Глава 2
Девятьсот световых лет от границ Рубежа. Борт торгового корабля «Гермес»…
Тревожный сигнал попискивал, не умолкая.
Сегмент переборки скользнул в сторону, открывая доступ в скрытые отсеки переоборудованного транспорта армахонтов.
– Мишель? Ты тут? Что происходит?!
– Не могу понять! – Она работала с системами ручного управления, компенсируя неожиданный дрейф.
Родион Бутов быстро прошел между грузовыми контейнерами, сел во второе кресло, активировал консоль, пробежал взглядом отчеты подсистем.
Очередной прыжок едва не завершился катастрофой!
– Н-болг не отвечает! – встревоженно доложила девушка. – Звезда системы нестабильна! Наша защита на пределе!
– Врата? – Родион Иванович никак не мог найти их отметку.
Мишель укрупнила изображение. Комья расплавленного металла – вот во что превратились древние устройства, формирующие гипертоннели!
Самообладание на миг изменило Бутову. Всего минуту назад они покинули узловую станцию Наймрут. Ничто не предвещало проблем. Маршрут внепространственной сети, ведущий к Н-болгу З’Ашт, считался проверенным, стабильным и безопасным!
«Сбой в навигации? Нас переместило не по адресу, в какую-то иную звездную систему?»
Он сверился с последними маркерами сети и понял: навигационные блоки в порядке! Модуль технологической телепатии транслировал в рассудок потоки данных, свидетельствующих, что неполадка возникла при обратном переходе. Не будь на борту «Гермеса» дополнительных устройств, способных стабилизировать пульсационные разрывы метрики, от корабля осталась бы только пыль!
– Мы в границах узла З’Ашт! – констатировал он.
– Но я не вижу Н-болг!
– Станция прямо по курсу! Бери на тридцать градусов правее! Вот так! Отлично! А теперь отдышись! – Бутов принял управление.
Зрачки девушки расширились. Вокруг бушевал настоящий солнечный шторм. По левому борту медленно проплывало нечто огромное, лишь отдаленно, в общих чертах похожее на узловую станцию!
– Отсканируй характеристики звезды. – Требовательный голос Бутова вернул ее в реальность, не дал запаниковать. – Я займусь Н-болгом, попробую выяснить, что тут приключилось?
– Мы вне сети?! – с дрожью в голосе взволнованно спросила она.
– Да, – лаконично ответил Родион Иванович, но тут же добавил: – Это не проблема, поверь, выберемся в любом случае! – Он хотел укрупнить изображение станции, но восприятию мешала работа электромагнитного щита, отклоняющего потоки заряженных частиц, заставляющего их огибать обшивку «Гермеса».
…
Мишель воспользовалась минутой передышки, пытаясь прийти в себя после испытанного шока.
Третий месяц они двигались по следу таинственного сигнала. Сотни световых лет остались за кормой. Иногда казалось, что путеводная нить окончательно потеряна, и тогда приходилось делать длительные остановки, по крупицам собирать информацию, действуя осторожно, ведь излишнее любопытство и настойчивость вызывают подозрения.
Роль торговцев им удавалась вполне. Отец и дочь, путешествующие между мирами на стареньком, видавшем виды грузовом корабле, что может выглядеть зауряднее?
Им удалось отыскать семь Н-болгов, где принималась странная передача, исходившая из гиперкосмоса. Теперь подлинность записи, доставленной Эшором, уже не вызывала сомнений. Ц’Осты независимых станций охотно торговали информацией. Обычно после стыковки с очередным узлом древней сети Мишель копировала все выставленные на продажу массивы данных. Как правило, это были старые навигационные карты, секторы и другие бесполезные в современности сведения. Морфы, считая, что совершают выгодную сделку, не обращали внимания на то, что незадачливые хомо приобретают фрагменты никому не нужной, никем так и не понятой трансляции.
До сегодняшнего дня поиск проходил без особых осложнений. Временами путешествие даже начинало наскучивать, казалось рутинным. Как справедливо заметил отец, созданная армахонтами внепространственная сеть тут разорвана в клочья. Из тысяч существовавших ранее маршрутов уцелели единичные гипертоннели. Часто приходилось искать окольные пути, терять время, чтобы добраться до интересующей станции.
Казалось, цель уже близка. Исходная запись пополнилась несколькими новыми незначительными фрагментами. Оставалось отыскать три Н-болга и передать Стременкову набор координат для точных расчетов…
…
Свет тускло мигнул. Защита работала на пределе, стремительно истощая ресурс корабля.
– Родион Иванович, звезда вполне заурядная. – Мишель получила показания сканеров дальнего действия. – Нет никаких предпосылок для подобной активности. Вспышка сверхновой исключена. Да и планетарной туманности я не вижу!..
Бутов вывел на экран данные с зондов.
От станции остался лишь изуродованный корпус!
– Что же тут произошло?! – Мишель похолодела, заметив конструкции, вплавленные друг в дружку. – Никакое оружие не в состоянии причинить межзвездному узлу такой урон! – испуганно вскрикнула она.
Один из зондов тем временем нырнул в деформированный тоннель и вскоре оказался на одной из торговых палуб.
Повсюду в невесомости кружил пепел. На оплавленных, покоробленных стенах датчики неожиданно очертили контуры фигур – бледные тени существ, сгоревших в момент загадочного, разрушительного и рокового события.
Мишель была потрясена. Ее губы невольно дрогнули, искривились.
Бутов сохранял сосредоточенную невозмутимость. Просмотрев данные, он лишь покачал головой.
– Я не нахожу разумного объяснения. Нужно убираться отсюда! Защита «Гермеса» долго не выдержит! Тут смогут работать только специальные исследовательские корабли! – отрывисто продолжал он. – Я отправлю сообщение, как только окажемся в пределах сети.
– Но устройства пробоя метрики разрушены! – Мишель окончательно растерялась. Только сейчас она осознала всю тяжесть и безвыходность их положения.
– Это не проблема, – вновь успокоил ее Бутов, коснувшись сенсора. В полу открылась ниша, оттуда поднялась дополнительная консоль управления. – Твой отец настоял, – ответил он на взгляд девушки, полный страха, надежды и недоумения. – На борту «Гермеса» смонтированы контуры гиперпривода.
– Но ведь таниум так и не сумели синтезировать! – воскликнула Мишель.
– Небольшое количество элемента есть в конструкции любых врат, – ответил Родион Иванович. – Корпорация закупает и утилизирует любые обломки, доставленные из изолированных секторов.
– И сколько же удалось добыть?
– Двести пятьдесят граммов. За все время, – ответил Бутов. – Треть накопленного запаса выделили нам на случай крайних обстоятельств. Вот что. – Он отстегнулся от кресла, встал. – Мне нужно поместить капсулу с таниумом в ядро гипердвигателя. Ты пока рассчитай прыжок вот на эти координаты. – Он транслировал данные. – Это транспортный узел системы Оруг.
– Там есть представительство корпорации?
– Нет, но мы сможем выйти на связь с Рубежом, используя оборудование Н-болга. Сообщим о случившемся и получим дальнейшие указания. Справишься?
Мишель с усилием кивнула.
Страх, коснувшийся рассудка, медленно отпускал. Кончики пальцев все еще дрожали, когда она потянулась к сенсорной раскладке, чтобы вручную ввести координаты узла межзвездной сети.
Перед мысленным взором девушки то и дело возникали тени, оставшиеся от тысяч существ, погибших в один миг.
* * *
Завершив расчеты, Мишель попыталась выйти на связь с Бутовым, но тщетно. Отсеки, где располагались генераторы пробоя метрики, обладали дополнительной экранирующей защитой.
Автопилот уже внес поправки в курс, и теперь грузовой корабль удалялся от уничтоженной станции.
Звезды на обзорных экранах искажались. Защитное поле источало напряженное сияние. Ни один из зондов, отправленных на исследование Н-болга, не вернулся. Они передали данные, но не сумели выдержать обратного пути, затерялись в солнечном шторме.
Мишель еще раз проверила работу автоматики и отправилась на поиски Родиона Ивановича.
Вход в один из грузовых сегментов трюма был открыт. Она вошла внутрь, осмотрелась. Если честно, то девушка не интересовалась бортовыми грузами. Знала, что среди них скрыто дополнительное оборудование, принимала этот факт к сведению, но не стремилась узнать подробности. Ее увлекало само путешествие, возможность увидеть другие звездные системы, познакомиться с разными существами, ощутить себя свободной, независимой, взрослой.
«Что ж. Это вполне удалось». – В мыслях все еще стыли шоковые ощущения. Скука долгих перелетов, однообразие десятков узловых станций внезапно обернулись смертельной опасностью, которой она не ждала…
Высокие цилиндрические капсулы возвышались вдоль стен. Она машинально сканировала их содержимое и крайне удивилась. «Модули репликации?» – Мишель и не догадывалась, что на борту «Гермеса» есть оборудование, предназначенное для выращивания искусственных бойцов. Насколько она знала, эта технология, разработанная на Пандоре, попала под запрет и больше не применялась.
– Родион Иванович?
– Да? Я тут, проходи, только осторожно.
Она пошла, ориентируясь на голос, и вскоре оказалась в следующем сегменте трюма. Здесь возвышались шесть массивных контейнеров из темного толстого пластика. Бутов объединил их при помощи силовых кабелей, расположив в центре сферическое устройство.
– Почти все готово. – Он ободряюще улыбнулся. – Ну, ты чего сникла? Испугалась?
– Конечно, испугалась, – призналась Мишель. Откровенно говоря, удар по психике оказался сокрушительным и неожиданным. Она пыталась представить силу, способную уничтожить Н-болг, но воображения не хватало. На это нужен целый флот, и то не факт, что получится…
– А зачем нам модули репликации? – спросила она.
Бутов вскинул удивленный взгляд.
– А как сама думаешь? – Он провернул верхнюю часть сферы, проверил надежность подключения кабелей. – Зачем нам, к примеру, мобильный гиперпривод?
– Извини. Глупый вопрос. Но, – она пребывала в нерешительности. – Но ведь эта технология под запретом?
– Слушай, ну перестань, – отмахнулся Бутов. – Мы в тысяче световых лет от Рубежа. И произойти, как видишь, может всякое.
– Ладно, больше не буду. – Мишель просто хотелось говорить с ним о чем угодно, лишь бы не думать, что они могли не выйти из прыжка или заживо сгореть, откажи вдруг защита, да и… – Родион Иванович, а морфы Оруга разве не следят за вратами? Что мы им скажем? Ведь они заметят, что «Гермес» не использовал устройство армахонтов!
– Правильно мыслишь, – неожиданно похвалил девушку Бутов. – Нам с тобой никак нельзя попадать в поле зрения Ц’Остов. Поэтому я и выбрал систему Оруг. Очень оживленный транспортный узел. Там до сих пор действуют семь маршрутов, и кораблей ежедневно прибывает тысячи. Мы выйдем из гиперкосмоса недалеко от второй планеты. Это рискованно, но необходимо. Гравитация скроет деформацию метрики. А дальше придумаем, как влиться в транспортный поток. Я бегло просмотрел сведения по этому узлу, там, на второй планете системы, недавно обнаружили руины подводного города армахонтов.
