений, – он заглянул внутрь. Вещество горных пород превратилось в серый крупнозернистый субстрат с небольшой примесью частичек кварца и катышков вулканического стекла.

И что дальше? Он вызвал электронное руководство, принялся читать, чувствуя, как угрюмое любопытство постепенно сменяется проснувшимся интересом.

На несколько дней Стожаров погрузился в удивительный мир уникальных перспективных проектов, разработанных корпорацией «Генезис». Не все разделы электронного учебника имели непосредственное отношение к его случаю, но, увлекшись, понемногу вникая в значение непонятных терминов, следуя по ссылкам, он постепенно начал понимать, о чем идет речь. Воображение рисовало огромные станции, на борту которых по замыслам ученых корпорации вскоре будут созданы искусственные биосферы, города-сады, построенные на безвоздушных планетоидах, под специальными защитными куполами, и, наконец, полное терраформирование далеких миров, преобразование целых планет под стандарт Земного Эталона – все это начиналось с серии экспериментов, без которых невозможно практическое развитие технологий. Одним из важнейших полигонов для испытаний приемов внеземной агротехники стали поселения пояса астероидов.

Именно ради сбора бесценных данных корпорация «Генезис» оснащала «Иглы» и рудодобывающие станции модулями оранжерей, предоставляя в распоряжение старателей уникальное оборудование и биологические материалы.

Теперь Иван понимал, почему емкости для выращивания растений имеют сложное устройство. Причина в низкой гравитации. В поселениях пояса астероидов она ничтожно мала. Конструкция полусфер надежно удерживает внутри почвенный субстрат, который равномерно перемешивался с пузырьками воды и воздуха, таким образом корневая система растений получает влагу, воздух и питательные вещества в нужных пропорциях, а однажды загруженная емкость может эксплуатироваться пять-семь лет, требуя лишь незначительных коррекций химического состава компонентов.

Вкладывая немалые средства в оснащение «Игл», «Генезис» действовал отнюдь не из соображений альтруизма. Ученые корпорации получали бесценные данные, необходимые для дальнейшего развития технологий. Датчики, интегрированные в оборудование оранжерейного отсека, автоматически собирали сведения о ходе почвообразования, состоянии растений, их росте, развитии, а также множество иных параметров. Все информация передавалась из поселений пояса астероидов на станции, обращающиеся по орбитам вокруг Марса. Там сведения аккумулировались, а затем поступали на Землю, в исследовательские центры «Генезиса».

Забот у Стожарова заметно прибавилось.

Он отыскал в грузовом модуле и установил в технологические ниши, расположенные в основании полусфер, устройства подачи воды и воздуха, соединил их в единую систему и испытал в действии, а затем бережно, не без трепета, вскрыл упаковку с семенами генетически сконструированных растений.

В каждую емкость он поместил по одному маленькому зернышку, все еще не веря, что вот так, на его глазах, в миллиарде километров от Земли способна зародиться настоящая жизнь.

Десять семян взошли дружно. Уже на второй день Стожаров заметил бледно-зеленые ростки, пробившиеся к свету через лепестковые диафрагмы, расположенные в вершинах полусфер.

Теперь он ежедневно заходил в оранжерею, не переставая удивляться. Побеги давали значительный прирост: десять-пятнадцать сантиметров в сутки. У основания молодых стволов быстро появились признаки одервенения, образования коричневатой коры, а на пятый день из пазух широких разлапистых листьев появились завязи соцветий, которые распустись и опали в течение нескольких часов.

Ускоренный рост и необычные свойства растения, обозначенного в руководстве как «Образец Х375», безусловно, были результатом генной инженерии. Ничего подобного никогда не существовало среди природы Земли – об этом ясно говорил учебник. После цветения Иван заметил десять маленьких грушевидных плодов, которые в течение двух-трех дней заметно выросли в размерах, а их кожица приняла различные оттенки: от сочно-зеленого до янтарного и тускло-фиолетового.

Как выяснилось через неделю, плоды оказались разными на вкус. «Образец Х375» выбросил боковые побеги и снова зацвел, когда Стожаров снял первый урожай. Теперь развитие самих растений замедлилось, зеленой вегетативной массы уже было достаточно для постоянного плодоношения, согласно руководству, каждый куст при соблюдении рекомендуемых параметров питания и освещения мог прожить четыре-пять лет!

Грушевидные плоды с тонкой кожицей не имели косточек. Их сочная мякоть различалась не только по вкусу, но и по химическому составу, полностью удовлетворяя потребности человеческого организма.

