Глава 2
Корпоративная окраина. Прошлое…
Он забыл ее.
Об этом позаботились принявшие мальчика специалисты.
Успешно окончив курс подготовки на другой планете Окраины, Вадим Рощин получил статус боевого мнемоника и начал работать на корпорацию «Инфосистемз».
Постепенно его жизнь налаживалась. Детские годы не стирались в памяти, но у него появилась иная жизнь, другие интересы, так что толку ворошить прошлое?
Корпорация виделась Вадиму чем-то безликим, но близким, он постоянно ощущал присутствие миллионов ее сотрудников не в физическом плане, конечно, а на некоем уровне абстракций.
В его понимании он ощущал силу, сложенную из миллиона маленьких частиц. Ощущение единства не являлось навязчивым, но оно постоянно присутствовало в мыслях, не давая ему выпадать из общности корпоративных интересов, даже когда Рощину приходилось действовать в одиночку.
В ту пору он считал, что нашел свое место в жизни.
Трезвый взгляд на мир, а особенно на реальность сектора Окраины, подсказывал: тебе повезло парень… менялись местами знаки восприятия прошлых событий, и теперь он думал о произошедшем на Ганио совсем в ином ключе. Если раньше его остро ранило все связанное с рынком рабов и дородным покупателем , приобретшим его как животное, то теперь он мыслил несколько в ином ключе. Как бы сложилась его судьба, не окажись на Ганио сотрудника «Инфосистемз»? То, что корпорации пришлось заплатить за его освобождение (да именно так теперь мыслил Вадим), только усиливало его чувство ответственности перед теми, кто позволил потерявшему все мальчишке вырасти, получить необыкновенные способности…
Миф, внедренный в его сознание нейропрограммистами, рассыпался на далекой планете, где столкнулись интересы двух неоспоримых лидеров корпоративной Окраины.
Фрисайд, - кислородный мир пятого типа, был обнаружен в системе одноименной звезды, где, по данным картографии времен Первой Галактической вообще не существовало планет.
Картографические данные, оставшиеся в наследство от эпохи «слепых рывков» через аномалию, по определению подвергались сомнению и перепроверялись, но в данном случае невыгодное расположение звезды относительно освоенных гиперсферных маршрутов, долгое время служило помехой для исследований, - кому придет в голову тратить ресурсы на проверку одинокой звезды, удаленной на тридцать световых лет от пограничных планет освоенного космоса?
Фрисайд долгое время просто игнорировали, но открытие шарового скопления О'Хара, расположенного за сузившимся провалом Рукава Пустоты, заставило ведущие корпорации сектора начать новый виток борьбы за доступные ресурсы. В новых условиях игнорировать удаленную, не принадлежавшую никому систему, являлось признаком глупости.
Повторная разведка Фрисайда обнаружила три планеты, одна из которых вполне годилась для колонизации, а две других представляли известную ценность в плане естественных ресурсов.
Права на освоение системы выкупила корпорация «Инфосистемз», но как выяснилось, на пригодной для жизни планете вот уже несколько лет как хозяйничали терраформеры промышленной группы «Эхо».
Колониальная администрация, продавшая сведения об обнаруженных планетах с аукциона, юридически несла ответственность за предоставляемые данные, но убрать конкурентов из системы, действуя в правовом поле, не удалось. Оказывается на Фрисайде в период Первой Галактической существовало несколько баз Земного Альянса. Это объясняло почему в звездные каталоги были внесены ложные данные о наличии в системе планет, и автоматически включало действие седьмой поправки колониального кодекса, по которой права на планету, зачищенную от остаточных боевых систем, неоспоримо принадлежали организации, либо группе лиц, осуществивших ту самую зачистку.
Адвокаты «Инфосистемз» утверждали, что на планете к моменту появления разведывательных кораблей корпорации «Эхо», не присутствовало сколь либо опасных кибернетических форм, переживших тысячелетия забвения, но проверить это было практически невозможно.
Руководство промышленной группы «Эхо» упрямо ссылались на седьмую поправку, не желая признавать законности аукциона.
Однако деньги в Фрисайд уже были вложены, как одной, так и другой стороной, пересматривать же итоги аукциона отказывалась сама колониальная администрация, сорвавшая на торгах приличный куш.
Ситуация резко заходила в тупик, ломались тщательно выстроенные планы, финансовые потери грозили вылиться в астрономические цифры убытков.
В систему Фрисайда был срочно передислоцировано несколько подразделений корпоративного флота промышленной группы «Эхо», не собиравшейся отдавать без боя планету, где уже начались работы по терраформированию.
Флот «Инфосистемз» был переведен в состояние повышенной боевой готовности, но сведений о системе было явно недостаточно для атакующего прыжка через гиперсферу.
Нужна была предварительная разведка, как пространственная, так и планетарная.
Решать участь системы предстояло корпоративным военно-космическим силам - ситуация для Окраины вполне заурядная.
Вадим, занятый проблемами повседневной службы, не удивился, когда его вызвали в штаб флота. Он следил за новостями и понимал что столкновение между двумя корпорациями неизбежно, и ему, как боевому мнемонику не избежать участия в вооруженном конфликте.
Пространство гиперсферы.
Борт разведывательного фрегата «Янус». На «подступах» к системе Фрисайд…
Пять человек в полной боевой гермоэкипировке стояли на предшлюзовой площадке внутреннего космодрома.
Вадим чувствовал себя неуютно. Он привык работать в связке с другими мнемониками, но его неожиданно ввели в состав диверсионно-разведывательной группы, - штатного тактического подразделения флота, состоявшего из хорошо подготовленных, но не обладающих мнемоническими способностями бойцов.
Как известно приказы не обсуждают, но назначение явилось для него полной неожиданностью. Он не думал, что когда-то придется действовать в составе подразделения «головорезов» - так за глаза именовали элитные диверсионные группы корпоративного флота.
Задача, поставленная перед ними являлась смесью элементарного, но в комплексе проблем, которые предстояло решить на месте, виделась весьма сложной.
Скрытно высадиться на поверхность Фрисайда, провести разведывательно-диверсионный рейд, выявить опорные пункты обороны противника, и, собрав необходимые сведения, нарушить в условленный момент связь между поверхностью и орбитой, обеспечив выход боевых единиц флота из пространства гиперсферы.
На все отводились сутки.
В задачу Вадима входило мнемоническое сопровождение: он должен обеспечить скрытность, ограждая диверсантов от обнаружения следящими системами или того хуже - мнемониками противника.
Инструктаж оказался на удивление скупым и коротким.
Рощин не заметил, чтобы на предшлюзовой площадке присутствовали другие группы, но не сомневался: они будут действовать на планете не одни, слишком уж сжатые сроки (при масштабности поставленной задачи) отведены для операции.
Слушая инструктаж, он постепенно мрачнел.
Внедрение разведывательно-диверсионных групп на планету, ставшую «яблоком раздора» между двумя могущественными корпорациями сектора, процесс рискованный. Как произвести высадку, не вызвав при этом естественной реакции скрытых на Фрисайде сил?
Несколькими минутами позже шлюзовой переход привел их на борт старого грузопассажирского лайнера, жестко состыкованного с боевым фрегатом.
– Пятая группа, занять места в аварийно спасательных капсулах, номера 12, 34, 51, 72, 89. Исполнять!
Вадиму, как прикомандированному досталась капсула под номером 89.
Секундного включения имплантов с избытком хватило, чтобы считать опознавательные маркеры корабля. Грузопассажирский лайнер «Антропос» принадлежал одной из фирм занимавшейся перевозками между центральными мирами Конфедерации и Окраиной.
Хитрый ход. Маркировка Конфедеративного Содружества не позволит открыть по терпящему бедствие кораблю огонь на поражение. Пока затребуют базы данных, разберутся, что лайнер фактически списан по причине технического несоответствия современным нормам безопасности, и в последнее время возит исключительно грузы, а не пассажиров, кибернетическая система корабля будет выполнять внутренние инструкции, которые предполагали автоматический отстрел спасательных капсул, при возникновении аварийной ситуации.
Часть из них сгорит в атмосфере или разобьется о поверхность, что на некоторое время введет в заблуждение разведку противника.
Что стоит человеческая жизнь, когда решение о начале боевых действий уже принято, и на карту брошены миллионы галактических кредитов?
Вадим не строил иллюзий.
Человеческая жизнь не стоила ничего.
Неприятная ситуация …Падать в утлой, давно выслужившей свой срок скорлупке спасательной капсулы, не ведая, отработают ли как положено ее механизмы, будет жутковато, тем более, что ему категорически запретили пользоваться имплантами вплоть до окончания высадки.
Он не привык полагаться на удачу, но в данном случае Рощину не оставили никакого права выбора. Оставалось лишь надеяться, что специалисты, готовившие «Антропос» к предстоящему спектаклю, поработали на совесть.
Проверив герметизацию, он вытянулся внутри каплеобразного аппарата, позволив дугам амортизационного каркаса сомкнуться вокруг бронескафандра.
Неожиданно заработал коммуникационный канал:
– Внимание всем - шестьдесят секунд до начала операции. Повторяю - по достижению поверхности Фрисайда связь не включать. Каждый выбирается сам. Места сбора вам известны. Следов присутсвия не оставлять. В капсулы вмонтированы автоматические устройства ликвидации, которые имитируют критические повреждения при ударе о поверхность. Боевым мнемоникам до сбора групп работать исключительно в режиме пассивного приема данных. Все. Удачи.
Коротко и по существу.
Вадим невольно поежился. Не привычно оставаться слепым и глухим, но инструктировавший их офицер прав: мнемоники противника в первые часы после аварии будут с особой тщательностью следить за любыми аномальными явлениями. А работа имплантов, как известно, вызывает определенные возмущения «фоновой» энергетики.
