Глава 6. Побег
Борт тактического крейсера «Светоч». Глубокий космос. 3737 год Галактического календаря.
Лейтенант Стылов пришел в себя в полнейшей темноте. Последнее, что он помнил, был ослепительный свет, исходящий от обрушившегося с небес уродливого транспорта, да горячий шквальный ветер, сбивший его с ног и закативший под грузовой пандус, будто он был не восьмидесятикилограммовым мужиком, а кучей старого обветшалого тряпья.
Теперь он чувствовал, что лежит на холодном полу, ощущая кожей лица и ладонями рук его неприятную шероховатость.
Рядом, в кромешной тьме, возникли неясные звуки возни, и вдруг чуть хрипловатый голос спросил:
— Ты живой там?
Загомир судорожно сглотнул. Стыдно признаться, но так страшно ему не было ни разу в жизни. Тьма, обступившая его со всех сторон, пугала своей неопределенностью.
— Где я? — хриплым голосом задал он первый пришедший ему на ум вопрос.
— В грузовом трюме «Светоча», — ответил тот самый голос. — Отсек 13/32, если тебе это о чем-то говорит, — кисло добавил он.
Загомир тщетно пялился в темноту, пытаясь разглядеть хотя бы смутный контур фигуры своего собеседника. Однако окружающий мрак был слишком плотным. Зато он ощутил отчетливые характерные вибрации.
— Мы что, летим? — ошарашенно спросил он.
В звенящей темноте кто-то нервно хихикнул.
— Летим, господин лейтенант, — с издевкой произнес новый, но тем не менее смутно знакомый голос. — И еще как летим. Несемся сквозь гипер так, что тошно даже думать… Никак не меньше, чем десятый уровень погружения…
Загомир еще раз сглотнул стоявшую во рту горечь и сел.
— С кем я разговариваю?
Мрак опять ответил хихиканьем. Мерзким, нервным и глупым.
— Техник второго взвода космодромной службы обеспечения Игорь Светличный, — доложил мрак. — А рядом со мной два ассенизатора космического пространства Джон Хоули и Мартин Стонски… К вашим услугам, сэр… — Последнее слово прозвучало как явная, неприкрытая издевка, но Загомиру сейчас было не до субординации…
— Может кто-нибудь объяснить, что случилось? — спросил он, поднявшись на четвереньки. Вытянув вперед обе руки, он некоторое время хватал ими пустоту, пока наконец не нашарил стену. Это принесло некоторое облегчение — привалившись спиной к твердой поверхности переборки, которая тоже мелко подрагивала, он почувствовал себя немного увереннее. Тошнота, так мучившая его минуту назад, вроде бы отступила, и его вестибулярный аппарат наконец-то определился с вопросом о пространственном положении тела.
— Случилось то, господин лейтенант, что непременно должно было произойти, — ответил на его последний вопрос голос аэротехника. — Гарнизон Эрлизы наконец-то облажался, — удовлетворенно констатировал он. — Вся эскадра разгромлена, «Светоч» захвачен, «Ханновер» погиб, остальные корабли расстреляны прямо в доках… — В голосе Игоря прозвучала ожесточенная обида. — А знаете, кто все это сделал? — спросил он.
— Ну? — угрюмо осведомился Стылов.
— Десять юных привлекательных леди…
Несколько долгих секунд Загомир переваривал услышанное.
— Чушь какая-то, — не выдержав, фыркнул он. Все сказанное этим наглым аэротехом просто не укладывалось у него в голове…
— Чушь или нет, но мы-то тут, и летим через гипер неизвестно куда, — раздался еще один голос, очевидно, принадлежавший второму из упомянутых ассенизаторов. — Меня, между прочим, запихнули в криогенную камеру и продержали там почти сутки как заложника…
От всей этой обрывочной и противоречивой информации у Загомира голова шла кругом.
— Они угнали «Светоч»?
— Ага. И еще разворотили и разграбили Центр биокибернетических технологий.
Лейтенант Стылов прижался затылком к вибрирующей переборке и попытался хоть как-то осмыслить все услышанное.
— Фрайг… — вырвалось у него.
Из темноты ему ответил понимающий вздох.
* * *
Кейтлин Ларош сидела в глубоком кресле перед многоярусным пультом управления и смотрела на тусклые линии, которые словно река обтекали со всех сторон пронзающий гиперсферу корабль.
Это были смазанные отпечатки уносящихся в бесконечность реальных звезд, существующих в трехмерном космосе.
«Светоч» летел к сфере. Она возвращалась домой. К Интеллекту.
Глаза Кейтлин с покрасневшими и припухшими веками внезапно сузились, когда в ее голове промелькнула вереница свежих воспоминаний…
Грязный, отвратительный мир, населенный дегенеративными, злобными существами… Неужели она когда-то принадлежала к этому стаду животных?
Теперь, после встречи со своими сородичами, она вполне понимала Интеллект. Стоило просканировать их куцые мозги, чтобы понять — такой биологический вид не имеет права на физическое существование. Это как болезнь, проказа, покрывшая множество планет своей коростой… В мыслях людей, услышанных и воспринятых ею через посредство шара-носителя во время короткого боя, преобладали ненависть, страх и, как ни странно, похоть. Она никак не могла осмыслить той цепочки позывов и чувств, что несколько раз подряд разворачивалась перед ее сознанием при непосредственном контакте с людьми… Сначала, как правило, у ее противников возникала мысль. «Какая хорошенькая девочка!», потом, когда она начинала стрелять, эти мысли, с которых, казалось, капала похотливая грязь, вдруг резко видоизменялись. Все встреченные ею люди чувствовали удивление, страх и рефлекторную ненависть. Они пытались убить ее, а когда это не удавалось или в дело вступал шар-носитель, все чувства вдруг исчезали, оставляя лишь страх, глобальный, всеобъемлющий ужас и неистовое желание спастись. Неважно, какой ценой…
Это было похоже на ее первое самостоятельное путешествие по сфере. Там тоже повсюду была грязь. Мерзкая, черная и липкая. Она покрывала собой огромные прокаженные площади. Черные маслянистые лужи кишели странными на вид организмами. Они копошились в этой жиже, постоянно пытаясь пожрать друг друга лишь для того, чтобы спустя несколько часов наплодить себе подобных и скончаться, став пищей для подрастающего потомства.
Ей было чуждо и отвратительно все, что отличалось от четкого, стерильного, рационального, логичного и полного света мира, где обитал Интеллект…
Она не задумывалась над тем, что это мнение навязано ей. Нет, она просто не могла и не умела мыслить иначе как критериями кристаллического мозга. Низшие существа, надругавшиеся над ним, должны быть устранены. И то, что планируемый Интеллектом геноцид, направленный против человечества в целом, будет осуществлен с помощью человеческих технологий в области войн и создания искусственных боевых организмов, еще более безжалостных, чем их создатели, казалось Кейтлин вполне справедливым.
