Глава 6
Везелвул. В тридцати километрах южнее космопорта
— Извините, Николай, куда мы идем? — Доктор Фрамер остановился, тяжело отдуваясь. Его неровное, сбивчивое дыхание четко прослушивалось в коммуникаторе.
Фон Риттер, который только что задавал себе тот же самый вопрос, сделал знак Ваби и присел на полусгнивший ствол поваленного дерева.
— Сказать честно, док? — спросил он, чуть приоткрыв забрало своего гермошлема.
Гентри нервно кивнул. Сквозь прозрачное лицевое забрало было видно, как он машинально покусывает растрескавшиеся губы.
Щеки Николая обжег ледяной ветер. Он несколько раз судорожно вдохнул, пытаясь убедить свой организм, что тут есть кислород. Дышал же чем-то Ваби, да и пес, который с готовностью откликнулся на кличку Черч, тоже страдал больше от холода, чем от недостатка кислорода. Николай похлопал себя по колену, и Черч тут же втиснулся меж его ног, дрожа всем телом и пытаясь урвать хоть частичку человеческого тепла.
Тут уж Николай ничего не мог поделать — если на Ваби с неимоверным трудом и пререканиями удалось напялить подходящий по размеру скафандр, то для пса не нашлось ничего, кроме терможилета, который работал от батареек и смотрелся на лохматой отощавшей собаке весьма комично…
— Я не знаю, док, — ответил Николай на заданный ему вопрос. — Спроси у Ваби, он наш проводник.
Услышав свое имя, карлик повернул голову. Если он и смирился со скафандром, то герметизировать забрало и дышать автономным запасом воздуха он отказался наотрез. Теперь из-под стального обода открытого гермошлема, который был слишком велик для головы карлика, на Николая и Фрамера смотрели серые, с красной поволокой глаза. Кожа Ваби имела едва уловимый голубоватый оттенок и наводила на неприятные ассоциации.
— Скоро!.. — отрывисто и как всегда односложно произнес он. — Беда… Ваби дошел… Холодно. Вода, как стекло. Деревья — стекло. Люди — стекло…
Последняя фраза сильно не понравилась Николаю. Он достал сигарету и прикурил. Гентри с вожделением посмотрел на сизый, уносимый порывами ветра дымок, но, несмотря на дикое желание курить, так и не решился открыть забрало.
Похоже, что карлик вел их к какому-то поселению, изолированному в отравленных и насквозь радиоактивных болотах. Ваби был прямодушен и, судя по всему, ожидал от них какого-то чуда…
Откровенно говоря, Николай побаивался того момента, когда они достигнут конечной цели своего тридцатикилометрового марш-броска. Он не был богом и не умел творить чудеса.
Черч, уткнувшийся в колени, перестал дрожать и засопел.
Николай отшвырнул окурок, потрепал собаку по заледеневшей холке и встал.
— Пошли, — коротко бросил он карлику, прежде чем закрыть забрало шлема.
Небольшой отряд тронулся в путь.
Они шли по заснеженной целине, пробираясь по занесенным сугробами пригоркам, покрытым редкой порослью кустов и деревьев, чьи кривые, прихотливо изогнутые ветви действительно казались стеклянными и ломались с нежным мелодичным звоном при каждом неосторожном прикосновении.
Во многих местах, в ложбинах меж пригорков попадались насквозь проржавевшие остовы различных машин. В одном месте им встретилось заброшенное поселение, состоявшее из единственной улицы, по обе стороны которой выстроились временные купола для проживания. Все они находились в плачевном состоянии — по светопоглощающему покрытию змеились трещины, кое-где секции фотоэлементов попросту осыпались, обнажив рыжие пятна ржавчины. Один купол оказался полностью ободранным и издалека походил на скелет какого-то ископаемого животного со стальными ребрами.
Все это убожество вызывало у Николая вполне оправданное любопытство. Он смотрел галактические новости и видел несколько красочных репортажей о Везелвуле — планете, которая усилиями корпорации «Генезис» из радиоактивной свалки превращается в рай…
Что-то не больно похоже, подумал Николай, озираясь по сторонам. Они шли по заброшенному поселку, но он видел, что тот пустует уже очень давно, и если бы не космический холод, сковавший планету своими ледяными объятиями, то тут, на этой самой улице, наверняка плескалась бы зловонная отравленная топь, о чем неоспоримо свидетельствовал наполовину вросший в грязно-бурый лед ржавый корпус почвоукладчика, сквозь выбитое стекло которого была видна разоренная кабина.
— Док, — негромко позвал фон Риттер, понимая, что к Ваби, целеустремленно шагающему впереди отряда, обращаться с вопросами бесполезно — односложные ответы карлика могли довести до белого каления любого филолога, — док, нам надо поговорить.
— Да? — с готовностью отозвался Фрамер, на которого окружающие ландшафты действовали совершенно убийственно.
— Понимаете, док, я не совсем представляю, куда я попал. — Николай чуть умерил шаг, чтобы поравняться с Гентри. — В криогенном зале тюрьмы никто не проводил ознакомительных экскурсий… — усмехнулся он. — В смысле, я знаю, что это тот самый Везелвул, о котором изредка трезвонят на канале галактических новостей, но не более…
— Простите, Николай, а вы…
— Действительно ли я преступник? — разрешил мучительные колебания доктора фон Риттер. — Это смотря с какой стороны подойти к данному вопросу. — Он помолчал, а потом пояснил: — Я военнопленный. Солдат.