Если на Фрисайде уже сформирована мнемоническая сеть - нам несдобровать. - Подумалось ему. Теперь понятно, почему ядро групп составляют обыкновенные диверсанты. Так меньше риска попасть в виртуальную ловушку. «Головорезы» привыкли полагаться на собственное зрение, слух, и могут вообще обойтись без показаний приборов, по крайней мере, какое-то время. Интуиция, опыт, да нехитрые приспособления, позволяющие сориентироваться на местности, - вот их первое оружие, обеспечивающее скрытность. За бронескафандры можно не волноваться, они надежны, отлично экранированы от паразитического излучения , а поглощающий состав типа «хамелеон» не только мимикрирует под фон окружающей поверхности, он к тому же эффективно гасит избыток тепла, и рассеивает радарные лучи, не отражая сигнал.
Мысли Вадима нарушил толчок.
Началось.
Грузопассажирский лайнер отстыкован от фрегата.
К горлу подкатило легкое чувство тошноты, вызванное невесомостью.
Удары сердца глухо отсчитывали секунды томительного ожидания, пока вдруг не возникло мгновенное ощущение перегрузки, вслед за которым пришел жесткий динамический удар - это отработала стартовая электромагнитная катапульта.
Все. Он в трехмерном космосе и падает в атмосферу Фрисайда.
Тускло светились шкалы приборов спасательной капсулы. Благо хоть их не отключили… Электронный альтиметр работал с перебоями, видимо сбоили датчики лазерных дальномеров. Показатель температуры рос, но это как раз радовало, - из-за нагрева обшивки ни один мнемоник не сможет с уверенность сказать, что именно несет на борту спасательная скорлупка, пуста ли она, как сообщают перепрограммированные устройства коммуникации?
На высоте полутора километров вернувшееся было состояние невесомости резко сменилось перегрузкой, - включились реактивные двигатели торможения, затем кровь опять отлила от лица, одновременно с появлением неприятного ощущения щекотливого холодка в животе и…
Слабый, не сравнимый со стартовым, динамический удар возвестил о посадке, - капсула соприкоснулась с поверхность планеты на удивление мягко, и Вадим тут же понял почему: внутрь, через обозначившиеся щели между раскрывающимися сегментами обгоревшей, покрытой окалиной обшивки, вдруг начала просачиваться мутная, кипящая, плюющаяся паром вода.
Куда же меня угораздило приземлиться?
Поначалу Вадим не волновался, но когда бурлящая жижа начала извергаться со всех сторон, вызывая короткие замыкания в энергетической системе спасательной капсулы, глухая тревога на миг едва не переросла в панику - не видя, и не ощущая ничего вокруг, кроме мутной жидкости, было легко вообразить, что обгоревший спасательный аппарат пронзает сейчас толщу воды где-нибудь посреди океана.
Что он знал о Фрисайде? Были ли тут большие водные поверхности?
Автоматически включился фонарь скафандра, и в его свете Рощин заметил бурые нитевидные водоросли. Это мимолетное наблюдение немного успокоило его. На больших глубинах растительности, как правило, нет… - мысленно рассудил он.
Выбраться из обгоревших, раскрывшихся сегментов капсулы потребовало усилий, мешали заклинившие на половине хода амортизационные дуги кресла. Повозившись с ними секунд тридцать, Вадим попросту сломал каркас, благо сервоусилители мускулатуры работали как должно.
Нельзя терять время. Траекторию каждой спасательной капсулы наверняка отслеживали и поисковые группы в местах приземлений могут появиться в любую минуту.
Вокруг в мутной жиже плавали частицы поднятого со дна ила, но сквозь пелену явственно просматривался свет, значит, водоем не глубокий. Оттолкнувшись от дна, Рощин всплыл.
Гермошлем пробил мягкое сопротивление какого-то упругого материала и Вадим, наконец, увидел поверхность Фрисайда.
Он находился в лесу. Падение капсулы повалило несколько деревьев, образовав брешь в кронах, сквозь которую на поверхность бурлящего болота, покрытого обманчивым ковром плавающего мха, падали косые солнечные лучи.
На проекционное забрало шлема уже транслировались данные химического анализа органики, воздуха, воды, но Вадим не уделили внимания важным сведениям, с информацией по окружающей среде он разберется позже, сейчас его главной задачей было как можно быстрее покинуть место падения.
Проанализировав рельеф, он мысленно наметил ближайший, вдающийся в болото длинным клином островок твердой почвы, и поплыл к нему, отметив, что рассекаемый тяжестью бронескафандра ковер податливого мха, тут же смыкается за его спиной, идеально маскируя следы продвижения человека.
Только в месте падения капсулы продолжала извергаться пузырями пара мутная болотная жижа, - спасательный аппарат быстро отыщут и поднимут со дна, лишь затем, чтобы убедиться: на борту утлой скорлупки никого не было. О данных, подтверждающих «холостой автоматический старт» позаботились заранее.
Занятый этими мыслями Вадим добрался до островка сухой поверхности, но так и не ступил на него, опасаясь оставить глубокие четкие следы. Двигаясь по краю болота, он лишь подминал мох, который тут же восстанавливал первоначальную форму.
По данным навигационной подсистемы точка сбора лежала южнее, в десяти километрах от места падения капсулы.
Вокруг шумел кронами смешанный лес. Хвойные исполины, представленные особенной разновидностью генетически модифицированных сосен и елей, несомненно, попали на Фрисайд в период Галактической войны, когда лесопосадки с повышенным содержанием металлов широко использовались силами Альянса для маскировки своих укрепленных наземных точек, а вот смешанный подлесок из болотных кустарников и кривых невысоких деревьев явно относился к исконной экосистеме планеты, - Вадим сделал такой вывод, не обнаружив в базах данных ничего, даже отдаленно напоминающего окружающую его низкорослую растительность.
В точку сбора он вышел последним.
Четверо диверсантов уже поджидали его, замаскировавшись среди руин неимоверно древних построек.
Рощин смог обнаружить позицию командира группы лишь случайно - маскировка и выдержка у бойцов оказались на высоте: Вадим не сомневался, что из-за отключенных имплантов, он прошел мимо боевого охранения, может в двух шагах от засады…
– Почему так долго? - Вместо приветствия недовольно осведомился лейтенант Бугаев.
– Капсула упала в болото. - Коротко осведомил его Рощин.
– Не наследил?
– Нет.
– Будем надеяться. - Лейтенант сделал знак рукой и с трех сторон неслышно, словно материализовавшись из воздуха, возникли три камуфлированные фигуры в тяжелой фототропной броне.
При прямой видимости они могли общаться, используя лазерную связь.
– Что за руины? - Осведомился Вадим. Для его работы было важно знать, какие объекты могут оказаться помехой либо подспорьем в неизбежном мнемоническом поединке. Экранирующие лесопосадки он уже видел, теперь его заинтересовали руины, настолько древние, что бетон пожелтел и растрескался, сохраняя форму лишь благодаря арматуре.
– По пути обнаружен древний сегмент космического корабля. Судя по форме, он принадлежит колониальному транспорту времен Великого Исхода.
– Значит, тут существовала колония?
– Именно, что существовала. - Бугаев был краток. - Думаю, колонистов депортировали при строительстве военных баз. То, что ты видишь - обнажившийся из-под земли нулевой ярус бункерной зоны. И создан он явно не колонистами. Вообще, трудно судить выжил ли кто при посадке колониального транспорта. Они обычно не сегментировались, как современные корабли…
– Маскирующие лесопосадки заметили?
– Да.
– Мне нужно уточнить боевую задачу. - Вадим присел на выступ бетона, покрытый вездесущим мхом. - Целью является конкретный объект?
– Нет. Мы атакуем любой обнаруженный узел планетарной обороны. Никаких разведданных по данному району нет, так что объект для атаки должен отыскать ты.
– Если их будет несколько?
– Тогда я приму решение. - Скупо заверил его лейтенант.
– Слушай, а что ты делал, пока плелся сюда? - Вступил в диалог Эйдж Риган. - Мне казалось, что мнемоники должны за весту друг друга чуять, верно?
– Отвали. - Ответил Вадим, не собираясь отвечать на риторические вопросы.
– А что ты такой нервный? Мне, между прочим, твою задницу придется прикрывать…
– Ладно, Эйдж, заткнись - Осадил его лейтенант. Повернувшись к Рощину, он добавил: - А ты не думай, что можешь посылать нормальных парней, понял? У нас такие долго не живут. Даже если это «ценные специалисты». - Мрачно предупредил он. - Так что давай, приступай, мне нужны координаты цели.
– Здесь?
– Здесь. У нас нет времени, чтобы уходить от зоны высадки. Ты что в первый раз в десанте? - Он посмотрел на Рощина сквозь полупрозрачное забрало боевого шлема и усмехнулся. - Через пятнадцать часов тут такое завариться… Лучше, на хрен, даже не представлять.
Вадим уже фактически не слушал лейтенанта.
Он не изменил позы не сделал ни одного явного жеста, все процессы, связанные с активацией имплантов протекали в его рассудке и не имели явного отражения в реальности.
– Уснул, блин… - Раздался в коммуникаторе голос Ригана.
– Ангел, тебе сказано - отвали. - Огрызнулся Вадим.
Мнемонический контакт.
Вадиму пришлось бы долго объяснять Ригану действительную разницу между обычным и боевым мнемоником.
Он и сам с трудом формулировал ее для себя.
Трудно подбирать слова под те процессы, что являются не просто новыми технологиями, а явно выходят за рамки общепринятых человеческих возможностей.
ОН ЗАКРЫЛ ГЛАЗА.
Пред мысленным взором пронеслись сливающиеся в сплошные линии строки машинных кодов активации, и внезапно мир распахнулся совершенно иной гаммой красок и связанных с ними ассоциаций.
Вспышка.