Она отвлеклась. Управляющий в данный момент кораблем шар-носитель — недавно воссозданная частичка самого Интеллекта — требовал внимания. Его поверхность лучилась багряным светом. Что-то было не в порядке. Кейтлин напряглась, впуская в свое сознание его волю.
«Второй шар-носитель уничтожен на планете людей, — это была констатация факта. — Связанные с ним четвертый и пятый клоны нефункциональны. Но я сканирую на борту корабля десять активных биологических объектов. — Шар опять вспыхнул, меняя оттенки испускаемого света. — Один объект лишний. Иди и выясни, кто он».
Кейтлин послушно встала и пошла к выходу. Личный шар-носитель последовал за ней, занимая неизменную позицию над ее правым плечом.
* * *
Лишним биологическим на борту «Светоча» был Клаус.
Решение проникнуть на захваченный корабль было скорее спонтанным, рожденным под напором обстоятельств и чувств, нежели обдуманным и осознанным
Стоя в громадном холле Центра биокибернетики над рассыпанными по полу серыми полупрозрачными кристаллами, вылетевшими из расколотой выстрелом сферической оболочки, он не ощущал ни злобы, ни ярости. В голове стоял протяжный иссушающий звон. Мнемоническая атака светящегося шара была равнозначна удару кувалды по голове.
Он развернулся и подошел к тому месту, где оставил пребывающую без сознания хозяйку его боевой экипировки…
Клон-4, значит?
Он склонился над неподвижным телом и попытался найти пульс, коснувшись пальцами тоненькой синей жилки на белой шее…
Кожа девушки была прохладной. Пульс отсутствовал. Она была мертва, и Клаус знал, почему. Этот шар полностью контролировал ее мозг. Нет, он не приказал ей умереть, просто взаимосвязь между ним и искусственно выращенным человеческим подобием была слишком тесной. Клон не мог самостоятельно жить — это было доказано человеческой наукой много лет назад. Он не обладал собственной волей, разумом, знаниями, а врожденные рефлексы младенца ничем не могли помочь взрослому, сформированному организму, ну разве что обгадиться в штаны и заорать, требуя сменить пеленку…
Клаус разогнулся, хищно оглядываясь по сторонам. От событий, столь внезапно захлестнувших Эрлизу, веяло чем-то страшным… Конкретная мысль еще не оформилась в мозгу, но, глядя на заострившиеся черты мертвого клона, чей прототип по возрасту вполне мог быть его дочерью, Клаус вдруг понял, что не волен остаться в стороне — целым, невредимым и безучастным.
Мозг клона нужно было контролировать. Люди придумали для этого МГИ — мозговой генератор импульсов, — обычный микропроцессор, имплантируемый в мозг клона еще на стадии его формирования. Там в виде программ было прописано все: начиная от навыков движения и принятия пищи до сложных самостоятельных действий, самых разнообразных, в зависимости от того, для чего выращивался данный клон.
Живые куклы были очень популярны. Особенно в качестве домашней прислуги.
Но все это уже было прошлым. Клаус был еще ребенком, когда разразилась целая серия скандалов, положившая конец производству искусственных людей. Клоны, оказывается, обладали собственным разумом, который в момент их выхода из камеры инкубатора находился в стадии развития новорожденного. По сути, если не брать во внимание облик взрослого человека, они и были «детьми из пробирки», которым встраивали МГИ, чем навсегда подавляли развитие у них собственной личности…
Люди нашли в себе силы отказаться от столь жестоких путей развития. Клонирование было запрещено. По крайней мере официально…
Он отступил на шаг и пошевелил носком шнурованного ботинка потухшие кристаллы. Без сомнения, перед ним был аналог МГИ.
Клаус выпрямился и посмотрел в сторону выбитых взрывом дверей Центра. За ними, на парковочной площадке комплекса, возвышался «Светоч». Его грузовые пандусы были откинуты, люки открыты, и фигуры в такой же, как у Клауса, экипировке, бегали туда-сюда, сгибаясь под тяжестью белоснежных опечатанных кофров, выдранных из сети здания серверов и прочего оборудования. В воздухе витало несколько сияющих шаров.
Присмотревшись, он понял, что из здания в основном выносят генетические образцы, демонтированное оборудование для клонирования и все, что могло содержать в себе полезную информацию по воспроизводству технологических процессов клонирования и сборки биомеханических существ.
Здесь, в Центре, такие технологии действительно сохранились. Вполне вероятно, что захватчики и сами не подозревали, какие существа можно сконструировать и воспроизвести на конвейере при помощи этого самого оборудования.
От такой мысли Клаусу стало совсем дерьмово. Он знал, что изначально Центр был ориентирован на войну. И те зародыши, что скрывались в опечатанных белоснежных кофрах, были оружием, причем запрещенным к воспроизводству. И все это на его глазах уплывало с разгромленной Эрлизы в неизвестном направлении.
Ему не нужно было размышлять над дальнейшими своими действиями. Все происходящее на его глазах выглядело слишком страшно и однозначно, чтобы он мог позволить себе раздумывать.
Это нужно было остановить. Любой ценой.
Единственное, о чем в данный момент жалел Клаус, так это о том, что рядом с ним не было Доминика фон Риттера…
* * *
Погрузка «Светоча» шла полным ходом. Хрупкие женские фигуры, затянутые в камуфлированный керамлит брони, сновали по пандусам наравне с кибертележками и погрузчиками, сгибаясь под тяжестью кофров и аппаратуры.
Клаус обошел корабль стороной, прячась за посеченным осколками парапетом цокольного этажа Центра.
Его не покидало чувство, что все происходящее на его глазах — это не дело рук каких-то там террористов или каперов. Нет. Он чувствовал, что все намного серьезнее. Светящиеся шары, один из которых едва не взял под контроль его собственный мозг, никак не были связаны ни с людьми, ни с человеческими технологиями. Было бы глупо предположить, что кому-то пришло в голову разработать столь сложный и не поддающийся пониманию аналог МГИ.
Улучив минуту, когда все светящиеся шары собрались с противоположной стороны корабля, он резко выпрыгнул из-за парапета и рванулся вперед, к темному зеву грузовых створов…
Вопреки его ожиданиям, пробраться на борт «Светоча» не составило особого труда — все грузовые люки корабля были распахнуты настежь, да и внутри не оказалось ни одного заблокированного помещения.
Все это объяснялось достаточно просто: пришельцы, захватившие крейсер, сумели получить командные коды управления, но их вместе с десятком клонов, которых Клаус заметил на подходе, было слишком мало, чтобы полноценно управлять огромным боевым кораблем. Поэтому они просто сломали сложную систему паролей, кодовых замков и сканирующих пластин. С центрального пульта главной ходовой рубки сделать это было проще простого — достаточно было отдать соответствующий приказ бортовому компьютеру.
