Глава 4
Марс. Сектор освоения корпорации «Дитрих фон Браун».
Ночь с 30 на 31 мая 2415 года…
Этой ночью Келли не было суждено уснуть.
Мысли роились в голове, будто она превратилась в улей. После откровенной беседы с Мошером многие из прошлых событий нашли объяснение, встали на свои места, но следовало признать, что новых вопросов оказалось несравненно больше.
На душе было тревожно.
Оставить работу на корпорацию, уйти со службы — вот первый позыв, который испытал Марк, садясь в машину, где его ожидал Генри.
Возможно, лет пять назад он бы принял именно такое импульсивное решение, но мечта детства — обрести полную независимость, уйти в неосвоенные просторы родной для него планеты, чтобы где-то в неизведанной дали обосновать свой очаг, окружить его оазисом жизни, — теперь казалась несбыточной и отчасти — наивной.
Он гордо, зачастую с вызовом именовал себя марсианином, а на самом деле планета принадлежала не ему…
Машина плавно скользила по автобану, а вдалеке от скоростной трассы проплывали освещенные окна роскошных усадеб и вилл.
Марк никогда не бывал на Земле, но, глядя на далекие огни, невольно думал о метрополии, откуда прибывали сюда разные люди. С одной стороны, это были респектабельные, уважаемые члены земного общества, но если копнуть глубже, как произошло сегодня в беседе с Мошером, выходит, что как минимум каждый второй из поселенцев сектора «Фон Браун» — потенциальный преступник, избежавший наказания за свою «земную» деятельность…
Стоило ли предаваться подобным размышлениям сейчас, когда назревали критические для колонии события? Марк, в отличие от Мошера, являлся человеком действия, со своим сформированным чувством внутренней справедливости, и именно оно толкало мысли дальше, производя внезапную ревизию моральных ценностей…
…По ту сторону мысленно проведенной черты он представил густонаселенные города концерна «Новая Азия», где ультрасовременные технологии сосуществовали параллельно с примитивным бытом и жестоким законом силы для большинства. Тогда возникал непроизвольный вопрос: где люди? Куда они подевались?
Что на самом деле представляет собой метрополия, если рассматривать Марс как ее отражение? Тонкая прослойка колонистов из Российского сектора освоения не была показательна в этом плане — девяносто процентов населения там составлял тщательно отобранный государством контингент научных сотрудников, профессионалов в различных областях человеческого знания.
«Но, возможно, это и есть золотая середина, которую я ищу?» — подумалось Марку.
Никогда еще не было так трудно отвечать себе на мысленные вопросы. Одно он понимал — Марс не должен быть убежищем для таких, как Дейвид Мошер, или рабской ямой для подавляющего большинства так называемых «служащих» концерна. Неужели первая колония человечества на самом деле является зеркалом общества, удаленного на десятки миллионов километров?
Трудные и, быть может, ненужные вопросы?
Но как жить, зная, на кого работаешь?
Утреннее ощущение толчка сидело в душе как заноза. И приватный разговор с Мошером отнюдь не развеял, а лишь усугубил его. Совершать глупости Марк не собирался, но ему претила роль кролика во внезапно возникшем противостоянии с неведомым противником. От подобных мыслей в душе нарастал глухой протест.
Он вытащил мобильный коммуникатор и вызвал дежурного из центрального офиса администрации, связавшись с ним на стандартной корпоративной частоте, через местный ретранслятор.
Выслушав традиционную формулировку доклада, Марк начал спокойным, усталым голосом сбрасывать информацию.
— Так, слушай внимательно, — обратился он к офицеру. — Я сегодня заночую в отеле сектора 4 в. Свяжись с ними, пусть подготовят номер. Открой доступ с расположенного там компьютера к архиву исследовательского отдела. Возможно, я проработаю всю ночь, так что с утра оперативное совещание отменяется. Да, вот еще: меня интересует русский археолог, прибывший сегодня утром. Разобрались с ним?
— Его контракт в полном порядке, — ответил дежурный. — Господин Фридман лично провёл с ним ознакомительную беседу и дал указание приступать к работе. Поисковая партия отправляется завтра утром. Все необходимое оборудование было заранее отправлено в пограничный сектор освоения еще полгода назад.
— Состав группы?
— Господина Багирова будет сопровождать наш сотрудник Курт Штиммель, в качестве водителя им придан Роберто Маскани, который в дальнейшем будет исполнять обязанности рядового члена экспедиции.
— Запрограммируй автоматику связи на переадресацию всех отчетов поисковой партии на мой личный компьютер.
— Да, сэр.
— Все, работай. Я буду в отеле минут через десять.
— Скинь скорость, Генри. Дай им подготовиться, — обратился он к дройду, убирая мобильный коммуникатор.
— Кому? Служащим?
— Нет. Тем, кто нас ведет и слушает.
Андроид ничего не ответил на последнее замечание, но послушно исполнил указание.
— Генри… — спустя некоторое время позвал его Марк.
Дройд слегка повернул голову.
— Откуда у тебя имя? Тебе дал его прежний хозяин? Или оно присвоено на заводе-изготовителе?
— Нет.
— Но и я тебе его не давал. Помнится, мне пришлось принять к сведению, что у тебя есть имя.
— Марк, ты задаешь вопрос с опозданием в двенадцать лет.
— Лучше поздно, чем никогда. В ту пору я был подростком, беглым рабом…
— Да, а я медленно врастал в почву посреди зарослей кустарника. Будем вспоминать прошлое?
— Будем, — кивнул Марк. — Чтобы доверять друг другу, как доверяли все эти годы.
— Хорошо.
Вдали у края дроги показались огни отеля.
— Поговорим в номере.
* * *
«Надо все же подобрать Генри одежду… или заставить его носить пеноплоть», — подумал Марк, поднимаясь по ступеням гостиничного комплекса. В данный момент они находились в одном из старейших регионов колонизированного Марса. В округе располагались пять крупных населенных пунктов, пространство между которыми делилось на частные землевладения с элитными особняками наподобие усадьбы Дейвида Мошера, и тем не менее в отеле было многолюдно: судя по звукам музыки и росчеркам лазерных спецэффектов, ночной клуб, казино и танцпол работали по полной программе.
Марк часто подмечал эту странность: люди улетали на Марс в поисках уединения, но не все на поверку выдерживали его. Местное общество казалось Келли, мягко выражаясь, странным. Свобода нравов в сочетании с надменной чопорностью — вот самая краткая и мягкая из характеристик.
Его узнали, судя по перешептыванию за спиной. Обрывки фраз, долетавшие до слуха вперемешку с музыкой, могли показаться оскорбительными, но Келли давно перестал обращать внимание на подобные мелочи, лишь слегка морщился, когда слышал: это шеф службы безопасности со своим металлическим истуканом.
Поднявшись в подготовленный для него «люкс», Марк коротко распорядился, обращаясь к служащему:
— Андроида сотой модели, кофе и две пачки «Аполло». Без вызова не беспокоить.