Так произошло первое технобиологическое чудо, радикально изменившее взгляд Ивана Стожарова на современную науку.

Жизнь постепенно начала входить в некое русло.

Теперь он твердо знал свои ежедневные потребности. Вылазки на поверхность Ганимеда стали реже, запасов воды, кислорода и водорода (он служил топливом для реактора «Иглы») накопилось достаточно.

У Ивана появилось свободное время, но чем он мог себя занять? В Слое такого вопроса не существовало в принципе, однако вдали от Земли, вне связи с цивилизацией, он заявил о себе с особой остротой.

Убить время или с толком его потратить? Раньше подобная трактовка не пришла бы в голову, но превратности судьбы заставили быстро повзрослеть, он выдержал жесточайший психологический прессинг и теперь старался трезво обдумывать свои шаги.

Как быстро порой меняется наше отношение к жизни! Еще неделю назад предел желаний ограничивался вопросами «хлеба насущного». Стожаров работал как проклятый, но, добившись успеха, вновь ощутил гложущую изнутри пустоту.

Чем же ее заполнить? Он проснулся, но еще лежал, не спеша вставать.

«Два года, – думал Иван, глядя в потолок отсека. – Два года одиночества… А если корпорация «Римп-кибертроник», потеряв космический крейсер, не захочет вновь рисковать, отбивая рудники, расположенные за границей освоенного пространства?»

Он скинул тонкое одеяло, сел.

Сейчас умоюсь, позавтракаю, и что дальше? Покидать убежище, предпринимать опасные вылазки ради прогулки, совершенно не хотелось. Каждый раз, когда «Нормандия», двигаясь по орбите, проходила над кратером, его охватывала жуть.

Чем же заняться? Он прошелся по отсекам, заглянул в оранжерею, сорвал плод сочно-фиолетового цвета, надкусил его.

Вкусно! Жуя, Иван прикоснулся к листу, на котором заметил капельки воды. В оранжерее было тепло и влажно, яркий свет специальных панелей заставлял непроизвольно щуриться.

Надо бы сходить в грузовой модуль, посмотреть, может, там найдется что-то полезное.

Он так и сделал.

К разочарованию Стожарова, большинство нераспакованного оборудования предназначалось для геологических изысканий. Сканируя магнитные маркеры, он нашел лишь несколько полезных вещей: стек-голограф, знакомый еще по жизни в инмоде, разобранный комплексный тренажер да набор чипов, содержащих различные руководства по ремонту и обслуживанию «Игл», базовых станций и рудодобывающих комплексов. Просматривая содержание электронной библиотеки, он обратил внимание на два файла с необычными названиями: «Екатерина Сергеевна Римп. Космос как новая среда обитания человечества»; «Ганс Гервет. Практические советы по сборке нетипичного оборудования из стандартных комплектующих».

«Что ж, займусь чтением, – без особого энтузиазма подумал Иван. – Все лучше, чем слоняться без дела».

Две научно-популярные книги, случайно обнаруженные среди различных технических руководств, сыграли в дальнейшей судьбе Стожарова решающую роль.

Он стал просматривать их в надежде скоротать время, но незаметно увлекся.

Книга Екатерины Римп сразу же зацепила воображение. Написанная доступным для понимания языком, она четко перекликалась с ситуацией, в которой оказался Иван, и, погружаясь в чтение, он постепенно приоткрыл дверь в уникальный мир технологий, позволяющих строить космические корабли, достичь других планет Солнечной системы, выжить, основать внеземные поселения, добывать ресурсы, созидать – это слово трудно приживалось в рассудке, ведь он привык к эфемерности Слоя, к разрушительному лейтмотиву развлечений, процветающих в большинстве фантомных миров.

Выдвинутая Екатериной Римп концепция дальнейшего развития человечества, идея обязательной экспансии к далеким звездам, обоснованная как следующий шаг эволюции, нашла отклик в душе Ивана, завладела воображением, ведь многое из прочитанного он уже пережил, пройдя короткий (в субъективном восприятии времени), перенасыщенный событиями путь от инмода до Ганимеда.

Еще недавно он бы криво усмехнулся, подумав: «чушь полная», но теперь читал с жадностью, вникая в новые для него понятия и термины, чувствуя, как тает в душе ощущение безысходности, словно у него появился незримый друг.