Просочившись между двух кибертележек, карабкавшихся вверх по грузовому пандусу, он, никем не замеченный, проскользнул внутрь и скрылся в узком боковом проходе между рядами контейнеров.
Отдышавшись, Клаус поправил ремни экипировки и начал пробираться в дальний конец грузового ангара.
Со стороны военного космопорта ветер по-прежнему приносил рваные клочья жирного черного дыма. Изредка там что-то вспыхивало и взрывалось, оглашая окрестности раскатистым гулом.
Гарнизон Эрлизы был разгромлен.
Последнее никак не укладывалось в голове у Клауса. Остановившись у выхода из ангара, куда наконец вползли обе нагруженные сверх нормы тележки, он на мгновение задумался. Что он вообще знал о происходящем?
Оказалось, что практически ничего.
Откуда взялись одетые в древнюю боевую броню клоны и контролирующие их светящиеся шары? Как они сумели попасть на Эрлизу и захватить два боевых корабля эскадры? Каким образом им удалось получить командные коды управления «Ханновером» и «Светочем»?
На сто процентов Клаус знал только одно: контролирующие клонов светящиеся шары — это роботы абсолютно неизвестного типа, и они явно сродни той сияющей спирали, что похоронила его отряд на Луне-17…
Страшная в своей простоте догадка, уже давно брезжившая в его подсознании, внезапно оформилась в короткую ужасную мысль.
Первый контакт… Шары и спираль были порождением нечеловеческого разума!
И на Луне-17 состоялся первый контакт между людьми и другой разумной расой…
Он остановился на секунду, привалившись спиной к стене, чтобы отдышаться, и тотчас перед его мысленным взором вспыхнула картинка тех роковых секунд…
Грохот разрывов смешивался с едким дымом и звонкой капелью… По разорванной осколком щеке Клауса струился горячий липкий ручеек… Его загнали в угол…
Сияющая спираль возвышалась в нескольких шагах, и ее густой, почти осязаемый свет бросал рассеянные блики на базальтовый пол пещеры. Сзади послышались выстрелы, кто-то громко вскрикнул.
Там гибли его ребята, а эта светящаяся штуковина пыталась копаться в его мозгах, советуя идти своей дорогой…
Клаус сделал шаг вперед и оказался внутри кварцевого бутона, прямо у подножия спирали.
— Что ты такое? — спросил он, доставая тяжелый обоюдоострый десантный нож.
Ответом была тишина. Лишь ослепительный свет вдруг начал тускнеть.
«УХОДИТЕ».
— Тебя заклинило, ублюдок? — Клаус уже окончательно вышел из себя. — Куда уходить? Где выход?!
Он поднял руку и саданул тяжелой рукоятью по одному из кристаллов. Тот вдруг погас, выпав из общего хоровода огней, и с удивительной легкостью отлетел на пол, обнаружив под собой коническое углубление.
«МНЕ БОЛЬНО!»
— Говори, где выход!
Рукоять ножа сшибла еще один кристалл, и целая секция спирали внезапно погасла. Движение света в остальных частях ленты теперь казалось конвульсивным и разорванным.
Он открыл глаза, непроизвольно тряхнув головой, чтобы отогнать видение…
К черту… Клаус оторвался от стены и бегом бросился вперед.
Были те события в подледной пещере первым контактом или нет, но жестокий налет на Эрлизу не мог быть расценен им как адекватный и законный ответ на то роковое стечение обстоятельств… И та мертвая клонированная девочка никак не стоила пригоршни выбитых из спирали кристаллов.
В душе Клауса росло ощущение болезненной пустоты. Если он не успеет добраться до рубки управления «Светочем» и саботировать старт, может случиться непоправимое.
* * *
Он не успел.
Старт «Светоча» произошел намного раньше, чем на то надеялся Клаус. Никто не удосужился предупредить экипаж или подать какой-то сигнал, просто по всему кораблю захлопнулись открытые люки, и переборки мелко задрожали, возвестив о холостом включении ходовых секций планетарной тяги.
Он находился в этот момент на второй оружейной палубе корабля рядом с башнями орудийно-ракетных комплексов. Заметив признаки близкого старта, Клаус открыл ближайший люк, воспользовавшись для этого аварийным ручным приводом, и проскользнул в полумрак орудийной башни.
Перед пустым креслом оператора на приборной панели сиротливо сияли две изумрудные лампочки резерва. Основное питание пульта и боевого компьютера было отключено.
Не дожидаясь, пока дрожь переборок перейдет в ощутимую вибрацию, Клаус сел в кресло, пристегнулся и откинул голову на мягкий упругий валик. Прикрыв глаза, он постарался расслабиться.
Обычно запаркованные на планете тяжелые космические корабли выводятся на орбиту в несколько этапов. Сначала они поднимаются на определенную высоту посредством «холодной» антигравитационной тяги, потом под корабль подводят специальную стартовую платформу, которая поднимает его еще выше с помощью своих двигателей, и, только оказавшись высоко над планетой, корабль задействует собственные ходовые секции.
Клаус подозревал, что в этот раз процедура старта будет несколько упрощена, и не ошибся. Что этим стеклянным шарам до атмосферы Эрлизы и руин какого-то там Центра… Смогла же та светящаяся спираль спустить под лед два квартала жилого комплекса Луны-17.
Пока Клаус добирался сюда, он успел заметить, что на корабле царит полный кавардак. Все переходы были открыты, но не работал ни один межпалубный лифт, и ему пришлось воспользоваться узкими и неудобными пешеходными тоннелями, проложенными параллельно основным магистралям на случай аварии.
…Стартовая перегрузка обрушилась внезапно. Клаус почувствовал сильный динамический удар, его вжало в кресло, амортизаторы которого жалобно скрипнули, пытаясь смягчить то давление, которое испытывал человек.
Еще через секунду перед глазами Клауса поплыли черные круги, и он начал терять сознание. «Светоч» стремительно рвался ввысь, прочь из цепких гравитационных объятий Эрлизы.
Клаус не помнил, сколько длилась эта мука — быть может, пару минут, а может, и несколько часов. Размазанный по креслу, придавленный дополнительными килограммами боевой экипировки, вес которой внезапно начал измеряться тоннами давления на квадратный сантиметр его тела, он то терял сознание, то обретал его вновь, совершенно утратив чувство времени.
В очередной раз придя в себя, Клаус понял, что разгон закончился. Он прислушался к звуку двигателей, машинально массируя налившийся кровью шрам на отекшем от перегрузок лице.
Все переборки «Светоча» мелко дрожали от напряжения, но ускорения не ощущалось. Это могло означать только одно — пока он валялся без сознания в противоперегрузочном кресле, корабль успел пробить метрику трехмерного пространства и теперь летел в гиперсфере…
С пересохших, растрескавшихся губ Клауса сорвалось невнятное проклятие. Теперь его задача неимоверно усложнилась, да и сам он попал в незавидное положение: один на корабле, который летит в неизвестность…
Додумать эту нерадостную мысль ему помешало слабое движение под самым потолком палубы.