Иные чувства, иное видение пространства: оно простиралось перед мысленным взором Рощина пульсирующими линиями, то била энергия жизни, бурлящая биосфера, полная величественного трагизма борьбы за существование, что-то обрывалось навек, и зарождалось вновь, агония одного существа переходила в яркий всплеск рождения другого, сытость и голод, падение сорванного ветром листа и томительное ожидание набухающей почки, готовой выпустить к свету новый побег…
Вихрь, неистовый, нескончаемый, заполняющий все пространство от подземных глубин до бездонной лазури небес…
Жизнь чуждая и знакомая, понятная и непостижимая…
Нет. Нет времени…
Смена режима пассивного приема…
Мир поблек и вдруг вспыхнул снова, но теперь в феерия красок стала беднее, из палитры цветов исчезли полутона, отфильтрованные разумом показания энергосканирования теперь предлагали иную картину распределения природных сил.
В синтезе бесстрастных датчиков с живым разумом, способность ассоциативно мыслить в сочетании с невероятной скоростью и точностью проводимых аналогий, превращало все доступное пространство до горизонта, и даже дальше, в контрастную палитру распределения энергий, где Вадим мог с уверенностью отличить нагретый солнцем гранит от теплого стеклобетона, он осязал потоки направленных, либо наоборот, расфокусированных излучений, - датчики имплантов улавливали энергетическую активность и передавали сигнал на зрительный нерв.
Глаза Вадима по-прежнему оставались закрыты, он погружался в иной мир восприятия, его разум распознавал структуру силовых линий, различая их по цвету, интенсивности, очаговой, либо глобальной конфигурации.
Специалисты, сформировавшие касту мнемоников, соединяли разум подопечных с избыточным количеством датчиков, они использовали потенциал человеческого разума, стараясь не ломать при этом природного механизма распознавания образов. Все гениальное просто: информация, поступающая непосредственно на зрительный нерв, машинально обрабатывалась рассудком, и мнемоник видел энергии, постепенно, в процессе обучения, начиная различать их.
Сейчас внутреннему взору Вадима, сознательно отсеявшего проявления живой природы, предстал новый слой реальности: он визуализировал геомагнитное поле планеты, наблюдая его искажения, мог с уверенностью судить о наличии залежей различных ископаемых, очаговых зонах залегания радиоактивных элементов, видел температурную карту местности, различая по оттенкам и интенсивности различные породы, нагретые солнцем и в свою очередь излучающее тепло.
Прошло несколько секунд и картина, формирующаяся в сознании Рощина, вновь изменилась.
Мысленное усилие задействовало новую группу датчиков, тонко отстроенных на прием определенных, заранее известных проявлений энергетики, - мнемоник преодолел очередной слой виртуальности и теперь погружался в пучину образов, напрямую связанных с деятельностью человека, а если быть еще точнее, то истинными источниками энергетической активности, которую явно фиксировали импланты, являлись не сами люди, но созданные ими машины.
Яркие нити энергоцентралей. Опалесцирующие пятна автономных реакторов. Потоки сканирующего излучения, информационные каналы виртуальной сети, тепловые контуры потребляющих энергию механизмов, узлы кибернетических систем, - все это воспринимал разум мнемоника.
Не смотря на успехи в области нанотехнологий, постоянно совершенствующиеся кибернетические комплексы не могли сравниться с мнемоником. Разум Вадима заменял сейчас тонны оборудования, которые пришлось бы доставить на поверхность Фрисайда, запитать энергией, распределить по огромным площадям, чтобы получить хотя бы подобие результата, отпечатавшегося в сознании Рощина в виде сложной, но понятной для него картины.
Он спокойно и методично работал, его память не сохранила страданий тех лет, когда в нем насильственно пробуждали уникальные способности, он не помнил шоков после имплантаций, как не знал истинной статистики смертности среди учащихся закрытых корпоративных школ.
Нет. Он был предан корпорации и работал не из страха, не за деньги, а, как думалось, - по призванию. Существовало четко определенное мировоззрение, система незыблемых, как казалось, ценностей, позволявших сохранять душевное равновесие, жить в мире с самим собой, верить, что поступаешь правильно…
Рощин медленно повернул голову (хотя мог бы и не делать этого) затем, когда сознание запечатлело сложную палитру распределения энергий, открыл глаза и тут же произнес требовательным, не терпящим возражений тоном:
– Карту местности, быстро!..
Лейтенант уже расправлял перед ним тонкий, но прочный лист пластбумаги.
Запрет на использование внешних электронных устройств продолжал действовать, и Вадим начал методично наносить на карту обнаруженные и частично распознанные им объекты.
– Проклятье… - Выругался Херберт Мак Милан, заглянув через плечо командира. - Они что успели создать планетарную оборону?!..
Звук человеческого голоса вторгся в сознание Вадима, возвращая ощущения реальности.
– Нет. - Вместо лейтенанта ответил Рощин, продолжая наносить на карту все новые и новые условные обозначения опорных точек противника. - Они реактивировали системы Земного Альянса, оставшиеся тут еще с войны.
– Значит, эти уроды не зачистили планету, а переподчинили себе боевую технику? И что теперь? Серв-машины? Модули «Одиночек»? Или что похуже?
– Техника давно пришла в негодность. - Категорично ответил Вадим. - Сохранились лишь звенья глобальной кибернетической сети, в основном глубоко эшелонированные вглубь планетарной коры.
– Нереально. - Скептически произнес Риган, с возрастающим недоверием глядя, как из-под руки Вадима начинают проступать контуры сложного, многократно дублированного кибернетического комплекса планетарной обороны, к которому были подключены вполне современные системы тяжелых вооружений.
– На взлом подобной системы нужны годы, а у них была пара месяцев от силы. - Высказал свое мнение Зейдан Зарипов, штатный компьютерный техник диверсионной группы.
– Здесь работали кибрайкеры. - Коротко ответил ему Вадим.
– Зейдан, не мешай.
Компьютерный техник хотел что-то возразить но, пожав плечами (что прошло незамеченным, из-за неадекватного устройства сервомоторов боевого скафандра), отошел в сторону, со злостью подумав, что он, в данной ситуации, явно начинает играть второстепенную роль.
Лейтенант терпеливо дождался, пока Рощин закончит, и лишь затем задал вопрос:
– Если систему взломали кибрайкеры, они и контролирую ее?
– Да. - Подумав, согласился Вадим. - Времени на автоматизацию и смену программного обеспечения у них действительно не было. С системой должны работать те, кто ее взламывал.
– Ты сможешь вывести нас к центру управления?
– Это тут. - Рощин указал на неброский символ, окруженный куда более понятными и зловещими условными знаками. - Вчетвером не пробиться.
– Впятером. - Поправил его Бугаев. - Исходя из полученных данных, наша задача стала с одной стороны проще, а с другой намного сложнее. Мы должны нейтрализовать кибрайкеров. Иного выхода нет… Еще один вопрос, Рощин. - Посмотрев на карту, добавил он. - Вот это, - лейтенант указал на одну из крупных пометок, состоящую из нескольких плотно сгруппированных символов - Ты не ошибся?
– Нет. Это фрегат.
– Фрегаты не садятся на поверхность планет.
– Я знаю. Вот, рядом обозначение четырех кораблей поддержки. Так называемые «технические носители» по классификации флота Земного Альянса. Они специально сконструированы для принудительной посадки на подготовленные планетарные космодромы крупных космических кораблей, вплоть до крейсеров. Обычная практика той эпохи, когда ремонт и техническое обслуживание проще было произвести на поверхности планеты, чем в открытом космосе.
Похоже, что Бугаева не интересовали исторические экскурсы.
– Фрегат… - Рассуждая, вслух произнес он. - Значит, нашему флоту готовят ловушку? Могут быть и другие корабли?
– Не в этом регионе. Хотя теоретически - да.
– Ну, я думаю, офицеры центра управления будут осведомлены об этом, верно? - Недобро усмехнулся лейтенант.
– Естественно. - Кивнул Рощин.
Бугаев еще раз посмотрел на карту, что-то прикидывая в уме, и произнес:
– Нам предстоит нелегкий марш-бросок.
Для Рощина эта высадка стала первым опытом в боевой практике.
Некоторые способности, развитые в период обучения, до последнего времени хранились в сознании Вадима, в виде невостребованного потенциала.
Шагая вслед за командиром диверсионной группы, он старался не сосредотачиваться на грядущем испытании. Рано или поздно его встреча с настоящим мнемоническим противником должна была произойти.
В сознании прочно обосновался образ, не предполагавший мирного исхода подобной встречи. Сам термин «кибрайкер» воспринимался рассудком как нечто зловещее, изначально противопоставленное сущности мнемоника.
В ту пору он оставался слеп, не смотря на уникальные возможности рассудка. Проблема заключалась в мироощущении.
Два десятилетия назад кибрайкеры являлись сущим бичом Окраины. Собственно, они являлись первыми людьми, применившими избыточную имплантацию для расширения потенциала своего разума, избавления от необходимости использовать внешние устройства для доступа в сеть, и именно кибрайкеры наглядно показали всему миру, на что способен синтез человеческого рассудка и узкопрофильных кибернетических модулей, находящихся в постоянном физическом контакте с тканями коры головного мозга.
Они взламывали сети любой степени защищенности, невзирая на сложность, словно насмехаясь над потугами опытнейших программистов, пытавшихся защитить коммерческие информационные потоки от посягательств нового поколения хакеров.
Первые мнемоники появились на Окраине как явные антиподы кибрайкеров. Обладая схожими возможностями, они воспитывались совершенно иначе, их психология была жестко ориентирована на защиту, им прививали патологическое неприятие к тем, кто разрушал сетевые структуры, добывая самое ценное в современном мире - информацию.
Спустя десять лет, когда ситуацию удалось стабилизировать, единство мнемоников оказалось искусственно раздроблено: их начали специализировать по профилям, используя не только для защиты информационных сетей. Благодаря технологиям «избыточного имплантирования» корпорации получали уникальных специалистов, способных контролировать сложные кибернетические комплексы, применение которых до определенной поры постоянно балансировало на грани фола, - оснащенные системами псевдоинтеллекта, многие машины несли потенциальную опасность неконтролируемого саморазвития. Существовали сотни печальных прецедентов, когда сложные системы терраформинга выходили из-под контроля базовых программ, причиняя в конечном итоге больше вреда, чем пользы, но появление мнемоников устранило препятствие на пути использования подобных типов устройств.
