Глава 2

Две недели, от случайной встречи с Лизой до дня своего совершеннолетия, Иван провел совершенно не так, как планировал.

Выкинуть из головы все случившееся, вернуться к прежнему образу жизни он не смог. Стал просыпаться чуть раньше обычного, хамить родителям, да и ежедневные выходы в Слой теперь воспринимал иначе. Он подсознательно искал опровержение словам Глеба и Лизы, но находил лишь их подтверждение, и от этого психологическое давление усиливалось, словно его рассудок начал сминать пресс.

Киберпространство.

«Все, что нам осталось от жизни», – фраза сидела занозой, постоянно напоминая о себе.

Иван стоял на перепутье. Он еще не совсем отбился от рук, в нем пока теплились искры полученного воспитания, но он уже вкусил доступность пороков Слоя, познал их, но, в отличие от большинства сверстников, еще не чувствовал в себе готовности утонуть – барахтался на поверхности, грезя о чем-то большем.

Он начал задавать себе крайне неудобные вопросы, ответов на которые попросту не знал. Он уходил от хандры, погружаясь в разные реальности, но забывался лишь на время.

В воспаленном, измученном воображении зарождались и умирали идеи, одна безумнее другой, но что он мог на самом деле? В лучшем случае привлечь внимание других какой-нибудь эксцентричной выходкой, стать кумиром на час или на день, но не на жизнь.

Пытаясь вырваться из внезапно обозначившегося тупика, Иван даже посетил несколько виртсеминаров, посвященных различным проблемам Слоя, но и там не нашел ни ответов, ни единомышленников, лишь получил новый груз противоречивой информации, переварить которую не смог. Завеса мира грез приоткрылась, но сквозь маленькую щелку навязанных мнений многого не разглядишь.

Земля умирала давно, тяжело и долго. Реальный мир постепенно становился царством машин, а Слой полыхал причудливыми вакханалиями обреченных.

Разработчикам не удалось создать жизнеспособную модель социальных отношений. Общество как таковое постепенно исчезло, изжило себя, по крайней мере тут, в Слое.

Улицы виртуального города полнились аватарами. Для миллиардов людей настоящая жизнь кипела тут, в цифровых пространствах.

Среди источающих вонь гор мусора вились протоптанные к другим зданиям дорожки, на перекрестке уныло бродил чей-то аватар, облаченный в футуристические доспехи. Изредка он монотонно выкрикивал:

– Кинг Зигмунд набирает войско для вторжения в земли арнов! Не проходите мимо! Пять кредитов наемнику при вступлении в армию и два за каждого убитого врага! Только самые лучшие и кровавые спецэффекты! Не упустите шанс весело провести время и заработать!

Иван равнодушно прошел мимо.

Лиза разбудила в нем чувства. Он сгорал в их пламени, платил за внезапно вспыхнувшую влюбленность смертельным риском.

Пять кредитов его не устраивали. Пропуск в Высший Слой стоил намного больше. Только гонки без правил могли принести необходимую сумму заработка, но в таких состязаниях пилоты флайкаров нередко получали серьезные увечья и даже гибли. Хозяева нелегальных треков каким-то образом умудрялись поднять уровень интерактивности ощущений до небывалых высот – толпы зрителей платили за драйв, за осознание, что каждое столкновение может стать фатальным.

Ивану пока что везло, хотя, что греха таить, он не геройствовал на треке, отрабатывал свои две сотни в десятке аутсайдеров, не претендуя на сомнительную славу победителя.

– О, привет! – Проводник стоял на углу здания подле знакомого проулка. – Как обычно? В Высший Слой?

– Угу.

– Сто двадцать кредитов.

– Вчера было сто!

– Не хочешь – оставайся тут, – флегматично пожал плечами проводник.

– Кривой у тебя бизнес! Постоянным клиентам скидка полагается!

– Не ори на всю Сеть! И вообще, шел бы сегодня своей дорогой. Слишком нервный. А мне неприятности ни к чему.

– Ладно, забыли, – примирительно обронил Иван, переводя указанную сумму на счет проводника.

Тот молча исчез в подворотне.

Иван увязался за ним, стараясь не отставать. «Каждый раз новый маршрут, – мысленно удивлялся он. – Интересно, как проводники умудряются находить столько «дыр» в системе безопасности?»

Они вошли в подъезд здания. Пока Иван с некоторым брезгливым удивлением осматривал донельзя странные обшарпанные интерьеры, проводник старинным ключом отпер дверь квартиры, поманил за собой, внутрь.

Темная прихожая источала запахи сырости.

– Ну? Куда теперь?

– Назад, как и вошел. Лимит – два часа. Не успеешь вернуться этим же путем – я не виноват. – Аватар проводника растворился в воздухе.

Иван недоуменно пожал плечами, вновь толкнул дверь квартиры, ожидая увидеть все тот же неприглядный подъезд старинного здания, но ошибся.

За дверью располагалось совершенно другое помещение – светлое, с высоким сводчатым потолком и богатой отделкой.

Иван вышел на улицу, осмотрелся.

Ярко светило солнце. Вокруг простирался парк. Он свернул на перекрестке аллей, стараясь не попадаться в поле зрения других аватаров.

Дом, где жила Лиза, располагался на холме. К красивым постройкам вела стилизованная под старину дорога.

Сердце замирало в груди.

После сетевой атаки двухнедельной давности они встречались трижды. Иван терял голову от пламени чувств и желаний, в которых сгорал, а Лиза, будто нарочно, сохраняла дистанцию, не отвергая его юношескую страсть, но и не отдаваясь ей.

Он изо всех сил сдерживал себя, интуитивно понимая: ее хрупкий образ не приемлет грубости, хамства, но первая любовь пылала все жарче, он погибал в инмоде, его мир с каждым днем становился все серее, у́же, и только тут, среди просторов Высшего Слоя, он ненадолго оживал, питая несбыточные надежды.

Сегодня Лиза встретила его на половине пути.

Она материализовалась посреди дороги, протянула руки, коснулась губами его щеки и тут же выскользнула из объятий.

– Пошли, прогуляемся. Неподалеку есть озерко. Там очень красиво. – Ее улыбка сводила с ума.

– Идем. – Он взял ее за руку.

Мысли путались. Где-то произошел сбой, и на миг он выпал в реальность инмода: почувствовал, как движется под ногами беговая дорожка, а вместо прикосновения девушки пальцы сдавливают нановолокна вирткостюма.

Он едва не взвыл от убивающего рассудок контраста.

– Ванек, что случилось? – Лиза отпустила его руку, невольно отступила на шаг, испуганно и вопросительно взглянула.

– Ничего. Извини. Какой-то глюк. – Он мучительно пытался справиться с острыми, нахлынувшими вдруг эмоциями.

– Неинтересно со мной? Ты какой-то нервный сегодня. И аватар у тебя сбоит. – Она оглянулась в сторону холма. – Может, я пойду?

– Нет, прошу, не уходи, все нормально!

– Ну ладно. – Лиза свернула на едва приметную тропинку, вьющуюся среди цветущего кустарника. Терпкие ароматы показались Ивану неприятными, удушливыми, но вскоре заросли остались позади, стежка вывела к заводи.

Лиза, балансируя руками, прошла по узким мосткам, присела на краю, снизу вверх взглянула на Ивана, звонко рассмеялась:

– Ну чего ты весь такой напряженный, скованный?

Иван присел рядом с ней.

– Ты мне очень нравишься.

– Знаю. – Она тяжело вздохнула. – Ты тоже мне нравишься, Ванек.

Он робко обнял ее, коснулся щеки подрагивающими кончиками пальцев.

– Не надо, – попросила Лиза.

– Почему?

– Это все ненастоящее.

Ивана словно током пронзило.

– Мы, наверное, не увидимся больше, – грустно сказала Лиза. – Помнишь Глеба?

– Угу. – Он ни на секунду не забывал о недавнем инциденте.

– Он видел нас вместе. Позавчера. Сообщил, гад, в сетевую полицию. И отцу моему нажаловался.

– У тебя неприятности?! – Иван напрягся.