— Да? — в голосе Фрамера прозвучало явное облегчение. — И где вы воевали, Николай?
— Я попал в плен на Омнабиусе, — ответил фон Риттер, искоса наблюдая за доком. Он заметил, как тот стал еще бледнее, чем прежде. — Да, Гентри, именно там, и не надо на меня коситься. Я наемник, который воевал против корпорации «Генезис».
— Но ведь Омнабиус был…
— Рассадником заразы?
— Ну, по крайней мере, так передавали в прессе, и вообще, там ведь производился этот проклятый наркотик, которым отравлена буквально вся Окраина…
— Доктор, ради всех дьяволов Элио, не будьте так наивны, — с усмешкой попросил его Николай. — Если верить галактическим новостям, то Везелвул — это рай, сотворенный руками человека. — Он огляделся по сторонам. — Что-то не очень похоже, да?
При этих словах Гентри замедлил шаг.
— Не пытайтесь меня убедить в том, что это ложь… — не очень уверенно попросил он.
— А я и не пытаюсь, док. Просто хочу сказать, что бойня на Омнабиусе была самой обыкновенной корпоративной резней. Более сильный пожрал более слабого, только и всего, а я оказался не по ту сторону баррикад…
— А разве у нас нет закона о военнопленных?
— Естественно, есть, — фыркнул Николай. — Тем более что я наемник. Меня должны были депортировать в Центральные миры, в частности на Ганио, откуда я родом…
— Но вы тут…
— Да, я тут. Потенциальный раб, предназначенный для медленного гниения в этих самых болотах. Приговор суда.
Гентри покачал головой.
— Я чувствую, что совсем запутался, — признался он спустя некоторое время.
— Вы блуждаете в трех соснах, док, — заверил его Николай. — Стоит разуть глаза и взглянуть на мир без розовых очков. Вокруг нас — махровый беспредел, рожденный неограниченной властью денег. Корпоративная Окраина — это страшный анклав, в котором человеческие жизни отмеряются тысячами, просто на вес.
— Но почему?! Почему так происходит, Николай?!
— Потому что наши предки совершили большую глупость. Они уничтожили Конфедерацию солнц, развалили Совет Безопасности миров, и вот теперь просто некому поставить на место зарвавшихся боссов Окраины. Нет силы, которой они бы боялись, ясно?
— А Сфера Дайсона? — нерешительно напомнил Гентри.
— А что Сфера? — пожал плечами Николай. — Она далеко, и, честно говоря, я не совсем понимаю политики населяющих ее людей. Создается такое ощущение, что они возомнили себя Ноевым Ковчегом сорокового столетия. А окружающий потоп их, похоже, просто не интересует, — жестко заключил фон Риттер.
— И что теперь делать? — Вопрос Фрамера повис в воздухе.
— Выжить… — с досадным безразличием ответил ему Николай, — как задача минимум, док. А дальше посмотрим. Может быть, в этой мутной воде нескольким рыбкам вроде нас удастся ускользнуть из Эдема, — криво усмехнулся он. — Но для этого я должен знать, что такое Везелвул на самом деле, потому что пропагандистские ролики и рекламные проспекты, мягко говоря, лгут.
Гентри еще больше сбавил шаг, и Ваби, двигавшийся впереди отряда, обернулся. Николай поразился тому звериному чутью, что демонстрировал карлик на протяжении всего нелегкого перехода. Рядом с Ваби семенил Черч, не забывая при этом поминутно оглядываться на фон Риттера. Казалось, собака и мутант готовы подружиться. И это тоже говорило о многом. Между ними как будто возник незримый контакт — они общались, используя интуицию и взгляды, но, как показалось Николаю после нескольких минут наблюдения, понимали друг друга абсолютно.
— Что я могу вам рассказать, Николай… — упавший голос Фрамера вырвал фон Риттера из задумчивости. Док задыхался, несмотря на то, что отряд теперь едва полз, подстраиваясь под его заплетающийся от усталости шаг.
Ваби вновь оглянулся, осуждающе взглянув на Николая. Взгляд карлика был столь красноречив, что ему не пришлось прилагать никаких усилий для интерпретации. По мнению мутанта, док не представлял собой никакой ценности даже в качестве мяса на обед, учитывая то, как сильно он замедлял продвижение к неведомой цели.
Николай лишь криво усмехнулся и отрицательно покачал головой. Карлик прекрасно понял этот жест и, нервно пожав плечами, возобновил движение, прокладывая тропу в голубых сугробах, словно мощный приземистый танк.
— Расскажите, что знаете, Фрамер, — попросил Николай, закончив этот короткий молчаливый диалог. — Почему тут все так паршиво, а?
— Знаете, я, если разобраться, осведомлен не больше, чем вы… — вздохнул Гентри. — Да и попал я сюда случайно, по собственной бесхарактерности. Нужно было кому-то лететь, вот коллеги и ткнули пальцем в мою сторону… — признался он.
— А раньше? Где вы работали, док?
— На станции Бета-17. Комплекс химических производств в системе Онтарио. Там производится облицовочный пластик для внутренней обшивки отсеков космических модулей, ну и всякий ширпотреб… больше десяти тысяч наименований, всего не упомнишь и не узнаешь…
— А тут вы чем занимались?