Через минуту все было доставлено — отель, несмотря на обилие автоматических систем, работал под фешенебельный «земной стандарт», что предполагало наличие обслуживающего персонала из числа людей.
Марк запер двери, повесил в шкаф для автоматической чистки свое пальто, подошел к окну, бегло оценив открывающийся из него вид, и приказал гостиничному дройду:
— Встань тут у занавеси. Да, вот так. Теперь отключи все сенсорные системы.
Машина, покрытая пеноплотью, исполнила распоряжение, тут же превратившись в манекен, на который был надет комплект униформы служащего отеля.
— Генри, подай напряжение на его энергетические цепи.
Дройд быстро выполнил указание, подключив своего собрата к общей сети здания. Теперь при наружном сканировании человекоподобная машина выглядела активной, на самом же деле гостиничный робот оставался глух, неподвижен и нем.
— Что еще?
— Посади мой оптический фантом за терминал компьютера, затылком к окну.
Пока Генри совершал необходимые операции, Марк передвинул два кресла в дальний угол просторного помещения, расположив их у задней стены, между входом в спальню и дверью, ведущей в стандартную детскую комнату.
Пока он занимался перестановкой мебели, в офисном кресле подле стандартного кибернетического комплекса возник плотный оптический фантом. Генератор изображения, оснащенный тепловой маской, способной обмануть системы термальной оптики, был расположен под терминалом, на мониторах которого уже прокручивались в режиме нон-стоп затребованные Келли базы данных.
Генри отступил на несколько шагов, сканируя свою работу, и, удовлетворившись результатом, обернулся:
— Что-нибудь еще?
— Иди садись. — Марк сделал глоток кофе, убедившись, что он похож на пойло после того напитка, которым угощал его Мошер.
Дройд сел в кресло.
— Включи защиту. Нас здесь нет. — Марк поставил чашку обратно на поднос, вытащил оба «скорпиона» и положил их на подлокотники кресла, сняв с предохранителей.
Воздух вокруг кресел на миг зазмеился тонким, едва заметным маревом и тут же успокоился, обретя обычную прозрачность.
— Что мы делаем?
— Совмещаем приятное с полезным. — Келли позволил себе легкую улыбку. Охота на охотника с попутным выяснением отношений, как тебе такой алгоритм?
Генри повернул голову, еще раз придирчиво посмотрев на расставленную ловушку.
Застывший за шторой гостиничный дройд, силуэт Келли в кресле подле терминала — на внутреннем дисплее сканирующих систем все выглядело вполне прилично. Даже если наблюдатель решит копнуть глубже и попытается снять изображение с монитора, он получит именно ту информационную картинку, о которой говорил Марк с дежурным офицером офиса.
— Если при сканировании будет применяться полевая аппаратура, инсценировка выдержит, — произнес дройд.
— Вот и отлично. — Келли потянулся было к пачке сигарет, но передумал. — Давай вспомним прошлое, Генри, — предложил он, откидываясь на мягкую спинку кресла.
* * *
Марк не любил погружаться в воспоминания. Ему не доставляло никакого удовольствия вновь ощущать себя затравленным, изможденным пятнадцатилетним подростком, карабкающимся по горам, изнывая от усталости, истощения и страха.
…Пятый день после побега стал для него особенно трудным. Сил уже не осталось, но, преодолев перевал, он увидел простирающиеся внизу равнины безлюдные пустоши, кое-где покрытые плотными зарослями кустарниковых растений, которые сумели выжить и вновь прорасти на зараженных радиацией землях.
Впрочем, спустя восемь лет после катастрофы поверхность холмистых пустошей уже не излучала смертельных для человека доз радиации — здесь потрудилась техника корпорации, раз в полгода распыляющая над зараженными площадями специальные реагенты, уничтожающие остаточную радиоактивность.
Конечно, мысли измученного подростка в тот момент были далеки от проблем вторичного терраформирования. Глубоко запавшие глаза Марка жадно разглядывали заросли кустарника. Если добраться до них незамеченным, то можно будет затаиться в чаще густо переплетающихся ветвей и дать долгожданный отдых измученным мышцам.
День за днем ему удавалось опережать погоню, он карабкался по горам, где не было троп или дорог, но его преследователи проявляли такое же завидное упорство: мальчишка, сбежавший из цеха секретного промышленного комплекса, представлял в глазах азиатов реальную угрозу. Даже не обладая глубокими техническими знаниями, он мог выболтать много нежелательной информации, основанной на подслушанных разговорах и визуальных впечатлениях, а это было бы уже настоящим кладезем для грамотного специалиста по промышленному шпионажу.
Беглеца следовало уничтожить.
…Марк выглянул из-под прикрытия скалы.
Вниз уходил крутой оползень, где масса каменных обломков, отколовшихся от скал в результате эрозии, удерживалась в шатком равновесии.
Было понятно, что спускаться по коварному серому языку следует с максимальной осторожностью, но над головой мальчика уже дважды в течение утра пролетал поисковый флаер…
Бежать… Только бежать… — толкал вперед инстинкт.
Нет, надо спускаться тихо и осторожно, — вступая в спор измученный рассудок.
Окончательное решение сформировали обстоятельства.
Машина, почти беззвучно скользящая на фоне хмурых небес, в очередной раз пролетела над притаившимся среди скал подростком и начала удаляться, углубляясь в воздушное пространство над мертвыми равнинами.
Когда флаер превратился в едва заметную точку, Марк покинул временное убежище и начал осторожный спуск вниз.
Камни предательски осыпались, срываясь со своих мест, и, подпрыгивая, скатывались вниз, даже большие, массивные глыбы начинали опасно крениться под весом исхудавшего подростка, когда тот вынужденно наступал на них.
Он преодолел две трети осыпи, прежде чем машина преследователей вновь появилась в поле его зрения, двигаясь обратным курсом.
На миг потеряв голову от страха, он побежал.
Сердце готово было выпрыгнуть из груди, вязкий воздух с трудом проникал в легкие, сбитые в кровь ступни пылали от боли, будто он бежал по раскаленным угольям.
До спасительных зарослей кустарника оставалось еще метров сто, когда обтекаемый корпус флаера пронесся над самой головой мальчика, едва не сбив его с ног резким порывом потревоженного воздуха.
Марк не упал, лишь низко пригнулся, оттолкнувшись ладонью от спекшейся, потрескавшейся почвы, и, пошатываясь, продолжил бег на пределе сил, не обращая внимания ни на кровь, капающую с рассеченной ладони, ни на слезы, что непроизвольно катились из глаз, превращая окружающий мир в размытую, нечеткую картинку.
Первые чахлые кусты с бурыми, словно обрызганными кислотой листьями встретили его хлесткими ударами пружинящих ветвей, тонких и гибких, как розги. Ветхая одежда тут же начала рваться, отмечая его путь лоскутами ткани, а машина преследователей уже сбросила скорость и закончила разворот, заходя на посадку.