– Нет, мне они ничего не сделают. Но отец очень разозлился. Знаешь, я бы очень хотела встретиться с тобой в реале. По-настоящему. Но ты в инмоде, а я… – Она грустно улыбнулась, сложила ладони лодочкой, дунула на них, и в воздухе появились цифры, серой змейкой скользнули в кибстек Ивана. – Мой номер. В реале. Позвони, если когда-нибудь выберешься из инмода.

– Лиза, почему?! Почему мы не можем…

Она ласково закрыла его губы поцелуем.

– Потому что ты мне нравишься. Очень нравишься. А это, – она окинула взглядом кромку берега, кустарник, деревья, – это подделка. Я сыта по горло фальшивой жизнью. Не хочу ее. И наших встреч не хочу. Из них ничего не выйдет.

– Лиза, подожди!

– Иван, не надо. Не хочу иллюзий. Мне противны прикосновения тактильных нановолокон. Позвони, если вырвешься, – повторила она. – Я дам тебе подсказку на прощание: мой отец сделал огромное состояние на миграциях промышленного тумана.

Миг, и она исчезла. Просто растворилась в воздухе.

Первая любовь. Она повергает нас в пропасть неведомых ранее ощущений, неодолимых желаний, иллюзий, надежд, обжигает, как пламя, лишает рассудок права голоса, заставляя совершать безумные поступки.

Кто из нас не прошел через это?

Свой двадцатый день рождения Иван Стожаров встретил в инмоде.

Адский огонь пожирал его изнутри.

Он заблокировал весь список коннектов. Погрузился в Сеть и не выходил оттуда.

На улицах призрачного города кипела повседневная жизнь. С каждым годом все больше людей называли цифровое пространство своей истинной средой обитания. Здесь было все и… не было ничего.

Иван медленно, бесцельно брел по пространству Среднего Слоя. Его недавно в очередной раз вычистили от мусора, и основа виртуального существования выглядела несколько непривычно, но он едва ли обращал внимание на приятные перемены.

Прощальные слова Лизы дотла выжигали рассудок.

Конечно, неудовлетворенность жизнью ощущалась и ранее, но зерно мятежа, набухая внутри, никогда бы не дало жизнеспособный росток.

Иван присел на скамейку. Он не знал, что теперь делать. Как вырваться из инмода? Как перейти на качественно иной уровень существования?

Взгляд по сторонам вызывал лишь злость и омерзение.

«Консервы»… – Он сплюнул. – Для нас сконструировали мир грез. Придумали цели и создали способы их достижения. Но в чем смысл?» – непривычные мысли пугали.

Лиза несколькими фразами открыла ему глаза, сорвала шорки, и теперь уже никуда не убежишь, нигде не спрячешься от себя.

Воображение рисовало миллионы инмодов, гротескно прорисовывало черты их обитателей, невольно сравнивая с аватарами – образами явно приукрашенными.

Первая любовь, ко всему прочему, еще и слепа. Нет сильнее, прекраснее и опаснее этого чувства, с равной легкостью дарующего жизнь и сеющего смерть.

Мир Ивана Стожарова покрылся трещинами и грозил вот-вот рассыпаться, превратиться в груду бессмысленных и уродливых обломков.

Планы, построенные на будущее, казались теперь смешными, никчемными.

«Она живет в реальном мире. За облаками, где нет инмодов. И как я туда попаду?»

Пробраться, конечно, можно. Он был уверен – в реале тоже существуют свои лазейки, но без надлежащего статуса, без денег он так и останется изгоем, воришкой, нарушителем границ. Да и страшно. Жизнь вне инмода уже подернулась дымкой забвения.

Совершеннолетие сопровождалось радикальным обновлением программного обеспечения импланта и кибстека – теперь он стал полноправным гражданином Земли, и перед ним автоматически открылись новые, недоступные ранее возможности. Иван получил доступ к коммерческим Сетям, право заключать сделки от своего имени и личный счет во Всемирном Банке, на который в день двадцатилетия была перечислена сумма в пять тысяч кредитов – социальная подачка от Всемирного Правительства.

«Промышленный туман».

Два слова постоянно вертелись в голове, не давали покоя. Лиза оставила ему подсказку, которую Иван не мог понять, сколько ни размышлял.

«Ну не просто же так она их сказала! Неужели я вправду настолько туп? Ведь ответ где-то на поверхности, он должен быть простым, очевидным!»

Он пробовал снова и снова.

Десятки информационных потоков вливались в цифровое пространство его инмода. В основном это были данные, связанные с промышленным туманом и флуктуациями токсичной среды.

Совершенно запутавшись в таблицах и графиках, Иван пошел на крайний шаг: он арендовал экспертную нейросеть, истратив на это деньги, полученные от Всемирного Правительства.

Немедленно ответа он не получил, но начал кое-что понимать.

Единая техносфера Земли находилась в процессе бурного формирования и роста, она, словно панцирь, постепенно заковывала планету в искусственную индустриально-промышленную оболочку. Ядовитый туман конденсировался на высоте ста – ста пятнадцати метров и постепенно поднимался ввысь. Изначально его верхняя граница прогнозировалась на уровне двухсот семидесяти метров. Здания на этом отрезке высот не имели окон и были отданы техническим службам.

Начиная с трехсотметровой отметки городские уровни резко видоизменялись. Жилые комплексы образовывали мегакварталы, миллионы квартир и кварткапсул были сданы в эксплуатацию и заселены еще до появления первых непрогнозируемых выбросов.

Общеизвестный факт. Иван на собственной шкуре испытал последствия роковых ошибок в расчетах проектировщиков. Ему было семь лет, когда промышленный туман начал подниматься выше критических отметок. Степень защиты жилых помещений выдерживала лишь краткосрочные воздействия, и единственным выходом из внезапной катастрофической ситуации стало повсеместное внедрение инмодов.

За тринадцать лет положение дел изменилось лишь в худшую сторону. Токсичная среда укутала Землю сплошным саваном. Три корпорации: «Мегапул», «Генезис» и «Римп-кибертроник» – совместно искали решение проблемы, но пока что им удавалось одерживать лишь локальные победы.

Высота верхней границы промышленного тумана стабилизировалась на отметке в пятьсот метров относительно уровня Мирового океана.

Сотни так и незаселенных жилых помещений на зыбкой, капризной, изменчивой границе между жизнью и смертью давным-давно обесценились. Они рассматривались как потенциальные вместилища для инмодов, ведь темпы строительства Антарктического мегагорода и коренной реконструкции уже существующих мегаполисов по-прежнему не удовлетворяли нужды населения Земли после демографического взрыва двадцатилетней давности.

Острая нехватка жилья лишь усугублялась вполне естественным желанием обитателей инмодов перебраться в нормальные кварткапсулы, улучшить условия жизни.

Прошло четыре дня, прежде чем в сознании Ивана забрезжил свет истины.

«Мегапул» продолжал строительство новых городских уровней, и по мере роста высотных мегакварталов постепенно менялись сила и направление господствующих ветров!

Арендованная Иваном экспертная нейросеть, обработав карты миграций промышленного тумана, проанализировав показания сотен тысяч датчиков, выдала неожиданный, ошеломляющий прогноз: в течение ближайшего месяца верхняя граница токсичных выбросов на определенных участках мегаполиса «Россия» упадет до отметки в четыреста пятьдесят метров!

Сотни незаселенных кварткапсул окажутся в границах, пригодных для жизни!

Дальше уже и без участия экспертной нейросети несложно понять простую арифметику: сейчас кварткапсулы пустуют, они выставлены на продажу по бросовым ценам, но вскоре ситуация радикально изменится! Цены на недвижимость взлетят до заоблачных высот!

«Конечно, существовал огромный риск, что изменения временные и граница отравленной зоны вновь отвоюет утерянные позиции, но это мелочи, – лихорадочно думал Иван. – Если купить сейчас хотя бы десяток кварткапсул и, выждав некоторое время, выгодно продать их, то путь наверх мне обеспечен! Я стану богат, мой социальный статус мгновенно изменится!»