— Я координировал работу атмосферных процессоров. Работа, так — не бей лежачего, ничего сложного из себя не представляет, только вот жизнь тут — хуже, чем на орбитальных комплексах. Там хоть свободный доступ во все места общественного пользования, а тут… — Фрамер безнадежно махнул рукой, — заперли в четырех стенах, как жука в коробочке. Везде спецпропуска, какие-то зоны… Короче, три анклавные организации — колониальная тюремная служба, космопорт и департамент внешних поселений — вот все учреждения Везелвула. Никаких увеселительных центров и магазинов, народ угрюмый — слова не вытянешь. Каждый чего-то боится… Да и людей — раз, два и обчелся. Если набиралось сотни две служащих, без учета заключенных, и то хорошо. Я лично знал не больше десятка человек, остальных видел мельком и очень редко. Представляете мой круг общения? Тоска — это так, слабо сказано…
— Да… — согласился Николай, — не похоже на «стройку века».
— Да какая там стройка! Гоняли заключенных в болота, на вывозные объекты, а чем они там занимались — одному богу ведомо, — вздохнул доктор. — Да изредка прилетал транспортный корабль с очередной порцией дезактиватора, — вспомнив, добавил он.
— Кто-нибудь освобождался? — нахмурившись спросил Николай.
— Что значит «освобождался»? — не понял Фрамер.
— Я имею в виду заключенных, — пояснил фон Риттер.
— Не знаю. По-моему, нет…
— А служащие? Они менялись? Хотя бы те, кто работал с вами?
— Нет… — покачал головой Фрамер. — Не припомню такого.
— Ясно… — Николай задумался. — А когда должны были сменить вас?
Гентри поморщился, как от зубной боли.
— Через месяц… Всего через месяц…
Фон Риттер искоса посмотрел на дока.
— Вам повезло, — внезапно заключил он.
Гентри вздрогнул, словно мальчишка, которого застукали с банкой краденого варенья.
— Это почему? — машинально переспросил он.
— Потому что все, о чем вы рассказали, Фрамер, — хотя и сообщили едва ли половину того, что знаете, — имеет смысл только в одном случае… — Николай остановился, так что Гентри едва успел затормозить.
Они смотрели друг на друга сквозь выпуклые заиндевевшие лицевые щитки и молчали. Щека дока, сведенная нервным тиком, слегка подергивалась.
— Что вы хотите сказать, Николай?! — хрипло выдавил он, не выдержав спокойного взгляда фон Риттера. — В каком случае?..
— Если вся возня с Везелвулом — это ширма, призванная заслонить нечто действительно происходящее тут! — резко ответил Николай, которому надоела эта игра в недомолвки. — Не нужно считать меня идиотом, док, — уже спокойнее произнес он. — Вы напросились идти в болота, сказав, что не желаете работать на корпорацию. Хотите, я скажу, почему?
Гентри молчал, смертельно побледнев.
— Потому, что вы знали — отсюда нет возврата. Никто не покидает Везелвул, и хоронят таких, как вы, тут, вот в этих самых болотах, ясно?
Фраза Николая возымела весьма неожиданный эффект.
Гентри внезапно покачнулся и стал оседать на мерзлую землю.
Фон Риттер, которого секунду назад душила самая натуральная злоба, вдруг смягчился. Подхватив Гентри, он несколько раз встряхнул тяжелую, облаченную в скафандр фигуру, чтобы привести того в чувство.
— Не надо, Николай… — умоляюще прохрипел коммуникатор. — Я не выдержу больше… Я просто не хочу… Мне надоело быть обузой и выслушивать издевательства…
— Не пори ерунды, док, — ответил Николай, незаметно перейдя на «ты», — никто над тобой не издевался. Просто я ненавижу, когда люди так трусливо и неумело лгут, понятно?
Он подождал, пока Фрамер наконец зашевелился, пытаясь вырваться, и тогда отпустил доктора.
— Расскажи, чего ты так панически боишься, и тогда, возможно, я смогу придумать, как нам действовать дальше. И еще, — Николай посмотрел на Гентри, который упорно отводил глаза, не желая встречаться с ним взглядом. — Нам нужно идти, и делать это не останавливаясь. Куда бы ни вел нас Ваби, пока что он наш единственный союзник на этой планете, и не стоит его раздражать, договорились?
Фрамер кивнул.
Николай развернулся и пошел по узкой тропке, проложенной в сугробах мутантом и собакой. Он не оглядывался, по участившемуся дыханию дока безошибочно определив, что тот двинулся следом.
— Меня сослали сюда… — раздалось спустя некоторое время неожиданное признание.
— За что?
— Сунул нос не в свое дело… — тяжело вздохнул Гентри. — Лаборатория, в которой я работал на Бете-17, занималась вопросами экологической безопасности той продукции, что сходила с главных конвейеров комбината. В общем, после очередного упрощения технологии и удешевления производств избыток токсинов в облицовочных пластиках подскочил до преступных пределов, и я как начальник лаборатории послал соответствующий рапорт.
— И что случилось? — Николай криво усмехнулся, глядя, как Черч очередной раз делает пробежку от маячившей впереди низкорослой фигуры Ваби в их сторону.
— Мне предложили забрать свой доклад и впредь не соваться в подобные проблемы…
— И ты не согласился? — Гентри показалось, что в голосе фон Риттера прозвучало сомнение.