Из открывшегося люка на землю спрыгнули четверо вооруженных людей в защитной полевой униформе. Они прекрасно видели место, где тщедушный мальчуган вломился в кусты, и уже не беспокоились об исходе поисков — еще несколько минут, и утомительная, затянувшаяся на несколько дней погоня будет окончена. Плотные заросли не позволят измученному беглецу углубиться в них, и маленькому крысенышу не останется ничего иного, кроме как затаиться на окраине дикорастущего кустарника в надежде, что его не заметят…
…Марк действительно упал на землю, пробежав всего метров десять-пятнадцать. Сил не осталось даже на слезы, голова кружилась от голода, бессилия и страха, он видел перед собой лишь темно-коричневую гниющую подстилку из опавшей листвы да еще какой-то непонятный, тускло поблескивающий предмет, который выступал на поверхность из-под слежавшихся пластов перегноя…
Казалось, что густые непроницаемые для взгляда заросли несут спасение, скрывают его от врагов, но на самом деле это было не так — четверо преследователей прекрасно видели его контур на дисплеях поисковой термальной оптики.
Один из азиатов вскинул автомат, но его остановил жест командира группы.
— Подожди, — приказал тот, всматриваясь в показания прибора.
Он явно затруднялся односложно прочесть картинку в оперативном окне системы тепловидения и потому остановил своего подчиненного. Кроме скорчившегося на земле мальчишки, в кустах скрывался еще один источник тепловых возмущений — фоновое пятно разрасталось с каждой секундой, будто там в эти мгновения начал работу мощный силовой агрегат.
— Нужно прочесать кустарник. Там что-то непонятное…
* * *
Марк поднял голову. Близкие шаги и треск ломающихся ветвей быстро привели его в чувство. Бежать было некуда, да и сил уже не осталось. Смерть казалась неизбежной, и от этого слезы вновь побежали по перепачканному лицу, оставляя влажные дорожки на чумазых щеках.
— Не… бойся… — словно гром с ясного неба, раздался рядом с ним едва слышный сипящий голос.
Он вздрогнул всем телом, резко стрельнул взглядом по сторонам и едва не вскочил в инстинктивном порыве — из-под земли торчали плечи и голова андроида, но это видение в первый момент показалось Марку едва ли не кошмарнее образа преследователей.
Когда-то эндоостов человекоподобной машины был покрыт имитатором плоти, причём, судя по бурому месиву, из-под которого местами проглядывал тусклый металл черепной коробки, это была очень качественная пеноплоть, созданная на основе органических соединений. Теперь вся органика истлела, покрывая металлопластиковую отливку неподвижного лица осклизлыми ошметьями.
Треск ломаемых кустов приближался, и Марк сжался в комок, не зная, чего или кого ему бояться.
Впрочем, наступившая развязка решила эту дилемму.
Андроид был вооружен. Марк на всю жизнь запомнил, как внезапно начал вспучиваться ковер спрессованных прелых листьев и из-под наслоений опавшей листвы показалась механическая рука, плотно обвитая жгутами сервоприводов. Механические пальцы с присохшими к ним остатками искусственной плоти сжимали рукоять пистолета, выше, на плечевом кожухе, прикрывающем какой-то внутренний механизм, зияло два пулевых отверстия с загнутыми внутрь краями. Сервомотор, управляющий движениями руки, работал с ясно различимым скрежетом, будто под кожухом в этот момент терлись друг о друга поврежденные детали привода.
Однако ни механические поломки, ни программное обеспечение, которое по определению не позволяло ни одной машине причинять вред человеческому существу, не остановили движения руки андроида.
…Командир поисковой группы первым вышел на небольшую прогалину и, заметив скорчившегося на земле Марка, хищно улыбнулся, медленно поднимая оружие.
Одиночный выстрел из автоматического пистолета прозвучал над головой подростка, будто короткий раскат грома, и в наступившей вслед за выстрелом секундной тишине он с содроганием увидел, как над переносицей азиата расплывается маленькое пятнышко, откуда вдруг пульсирующим фонтанчиком брызнула кровь…
Тело преследователя начало мешковато оседать на землю… Взгляд Марка будто примерз к нему, и лишь слух донес до сознания перепуганного подростка три прозвучавших подряд одиночных пистолетных выстрела да короткую запоздалую очередь из автоматического оружия.
Из шокового состояния его вырвал тот же тихий сиплый голос:
— Не бойся… Меня зовут Генри… Я в такой же беде, как ты…
Марк медленно повернул голову. Все случившееся походило на сон или бред, но измученное сознание отвергало частности, не задаваясь вопросами о причинах и следствиях, — был инстинктивный страх, смешанный с толикой отвращения, и радостное, бьющееся под сердцем, но еще не осознанное чувство чудесного, почти мистического спасения…
Он собрался с духом и скосил глаза на своего внезапного союзника.
Теперь голова, плечи и правая рука андроида торчали из своеобразной воронки, образованной его движениями. Смотреть на робота стало уже не так жутко — рядом в двух шагах лежало рухнувшее навзничь грузное тело мертвого азиата: кусты спружинили, приняв на себя его вес, и оно застыло в наклонном положении, изредка вздрагивая в рефлекторных судорогах.
— Мальчик, мне нужны инструменты и тестер. Помоги мне…
Марк все еще не осознал произошедшего, до его затуманившегося рассудка не доходило, что он спасен, а глухой, идущий будто из-под земли голос отчаянно пугал его…
— Ты наверняка найдешь инструменты во флаере, — подстегнул его дройд. Только не бросай меня здесь, прошу…
* * *
Излишне было напоминать Генри об обстоятельствах их встречи.
Оба запомнили тот день навеки, но никогда не возвращались к обсуждению его подробностей.
Всему на свете есть объяснение, и, задумавшись, почему он не расспрашивал дройда о его прошлом, Келли быстро нашел ответ на заданный самому себе вопрос: в тот день, откапывая эндоостов машины, который кто-то сильно повредил очередью из автоматического оружия, он находился во власти морального и физического истощения, а позже, когда дройд протестировал свои цепи и при помощи найденного во флаере инструмента восстановил функции центрального сервомоторного узла, они выбрались из кустов и оказались перед выбором: куда идти?
Именно в ответ на животрепещущий вопрос речевой синтезатор андроида выдал важную информацию относительно прошлых событий. Собственно, это объяснение надолго удовлетворило Марка, освобождая их дальнейшее общение от подозрительных расспросов со стороны подростка.
Генри, который в тот момент представлял собой очищенный от остатков пеноплоти эндоостов, плотно обвитый жгутами приводов, осмотрелся и произнес:
— Мне нельзя разгуливать в таком виде. По эндоостову легко опознать модель, а я не хочу быть уничтоженным.
— Почему тебя должны уничтожить? — спросил Марк, который уже начал понемногу свыкаться с внешним видом спасшей его машины.
— Модель моего типа признана неудачной. Все выпущенные образцы подлежат уничтожению с последующей утилизацией.