Открытым оставался только один вопрос: где взять деньги на покупку кварткапсул? «Бросовые цены» исчислялись пятизначными цифрами, а на его личном счету после аренды экспертной нейросети осталось всего восемьсот кредитов.

Во Всемирном Банке Ивану вежливо отказали.

Заработать необходимую сумму в Слое просто не представлялось возможным. Его мечты грозили вновь рассыпаться в прах, а времени оставалось все меньше. Результаты исследования он держал в тайне, никому не рассказывая о своей цели.

Он завтракал в кафе, когда к нему за столик подсел незнакомый аватар:

– Привет. Слышал, ты ищешь крупную сумму денег?

Иван поднял взгляд.

Напротив него сидел полноватый мужчина с добродушной, располагающей, прямо-таки внушающей доверие физиономией.

– Вы ошиблись, – по инерции буркнул Иван. Все же он не считал себя круглым идиотом!

– Я не могу ошибиться. – Толстяк улыбнулся. – У меня вполне достоверная информация. – Он перехватил недоверчиво-вопросительный взгляд и добавил: – Скажем так, от некоторых весьма надежных источников во Всемирном Банке.

Иван внутренне похолодел. Опыта подобных переговоров у него не было и в помине.

– Перейдем к делу.

– Мы даже незнакомы.

– А надо ли? Ну хорошо, молодой человек, называйте меня Андреем Сергеевичем. Я частный инвестор. Финансирую рискованные проекты. – Он вновь улыбнулся – открыто и добродушно. – Речь ведь идет о сумме в сто девяносто тысяч кредитов. Меня правильно информировали?

– Допустим. – Иван понимал, все это неправильно, даже сам факт общения с «частным инвестором» сулит неприятности. – Но информация конфиденциальная. Вы не могли ее получить.

– Иван, да перестаньте! – Толстяк пренебрежительно взмахнул рукой. – Мы же не в Средневековье! Вся наша жизнь оцифрована, от рождения и до смерти. Информация – тот же товар. Вы были чрезмерно осмотрительны, подавая заявку во Всемирный Банк, именно это обстоятельство и привлекло мое внимание.

– И вы дадите мне деньги по доброте душевной?

– Конечно же, нет! – рассмеялся толстяк. – Не зная, на что вы их собираетесь потратить, не имея возможности просчитать риски, я готов предоставить интересующую вас сумму лишь на короткий срок, скажем на месяц, под солидный процент, с обязательным материальным обеспечением.

– У меня нет такой возможности.

– Ошибаетесь! Возможности существуют всегда, иначе я бы тут не сидел.

– Вас неверно информировали.

– О, я же не похож на дилетанта, верно? – обиделся толстяк. – Не так давно вы арендовали экспертную нейросеть и работали с ней неделю. Очень солидное исследование, учитывая аналитические возможности оборудования. Вы ведь совершенно уверены в успехе своего предприятия, раз обратились во Всемирный Банк по официальным каналам, и даже предложили личный инмод в качестве обеспечения кредита.

– Почему же мне отказали?

– Они слишком осторожны. Ваша молодость и упрямое нежелание предоставить бизнес-план внушили обоснованные опасения.

– Но вы-то его тоже не получите!

– А мне и не нужно. Вернемся к делу. У вас есть инмод. Он стоит примерно тысяч двадцать шесть – двадцать семь. Такие же устройства являются собственностью взрослых членов вашей семьи. Семьдесят пять тысяч залога, уже неплохо, но еще недостаточно. А вот если добавить права на кварткапсулу в Антарктическом мегагороде, это уже серьезно и полностью покрывает любые возникающие у меня риски!

– Ничего не выйдет, – подумав, угрюмо ответил Иван. – При всем желании я не смогу предоставить такое обеспечение. У меня натянутые отношения с родителями.

– Не беда. Вы же уверены в своем успехе? – вновь спросил толстяк.

– Я-то уверен, но родителей убедить не смогу. Даже пытаться не стану. Они всю жизнь работали, оплачивая возможность переселения в Антарктику.

– Понимаю, – кивнул толстяк. – И готов подсказать выход.

– Его нет.

– Мне будет достаточно электронных подписей, сгенерированных имплантами ваших родителей.

– Я что, не ясно сказал? Они не станут ничего подписывать!

– Печально. Хотя ваши родители могут оставаться в счастливом неведении. Есть человек, который за определенную плату заставит их импланты передать нужные данные.

Иван вздрогнул от неожиданности, но задумался. Этот «Андрей Сергеевич» подвернулся как нельзя кстати и в буквальном смысле «зацепил» неожиданным предложением.

«Нет! Не поступай так!» – здравый смысл пытался протестовать, но Иван не слушал голос рассудка. Нужно понять, где и в чем подвох, лихорадочно думал он.

– То есть родители ничего не узнают? А если моя… затея провалится?

– Увы, в таком случае им придется расстаться с собственностью в Антарктике и даже с личными инмодами. Но, смею уверить, власти города не бросят их в беде, предоставят места для проживания в капсульном блоке, где-нибудь на самых нижних уровнях, с изменением статуса социальной Сети, естественно.

Иван поежился, живо представив нарисованную толстяком перспективу.

– Это ваш шанс, молодой человек. Или умерьте свои финансовые требования, и мы сможем ограничиться залогом вашего личного инмода, или используйте предложенную мной возможность. Я не тороплю. Подумайте.

– В чем же смысл?! Если вы способны получить электронные подписи, сгенерированные имплантами, – он мысленно ужаснулся таким возможностям, – то зачем вообще со мной разговариваете?

– Я не мошенник и не грабитель, молодой человек! – укоризненно воскликнул Андрей Сергеевич. – Всего лишь скромный финансист. Но если дело дойдет до судебного разбирательства, мне нужен мотив. Ну посудите сами, зачем вашим родителям брать деньги под залог? У них нет никаких поводов к такому поступку! Другое дело – их сын. Откровенно говоря, мне все равно, куда и на что вы потратите деньги. Я ничем не рискую. Таков способ моего заработка. Вы передаете мне заверенные документы – я даю вам деньги под процент.

– Ничего не понимаю! – Иван разозлился. – Это дурно пахнет! По правилам я должен указать легальный источник своих средств!

– А я и есть легальный источник, – невозмутимо ответил Андрей Сергеевич. – Вы получите краткосрочный кредит на законных основаниях.

– И кто же мне его предоставит?

– Я зарегистрирован как частный инвестор. Это мой бизнес, понимаете?

– Не совсем. Вы рискуете…

– Да ничем я не рискую! – махнул рукой толстяк. – Скорее разумно использую возможности, которые бездарно упускают крупные финансовые учреждения.

– Почему бы вам просто не подделать подписи и завладеть имуществом? – упрямо допытывался Иван.

– Ох уж молодость… – Толстяк погрустнел. – Ну зачем мне преступать закон?

– Но вы только что предложили мне подделать…

– Во-первых, никто ничего не подделывает! – возмутился толстяк. – Генерация уникальных подписей настоящая! Но, видимо, я зря теряю время! – Он встал, собираясь уходить.

– Как мне вас найти? – сдавленно спросил Иван, не поднимая взгляда.

– Я буду тут через пару дней. В это же время.

– А как мне встретиться с тем человеком? Ну, тот, о ком…

– Не нужно ни с кем встречаться. Вашего принципиального согласия будет достаточно. Об остальном не беспокойтесь. Я все сам организую.

Иван ссутулился. «Страшно… Но дело-то беспроигрышное! С продажи одной кварткапсулы я полностью расплачусь с долгами! Никто не пострадает! Родители и не узнают ничего!»

– Подождите! – Он не выдержал искушения. – Давайте обговорим детали… – упавшим голосом, чувствуя, что совершает безумный поступок, добавил он.

Инвестор не обманул. Уже утром следующего дня на счет Ивана Стожарова поступило сто девяносто тысяч кредитов.

Он начал действовать немедленно: тщательно выбрал десять кварткапсул и приобрел их через Сеть. Дальнейшие шаги Иван представлял смутно. Сидеть в инмоде? Шататься по игровым реальностям?

Нет, нейросеть не могла ошибиться. Значит, пора выбираться из консервной банки – надо привыкать к новой жизни!