— Представь… — огрызнулся он, не подозревая, что злость была именно тем чувством, что пытался спровоцировать в нем Николай. — Я не мог открыто сопротивляться, но написал рапорт об уходе. Тогда они устроили незначительную аварию в лаборатории и, естественно, обвинили в этом меня.
— Кто-нибудь погиб?
— К счастью, нет. Но сумму ущерба насчитали приличную. По условиям контракта я был обязан отработать ее на той должности, что будет предложена руководством.
— И они, конечно, предложили Везелвул?
— Естественно… Тогда я еще не подозревал, что сую голову в петлю…
Николай промолчал. Конечно, он мог посочувствовать этой вполне банальной для промышленных секторов Окраины истории, но для Гентри сейчас лучшим лекарством была именно злость на весь мир. Другого стимулятора фон Риттер не мог предложить этому человеку посреди ледяной пустыни…
— Когда я прилетел сюда, то подружился с молодым человеком по имени Сергей. Его история была похожа на мою, но усугублялась тем, что на одной из орбитальных станций Онтарио у него осталась семья — жена и двенадцатилетняя дочь. Он сильно переживал за них, но держался, постоянно повторяя, что обязательно вырвется отсюда.
Доктор говорил как заведенный, словно плохо сконструированный автомат, создатели которого поскупились на синтезатор речи — слова бились в коммуникаторах длинным, безликим, нескончаемым строем. Казалось, что для Гентри уже неважно — есть ли у него слушатели, Фрамер изливал душу сам себе, возможно, впервые произнося вслух все, что долгие годы копилось в ней…
— …был еще один, его звали Игорь Владимирович. Уже почти старик. Он вместе со мной следил за работой атмосферных процессоров. Он-то и открыл мне глаза на Везелвул, когда после очередного рейса транспортного корабля, который бомбил дальние болота контейнерами с химическим дезактиватором, заставил меня снять и проанализировать спектр болотных испарений… Знаешь, Николай, что они сбрасывают сюда?
— Ну?
— Шестнадцатый Си-Эй!..
На этот раз побледнел фон Риттер.
— Дерьмо Шииста… — вырвалось у него. — Фрамер, ты не ошибся?!
— Нет. После я несколько раз повторял подобный анализ сразу после бомбардировок болот, и результат выходил тот же самый. Си-Эй-16, очень высокой концентрации…
— Хоронят отходы?! Но зачем?! Полно ведь узаконенных мест захоронения!
— Я тоже ломал над этим голову, но ничего не добился. Мне стал известен лишь один факт, который от сотрудников Везелвула никто и не скрывал… Те участки болот, что бомбардировались с орбиты, располагались в разных местах, всего таких точек было пять, и обязательно рядом с каждой из них находилось поселение, куда регулярно отправляли группы размороженных заключенных из колониальной тюрьмы…
Николая передернуло. То, что казалось ему поначалу какой-то катастрофой, тривиальной местной заварушкой, связанной с поломкой техники, вдруг обрело в его сознании совсем другие масштабы. Из инцидента, способного изменить его личную судьбу, история Везелвула постепенно разрасталась до размеров чего-то глобального и зловещего…
Зачем? Зачем они бомбили болота ядом и тут же демонстрировали всей Окраине, как восстанавливают экологию этого отравленного мира? Что за этим стоит? Эксперименты над людьми? Или еще что-то более страшное?
Нужно сказать, что Николай, несмотря на свою профессию, которую ему попросту навязали родители и жизненные обстоятельства, не любил дел, которые находились далеко за гранью фола. Он не отличался отчаянной «бесшабашностью» нескольких поколений собственных предков, снискавшей тем громкую и сомнительную славу среди наемников планеты Ганио. Нет, он предпочитал много думать, чтобы потом пришлось меньше стрелять. Эта черта характера не имела ничего общего с термином «трусость». Здравомыслие. То самое пресловутое здравомыслие, которое в конечном итоге привело его сюда, на Везелвул. Всю жизнь играя по правилам, он все чаще и чаще замечал, что большинство людей придерживается иных понятий. Они не знали, что такое «правила». Золотая эра Конфедерации уходила в прошлое.
Единственным правилом в обитаемых мирах Окраины становилась абсолютная власть силы и денег. Николай понимал — пройдет еще десяток лет, и загадка Везелвула перестанет ей быть… просто потому, что мегакорпорации, поделившие меж собой целый сектор пространства, окончательно наплюют на само понятие «закон»…
Углубившись в собственные мысли, фон Риттер; шагая по заснеженной целине ядовитых болот, слушал, как изливает душу доктор Фрамер, машинально отфильтровывая его сбивчивую речь. Такое состояние задумчивости не помешало ему очнуться в тот самый момент, когда речь с личных обид и недоразумений перешла на более значительные события в жизни Гентри.
Это был хороший признак. Николай медленно, но верно приходил в себя после криогенного сна и некорректного пробуждения. Он становился самим собой, тем самым Николаем фон Риттером, служить под началом которого почитали за честь многие отчаянные и независимые наемники…
— …зашел ко мне и молча сел, — этот обрывок фразы заставил Николая переключить свое сознание на дока.
— Кто? — машинально переспросил Николай.