— Поэтому в тебя стреляли? — Марк указал на пулевые отверстия, зияющие в немногочисленных кожухах, прикрывающих наиболее важные узлы эндоостова.
— Да, — ответил Генри.
— Тебя произвели на заводах концерна? — поинтересовался Марк.
Андроид кивнул утвердительно.
Теперь Келли понимал, что в поведении его спасителя было слишком много вопиющих странностей, но в ту пору он воспринимал их с детской непосредственностью, а затем попросту привык к дройду, подсознательно списывая его неординарность на неудачную попытку программистов создать продвинутый образчик робототехники.
Их дальнейшие взаимоотношения развивались естественно и непринужденно: объяснив, что его могут уничтожить, андроид вызвал симпатию подростка, который в свои пятнадцать лет не понаслышке был знаком с угрозой смерти. Марк легко согласился помочь ему, тем более что вокруг на сотни километров простиралась зона, опустошенная давней техногенной катастрофой, где сохранилось множество разрушенных зданий и никому не нужной разбитой техники.
Примерно через неделю Генри обрел законченный внешний вид — детали корпусов от различных моделей человекоподобных механизмов прикрыли его эндоостов, и теперь для постороннего взгляда он выглядел вполне заурядно: старая, видавшая виды модель, которую молчаливый худощавый подросток подобрал где-нибудь на свалке и восстановил своими руками, — эта версия, выдерживавшая любую поверхностную критику, успешно работала до сих пор…
* * *
— Итак, Генри, теперь я хочу услышать правду.
— Уточни формулировку вопроса, Марк.
— Дейвид Мошер рассказал мне о «неадекватном поведении», которое демонстрировали андроиды твоего типа непосредственно перед опустошившими зону взрывами. Также со слов Мошера мне стало известно, что в состав твоего центрального модуля входят выращенные в лабораториях нейронные ткани, клонированные с человеческой ДНК, — в разговоре со мной Дейвид недвусмысленно дал понять, что именно они стали причиной сбоев в поведении роботов твоей серии.
— Он сказал тебе, в чем выражалась эта «неадекватность»? — выслушав Келли, задал дройд встречный вопрос.
Марк кивнул:
— Некоторые из вас стали отождествлять себя с людьми, демонстрируя уникальные воспоминания, которые, по мнению специалистов корпорации, исследовавших двадцать лет назад образчики дефектной техники, действительно могли быть избирательными фрагментами памяти реальных прототипов. Они не сумели собрать достаточно убедительных, объективных доказательств того, что дройды демонстрировали реальную память людей, но у меня в этой связи возникло одно предположение, которое ты можешь либо подтвердить, либо опровергнуть, потому что знаешь точный ответ… — Келли старался выражаться развернуто, чтобы его слова невозможно было истолковать двояко.
— Я жду вопроса, Марк.
— Ответь, первопричиной возникновения таких воспоминаний является применение в лабораториях концерна настоящих нервных тканей, взятых от доноров? — спросил Келли, фактически не сомневаясь в утвердительном ответе.
— Нет, Марк, здесь ты заблуждаешься, — неожиданно опроверг его интуитивное предчувствие Генри. — Мои нейромодули состоят из клонированных клеток…
— Точно?
— Абсолютно.
— Тогда почему ты присвоил себе имя и ведешь себя, как человек?
— Марк, ты ставишь меня в безвыходное положение, — ровным, лишенным обычных эмоциональных оттенков голосом произнес дройд. — Ответ или молчание в равной степени негативно скажутся на наших взаимоотношениях.
Келли угрюмо посмотрел на андроида:
— Генри, назови мне еще хотя бы одну машину, которая взялась бы спорить со своим хозяином, и я больше не задам ни единого вопроса.
Дройд склонил голову в чисто человеческом жесте.
— Я не машина, Марк. И не человек. Хотя когда-то был и тем и другим.
— Ты сбиваешь меня своими формулировками. — Келли хотел сказать: выражайся точнее, но мысленно осекся. Лаконичные фразы дройда были и без того предельно точны.
— Будет лучше, если я последовательно интерпретирую для тебя ту часть базы данных, которая относится к событиям, произошедшим до нашей встречи. Я не стану делать выводов и предположений, ладно?
— Хорошо, давай попробуем так.
Генри встал с кресла, взял электронный планшет, затем на несколько секунд подключился к нему, перекачивая в оперативную память какие-то данные, и протянул информационное устройство Марку:
— Прежде прочти вот это.
Техническая справка:
Андроиды серии «PQ-920» разработаны концерном «Новая Азия» по техническому заданию корпорации «Дитрих фон Браун». Опытная партия в количестве одной тысячи образцов отправлена в сектор Нъю-Даймонда для эксплуатационных испытаний. В результате внутреннего программного сбоя большинство механизмов самовольно покинули места консервации. В поведении машин отмечены следующие сбойные функции: попытка отождествлять себя с людьми, неисполнение команд удаленного оператора, бессмысленные (с точки зрения технической целесообразности) действия, а именно: покушение на частную собственность с целью завладения имуществом поселенцев, попытки использовать имитаторы лицевой мускулатуры и полости рта для приема пищи, употребления напитков, курения.
В документально зарегистрированных прецедентах общения с людьми кибернетические механизмы демонстрировали полную дезориентацию относительно своего реального местонахождения, проявляли агрессию, отказывались подчиняться командам.
Ввиду потенциальной опасности вышедших из-под контроля механизмов все образцы опытной партии были уничтожены силами спецподразделений службы корпоративной безопасности. Завод-изготовитель получил подробную техническую информацию о неполадках.
Приложение:
Выписка из технического задания на проектирование человекоподобной модели механизма серии «PQ-920».
1. Расширение функции речевого общения.
2. Замена морально устаревших материалов пеноплоти на органические соединения с постоянной температурой 36–37 градусов по шкале Цельсия.
3. Подвижная лицевая псевдомускулатура.
4. Пониженный уровень паразитических шумов при работе сервоприводов эндоостова.
5. Способность к поддержанию речевого диалога с функцией распознавания, усвоения и дальнейшего использования лингвистических оборотов в соответствии с их семантической нагрузкой (опция «сленг»).
Келли закончил чтение и поднял вопросительный взгляд на Генри.
За годы тесного общения дройд глубоко постиг внутренний мир Марка, он знал его привычки, мог предугадать логику принятия хозяином тех или иных решений, поэтому сейчас ему не составило труда прочитать в глазах Келли не заданный вслух вопрос:
— Ты спрашиваешь у себя — зачем корпорации понадобились такие машины? Ответ прост: чтобы удовлетворить потребности особо привередливых клиентов, которые отрицательно относились к «кибернетическим истуканам». Глобальный эксперимент должен был начаться при заселении зоны Нью-Даймонда, но этому, как ты теперь знаешь, помешала атака экзовируса и последовавшая «зачистка территории».