– Сделаем вид, что хотели его изучить?
– Изучить, осмотреть, ограбить – мне без разницы, что о нас подумают морфы, главное, они о гипердвигателе «Гермеса» ничего не узнают! Денек проведем на орбите этого мира, присмотримся к транспортным потокам. Я сменю маркеры на корабле. В общем-то ничего сложного, поверь. Если надо – заберусь в их сеть, кое-что подправлю, чтоб на нас никто не косился и вопросов лишних не задавал. Таниума все равно хватит только на один прыжок. Пока будем выжидать, я генераторы гипердвигателя разберу от греха. Ну, ты как? – Он завершил настройки. – Готова?
Мишель кивнула. Преувеличенная бодрость и кажущаяся жизнерадостность Родиона Ивановича выглядели наигранными.
– Мы с тобой во всем разберемся, не переживай. А теперь пошли. Нечего нам тут задерживаться.
* * *
Система Оруг.
«Гермес», совершив успешный прыжок, вышел на орбиту безымянного, покрытого океаном мира. В далеком прошлом здесь располагался один из созданных армахонтами заповедников. Со временем подводные инфраструктуры пришли в упадок, разрушились под воздействием океана. Для колонизации планета не годилась из-за отсутствия суши, и этот мир, расположенный всего в нескольких световых минутах от Н-болга, оказался предан забвению.
Бутов в приказном порядке отправил Мишель отдыхать, а сам занялся демонтажем гипердвигателя. Увы, но для его многократного использования требовалось наличие массивного ядра из редкогалактического элемента. Те граммы, что выделил Егор Бестужев, позволили избежать смертельной опасности, но не более. Теперь ради собственной безопасности эмиттеры следовало разобрать и утилизировать.
Он уже заканчивал работу, когда услышал взволнованный голос девушки:
– Родион Иванович! Срочно поднимись в рубку!
– Мишель? – Он отложил инструмент. – Что случилось? Нас заметили?
– Нет! Но тут странный сигнал на датчиках!
Бутов мысленно соединился со сканирующими комплексами, однако ничего подозрительного не заметил.
– Ты ничего не напутала?
– Да нет же! – В голосе девушки звучала неподдельная тревога. – Сигнал на сканерах дальнего действия! Только что появился! Похоже на сигнатуру космического корабля!
– Хорошо, сейчас подойду!
…
– Ну показывай, что тут? – Родион Иванович не стал придираться, спрашивать, почему она не пошла отдыхать, а осталась в рубке, да еще взялась сканировать задворки системы, где кораблей нет и быть не может.
– Уже ничего… – виновато произнесла Мишель. Выглядела она бледной, осунувшейся. – Уснуть не смогла, думала время скоротать. Наверное, мне показалось.
– А что искала-то? – Бутов изучал показания сенсоров.
– Ну, вообще-то корабли армахонтов или хотя бы их обломки, – ответила девушка. – Они часто дрейфуют на окраинах звездных систем. С борта Н-болга их заметить трудно, особенно если реакторы на кораблях погашены.
– Дальнее сканирование могло нас выдать, – нахмурился Родион Иванович. – Ну-ка, подожди… А ведь тут действительно есть непонятный сигнал! – он сел в кресло, включил дополнительный блок локационной системы, маркером отметил пятнышко, появившееся за орбитой третьей планеты. Еще секунда, и оно вновь исчезло! – Не нравится мне это! Надо перенастроить комплексы слежения. Хоть и неудобная позиция, но придется рискнуть…
Мишель вполне понимала, о чем он говорит. Третья планета находилась сейчас по другую сторону солнца, на сорок семь градусов правее светила, если брать за точку отсчета позицию их корабля. Кроме прочего, между «Гермесом» и источником таинственного сигнала по орбите вокруг звезды двигалась станция Н-болг, она расположилась в левой полусфере сканирования.
– Надеюсь, нас не заметят, – Бутов приступил к активному поиску.
* * *
Неопознанная сигнатура появилась в двадцати девяти световых минутах от «Гермеса», в виде яркого, но лишенного подробностей энергетического пятна.
– Клянусь, минуту назад там ничего не было! – воскликнул Бутов.
Сканеры захватили цель, начали новый проход.
– Космический корабль? – Он максимально детализировал строение неопознанного объекта.
– Я вижу лишь структурированную энергоматрицу, – с осторожностью ответила Мишель, разворачивая трехмерную схему. После произошедших накануне событий она не переставала думать об уничтоженном Н-болге.
Взглянув на появившееся изображение, девушка мысленно отметила, что с борта станции и многочисленных кораблей, спешащих к ее причальным секциям, пришельца обнаружить невозможно.
– Родион Иванович, он использует звезду как щит! Что если это он уничтожил Н-болг З’Ашта?! – Мишель не удержалась, высказала вслух копившиеся в душе опасения.
– Не исключено… Но прятаться за звездой – преимущество, на мой взгляд, сомнительное.
– Почему?
– Если мы наблюдаем космический корабль, собирающийся атаковать станцию, то ему придется совершить затяжной маневр, чтобы на безопасном удалении обогнуть звезду, – пояснил Бутов. – Протяженность такого курса тридцать семь световых минут, по моим расчетам. Это примерно около суток полета, если у него современные двигатели и гасители инерции. За такое время пришельца заметят, и Н-болг подготовится к обороне. В сеть уйдет сигнал бедствия.
Мишель испуганно смотрела на показания датчиков.
Информация, полученная в системе З’Ашт, противоречила выкладкам Родиона Ивановича. Уничтоженный Н-болг не оказал сопротивления, морфы даже не успели поднять тревогу!
– А что, если пришелец обладает гипердвигателем и способен на короткий внутрисистемный прыжок? – предположила она. – Что, если это корабль неизвестной нам цивилизации, ну, той, что мы видели на записи?!
– Сейчас выясним, – мрачно предрек Бутов, вновь перефокусируя сканеры.
– Мы предупредим морфов? – осторожно спросила Мишель.
– Да, безусловно! – согласился Родион Иванович. – Но только в случае, если это действительно космический корабль. Пока что я вижу лишь странную энергоматрицу, и не более!
– Хорошо. Я на всякий случай подготовлю данные для передачи. Хотя, – девушка продолжала следить за показаниями датчиков, – откуда мы можем знать намерения пришельца? Что, если он прибыл с миром и не имеет отношения к инциденту в З’Ашт?!
Бутов ее сомнений не разделял.
– Незачем прятаться по другую сторону солнца, если ты решил просто посетить Н-болг!
– Разве мы не прячемся? – заупрямилась Мишель. Зная морфов, несложно предположить: они воспримут предупреждение буквально. Слух об уничтоженной узловой станции наверняка уже распространился по сети, посеял страх. Ц’Осты не станут тратить время на выяснение всех обстоятельств. Им достаточно факта, что пришелец игнорировал устройства армахонтов. Он прибыл необычным путем, и это послужит достаточным поводом для начала боевых действий.
– Хорошо, и что ты предлагаешь?
– Отправим зонд. Пусть удалится от нашей позиции и передаст объективные данные. Мы ведь фиксируем энергетическую аномалию, и не более того!
– Согласен. – Бутов счел такую линию поведения вполне разумной. – Пусть морфы вышлют разведчиков, благо времени у них предостаточно.
* * *
Пылающая точка вопреки ожиданиям не изменила курс.
Сканеры оказались бессильны. «Сгусток энергии» – формулировка расплывчатая, неопределенная, но ничего иного от систем наблюдения добиться не удалось.
– Он увеличивает скорость! Движется к солнцу! Пройдет сквозь фотосферу через пару минут! – воскликнул Бутов.
– Значит, это не космический корабль?! – разочарованно спросила Мишель.
– Объект маневрирует!
Мишель проследила взглядом за сложными изменениями траектории. Только управляемый полет способен дать такие изменения курса.
– Он сейчас войдет в солнечную корону! Там же температура в миллионы градусов! Ни одна обшивка не выдержит!
– А есть ли у него обшивка? – Вопрос Бутова застал девушку врасплох.
«С чем же мы столкнулись?» – она пыталась прочитать сигнатуру, меняла настройки, пробовала различные способы интерпретации данных, задействовала дополнительные сканирующие комплексы, предназначенные для исследования звезд.
– Родион Иванович! – невольно вскрикнула Мишель, когда режим съемки солнечных вспышек дал неожиданный результат.
Все-таки это был космический корабль!
Бутов взглянул на изображение, издал удивленное восклицание. Многое он повидал на своем веку. И корабли армахонтов, и летающие города Эшра, и немало других удивительных конструкций, но такого не встречал!
Объект состоял из энергий! Его окружал тусклый ореол синеватого свечения. Корпус (если этот термин применим к силовому полю, очерчивающему формы и объем загадочного корабля) делился на три элемента: каплевидную корму, плавно перетекающую в приплюснутый цилиндр, и расположенный горизонтально диск, образующий носовую часть пришельца.
– Двадцать пять километров в длину, пять в наибольшем диаметре! – взволнованно комментировал Бутов. – Он вошел в корону! Огибает протуберанцы! Структура корабля. – Последнее слово прозвучало хрипло, – Структура не реагирует на гравитацию, магнитное поле и температуру среды!
Мишель, затаив дыхание, не в силах произнести ни слова, следила за происходящим. Аппаратура, предназначенная для исследования звезд, с поставленной задачей справилась, и в объеме голографического монитора сейчас стремительно детализировалась модель чужого корабля, нырнувшего в этот миг под изгибающиеся петлеобразные протуберанцы, образующие огненную анфиладу над условной границей фотосферы.
Он уверенно и целеустремленно двигался среди метаморфирующих плазменных выбросов, вздымающихся на миллионы километров!
– Смотри же, смотри! – Бутов привстал, потеряв самообладание. Его рука прошла сквозь изображение, указывая на только что появившиеся элементы внутренней структуры пришельца: под защитой силового поля располагались некие ажурные конструкции, – вероятно, именно они задавали форму корпуса! Еще «глубже», за дымчатой вуалью струящихся энергетических искажений, без видимой опоры парило множество дисков! Некоторые висели неподвижно, другие медленно перемещались, следуя определенными маршрутами.
Еще мгновение, и пришелец нырнул в фотосферу звезды, видоизменяясь по ходу опаснейшего маневра.
Его корма начала раздуваться, в средней части корпуса, где теперь наблюдались скопления дисков, внезапно появились четыре симметричных выроста, принявшие форму лепестков. Носовая часть пока что осталась без изменений, лишь по закругляющемуся периметру ее кромки сформировались энергетические жгуты – извиваясь, они выдвинулись за границы силового поля, по-видимому, измеряя плотность, химический состав и температуру окружающего звездного вещества!