Мышцы Клауса рефлекторно напряглись, он застыл, медленно скосив глаза в том направлении, где ему почудилась неясная тень.
Под потолком висел непонятный предмет.
«Это еще что за хреновина?» — мелькнула в его голове мысль.
Действительно, зависший в сплетении труб предмет выглядел весьма необычно. Это было сморщенное кожистое образование, внешне похожее на подспущенный футбольный мяч. Клаус непроизвольно наградил его термином «существо». Глядя, как оно покачивается из стороны в сторону, он поймал себя на том, что ищет среди коричневатых складок и морщин что-нибудь похожее на глаза или рот…
Однако его взгляд не нашел ни того, ни другого.
Сморщенный шар внезапно прекратил раскачиваться и, описав плавную дугу, подлетел ближе. Похоже, что это образование, кем бы оно ни было, совершенно не боялось вооруженного человека.
— Что такое «хреновина»? — раздался в его голове четко сформулированный вопрос. Только задан он был каким-то писклявым голосом, какой бывает у капризного ребенка…
В первый момент Клаус оцепенел. Вопрос был задан ему и означал, что этот маленький уродец не только свободно разговаривает на мнемоническом уровне, но и читает его мысли.
Клаус не ответил. Он постарался ни о чем не думать, пока протягивал руку и брал за приклад валявшуюся на полу, подле кресла, «ФЛАУ-4».
— Хреновина — это ты, — спокойно ответил он, когда его палец лег на гашетку и замер.
— Неправильно. — Мячик описал под потолком плавный круг. — Меня зовут Гиг! Я высшее существо, а не «хреновина»!
Клаус почувствовал, как расслабились сведенные судорогой мышцы. Осторожно расстегнув страховочные ремни, он встал, исподлобья взглянул на это безобразие, именующее себя «высшим существом», и усмехнулся.
— И чем же ты занимаешься тут? Воруешь чужие корабли? Кто тебя послал сюда подглядывать за мной? — Ствол импульсной винтовки слегка приподнялся.
— Неправильно! Неправильно! — Сморщенный мячик запрыгал под самым потолком между труб. — Я летаю там, где захочу. Я остаток расы, понял?
Клаус улыбнулся уголками губ. Несмотря на всю безвыходность его положения, глядя на это существо, он испытал непреодолимый приступ веселья.
— Где ты научился моему языку? — спросил он первое, что пришло на ум.
Шар внезапно спикировал из-под потолка и резко затормозил напротив лица, так, что Клаус почувствовал дуновение потревоженного воздуха.
— Меня научила Кейтлин, — загадочно заявил он, начав медленное вращение вокруг своей оси.
Кейтлин? Клаус понял, что мячик, маячивший перед ним, демонстрируя складки своей сморщенной кожи с достоинством высокооплачиваемой фотомодели, говорит про ту, что стала прототипом для атаковавших Эрлизу клонов. Это было уже второе зерно драгоценной истины.
Клаус задумался… Итак, Гиг — это представитель какой-то древней расы, несомненно, исторически связанной с той светящейся спиралью и шарами…
— Скажи, тут, на корабле, есть еще люди? — осторожно спросил он.
— Есть… — Гиг на секунду замялся. — Один… Два… Три… Четыре… Четыре! — заявил он. — Прямо вверху… Один потолок вверх… Боятся… Злятся… — Он вдруг осекся и, ничего не добавив, метнулся вверх, где проходили десятки магистральных трубопроводов.
Клаус почувствовал волну неприязни, что исходила от этого странного существа. Неприязни и нежности… Как будто два этих совершенно противоположных чувства были направлены им в сторону громоздкого бронированного люка.
По сути, Гиг своим прыжком спас ему жизнь.
Люк медленно открывался, уползая в переборку.
На пороге орудийной башни стояла девушка, несомненно, похожая на того клона, чей шар-контроллер был уничтожен Клаусом на Эрлизе. На ее исхудавшем лице выделялись огромные глаза, под которыми залегли глубокие тени, что говорило о крайнем измождении организма. Но, несмотря на это, ее тонкие бледные пальцы цепко сжимали приклад «ФЛАУ»-винтовки.
Клаус понял, что это и есть Кейтлин. Волна нежности, генерируемая схоронившимся среди труб существом, была направлена именно к ней.
Ну а порция граничащей с ненавистью неприязни явно предназначалась тускло светящейся сфере, что зависла у ее правого плеча.
Клаус, удивленный и сбитый с толку таким поворотом событий, замешкался ровно на одну секунду, и тут же чудовищный по силе мнемонический удар настиг его, коверкая разум, лишая воли, уничтожая сознание…
Громадная черная спираль словно бур вонзилась в его мозг. Боль была адской — иначе ее не назовешь. Колени Клауса начали подгибаться…
Все происходило в гробовой тишине.
Он заскрипел зубами, вцепившись здоровой рукой в подголовник кресла. Шар вспыхнул еще ярче, чем прежде, — казалось, он удивлен и раздосадован тем, что человек все еще стоит на ногах.
Клаус действительно стоял. Вся его воля в эти страшные мгновения была сконцентрирована на полуметровой сфере, от которой в его сторону летели уничтожающие сознание волны.
Спираль разбухала, ввинчиваясь в его разум. В этом было что-то откровенно нечеловеческое, злобное и одновременно… равнодушное, как ни парадоксально это звучит. Шар-контроллер целенаправленно сжигал его разум только для того, чтобы устранить с дороги как досадную помеху.
Как ни был силен Клаус, но его воля была явно слабее, чем безудержная мощь светящегося шара. Он дико сопротивлялся, но уступал. Еще немного, и остатки его воли исчезнут, растворятся в нахлынувшем океане света…
В этот момент из-под потолка вниз метнулась беззвучная тень. Гиг спикировал к левому плечу своей хозяйки, и это движение ровно на секунду рассеяло внимание кристаллического шара.
Клаусу достаточно было этого мгновения, чтобы сделать один-единственный шаг, в котором, казалось, сконцентрировалась вся его оставшаяся жизнь. Он выстрелил навскидку, почти не целясь, больше доверившись рефлексам, чем раздавленному, искаженному болью разуму.
Последним, что он запомнил, прежде чем его оглушила нестерпимая боль, была неистовая вспышка света и огромные глаза Кейтлин, полные неподдельного ужаса. Потом висевший у ее плеча шар взорвался, разлетевшись миллионом затухающих брызг, и внезапно наступила зловещая, звонкая тишина…
Глаза Кейтлин вдруг закатились, и она рухнула на пол.