— В технической справке ничего не сказано о нейромодулях.
— Да, так как данный документ относится к числу общедоступных материалов, касающихся тех событий. Из его текста изъяты все данные о применявшихся технологиях. Но я могу восполнить эти пробелы.
— Хорошо, слушаю.
— Техническое задание, поставленное «Фон Брауном», было достаточно сложным, — приступил к разъяснениям Генри. — Например, реализация такой функции, как распознавание речи и поддержка осмысленного диалога, требует внедрения в конструкцию кибернетического механизма нейросетей, способных к самообучению. Как известно, нейросети не программируются, они обучаются при помощи специальных примеров. На сегодняшний день промышленностью достигнут технологический предел минимизации отдельных компонентов нейросетей, — самый миниатюрный чип, содержащий группу искусственно созданных нейронов, все же десятикратно превосходит по размерам аналогичный фрагмент живых нервных тканей. Поэтому, чтобы выполнить техническое задание, не нарушая пропорций и габаритов человекоподобной оболочки, специалисты концерна «Новая Азия» сочли уместным использовать не эмуляторы нейронов, а живые ткани, заключенные в специально разработанные контейнеры, корпуса которых имеют встроенные системы питания, предназначенные для автономного поддержания биологического компонента. Они требуют до ста граммов раствора глюкозы в месяц.
Келли внимательно выслушал пояснения и кивнул, напряженно размышляя над сказанным, но не пытаясь делать какие-то выводы. Все изложенные технические характеристики имели значение лишь в качестве прелюдии к основному вопросу.
— Хорошо. Техническую сторону вопроса я в принципе понял, — произнес он. — Теперь давай вернемся к нашей теме. Я возьмусь утверждать, что две нейросети, внедренные в кибермеханизм, могут существенно расширить его функции, сделать поведение робота более пластичным, очеловеченным, но их недостаточно для формирования «эго»… Или я опять не прав?
— Все зависит от первичной информации, которую получают нейросети в процессе базового обучения. В моем случае нейромодули содержали систему распознавания речи и связанные с ней словари.
— То есть первоначально ты отвечал характеристикам, которые требовались эксплуатационной службе «Фон Брауна»?
— Абсолютно.
— Ну а как же «неадекватное поведение»?
— Попытайся представить, что в нейросеть попадает часть информации, составляющей логичность человека, — после непродолжительной паузы произнес Генри. — Например, фрагменты воспоминаний, некоторые схемы машинальных реакций на событие — прихотливо вырванный из контекста сознания кусочек личности — именно в такой формулировке, ибо нейромодули слишком малы, чтобы вместить полноценную информационную копию мозга.
— Генри, ты пытаешься сбить меня с толку? Во-первых, пока еще не изобрели технологический способ трансплантации личности от одного носителя к другому. Во-вторых, это бессмысленно с практической точки зрения.
— Я не хуже тебя осознаю это, Марк. Наверное, здесь кроется причина моей пассивности в оценках событий, что произошли много лет назад. Я могу рассказать тебе о них, а ты — выслушать меня и принять на веру, потому что объяснить случившееся с точки зрения здравого смысла и современных технологий попросту нереально.
— Хорошо… Излагай… — произнес Марк, покосившись в сторону своего фантома, сидящего в кресле за компьютерным терминалом.
В гостиничном номере на некоторое время воцарилась ватная тишина. Все было спокойно.
«Пока спокойно», — мысленно поправил себя он.
* * *
Какое-то время Келли наблюдал за нехитрой ловушкой, расставленной для гипотетического «доброжелателя», Генри терпеливо ждал.
— Я слушаю, — Марк вновь повернулся к нему.
— Как я выяснил позже, партия андроидов серии «PQ-920» была получена корпорацией в мае 2395 года, — приступил Генри к последовательному изложению событий. — Все машины прошли тест в технических лабораториях, и нас отправили в Нью-Даймонд, где дройды заняли свои места в консервационных боксах. Вторичная реактивация должна была произойти по прибытии первых поселенцев. Город уже сдали приемной комиссии, и в тот момент заканчивались работы по дизайнерскому планированию ландшафта, что должно было занять не более двух месяцев.
— Значит, на момент заражения сектора ты вместе с андроидами экспериментальной партии находился в одном из домов Нью-Даймонда?
— Да, я стоял в обычной технологической нише, скрытый от посторонних глаз подвижной панелью отделки, и ждал наступления заданных условий для самостоятельной реактивации.
— В то время ты знал, что тебя зовут Генри?
— Нет. Мое имя состояло из букв и цифр серийного номера. Те данные, что сохранил блок ПЗУ, не подходят под определение самосознания. Я являлся обычной машиной, отличающейся от предыдущих моделей только расширенным набором функций общения и новым типом искусственной плоти.
— Если твои блоки памяти хранят информацию о том времени, значит, в них должно быть зафиксировано и само аномальное событие, которое привело к повреждению данных в нейромодулях, характеризующихся в отчете термином «сбой».
— Да, такая информация о событии есть, — подтвердил предположение Марка Генри. — Но я не в состоянии логически обработать данные.
— Почему? — нахмурился Марк.
— Я машина. В первую очередь — машина, и над подавляющим большинством моих систем по сей день господствуют законы алгебры чисел. Попытка анализа информации безуспешна. С точки зрения традиционной машинной логики, данное событие не могло произойти. Я помню о нем, постоянно испытываю последствия, но не могу его обосновать прежде всего потому, что оно произошло не в колонии, а на Земле.
Последняя фраза андроида прозвучала столь парадоксально, что Келли не сразу понял суть сказанного.
— То есть? — машинально переспросил он.
* * *
Земля, 18 февраля 2395 года. Мегаполис Антверпен, цокольный уровень… Три часа ночи.
Он возвращался домой в легком подпитии.
Вообще Генри Моллирайт не страдал тягой к спиртному. Двадцать лет службы в полиции научили его относиться к алкоголю с долей предвзятости: когда изо дня в день наблюдаешь за следствиями пагубных пристрастий людей к одурманивающим рассудок веществам, закономерный вывод об их вредоносном влиянии превращается в некий условный рефлекс, основанный на смешанном ощущении опасности и отвращения.
Конечно, такая реакция вырабатывалась далеко не у всех, здесь огромную роль играл ежедневный психологический прессинг — то самое бытие, которое определяет сознание, и Генри знал немало хороших, с его точки зрения, парней, которые тем не менее периодически якшались с зеленым змием, да и не только с ним… Был у него один близкий знакомый, спец из отдела по расследованию убийств, так тот «принимал» чуть ли не каждый день — работа такая, не всякие нервы ее выдерживают.
В этом смысле Моллирайту повезло: он курировал «тихий» участок третьего уровня мегаполиса, где располагались офисы различных учреждений и проблем возникало во сто крат меньше, чем в спальных районах мегагорода.
Сегодня ему пришлось посидеть «за компанию» — провожали на пенсию сержанта Гордона, старейшего сотрудника их участка.