На последний отчаянный шаг он решился под давлением страха. Если что-то вдруг пойдет не так, как посмотреть в глаза родителям?

Поступок больше походил на бегство, но он мысленно называл его иначе.

Оболочка инмода с шипением открылась.

Тишина. Затхлые запахи нежилого помещения.

Иван переступил порог, сделав шаг между двумя жизнями. Эту квартиру он помнил, но смутно. Да и неважно теперь.

Инмоды занимали почти все свободное пространство. Затемненное окно не пропускало свет. Жутковато. Он неуверенно направился в сторону прихожей, страшась, что сервы переоборудовали и ее. Может, их вообще замуровали тут наглухо?

Нет. Дверь, ведущая в подъезд, осталась на прежнем месте. Подле нее горел красный сигнал. По обе стороны в стенных нишах он заметил пять комплектов защитной экипировки, отыскал среди них подходящий по размеру, суетливо, неумело надел, шагнул к двери, даже не оглянувшись, не бросив прощального взгляда на инмоды родителей, брата и сестры.

Лучик сканера скользнул по облачению Ивана. Автоматика не нашла изъянов в герметичных соединениях, и тогда на фоне стены появилась надпись:

«Конечно, хочу!» – Он коснулся пиктограммы подтверждения. Дверь открылась с неожиданным, резанувшим по нервам скрипом. Сколько же лет ей никто не пользовался?

В подъезде царил полумрак. Редкие осветительные панели едва тлели, мимо, шелестя приводами, просеменил серв.

Никого. Двери квартир плотно заперты. Повсюду красные огоньки индикации. Лифт не работал, пришлось искать аварийную лестницу, спускаться по ступеням.

Ивану казалось: он остался один на всей планете. Глухая ватная тишина, в которой слышался лишь звук его собственных шагов да прерывистое взволнованное дыхание, пугала. Спуск вниз по лестничным маршам казался бесконечным. Этаж за этажом, все ниже и ниже. Живы ли другие люди? – Дурацкие мысли лезли в голову, нагнетая обстановку.

Не выдержав, он открыл дверь, заглянул в коридор очередного этажа.

Спину обдало холодком. «Ну, ничего себе! – Взгляд скользнул по ровным шеренгам инмодов. – Места в квартирах не хватило? Или их установили тут позже? Да какая мне разница?!» Он захлопнул дверь, продолжил спуск, но увиденная картина словно застыла перед глазами.

До выхода из здания Иван добрался минут через тридцать, находясь на грани нервного срыва. После тринадцати лет, проведенных внутри инмода, реальность едва не раздавила его психику. Дождется ли вызванный по Сети флайкар, или придется пешком добираться? Беспокойство росло. Обезлюдевший мир, где и серва-то встретить – уже событие, казался бесконечной унылой декорацией к некоему так и не состоявшемуся действию.

Он по инерции мыслил категориями фантомных реальностей, не осознавая необратимости происходящего. Каждый шаг уносил его все дальше и дальше, пропасть между существованием в инмоде и неведомым, неясным пока будущим ширилась.

Воспоминания детства стучались в рассудок. Вот и выход из здания, ведущий на улицы городского уровня. Просторный некогда холл теперь плотно заставлен шеренгами инмодов, от потолка к ним тянутся отблескивающие металлопластиком захваты, вдоль механизмов, оплетая их, вьются кабели и гофрированные трубопроводы, и все это окутано тишиной, будто саваном.

Он поспешил к массивным двустворчатым дверям. За ними, по воспоминаниям семилетнего мальчика, начинался парк, защищенный прозрачным куполом, чуть дальше располагалась стоянка машин, от которой вниз и вверх изгибались элементы дорожных развязок.

Он не узнал окрестностей. Деревья и кустарники исчезли. Остались остовы клумб, обрамления газонов, дорожки, но частицы прошлого выглядели незначительно на фоне глобальных перемен.

Под куполом «зеленой зоны» он увидел все ту же картину: бесконечные шеренги инмодов. Между ними почти не осталось свободного пространства.

От реальности веяло могильным холодом. Незнакомое стылое чувство пробирало до костей. Сегменты куполообразного свода над головой еще не утратили прозрачности, за ними клубилась желтовато-серая субстанция, и от этого начинало всерьез казаться, что промышленный туман поглотил всю планету.

Пробираясь между инмодами, спотыкаясь о проложенные под ногами кабели, Иван едва не заблудился. Нервы откровенно сдавали. Он и представить не мог, что заветная свобода окажется столь мрачной, однообразной, жуткой.

Выход к парковке он нашел, двигаясь по следам прошлого. Кое-где среди унылого однообразия частично сохранились элементы декора центральной аллеи, которую он помнил. Изредка между инмодами попадались утратившие смысл скульптурные группы, участки высохшей, растрескавшейся почвы и даже потемневшие пни от спиленных деревьев.

Вопреки острым опасениям, вызванный через Сеть флайкар его дождался. Машина стояла у шлюза, ее габаритные огни виднелись сквозь серую мглу.

Вне купола ощущался ветер. Его порывы едва не сбили Ивана с ног. Пригибаясь, он добежал до машины, забрался внутрь, назвал автопилоту первый пришедший на ум адрес одной из десяти купленных кварткапсул.

Машина мягко тронулась с места, свернула на дорожной развязке, поднимаясь вверх по межуровневому серпантину.

Иван в полном изнеможении откинулся на мягкую спинку кресла. Страх понемногу отпустил, вокруг появились и другие машины, изредка, реагируя на движение транспорта, по обе стороны проезжей части вдруг появлялись разноцветные сполохи.

Он присмотрелся и понял: это срабатывают голографические рекламные блоки.

Надо же, людей давно запечатали в инмодах, а некоторые магазины уровня все еще генерируют рекламу?

Так и есть! Он подался к окну, разглядывая витрины. Сполохи выхватывали из мглы ставшие бессмысленными предложения товаров и услуг.

А если экспертная нейросистема ошиблась? Что, если уровень токсичных выбросов останется прежним?

Гнать прочь такие мысли! «У меня все получится!»

Флайкар неожиданно вынырнул из мглы, и сердце Ивана невольно замерло. Он увидел исполинские мегакварталы, паутину многоуровневых дорог между утесами сверхнебоскребов, мириады огней. Перед ним на несколько секунд открылась панорама города – непостижимого, огромного, живого.

Еще миг, и желтовато-серые космы ринулись навстречу, вновь поглотили машину, но в душе осталось щемящее чувство восторга. Тревога хоть и не исчезла, но отпрянула, притихла.

«У меня все получится!» – вновь и вновь твердил про себя Иван.

Последующие трое суток испытали его на прочность по полной программе.

Оказывается, жизнь в инмоде коренным образом перестроила не только психику, но и физиологию организма. Он не мог уснуть. Трехмодульная кварткапсула показалась Ивану слишком большой, размещение оборудования крайне неудобным. Выход в Сеть обеспечивали технологии двадцатилетней давности, все, к чему он привык, просто исчезло! Иван слонялся по необжитым помещениям, удивляясь, насколько бестолково тут все устроено.

Первую ночь он беспокойно ворочался на широкой неудобной кровати. От тревог и усталости болела голова, сон не шел, организм требовал сногаза, но подобная функция в кварткапсуле попросту отсутствовала!

Время тянулось очень медленно. Он пытался смотреть сферовизор, но допотопное устройство лишь раздражало, а новости реального мира казались бессмысленными.

На второй день Иван понемногу начал понимать, что вскоре сойдет с ума.

Сон – не сон. Явь – не явь. Сутки сливались в серую ленту тупого, сводящего с ума ожидания.

Садясь за стол, он давился безвкусной пищевой пастой, с раздражением познавая истинный смысл и предназначение многих предметов, о которых знал, но никогда не использовал их на практике.

Вторая и третья бессонные ночи подвели его к грани полного отчаянья, а утром четвертого дня произошло долгожданное событие!

Иван попросту ошалел от радости, когда в сводке утренних новостей сообщили о неожиданной миграции промышленного тумана!