Объемное изображение по-прежнему оставалось четким, контрастным. Взглянув на развертку сопроводительных данных, Мишель поняла, почему так происходит. Температура внутри силового поля не изменилась ни на градус. Чужой корабль с легкостью пронзал солнечную атмосферу. Зримые потоки раскаленного звездного вещества омывали его, вытягиваясь вслед движению пылающим шлейфом…
Технологии неведомой космической расы не имели аналогов, превосходили любые достижения современных цивилизаций, пожалуй, на фоне возможностей, продемонстрированных чужим кораблем, бледнело все, включая техносферу легендарных армахонтов!
Мишель коснулась сенсора, увеличивая изображение. Кончики ее пальцев побелели и дрожали. «Зачем он нырнул в фотосферу?» – спрашивала себя девушка, понимая, что у каждого маневра есть определенная цель.
Почему же на ум не приходило ничего хорошего? Откуда взялось въедливое чувство тревоги, граничащее с откровенным страхом перед назревающими событиями?
«Существа, настолько развитые и могущественные, должно быть, путешествуют по Вселенной, изучая ее тайны. Какое им дело до цивилизаций, прозябающих на обломках величия армахонтов?»
На самом деле пытливый рассудок девушки успел связать полученную накануне информацию с происходящим, интуитивно предугадать дальнейшее развитие событий, предотвратить которые уже невозможно…
– Связь с Н-болгом, Родион Иванович! Скорее! – не выдержав, взмолилась она.
– Пробовал! Не работает! – отрывисто ответил Бутов, неотрывно наблюдая за таинственным кораблем.
Четыре эллипсоидных выроста, образованные по всему периметру цилиндрической части чужого, внезапно изменили свойства. Если секундой ранее они имели вид пылающих силовых линий, обозначенных лишь контуром, то теперь их напитала энергия.
Фотосфера взъярилась.
По видимой поверхности солнца прокатилась судорога искажений. Сотни плазменных выбросов ударили в пространство, но это было лишь незначительным побочным эффектом произведенного пришельцем воздействия: его «лепестки» захватили четыре сгустка звездного вещества, и корабль, плавно изменив курс, устремился в направлении Н-болга.
Мишель непроизвольно вцепилась в подлокотники кресла.
Корабль вырвался из солнечной атмосферы. За его кормой бесновался плазменный шторм, который вскоре достигнет планет, опалит их, навсегда изменит ход эволюции, но, по всей видимости, начавшийся катаклизм расценивался пришельцами как «сопутствующий урон» – их главной целью являлся Н-болг!
Бутов ошибся в расчетах, оценивая время, необходимое загадочному кораблю для атаки станции. Он не мог предвидеть такого развития событий.
«Лепестки» угасли, а четыре сгустка захваченного ими звездного вещества устремились в направлении Н-болга.
Чужой резко сбросил скорость. Диск, образующий носовую часть корабля, пришел в движение, поворачиваясь перпендикулярно оси курса, вытягивая длинные, переплетающиеся между собой жгуты энергии в направлении грядущей катастрофы.
Сгустки разрушились. Четырем исполинским протуберанцам, извергнутым со скоростью сотен километров в секунду, требовались считаные минуты, чтобы преодолеть расстояние до приговоренной станции!
Спасения не было.
– Зачем?! – вскрикнула Мишель.
Родион Иванович мрачно смотрел, как чужой корабль, объятый пронзительным мерцанием, развернулся, двигаясь между исходящим от звезды, набирающим силу плазменным штормом и четырьмя пылающими выбросами.
Чужие действовали наверняка. Никто не способен противостоять их оружию или укрыться от него. Ни одна из известных Бутову космических конструкций не выдержит такого испытания, разве что «Созидатель Миров»?
Пожалуй, сборщики энергии, поставляющие ее модулю молекулярного репликатора, могли бы утилизировать один из выбросов, и то не факт. Учитывая потревоженную фотосферу звезды и надвигающийся плазменный шторм, любое противодействие бесполезно и даже бессмысленно!
– Зачем они это делают?! – потрясенно шептала Мишель.
Она не отвернулась, хотя хотелось зажмуриться, не смотреть.
Н-болг вспыхнул.
Древняя, давно пришедшая в упадок конструкция выставила слабенькие щиты, но они не продержались и секунды. Обшивка станции мгновенно раскалилась, вспухая магниево-белыми волдырями, извергаясь в космос гейзерами расплавленного вещества, смешанного с декомпрессионными выбросами.
Мутные облака, окутавшие Н-болг, тут же рассеяло ураганными порывами солнечного ветра.
Огромные по площади участки брони испарялись, обнажая ребра каркаса – они светились, теряя прочность, деформируясь, оплывая…
К этому моменту на борту станции уже не осталось никого живого.
– Уходим! – Родион Иванович коснулся руки Мишель, накрыл ее дрожащие пальцы своей ладонью. – Соберись. Мы должны выжить!
– Они… – Девушка смотрела, как разрушается станция. Ее лицо приняло землистый оттенок. – Они сделали это намеренно!
– А как ты думала? Разве мы не видели последствий такой же атаки?
– Я надеялась. До последнего надеялась, что это случайность!
– Не время сейчас! – Бутов повысил голос. – Ну? Ты нужна мне! Приди в себя!
– Я в норме… – Мишель окатила его пустым, заледеневшим взглядом. – Я в норме… – повторила она, хотя сама не верила в сказанное, едва ли слышала, что говорит, но пальцы уже машинально коснулись текстоглифов, вводя команды.
Взвизгнули приводы пилотажного кресла. В полу рубки обозначились прорези, из них начали подниматься сегменты герметичной капсулы. Еще секунда, и они сомкнулись, их внутреннюю поверхность подернуло дымкой силовой защиты, поверх спроецировались экраны телескопического обзора, заработал модуль мысленного интерфейса, вновь взвизгнули сервомоторы, поднимая астронавигационные рули.
Чужой корабль исчез в черной, пронизанной нитевидными прожилками энергий воронке гиперперехода.
Бутов уже проложил курс, уводящий вниз к поверхности покрытой океаном планеты.
* * *
Грузовой корабль пронзил атмосферу.
В небесах приговоренного мира бесновались сполохи разноцветного сияния – первые предвестники надвигающегося плазменного шторма.
Используя антигравитационный двигатель, «Гермес» снизился над гладью океана, затем с глухим плеском коснулся поверхности и начал быстро погружаться под воду, оставляя за собой пенистый след пузырьков.
Бутов задействовал дополнительные системы локации. По этой планете имелись только устаревшие данные. В далеком прошлом здесь располагался один из многочисленных природных заповедников, созданный армахонтами. С тех времен сохранились лишь каркасы подводных куполов, откуда строители межзвездной сети могли наблюдать за глубоководной жизнью.
Мишель молчала. Уничтожение станции потрясло девушку. Воображение рисовало ей ужасные картины. По самым скромным подсчетам, к моменту атаки на борту Н-болга находились десятки тысяч существ. Морфы, населяющие станцию, экипажи космических кораблей, прибывшие для торговли, остановившиеся на отдых или зашедшие в док для мелкого ремонта и пополнения припасов.
«В чем их вина? Почему по воле таинственных пришельцев они сгорели вмиг, превратились в бледные, едва заметные тени на фоне искаженных адскими температурами поверхностей?»
Не в силах оттолкнуть жуткие видения, она все больше мрачнела.
Мрак окутал корабль. На экранах проступили контуры подводных хребтов, затем появились пострадавшие от времени участки разветвленной инфраструктуры глубоководного поселения. Рукава обветшавших тоннелей вели в различных направлениях, соединяя между собой остовы куполов. Ранее их герметизировали защитные поля, но источники энергии давно иссякли, океан ворвался внутрь.
Бутов передал обновленные данные курса. Он намеревался найти укрытие под сводами центральной постройки комплекса.
– Придется выйти наружу. У нас очень мало времени. Попробуем подключить питание к системам защиты.
– Разве толщи воды недостаточно?
– Боюсь, что нет, – ответил Родион Иванович. – Вспомни, что случилось с планетами З’Ашта!
Мишель невольно поежилась.
Почему случившееся вызвало глубокое и острое чувство сопереживания? Симпатия к инопланетным существам никогда не являлась отличительной чертой ее характера, а здесь, в изолированных секторах, за тысячи световых лет от Рубежа, два человека, путешествующие без должной охраны, рассматривались многими обитателями Н-болгов как легкая и даже законная добыча. Морфов и эшрангов Мишель откровенно недолюбливала, к хонди (по известным причинам) относилась нейтрально. Звенги казались ей крикливыми и бестолковыми. Циритов она опасалась: никогда не знаешь, что на уме у вышедших из-под контроля биологических роботов исчезнувшей цивилизации. Кроме перечисленных существ, на станциях им встречались представители ранее незнакомых рас. Чаще всего их экзотический вид вызывал лишь настороженность.
Они облачились в скафандры и покинули корабль.
Мишель двигалась вслед за Бутовым, не теряя его из виду, стараясь не отставать.
Нечто потаенное встрепенулось в ее душе под сокрушительным напором событий.
«Чувство вселенской справедливости? – Она лишь покачала головой в ответ навязчивым мыслям. – Глупо. Я должна страшиться увиденного, невольно примерять продемонстрированную пришельцами мощь к системам Рубежа. Думать, как защитить родные миры, а не переживать по поводу Н-болга. Случись кому-то из его обитателей встать на нашем пути, я действовала бы не задумываясь, разве не так?»
– Родион Иванович, как ты справляешься с этим?
– С чем? – не понял Бутов.
– Ну, тебе жаль погибших? Они чужие, а все равно – сердце щемит. Не понимаю, что со мной не так?
Он остановился. Корабль погрузился под своды разрушенного купола и теперь лежал на песчаном, лишенном растительности дне. Вокруг царил мрак, и лишь системы сканирования позволяли видеть контуры окружающего рельефа.
– Не понимаешь, что с тобой?
– Нет, не понимаю! – Мишель не хотела его отвлекать, но затянувшийся внутренний спор ей совершенно не нравился.
– Думаю, ты испытываешь обыкновенное сострадание, разве не так?
– Любой из морфов, представься случай, придушил бы нас, чтобы завладеть кораблем.
– Верно, – усмехнулся Родион Иванович. – И не только морф, но и любой из чужих, – добавил он, жестом указав на отлогий нанос песка, образованный придонным течением. – Нам туда.
Внезапно сполох яркого света пробился в глубины, на миг озарил все вокруг, вырвал из тьмы плавно изгибающиеся балки купола, облепленные бесцветными студенистыми наростами, и изящные, наполовину погребенные в песке постройки, над которыми царил слоистый выступ скал, украшенный потрескавшимися барельефами.
И этого Мишель не понимала.
Созидать, строить, вывести на просторы космоса десятки цивилизаций и вдруг все бросить, исчезнуть, равнодушно раствориться в бездне пространства, не оглядываясь назад, продолжить жить где-то в иных пределах, ни о чем не сожалея, не беспокоясь, – разве это не верх циничной жестокости?
«Мы не рождаемся ангелами или демонами, но становимся ими, совершая поступки, выбирая свой путь», – внезапно вспомнились ей слова отца.