Клауса согнуло пополам. Он сохранил в себе искру сознания, выдержав предсмертный вопль шара-контроллера, но тоже не устоял на ногах и рухнул на колени, задыхаясь от боли и хватая воздух широко раскрытым ртом.
— Ванг Шиист… — прохрипел он, заходясь конвульсивным кашлем и одновременно пытаясь встать, потому что его инстинкт самосохранения с этой роковой секунды превратился в оголенный нерв.
«Беги!.. Уходи!..» — орало раненое сознание.
Клаус никак не мог согласиться со своим внутренним голосом. Преодолевая угнездившуюся в голове боль, он с неимоверным трудом заставил разогнуться свои скрученные спазмом мышцы, встал с колен и обвел зал мутным взглядом.
Его глаза остановились на виновнице этой телепатической атаки. Девушка лежала у открытого люка, неподвижная как изваяние и бледная как смерть. Ее грудь, волосы, пол вокруг — все было засыпано потухшей кристаллической массой, разлетевшейся из нутра уничтоженного шара-контроллера.
«Совсем еще девочка», — вдруг подумал Клаус, не испытывая к ней ровно никаких враждебных чувств. Это было тем более странно, что, пережив заточение в казематах форта Стеллар, он сильно изменился, став еще более подозрительным и настороженным, чем раньше. Он никогда не прощал не то что атак, а просто косых любопытных взглядов, направленных в его сторону.
«Беги!» — не то умолял, не то приказывал его внутренний голос, но Клаус не слушал его, глядя сквозь плавающие перед глазами черные круги на хрупкое, усыпанное кристаллами тело в поношенной, видавшей виды одежде с чужого плеча.
Он едва стоял на ногах, и вес импульсной винтовки тянул вниз, словно в руке было зажато не пластиковое цевье, а двухпудовая чугунная гиря.
Неверной походкой он преодолел разделявшие их метры.
Гиг неподвижно висел над телом хозяйки. Клаусу казалось, что уголком сознания он воспринимает нечто похожее на слабое поскуливание или причитания плачущего ребенка…
Перед ним был враг, но, глядя на сведенные гримасой боли, заострившиеся черты лица Кейтлин, он не мог убедить себя в этом. Подчиняясь непонятному порыву, он вдруг опустился на колени и прижал голову к ее груди.
Сердце Кейтлин продолжало биться. Она была без сознания, и ее беспамятство больше походило на глубокую кому…
Не видя другого выхода, он взвалил на плечо ее невесомое тело и встал.
Гиг встрепенулся и выскочил в коридор.
Клаус на секунду замешкался, покачнувшись от нового приступа головной боли. Справившись с дурнотой, он отер выступившие на лбу бисеринки пота, перехватил механической рукой импульсную винтовку и вслед за Гигом вышел в ярко освещенный кольцевой коридор палубы, взглядом проследив за вихляющимся полетом кожистого шара.
Как он и предполагал, спасший его жизнь мячик летел к межпалубному переходу.
Клаус пошел следом. А что ему оставалось делать? За несколько минут яростной мнемонической схватки он совершенно потерял ощущение того, кто здесь друзья, а кто враги и есть ли вообще какой-то смысл в происходящем вокруг?
* * *
…Когда за переборкой в коридоре раздались гулкие шаги, четверо пленников, запертые в темном помещении, уже устали говорить и строить догадки. В наглухо задраенном грузовом отсеке царила гнетущая тишина. Казалось, что обреченность осязаемой массой повисла во мраке и от нее остро пахло потом человеческих тел.
— Кто-то идет… — осторожно высказался Мартин.
— Наверное, эта сука… — тихо предположил Хоули, машинально отодвигаясь подальше от входа.
Все присутствующие поняли, что он имеет в виду ту сумасшедшую девчонку, что командовала атаковавшим Эрлизу отрядом…
Шаги в коридоре стихли, там раздался сухой щелчок, и вдруг что-то тяжко ударило в бронированный люк.
Стылов выругался и начал отползать к противоположной стене, стараясь как можно плотнее вжаться в пол.
После еще одного оглушительного удара, который сопровождался жалобным, протестующим визгом раздираемого металла, люк, сорвавшись с креплений, с грохотом полетел внутрь, едва не задев сжавшегося в комок Игоря.
В дверном проеме, сквозь который хлынул яркий свет из коридора, внезапно появилась человеческая фигура. От долгого пребывания в темноте четверо пленников не могли смотреть на свет и видели только зловещий контур керамлитовой брони боевого костюма.
— Есть кто живой? — поинтересовался голос, явно принадлежащий этой фигуре.
Ответом была тишина. Никто из пленников и не подумал ответить — просто никто не понимал, что случилось.
— Фрайг вас всех побери! — внятно выругался Клаус, глаза которого уже адаптировались к сумраку. — Что вы уставились на меня, а?!
— Кто ты такой? — раздался хриплый голос из темноты.
* * *
Если бы они знали, что на борту «Светоча» в тот самый момент оставалось всего два шара-контроллера, то Клаус ни за что бы не принял решения покинуть корабль. Но, увы, эта информация была для него недоступна.
«Светоч» только что совершил обратный переход в трехмерный космос, сопровождавшийся болезненными перегрузками. На борту корабля творилось нечто несусветное. Очевидно, захватчики не очень корректно обошлись с кибернетической системой управления, и она начала давать ощутимые сбои.
Корабль трясло, как при атмосферном маневрировании, свет в коридорах то гас, то вспыхивал вновь, что сопровождалось заунывным плачем аварийных ревунов, межпалубные люки сами по себе вдруг начинали открываться и, не дойдя до половины хода, с треском захлопывались…
Однако Клауса беспокоило не это. Основные системы «Светоча», такие, как автопилот, жизнеобеспечение экипажа и двигательный контроль, были сверхнадежны, и грубое вмешательство в работу киберсистемы не могло нанести им ощутимого вреда. Хуже было другое: тот, кто взломал управляющие файлы процессора, преследовал одну цель — уничтожить его и четверых пленников, еще не осознавших до конца факт своего освобождения.
Он понял это, когда в широком магистральном коридоре появился первый «Краб». Это был приземистый боевой механизм, нервно семенящий по полу на восьми членистых манипуляторах и вооруженный спаренным лазером.
Клаус отступал последним. Заметив в неверном, меняющемся свете контур паукообразного механизма, он вскинул «ФЛАУ» и выстрелил, перебив снарядом пару передних манипуляторов робота. В принципе, бойцу в боевой экипировке «Крабы» были скорее досадной помехой, чем серьезными противниками: спроектированные для ведения боя в узких, напичканных приборами, кабелями и трубопроводами отсеках, они имели очень специфические программы, запрещающие вести огонь в направлении жизненно важных коммуникаций корабля. В свое время медлительность и тупость этих примитивных механизмов стали поводом для многочисленных анекдотов, бытующих в среде космодесанта.