— Ну Игорь Владимирович, мой коллега! Он был явно не в себе. Обычно мы с ним мало общались, но тут он вдруг ввалился в полночь, словно был моим лучшим приятелем. Видок у него, надо сказать, был еще тот… В общем, он чего-то боялся, нервничал, и когда я напрямую спросил, что ему от меня нужно, то он спросил, есть ли у меня доступ в сеть Интерстара. Когда я ответил, что есть, как обычно, один час в месяц, то он сунул мне компьютерный диск и сказал: «Там письмо и электронный адрес. Никакого криминала, Фрамер, просто последний привет семье. Передайте вместе со своей почтой…» Док тяжело вздохнул.
— На следующее утро он исчез. Но знаете, что самое ужасное, Николай?
— Ну? — насторожился фон Риттер.
— На следующий день я видел, как из ворот колониальной тюрьмы выводили очередную партию заключенных для отправки в болота, на «расчистку дезактивированных территорий»… Так вот, среди них был он — Игорь Владимирович… — голос Гентри задрожал. — Мне стыдно, Николай, но я так испугался, что уничтожил диск, даже не заглянув в его содержимое. Я боялся… А потом я вдруг понял, что то же самое ждет и меня… Да, да, именно в тот день я начал подозревать, что дороги назад с Везелвула нет…
Николай никак не прореагировал на признание Гентри. Он знал много малодушных людей, но редко кто-нибудь из них признавался в собственной трусости… Это вселяло надежду. С точки зрения фон Риттера док не был конченым человеком…
Начинался рассвет.
Небо, серое от бескрайней череды клубящихся облаков, приобрело нездоровый красноватый оттенок. Только сейчас, по этому самому зареву да еще по тому, как от стылой земли, словно по волшебству, вверх потекли туманные гейзеры, лениво извергающиеся прямо из сугробов, Николай смог определить, что на Везелвуле кончилась ночь.
Говоря откровенно, он был сильно удивлен, потому что принимал тот серый сумрак, в котором прошла большая часть их изнурительного пути, за самый настоящий день.
Оказывается, что день на Везелвуле — это нечто другое.
— Скажи, тут по ночам всегда так светло? — спросил он у Фрамера, который, внезапно замолчав, волочился сзади, едва передвигая ноги.
— Дифракция… — сдавленно прохрипел тот. — Планетоид сравнительно маленький, солнце расположено очень близко, в поле сильной гравитации, и излучаемые им фотоны отклоняются под воздействием тяготения, огибая планету…
— Ясно, — ответил Николай, глядя, как под ногами прямо на глазах истаивает голубой кислородный снег, превращаясь в молочно-белые струйки, стремительно рвущиеся вверх.
Облака висели так низко, что это становилось неприятным, вызывая тошнотворное чувство клаустрофобии.
Ветер, дуновения которого не ощущалось за надежными оболочками скафандров, постепенно крепчал, что было очень заметно по отклонению туманных гейзеров, которые били из сугробов, извергая в атмосферу кристаллизовавшийся кислород.
Видимость сразу же ухудшилась, так резко, что Николай остановился, пытаясь понять, в какой стороне находятся Ваби и Черч, так как проложенная ими тропа испарялась вместе с сугробами с неимоверной, прямо-таки фантастической скоростью…
— Фрамер, не отставай! — Николай отцепил от пояса скафандра конец смотанного в бухту страховочного фала и защелкнул карабин на запястье доктора. — Если вдруг поднимется шквал, то постарайся за что-нибудь зацепиться своим фалом, — Николай продемонстрировал Фрамеру, как освободить страховку его скафандра, — и держись изо всех сил. Если почувствуешь, что потерялся, то внутри гермошлема на ободе забрала есть красная сенсорная кнопка, видишь?
— Угу… — промычал док, которого била непроизвольная дрожь при виде начинающегося вокруг катаклизма.
— Нажмешь ее языком, — пояснил Николай. — Это включит проблесковые маяки скафандра и аварийный передатчик. И главное — не паникуй и не дергайся. Скафандр рассчитан на работу в открытом космосе, в нем отличный обогрев, десятисуточный запас кислорода, рецеркулированная вода и пищевые таблетки. В общем, это надежная, продуманная машина, которая будет заботиться о тебе до последнего эрга в накопителях, так что запомни — погубить тебя могут только паника и необдуманные действия, ты понял?
Док кивнул, стараясь не опускать плечи под пристальным взглядом Николая.
— Тогда пошли.
Он развернулся, двинувшись в том направлении, куда, по его мнению, ушел Ваби.
Фон Риттер не ошибся, и в подтверждение этого из туманной мглы внезапно вынырнул Черч. Пес радостно взвизгнул, бросившись под ноги Николая, и тут же из плотного тумана прорисовалась низкорослая фигура мутанта.
Карлик стоял, широко расставив ноги и чуть наклонив торс навстречу усиливающимся порывам ветра. Его голова была задрана вверх.
Николай, который никак не смог истолковать эту напряженную позу проводника, хотел было обратиться к нему с вопросом, но в этот момент сквозь явственные завывания ветра внешние микрофоны передали отдаленный, но постоянно нарастающий грохот.
Черч, встревоженный разбушевавшейся вокруг стихией и этим тревожным, угрожающим грохотом, вдруг прижался к земле у ног Николая и взвыл. Шерсть на его загривке стояла дыбом.
— Ваби, что это?! — прокричал Николай, припав на одно колено. Импульсная винтовка в его руках описала стволом короткий полукруг. — Фрамер, за спину! — отрывисто скомандовал он.