Хотя количество выпитого и было минимально, но Генри все же решил прогуляться пешком, чтобы выгнать из головы неприятную одурь.
«Да, засиделись мы сегодня…» — думал он, рассеянно глядя по сторонам. Цоколь, на котором покоились мощные фундаменты вздымающихся к облакам городских кварталов, пользовался дурной репутацией, криминогенная обстановка тут считалась наихудшей по всем критериям оценок, и путешествовать в одиночку через плохо освещенный лабиринт, образованный фундаментами уровней, было небезопасно даже в светлое время суток, а сейчас половина второго ночи, так что хмель быстро улетучивался из сознания копа…
«Каким ветром меня сюда занесло? — Генри остановился, пытаясь вспомнить, как он умудрился попасть с третьего уровня на самое дно Антверпена, ниже которого располагались только технические коммуникации мегаполиса. — Наверно, ошибся цифрой, набирая код в скоростной общественной капсуле, — пришел он к очевидному, но малоутешительному выводу. — Надо поскорее выбираться отсюда, пока не встретился с какой-нибудь бандой».
Табельное оружие он сдал по окончании смены, при нем остался лишь значок полицейского да форма, которая на цокольном уровне была равносильна красной тряпке, применявшейся в качестве раздражителя в древнем виде кровавой забавы…
Оглядевшись по сторонам, Генри отыскал взглядом ближайшую капсулу вертикальной транспортной артерии и направился к основанию уходящей ввысь пустотелой колонны.
Хмель окончательно исчез, он торопливо пересек площадь, по которой легкий ветер лениво гонял обрывки мусора, и взглянул на табло статуса ближайшей пневмокапсулы. Экран информа был предохранен от актов бессмысленного вандализма толстым слоем бронестекла, сквозь который отчетливо просматривалась сиротливая цифра «десять».
Ближайшая к нему капсула находилась на десятом уровне.
Он коснулся пятнышка псевдокнопки, и в этот миг услышал за своей спиной голос:
— Блин, да это же коп!..
«Капсула прибудет секунд через тридцать, — промелькнул в голове нехитрый расчет, — еще десять секунд на торможение и парковку, потом открывание дверей, считывание данных со статкарточки — всего минута… Что ж, попробую заговорить этим парням зубы, не тыкать же им в лоб полицейским жетоном вместо ствола…»
Обернувшись, он увидел, как к нему приближаются пять скверно одетых подростков, один игриво перебрасывал из руки в руку отполированный до блеска отрезок строительной арматуры, у другого на кулак была намотана цепь, третий носил особые, явно ворованные перчатки из гибкого многослойного пластика, которые являлись фрагментом снаряжения подразделений быстрого реагирования. Генри знал, что в наборе каждой перчатки, в выступах, расположенных над фалангами пальцев, смонтированы приспособления, среди которых имелось выкидное лезвие ножа и несколько выстреливаемых пружинами пулевых инъекторов с паралитическим препаратами.
«Будем надеяться, что перчатки разряжены», — подумал Моллирайт, машинально готовясь к силовому противодействию.
— Так, парни, расходимся миром, — вслух произнес он, понимая, что его призыв вряд ли будет услышан, особенно вон теми, плетущимися позади основной группы подростками с блуждающим, остекленевшим взглядом.
— Эй, да он в штаны наложил! — с неподдельным восторгом воскликнул один из тинейджеров, демонстративно раскручивая цепь. — Сейчас дяденьке будет больно…
За спиной Генри раздался мелодичный сигнал, возвестивший о прибытии капсулы. Он уже держал в левой руке свою статкарточку, зная, что двери не откроются, пока система сканирования не считает его личный номер.
— Спокойно, ребята. Нам сейчас нечего делить. — Левая рука на ощупь прижала пластиковый прямоугольник к окошку сканера, и спустя секунду двери начали открываться. — Каждый идет своей дорогой.
— Э… да он и вправду сейчас свалит! — раздался ломкий голос, сопровождаемый характерным звуком передергиваемого вручную пистолетного затвора. — А ну, стоять, сука!
Злоба.
Тупая, ничем не оправданная злоба клокотала в юном, еще не оформившемся голосе, будто этот подросток уже прожил долгую многотрудную жизнь и у него действительно имелся веский повод ненавидеть все и вся, что хоть на йоту отличалось от него самого.
Генри понял, что не успеет благополучно выпутаться из этой нелепой ситуации, но все же шагнул назад, в открывшиеся двери, одновременно с оглушительно прогрохотавшим роковым выстрелом…
* * *
Вспышка боли и мрак.
Он стоял, не ощущая собственного тела, лишь внутреннее наитие свидетельствовало о его вертикальном положении.
«Ранен? Все еще нахожусь в кабине пневмолифта?»
Сознание как будто очистилось от эмоций, да и реальных воспоминаний почти не осталось: он помнил лишь крохотный эпизод событий, оборванных роковым выстрелом. До и после звенела пугающая пустота.
Кто я?
Генри… Генри Моллирайт?
Следующая мысль принадлежала уже не ему:
Статус: ОШИБКА. ЛОЖНЫЙ КОД ДЛЯ ВНУТРЕННЕЙ ИДЕНТИФИКАЦИИ.
Он попытался вскрикнуть, позвать на помощь, но ничего не вышло, сознание истончалось, губы не слушались, они даже не ощущались, лишь под воздействием этих беспорядочных, панических внутренних усилий он увидел свет.
Тусклый свет, пробивающийся через щель неплотно задвинутых створок технологической ниши.
…Тело андроида вздрогнуло, по нему пробежала конвульсивная судорога, когда пришли в движение механические мускулы, спрятанные под оболочкой псевдоплоти. Еще несколько таких же резких, беспорядочных движений, вызванных внутренним программным сбоем, незримой борьбой, когда блоки нейромодулей и кибернетическая система пытались управлять одними и теми же функциями опорно-двигательного аппарата, привели к тому, что человекоподобный робот проломил тонкую декоративную перегородку и, потеряв равновесие, рухнул на пол.
…Он лежал на полу и смотрел, как за окном на фоне незнакомых серых небес, имеющих непривычный фиолетовый оттенок, в воздухе застыл приветливый до дрожи лазерный росчерк:
«Добро пожаловать в Нъю-Даймонд. Вас приветствует колониальная администрация марсианского сектора освоения корпорации „Дитрих фон Браун“».
* * *
Выслушав ровный, лишенный эмоций рассказ дройда, Марк в первый момент не смог ничего ответить ему — они с Генри смотрели друг на друга, словно встретились только сегодня, а не двенадцать лет назад.
Для Келли было сложно усомниться в том, что он услышал правду. Какой бы фантастичной она ни показалась в первый момент, это была ПРАВДА, та самая, о которой молчали технические службы корпорации и, скорее всего, не подозревали сами производители…
«Естественно… — подумал Марк, вспомнив, в каком состоянии он нашел дройда. — Азиаты не получили назад ни единого образца из опытной партии. Все скрыл гриф „совершенно секретно“ и вычистили вспышки двух ядерных взрывов».