* * *
Спустя час они вышли на поляну, расположенную в пяти километрах от кромки маскирующих лесопосадок.
– Ну, где твой вход? - Воспользовавшись кронами пограничных деревьев, как надежным прикрытием от датчиков обнаружения, лейтенант Бугаев нарушил тишину в эфире, включив оперативную лазерную систему связи.
Вадим остановился. Не смотря на исправную работу сервомускулов боевого скафандра, ему, не привыкшему к подобной экипировке, приходилось несладко. Собственные мышцы ныли после короткого перехода, хотелось сесть, но сделать это, не снимая брони, являлось весьма спорным и затруднительным занятием.
Присесть - да, а вот по-человечески сесть, протянув уставшие, гудящие от напряжения ноги - ни фрайга не получиться.
– Здесь, командир. - Ответил он, с трудом восстанавливая дыхание. Вообще остановка подействовала на Рощина крайне негативно. Пока они шли, Вадиму удавалось втянуться в ритм и не обращать внимания на мелкие неудобства, но сейчас неприятные ощущения навалились разом, напоминая мнемонику, что кроме всего прочего есть у него бренное тело, которое вовсе не в восторге от неожиданной практики марш-бросков в полной боевой гермоэкипировке.
– Эйджел, Зейдан, - осмотреть поляну. Мак-Миллан - в прикрытие. - Бугаев обернулся к Рощину и внезапно потребовал:
– Включи канал телеметрии данных.
Вадим выполнил приказ.
– Да, уж… - Хохотнул Бугаев. - Ты хоть чувствуешь, что натер себе задницу?
Рощин чувствовал. У него вообще создавалось ощущение, что подложка скафандра, та, что поначалу плотно и эластично облегала тело, теперь сбилась комьями, доставляя массу неприятных ощущений.
– Здесь атмосфера пригодная для дыхания. - Сдерживая эмоции, произнес Вадим. - Что если я сниму бронированную шкуру?
– Рехнулся? Мы что в игрушки играем или находимся в глубоком тылу противника? Да тебя первая охранная турель порвет в клочья!
– Не думаю. - Недобро ответил Рощин.
– Дай взгляну. - Лейтенант на некоторое время умолк, видно просматривал данные систем жизнеобеспечения.
– Какой идиот готовил тебя к высадке Рощин? - Наконец выругался он. - Ты же боевой мнемоник. Неужели ни разу не надевал бронескафандра?
– Термин «боевой мнемоник» не предполагает беготню в бронескафандрах.
– Ах, ну извини. Белая кость, мать твою.
– Лейтенант мне лучше действительно снять все это.
– Да снимай. Мне за твою шкуру не отчитываться. - Вадим так и не понял, именует Бугаев «шкурой» бронескафандр или имеет в виду его лично?
– Давай без обид. Ты понимаешь, что будет бой?
– Мне все равно, есть на мне броня или нет. Мой бой будет происходить не тут, лейтенант.
– А где позволь тебя спросить?
– В киберпространстве.
– Ладно. Замри на минуту.
– В чем дело?
– Тебя вообще дисциплине учили? Стой и не рыпайся, понял?! - Потеряв терпение, повысил голос лейтенант.
Вадим молча замер, как требовалось.
Очевидно командир диверсионной группы сейчас манипулировал системой жизнеобеспечения его скафандра, потому что Вадим ощутил явное движение, будто по травмированным участкам кожи пробегали маленькие насекомые.
Жжение становилось невыносимым, и им внезапно овладела злая, иррациональная тоска. Он без того недолюбливал военных, а тут…
Если бы не запрет на включение имплантов, показал бы Бугаеву, что подразумевает термин «боевой мнемоник».
Злость не отступила даже когда жжение пошло на убыль, а в коммуникаторе вновь раздался голос лейтенанта:
– Можешь снимать броню. Я сделал все необходимые инъекции. Кожа регенерирует минут за тридцать. В следующий раз примеряй экипировку. Тебе выдали броню на два размера больше, чем положено по твоей комплекции Рощин. Вот ты и болтался в ней, как не скажу кто… Херберт, помоги ему.
Пока Вадим с помощью Мак-Миллана снимал трехсоткилограммовую броню, вернулись Риган с Зариповым.
– Ну что ангел ты наш недоделанный? Нашли вход?
Похоже, Эйджел не обратил внимания на оскорбительный выпад со стороны лейтенанта. Его родители, давая имя новорожденному сыну, явно упустили одну букву, что являлось темой дежурных и уже достаточно «бородатых» шуток.
– Нашли. Только непонятно командир, как он смог его обнаружить?
– Маскировка? - Лейтенант покосился на Рощина, который, сняв скафандр, теперь казался пигмеем на фоне бронированных фигур диверсантов.
– Нет. Древняя постройка. Даже не времен Альянса, клянусь. Похоже, здесь побывали наши предки из числа колонистов Великого Исхода.
– Так что там?
– Часовня. Маленькая, обрушенная к тому же. Под ней сканеры фиксируют вход в какие-то коммуникации. Похоже на тоннели, но проходимы ли они, фрайг его знает?
– Рощин что скажешь?
– Мы идем правильно. Если вход завален - нужно его раскопать. Отсюда строго на север должна уходить сеть подземных ходов. Я не могу сказать, кто их создал, но они вполне отвечают нашим целям.
– То есть?
– То есть, подходят вплотную к более поздним сооружениям бункерной зоны военной базы Альянса. Теперь мне понятно, почему они «чистые».
– Ты можешь выражаться яснее?
– В начале сетки тоннелей нет кибернетики. Защитные устройства начинаются непосредственно на территории подземных уровней бункера. - Пояснил Вадим. Мы беспрепятственно пройдем через древние ходы и окажемся в более поздних коммуникациях. Дальше будем прорываться с боем. Я возьму на себя нейтрализацию кибернетических систем, ну а вы - все остальное.
– Остальное это живая сила противника?
– Угадали, лейтенант.
– А пожечь им мозги? Заодно с электроникой? - Не то всерьез не то с иронией осведомился Бугаев.
– Я не убийца. - Отрезал Вадим.
– Просто боевой мнемоник, да? - Теперь в голосе командира звучал явный сарказм.
– Я делаю свое дело - вы свое. - Рощин старался не перешагивать рамки субординации, но ему все сильнее хотелось втолковать Бугаеву, что тот не прав.
– Ладно. Пошли посмотрим, что там за «часовня». Откуда ты слов таких нахватался, Ангел?
– Зейдан подсказал.
– Серьезно, что ли?
Зарипов только усмехнулся в ответ.
Они направились к центру поляны.
Рощин замыкавший колонну, все же включил импланты на пассивный прием. Все-таки прогалина в маскирующих лесопосадках оказалась достаточно широкой, чтобы сканеры какого-нибудь спутника засекли передвижение четырех бронированных фигур.
Бугаев, наверное, то же подумал об этом. Сбавив шаг, он с тонким, ноющим звуком сервоусилителей приподнял голову, явно посмотрев в небеса.
Вадим был чужд мелочной мести. Другой дал бы Бугаеву подергаться, почувствовать свою уязвимость, но Рощин лишь скупо обронил в коммуникатор:
– Пока все чисто. Если появится спутник, я вас прикрою.
– Добро. - Голос Бугаева изменил тональность. До него, похоже, начало доходить, зачем их группе вдруг прикомандировали мнемоника.
Здание, возвышавшееся много веков назад посреди поляны, действительно относилось к культовым постройкам христианской религии, но сейчас об этом напоминал лишь помятый купол венчавший когда-то небольшую часовню. Неизвестно по какой причине он сорвался с «барабана» и откатился в сторону, зарывшись в почву. Вообще время основательно потрудилось над руинами оставив на поверхности лишь сглаженные процессами медленного разрушения макушки оплывших стены, да внушительных размеров провал в центре предполагаемого помещения.
Странное место.
– Это промоина. Под ней бетонная плита. На дне.
– Рощин можешь что-нибудь добавить?
Вадим пожал плечами, благо теперь любой мог увидеть его жест.
– Сканеры включать опасно. Проще спуститься и посмотреть. Я ведь нанес это место на карту. Тоннели начинаются отсюда.
– Верно. - Согласился Бугаев. - Херберт, спускайся.
Мак-Миллан осторожно приблизился к краю оплывшей промоины.
Почва естественно не выдержала веса бронированной фигуры и начала оседать, обнажая пожелтевший от долгого нахождения под землей потрескавшийся стеклобетон, который нес неприятный запах сырости.
– Все, я внизу. - Пришел по связи доклад Херберта. - Темно. Плита держит мой вес. Без сканеров ни фрайга не вижу.
– Хорошо сейчас мы спустимся к тебе. Вадим, ты сможешь нас прикрыть?
– Спускайтесь. Я останусь наверху. Буду контролировать обстановку. Но если дам знать - сканеры выключайте немедленно.
– Не вопрос. - Лейтенант присел, позволив массе земли вместе с ним обрушиться в провал. Вадим посмотрел на черные края резко обозначившегося отверстия, и достал миниатюрный фантом-генератор, размером с ноготь. Теперь, когда ему не мешали триста килограммов брони, он чувствовал себя намного спокойнее и увереннее.
Задействовав прибор, он в течение секунды отстроил его параметры, и закрыл глаза, контролируя пространство прогалины и небеса над ней.
Все чисто. Генератор перекрыл площадь расширившегося провала, и обнаружить изменения теперь не мог ни один орбитальный сканер. Даже находясь в нескольких шагах, трудно было заметить микроизменения ландшафта.