Док с готовностью выполнил приказ. Ваби, глухо ворча, выхватил нож. Его выкаченные глаза сверкнули, отражая недоумение и одновременно твердую решимость противостоять любому врагу.
Грохот к тому моменту уже стал оглушительным. Сквозь шквал напряженных звуков уже не пробивался даже заунывный свист ветра, к тому же со стороны болот через рваную пелену тумана вдруг пробился яростный свет.
Ветер внезапно изменил направление, натужно рванув в обратную сторону, словно воздушный поток столкнулся с силой, способной повернуть его вспять, и тут же из мглы испарений, окруженный ореолом горячечного сияния, вырвался огромный космический корабль. Блеск его бортовых огней тонул в жгучем сиянии двигателей и раскаленной обшивки.
— Ложись! — только успел крикнуть фон Риттер, глядя, как на отряд надвигается стремительная, полыхающая огнем тень…
Нежданное рандеву космического корабля и маленького, пробирающегося меж замерзших болот отряда длилось считанные секунды, но Николай все же успел разглядеть темный цилиндрический корпус, в хвостовой части которого торчал докировочный стержень с нанизанными на него кольцами грузовых модулей.
Корабль падал. Чтобы понять это, не нужно было обладать недюжинным опытом. Его корма слишком сильно накренилась к земле, нос соответственно был задран кверху, и яростный огонь, рвущийся из сопел корректирующих двигателей, ясно говорил о той борьбе, что вел в эти секунды экипаж транспорта…
Еще секунда, и корабль исчез, удаляясь в сторону космопорта.
Это походило на внезапное наваждение.
О том, что он мгновение назад был тут, говорили лишь удаляющийся грохот да полоса истекающей паром, мгновенно размороженной земли…
Николай приподнял голову. Под ним что-то зашевелилось, и он вдруг понял, что, падая на землю, машинально закрыл собой пса, на котором не было прочного термоизолированного скафандра.
Черч выполз из-под него и закружился на месте, яростно поскуливая. Его шерсть кое-где дымилась.
Рядом с ворчанием встал на ноги Ваби.
Карлик был ошеломлен, но Николай не смог различить в его налитых кровью глазах ни тени страха.
— Идти!.. Бежать! — гневно потребовал он, указывая рукой на полосу очищенной двигателями корабля земли, которая, словно торная дорога, пролегла именно в том направлении, куда двигался их отряд.
Николай встал, помог подняться Фрамеру и, убедившись, что тот не пострадал, повернулся к Ваби.
— Идем, — коротко согласился он.
За его спиной док ошалевшим взглядом смотрел в ту сторону, куда минуту назад скрылся корабль.
— Николай… это транспорт! Спасатели! Они прилетели за нами!.. — казалось, что Фрамер сейчас заскулит от переполнявших его надежд.
— Остынь!.. — мрачно оборвал его Николай. — Ты видел, как он падал?! Думаю, этим ребятам самим нужны спасатели, так что забудь!..
Словно бы в подтверждение его слов со стороны космопорта вдруг донесся тяжкий грохот, от которого содрогнулась земля.
— Ну, что я говорил? — Николай перехватил импульсную винтовку и подтолкнул дока в ту сторону, куда уже ушел Ваби. — Фрамер, пошли, — резко произнес он. — Терпение Ваби сейчас лопнет, а я не хочу с ним драться.
Неизвестно, понял ли доктор последнюю фразу фон Риттера, но повернулся и послушно пошел вперед.
Обгоняя его, прекративший скулить пес огромными прыжками рванул в сгущающийся туман.
Над Везелвулом вставало красноватое солнце, а сзади, настигая небольшой отряд, ветер гнал свинцовые тучи, из которых уже стеной валил липкий снег.
* * *
— Фрайг вас всех раздери! Куда подевался Шер?!
Эрик Итем вошел в свой кабинет и повернулся, обратив гневный взгляд на безупречный бюст своей секретарши.
Она была андроидом серийной модели. Звали ее Бетти.
— Не нужно так волноваться, сэр! — хорошо поставленным, мягким голосом ответила секретарша, и на ее щеках появились ямочки от миловидной улыбки. — Мы занимаемся поиском вашего телохранителя двадцать четыре часа в сутки, но, очевидно, он еще не вернулся в систему Онтарио. Его «Нова» тоже отсутствует в доке космической станции.
— Хорошо… — Эрик сел в свое кресло и включил питание компьютера. — Держите меня в курсе. Есть еще новости?
— Да, сэр, — жизнерадостно доложила Бетти. — Мы получили связь с колонией Везелвула на экстренных гиперсферных частотах. Был задействован разовый аварийный канал связи.
Эта новость буквально потрясла Эрика Итема.
— Дай текст! — рявкнул он, предчувствуя недоброе. Секретарша, не меняя улыбки на своем подвижном лице, протянула ему листок с компьютерной распечаткой.
«ВСЕМ ПРИЕМОПЕРЕДАЮЩИМ СТАНЦИЯМ ГЧ. СРОЧНОЕ СООБЩЕНИЕ ДЛЯ АБОНЕНТА „ГЕНЕЗИС“».