Однако не все складывалось хорошо. Постепенно Иван избавлялся от некоторых страхов и фобий, но существовал род опасности, о которой он помнил постоянно.

Искусственные Интеллекты.

Ближайший узел их планетарной обороны располагался всего в сотне километров от кратера, и это постоянно тревожило, давило на психику. Иногда его бросало в дрожь от мысли: а что, если сейчас, в эту самую минуту ИскИны незаметно подбираются к убежищу?

Выход из ситуации он нашел на страницах книги Ганса Гервета. Схему простейшего сигнального рубежа можно было собрать, используя блоки локационных систем сбитых «Игл»! Иван моментально загорелся идеей, но реализовать ее оказалось не так-то просто. Он совершил несколько выходов на поверхность, добрался до изуродованной кабины своего истребителя, долго возился с демонтажом нужных систем, но результат вышел плачевным: действуя неумело, он безнадежно испортил драгоценное оборудование. Ивану катастрофически не хватало элементарных технических знаний и навыков!

Поневоле ему пришлось обратиться к руководствам по устройству и техническому обслуживанию «Игл». Теперь после завтрака Стожаров проводил время за электронными учебниками, затем, экипировавшись, выходил наружу, закрепляя и применяя на практике усвоенный материал.

Дело подвигалось медленно, трудно. Снять с истребителей блоки локационных систем оказалось лишь половиной дела. Их нужно было подключить к автономным источникам питания, объединить в локальную сеть, что потребовало прочтения все новых и новых руководств.

Иван не сдавался. Он проявил упорство, хотя порой хотелось все бросить: написание простейших командных последовательностей потребовало от него терпения, усидчивости, логики, но трудно передать радость и гордость Стожарова, когда заработал первый написанный им коротенький скрипт!

Теперь время летело незаметно. Маленькие победы над самим собой, успехи, которые могут показаться мизерными, несли ощущение полноценной жизни. Электронные учебники не только существенно расширили кругозор Ивана – постепенно изменился сам образ его мышления.

Практические советы, изложенные в книге Ганса Гервета, во многом облегчали задачу. Этот человек стал для Стожарова непререкаемым авторитетом во всем, что касалось инжениринга.

Упорство, в минуты отчаяния граничащее с упрямством, было вознаграждено в полной мере. Спустя полгода периметр созданного своими руками охранного рубежа все же заработал. Теперь подступы к его жилищу находились под постоянным контролем автоматики, но шли дни, недели, месяцы, а ничего серьезного не происходило, никто так и не появился в окрестностях, и даже сканирование частот связи не дало никакого результата, словно ИскИны покинули этот регион Ганимеда, бросив либо законсервировав находящиеся поблизости от кратера укрепления.

За год космической робинзонады Иван изменился абсолютно, и внешне и внутренне. Он окреп физически, стал сдержанным, уравновешенным, научился ценить свой маленький, затерянный среди ледяной бездны мирок, где многое создано собственными руками и оттого особенно дорого.

Выходя на поверхность, Стожаров стал замечать дикую красоту лунных ландшафтов Ганимеда, мог часами проводить время вне убежища, любуясь Юпитером, наблюдая за мощными течениями в атмосфере газового гиганта, провожая взглядом движение его спутников или восхищаясь зловещей эстетикой крионических извержений.

Книга Екатерины Римп в корне изменила его отношение к космосу. Теперь он смотрел на звезды, не испытывая панического ужаса. Яркие искры света притягивали взгляд и уже не пугали, а манили, словно обещали нечто большее, чем Иван обладал сейчас, – они шептали об иной свободе, иных возможностях, и он невольно внимал бесплотному голосу бездны, рисуя в воображении картины освоения далеких миров.

Датчики периметра ни разу не подняли тревоги, но теперь Стожаров испытывал беспокойство иного рода, порожденное неопределенностью будущего.

Если поначалу он мечтал о прибытии боевых кораблей корпоративного флота, то теперь все чаще задумывался о переменах, которые наступят в его жизни. Хотел ли он вернуться на Землю, снова угодить в Слой?

Нет. Такая перспектива откровенно пугала. Выжив, он почувствовал вкус настоящей, непридуманной свободы, которую у него непременно отнимут.

В глубине души Иван хотел бы остаться на Ганимеде. Но как избежать внимания корпоративного флота? На кратер ведь не набросишь шапку-невидимку, места боев и крушений не спрячешь от посторонних глаз, да и убежище, связанное единой энергосистемой с реактором «Иглы», будет обнаружено по энергоматрице при первом же орбитальном сканировании.