Пока что они продвигались без проблем. Высадка прошла удачно, предварительный сбор данных так же не вызвал тревоги со стороны следящих систем противника. В представлении Вадима дальнейшие этапы операции должны были пройти так же гладко. В нормальном, штатном для мнемоника режиме. Может быть лейтенант и готовился какой-то там схватке, но Рощин ее не предвидел. Все самое сложное ляжет на его плечи, а если быть точнее - коснется лишь его рассудка. Исходя из сроков подготовки, которые были отпущены потенциальному противнику, нетрудно предугадать, что в бункерной зоне едва ли функционируют полноценные системы охраны. Все усилия кибрайкеров направлены сейчас на усиление контроля локационных систем, защищающих подступы к планете, да и неожиданный подарок в виде терпящего бедствие грузопассажирского лайнера отстрелившего полторы сотни спасательных капсул добавил им хлопот.
Пассивный прием лишь подтверждал эмпирические выкладки рассудка.
В радиусе ста километров не ощущалось энергоактивности. Вадиму данный факт говорил о многом. Например, о том, что большинство систем обесточены. На это могло быть две причины - либо они не пережили взлома, либо их держат отключенными специально, чтобы не выдать истинной конфигурации комплексов планетарной защиты. В любом случае это играло на руку диверсантам. По древней системе тоннелей они подойдут к стенам бункера и, предпримут внезапную атаку на управляющий центр, местоположение которого Вадим сумел отследить по немногим функционирующим каналам обмена данными.
Обороной управляет не компьютерная система, а люди. Группа кибрайкеров. нанятая корпорацией «Эхо» для взлома военных коммуникаций и защиты планеты при внезапном вторжении. Руководители «Инфосистемз» поступили абсолютно правильно, форсируя события. Тем самым они отсекали саму возможность модернизации древней сети.
Мысли Вадима нарушил голос лейтенанта.
– Рощин спускайся. Мы пробили плиту. Пора двигаться дальше.
Он, не отключая имплантов, соскользнул по осыпающемуся отвалу рыхлой, пронизанной корнями растений почвы, и оказался средь плотного сумрака, в окружении четырех бронированных фигур.
– Ну, куда теперь?
– Северный проход. Карта, лейтенант. Там отмечена вся сетка тоннелей.
– Карта картой, а сканеры фактически не работают. Ты заметил, вокруг не стеклобетон.
Вадим, не включавший активных сканирующих модулей, тем не менее, видел, что материал тоннелей, проложенных под землей колонистами, существенно отличается от стандартно используемых материалов.
Это был даже не железобетон, а совершенно не понятный ему материал, дающий в свете инфракрасных прожекторов странный резонанс.
Похожий сигнал он наблюдал лишь однажды, когда ему довелось наблюдать окрестности вулкана на одной из планет.
Стены тоннелей напомнили ему резонансный сигнал от пластов вулканического стекла, которое суть - быстро застывшая магматическая масса, из которой не успели выделиться различные элементы периодической таблицы.
И все же картинка несколько отличалась от виденного ранее. Работе имплантов что-то мешало и, сосредоточившись, Вадим понял - вулканическое стекло содержало высокий процент железа.
Стоп. Какое вулканическое стекло?
Это искусственные сооружения.
– Посветите мне. - Потребовал он, приближаясь к стене уводящего из провала тоннеля.
Фрисайд. Шесть часов до начала вторжения...
– Ну, что скажешь?
– Экранирующий состав. Остроумное решение. Это сооружения времен войны.
– Уверен? - Переспросил Бугаев. - Если тут применялся специальный состав, как ты обнаружил сетку тоннелей?
– Не тот уровень технологий. - Спокойно пояснил Вадим. - Взгляни на карту, тоннели проложены с изломами и изгибами. Орбитальное сканирование покажет их как сетку тектонических разломов и трещин, заполненных продуктами древних извержений. Экранирующий состав служит для маскировки сигналов от техники, продвигающейся по подземным коммуникациям.
– Выходит, находясь тут, мы не сможем контролировать, что твориться на поверхности?
– Все под контролем, лейтенант.
– Нет, постой! Объясни мне толком, я лично ни хрена не вижу на своих сканерах.
– Успокойся. Сейчас дам канал телеметрии. На входе я установил комплексный сканер. Он работает в режиме пассивного приема, чтобы не выдать своего присутсвия. По мере продвижения я буду выпускать порции нанопыли - Вадим красноречиво указал на дозатор закрепленной у пояса емкости. Микромашины невозможно распознать с дистанции, но они передадут мне полный объем информации об обстановке на поверхности и в пройденных отрезках тоннелей.
– Теперь понял. Лейтенант, получив обещанные данные, стал чуть менее нервным, по крайней мере, он теперь мог контролировать обстановку.
– Так, парни. Мы, похоже, попали в искомую бункерную зону. Сейчас Рощин проложит маршрут. Двигаемся в темпе.
– А он выдержит? - Раздался в коммуникаторах вопрос Ригана.
Замечание по существу. Если на поверхности Вадим мог поддерживать темп, двигаясь вровень с бойцами в бронескафандрах, которым приходилось обходить препятствия, чтобы не оставить явных следов, то здесь они смогут выжать из сервомускулов всю мощность.
– Если Вадим начнет отставать - понесем его. Время жмет. - Коротко ответил Бугаев. - Что с маршрутом, Рощин?
– Передаю. Нам придется пройти двадцать километров.
– Не хилая база… - Присвистнул Херберт.
– Заткнись и слушай. - Оборвал его реплику лейтенант.
– В тоннелях могут быть расставлены ловушки. - Продолжил Вадим. - Ближайший поворот в пятистах шестидесяти метрах. У каждой развилки, закругления или излома - обязательная остановка. Не рвитесь вперед, идти напролом нельзя. Мне потребуется секунд десять-пятнадцать на полное сканирование открывшегося участка. Соблюдайте это требование, и все пройдет как нужно.
– Хочешь сказать, мы будем двигаться за тобой? С твоей скоростью?
– Именно. - Ответил Рощин. - Не волнуйся лейтенант, постараюсь держать темп.
– Все слышали? - Осведомился командир группы. - Тогда заткнули свои пасти, никаких посторонних разговоров все внимание на сканеры. Постоянно держать Рощина в поле зрения. В этой части операции мы прикрываем его и буквально исполняем полученные инструкции.
Вадим облегченно вздохнул. Не смотря на постоянный рык и грубость, Бугаев похоже обладал достаточной долей здравого смысла. Хотя чему удивляться? На подобное задание могли пойти только лучшие.
Темп.
По сути, акция на Фрисайде являлась первым настоящим заданием, где Вадим выступал в качестве боевого мнемоника. До этого ему не приходилось принимать участия в силовых операциях, но сейчас, подсознательно оценивая свои действия, он понимал - готовили его именно к подобной работе, причем готовили тщательно.
Обычный мнемоник не выдержал бы физических нагрузок высадки и последующих марш-бросков. Он же двигался, почти не напрягаясь: тело машинально совершало нужные движения, в то время как рассудок Вадима был полностью погружен в восприятие виртуальной реальности.
Одно нисколько не мешало другому.
Боевой режим. Немногим дано понять состояние мнемоника в подобные минуты. Ощущения не сравнимые ни с чем. Пред глазами отнюдь не сумрак древних коммуникаций, а четкое, контрастное распределение энергий, иное восприятие реальности, доступное посредством датчиков нейромодулей, а не традиционных органов чувств. Уникальность заключалась в том, что сигналы от кибернетических устройств обрабатывал непосредственно мозг мнемоника, свободный от недостатков прямолинейности машинной логики, способный принимать мгновенные, неожиданные решения, не теряя при этом способности адекватного воздействия на любую находящуюся в радиусе действия имплантов электронику.
В такие моменты Рощин ощущал себя скорее духом, нежели физическим существом. Его рассудок манипулировал иной реальностью, безошибочно определяя расположение древних защитных комплексов установленных в подземном лабиринте бункерной зоны еще в эпоху первой Галактической.
Их реактивировали недавно. Этот факт не вызывал сомнений: обладая знанием машинного языка при помощи которого программировалось большинство кибернетических механизмов Альянса. Рощин без особых усилий получил доступ в локальную сеть, образованную защитными устройствами, контролирующими тоннели.
Ни одна диверсионная группа не прошла бы тут без поддержки мнемоника. Физический прорыв сопровождался бы постоянным, не прекращающимся ни на минуту огневым контактом. Стены тоннелей оказались буквально нашпигованы различного рода датчиками, под сводами в специальных нишах скрывались стационарные огневые точки, - сложнейшая система пробудилась от энергетической комы, готовая уничтожить незваных гостей, одновременно доложив об их появлении.
Группа продвинулась на полтора километра вглубь древних коммуникаций, когда Рощин остановился, предостерегающе подняв руку.
Впереди смутно угадывалась развилка.
Он ощутил смутное, едва осознанное беспокойство.
Бугаев не рискнул включить сканирующие системы бронескафандра, иначе увидел бы две лазерные турели, выдвинутые в боевое положение.
Вадим напротив, различал их с особенной ясностью. Установки выделялись на общем фоне не только повышенной энергетической активностью, - они, как оказалось, не были связаны с локальной сетью, активность которой Рощин подавил нехитрым для мнемоника приемом, прописав в базы данных сигнатуру группы, как стандартный сигнал, характерный для передвижения механизма технического обслуживания.
Ловушка.
Два обособленных комплекса, заранее развернутых в боевое положение, работали в автономном режиме. На них не сказался взлом сети, и, не продвигайся Вадим вместе с группой, последствия оказались бы плачевными.
– Не шевелиться. Режим максимальной маскировки. - Слова Вадима прошелестели в коммуникаторах, словно слабый шепот ветра.
Он осторожно скользнул по каналам обмена данными.
Вот она - программная заглушка, изолировавшая две турели. Взламывать ее - огромный, не оправданный риск. Кибрайкер, расставивший простую, но эффективную западню, не мог не снабдить ее системой тревожной сигнализации. Несколько секунд Вадим перебирал варианты - как пройти, не подняв тревоги? Пассивный прием указывал на работу объемных емкостных датчиков движения, инфракрасных сканеров, фиксирующих тепловые аномалии, и, наконец, двух точечных видеокамер.