Но сейчас Клаусу было не до смеха. В коридор позади него вывалилось сразу пять таких семенящих по полу членистоногих машинок, и шипящие лазерные лучи замелькали в узком пространстве, оставляя на стенах глубокие дымящиеся шрамы.
Если бы он знал численность противника… Но Кейтлин, обмякшая на его плече, была без сознания, Гиг, круживший над его головой, упорно молчал и лишь нервно попискивал, когда очередной пучок когерентного света вспарывал пластик рядом с ним, а четверо освобожденных им пленников все еще пребывали в шоке и толку от них не было вообще…
— Кто-нибудь, заберите девушку! — зло крикнул Клаус, на мгновение обернувшись к четырем убегающим в глубь коридора фигурам.
Они остановились. Один из пленников, представившийся как Джон Хоули, нехотя приблизился.
Клаус, укрывшись за выступом переборки, вел отсекающий огонь в глубь коридора.
— Быстрее! — приказал он.
Безвольное тело Кейтлин перекочевало на плечо Джона, и Гиг тут же сменил позицию, охраняя хозяйку.
— На кой черт… — начал было Джон, пытаясь перекричать высокочастотный визг электромагнитного затвора «ФЛАУ» и шипящий звук лазеров, но Клаус жестом прервал его.
— Кто знаком с коммуникациями корабля? Где расположен внутренний космодром? Нам нужен спускаемый модуль! Соображайте, живо! — Он вытянул руку вперед и метнул за угол светотермическую гранату.
В задымленном коридоре, за поворотом которого кучковались «Крабы», полыхнул ослепительный свет.
— Все, хана их сенсорам! — злорадно воскликнул высокий парень в комбинезоне техника. — Я знаю, как пройти к космодрому, — сообщил он. — Это на две палубы ниже. Там запарковано три автономных десантных модуля!
— Тогда сваливаем, быстро! — распорядился Клаус. — Некогда… Я буду прикрывать отход, но и вы смотрите… За девчонку отвечаете головой! — добавил он, заметив, с каким страхом и ненавистью Мартин Стонски косится на безвольное тело Кейтлин. — Убью… — предупредил он.
Стонски в замешательстве отвернулся.
Игорь уже исчез в сизом дыму, постепенно заволакивающем узкий палубный тоннель. Взрыв гранаты что-то основательно повредил в коммуникациях этого отсека.
…Они отступали, двигаясь по узким и коротким межпалубным переходам, мимо застывших в своих клетях подъемников, изредка отбиваясь от выскакивающих невесть откуда охранных машин. «Светоч» продолжало трясти и раскачивать, и Клаус уже не сомневался, что корабль погружается в атмосферу какой-то планеты.
Ему даже не хотелось думать о том, куда их могло занести. Сейчас, задыхаясь в задымленных пространствах коридоров, он просто бежал, преследуя определенную цель — как можно быстрее попасть на космодром. Его мускулы работали в ритме хорошо отлаженной машины — тело помнило все прошлые навыки, зафиксированные годами боев и тренировок на уровне рефлексов.
…Очередной «Краб» выкатился из распахнутой двери какой-то оружейной лаборатории, и тотчас же оба его лазера зашлись огнем. Бежавший впереди всех Игорь Светличный вдруг споткнулся и упал, схватившись за ногу. Клаус рванулся вперед, оттолкнув замешкавшегося в проходе Мартина. Стрелять было некогда, да и опасно — противник появился внезапно и сразу вклинился в середину их группы, поэтому он прыгнул, ударив полуметрового робота магнитными подошвами сапог.
Механический паук отлетел туда, откуда только что выскочил, — в распахнутую дверь оружейной, зацепив по дороге пару стеллажей с заготовками. Подскочив на членистых лапах, он вдруг закружился на месте, нервно прихрамывая и пытаясь определить свое пространственное положение.
Клаус тем временем склонился над Игорем.
— Идти сможешь? — спросил он, стягивая опаленные края рассеченной лазерным лучом кожи на ноге пострадавшего.
— Дотащусь как-нибудь, — ответил тот, морщась от боли. — Космодром уже рядом…
— Тогда давай. — Клаус оглянулся и, увидев прижавшегося к стене Стылова, резко сказал: — Ну что стоишь, лейтенант?! Помоги человеку!
Загомир несколько раз нервно сморгнул, но приказ выполнил, подставив Игорю плечо.
Проходя мимо, Клаус услышал, как он едва слышно бормочет:
— Убьют… Нас убьют…
Губы лейтенанта при этом мелко и противно дрожали.
— Вперед!
На простор внутреннего космодрома «Светоча» они выскочили совершенно неожиданно. Просто за очередным люком вдруг открылось широкое пространство, разделенное на условные сектора сегментами стартовых плит. На серых прямоугольниках, обрамленных цепочками мерно вспыхивающих огней, застыла зашвартованная техника — пять космических истребителей и три тяжелых десантных модуля.
— Коды! — не останавливаясь, закричал Клаус.
— Джей-13-наг-42! — прокричал Игорь, который ковылял чуть сзади, опираясь на плечо лейтенанта. — Пробуй люк среднего модуля, я недавно обслуживал его, и там должно быть все в ажуре!
Клаус не успел добежать до намеченного корабля, как сзади раздался истошный крик:
— Роботы!
Кричал Стонски. Прямо на него выскочили четыре «Краба», и Мартин, оцепеневший от ужаса, медленно пятился под прицелом восьми лазеров.
— В сторону! Ложись! — заорал Клаус, вскидывая импульсную винтовку.
Он был вне себя.
Этот бой, начиная со столкновения с шаром-контроллером, оказался полностью неуправляем, но Клаус был настолько занят, что до сих пор его не мог по-настоящему взбесить даже этот бардак. Всю дорогу от импровизированной тюремной камеры до космодрома он только и делал, что стрелял во все, что хоть мало-мальски отличалось от человека и имело способность передвигаться, отчего счетчик зарядов в его «ФЛАУ» уже моргал красным предупредительным огоньком…
Случилось то, что должно было произойти.
Импульсная винтовка в его руках огрызнулась короткой очередью и вхолостую защелкала затвором. Два уцелевших «Краба» отстали от распростертого на полу полумертвого от ужаса Мартина и ринулись на Клауса.
Боковым зрением он видел, что Игорь уже доковылял до модуля и возится возле люка. Рядом с ним, ошалело озираясь по сторонам, в нелепой позе застыл Загомир. Хоули с Кейтлин на плечах укрылся за решетчатой фермой обслуживания, и Мартин, придя в себя, уже полз по направлению к нему.
Во время бессистемного скоротечного боя нет ничего хуже, чем обуза в виде ошалевших от страха людей. Будь Клаус один, он бы ни секунды не задумывался, как поступить, — прыгнул бы вперед, навстречу куцым электронным мозгам этих членистоногих ублюдков, а там уж кто кого… Но он не мог сделать это, постоянно ощущая за своей спиной растерянность тех, кого он чуть ли не насильно выволок из камеры и повел к мнимой свободе…
Сзади звонко ударил о посадочную плиту выпущенный из недр открывшегося модуля трап.