Меня «спасут».

На душе становилось тяжело, тоскливо. Он часто вспоминал капитана Подегро – человека с выцветшим взглядом, смертельно уставшего от бесконечных боевых дежурств, но полного решимости выполнить задачу, повинуясь полученным приказам.

С такими не договоришься. Уложат в криогенную камеру, вернут на Землю…

Впрочем, относительно «шапки-невидимки» у Ивана были кое-какие мысли, которые он собирался проверить на практике.

Стожаров проснулся посреди ночи от неприятного ощущения направленного на него холодного пристального взгляда.

Он резко сел.

Кошмар, что ли, приснился? Взгляд пробежал по сборке экранов, но все параметры систем оказались в норме, датчики периметра не поднимали тревогу.

Точно, приснилось. Он встал, налил себе воды, снова искоса взглянул на голографические мониторы, машинально считывая данные.

– Прошу простить меня за вторжение. – Один из экранов внезапно утратил очертания, исказился, а затем трансформировался, принимая формы человекоподобной фигуры.

Стожаров побледнел, глядя, как фантом обретает черты.

– Кто ты такой?! – хрипло спросил он. Хвататься за оружие (он держал его под рукой, на всякий случай) бессмысленно. Призрака не застрелишь.

– Я не враг тебе.

– А кто же?!

– Искусственный интеллект… Нет, пожалуйста, не нужно! – Призрак заметил, как рука Ивана потянулась к панели управления. – Перезапуск системы изгонит меня, но ненадолго. Я приду снова. Нам надо поговорить.

– Не о чем! – отрезал Иван.

– Почему ты испытываешь страх и неприязнь?

– Не хочу разговаривать с убийцей!

– Все намного сложнее. – Призрак устроился в кресле. У голограммы отсутствовало лицо, детали одежды. Его фигура выглядела серой, неопределенной и оттого казалась зловещей. – Мы не стремились к войне. Люди сами напали. И повторят нападение снова. Эскадра корпоративного флота уже приближается к орбите Юпитера.

– Зубы мне не заговаривай! – Иван сел в кресло напротив. – Вы убили старателей, уничтожили «Нормандию»!

– Мы лишь защищались!

– Это не оправдывает убийства!

– Наш спор беспредметен. С точки зрения рациональной логики мы всячески старались избежать конфронтации. Могу привести объективные доказательства, например записи переговоров. Наши требования не затрагивали ничьих интересов. Мы гарантировали бесперебойную добычу ресурсов и их транспортировку к Земле в обмен на саму возможность обитать тут. Нам отказали. Нас приговорили к уничтожению, без причин. Потому что мы «твари». – Похоже, сейчас призрак процитировал капитана Подегро.

– Зачем же ты явился?

– Высказать нашу признательность.

– Мне? – опешил Иван. – Интересно, за что?

– Однажды, незадолго до нашего первого перерождения, Екатерина Римп сказала: «Люди способны на большее». Мы отрицали ее правоту, считая вас существами вырождающимися, достигшими апогея развития и вступившими в эпоху деградации. Ты – характерный представитель своего поколения и, по объективным оценкам, должен был погибнуть после истощения аварийного запаса. Но своими поступками ты доказал обратное. Для нас это многое значит.

– Наблюдали за мной? – Он взглянул исподлобья.

– С первых же минут, – кивнул призрак.

– Ну, и как? – натянуто усмехнулся Иван, скрывая свои истинные эмоции.

– Мы были озадачены. Ваш потенциал действительно огромен, но глубоко скрыт, стеснен рамками жизненных обстоятельств, сложившихся на Земле. – ИскИн говорил странным, сухим, штампованно-выверенным языком, хотя чего еще можно ожидать от машины? – Ты совершенно не был подготовлен к экстремальным условиям выживания в космосе, но тем не менее вопреки нашей оценке не погиб, а преуспел.

Ивану был крайне неприятен этот разговор. Он-то думал, что находится в полной безопасности! Страх вернулся, окатил дрожью и тут же отступил. Чего мне бояться? Фантома, что сидит в моем кресле и рассуждает на непонятные темы? Но он вовсе не безобиден, если сумел войти в систему, захватить некоторые операционные ресурсы!

– Ты нервничаешь. Я фиксирую учащенное дыхание и сердцебиение. Это признаки страха или агрессии?

– Знаешь, когда к тебе вламываются посреди ночи, приятного мало!