Однако, кроме эмоциональных оценок, существовала еще и практическая сторона вопроса. От Дейвида Мошера он узнал об эпидемии экзовируса, от Генри услышал рассказ о совершенно необъяснимой реинкарнации фрагмента посттравматической памяти погибшего на Земле полицейского в тщательно обученные, тонко отстроенные нейромодули человекоподобной машины. Были ли взаимосвязаны между собой два уникальных, экстраординарных процесса, протекавшие на ограниченной марсианской территории в одно и то же время?
Логика подсказывала, что подобных совпадений не бывает, значит, между неизвестным экзовирусом и частицей внедренной в андроида человеческой памяти должна присутствовать четкая, недвусмысленная взаимосвязь.
— Ты пытался переосвидетельствовать свое техническое состояние? — нарушив воцарившуюся в номере тишину, спросил Марк.
— Я исправен, — лаконично и односложно ответил дройд. — Нейромодули не утратили своей главной функции — я успешно распознаю речь и формулирую адекватные ответы для взаимного общения с людьми.
— Это я знаю… — Келли вдруг ощутил странную сухость во рту. — И все же ты должен осознавать кое-что еще…
— Да, Марк. Я понимаю, что с технической точки зрения имевший место процесс перемещения данных невозможен. Чтобы андроид на Марсе получил частицу человеческой личности, должна существовать отлаженная, многократно апробированная система, осуществляющая съем информации с биологического носителя, ее перемещение через разделяющее две планеты пространство и инсталляцию на новый носитель.
— Почему ты уверен, что такого устройства не существует? Что ты или я можем знать о секретных военных разработках, например?
— Я проверял, Марк, — ответил Генри.
— Каким образом?
— Нью-Даймонд был пуст. Внутренние программы предписывали моей кибернетической системе явиться в службу технической поддержки и заявить о сбое. На первых порах победу в возникшем внутреннем конфликте одержала именно кибернетическая составляющая, и я, покинув здание, направился по пустынным улицам в центр сервисного обслуживания планетарной техники.
— Что показал тест? — Марк заинтересованно подался вперед, но ответ Генри в очередной раз обескуражил его:
— В тот день мне не удалось добраться до здания техподдержки. Когда я вышел на улицу, над Марсом шел серебристый снег, — ответил дройд, лишний раз доказывая свою способность к ассоциативному мышлению, потому что дальнейшие пояснения охарактеризовали упомянутый «снег» уже совершенно иначе: Микроскопические корпускулы витали в воздухе, сканирование показывало, что они состоят из металла и имеют некую внутреннюю архитектуру, реализованную на молекулярном уровне.
— Та самая серебристая плесень, что, по рассказу Мошера, разъедала кожухи силовых генераторов?
— Думаю, взвешенные в воздухе микрочастицы являлись уже некоей модификацией, прогрессивной формой, которая развилась из первоначального цистового состояния, в котором пребывала миллионы лет.
— Ты сказал, что не сумел добраться до сервисного центра. Почему?
— Микрочастицы проникли под мои защитные кожухи Они оказались столь малы, что фактически не встречали препятствий, к тому же они явно тяготели в своем движении к линиям напряжения электромагнитных полей, скользя по ним, словно по транспортным артериям, ведущим непосредственно к силовым агрегатам и потребителям энергии.
— Они инфицировали тебя?
— Можно применить и такой термин, — согласился Генри. — В какой-то момент вновь возник сбой, но теперь уже не в центральных модулях, а на периферии. Отказали независимые контроллеры серводвигателей, потом внезапно прекратился обмен данными в магистральном оптоволоконном кабеле.
— Насколько я понимаю, ты оказался парализованным?
— Отключенным, — уточнил Генри.
— И сколько длился твой стазис?
— Пятнадцать марсианских суток. Когда произошла очередная реактивация, я уже не ощущал прессинга со стороны кибернетической составляющей. Мое внутреннее «я», помнящее лишь события одного вечера, да собственное имя приобрели необъяснимый приоритет: теперь я мог контролировать движения механической оболочки, пользоваться сканирующими устройствами, хотя на первых порах мне пришлось трудно. Представь, что частицу твоего разума интегрировали в систему андроида и дали возможность управлять ею.
Келли только покачал головой в ответ. Слова Генри звучали запредельным откровением, их трудно было осмыслить сразу, непосредственно по мере повествования, оставалось только верить ему, полагаясь на годы доверительного взаимного общения…
— Как ты справился, Генри? — Марк сам не заметил того, что в голосе звучит неподдельное участие — его рассудок не мог просто взять и перечеркнуть годы настоящей дружбы, тесно связавшие их.
— Путем проб и ошибок, — лаконично ответил дройд. — Большинство внутренних систем имеет высокую степень автономии, то есть им необходимы лишь общие целеуказания. Выяснилось, что мне достаточно подумать о каком-либо действии, например, поднять руку, сделать шаг, и кибернетическая система тут же выдавала адекватную реакцию. По большому счету мне помогло давнее, еще юношеское увлечение виртуальными играми, где присутствует схожий командный интерфейс.
— Хорошо, ты обрел контроль над своим телом…
— И пошел дальше, куда и направлялся, — в сервисный центр.
— Зачем? — Келли подумал, что, очнись он в такой обстановке, наверное, бежал бы от всяких технических служб…
— Чтобы узнать, что со мной случилось, — ответил на его вопрос андроид. — Та частичка Генри Моллирайта никак не тянула на понятие «личность», но тем не менее я осознавал себя, свое существование. Однако память погибшего полицейского являлась лишь фоном, на котором стремительно развивалось иное сознание, — я был человекоподобной машиной, получившей возможность осознать факт собственного бытия. Имя «Генри» являлось лишь символом данного невероятно быстрого процесса.
— Как я могу судить о его скорости?
— Просмотри данные о быстродействии моей системы. Я осознавал себя и окружающий мир с тактовой частотой центрального процессора, совершавшего под управлением нейромодулей миллионы вычислений в секунду, отвечая на множество внутренних вопросов, обращаясь к различным базам данных в поисках верной информации.
— То есть количества живых нейронов в двух нейросетях хватило не только на размещение фрагмента посттравматических воспоминаний Генри Моллирайта, но и на саморазвитие новой личности?
— Не совсем так, — ответил Генри. — Я смог убедиться в этом, добравшись наконец до сервисного центра. Честно говоря, мне было страшновато подключаться к стенду для тестирования, но то, что я увидел, когда были сняты все защитные кожухи и вскрыта сфера, предохраняющая от внешних воздействий центральные блоки кибернетической системы, превзошло любые самые скверные и невероятные догадки. — С этими словами Генри встал и принялся спокойными, методичными движениями снимать свои защитные оболочки.