Дальше шел собственно сам текст, который в оригинале был шифрован специальным кодом:
«ВЕЗЕЛВУЛ. 14 МАЯ 3971 ГОДА. ПРОИЗОШЕЛ СБОЙ В РАБОТЕ ИСКУССТВЕННОГО СОЛНЦА. УДАЛОСЬ ЗАДЕЙСТВОВАТЬ РЕЗЕРВНЫЙ ПОСТ УПРАВЛЕНИЯ. КРИТИЧЕСКИХ РАЗРУШЕНИЙ НЕТ. ТРЕБУЕТСЯ СРОЧНАЯ ПОМОЩЬ. СВЯЗИ СО СТАНЦИЕЙ ГЧ И ДРУГИМИ ПОДРАЗДЕЛЕНИЯМИ КОРПОРАЦИИ НЕ ИМЕЮ. СТАРШИЙ ТЕХНИК КОСМОДРОМНОЙ СЛУЖБЫ ДОНАЛЬД ГРЕГОР».
В первый момент у Эрика потемнело в глазах, но он быстро взял себя в руки.
Обойдя стол, он медленно опустился в кресло, сцепил руки и, проделав несколько мысленных упражнений, призванных стабилизировать потоки крови в сосудах головного мозга, поднял взгляд на свою секретаршу, которая застыла в позе почтительного ожидания.
Эрик Итем обладал достаточно гибким разумом и огромной волей. Он мгновенно осознал, как много оказалось брошено на карту и какие тяжкие последствия может вызвать малейший срыв его планов относительно Везелвула…
«Куда же делся этот подонок Шер?..» — подумал он.
Справившись со своими эмоциями, Эрик взглянул на табло, врезанное в край столешницы. 14 мая… Корабль с членами комиссии должен был прибыть в систему Онтарио через неделю.
«Еще есть время…» — подумал он, немного успокоившись.
В этот момент женщина-андроид, терпеливо ожидавшая его дальнейших распоряжений, повернула голову и произнесла:
— Сэр, по интересующему вас району станция ГЧ Онтарио только что приняла еще один сигнал.
— Текст… — потребовал Эрик, исподлобья наблюдая, как движутся губы человекоподобной машины.
— Транспортный корабль «Геракл», рейс Онтарио — Аллор, изменил курс, — сообщила секретарь. — Вчера они погрузились в гиперсферу, совершая прыжок на координаты Везелвула-12, откуда их бортовые системы приняли сигнал SOS.
— Экипаж? — машинально переспросил Эрик Итем, переваривая еще одну неприятную и ошеломляющую новость. В его жизни еще не было таких, осененных фатальным невезением дней. Ведь все было рассчитано заранее, станция ГЧ Везелвула остановлена для профилактического ремонта, в районе планетоида не должно было оказаться ни одного корабля!
Секретарь протянула указательный палец правой руки к торцу толстой столешницы, где располагалось несколько компьютерных разъемов. Из пальца, раздвинув острием искусственную пеноплоть, выдвинулся соединительный стержень. Войдя в разъем, он провернулся, и под матовым материалом столешницы перед Эриком Итемом возник короткий список имен:
• Дерек Линкс.
• Александра Эйзиз.
• Андрей Звягинцев.
• Эрни Рорих.
— Все ветераны вооруженных сил корпорации, — бесстрастно пояснила секретарь. — Переведены в отдел транспортных перевозок по программе реабилитации после тяжелых ранений. Вывести досье на каждого члена экипажа, сэр?
— Не нужно… — На мгновение у Эрика Итема возникло такое чувство, что все происходящее — это просто дурной сон. — Соедини меня с юридическим отделом, — потребовал он, встряхнув головой, словно пытался отогнать от себя навязчивое наваждение.
Нужно было действовать — немедленно, не теряя ни секунды, потому что эта самая комиссия уже успела показать свой нрав на нескольких планетах…
В недрах столешницы раздался легкий вздох, и в матовых глубинах возникло лицо главного юриста корпорации.
— Юридический отдел… — произнес он, узнав Итема-младшего. — Чем могу быть полезен?
— Мне нужна консультация. Поднимитесь в мой кабинет, мистер Прин.
— Сию секунду, сэр!
Эрик повернулся и, не обращая внимания на андроида, которая все еще стояла, погрузив указательный палец в компьютерный разъем, набрал код на панели коммуникатора.
— Отец? — спросил он, когда произошло соединение.
— Да, Эрик?
— Ты не мог бы принять меня и мистера Прина?
— Что-то случилось?
— Да, отец, — скрепя сердце признался Эрик. — Похоже, у нас могут возникнуть неприятности в связи с этой самой поправкой к Колониальному кодексу…
* * *
…Коренастое низкорослое существо пробиралось в недрах мрачного тоннеля, который был едва освещен тусклым светом фосфоресцирующих ламп.
Проход, проделанный водой в рыхлой породе, причудливо изгибался, обходя странные скелетоподобные остовы каких-то механизмов. Очевидно, что они были замурованы в той самой породе, которую вымыла вода в своем терпеливом многовековом стремлении вниз.
Джон Прин бесстрастно смотрел на экран, пытаясь понять, что это за место и какова природа голубокожего низкорослого существа, столь сильно похожего на человека и в то же время так разительно от него отличающегося. Он не первый год работал на корпорацию и знал, что должен дать максимум рекомендаций исходя из тех крох информации, что будут представлены на его суд…
— Это бывшая свалка радиоактивных и токсичных отходов, — пояснил Эрик Итем, указывая на изображение. — Плод многовековых усилий нескольких промышленных миров Окраины.