Он вскочил, подбежал к окну, но увидел все ту же унылую мглу!

В Сеть! Скорее!

Примитивное оборудование уже не раздражало. Он погрузился в цифровое пространство, тратя последние деньги на подключение к датчикам разных городских уровней.

Пять! Пять из десяти купленных им кварткапсул оказались выше границы токсичных выбросов!

Иван не медлил ни минуты. Он тут же разместил в Сети предложение о продаже и уже через пару часов получил первый отклик от потенциального покупателя.

К вечеру он заключил сделку, став обладателем ста пятидесяти тысяч кредитов, и тут же потратил треть вырученной суммы на… покупку инмода.

Иного способа сохранить рассудок он не видел. Еще одна тоскливая, бессонная ночь пугала настолько, что он, не задумываясь, заплатил круглую сумму за срочную установку индивидуального модуля жизнеобеспечения.

Сервы быстро доставили необходимые устройства, а вот со сборкой провозились до полуночи. Все это время Иван с отрешенным видом сидел в кресле, изредка впадая в тревожное забытье, вздрагивая и просыпаясь от каждого резкого звука.

У него совершенно не осталось сил, чтобы радоваться своему успеху. Он был полностью истощен морально и физически. Дико хотелось нормально выспаться, по-человечески выйти в Сеть.

Наконец сервы собрали инмод. Иван прогнал их, не дав даже толком протестировать оборудование. Словно пьяный, он забрался внутрь, с неописуемым блаженством увидел, как смыкаются створки индивидуальной техногенной скорлупки, а через минуту пьянящий запах сногаза окутал его, погружая в блаженное небытие.

Впервые за последние дни он спал как младенец.

Милый, уютный инмод. Надежная защита от всех неприятностей грубого и убогого реального мира.

Наутро Иван проснулся, чувствуя себя прекрасно отдохнувшим. Надежды и планы снова теснились в голове. Наскоро позавтракав, он вышел в Сеть. За ночь уровень промышленного тумана понизился еще на пятнадцать метров. Девять кварткапсул, оставшихся в его распоряжении, теперь находились в «чистой» зоне. Цена каждой подскочила до двухсот тысяч, но покупатели осторожничали, не спешили. Новых предложений пока не поступало, новости выглядели противоречивыми, но ничего, думал он. Сила и направление ветра остаются прежними, как и предсказывал прогноз нейросети. День-два, и многие поверят, что изменения необратимы!

«Я богат! С такими деньгами могу жить где угодно!» – Восторженные мысли омрачались тяжелыми воспоминаниями последних дней, но Иван не пошел на поводу у въедливого страха. Нужно привыкать, решительно думал он.

Его социальный статус автоматически изменился, но Стожаров предусмотрительно закрыл эту информацию от других пользователей. Не хотелось, чтобы родители преждевременно узнали о его головокружительном взлете.

«Так что же мне делать? Как побороть фобии?»

Иван воспрянул духом. Теперь он был настолько уверен в себе, в успехе, что мыслил исключительно категориями будущего: «Как я войду в общество «заоблачного мира», если привязан к инмоду? Да меня же попросту засмеют!»

Он поставил кварткапсулы в режим автоматической продажи, а сам выбрался из инмода. На этот раз необжитые помещения не вызвали острого приступа депрессии. Он подошел к окну, выглянул наружу.

Промышленный туман клубился метров на тридцать ниже. Взгляду открылись недоступные ранее подробности. Города, как такового он не увидел, вокруг теснились недостроенные здания. Видимо, «Мегапул» заморозил их возведение, когда токсичные выбросы сделали эти высоты непригодными для свободного проживания.

Он оделся, вызвал флайкар.

Сто тысяч кредитов, оставшихся на счету после покупки инмода, странным образом воздействовали на психику. Шальные деньги «жгли», словно требовали: «Истрать нас!»

Голос рассудка не протестовал. Иван чувствовал себя совершенно другим человеком. Все неприятности остались позади!

Автоматика у входа не потребовала от него облачаться в защитный костюм. Рекомендации глобальной системы здравоохранения сводились к необходимости приема антитоксина, – две пилюли услужливо выкатились в неприметный лоток, расположенный подле двери.

Иван проглотил их, вышел в подъезд.

Изменения чувствовались во всем. Заработал лифт. Освещение стало ярким. На этаже он заметил сервов, которые наводили порядок, удаляя со стен грязно-серые разводы.

Острые приступы страха пока не возвращались, и Иван заметно приободрился. Новая жизнь манила. Недавние похождения казались теперь мрачным сном. «А что я вообще хотел ощутить или увидеть, выбираясь из зоны промышленного тумана?» – думал он, списывая недавние страхи на стечение обстоятельств, привычно и легко превращая собственные недостатки в нечто героическое.

На самом деле его психика не могла коренным образом перестроиться за несколько дней, но мир как будто обновили. Иван вышел из подъезда здания, осмотрелся, дыша неглубоко, через нос, как рекомендовали инструкции, постоянно поступающие в кибстек.

Городской уровень находился в стадии незавершенного строительства. Стеклобетонный остов мегаквартала вздымался к облакам, уходил ввысь, а на зыбкой границе, где совсем недавно царили токсичные выбросы, здания зияли пустыми окнами, по этажам, подвывая, гулял ветер.

К подъезду мягко подкатил флайкар службы городского транспорта. Дверь распахнулась. Мягкий голос бортового компьютера пригласил внутрь, вежливо поинтересовался, куда бы господин Стожаров хотел отправиться.

– В город, – неопределенно ответил он, устраиваясь поудобнее.

– Пожалуйста, укажите адрес.

– Выше облаков. А там посмотрим.

Автопилот безропотно проложил маршрут к ближайшей наивысшей точке мегаполиса, предупредил:

– Поездка займет пять часов.

Иван кивнул, глядя в окно. Для него начиналась новая жизнь, и он хотел почувствовать ее вкус, понять, что же это такое – настоящая свобода.

Этим утром происходило много значительных событий, и одно из них случилось на окраине мегаполиса «Европа», там, где отроги стеклобетонного основания города вгрызались в древний горный хребет.

Промышленный туман клубился низко, лениво тек вдоль безжизненных серых склонов. Тут никто не жил. Горные долины, где некогда процветали фешенебельные горно-лыжные курорты, исчезли – их полностью похоронил под собой мусор.

Группа из пяти флайботов с логотипами корпорации «Генезис» появилась над безжизненной местностью, совершила облет, сканируя территории, затем одна из машин пошла на снижение, осуществила посадку, высадила десант.

Фигурки людей в тяжелой сервоприводной экипировке выстроились цепью, начали прочесывать поверхность свалки. Вскоре небольшую площадку, признанную пригодной для посадки многотонных машин, оцепили по периметру.

Промышленный туман клубился низко над головой. Из глубин свалки лениво высачивались ядовитые испарения, тянулись к серому пологу, вливались в него.

Открылся шлюз, звякнул трап. Сухопарый старик спустился по металлическим ступеням, остановился, внимательно осматриваясь. Он не носил скафандра, дышал неглубоко, через нос. Вшитые в его одежду устройства работали надежнее, чем гермоэкипировка, позволяя свободно разгуливать среди источающих яд отвалов.

Пожалуй, лишь несколько человек на Земле имели доступ к подобным технологиям.

Пока исследовательские группы брали пробы токсичных почв, устанавливали оборудование, огораживали некоторые места сигнальными вешками, делали пометки на электронных картах, Ульрих Отто фон Фицджеральд, основатель «Генезиса», прогуливался среди зловония.

Зачем владельцу наиболее могущественной корпорации Земли лично посещать заурядную свалку, каких полно в окрестностях любого мегаполиса? В этом нет никакого смысла, только риск.

Еще один флайбот, на этот раз с логотипом корпорации «Римп-кибертроник», вынырнул из серой мглы и сразу же пошел на посадку.

С шипением отработал шлюз. В овальном проеме люка появилась массивная, закованная в броню фигура охранника, а вслед за ним по трапу спустилась женщина, облаченная в легкий исследовательский скафандр.