Безвыходных ситуаций не бывает. Это аксиома.
Рассудок Рощина отпрянул, скользнул назад по локальной сети, пока не обнаружил подключенный к общим информационным каналам аналогичный лазерный комплекс.
Только человек был способен справиться с внезапно возникшим препятствием. Он без труда проник в базы данных лазерной установки, считывая характерные сигнатуры, на которые охранная система не реагировала.
Вот, есть… Система распознавания целей содержала несколько сигнатур, на которые ей было запрещено реагировать, иначе тоннели стали бы непроходимы не только для врага, но и для механизмов самоподдержания.
Выбрав наиболее сильный комплексный сигнал, Рощин рассмотрел его составляющие.
– Лейтенант, сейчас мы начнем движение. Мои инструкции исполнять буквально. Встали парами, спина к спине. Дистанция - метр.
– Готово.
– Не шевелимся. Первая пара, передаю алгоритм работы для серводвигателей скафандров.
– Принято.
Вадим критически просканировал сигнал, получаемый от прижавшихся спинами друг к другу Бугаева и Ригана.
– Эйджел увеличь теплоотдачу скафандра.
Сигнатура изменилась. Теперь она соответствовала термальному сигналу специализированного механизма, предназначенного для осмотра и ремонта энергетических коммуникаций. Емкостные датчики должны так же показать адекватное изменение внутри сканирующего контура. Оставались видеокамеры и Рощин начал медленно, постепенно менять настройку фантом-генераторов, ежесекундно сверяясь с данными, полученными от системы распознавания целей.
Порядок.
Можно начинать.
– Лейтенант, вмешиваться в работу сервоприводов запрещаю. Начинаем движение.
…Ригану вдруг стало страшно.
Исчезла уверенность в себе, ушел азарт, осталась лишь сосущая пустота неопределенности.
Они с лейтенантом двигались как единый механизм, у которого четыре опорных конечности. Рощин настроил сервомускулы скафандров таким образом, что такты их работы имитировали неуклюжую поступь древнего механизма.
Ни один датчик не работал.
В сумраке тоннеля выручали только глаза.
Опасаясь шевельнуть головой Риган скосил взгляд, наблюдая за устрашающего вида лазерной турелью. Мегаватт на двести не меньше… Зараза. Холодно. Озноб дерет по коже.
Турель наконец исчезла из поля зрения, но они с лейтенантом продолжали неуклюже продвигаться вперед, пока не миновали поворот тоннеля.
Пронесло…
Ригану казалось, что у него одеревенели от напряжения все мышцы.
Включив сканеры на пассивный прием, Эйджел в первый момент не поверил их показаниям.
Сзади к ним приближался странный сервомеханизм.
Впечатление оказалось столь реалистично, что рука Ригана невольно соскользнула на сенсор импульсной винтовки.
Убедить рассудок, что это Мак-Миллан и Зарипов повторяют их маневр, так и не удалось, пока те не оказались за поворотом тоннеля.
Следом (если верить показаниям датчиков) шустро проскользнул небольшой технический робот андроидного типа.
Холодная капелька пота щекотливой змейкой скользнула вдоль позвоночника.
Турель, судя по ее габаритам и мощности, рассчитана как минимум на поражение серв-машины. Даже современный скафандр вряд ли бы спас от двухсотмегаваттного разряда когерентного излучения.
Лучшим подтверждением тому стали слова лейтенанта, адресованные Рощину:
– Я недооценивал тебя парень.
– Это моя работа. - Скупо ответил Вадим. Ему сейчас было не до похвал. Впереди еще несколько километров подземных коммуникаций. Нужно быстро придти в норму.
– Минуту лейтенант. Я вхожу в сеть, не двигайтесь.
* * *
Тоннели, наконец, остались позади.
Войдя в шлюзовой тамбур, Вадим внезапно начал принимать множественные сигналы и поднял руку в предупреждающем жесте.
Диверсионная группа остановилась.
– Что? - Выдохнул коммуникатор.
– Тихо. Впереди рабочая зона. Пока с точностью вижу два зала. Сейчас определюсь с конфигурацией оборудования.
Секунда тишины.
– Кибернетические комплексы. Контроль точек гиперсферного всплытия. Во втором зале пять человек. Кибрайкеры. Множественные сигналы от охранных устройств. Дальше вам путь заказан.
– Почему?
– Любой из кибрайкеров без труда блокирует работу систем ваших скафандров. Элементарно превратит в ростовые мишени.
– Рощин, не дергайся. - Ответил Бугаев. - Так, парни, вылазим из «шкур». Вадим, теперь слушай меня внимательно. Передаешь в системы скафандров данные по огневым точкам. Мы, - Бугаев уже вышел из своей бронированной скорлупы через открывшиеся сегменты. - Мы займемся кибрайкерами. - Он осторожно оттянул затвор короткоствольного автомата и, не отпуская рычажка, плавно сопроводил его до казенной части, бесшумно загоняя в ствол первый патрон.
Вадима при виде оружия, в схеме которого не было ни одной электронной детали, бросило в жар.
Бугаев лишь усмехнулся, заметив, как побледнел Рощин.
– Твоя задача - оглушить их. Остальное мы сделаем сами. Первыми идут бронескафандры. Они отвлекают внимание кибрайкеров и сосредотачивают на себе огонь охранных систем. Мы входим следом. В первом зале соблюдать осторожность, - нельзя повредить аппаратуру. Вадим, сколько тебе нужно времени, чтобы считать управляющие коды из сознания кибрайкеров?
Вадим ответил не сразу.
Он ожидал виртуальной мнемонической схватки, но у Бугаева оказались иные инструкции на этот счет. Группу готовили к физическому устранению противника, - об этом говорило примитивное с точки зрения современных технологий оружие, обладающие лишь одним неоспоримым преимуществом - его не сможет заблокировать ни один мнемоник или кибрайкер.
Его задача так же была не из легких - оглушить пятерых противников ментальной атакой…
– Выбери одного для изъятия кодов. Остальных мы нейтрализуем. - Вплелся в его мысли голос лейтенанта.
– Рискованно. Один кибрайкер может владеть лишь частью информации. Они обычно не работают группами.
– Не понял?
– Кибрайкеры - одиночки по своей сути. Их нельзя назвать группой, даже при совместных действиях.
– Рощин, не усложняй. - Тон лейтенанта изменился, теперь в нем уже не осталось ноток добровольного, уважительного смирения перед компетенцией Вадима. - Их наняли, за солидные деньги. И уж поверь мне: работодатели подстраховались на случай внезапной гибели нескольких исполнителей. Я тебе говорю - каждый из них владеет информацией в полном объеме. Поэтому берешь одного, понял?
– Да. - Ему не оставалось ничего иного, как согласиться с логикой лейтенанта. Операция вступала в решающую, рискованную и непредсказуемую фазу. Препирательства только повредят.
– Об огневых точках не беспокойся. - Тем временем продолжал Бугаев, с уверенностью, истоки которой скрывались в глубинах его личного боевого опыта. - Работай, чтобы не творилось вокруг. Мы прикроем, если надо - заслоним собой. Только вырви коды управления, большего от тебя не требуется.
Вадим хотел возразить, но в сознании внезапно всколыхнулась дремавшая до поры ненависть к кибрайкерам.
Почему он должен проявлять к ним жалость? Люди без принципов, работающие исключительно за деньги, разрушающие сложнейшие, а порой - уникальные разработки ради получения «заказанной» информации. Бич виртуальных информационных сетей, извечные антиподы мнемоников, уж они-то не станут испытывать сомнений - просто уничтожат его разум, прояви Вадим толику нерешительности…
– Я понял лейтенант. - Рощин вышел из шлюзового тамбура, чтобы пропустить двигающиеся в автоматическом режиме бронескафандры.
– Начинаем по моему сигналу. - Предупредил Вадим. - Замок привода разблокирован, я подам дистанционную команду на отпирание.
– Хорошо. Сосредоточься. Наши жизни теперь зависят от тебя Рощин. Не лезь под огонь. Если возможно, оставайся тут, в тамбуре… - слова лейтенанта долетали до сознания, прорываясь сквозь первые мнемонические барьеры, которые Вадим устанавливал для защиты собственного разума.
Определить цель.
В принципе логика Бугаева не страдала изъянами, - можно брать любого из кибрайкеров.
Пойму по ответному удару. Кто слабее ответит…
Пять против одного. Вадим не испытывал страха - только неимоверное моральное напряжение. Баланс сил приблизительно равный. Рощин не преувеличивал своих возможностей, он тонко понимал психологию кибрайкеров, их кредо - молниеносная атака, к длительному противостоянию они не подготовлены психологически. Мнемоники же по специфике своей подготовки и последующей работы находились в постоянном контакте с защищаемыми структурами информационных сетей, и, как следствие, - испытывали непрерывный, длительный прессинг. Защита любого мнемоника выстраивалась, как глубоко эшелонированная оборона, которую сложно пробить мгновенным ударом.
Впрочем, кибрайкер так же в состоянии отразить несколько молниеносных ударов, но, как правило, лишь немногие из них способны выдержать многоуровневую атаку.
Сколько времени потребуется группе Бугаева для силового прорыва? Секунд пятнадцать-двадцать… Практически - вечность, по меркам субъективного восприятия мнемоника. Схватка в виртуальной среде обычно заканчивается за пять, ну, в крайнем случае, - десять секунд.
Я должен рассредоточить их внимание, распылить силы, не убить, а лишь оглушить, заставить сконцентрироваться на себе, иначе лейтенанту и его парням обеспечены места в психушке, где они будут влачить полурастительное существование, превратившись в пустые, недееспособные телесные оболочки…
Пять человек сидели в креслах, установленных поодаль друг от друга.