— Вовнутрь! Все! — закричал он, затянутым в броню плечом сбив несколько увитых шлангами ферм обслуживания.
Уже настигавшие его «Крабы» были вынуждены отскочить, когда на их пути с лязгом упали решетчатые конструкции. Лазерный огонь, не дававший Клаусу ни секунды передышки, наконец утих, пока два робота рвали своими манипуляторами мешанину накрывших их шлангов.
Из порванных пластиковых артерий на посадочную плиту хлестала оранжевая жидкость и вытекал едкий зеленый дым.
Ох как велик был соблазн задержаться хоть на секунду, чтобы показать двум паукообразным уродцам, на что способен капитан «скармов»! Но Клаус уже бежал к кораблю, в люк которого только что втиснулся прикрывавший отход остальных Игорь. Этот парень, — кажется, обыкновенный космодромный техник — держался лучше всех остальных вместе взятых.
Взлетев по трапу и машинально утопив по дороге клавишу экстренного шлюзования, Клаус оказался в тесном отсеке десантного модуля. Его взгляд метнулся по стенам, где среди мониторов слежения и прочей встроенной аппаратуры были укреплены кофры с боекомплектами, а в темных нишах смутными контурами человеческих фигур застыли боевые скафандры…
— Кто пилот? — не отдышавшись, спросил он.
Джон Хоули. опустив бесчувственное тело Кейтлин в ближайшее десантное кресло, нехотя повернулся.
— Ну, я…
— В рубку! Запускай движки, я сейчас иду! — Клаус склонился над Кейтлин и защелкнул на ее груди страховочную «упряжь». — Всем в кресла, пристегнуться и не рыпаться! — приказал он.
Уже на пороге рубки управления, отделенной от других отсеков переборкой, он оглянулся и нашел глазами Гига, который вслед за людьми оказался в корабле и теперь занимал неизменную позицию над телом своей хозяйки.
— Не обижайте его, — проговорил Клаус, исчезая в рубке управления, как будто трое перепуганных, доведенных до смертельной паники людей были способны на это.
* * *
Если бы Джону Хоули пару дней назад кто-то сказал, что в ближайшие несколько суток ему придется пилотировать почти все виды космических кораблей, начиная от древнего транспорта и кончая боевым крейсером, он бы просто рассмеялся в лицо такому выдумщику. Теперь же, глядя на очередной незнакомый пульт управления, ему было не до смеха. Только сейчас он понял, что величайшим изобретением человечества является не ядерная энергетика и даже не гиперсферный привод. Величайшим изобретением был принцип стандартизации и взаимозаменяемости. Даже на незнакомом с первого взгляда пульте управления он уже отыскал почти все жизненно важные системы и приборы.
Хвала унификации!.. Пальцы Джона слегка дрожали, когда он перекинул в рабочее положение первый тумблер, и тотчас тесное помещение рубки заполнил мягкий женский голос.
— Джи-эй-13, — вкрадчиво произнесла невидимая осведомительница, чей голос мог быть записан на лазерный диск лет эдак триста-четыреста назад, — ваш стартовый коридор не функционирует. Привод главного шлюза блокирован. Вам предписано покинуть борт десантного корабля.
— Выключи ты эту стерву, — посоветовал появившийся за его спиной Клаус, усаживаясь в кресло второго пилота.
— Ты думаешь, я знаю, как?
— Фрайг тебя подери, Джон! — Клаус уже пристегивался к креслу. — Ты же сам вызвался на мой вопрос о пилоте!
— Я и есть пилот, — признался Джон. — Ассенизационная служба системы Онтарио, — добавил он, горестно глядя на пульт, где не горел ни один огонек. — Знаешь, всякий космический мусор, обломки кораблей, мелкие метеоры…
— Понятно… — угрюмо ответил Клаус, а пальцы его здоровой руки уже сновали по сенсорам пульта управления со скоростью, достойной профессионального программиста.
С тихим жужжанием из пола выросли две длинные штанги астронавигационных рулей.
— …Повторяю: вам предписано покинуть корабль, — продолжал вещать голос из скрытых динамиков. — Шлюзы космопорта блокированы…
— Введи код 386-х-12, — посоветовал Клаус, включив интерком.
Джон подчинился, и голос, уже начавший действовать на нервы, смолк, оборвавшись на полуслове.
Вокруг один за другим оживали приборы, и сектор обзорного экрана заполнила панорама внутреннего космопорта.
— Будешь моей правой рукой, — сказал Клаус, сжав в механических пальцах сенсорный рычаг наводки ракетных комплексов модуля. — Я перевел все системы в ручной режим, так что придется выкручиваться. Киберсистема все равно саботирует любой приказ.
— А шлюз?.. — начал было Джон, но, взглянув, как по экрану вслед за движением механических пальцев Клауса шустро перемещается прицельная сетка носовых ракетных установок, осекся.
— Давай, Джон, малая тяга. Чуть приподними над плитой и замри, понял?
Хоули не ответил. Он уже вовсю работал ручным управлением.
— Готово! — доложил он, когда в недрах корабля глухо заурчали движки и он, качнувшись, приподнялся над стартовой плитой.
— Эй, в салоне! — проговорил Клаус в коммуникатор. — Кто не пристегнулся, я не отвечаю. Мы вышибаем главный шлюз!
* * *
Когда снаружи полыхнул залп из четырех ракетных установок, Игорь Светличный уже успел пристегнуться к креслу и во все глаза смотрел на полуметровый экран обзорного монитора.
Лучше бы ему попасть в жерло вулкана…
Снаружи кружила яростная метель осколков, и в ушах Игоря, несмотря на звукоизоляцию, стоял протяжный звон — в момент залпа «Светоч» содрогнулся от кокпита до кончиков хвостовых стабилизаторов и загудел, как потревоженный колокол.
Десантный модуль отшвырнуло назад, он накренился, сбив правым бортом часть обслуживающих ферм другого корабля, ударился о покрытие пола и юзом прошел около пятидесяти метров, собирая в бесформенную груду аппаратуру внутреннего космодрома.
Как ни странно, но, пока их крутило взрывной волной, Игорь, захваченный каким-то патологическим азартом, не отрывал глаз от экрана и потому видел то, что укрылось от пилотов, ведущих борьбу со взбесившимся модулем.
Во-первых, на месте стартового шлюза в борту «Светоча» зияла чудовищных размеров дыра, обрамленная покореженными бронеплитами створов, а во-вторых, два недобитых Клаусом «Краба» ничуть не пострадали от взрыва и теперь во всю прыть своих членистых лапок неслись к звену запаркованных в самом углу космодрома космических истребителей.