– Екатерина Сергеевна, душа моя! – Фицджеральд подал ей руку. – Почему же не воспользовалась моим подарком?

– Здравствуй, Ульрих. Рада тебя видеть. Твой подарок вызвал некоторые сомнения у службы безопасности.

– Не доверяешь? Зря. – Фицджеральд развел руками. – Как видишь, я чувствую себя вполне комфортно.

– Но почему в таком месте? – Катя Римп отстегнула забрало мягкого шлема. Системы скафандра мгновенно создали избыточное давление, нещадно расходуя ресурс, но позволяя ей спокойно дышать и разговаривать.

– Ты просила о личной встрече, но везде есть уши.

– А тут?

– О, здесь мы можем поговорить спокойно, не опасаясь соглядатаев.

– Для этого ты выкупил свалку? – Она удивилась очередной эксцентричной выходке Ульриха.

– Я собираюсь развернуть тут грандиозный проект. Продемонстрировать всему миру, как биотехнологии вдохнут жизнь в мертвые долины, преобразуют отходы в плодородные почвы. Создам оазис жизни, используя в качестве исходного материала токсичную среду.

– Хороший ход. Но вряд ли практичный: Земля мертва, безнадежно.

Давний спор о путях прогресса цивилизации звучал в подтексте фраз. Непримиримая схватка между техносферой и биосферой окончилась гибелью всего живого. Екатерина Римп и Ульрих Фицджеральд олицетворяли две взаимоисключающие точки зрения, что, впрочем, не мешало им поддерживать дружеские отношения.

– Не все проекты преследуют целью получение немедленной прибыли. Ты же прекрасно меня понимаешь? – Ульрих прозрачно намекнул на полученное лично от Кати Римп предложение, которое и являлось поводом для сегодняшней встречи.

– Более чем. – Она передернула плечами, оглядываясь по сторонам. – Все же жутко становится, когда вижу, во что превратилась Земля.

– Согласен, готичненько, – усмехнулся Фицджеральд. – Погоди, через пару лет будешь приезжать сюда отдохнуть.

– Так скоро? Не преувеличиваешь?

– Ничуть. Бактерии справятся с мусором за семь месяцев. Пока малютки трудятся, тут смонтируют периметр атмосферных процессоров. Еще три месяца уйдет на активное преобразование почв и год на развитие экосистемы.

– Генетически модифицированные растения?

– О, это уже в прошлом! – Фицджеральд пренебрежительно махнул рукой. – Теперь слово за биоадаптивными формами жизни.

– Ульрих, а ты хорошо понимаешь, что делаешь? Монстра не выпустишь? Знаешь, на мой взгляд, бактерии, способные сожрать вековые отложения мусора, – это прямая угроза для техносферы.

– Обижаешь ты меня, Екатерина Сергеевна. Срок жизни моих малюток, как и прогрессия их размножения, строго ограничен. Им имплантирован терминирующий ген, срабатывающий на определенном поколении. Пожрут свалку и подохнут. Проверено. Твоя дражайшая техносфера может и дальше процветать. Давай-ка прогуляемся. Видишь вон то пузырящееся озерцо? Предлагаю устроить пикничок на берегу.

– Ты извращенец! – Катя Римп взяла его под руку.

– Да ладно. Посидим, мило побеседуем. Кстати, о чем?

– Разве ты не получил от меня все предварительные данные?

– Екатерина Сергеевна, с тобой скучно разговаривать. Как же в тебе уживаются наивный романтизм и прагматичность?

– Ульрих, первый межзвездный перелет – тема серьезная. Проект не потянуть в одиночку. Ты ведь ознакомился с документами?

– Да, – без энтузиазма буркнул он. – Впечатляет. Колониальный транспорт «Альфа» – звучит грандиозно.

На берегу токсичного озера уже установили периметр мобильных климатических комплексов, словно по волшебству там появились столик и два кресла. Невысокий плотно сложенный майор открыл бутылку коллекционного шампанского.

– Ты насмехаешься? – Катя Римп остановилась, резко развернула Ульриха лицом к себе: – Оставь свой шутливый тон! Я настроена на серьезный, предметный разговор!

Они сели за столик.

– Екатерина Сергеевна, ты действительно настолько наивна? Полагаешь, мне нужен риск? Или твоя цель – пробить финансовую брешь в марсианском проекте «Генезиса»? – Относительно Красной планеты с Ульрихом лучше не затевать спор, его паранойя по этому поводу известна. – Учти, я позиций не сдам! Марс принадлежит мне и будет терраформирован согласно плану! Ни одного мегаполиса, понятно?!

– Я не о Марсе прилетела говорить! Никто не покушается на твои проекты.

– Кроме «Мегапула», – не скрывая неприязни, ответил Фицджеральд. – Разве не алчность корпорации виновна в сегодняшних, обострившихся до грани абсурда проблемах? – уже без тени иронии спросил он. – Разве не они своей агрессивной рекламой внедрили в умы поколений эту глупую идею всеобщего скорого процветания? Кому сказать: проморгали демографический взрыв, и теперь расплачиваемся за его последствия, а «Мегапулу» все мало! Они нацелились на Марс, я знаю!

– Мы все виноваты в сложившейся ситуации. – Катя Римп постаралась мягко увести Ульриха от марсианской темы, иначе нормального разговора точно не выйдет.

– Только меня не приплетай сюда, ладно? Я предупреждал: создание единой техносферы окончательно погубит планету! Предлагал провести законопроект об ограничении рождаемости. Готов был внедрять биотехнологии. Разве меня послушали?

– Ульрих, что толку сейчас бередить старые раны? Объединить Землю, не дав людям надежды, было невозможно.

– То есть ты заранее знала, чем все обернется?

– Конечно же, нет! – возмутилась Катя Римп. – Прогнозы по уровню промышленного тумана были оптимистическими. Потому я и не поддержала тебя в вопросе об ограничении рождаемости. Мы ведь успешно начали глобальную реконструкцию городов, и демографический взрыв, по сути, был неизбежен. Люди получили новые технологии, новое жизненное пространство. Они стали жить лучше…

– До первого токсичного выброса! – язвительно напомнил Фицджеральд. – Проблема в том, что биосферу-то извели, но заменить природу нечем! Ни одна технология на это не способна! Никакие очистные сооружения не помогали и не помогут! Ладно, – он махнул рукой. – Оставим прошлое. Подумаешь, похоронили пару поколений в инмодах! Делов-то! Но предупреждаю сразу, честно и прямо: ни пяди марсианских территорий не отдам!

– Да не о них речь!

– «Мегапул» так не считает! Еще лет десять, и строить будет негде! Все. Тупик. Тебе следовало обратиться напрямую к Майклу Торгану!

– Но я обратилась к тебе. У нас уже есть успешный опыт совместных проектов. – Катя Римп отвечала мягко, зная, Ульрих покричит и в конце концов успокоится.

Фицджеральд лишь желчно усмехнулся.

Борьба корпораций обострялась с каждым годом. Отсутствие жизненных пространств, скудость ресурсов, диаметрально противоположные взгляды на пути дальнейшего развития цивилизации – вот факторы, не дающие работать сообща.

– Екатерина Сергеевна, ответь: вот мы с тобой разработали и внедрили биокибернетические устройства, имплантировали все население Земли, а где практическая отдача от проекта? Зачем вообще людям импланты? Ради генерации уникальных мнемонических подписей? Прямого нейросенсорного контакта между человеческим мозгом и кибернетическими системами мы ведь так и не добились!

– Это вопрос ближайшего будущего, – уклончиво ответила Катя Римп. – Имплантация заложила основу для нового витка прогресса. Мы создали универсальное устройство, успешно вживленное девяноста процентам жителей Земли. Но дальнейшее развитие технологии требует многих лет кропотливых исследований. Пока мы получаем тестовые отклики от имплантов, накапливаем статистические данные, устраняем некоторые явные технические огрехи.

– И что даст прямое подключение человеческого сознания к киберпространству? Нет, лично я проделанной работой доволен. Действительно, уникальная технология, запредельный для современной науки опыт, но куда он ведет?

– К звездам, – негромко, но уверенно ответила Катя Римп.