Помещение тонуло в сумраке, глаза кибрайкеров были закрыты, каждый сидел в расслабленной позе, полностью погрузившись в иную реальность, недоступную большинству людей без посредничества специальных средств и компьютерных мощностей.
Кибрайкеры не нуждались во внешних кибернетических системах. Кибермодули, подключенные в гнезда многочисленных имплантов, позволяли им осуществлять доступ к любому находящему в радиусе действия микропередатчиков устройству.
Входя в сеть, они не пользовались ее ресурсами, эксплуатируя каналы передачи данных исключительно для перемещения по виртуальному пространству. При этом генерацию личности обеспечивал разум кибрайкера, что делало их практически неуловимыми для систем слежения. Только мнемоник, обладающий равными способностями, мог успешно обнаружить и нейтрализовать хакера, который полностью отождествлял себя с сетью, становился ее частью, потоком импульсов, неотличимым от общего фона обмена данными.
Готовя мнемоническую атаку, Вадим, не осознавая того, комбинировал приемы, характерные для обеих сторон: в частности, он собирался использовать скудное оборудование изолированного зала для усиления эффекта внезапности и распыления сил противника.
Четверо кибрайкеров контролировали локационные комплексы древней военно-космической базы Альянса, пятый обеспечивал их прикрытие.
Именно он за несколько мгновений до атаки начал интуитивно ощущать глухое беспокойство.
Не обладая опытом мнемоника, он потратил несколько секунд, чтобы локализовать возмущение в виртуальном пространстве.
В следующее мгновенье в помещении вспыхнул резкий, режущий глаза свет, потолочные панели вдруг засияли так, что их свечение пробилось сквозь розоватый заслон плотно смеженных век кибрайкеров.
Произошел мгновенный сбой. Пятеро человек одновременно испытали чувство смертельной, но еще не осознанной опасности, источник которой оставался вне досягаемости их «внутреннего взора».
Рощин точно рассчитал реакцию противника.
Они подавили рефлекторное движение век, чтобы не ослепнуть от резкого света, и данное обстоятельство помогло Вадиму: мгновенный перехват управления одним из многочисленных фантом-генераторов, маскирующих данный зал от обнаружения, позволил ему произвести генерацию энергетических матриц, копирующих сигнатуру, характерную для боевых сервомеханизмов андроидного типа.
Это был жесткий, грамотно рассчитанный удар по психике.
Чего может опасаться кибрайкер, чей разум полностью погружен в виртуальное пространство?
Естественно, - физического воздействия на свое тело.
Еще мгновенье и количество сигнатур, имитирующих вторжение в зал боевых андроидов, удвоилось.
Естественная реакция кибрайкера, - перехватить управление потенциально опасными сервомеханизмами, - не увенчалась успехом. Удар не достиг цели, - на самом деле им следовало открыть глаза, справиться с ослепительным сиянием потолочных панелей, чтобы понять: рядом с креслами нет никаких дройдов, но до этого не дошло, - в смежном помещении, где располагалась аппаратура контроля за зонами гиперсферного всплытия, внезапно, гулко, недвусмысленно взвыли сигналы тревоги, и одновременно с этим проявился смутный энергетический контур четверых бойцов в бронескафандрах.
Атака, как казалось, шла с нескольких направлений, сигнатуры андроидов по-прежнему находились в двух шагах, поддерживая стойкое ощущение наиболее близкой материальной угрозы.
Один из кибрайкеров (это была девушка лет двадцати), не выдержав, открыла глаза.
Вокругчисто . - Раздался в сознании остальных ее ломкий голос, - против нас работает мнемоник!..
В соседнем зале уже вспыхнул скоротечный, ожесточенный огневой контакт.
Не понимаю!.. Я заблокировал системы бронескафандров! Кто ведет огонь?! ..
В оглушительном, непривычном для слуха грохоте очередей автоматического оружия тонули шипящие звуки лазерных разрядов. Ритм боя измерялся секундами. Грохот падающих, посеченных и оплавленных разрядами когерентного излучения бронескафандров, нисколько не умалил напряжения схватки, хуже того: грохот выстрелов приближается, в то время как защитные комплексы начали один за другим выдавать отчеты о критических повреждениях.
Кибрайкеры не видели противника. Датчики систем наблюдения транслировали сплошную засветку, как в тепловом диапазоне, так и на визуальных каналах. Их личные сканеры давали тот же минимум информации, а виной всему было несколько термических гранат, которые метнули в зал Бугаев и Мак-Милан, перед началом силового прорыва.
Спустя пять секунд после начала схватки внутреннее состояние кибрайкеров вплотную подошло к понятию «паника». Они готовили себя к отражению мнемонической атаки, но все оказалось иначе, в соседнем зале целенаправленно действовала группа хорошо подготовленных диверсантов, чьи импланты не реагировали на мгновенные, изощреннейшие попытки взлома, - продвижение нападавших прикрывал опытный мнемоник.
Вадим отлично знал психологию кибрайкеров. Он выигрывал секунду за секундой, сначала на ложных целях, и факторе внезапности, затем на глухой непробиваемой защите, о которую разбивались все попытки воздействия на разум бойцов группы Бугаева.
Он знал, что последует дальше.
Кибрайкеры - закоренелые индивидуалисты, не признающие коллективных усилий, ударят поодиночке, каждый по-своему стремясь пробить мнемоническую защиту, чтобы оглушить диверсантов и добраться до ненавистного мнемоника.
Рощин по-прежнему оставался в шлюзовом тамбуре, прилагая неимоверные усилия, чтобы сдерживать постоянные атаки. Он не видел происходящего в операторском зале, где Риган устанавливал заряд пластичной взрывчатки на массивный люк, преграждающий доступ в смежное помещение.
Сейчас они ударят… Фактор внезапности более не действовал, противник оправился от шока ценой потери всех защитных комплексов смежного зала, но это еще не означало победы. Все могло измениться в доли секунды, - стоит ему чуть ослабить защиту, и ни один из диверсантов не перешагнет порог подорванного люка, - они в мгновенье ока будут уничтожены, как личности…
Напряжение мнемонической схватки сложно выразить в словах. Когда под рукой не осталось кибернетических устройств, управляя которыми кибрайкер мог бы физически уничтожить противника, следовало ожидать ментального удара, выраженного в потоках направленного излучения, незримых для визуального восприятия, несущих не только энергию, но и уникальные программы взлома защиты и уничтожения информации, разработанные специально для взаимодействия с имплантами человека.
Если подобная атака достигнет цели и увенчается успехом, о личности атакованного можно забыть. Сознание лопнет, разлетится на отдельные, не взаимосвязанные друг с другом, утратившие логический смысл фрагменты, - мозг не будет уничтожен физически, пострадает лишь информация, но этого достаточно, чтобы индивид перестал осознавать как себя, как личность…
Они ударили. Неистово, одержимо, потому что понимали - еще несколько секунд и вооруженные люди прорвутся в изолированное помещение…
Вадиму показалось, что мир взорвался. Каждый из кибрайкеров, как он и предвидел, использовал индивидуальные программы, по сути, на него должны были обрушиться пять одновременных атак, отличающихся по силе и изощренности.
Он сумел бы отсечь лишь одну из них, остальные неизбежно достигли бы цели, не будь Рощин боевым мнемоником.
За доли секунды до сокрушительного удара его сознание повторно овладело системой фантом-генераторов, исключающей обнаружение кибрайкеров. Вадим не задумывался в тот момент, что действует не традиционными для мнемоника способами, фактически полностью уподобившись своим противникам, которых действительно ненавидел всей душой…
Сложная система энергетической экранировки, имитирующая естественное, фоновое излучение залегающих на глубине бункера горных пород, имела в своем составе генераторы магнитных волн, которыми воспользовался Вадим.
Изменив частотные характеристики, он применил известный еще с древнейших времен, простой и в то же время эффективный способ воздействия магнитным полем на мозг человека, вызывающий мгновенный приступ нейротеологии .
И все же не смотря на внезапный приступ галлюцинаций, один из кибрайкеров успел сформировать правильную последовательность мысленных команд. Атака остальных получилась мощной, болезненной, но не опасной - вторгшиеся в разум кибрайкеров галлюцинации не позволили им отдать четкого, недвусмысленного приказа, и как следствие - кибермодули их имплантов исторгли не смертоносные атакующие программы, а чудовищную, сбойную, похожую на бред иллюзию.
Вадим, ожидавший ощутить нечто подобное, в первый момент проигнорировал иллюзии, а вот Риган отшатнулся, едва не заорав от неожиданности, когда в метре от него внезапно возникло сонмище оптических фантомов.
В следующий миг Рощин нанес ответный удар.
Дезориентированные внезапно возникшими галлюцинациями кибрайкеры, не смогли адекватно отреагировать на атаку. Путаница мысленных образов превратилась в хаос, на какое-то время полностью отключив их сознания от восприятия реальности.
В операторском зале оглушительно рявкнул взрыв, тугая ударная волна прошлась по оптическим иллюзиям мгновенной рябью помех, толкнула Рощина в грудь и, ударив в плотно закрытый люк шлюзового тамбура, рванулась назад, вытолкнув слабо воспринимающего реальность Вадима в огромное помещение, наполненное действующей аппаратурой и обломками охранных устройств.
Он на секунду открыл глаза, пытаясь сориентироваться, - машинально выставив вперед руки, он едва смог удержать равновесие, и вдруг…
Взгляд зацепил один из образов, порожденный бредовым видением попавшего под удар магнитного поля кибрайкера.
Что-то оборвалось в груди.
Он не хотел верить своим глазам. На фоне работающей аппаратуры он различал сумеречные контуры почвоукладчика, медленно вползающего на гору бетонного щебня, в который превратился высокий забор, и две фигуры - мальчика и девочки, что стояли посреди тесного внутреннего дворика спецшколы, в жутком, оцепенелом предчувствии собственной гибели…
Нет…
Этого не может быть!..
