На вилле Джедиана в прохладной тиши библиотеки трижды звякнул зуммер электронной почты.

Андор повернул голову. Сообщение предназначалось ему.

От библиотечного процессора к вскрытой черепной коробке андроида тянулся кабель интерфейса. Он взглянул на монитор, пробежав визуальными сканерами по скупым строчкам кодированного сообщения.

Губы Андора тронуло подобие улыбки.

Один из охранников, заглянувший в этот момент в окно, непроизвольно отшатнулся. «Господи, — подумал он, — что за привычки у хозяина коллекционировать всякую дрянь! То мутанты с заброшенной орбитальной станции, теперь этот робот с кабелем в башке сидит и корчит рожи!..»

Охранник сплюнул и пошел дальше. Через час, делая очередной обход, он вновь заглянул в окно.

Андроида не было.

Охранник вошел в библиотеку и тщательно осмотрел все углы, но робот словно испарился. Кабели были аккуратно уложены в нишу. Процессор отключен, лишь на панели спутниковой связи горел сигнал, свидетельствуя о работе факса. Охранник проверил код и непроизвольно присвистнул — информация была передана непосредственно адмиралу.

Он еще немного потоптался на месте, мысленно выругался и пошел прочь. В конце концов Джедиан не оставлял никаких инструкций относительно робота. За периметр виллы ему не выйти, а остальное никого не волнует.

На взлетную полосу выруливал рейсовый шаттл. Машина медленно вползла в арку сканирующего устройства. Через секунду загорелся зеленый сигнал, означавший, что груз полностью декларирован. Никаких посторонних предметов, полный автоматический режим.

Взяв короткий разбег, машина оторвалась от бетонной ленты и начала медленно набирать высоту.

В тесной кабине управления Андор наблюдал, как уменьшается фигурка охранника на краю взлетно-посадочной полосы. В электронной декларации он числился как дополнительный блок навигационного контроля.

Пальцы андроида вошли в контактный разъем. Через несколько секунд компьютер шаттла изменил курс; на мониторе вместо привычных навигационных данных мелькнули помехи, сменившиеся грифом «Абсолютно секретно». Затем появилось графическое изображение громадного боевого корабля.

«Крейсер дальнего радиуса действия „ГЕНЕЗИС“, — высветил монитор в командной строке. — Прошу код доступа».

Губы Андора вновь тронула улыбка.

С балкона банкетного зала открывался вид на Форт Стеллар.

Семен стоял, облокотившись о мраморные перила, задумчиво вертя в пальцах пустой бокал из-под шампанского. Резные двери за его спиной жалобно звякнули. Он повернулся.

— Адмирал?

Воронцов, в черном мундире космического флота, скрывающем детали спецкорсета, подошел к перилам. Титановый кортик адмирала глухо стукнул о мрамор.

— Хандришь?

Семен пожал плечами.

— Тебя трудно понять, — упрекнул адмирал. — Покидая свалку кораблей, ты мечтал о людях. И вот ты вернулся. Чему же ты не рад?

Семен пристально посмотрел в его лицо. Мелкая сеть морщин, как паутина, пролегла от глаз к вискам. Этого человека любил его отец… Как ирреально порой переплетаются судьбы…

— Я рад… — ответил он.

Воронцов не отвел взгляда. В желтоватых глазах адмирала таилась тщательно обуздываемая ярость. Он привык повелевать.

— Не лги мне! Я вижу — ты умен, но твоя голова повернута не в ту сторону! Не понимаю твоего циничного фатализма. Устроен прием в твою честь, а ты бродишь по залам с мрачной независимостью… От твоего вида бросает в дрожь. Ну прямо архангел смерти, получивший откровение о дне Страшного суда!..

Семен улыбнулся краешком губ.

— Bellum omnium contra omnes… — процитировал он, глядя в глаза деда.

Воронцов вопросительно поднял брови.

— Война всех против всех… — перевел Семен. — Я изучал латынь на той «свалке», которая была моим домом… Глядя на трупы, плавающие в вакууме, я думал о выживших. Я представлял, как они мучаются тем, что совершили. Я оказался наивным глупцом.