Фицджеральд нахмурился:

– Не понимаю, почему ты вдруг решила вкладывать деньги в космический корабль? Он достигнет цели полета, когда нас уже и в живых-то не будет. А мне какой резон участвовать? Своих замыслов – непочатый край. Ну, подумай: с нуля создать биосферу целой планеты, разве это не достойная цель жизни?

– Я не спорю, терраформирование Марса проект важный, необходимый. Но наше будущее в иных звездных системах.

– Слабо! Неубедительно! Либо обоснуй мой интерес, либо оставим эту тему. Сырьевой кризис в разгаре, и схватка за лунные месторождения неизбежна. Затем на очереди пояс астероидов. В такой ситуации нужно строить боевые и рудодобывающие корабли, а не грезить долгосрочными и весьма сомнительными межзвездными проектами!

– Война за ресурсы вообще не имеет смысла, – холодно возразила Катя Римп.

– Еще как имеет! Население Земли надо кормить. Техносферу – развивать. Города – строить. А где взять сырье?

– Ну зачем же обязательно воевать? Можно ведь цивилизованно разделить сырьевые сектора!

– И кто станет третейским судьей? Всемирное Правительство? – Фицджеральд пренебрежительно махнул рукой. – Поровну? По справедливости? Ты сама-то в это веришь? Даже при самом оптимальном раскладе кто-то останется недоволен. Я, к примеру, предвижу такое развитие событий. «Мегапул» при поддержке «Крионики» начнет орать про монополию «Генезиса» на марсианские земли. Либо дайте нам кусок марсианского пирога, либо мне, – он выразительно ткнул себя пальцем в грудь, – ни грамма лунных ресурсов!

– Я выступлю против, если ты поддержишь мой проект.

– Екатерина Сергеевна, душа моя! Прекрати бредить! Я хочу преобразовать Марс, превратить его в живую планету, понимаешь? Все местные ресурсы идут на строительство и обеспечение десятков тысяч атмосферных процессоров! А как же я накормлю население Земли? Мне, как никому другому, потребуются сырье, энергия, денежные фонды!

– И ты начнешь войну с другими корпорациями?

– Если потребуется! При полной, заметь, поддержке населения Земли. Кушать хотят все. Каждый день.

– Шаткая позиция. Срыв поставок продовольствия, и, – Катя Римп холодно взглянула на Ульриха, – монополия «Генезиса» из плюса превратится в огромный минус.

– Ты мне угрожаешь?

– Что ты! Всего лишь рисую перспективу. Подумай: если кто-то влиятельный на фоне угрозы голода вдруг заявит, что «Генезис» нерадиво распоряжается технологиями, от которых зависят жизни миллиардов людей, какая реакция последует?

– Да мне плевать! Думаешь, я испугаюсь «голодного бунта»? А на улицы-то кто выйдет?! – презрительно фыркнул Ульрих. – Девяносто процентов населения Земли сейчас безвылазно сидит в киберпространстве! Им все равно, что происходит в реальности, лишь бы – чпок, – он изобразил характерный звук, с которым обычно срабатывает система пневматической доставки, – три раза в день в лоток вываливалась капсула с пищевой пастой! А оставшиеся десять процентов меня попросту не волнуют. Справлюсь. И Всемирное Правительство, если вдруг начнет выкореживаться, сменю!

– Из кризиса с ресурсами есть разумный выход.

– Ну, и какой же?

– Луну мы поделим по справедливости. Марс никто не тронет – это я тебе гарантирую. А пояс астероидов отдадим на откуп Всемирному Правительству.

– С какой стати?!

– Из соображений экономической выгоды. Ни одна из корпораций в одиночку сейчас не потянет разведку и освоение пояса астероидов. Нужна принципиально новая космическая техника. Кто ее создаст?

– Ну, «Крионика» пусть работает.

– «Крионика» сейчас в трудном финансовом положении. Корпорация готова уступить космические верфи по разумной цене.

– Я не стану их выкупать.

– Я тоже. «Мегапул» – тем более. Остается Всемирное Правительство, в распоряжении которого бюджет Земли.

– И мы получим независимый космический флот? Еще одну непредсказуемую силу?

– Транспортный флот, – мягко уточнила Катя Римп. – Пусть добывают ресурсы, занимаются космическими перевозками, доставляя сырье на земные орбиты, – нам это выгодно.

– Сомневаюсь. Контроль над поясом астероидов приведет к усилению позиций Всемирного Правительства.

– Ульрих, ответь откровенно, а что нам даст война? Ты готов сейчас строить корпоративный флот? У тебя есть лишние деньги на гонку вооружений?

– Нет.

– Вот и у меня нет. Так пусть бюджет Земли работает в наших интересах.

– Странная у тебя позиция, Екатерина Сергеевна! Строить межзвездный колониальный транспорт ты готова. И деньги нашлись, да?

– Треть нужной суммы.

– Ну, допустим, еще треть ты получишь от Всемирного Правительства, если сумеешь дожать меня и создать новый независимый космический перевозчик, верно?

Катя Римп кивнула.

– А недостающую сумму хочешь получить от «Генезиса»?

– Верно.

– Один вопрос: зачем тебе это нужно? Только ответь честно. Не надо отговорок, типа «я всегда мечтала». И без бреда относительно «будущего человечества».

– А если я действительно так думаю?

– Тогда мне странно, как же ты удержалась в бизнесе?

– Ну, одно другому не мешает. Думать о людях не зазорно и не наивно. Без них мы, по сути, никто.

– Ну, согласен, – нехотя кивнул Фицджеральд. – Доля правды тут есть. Только все равно не понимаю, зачем тебе колониальный проект?

– Это наша страховка, Ульрих. Шанс на дальнейшее развитие. Если быть абсолютно честной, то для меня он еще и возможность когда-нибудь покинуть Землю.

– С ума сошла? – вспылил Фицджеральд. – Ляжешь в криогенную камеру? На сотни лет? Да технология никакой критики не выдерживает! Ее испытывать и испытывать!

– «Крионика» сейчас над этим работает.

– Не понимаю я тебя. Хоть убей – не понимаю! Зачем к звездам? Ну, хочешь я на Марсе выгорожу для тебя территорию? Озеленю! Будешь жить, как в раю!

Она словно не услышала его.

– Ульрих, а ты никогда не рассматривал такой вариант: случись завтра глобальная техногенная катастрофа, что ты станешь делать?

– Переживу ее!

– А дальше? Я не сомневаюсь, что переживешь. И окажешься на руинах цивилизации, никому не нужный. Ты не сможешь ни возродить Землю, ни терраформировать Марс. А ведь такая угроза вполне реальна, и мы от нее фактически ничем не застрахованы.

– И?

– Сама идея межзвездного перелета потребует от нас качественно новых технологий, выведет корпорации на совершенно иной, намного более высокий уровень развития и сотрудничества. Чем мы заняты сейчас? Достраиваем города, пестуем капризную и пока еще далеко ненадежную техносферу, дожевываем последние крохи земных ресурсов, кормим миллиарды людей, которые прожигают жизнь в Слое. Мы суетимся. Наш прогресс остановился. Мы замерли у черты. Запретили искусственные интеллекты. Ограничили биотехнологии производством пищи. Создали целое сонмище запретов, поняв, наконец, как хрупок наш мир. Я просто боюсь, Ульрих.

– Чего же?

– Стать заложницей мертвой планеты. Хватит уже возиться в песочнице. Нужно развиваться дальше. Нормально отработать технологию криогенных камер. Построить первый межзвездный космический корабль, а за ним и целый флот. Зачем мне тебя убеждать, просто взгляни вокруг. Земля безнадежно мертва. Мы с тобой сидим посреди свалки, на берегу ядовитого озерка. Создашь ты тут оазис или нет, не суть важно. Он долго не просуществует. Вскоре «Мегапул» достроит Антарктический мегаполис, завершит реконструкцию других городов, «Римп-кибертроник» наполнит их техническим содержимым, и куда нам всем двигаться дальше?

Фицджеральд глубоко задумался над ее словами.