Келли не стал препятствовать этому, он лишь смотрел, как Генри отключил магнитные крепления и отложил в сторону сегменты нагрудника, грубо имитирующего формы человеческого торса. Под ними обнажились детали эндоостова и две сферы, внутри которых были заключены центральный сервомоторный узел и блоки кибернетической составляющей андроида.
Еще несколько точных движений, и дымчатый шар из бронепластика раскрылся на две половины, обнажая архитектуру ядра.
Теперь Марк отчетливо видел отдельные блоки, скомпонованные на объединительном цилиндрическом основании, внутри которого проходил центральный оптический кабель магистрального интерфейса. Два продолговатых утолщения из прозрачного пластика заключали в себе смятое складками серое вещество нейронных тканей. Располагались они в передней части ядра и по своему изначальному предназначению являлись не более чем биологическими модулями долгосрочной памяти, хранящими базы данных системы распознавания речи…
Взгляд Келли буквально впился в них, пораженный видом совершенно неожиданной архитектуры, которая опутывала вздутия нейромодулей, будто тончайшая сеть.
Нити… Тонкие, серебрящиеся нити толщиной с человеческий волос… они образовывали сложнейшую, не поддающуюся визуальному осмыслению схему: часть из них пронзала пластиковые кожухи и исчезала в скоплениях нейронов, иные проходили сквозь блоки различных систем, объединяя их в новую, непонятную конфигурацию, и, наконец, третья категория серебристых нитей проникала в стенки материнского цилиндра, соединяясь в его глубинах с оптической магистралью обмена данными.
— Тест не выявил нарушений в работе отдельных компонентов кибернетической системы, — вторгся в мысли Марка голос Генри. — Эти серебристые образования не только распознали назначение каждой электронной схемы, но и сумели объединить их в новую конфигурацию, не нарушив целостности системы. Это напрямую свидетельствует, что отдельные корпускулы, составляющие основу инородных включений, также являются машинами. Они не развиваются, схема не изменялась на протяжении двадцати лет. От составляющих нити элементов не исходит никаких командных импульсов, они лишь поддерживают такую конфигурацию взаимосвязей, которая позволяет нейромодулям в любой момент времени перехватывать управление, подчиняя себе все кибернетические компоненты.
— Почему ты столько лет хранил молчание, Генри?
— У меня не было причины для демонстрации всего этого, — с обычной прямолинейностью ответил дройд. — Мое откровение, даже перед тобой, Марк, вызвало бы безотчетный страх, неприятие, и мои уверения, что инородная архитектура безопасна и даже полезна, по крайней мере, с моей, уже субъективной точки зрения, прозвучали бы как пустой звук.
— А что изменилось сейчас?
— Возникли условия, когда ты сам заинтересован в осознании всех аспектов событий двадцатилетней давности. Как видишь, я остался логиком.
Генри аккуратно установил на место сегменты защитной сферы и потянулся за кожухами корпуса. — Ты не уничтожишь меня из страха перед необъяснимым, не отдашь в руки техников корпорации…
— Почему я не сделаю этого?
— Ты человек. И всегда относился ко мне как к другу. Для тебя чувство привязанности важнее сиюсекундных эмоциональных вспышек. Ты ищешь ответ на вопрос о смысле собственного существования, гипотетическую «истинную справедливость», а она предполагает, что обладающий самосознанием дройд имеет не меньше, а в некоторых, частных случаях даже больше прав на существование, чем отдельные представители рода человеческого. — Генри активировал магнитные захваты и повернул голову, уставившись на Марка своим пристальным, немигающим взглядом. — Или я не прав?
Келли сидел, машинально постукивая пальцами по подлокотникам кресла.
Казалось, что перед его мысленным взором в стремительном, бесконечном нон-стопе проносятся дни, месяцы, годы, и в каждом воспоминании о прожитом так или иначе фигурировал дройд по имени Генри, который был для него больше чем бытовой машиной, слугой, — он являлся другом, существом одухотворенным, не раз и не два рисковавшим собой ради спасения Марка в трудных, почти безвыходных ситуациях.
Подняв глаза, он посмотрел на Генри.
Нет, не было чувства, что перед ним, откинувшись в кресле, сидит машина, и не зудело в ладонях, под которыми ощущался теплый металлопластик «скорпионов»…
«Выходит, я ненормальный?» — подумал Марк, пытаясь понять собственную реакцию на происходящее. Своими глазами видел эти чужеродные, серебристо поблескивающие нити. Что по сравнению с этим любые слова, уверения… На нем лежит ответственность за безопасность целого сектора, где живут тысячи людей, так почему он до сих пор не всадил пулю в сервомоторный узел Генри, чтобы позже, уже в более спокойной обстановке, разобраться, говорил тот правду или…
«А нашел ты за двадцать лет самостоятельной жизни хоть одного друга среди людей? — внезапно задал провокационный вопрос молчавший до поры внутренний голос. — К кому ты пойдешь с обездвиженным корпусом Генри, уж не к Мошеру ли? И кто на поверку тут хозяин, а кто гость — непонятная древняя форма, принципиально изменившая стандартную схему андроида, или ты… человече?»
Повернув голову, он взглянул за окно.
Бледные краски марсианского рассвета занимались тусклой зарницей далеко у горизонта.
Гостиничный дройд неподвижно стоял у занавеси. Фантом в этот миг плавно протянул эфемерную «руку», будто коснулся пальцем сенсора на терминале.
Нет, отправивший письмо «доброжелатель» оказался намного хитрее… Он не купился на расставленную ловушку, не попытался устранить Марка, — видно, как и Дейвид, был уверен, что ненависть в конечном итоге пересилит доводы рассудка, нужно лишь подогревать ее, вовремя подбрасывая информацию.
И сразу, будто вспышка, вспомнилась фраза Мошера:
— Ага, вижу. Дройд. Если верить сканерам, эта модель не только снята с производства, но и заявлена на полное уничтожение всех выпущенных образцов… Пожалуй, я сделаю вид, что не заметил его присутствия в твоей машине.
Быть может, он попросту не окончил фразу и забыл добавить в завершение: взглянешь сам…
Взглянешь, ужаснешься и убьешь, разрушишь ради мифического долга? Сам лишишь себя единственного друга?
— Уже утро, — раздался в тиши гостиничного номера голос Генри. — Я рассказал тебе все, что знаю. Но этого мало. Нужно искать еще свидетелей, Марк.
Еще свидетелей…
Перед мысленным взором Келли отчетливо появилось пятно, оставшееся на оплавленном керамлите. Тень от человека, навек вытравленная в сплаве брони ядерной вспышкой.
Их нет. Ты да Генри — вот двое везунчиков. Об одном не знали, другого пощадили по малолетству.
Пощадили тогда, но не теперь. Ты уже начал копать запретную тему, значит — жди.
Это единственное, в чем Келли был уверен.
Его попытаются устранить тем или иным способом, а Генри распять на лабораторном столе ради конкретных технологий или во имя получения безопасности и знаний для всего человечества, разницы для них обоих не было никакой.