– Как я могу сострадать тем, кого откровенно недолюбливаю? – вырвалось у нее. – Похоже на двуличие, – немного тише добавила она.
– Раньше я тоже не понимал. – Бутов при помощи устройств скафандра очистил от песка вход в постройку. Наклонный люк крепко прихватило многовековыми отложениями, и он не поддавался усилиям. – На Пандоре мы воевали с эшрангами, хонди, морфами – со всеми, кто стоял на пути выживания. Но когда планета начала погружаться в аномалию, о ненависти пришлось забыть. Общая беда способна объединить кого угодно, – добавил он, выходя на связь с кораблем. – И это не двуличие. Жизнь. Сегодня ты сострадаешь чужим, а завтра, встретившись с одним из них в темном коридоре Н-болга, позволишь ли ограбить себя?
– Нет!
– Вот и я о том. Уж поверь, много раз зарекался, по полочкам все раскладывал: с кем дружить, кому сострадать, а кого ненавидеть. – Он отвернулся, глядя на медленно приближающийся корабль. – Вот только не выходит по-моему. Не разделить мир на черное и белое. И за примерами далеко ходить не надо. Взять Эшора. Вместе вырвались с Пандоры. Вместе сражались на Рубеже против морфов. Братья по оружию, верно? – усмехнулся он, отходя в сторону. – А встретил его недавно на станции – скулы свело от ненависти. Знаю ведь, пакость очередную эшранг затеял. Возьмешься судить меня за двуличие?
– Нет. – Мишель тоже посторонилась. Вспышки над океаном стали ярче и чаще. Их отсветы проникали в глубины, озаряя рельеф дна мягкими сполохами.
Транспортный корабль выдвинул стыковочный сегмент, сверкнул устройством плазменной сварки.
– Пошли.
В боковой части короткого тоннельного перехода обозначился люк.
– Но как же мне разобраться? – Мишель последовала за Бутовым. Автоматика уже вскрыла вход в древнюю постройку. За вырезанным отверстием гнездился плотный мрак.
В шлюзе появились сервы. Один шустро проскользнул вперед, ведя разведку, второй, нагруженный энергоблоками, пока оставался на месте.
– Забудь все, о чем мечталось, – посоветовал Родион Иванович, вслед за сервом перешагнув порог древней постройки. – Легко не будет. Это с Рубежа все выглядело понятным. А здесь каждый раз приходится действовать по ситуации. – Он остановился, поймал взгляд Мишель. – И особо далеко наперед не загадывай.
Последняя фраза Бутова отрезвила. Он говорил с ней честно и открыто. Ни подыгрывать ее чувствам, ни грубо ломать их не собирался, но предлагал посмотреть правде в глаза.
Н-болг уничтожен. Стационарные пробойники метрики превратились в шлак. «Мы сейчас вне сети, без связи, без реального способа вырваться из звездной системы, охваченной плазменным штормом».
Мишель догнала Родиона Ивановича, пошла вровень, благо ширина уводящего вниз коридора позволяла.
– При снижении я сканировал комплекс, – не дожидаясь вопросов, пояснил он. – Под нами расположен технический уровень.
– Но он ведь затоплен!
– Не беда. Аварийные системы армахонтов очень надежны и весьма специфичны.
– Стазис? – Мишель вдруг стало зябко, неуютно. Да, взгляд из глубин хорошо защищенных лабораторий Рубежа резко отличался от грубого восприятия реальности. Дистанционно изучать устройства армахонтов, скользить от узелка к узелку их сети, используя сохранившиеся каналы обмена данными, видеть существ, объятых изумрудным сиянием безвременья, и самой оказаться на их месте…
– Нет, стазис нам никак не подойдет, – вразрез с ее мыслями ответил Бутов. – После всего, что удалось узнать, застрять тут на неопределенное время – не выход. – Он остановился перед массивными, плотно закрытыми дверями, маркированными знаками опасности. – Хочу разблокировать технический портал и загнать наш корабль поглубже. Надеюсь, что системы защиты сработают при критическом уровне угрозы.
– Я так не думаю, – возразила Мишель. – Почему купола разрушились? Здесь нет энергии, разве не очевидно?
– Поначалу обойдемся автономными источниками. Затем подключим питание с борта нашего корабля. Главное, чтобы времени хватило.
* * *
Технический уровень простирался на многие километры. Сканирующие комплексы скафандров вычерчивали схемы коммуникаций в радиусе пятидесяти метров, дальше их излучение не проникало.
Вода в коридорах и залах постепенно пошла на убыль. Сначала под сводом начали встречаться воздушные карманы, затем уровень затопления существенно понизился, и теперь они брели по колено в морской воде. Многие устройства, законсервированные стазисом, выглядели неповрежденными, но до них не добраться, а отключать эмиттеры Бутов отказался наотрез.
– Последствия непредсказуемы, – объяснил он. – Будь тут вакуум, еще куда ни шло. Но с водой шутки плохи!
Мишель и сама это понимала. Двигаясь вслед за Родионом Ивановичем, она с настороженным любопытством поглядывала по сторонам. Локальные зоны стазиса попадались часто, и каждый раз сердце невольно замирало от мысли: «А вдруг в очередном поле замедления времени заключено не оборудование?»
Встретить армахонта – это ли не мечта всей жизни? Особенно сейчас, когда их вмешательство было бы уместным, неоценимым!
Увы. Аварийные системы сохранили важные устройства, но не живых существ. Видимо, к моменту затопления подводного города он был давно покинут.
– Сюда! – Бутов свернул, остановился, сверяясь с электронной картой уровня, спроецированной на забрало его гермошлема. – Впереди док. Если подадим питание к его механизмам, то сможем открыть ворота и завести наш корабль внутрь! Разберешься в этих консолях? – Он указал в сторону приподнятой над уровнем воды площадки, где серыми обтекаемыми контурами виднелся комплекс оборудования.
Мишель поднялась по широкой лестнице. Модуль управления имел вид многоуровневой «подковы». На полу, среди лужиц воды, валялись три кресла. В былые времена они свободно перемещались в поле антигравитации.
Как правило, системы армахонтов работали в режиме «полный автомат», но для них всегда предусматривалась резервная опция ручного управления.
«Зачем?» – часто спрашивала себя девушка, прекрасно зная – сети наномашин, обращающиеся в крови строителей сети, обеспечивали им связь с исполнительными механизмами, позволяли сформировать виртуальную рабочую станцию где угодно, при любых обстоятельствах. Армахонты обладали абсолютной властью над созданной ими техносферой и не нуждались в примитивных аварийных устройствах. Эти кресла, каскады пультов выглядели излишними, неуместными.
«Да, но именно при помощи таких вот полуавтоматических систем морфы до сих пор управляют Н-болгами», – думала она, осматривая темные панели.
Складывалось впечатление, что резервные посты созданы намеренно, словно армахонты заранее знали – однажды им придется покинуть этот сектор пространства, и тогда примитивные консоли, с которыми умеют обращаться морфы, спасут жизни миллиардов различных существ.
Она отыскала силовой модуль. Серв, следовавший за нею по пятам, без труда вскрыл кожух. Внутри небольшой ниши располагались усеянные кристаллами схемы и два темных, давно истощенных источника энергии.
В крови Мишель тоже обращались древние колонии нанитов. Она получила их от отца путем обыкновенного переливания крови, но абсолютной власти над техникой армахонтов не приобрела. Многие функции наносети так и остались заблокированными. Виной тому – хондийский нерв.
Серв извлек разряженные энергоячейки, установил в гнезда принесенные с собой накопители.
На консолях управления появились редкие световые сигналы, в основном свидетельствующие о неисправностях.
– Ну, что там? – спросил Бутов.
– Док открыть не смогу, – ответила Мишель.
– А в чем дело?
– Вода хлынет внутрь. Раньше тут использовался энергетический шлюз. Наших источников питания явно недостаточно для его формирования!
– Серв справится с управлением?
– Нет.
– Но ворота ты сможешь открыть? – настойчиво допытывался Родион Иванович, осматривая мощное перекрытие наполовину врезанного в скалы сооружения.
– Да, но какой смысл? Тут же все затопит!
– Нам нужна дополнительная защита. Я возвращаюсь на корабль. Разгерметизируй док, только осторожно.
– Осторожно не выйдет. Механизмы в ужасном состоянии.
– Ладно. Меняемся. – Он взобрался на платформу. – Просто покажи, где и что нужно нажать?
– Удар воды будет очень сильным!
– Я закреплюсь. – Бутов выпустил технические манипуляторы скафандра, и они впились в конструктивный элемент платформы. – Видишь? Все в порядке.
Мишель не хотелось оставлять его одного, но спорить с Родионом Ивановичем бесполезно.
– Вот модуль управления воротами. Боюсь, вода замкнет цепи питания. Может, не рисковать?
Ответом ей послужил сильный подземный толчок.
– Поспеши! – не принял возражений Бутов.
– Нет, я останусь с тобой! – заупрямилась девушка. – Канал связи устойчивый. Подведу корабль к доку на дистанционном управлении.
– Ну хорошо. Действуй.
* * *
Плазменный шторм набирал силу. Верхние слои атмосферы переливались всеми цветами радуги. Океан нагревался, над его поверхностью разыгралась буря.
Мишель вела корабль на глубине пятисот метров. Здесь не так сильно ощущались удары стихии, лишь изредка происходили подземные толчки, да из трещин скалистого дна вырывались, устремляясь к поверхности, гейзеры пузырьков.
Разведывательные зонды, отправленные в атмосферу, отказывали один за другим, не проработав и минуты.
Времени на разговоры не осталось. С каждой минутой ситуация становилась все сложнее и напряженнее. Бортовые датчики корабля вновь зафиксировали серии вспышек, озаривших дно. В пучинах океана набирали силу тектонические процессы, Мишель чувствовала их отголоски в виде сильных, внезапно возникающих течений, омывающих подводное плоскогорье.
Нужно отдать должное Бутову: он избрал оптимальный вариант для спасения. Погрузись они на бо́льшие глубины – угодили бы в зону извержений. Оставаться на поверхности тоже не вариант. Лишь тут, под защитой толщи воды, скал и сохранившего надежность древнего сооружения, у них был шанс пережить надвигающуюся катастрофу.
Пока Мишель вела корабль к доку, Родион Иванович протестировал аварийные системы. По его указанию сервы произвели мелкий ремонт. Теперь появилась надежда, что затопление дока не вызовет серьезных разрушений и массивные ворота удастся закрыть.
– Сколько еще? – отрывисто спросил он.
– Меньше километра.
Бутов проверил надежность креплений ее скафандра, предупредил:
– Открываю технические люки. Начинаю затопление.
Еще секунда – и внутрь с ревом хлынула вода.
Пенясь, дробясь на потоки, закручиваясь водоворотами, она скрыла под собой докировочные механизмы, стремительно поднялась до уровня площадки, где находились люди, затем напор уменьшился, под сводом образовался обширный воздушный карман. Как Бутов и рассчитывал, большинство консолей управления не пострадало.
– Триста метров.
– Открываю створы!..