— А это существо? — осторожно осведомился Джон Прин, глядя, как голубокожий карлик с выкаченными из орбит глазными яблоками ловко собирает образовавшиеся на стенах тоннеля наросты нездорового желтоватого цвета, складывая их в грубый мешок из искусственной ткани.
— Это мутант. Его предками были заключенные, бежавшие из тюрьмы Конфедерации солнц.
— Так давно? — удивился Джон Прин. — Надеюсь, корпорация не имеет к ним отношения?
— Это неважно, — буркнул Эрик. — К этим мы не имеем отношения, могу вас уверить! — раздраженно добавил он и тут же осекся, поймав предостерегающий взгляд отца.
— Итак, мистер Прин, поясните нам суть дела. — Роберт Итем коснулся кнопки пульта дистанционного управления, и изображение на двухметровом экране пропало. — Вы просмотрели видеофрагмент. Теперь я хочу узнать ваше мнение — подпадут ли эти существа под действие нового параграфа Колониального кодекса?
— Но, мистер Итем, — развел руками юрист, — как я могу судить по нескольким минутам видео? О самих существах вам смогут дать заключение лишь эксперты-биологи. Что касается принятой на Аллоре поправки, могу сообщить, что под ее действие подпадают все вновь открытые экзобиологические виды.
— Но это мутант, — напомнил ему Эрик. — Даже затрудняюсь сказать, в каком поколении.
— Тем более, — покачал головой юрист. — Если будет доказана генетическая связь этого существа с людьми, то тут может быть инкриминировано все, вплоть до использования рабского труда.
— Понятно, — Роберт Итем повернулся в своем кресле. — Каковы ваши рекомендации, мистер Прин? Что будет, если некий мир, населенный вот такими существами да еще имеющий на балансе колониальную тюрьму, заключенные из которой работают в радиоактивных топях без всякого специального снаряжения, попадет в поле зрения комиссии по правам разумных существ?
Глава юридического отдела ожидал, что ему зададут подобный вопрос. Откашлявшись, он посмотрел на потухший экран и тихо сказал:
— Сэр, на месте тех людей, что ответственны за формирование подобного мира, я бы очень сильно обеспокоился. Поверьте, в случае утечки информации, особенно через комиссию по правам разумных существ, этих людей ждут очень большие неприятности. — Он на секунду умолк, а потом добавил: — Я бы даже не остановился перед тем, чтобы полностью зачистить такой мир от всего живого… — Джон Прин посмотрел на Роберта Итема белесыми глазами. — Одно дело загрязненный радиацией и нечистотами мертвый мир, а совсем другое — мир, в котором насильственно поддерживается жизнь в рамках адских условий существования, — пояснил он свою мысль. — В первом случае это не повлечет за собой никакой ответственности, а во втором даже затрудняюсь представить, во что это может вылиться…
Роберт Итем, который бесстрастно выслушал этот своеобразный монолог третьего лица компании, кивнул главе юридического отдела.
— Очень хорошо, мистер Прин, — произнес он, давая понять, что консультация окончена. — Постарайтесь забыть о том видео, что вы сейчас смотрели, договорились?
— Само собой, сэр.
Дождавшись, пока за Джоном Прином закроется дверь, Роберт обернулся к сыну, который стоял у окна, угрюмо разглядывая панораму висячих городских садов.
— Как такое могло случиться, Эрик? — без гнева спросил он.
— Фатальное невезение, отец, — не оборачиваясь, глухо ответил сын. — Я заранее продумал все детали, я послал туда лучшего из своих людей, чтобы он устранил исполнителя и проконтролировал процесс.
— Значит, он оказался плох, если пропал, позволив какому-то космодромному технику реанимировать солнце, — жестко заключил Роберт Итем. — Ну да ладно, тут же смягчился он. — Не ошибается только тот, кто ничего не делает. Я посовещался с техническим отделом, и они не рекомендуют вновь пытаться погасить солнце. Это может повлечь за собой взрыв, который уничтожит весь Везелвул. А этого, как ты понимаешь, мы допустить не можем… — Роберт Итем задумчиво побарабанил пальцами по темной столешнице. — С солнцем мы разберемся позже, сейчас нужно сделать так, чтобы членам комиссии не с кем было обсуждать ни экологию этой помойки, ни тем более природу ее мутировавших обитателей, — решительно произнес он. — Колониальную тюрьму тоже придется ликвидировать; я просмотрел список прилетающих экспертов и не нашел там ни одной известной мне фамилии. Очевидно, на Аллоре произошли резкие перестановки, и причем далеко не в лучшую для нас сторону.
— Отец, осталось всего два дня… — осторожно напомнил Эрик.
— Я помню. Поэтому надо действовать быстро, — он склонился к панели связи. — Соедините меня с дежурным по ГЧ, — распорядился он. — И вызовите в мой кабинет капитана Спаркса.
— Впредь это будет тебе наукой, сынок, — проворчал он, обернувшись к Эрику. — Нужно было думать на десять ходов вперед, чтобы не пришлось вот так, как сейчас, тушить пожар.
Дождавшись, пока сын повернется к нему, и поймав угрюмый взгляд Эрика, он покачал головой:
— Как, ты говоришь, называется тот грузовой корабль, что принял SOS?