– Исходя из полученных документов, ты всерьез полагаешь, что Всемирное Правительство потянет строительство межзвездных кораблей?

– Сейчас – нет. Но дадим властям возможность к развитию. Пусть выкупят верфи у «Крионики». Пусть Правительство Земли развивает сегмент сырьевой экономики. Первенца построим мы. Создадим не только корабль, но и комплекс технологий для освоения иных миров.

– Риски велики, – задумчиво произнес Фицджеральд. – Я хочу поднять ставки, – неожиданно заявил он.

– Каким образом? – удивилась Катя Римп.

– За финансирование проекта я потребую снять запрет с целого ряда биотехнологий.

– Каких именно?

– Гибриды. Кибернетические организмы.

– Их использование недопустимо на Земле. Да и бессмысленно.

– Зато в космосе и на Марсе они ой как пригодятся! Как и искусственные интеллекты нового поколения, которые ты втайне от всех разрабатываешь, вопреки запретам. Кстати, как продвигаются дела в этом направлении?

– С учетом ошибок прошлого – очень медленно. Я хочу создать «ИИ», способный накапливать опыт, но рамки его саморазвития нужно жестко ограничить. Сложная задача, согласись?

Ульрих кивнул.

– Так что относительно биотехнологий? – поинтересовался он.

– Неожиданное требование.

– И не последнее. Далеко не последнее. Мне не нравится твой оптимизм по поводу ресурсов пояса астероидов. Я тревожусь за будущее Марса.

– Ты хотел сказать, «за будущее своего проекта»?

– Называй, как хочешь. Финансирование строительства первого колониального транспорта серьезно ослабит позиции «Генезиса». Я постепенно лишусь оборотных фондов. Но терраформирование Марса требует постоянных капиталовложений.

– К чему ты клонишь, Ульрих? Выражайся яснее!

– Екатерина Сергеевна, финансируя твой проект, я начну действовать фактически вслепую. Какие бы сметы ты сейчас ни представила, реальные расходы прогнозировать невозможно. Думаю, цифры по мере продвижения необходимых исследований и строительства колониального транспорта вырастут в разы. Чай, не на Луну слетать собрались.

– И в чем ты видишь выход?

– После успешного старта «Альфы» Всемирный Банк вернет мне пятьдесят процентов капиталовложений. Я, в свою очередь, поддержу тебя в вопросе создания независимого космического перевозчика. Ты же со своей стороны гарантируешь неприкосновенность Марса от притязаний «Мегапула». Действуя сообща, мы снимем запреты с некоторых технологий, ограничив их применение. Искусственные интеллекты, гибриды, созданные на стыке генетики и кибернетики, будут разрешены для использования вне Земли.

– Тяжелые условия.

– Но выполнимые. Ты во многом права относительно Земли. Планета мертва. Отсюда пора уходить. Моя дорога ведет на Марс, твоя – к звездам, но это туманное будущее. Давай мыслить прагматично. Я получаю гарантии от Всемирного Банка и снятие запрета с целого списка технологий. Сколько времени, по-твоему, займет проектирование и строительство «Альфы»?

– Предположительно лет десять.

– Вот видишь! На Марсе как раз будет завершена сеть атмосферных процессоров и начнется активная фаза терраформирования. Мне потребуются огромные средства!

– Я должна подумать над твоими условиями.

– Думай, Екатерина Сергеевна. Но и о дне сегодняшнем не забывай. Ресурсы, ресурсы и еще раз ресурсы! Либо мы их действительно разделим, либо конфликтов не избежать. А теперь уже давай выпьем! – Он резко сменил тему. – Сними же, наконец, скафандр, гарантирую, здесь абсолютно безопасно. Можем мы просто посидеть вдвоем?

– Конечно, – мягко улыбнулась Катя Римп. Ее мечта стала чуть ближе, а будущее человечества еще туманнее, но никто даже вообразить себе не мог, чем на самом деле обернутся для миллиардов людей договоренности, достигнутые на берегу зловонного токсичного озерка.

Через два дня отчет с полной записью состоявшейся встречи лег на стол Майкла Торгана.

Он просмотрел его, долго обдумывал, затем вызвал к себе начальника исследовательского отдела корпорации:

– От «Римп-кибертроник» за последние месяцы поступали какие-то заявки?

– Да, – немедленно ответил тот. – Поступил заказ на разработку проектов «Первичного колониального убежища» и так называемого «Цоколя».

– Что необычного в технических заданиях? – прищурился Торган.

– Оба объекта не могут быть использованы на Земле. Они не подходят для Луны и других безвоздушных планетоидов. Нас не торопят со сроками, но требуют тщательной проработки каждого элемента конструкций и наличия таблиц расчетов для различных вариантов силы тяготения.

«Значит, «Римп-кибертроник» действительно собирается строить колониальный транспорт?!» – Мысль неприятно обожгла.

Майкл Торган глубоко задумался: «Если верить записи, Катя Римп гарантировала Ульриху Фицджеральду неприкосновенность Марсианского проекта. Но лишь в урбанизации Марса кроется перспектива дальнейшего развития «Мегапула». А вместо этого меня хотят использовать вслепую? Поставить перед фактами? Разделить ресурсы за моей спиной?!»

Он побагровел, но достаточно быстро взял себя в руки.

– Нам приостановить работу над заказом?

– Нет. Продолжайте. Типовые проекты создать, но не передавать «Римп-кибертроник» до моего особого распоряжения. – Он жестом отпустил начальника отдела.

– Уайт, зайди ко мне! – чувствуя прилив ненормального лихорадочного нервного возбуждения, потребовал Торган по внутренней связи.

В отличие от Кати Римп, он видел в людях лишь букашек, призванных плодиться во имя процветания «Мегапула». Ульриха Фицджеральда, с его богоподобными замашками, он попросту презирал. Но ситуация складывалась тяжелая. Еще десять-пятнадцать лет, и на Земле не останется свободного места для масштабного строительства.

«Если не сломать хребет «Генезису», я превращусь в мелкого подрядчика, возводящего элитные особняки на терраформированном Марсе! Нет! Этому не бывать!»

Полет к звездам Торган вообще воспринимал как нелепую затею.

Его устраивал только один вариант дальнейшего развития цивилизации – растущий с каждым днем человеческий муравейник!

Дверь кабинета открылась.

– Ну наконец-то! Присаживайся. – Торган небрежно указал на ряд кресел и тут же задал прямой, весьма неожиданный вопрос: – Уайт, если б тебе понадобилось организовать диверсию на борту космического корабля, как бы ты это осуществил?

– Есть много способов. Мне нужно знать подробности, – ничуть не смутившись, ответил глава корпоративной службы безопасности. – Тип корабля, цель диверсии?

– Пока это уравнение со многими неизвестными. Но все должно выглядеть как катастрофа, случайность.

– Корабль нужно полностью разрушить?

– Желательно.

– Тогда один из наиболее приемлемых вариантов – перегрузка силовой установки. Ее нетрудно спровоцировать, если получить доступ к системам управления.

Щеки Майкла Торгана порозовели. Что-то в этом роде он и хотел услышать. Детали сейчас не важны. Главное – есть время на подготовку.

– Наши агенты в «Римп-кибертроник» смогут справиться с подобной задачей на стадии строительства космического корабля?

– Это в разы упростит задачу, – ответил Уайт. – Могу я узнать подробности?

– Обязательно, – ухмыльнулся Торган. – Когда добудешь их для меня. Вот запись переговоров Кати Римп и Ульриха Фицджеральда. Все, что есть на сегодня. Следи за проектом «Альфа», как за собственным детищем, понял? Внедряй людей. В средствах не ограничиваю, но, – он приморозил Уайта тяжелым взглядом, – корабль, когда он будет построен, не должен покинуть Солнечную систему!

– Можно разрушить проект изнутри на начальных стадиях.

– Нет! Пусть вложат средства, ресурсы! – Торган смотрел далеко вперед и видел шанс сломать хребет «Генезису». – Удар нужно нанести, когда корабль будет полностью готов к старту! Не раньше! И ничто, слышишь, – он обернулся к Уайту, – ничто не должно указывать на нас!