Массивные ворота, теперь полностью скрытые под водой, дрогнули, начали раздвигаться.
– Сто пятьдесят метров. Проем еще слишком узкий!
– Ничего страшного! Приводы продолжают работать!
Она закусила губу, сбросила скорость, пытаясь удержать корабль на одном месте. Восприятие раздваивалось. Находясь на прямой связи с системами транспорта, Мишель видела происходящее с разных ракурсов. Она стояла подле древних консолей управления и одновременно парила в толще воды, над каменистой площадкой, напротив отвесной стены, в которой медленно открывался овальный проем.
Течение становилось все сильнее, норовило снести корабль в сторону, но их усилия не пропали зря. Мишель удалось удержать транспорт в заданной позиции, пока ворота дока не открылись на достаточную ширину!
Она вновь задействовала планетарные двигатели. К счастью, все грузовые космические суда оснащались гибридной силовой установкой. Типовые решения, разработанные армахонтами, аккумулировали опыт межзвездной торговли, предполагающий посадки на планеты с различными средами.
Еще минута, и транспорт успешно вошел в док, поверхность воды вскипела, над ней показалась верхняя часть обтекаемого корпуса.
– Отлично! – Бутов продолжал работать ручным управлением. – Мишель, бегом на борт! Я закрою ворота и иду следом!
– Вместе пойдем! – отрывисто ответила она.
– Нет! Уходи! Немедленно! – Родион Иванович, не отключая страхующих его захватов, немного сместился, насколько позволила гибкость манипуляторов, чтобы закрыть от девушки тревожно помаргивающий сигнал: ворота не спешили закрываться!
Мишель нехотя подчинилась. Технологическая оснастка ее скафандра сложилась в походное положение, и девушка сделала шаг в направлении лестницы.
Еще один яркий сполох прорвался внутрь, свет брызнул из-под воды, озаряя огромное помещение нитевидными, струящимися по своду бликами.
Мишель испуганно обернулась, заметила, как массивные створы дрогнули, начали медленно смыкаться, но Родион Иванович почему-то медлил, не спешил деактивировать захваты. Он тянулся к консоли, расположенной справа. Мишель помнила, там находился неработающий экран и группа переключателей, отвечающих за аварийный сброс параметров энергетической защиты.
Ее охватил страх.
«Какую процедуру он пытается отменить, если технический уровень давно омертвел, лишился питания?!»
Она не успела задать вопрос. Внезапно раздался оглушительный рокот, судорогой прокатилась серия мощных подземных толчков, свет, прорывающийся внутрь дока, стал яростным, нестерпимым.
Вода неожиданно вскипела. Густой пар мгновенно взвихрился вокруг, образуя непроницаемый для взгляда полог, датчики скафандра отказали, последнее, что запечатлело ее сознание, были рубиновые искры аварийной индикации, прыснувшие по внутреннему ободу забрала…
* * *
Мишель с трудом пошевелилась.
Ее разум еще сковывал ужас, из пересохшего горла рвался крик, мышцы дрожали от перенапряжения, но сервомоторы не подхватили усилие. Она услышала скрежет, ощутила, как сочленения бронескафандра вибрируют, преодолевая непонятное сопротивление.
По забралу гермошлема струился песок.
Кровь отхлынула от лица. Страх цепко схватил за горло, не давая дышать. Она отчетливо помнила внезапно вскипевшую воду и густой пар, окутавший все вокруг, так откуда же тут взяться песку?!
Где Родион Иванович? Что с ним?
Мишель со стоном перевалилась на бок, с усилием приподняла руку, но вновь почувствовав вибрацию, услышав скрежет, остановила начатое движение.
Скафандр неисправен. «Если произойдет разгерметизация, я погибну!»
Сердце, словно бешеное, молотилось в груди, и как же тут не наделать глупостей, если тревога плеснула через край, оглушила, стирая осторожность и здравомыслие?
Мишель вновь попыталась встать, но сервомоторы окончательно заклинило. Она могла сколько угодно напрягать мускулы, – это ни к чему не вело.
«Ладно… – В ушах шумело, во рту появился неприятный железистый привкус, – а если так?» – Она с трудом дотянулась кончиком языка до сенсора.
Среди алой россыпи аварийной индикации появился сиротливый изумрудный сигнал. Колонии нанороботов, являющиеся обязательным элементом оснастки бронескафандров, разработанных корпорацией «Прометей», сейчас активизировались.
Им требовалось от нескольких минут до часа на полное восстановление кинематических систем, все зависело от степени повреждения экипировки.
Мишель притихла. Ее тревога не исчезла, на глазах невольно выступили слезы, страх и неопределенность по-прежнему терзали рассудок, но к ним внезапно добавилась неодолимая слабость.
«Что же произошло?»
Не видя ничего вокруг (датчики скафандра не работали, а забрало гермошлема засыпало песком – он уже не струился ручейками, а лежал плотной массой), она вдруг испытала острый приступ клаустрофобии, будто была похоронена заживо.
Дыхание резко, непроизвольно участилось, зрачки расширились, затем вдруг наступил спазм, едва не окончившийся удушьем.
Слезы брызнули из глаз, потекли по щекам. Мгновения замешательства и слабости едва не стоили ей жизни. Каково ощутить себя погребенной под толщей песка в неработающем скафандре?
Информационные подсистемы не реагировали на мысленные запросы, она даже не могла узнать, сколько времени прошло с момента роковой вспышки.
«Сколько у меня осталось кислорода?»
Оперативные окна, прочерченные серыми контурами в объеме проекционного забрала, не несли ответов.
Неактивны? Кибернетические компоненты тоже не работают?
По горьковатому привкусу дыхательной смеси она поняла: устройство регенерации воздуха отключилось, и сейчас она дышит неприкосновенным запасом из небольшого резервуара, рассчитанного на шестьдесят минут автономного режима.
Песок по ту сторону забрала выглядел сухим.
Куда подевалась вода?
Где Родион Иванович? Что с ним?
Мишель с трудом сдерживала слезы. Никогда ранее она не попадала в подобные ситуации. Да, ее обучали приемам выживания, но пропасть между теорией и практикой сейчас казалась неодолимой.
Терпеть. Не сходить с ума.
Проще подумать, чем сделать.
* * *
Время тянулось медленно. Сначала вынужденное бездействие казалось ей совершенно невыносимым, но приводы по-прежнему не работали, и в какой-то момент восприятие поменяло знак.
Теперь каждая секунда, каждый вдох стали бесценными, невосполнимыми.
Жизнь ускользала. Дыхательной смеси становилось все меньше. Мишель не ощущала никаких признаков работы нанороботов, и зеленая искра индикации больше не внушала оптимизма. «Может, они не приступили к ремонту, и моя надежда не имеет под собой ничего, кроме… надежды?»
Внезапно на ободе забрала зажглась еще одна изумрудная точка.
«Ну, наконец-то!»
Она осторожно пошевелилась.
Песок вновь заструился тонкими ручейками-осыпями, затем вдруг хлынул беззвучным потоком. Яркий свет мгновенно затемнил забрало гермошлема. Мишель привстала, чувствуя, как заработали приводы скафандра, и вскрикнула от неожиданности.
Вокруг простиралась пустыня.
Солнце сияло в зените.
Скалы, торчащие из песка, отбрасывали резко очерченные угольно-черные тени.
«Атмосферы нет!..» – Она подавленно озиралась по сторонам.
Океан выкипел. Невдалеке виднелся иззубренный край скалистой гряды, с вкрапленными в нее фрагментами технических сооружений. Взгляд остановился на огромной покосившейся раме ворот, возвышающейся среди скал, скользнул ниже, где раньше располагались причальные приспособления подводного дока.
Транспортный корабль, наполовину погребенный в песке, выглядел ужасающе. Его обшивку оплавило, а местами и вовсе прожгло насквозь.
Губы дрожали. Еще никогда в жизни Мишель не испытывала столь сильного потрясения.
Она в полном оцепенении смотрела на корабль, не в силах пошевелиться. Ее зрачки расширились от ужаса.
Ледяное дыхание смерти парализовало волю, ведь жить оставалось считаные минуты! Нанороботы отремонтировали кинематику, но внутренние системы по-прежнему не работали. Регенератор воздуха, терморегуляция – все отказало!
Мишель судорожно всхлипнула. «Что же мне делать?!» Сердце молотилось в груди, в ушах стоял шум, перед глазами все расплывалось.
Сбоку прорывалось зеленоватое мерцание, и она невольно взглянула в ту сторону, наверное, уповая на чудо, но увидела картину жуткую, ирреальную: вспененный вал воды застыл в десятке метров от нее, в границах стазиса. Взгляд прошел сквозь вихрь замерших навеки пузырьков, проник глубже и дальше, где у древних консолей управления застыл Родион Иванович.
Вода захлестнула его до плеч. Одной рукой он держался за ветхий погнутый поручень, другой тянулся к панели ввода команд.
Боже…
Разработанные армахонтами системы включались автоматически в случаях чрезвычайных, когда иного способа спасения уже не существовало. Они могли работать веками, тысячелетиями. До сих пор тайны этой технологии не удалось разгадать, устройствами научились пользоваться, менять их настройки, замедлять и даже ускорять время, но еще никто не смог воспроизвести стазис при помощи собственного, вновь созданного оборудования!
Бутов попал в ловушку. Панель управления, посредством которой можно вручную отключить эмиттеры, оказалась законсервированной внутри поля.
«Ему никто не сможет помочь. Так же, как и мне…» – в отчаянии думала Мишель.
Индикатор давления дыхательной смеси принял тускло-оранжевый оттенок. Она ощущала жар – лучи солнца постепенно раскаляли скафандр.
Мишель наивно полагала, что готова к любым испытаниям. Она рвалась навстречу приключениям, жаждала невероятных открытий и только сейчас поняла, сколь равнодушна беспощадная стихия космоса. Отец предупреждал, приказывал, уговаривал, но она не слушала, считая себя вправе испытать судьбу.
«А как бы действовал он?» – метнулась мысль.
Представить отца, покорно склонившего голову в ожидании смерти, Мишель не смогла. «Он бы нашел выход!» – упрямо кричало подсознание, и да, да, она верила внутреннему голосу, ведь те, кто выжил на Пандоре, всегда и во всем боролись до конца! И побеждали!
«Но что бы он сделал?!» – надрывно, беззвучно кричала она, словно и впрямь ожидала ответа.
Взгляд остановился на погребенном в песках корабле.
«Он полон припасов! Беги к нему, пока есть силы, глоток воздуха, лучик надежды! Не думай ни о чем, – беги!»
Мишель задыхалась. Жар, постепенно проникший сквозь оболочки скафандра, уже казался нестерпимым, от него воздух становился сухим, горячим, в горле начинало першить, из легких рвался судорожный кашель.
«Беги!»
Она неуверенно встала, сделала шаг, затем еще один.
«Где-то поблизости край площадки!» – метнулась паническая мысль, но поздно – песок под ногами пришел в движение, увлекая ее за собой, вниз.