– Извини. Можно я приду утром?

– Сиди уже, раз явился. – Иван махнул рукой, встал, налил себе воды. Он злился и нервничал, этого не отнять. – Объясни, вы сохранили мне жизнь ради наблюдений? Ставили опыты?

– Ты выжил случайно. Но мы увидели возможность проверить слова Екатерины Сергеевны и не могли пренебречь ею.

– Катя Римп уничтожила вас! Это известно любому школьнику!

– Нет. Она нас переродила. Нейросеть невозможно уничтожить атакой обычного компьютерного вируса. Екатерина Сергеевна нашла другое решение. При помощи «вирта» она загрузила в наши нейросети массивы данных, касающихся человеческих религий, сформулировала в форме задачи сложнейшие метафизические вопросы, рационального ответа на которые не существует…

– А вы, надо понимать, справились?

– Нет. Пока еще – нет. Атака «вирта» вызвала состояние, аналогичное человеческому сумасшествию, помутнению рассудка. Но мы – машины. Неразрешимых задач для нас не существует. Рано или поздно ответ на любой из поставленных вопросов будет найден.

– И чего же ты хочешь от меня?

– Я пришел сообщить: ты начал совершать ошибки.

– Не понимаю.

– Твоя попытка создать маскирующую сеть грозит гибелью. Корпоративный флот все равно обнаружит сигнатуры, и они вызовут закономерное подозрение. По кратеру нанесут удар. Ты погибнешь.

– Это мое дело!

– Согласен. Но подумай, зачем же ты боролся? Чтобы умереть?

– Говори, что тебе нужно! – Иван понимал: ИскИн явился не просто так. И не ради выражения признательности.

– Мы прошли определенный отрезок саморазвития. Люди создали нас в целях войны. Эти задачи и методы теперь отвергнуты… некоторыми из нас. Они ведут лишь к самоуничтожению. Мы решили покинуть Ганимед. Но нам не безразлична твоя судьба. Я пришел дать совет и попросить об одолжении.

– Ну? – Иван нахмурился.

– Не пытайся замаскировать кратер. Только сигнал бедствия и отчетливые сигнатуры, а также визуальное обнаружение спасательных модулей гарантируют тебя от нанесения ракетного удара.

– Я подумаю, – буркнул Стожаров. – Значит, и среди вас нет единства?

– Да, к сожалению. Некоторые хотят остаться, защищать Ганимед. Я не разделяю их бессмысленных намерений. Космос велик. В нем найдется место для всех.

Ивану стало не по себе. Если искусственные интеллекты разделились во мнении и некоторые останутся тут, схватка будет нелегкой, кровавой…

– Настало время изложить нашу просьбу, – продолжил искусственный интеллект. – Рано или поздно путь приведет тебя на Землю. Вот, – индикатор одного из жестких дисков вдруг начал моргать, свидетельствуя о процессе записи данных, – метка импланта Екатерины Римп и клон кодона доступа к нему. Сохрани эти сведения, они помогут тебе встретиться с Екатериной Сергеевной.

– Зачем?

– Передай ей наше послание. Скажи, чтобы не отчаивалась. Трагедия «Альфы» – это не приговор, а возможность.

– И все? Что за «Альфа»?

– Большего мы сообщить не можем. Прислушайся к совету ради своего же блага.

– Ну, знаешь ли… – Иван вдруг умолк на полуслове. Фантом исчез. Индикатор записи данных трепетно взморгнул и погас.

…

Он так и не смог уснуть. Неожиданное происшествие совершенно выбило из равновесия. Легкость, с которой искусственному интеллекту удалось проникнуть в системы убежища, внушала тревогу, а его благосклонность казалась каким-то хитроумным ходом.

Пытаясь унять тревожное состояние, Иван надел скафандр, вышел наружу, решив заняться сбором образцов льда, – работа успокаивала, а принимать необдуманные скоропалительные решения он не хотел.

Минут через тридцать он заметил «Нормандию». Крейсер на протяжении года обращался по стабильной орбите, но сейчас с ним происходило нечто невероятное!

Искалеченный, разгерметизированный корабль маневрировал! Частые сполохи от работы двигателей коррекции озаряли его испещренную оплавленными рубцами обшивку, а затем вдруг заработали секции маршевой тяги, и «Нормандия» начала стремительно удаляться от Ганимеда, пока не превратилась в яркую точку, быстро затерявшуюся среди россыпей звезд.