— Не ты первый, — ухмыльнулся адмирал. — Реальность, мой мальчик, порой действительно — грязь, но от нее не скроешься за иллюзиями. — Мы живем в жестоком мире. Приходится считаться с реальностью. Человек — это животное, едва приподнявшееся над уровнем инстинктов…

— Я не животное, — резко оборвал его Семен. — Я — человек. Я вырос среди смерти и холода. Я знаю, что мог оказаться нищим, попади на другую планету, ходить не в этом, — он отогнул лацкан черного фрака, — а в лохмотьях, но я человек, и остался бы им!

Старый адмирал хмуро смотрел вдаль.

— Я могу многое для тебя сделать, — после затянувшейся паузы проговорил он. — Только не надо капать мне на мозги, понял, внук? — озлобился старик. — Это, — он махнул рукой в сторону диких скал Стеллара, меж которых вздымались купола лазерных батарей, — это моя реальность. Может быть, через миллион лет люди перестанут грызть друг другу глотки, в чем я, честно говоря, сомневаюсь, но для этого нужно взять новое поколение и вырастить его за тысячу парсек от этих башен! — гневно выдохнул он.

Семен непроизвольно вздрогнул.

— Это здравая мысль.

Воронцов почувствовал, как механическое сердце гулко бьется в его груди. Ярость, сожаление, запоздалое раскаяние — все смешалось в его душе. «Нервы ни к черту, — подумал он. — Зачем мне все это?» Теперь он понял, что отчаянно хочет лишь одного — забыть!

— Я сделаю для тебя все, что смогу, — глухо повторил он. — Но только не думай, что перевернешь мир. Он крепко стоит на ногах.

— Мне нужен корабль, — внезапно проговорил Семен.

Адмирал не смог скрыть удивления.

— Что это значит? Зачем?!

— Какая разница? — устало спросил Семен. — Зачем громоздить одну ложь на другую, адмирал? Вы всегда знали, чего хотите, так почему сейчас пытаетесь обмануть себя? Вам не нужны тени из прошлого! Приступ человеческого сострадания был и прошел, и теперь все вокруг отчаянно хотят, чтобы мы оказались дурным сном и все вернулось на круги своя!

— Ты… Ты не смеешь! — прохрипел Воронцов. Он вцепился в мраморные перила побелевшими пальцами. Казалось, силы вот-вот покинут его.

Семен повернулся к Форту Стеллар.

— Адмирал, это ваш мир. И я не собираюсь оспаривать это. Пусть каждый получит свое. Мое место не здесь. Мне претит каждый дюйм этой поверхности.

Воронцов боялся отпустить перила. Далекие огни кружились перед глазами в бешеном хороводе. Кровь буквально ломилась в виски, раздирая их болью. Никто и никогда, по крайней мере за последнюю сотню лет, не разговаривал с ним с подобной беспощадной ясностью. Читать приговоры и вершить судьбы было его неотъемлемым правом… Щенок! Он предлагает ему сделку. Воронцов чувствовал, что бессилен возразить против голой правды. Внук не пытался шантажировать его, а просто облек в слова затаенные, порочные чувства…

— Хорошо… — взяв себя в руки, ответил он. — Ты имеешь право. Какой корабль?

— «Генезис».

— Это невозможно! Он стоит в сухом доке. Принято решение о его консервации.

— Но ведь он полностью готов лететь, в любую секунду! — возразил Семен.

— Там нет экипажа, — пояснил адмирал. — Он расформирован. Чтобы управлять таким кораблем, нужно как минимум тридцать человек!

— Не имеет значения. Мы с Яной справимся.

Воронцов ухмыльнулся. Вот, значит, как… Самонадеянный мальчик! Он почувствовал, что вновь обретает почву под ногами. Легкое разочарование сменилось предвкушением моральной победы. Что ж, пусть попробует. Потерпев неудачу, он придет… нет, уже не придет, а приползет к нему! Адмирал знал, что ни вдвоем, ни вдесятером с «Генезисом» не совладает никто…

Он достал коммуникатор:

— Альфа четыре, мне нужен флайер. Передайте на восьмой терминал, чтобы сняли блокировку «Генезиса» и обеспечили стартовый коридор… — Он повернулся и с вопросительной усмешкой взглянул на Семена.

— Через час, — подсказал он.

— Через час, — повторил Воронцов.

Он спрятал коммуникатор и похлопал Семена по плечу.

— Сейчас тут будет флайер. Тебя и Яну доставят на «Генезис». А через пару часов ты… — Он не договорил, резко развернувшись на каблуках. — Счастливого пути, внук!