Она скатилась по отлогому склону, ударилась о выступ скалы, вскочила, озираясь по сторонам.
Борт корабля вздымался из-под наносов метрах в двадцати от нее. Ближайшая пробоина сочилась сумраком.
«Песок не выдержит моего веса! Я увязну!»
«Тень! Зайди со стороны кормы!» – бился в рассудке холодный, отрешенный от безысходной ситуации голос.
Она вняла интуиции, побежала, и действительно – в условиях вакуума, там, где резко очерченная тень корабля отсекала палящие лучи, песок под ногами вдруг стал твердым, видимо, солнце никогда не заглядывало сюда, оставив небольшой клочок пространства во власти холода и льда, сцементировавшего сыпучие частицы.
Боль разрывала грудь. Учащенное дыхание обжигало. Губы потрескались, сознание ускользало.
«Не стой на месте!»
Мишель кинулась к техническому люку, расположенному между двигательными секциями, но быстро опомнилась, остановилась в поисках другого пути, ведь шлюз не откроется, энергии нет, реактор давно погашен в аварийном режиме, иначе вместо корабля тут осталась бы остекленевшая воронка!
Но как попасть внутрь?
Индикатор давления принял красноватый оттенок.
Она представила деформированные переборки, намертво заклиненные межсекционные люки, внутренне сжалась, похолодела, но приступ отчаяния незаметно проскользнул мимо, бледным призраком канул в глубины рассудка, словно эмоции стали не важны, организм отказывался тратить на них последние капли сил.
«Ты знаешь, как действовать! Знаешь!»
Взгляд скользил по обшивке. Кормовая часть транспорта почти не пострадала. Броня потемнела, но следов плавления Мишель не заметила. Зато ее внимание привлек технический порт, закрытый «лепестковой» диафрагмой. За ней располагалось небольшое углубление, где установлена аварийная консоль, закреплен набор инструментов для ремонта корпуса, и – она вздрогнула – там же есть резервный модуль жизнеобеспечения!
Она бегом рванулась вверх по покрытому мелкой рябью песчаному склону, рухнула на колени подле спасительного люка, не задумываясь, сильным ударом продавила диафрагму, ухватилась за края пружинистых «лепестков», используя мощь сервомускулатуры, разогнула их в стороны и увидела мертвые, лишенные энергии агрегаты.
В комплект инструментов входил набор соединительных кабелей. Она сильно рисковала, подключая один из них к внешним разъемам скафандра, ведь из пяти энергоблоков экипировки работал лишь один, последний, да и в нем емкость уже исчерпана на треть, но…
Острые, неведомые ранее чувства овладели ею. Все происходило на грани, на пределе выносливости психики. Одно неверное движение, одна ошибка, и жизнь оборвется короткой мучительной агонией – Мишель понимала это отчетливо, но куда подевался страх? Дрожали пальцы, сжималось сердце, но страха не было.
«Вот и все…» – Она коснулась сенсора на запястье, переключая питание.
На выступе модуля жизнеобеспечения вспыхнул рубиновый сигнал, затем на контрольном дисплее устройства появился столбец сообщений, шли секунды, а автоматика бездействовала, и ей пришлось задержать дыхание, экономя последние глотки воздуха.
«Неужели все напрасно?!»
В тени корабля царил лютый холод. Если несколько минут назад Мишель страдала от высокой температуры, то теперь почувствовала стылый озноб. Видимо, внешние слои скафандра сильно повреждены – при выдохе изо рта вырвалось облачко пара, забрало шлема вдруг начало запотевать изнутри.
«Ну, давай же!» – Ее измученный взгляд неотрывно следил за автономным устройством, но надежда таяла…
Строки, бегущие по крохотному экрану, исчезли. В обшивке модуля открылись технологические отверстия, оттуда начали выдвигаться гибкие, оплетенные приводами шунты, предназначенные для тестирования внешних устройств. Уровень заряда последнего накопителя резко упал, еще одна тревожная искра зажглась на ободе забрала.
«Я не выдержу…» – Мишель судорожно сглотнула. Нестерпимо хотелось жить, обжигающие слезы катились по щекам.
Прошлое таяло. Мечты, чаяния, честолюбивые амбиции юности подергивались дымкой. Она дошла до грани отчаяния и шагнула за черту. В такие минуты человек не осознает перемен, происходящих в душе и рассудке, но они необратимы. Пути назад нет.
Ее сознание боролось до последнего.
Пружинистые «лепестки» диафрагмы медленно втянулись в предназначенные им пазы. От аварийной системы жизнеобеспечения отделился автономный модуль – его выстрелило выше плеча, вслед тонкой нитью вытянулся кабель. Сферический аппарат пролетел с десяток метров и упал, взметнув песок. Его оболочка раскрылась на пять сегментов, изнутри выдвинулись тонкие, похожие на крылышки мотылька поглотители энергии.
Мишель ощутила вибрацию. К внешним разъемам ее скафандра подсоединились шунты, кабели и два прочных гофрированных шланга, рассчитанных на работу в условиях вакуума.
Внутрь поврежденной бронированной оболочки хлынул поток воздуха, несущий тепло.
Ноги подкосились. Неодолимая слабость овладела ею. Мишель не понимала, почему организм так отреагировал на помощь, пришедшую извне? Казалось, она должна испытывать ликование, смеяться, плакать, как-то выражать эмоции, но наступила глухая апатия, и она поддалась, села, привалилась плечом к борту корабля, ощущая лишь бессилие и глухую тоску.
* * *
Только спустя шесть часов, после длительного ремонта внешний модуль жизнеобеспечения приступил к перезагрузке системы ее скафандра.
Мишель уснула. Она чувствовала себя настолько одинокой, измотанной, обессиленной, что не стала сопротивляться внезапной сонливости, просто провалилась в небытие, а когда открыла глаза, вокруг царила ночь.
Солнце ушло за горизонт, и теперь лишь зеленоватый свет стазиса озарял окрестности.
В толще проекционного забрала каскадом расположились полупрозрачные оперативные окна.
Она бегло просмотрела отчеты.
Повреждения скафандра оказались критическими. Многие удалось устранить, но некоторые узлы не подлежали восстановлению. Они в буквальном смысле могли рассыпаться, и Мишель поняла, что именно произошло с ней. Она уже сталкивалась с подобными повреждениями, возникающими в случае некорректного отключения стазиса, когда темпоральный поток расслаивался, искажался, воздействуя непредсказуемо. Одни детали утрачивали прочность, другие оставались целехонькими. На организм человека такие расслоения времени воздействовали куда губительнее, чем на технику, но в этот раз, похоже, обошлось – ее не задело, пострадала лишь экипировка.
Единственной хорошей новостью стало сообщение об активации части бортового оборудования корабля. Она получила доступ в грузовые отсеки, где могла сменить скафандр, взять кое-какие припасы и инструменты. В остальном отчеты не радовали. «Гермес» был разрушен. Он уже никогда не поднимется в космос.
Вопрос «что делать дальше?» встал перед ней с особой остротой.
Мишель выжила, но по-прежнему не испытывала радости. Ее в дрожь бросало, стоило лишь взглянуть в направлении исправно работающего сегмента стазиса и заключенной внутри поля измененного времени фигуры.
Она отчетливо понимала – вызволить Родиона Ивановича не в ее силах и возможностях. По роковому стечению обстоятельств модуль ручного управления эмиттерами законсервирован.
«И каков же итог? – думала она, отключая стационарное питание. – Я осталась одна на выжженной дотла, лишенной атмосферы планете! Отремонтировать корабль невозможно. Максимум, что смогу сделать, – это загерметизировать пару грузовых отсеков, а дальше? До конца своих дней прозябать тут?»
Перспективы, нарисованные воображением, казались гнетущими.
«Но на борту есть информационное хранилище, – тут же подумала она. – Может быть, работы Стременкова, посвященные исследованиям стазиса, помогут вызволить Родиона Ивановича?»
Насколько знала Мишель, Павел Аркадиевич в свое время создал на Пандоре периметр, остановивший армады чужих. Он использовал устройства армахонтов, чтобы защитить единственный человеческий город на планете.
«Может, в его трудах я найду ответ?»
На душе было тоскливо, одиноко и пусто.
* * *
Двое суток Мишель провела на борту корабля.
Грузовой отсек, ставший ее прибежищем, в качестве жилища критики не выдерживал. Здесь не предусматривалось систем жизнеобеспечения, за исключением аварийных модулей. Немного воды, еда в концентратах, разреженный воздух (защита не работала, а корпус имел микротрещины), холод ночью и жара днем – вот условия, которые предлагала сила обстоятельств.
Ей удалось сменить скафандр, отыскать аварийные запасы. Комплекты для выживания, к счастью, размещались во всех без исключения отсеках. В наборы входили не только картриджи с расходными материалами для гермоэкипировки, но и другие полезные вещи. Микрозонды, капсулы с нанороботами, универсальные сканеры, оружие и энергоблоки.
Нашлось кое-что полезное и среди товаров, предназначенных для торговли на станциях. Наниты стандартных модификаций являлись разработкой корпорации «Прометей» и пользовались ажиотажным спросом среди представителей иных цивилизаций. Неактивные колонии микромашин представляли собой небольшие капсулы с серебристой субстанцией внутри. Имплантировались они по принципу «проглотил и пользуйся». Уникальная технология поначалу вызывала опасения, но успешная практика применения нанитов быстро снискала им популярность. Попадая в организм, они определяли тип биологического носителя, соединялись с нервными тканями, формировали информационную среду, открывая доступ к новым знаниям и возможностям.
Раньше Мишель задавалась вопросом: «С какой целью корпорация выпустила в свободную продажу уникальные наносети?», но, побывав на борту независимых Н-болгов, поняла – стратегия «Прометея» в отношении иных космических рас верна и эффективна. Наниты и модули межзвездной связи помогали выходцам с различных миров эффективно общаться друг с другом, преодолевая разделяющую их семантическую пропасть. Разорванная сеть межзвездных маршрутов постепенно обретала единое информационное пространство, менялось отношение к людям, зародилась и успешно развивалась торговля данными. Обладатели личных наносетей получали доступ к базам знаний, составленным специалистами «Прометея». Это помогало поддерживать Н-болги в сносном техническом состоянии…
Впрочем, Мишель лишь вскользь подумала об этом, пока просматривала содержимое очередного контейнера с грузом. Ее заботили проблемы иного рода. На второй день она предприняла вылазку в разрушенную часть корабля, добралась до рубки управления, вернулась оттуда с несколькими кибернетическими блоками и двумя десятками кристаллов, которые удалось найти и демонтировать из модуля информационного хранилища.
Огромные объемы данных, записанные на кристаллических носителях, относились к различным областям знаний и имели множество первоисточников. Разобраться, вникнуть не хватит и жизни, но девушка знала, что именно следует искать.
Углубленное изучение систем стазиса никогда не входило в сферу ее интересов, но сейчас ситуация не оставила выбора. Отыскав труды Павла Аркадьевича Стременкова, Мишель бегло просмотрела их, но толком ничего не поняла. В глубине души она надеялась увидеть популярное изложение, однако электронные страницы пестрели уравнениями и формулами, среди которых скрывался ответ на мучивший ее вопрос: «Как вызволить Бутова?»