Образ, сформированный сознанием оглушенного кибрайкера, был знаком Вадиму до мельчайших подробностей. В первое мгновенье ему всерьез подумалось, что фантом-генераторы каким-то образом сумели зацепить и его рассудок, но ясность мышления вкупе с немедленным отчетом кибстека24 , контролирующего все жизненные показатели, свидетельствовали об обратном.
Видение принадлежало одному из кибрайкеров!.. Стремительно проведенный анализ рассеял всякие сомнения.
Спину тут же покрыло ледяной испариной. Мгновенный взгляд через систему оптических датчиков фантом-генераторов показал ему панораму смежного помещения.
Кресла повернуты спинками. Поменять ракурс…
Дыхание прервалось. Спазм в груди был связан с моментальным узнаванием: она, конечно, изменилась, повзрослела, но разве Вадим мог не узнать в бледной девушке-кибрайкере ту девочку, что стояла подле него, в ту злую Аллорскую ночь, когда вокруг рушились стены, и ощущение смерти цепким холодом сжимало неровно бьющиеся сердца?..
Вадим потерял ощущение времени. Субъективное восприятие темпорального потока фактически остановилось, хотя на самом деле все происходило иначе, - не время остановилось, а разум, в попытке адекватно обработать возникшие ассоциации, внезапно вышел на иную частоту быстродействия.
Взгляд неосознанно фиксировал движение Эйджела Ригана: рука диверсанта двигалась так медленно, что выглядела застывшей на сенсоре сбрасывателя, а опустевший магазин, выскочив из пистолетной рукоятки оружия, казалось, повис в воздухе.
Она…
Вне сомнения.
Мир рухнул. Внезапно и необъяснимо надломился некий стержень, поддерживающий сознание. Эллен… Он помнил только имя, но ошибка уже была исключена, она училась в той же самой школе мнемоников, чтобы впоследствии стать сотрудником корпорации «Инфосистемз».
Как она превратилась в кибрайкера, на службе у промышленной группы «Эхо»?!
Ложь .
Он почувствовала ее, как саднящую боль. Если все, что он знал и помнил, является правдой, то Эллен никаким образом не могла оказаться здесь, выступая на стороне противника, не могла превратиться в кибрайкера…
Мучительный, но короткий поиск ответа, внезапно привел Вадима к оглушающему разум выводу:
Их готовили в одной школе. Мнемоников и кибрайкеров, вечных антиподов, а затем продавали различным корпорациям, ибо, организация, занимающаяся подготовкой столь разных, противопоставленных друг другу специалистов, - Вадим едва не употребил термин «преступников», - должна быть независимой, а независимость на Окраине, как известно, могут дать только деньги…
Мгновенная цепочка выводов окончательно разрушила данность.
Он внезапно вернулся на двадцать секунд назад… анализируя собственные действия.
Рощин с убийственной ясностью осознал: считая себя мнемоником, он действовал, используя весь арсенал приемов кибрайкера.
Вспышка…
Память подернулась рябью, внезапно выталкивая из глубин подсознания смутный, стертый, но не уничтоженный окончательно образ:
Ослепительно-белый потолок.
Перед глазами плавает туман. Голоса находящихся вне ослепительного сияния людей едва долетают до слуха, словно те шепчут:
– Это последний, док.
– Что больше нет никого в резерве?
– Нет.
– Откуда он? Чем занимался? Почему отбракован?
– Место рождения нам неизвестно. Попал в учреждение Аллора с Ганио. Отбракован в связи с психологическим срывом. Подготовка мнемоника прервана. Во время акции протеста, сопровождавшейся вторжением рабочих из отдела терраформинга на территорию школы, он проявил спорадические реакции кибрайкера, в частности взломал систему фантом-генератора, чем спас себя.
– Прекрасно. Именно то, что нужно. Как мы его использовали?
– Последние четыре года он был подключен к информационным потокам Интерстар. Обеспечивал защиту коммерческой информации.
– Находился на искусственном поддержании жизни?
– Да.
– Сколько понадобиться времени, чтобы вернуть мышечный тонус?
– Две недели.
– Устраивает. Готовьте его к операции по имплантации памяти. Все, осмотр окончен. Забирайте, и чтобы через две недели он был в полном физическом здравии. Остальным я займусь лично.
Ложь.
Все от начала до конца. Все его воспоминания, кроме крошечных фрагментов истинной памяти - имплантированная ложь .
Смысл?
Вадим не понимал его.
Взгляд проследил за падением пустого магазина.
Тот медленно коснулся пола, отскочил вверх…
Прошла секунда, не более.
Злое, перекошенное лицо Бугаева.
Медленно шевелящиеся губы.
К…О…Д…Ы…
Мак-Миллан уже вскинул автомат, целиться в проем выбитого взрывом люка, готовый расстрелять застывших в креслах кибрайкеров.
Вадим сделал это неосознанно - его рассудок сам потянулся к импланту Бугаева, считывая наиболее яркую мысль лейтенанта:
Коды, сука имплантированная, и я тебя пристрелю… Ненавижу уродов …
Вадим даже не похолодел.
Глубже.
Источник мысли, мотив действия?
В сознании внезапно проявился еще одна смутная, динамичная картина: незнакомый кабинет, человек в форме ВКС «Инфосистемз», выговаривающий слова с легким элианским акцентом:
– На время операции тебе будет придан мнемоник. Следи за ним внимательно. Береги, пока не получишь коды управления. После пристрелишь. Лично, чтобы исключить ошибку или оплошность.
Образ истаял, растворяясь будто мираж.
Вадим не выдержал. Не смог. Не сумел.
Чудовищная пустота внутри. Ощущение падения в пропасть.
Фантомы, наполнявшие задымленный зал, вдруг начали гаснуть, растворяясь в красноватом сумраке аварийного освещения.
Очередь. Тугая, хлесткая, оглушительная…
Энергии. Он ощущал, как пули рассекают воздух, рвут спинки кресел, вонзаются в плоть, выбивая на выходе из груди кибрайкеров алые брызги…
Он хотел закричать, но не смог. Пустота внутри, обрывки тающих воспоминаний, исчезающая личность, водоворот мыслей, увлекающий разум в бездну, откуда уже не будет возврата, и как соломинка для утопающего, надеждой на чудо полыхала в рассудке единственная, не потерявшая целостности картина:
Мальчик и девочка взявшись за руки, стоят среди бетонных обломков и немо смотрят, как на расстоянии протянутой руки осатаневший от иррациональной злобы колонист месит металлическим прутом воздух, тщетно и тупо пытаясь сокрушить иллюзию.
Исчезающее, рвущееся сознание Вадима не просто ухватилось за единственное оставшееся воспоминание, оно инстинктивно приняло его за данность, слилось с ощущениями прошлого…
Он снова был там, на далеком Аллоре.
Рука, казалось, ощущает холодную ладонь Эллен.
Вот только с оператором почвоукладчика творилось что-то неладное, черты его лица исказились. дрогнули, принимая иной облик, в руках вместо металлического прута оказался короткоствольный автомат странной конструкции, а на периферии сознания появились иные образы…
– Командир, трое кибрайкеров мертвы. Двум удалось уйти. Что с Рощиным?
– Забудь о нем Риган.
– Не понял? Его достали-таки?
– Сам не видишь? Ослеп? - Злая отрывистая фраза сопровождалась сухим звуком передернутого затвора. - Извини парень, но такой ты нам не нужен…
Фантом… Фантом-генераторы…
Мысль кружила как падающий пожелтевший лист.
Рощин практически перестал воспринимать реальность. Все его действия были машинальными, инстинктивными, проходящими на уровне инстинкта самосохранения мнемоника.
В зале моргнул и погас свет.
– Проклятье! - Хриплый голос прозвучал в двух шагах от Вадима.
Без сканеров боевого скафандра Бугаев ничего не видел в воцарившемся мраке.
Через пару секунд тусклое аварийное освещение вновь заработало, но за ничтожный промежуток времени импланты Рощина, воспользовавшись отсрочкой, генерировали новую командную последовательность системе фантом-генераторов.
Как тогда, в детстве.
Бугаев еще несколько секунд боролся с оранжевыми пятнами, что плавали перед глазами от резкой смены освещения.
Вот он - Рощин, бессильно стоит у стены, сотрясаясь от крупной конвульсивной дрожи. Фрайг с ними, с кодами, - можно уничтожить саму аппаратуру слежения, такой вариант то же был предусмотрен. До выхода флота в трехмерный континуум осталось тридцать минут, так что нет времени на погоню за кибрайкерами…
Короткая очередь вспорола сумрак, пули прошили голову мнемоника и почему-то с визгом ударили в стену.
Промахнулся?! Бугаев шагнул вперед, и вдруг споткнулся об обмякшее тело.
Наклонившись, он разглядел искаженное лицо Рощина.
На виске Вадима из рваной раны густыми ручейками сочилась кровь.
Готов. Даже добивать не надо.
Мысли лейтенанта тут же переключились на другие гораздо более важные на его взгляд проблемы:
– Риган, твою мать!
– Я здесь.
– Взрывчатку. К фрайгу, минируем зал и уходим! Куда бежали кибрайкеры?
– Там оказался второй выход.
– Мак-Миллан, Зарипов, за ними! Стрелять на поражение. Через тридцать минут начнется штурм планеты!
Вадим ловил слова угасающим сознанием.
На этот раз все происходило помимо его воли. Одна из пуль, пройдя сквозь иллюзию, срикошетила ему в голову, по счастью попав в височный имплант.
Как после этого станешь отрицать наличие Судьбы?
– Уходим. Через пять минут наша операция заканчивается. - Голос Бугаева долетал издалека.
Пять минут. Таймер… Ползти… В соседний зал…
– Думаешь это единственный локационный комплекс? - Слова Ригана глохли в ватной тишине.
Удаляющие шаги.
– Не знаю. По другим объектам так же работают диверсионные группы. Нам осталось добить сбежавших кибрайкеров.
Ползти…
Последняя осознанная мысль.