Ему ли как технику было не знать, что последует дальше!
Судорожным движением утопив клавишу интеркома, он возбужденно закричал:
— «Крабы»! Они идут к истребителям!
— Спокойнее… — раздался в ответ голос Клауса. — Мы уже стартуем.
— Да нет! Ты не понял! — продолжал возбужденно кричать Игорь. — Эта модель «Краба» рассчитана на функцию пилота!
— Не ори! — оборвал его Клаус. — У нас и так хватает забот. Полезай в блистер и сбей их, ко всем Шиистам космоса!
Интерком с сухим щелчком отключился. Модуль уже выровнялся и, набирая скорость, летел к пробитой ракетным залпом дыре.
За его кормой беззвучно откинулись колпаки пилотских кабин двух космических истребителей, и роботы, с необычайным проворством вскарабкавшиеся внутрь, уже втыкали сенсорные отростки своих конечностей в специальные разъемы пультов управления.
Игорь, совершенно ошалев от такого поворота событий, в полной прострации смотрел на монитор, где промелькнули изуродованные края пробитой в обшивке «Светоча» дыры, и базовый корабль вдруг начал стремительно удаляться.
Спустя десять или пятнадцать секунд из безобразной пробоины один за другим вынырнули два истребителя.
В первый момент Игорь даже не испугался. Он был настолько поражен окружавшей модуль панорамой, что едва обратил внимание на атакующие истребители, которые, не совершая никаких маневров, устремились прямо на десантный корабль.
— Заг!.. — потрясенно проговорил он. — Ты только посмотри…
Стылов, поборов тошноту, повернулся и, привстав, заглянул через плечо Игоря. Из груди лейтенанта вырвался удивленный вздох.
Вокруг, насколько хватало глаз, простерлось розово-фиолетовое небо, по которому, заслоняя ослепительный шарик красного солнца, плыла бесконечная вереница циклопических орбитальных плит, словно ожерелье окольцевавших звезду.
Внизу в голубовато-розовой дымке вихрились облака и виднелась бескрайняя поверхность, почему-то загибавшаяся у горизонта вверх, а не вниз…
— Что за…
Загомира прервал сопровождаемый грохотом удар, от которого десантный модуль едва не перевернуло. Над его головой что-то с треском взломало обшивку, и выпущенный с истребителя кумулятивный снаряд, не разорвавшись, вдребезги разнес монитор и отскочил в сторону, упав на пол покореженной раскаленной болванкой…
Несколько секунд техник и лейтенант ошалело смотрели друг на друга. В обшивку вновь что-то звонко стукнуло, и Игорь, словно очнувшись, вдруг рванулся к лесенке, ведущей наверх, в блистерный купол корабля.
Загомир со стоном вцепился в крепежную стойку. Лейтенанта мутило от страха, и его желудок рвался наружу. В блистерном куполе было еще страшнее, чем в десантном отсеке. Игорь, стараясь не смотреть по сторонам, в приступе дикой агорафобии упал в единственное кресло перед куцым пультом управления и, кое-как застегнув страховочные ремни, схватился за рычаги ручной наводки счетверенного орудия, чьи стволы торчали наружу.
Как оказалось, пристегнулся он вовремя. Корабль внезапно накренился на один борт и вдруг начал вращаться вокруг своей оси.
Игоря затошнило, когда земля и небо начали меняться местами. Он инстинктивно зажмурился, но тихое подвывание подающего боекомплект эскалатора вырвало его из кошмарного ступора. Он должен был открыть глаза!
По тому, как кровь отхлынула от головы и ослабло давление ремней на грудь, он понял, что модуль вновь летит как положено. Разлепив веки, он увидел розовую гряду облаков и две стремительно растущие точки. Два истребителя заходили на очередную атаку.
Игорь знал, что человек может сопереживать событиям до какой-то определенной грани, перешагнув которую он вдруг перестает бояться, но впервые в жизни он испытал это на собственной шкуре. Грань, за которой царило полное безразличие к смерти, была им пройдена совершенно внезапно — его просто перестало тошнить.
Он понял, что никто, кроме него, не в состоянии в эти мгновения хотя бы попытаться спасти корабль, обшивка которого уже была повреждена, отчего в салоне было слышно заунывное завывание ветра.
…Значит, атмосфера пригодна для дыхания, пришла в этот момент к нему абсолютно неуместная в его положении мысль.
Первое движение сенсорных рычагов наводки было явно неудачным — Игорю никогда не приходилось стрелять из корабельных орудий, а тем более на лету. Стволы закатились в зенит и застыли, направленные в сторону звезды.
Он осторожно потянул рычаги вниз, одновременно смещая скользящий по прозрачной поверхности блистера электронный прицел в сторону двух настигавших корабль точек.
Попытка была почти удачной — стволы опустились, и он, страшась опоздать, сдавил сразу обе гашетки.
Длинная очередь реактивных снарядов рванулась в сторону истребителей, но они спокойно и даже грациозно отклонились, и тут же их камуфлированные тупые носы перенацелились с поврежденного корпуса на заработавший блистер.
В этот момент, когда они начали атаку, страх вновь вернулся к Игорю, но было поздно вообще что-либо менять — истребители стремительно настигали корабль, и от их коротких, чуть скошенных назад крыльев к блистерному куполу уже тянулись строчки выпущенных снарядов.
Инстинктивно Игорь бросил рычаги и сжался в кресле, пытаясь спрятать голову под пульт. Он ждал, что сейчас толстое бронестекло брызнет осколками и его сметет этим горячим шквалом…
Снаряды со звонким, сводящим с ума грохотом впились в блистер, но он ничуть не пострадал… И тут Игорь понял, какой он дурак и трус! Купол не был прозрачным, просто его внутренняя поверхность представляла собой сплошной экран, покрытый многими слоями брони, в которой располагались связанные с рычагами механизмы наводки орудий. Ошалев от страха, он совершенно забыл об этом и, вопреки собственным знаниям, верил только тому, что видели его глаза!
Он снова схватился за рычаги. Истребители уже подошли вплотную и, отстрелявшись, начали разворачиваться для нового захода. Он видел все крупным планом, до мельчайших деталей, таких, как тонкие швы в стыке бронеплит на их фюзеляжах. Он просто не мог промахнуться с такой дистанции.
Пока он прятался под пультом, механизм дозарядки уже сменил обоймы, и теперь четыре ствола выплюнули в борт ближнего истребителя сразу сорок снарядов…
Ослепительный взрыв качнул модуль. Игорь в упоении смотрел, как из бурого облака, в которое превратилась пораженная машина, во все стороны летят уродливые куски обшивки.
Тихий щелчок и зеленый сигнал возвестили о новой смене боекомплекта. Стволы орудия дернулись, переместившись ко второй машине, которая легла на крыло, пытаясь развернуться, и вновь зашлись длинными, неэкономными очередями…