Пришлось пойти на риск. Необходимые знания можно инсталлировать. Процедура знакомая, но в отсутствии специального оборудования крайне опасная. Прямая запись информации в биологическую нейросеть вопреки бытующим заблуждениям не делает человека специалистом в избранной области. С таким же успехом можно вызубрить труды Стременкова и цитировать их по памяти, не понимая смысла произносимых формулировок.
Требуется осмысление полученных данных, а для этого, в свою очередь, нужны познания в смежных областях науки. Таким образом, объемы усваиваемой информации возрастают в разы. На их обработку необходимо время. Огромную роль играет психологическая устойчивость, способность к обучению, восприимчивость к новым знаниям. И это еще не все. Нет гарантий, что процесс завершится успешно, не будут затронуты участки памяти, формирующие личность.
Мишель вряд ли осознавала всю степень риска. Стременкову потребовались десятилетия упорного научного труда, чтобы понять лишь некоторые основополагающие принципы работы устройств стазиса. А ей придется осмыслить его работу за пару суток. Но иного выхода она не видела. Прозябать на борту разрушенного корабля до конца дней? Искать способ вырваться отсюда?
«Ну, хорошо, допустим, я его найду, и что же? Брошу Родиона Ивановича тут?»
Уж лучше рискнуть.
* * *
Когда она очнулась, в отсеке царил вакуум.
Сквозь оплавленную пробоину в своде проникал яркий свет. Часть контейнеров расплавилась, оплыв бесформенной массой.
Боль сжигала рассудок.
Мишель медленно, стараясь не делать резких движений, осмотрелась.
К горлу подкатила тошнота. Было трудно дышать. Она заставила себя сконцентрировать внимание на показаниях приборов внутри гермошлема.
Прошло три с половиной дня – намного больше, чем предполагалось.
Но откуда взялись разрушения?! Что произошло?!
Ответ она прочла в конфигурации пробоины. Под сводом отсека проходила силовая линия. Реактивация систем, подача питания от внешних источников перегрузили поврежденную в момент катастрофы цепь, и та не выдержала, произошел взрыв, за ним последовал удар декомпрессии, вырвавший сегмент обшивки.
Ее спасло надежно закрепленное кресло и система страховочных захватов бронескафандра.
«Космос беспощаден к нам. Он не прощает оплошностей, недосмотров…» – Мысль напомнила о многом из пережитого.
Мишель невольно сжалась, прислушалась к себе.
«Кем я стала? Как прошел процесс?»
Невзирая на сильную головную боль, усталость, голод и жажду, она не шевелилась, перебирая потускневшие впечатления детства.
«Личность не затронута? Трудно судить с уверенностью, ведь если некоторые воспоминания утрачены, я не замечу этого».
А как же нужная информация? Усвоил ли ее мой мозг?
Оказалось – да! Глядя на тускло подсвеченные кристаллы, расположенные в самодельных гнездах, прихваченных герметизирующей пеной к подлокотникам кресла, она отчетливо понимала, сколь примитивна созданная ею конструкция, прекрасно представляла, как ее можно улучшить.
«Сколько же смежных областей знания затребовал мой рассудок? – промелькнул закономерный вопрос, но его важность почему-то показалась смехотворной. – Какая разница? – В мыслях проскользнуло несвойственное ей раздражение. – Ты не сошла с ума, не утратила личность, а стала умнее и сильнее. Это стоило риска!»
Мишель поймала губами патрубок системы жизнеобеспечения, сделала несколько глотков воды. Боль медленно отступала. Усталость казалась непомерной.
«Это пройдет, – твердил внутренний голос. – Встань, разомни мышцы. Поешь и собирайся в путь!»
Она проверила стационарное питание, убедилась, что скафандр в полной исправности, и лишь затем отключила страхующие захваты.
Многое изменилось. Ее взгляд стал более цепким, восприимчивым к деталям. В мыслях сквозила холодная рассудительность. Тревожившие накануне проблемы теперь казались наивными, не заслуживающими внимания.
Мишель испугалась, но тут же успокоилась – резкая смена душевных состояний воспринималась как каприз.
«Нет, так не пойдет! Мне не нужна вторая личность!»
Некий абстрактный внутренний оппонент лишь пожал плечами. Он пока еще не доминировал в рассудке и не пытался идти на обострение, лишь сухо спросил:
«Что дадут душевные терзания?»
– Замолчи! – прошептала Мишель, вздрогнув от звука собственного голоса. Происходящее здорово напугало ее.
* * *
Она стояла в тени скалы, глядя на фрагмент законсервированной во времени реальности. Жуткий миг, когда вскипел океан, а своды технического уровня начали обрушаться, превратился в вечность.
«Стазис – не смерть», – подумала Мишель.
Утверждение, вчера казавшееся циничным, сейчас болезненных эмоций не вызывало. Для Родиона Ивановича вечность превратилась в миг. Он ничего не почувствует, лишь сильно удивится, когда отключится стазис.
«Если это вообще произойдет в обозримом будущем». – Голос рассудка никак не унимался, старался быть объективным, заглушить эмоции.
Да, теперь Мишель понимала, – древнее устройство защиты получает энергию из гиперкосмоса и способно проработать очень долго. Вообще, случай уникальный, он скорее исключение, чем правило. Эмиттеры должны получать питание от традиционных источников, но те давно иссякли. Зато обрушившийся на планету плазменный шторм воздействовал на ткань пространства, вызвал разрыв метрики.
Она покачала головой в ответ собственным мыслям.
«Упускаю что-то важное».
«Конечно! – тут же подключился внутренний голос. – Во-первых, обыкновенный разрыв пространственно-временного континуума не мог подать энергию к установке защиты, – менторским тоном заявил он. – Ну-ка, ответь, почему?»
«Пробой метрики – явление кратковременное, – задумчиво произнесла Мишель. – Время его жизни измеряется долями секунд».
«Правильно. Но эмиттеры все же работают. Какой отсюда следует вывод?»
«Разрыв метрики стабилизирован», – Мишель вдруг опомнилась, поняв, что снова разговаривает сама с собой!
«Ну, прекрати. Мы ведь действуем заодно!»
Она промолчала, внимательно осматриваясь, но вокруг, за исключением аномальной области, лишь песок, скалы и свет.
«Используй сканер».
Внутренний голос принадлежал второй личности – холодной, рассудительной, не подверженной эмоциям.
Она растерялась и разозлилась. Возникшее подозрение здорово напугало ее.
«Нет, не может быть!»
Ей хотелось списать происходящее на нервное перенапряжение, но дела обстояли очень плохо. Намного хуже, чем подсказывало воображение.
«Я использовала кристаллы, на одном из которых была записана синтезированная личность, предназначенная для инсталляции в нейросеть репликанта?!»
Внутренний голос промолчал.
Мишель прислушалась к мыслям и ощущениям, но не смогла найти однозначного ответа на заданный себе вопрос. Тяжело вздохнув, она подключила БСК скафандра, продолжив начатые исследования.
Под слоем песка датчики обнаружили очертания тоннелей! Технический уровень разрушен лишь частично!
В любом случае сидеть сложа руки нельзя. Нужно исследовать подземелья, определить, откуда идет передача энергии. «Возможно, отключив ее источник, я смогу вызволить Родиона Ивановича?»
Она не стала откладывать, нашла ближайший вход в коммуникации и уверенно направилась к одиноко торчащей скале. У ее основания в песке образовалось углубление. Мишель выпустила зонд. Он погрузился в сыпучую массу, пронзил ее и оказался в темном тоннеле с высоким сводом.
Мишель развернулась, намереваясь вернуться к кораблю.
«Опять упрямишься? Почему медлишь, не идешь вслед за зондом?»
Невеселая усмешка тронула ее губы. Внутренний голос по-прежнему пугал, но он явно не принадлежал здравому смыслу. Скорее – игра воображения, воплощение одиночества, галлюцинация, вызванная рискованной процедурой загрузки и последующей обработки огромных объемов информации.
«Прежде чем спускаться в подземелья, нужно вооружиться, экипироваться, забрать из трюмов корабля все необходимое и даже немного больше, ведь путь ведет в абсолютную неизвестность», – подумала она, искренне считая, что холодная мысль принадлежит ей.
* * *
Лишь через сутки, полностью разобрав поврежденный скафандр, зарядив снятые с него энергоблоки, тщательно рассортировав имеющееся оборудование, припасы и средства выживания, она покинула грузовой отсек и подошла к границе стазиса. Вслед за ней двигалась оснащенная антигравитационным приводом небольшая платформа, на которую Мишель сложила снаряжение и припасы.
Смотреть на застывшую в глубинах зеленоватого сияния фигуру было тяжело.
Она мысленно попрощалась с Родионом Ивановичем и решительно направилась к обнаруженному накануне входу в подземные коммуникации.
У подножия одинокой скалы Мишель еще раз проверила, надежно ли закреплено снаряжение, и шагнула в центр воронки.
Песок провалился под ее весом, девушка соскользнула во тьму, приземлилась на ноги, проворно отскочила в глубь тоннеля.
Вслед за ней в подземелье ворвался оползень, взвихрилась пыль, но платформа успела проскочить опасный участок и уже покачивалась на уровне плеча.
Системы сканирующего комплекса вычертили в толще забрала контуры стен, плавно переходящих в трещиноватый свод.
Технический уровень походил на лабиринт, простирающийся на десятки километров. Датчики БСК неспособны зафиксировать энергии гиперкосмоса, и это обстоятельство осложняло поиск. «Хотя, – она задумалась, глядя на схему ближайших коммуникаций, – тут есть нечто, похожее на центральный зал. По крайней мере, это самое крупное помещение уровня. Начну с него, а там уж посмотрю, как действовать дальше», – холодно и рассудительно подумала она.
Мишель упорно не замечала настораживающих перемен. Эмоции, не так давно руководившие ее поступками, сначала притупились, а затем и вовсе исчезли. Она мыслила спокойно, расчетливо, да и действовала так же.
Путь изобиловал препятствиями. Тоннель вскоре оборвался тупиком, и ей пришлось возвращаться, искать обходной маршрут.
Постепенно она втянулась в монотонный ритм движений, шла без усилий, в эргономичном режиме, словно превратилась в мыслящую машину. Встретив очередной завал, она не расстраивалась, как случилось бы прежде, а спокойно прокладывала новую навигационную нить и следовала ей.
На поверку технический уровень пострадал намного сильнее, чем предполагали показания сканеров. Большинство попадающегося на глаза оборудования носило следы плавления или было повреждено рухнувшими сводами.
Сквозь трещины просачивался песок. Иногда ноги тонули в нем по колено.
Она все шла и шла, не чувствуя усталости, теряя ощущение времени, не обращая внимания на голод, лишь изредка делая небольшой глоток воды.
Мишель очнулась от странного наваждения, лишь когда мрак подземелий вдруг начал редеть.
Она остановилась. Ноги гудели. Голова кружилась. Голод притупился, давая знать о себе резкими спазмами.
Зеленоватые полосы, похожие на однотонное полярное сияние, протянулись на разной высоте.
* * *
«Что со мной происходит?» – Она перевела дыхание, осматриваясь вокруг и одновременно прислушиваясь к внутренним ощущениям.
В подземельях царил таинственный, зловещий зеленоватый сумрак. Некоторые стены тоннелей рухнули, в результате образовалось подобие пещеры, с низким неравномерно просевшим сводом. Непонятная сила удерживала тонны песка, камней и разрушенных конструкций примерно в трех-четырех метрах от пола.
Хрупкая наледь созерцательности растаяла вмиг. Вернувшееся эмоциональное восприятие обдало жаром спутанных мыслей.
Взглянув на электронную карту, Мишель оценила пройденный путь.
«Ну ничего себе! В общей сложности, учитывая поиск обходных путей, километров тридцать отмахала! Без остановок, еды и сна! Что же за сбой произошел в моем сознании?»
Она зафиксировала сервомоторы в удобном для кратковременного отдыха положении, с трудом расслабила побаливающие от напряжения мышцы. Бронескафандр вцепился техническими манипуляторами в низкие неровные огрызки стен, обеспечивая дополнительную устойчивость.
Глядя на зеленоватые полосы света, кое-где проходящие сквозь стены, свивающиеся в жгуты, разбегающиеся тонкими, находящимися в постоянном движении прожилками, она тревожно задумалась.
Окружающие явления пугали. Никогда прежде она не видела ничего подобного, но еще сильнее настораживали перемены, происходящие в рассудке.
От людей старшего поколения, прошедших Пандору, Мишель часто слышала: «Космос не является для человека естественной средой обитания. У нас есть лишь два пути. Либо мы изменим реальность, либо она изменит нас. Третьего, компромиссного варианта нет».
Еще недавно такие высказывания казались ей далекими от действительности, штампованными, не несущими ничего сокровенного.
Но, оказывается, они являлись аксиомой, истиной в ее сухом, сжатом изложении.
Почему она сейчас думала об этом? Да потому, что испытала на себе сокрушительный удар судьбы, безразличие могучих сил, страх перед смертью, жажду жизни, поняла, что отчаянные шаги, возможно, ведущие к спасению, необратимо изменяют ее.
Казалось бы, ну что такого в загрузке необходимой для выживания научной информации? Другой на месте Мишель не стал бы забивать себе голову, мысленно махнул бы рукой, сказав: «А, потом разберусь».
«А потом будет поздно», – подумала девушка. Мечты, помыслы, планы, амбиции и надежды ее юности за считаные дни стали прошлым. Она видела гибель миллионов, наблюдала за точно выверенными действиями таинственных сил, выжигающих солнечные системы, тонула в кипящем океане, побывала в стазисе, задыхалась под тоннами песка, отчаянно боролась и выжила.
«Ну, подумаешь, прошла тридцать километров, практически не помня пути. Рефлексия явно не поможет. А если приступ повторится? Что мне делать дальше? Насколько я теперь могу доверять собственному рассудку? Какова истинная цена полученных знаний, да и где их практическое применение? Пригодятся ли они вообще?»
Попытка осмыслить происходящее не стала напрасной. Сумятица тревог улеглась, отдалилась, а внимание сконцентрировалось на необычных формах энергии, царящих повсюду.
На самом деле Мишель не понимала истинных масштабов происходящего с ней. Она подверглась информационной мутации. Мозг, перегруженный данными, все еще обрабатывал их. Ему не хватало ресурсов, и он жертвовал фрагментами личности в угоду единственной цели – сохранить целостность мышления в любом виде.
Какие еще сведения хранились на кристаллических носителях? Банк данных корабля содержал разделы, посвященные не только науке в ее чистом виде. Благодаря модулям технологической телепатии пандорианцы научились аккумулировать опыт выживания, создавать на его базе искусственные личности репликантов – ударной силы в борьбе с чужими. О тех экспериментах предпочитали не вспоминать, но данные-то никуда не исчезли с цифровых носителей.
Бутов, понимая важность и сложность предстоящего поиска, загрузил в память корабля все, не зная, что именно пригодится в их странствиях. Разве мог он предположить, что кристаллами неумело воспользуется Мишель?
Она не представляла истинных объемов информации, загруженных в ее рассудок, и опасности, связанной с этим процессом, ведь тела репликантов содержали кибернетические компоненты и искусственные нейросети, где и размещалось искусственное сознание.
Сейчас вторая личность затаилась в глубинах ее рассудка, проявляя себя лишь эпизодически, но это не могло продолжаться долго. Рецидив был неизбежен.
* * *
Взгляд девушки внимательно следил за медленным движением нитевидных разрядов. Благодаря сканерам БСК и прижившемуся в рассудке опыту пандорианцев она понимала суть явления, мысленно тянулась глубже и дальше, воссоздавая в воображении целостную структуру древовидного энергетического образования.
Темпорал.
Явление аномальное, возникающее в неустойчивых разрывах метрики, консервирующее их, не позволяя расширяться, необратимо разрушать ткань мироздания.
На миг Мишель показалось, что ее дух отделился от тела и следует вдоль сплетения силовых линий, изучая предстоящий путь, определяя ориентиры для безопасного продвижения в глубины расположенного неподалеку центрального зала уровня.
«Зачем мне идти туда?» – Паническая мысль вызвала сбой восприятия, прервала процесс.
«Чтобы выжить», – ответил безликий голос.
Он успокоил. Дрожь улеглась. Душа мгновенно замерзла, сжалась в ледяной комок, а рассудок вновь перехватил инициативу, не допуская эмоций, блокируя инстинкты, оперируя лишь понятиями целесообразности.
Взвизгнули приводы скафандра. Бронированная оболочка задействовала автоматический режим движения, на правом виске Мишель под прядкой волос ритмично взмаргивала точечная искорка индикации. Ее разум передавал четкие указания автоматическим подсистемам, используя модуль технологической телепатии.
Да, теперь она отчетливо видела и понимала: в зале, куда она так стремилась, расположены неподвластные бегу времени устройства. В центральной части комплекса, там, где брала начало древовидная энергетическая структура, в поле антигравитации покачивался шар, усеянный парными цилиндрическими выступами.
Стандартное устройство пробоя метрики.
«Да, но армахонты никогда не размещали их на поверхности планет!»
«А что ты доподлинно знаешь об армахонтах? – сухо осведомился живущий в ее сознании голос. – Почему они не могли создать сеть гипертоннелей для личного пользования?»
«Да, но темпорал!» – Мишель вновь спорила сама с собой, указывая на опасное явление.
«Он так же, как поля стазиса, – не более чем защитное устройство», – последовал лаконичный ответ.
«А как же Родион Иванович?»
«Стазис – не смерть, – холодно отрезал голос рассудка. – Ты сможешь ему помочь, только если выживешь сама».
С этим трудно спорить.
Мишель осторожно пробиралась среди причудливых энергетических образований, стараясь не приближаться к ним. От отца она слышала о темпоралах – на Пандоре они встречались повсюду, – но он никогда не упоминал, что таинственные структуры искусственно созданы.
Обрушенные тоннели вливались в огромный зал, имеющий форму полусферы. Его обстановка полностью совпадала с компьютерной моделью, построенной на основе ее субъективных впечатлений.
Придерживаясь безопасного маршрута, Мишель невольно задалась вопросом: «Если ведущие сюда тоннели рухнули, где их обломки? Почему путь мне не преградили завалы?»
Внимательнее присмотревшись к окружающим явлениям, она вскоре догадалась: причиной являются зеленоватые полосы света. Предметы в их границах подвергались разрушительному воздействию. Сияние «блуждало», изгибаясь, плавно смещалось то вверх, то в стороны. Вот оно коснулось внушительного по размерам фрагмента рухнувшего перекрытия, и вскоре тот начал покрываться мелкими трещинами, затем беззвучно рассыпался, оставив после себя груду угловатого гравия, но на этом процесс не прекратился. Она не успела сделать и пары шагов в свободном от энергий пространстве, как небольшие обломки вдруг утратили очертания, стали осыпаться на пол тонкими песчаными струйками, а те, в свою очередь, стремительно разлагались в белесую пыль, точно такую же, что вздымалась облачками при каждом шаге.
Ее охватил трепет. Предсказать, в какую сторону произойдет очередное смещение, невозможно. Оставалось лишь ускорить шаг. На просторе центрального зала зловещие энергии вели себя особым образом. Они свивались в пылающие изумрудные жгуты, плавно огибали блоки древней аппаратуры, не соприкасаясь с ними, оставляя достаточно пространства, чтобы Мишель могла не только добраться до центра комплекса, но и подойти к любому из устройств.
Такое избирательное «поведение» энергетических структур подтверждало мысль об их искусственном происхождении, иначе каким образом объяснить, что древние аппаратные комплексы до сих пор целы, их не развеяло в белесый прах?
Внимательно присмотревшись к консолям, прочитав некоторые символы на их закругляющихся панелях, Мишель предположила, что находится в машинном зале существовавшего в далеком прошлом подводного города. Отсюда подавалось питание на защитные купола.
Кое-что начало проясняться. Выявив закономерность в распределении энергетических потоков, она задержалась, прошлась вдоль устройств управления, перелистнув тем самым новую страницу знаний о древних существах, некогда правивших Вселенной.
Сфера, оснащенная цилиндрическими выступами, оказалась устройством двойного предназначения. Ее главной функцией являлось энергоснабжение, а внепространственная транспортировка рассматривалась как дополнительная опция, используемая редко, от случая к случаю.
«Вот почему сработали эмиттеры стазиса! И я могу отключить их отсюда, из этого зала!» – поняла Мишель.
«Даже не думай!» – резко осадил ее внутренний голос.
– Помолчи! – шепнула она.
Между душой и обновленным рассудком вспыхнула отчаянная борьба. Для той девушки, что отправилась в далекое странствие, очевидным, неоспоримым приоритетом было спасение Бутова. Но ее другая, недавно сформированная половинка яростно возражала, не собираясь сдавать позиций.
Мишель отыскала взглядом хорошо известный набор пиктограмм.
Рука потянулась к первому символу командной последовательности, но внезапная судорога мышц остановила движение на полпути.
«Не смей!»
«Заткнись! Я прерву подачу энергии! Закрою пробой метрики, и эмиттеры стазиса тут же отключатся!»
Спазм не прекратился. Рука онемела до плеча. Сервомоторы экипировки не двигались.
«Чего ты этим добьешься? Думаешь, спасешь Бутова? А что вы станете делать одни на мертвой планете?! Поверь, он бы не хотел такого исхода!»
«А что предлагаешь ты? «Стазис – не смерть», да?! Я это уже сто раз слышала! Вместе с Родионом Ивановичем мы вернемся и снова активируем устройство! Уйдем через канал транспортировки, разве не очевидно?!»
«Да не будь же дурой! – возмутился рассудок. – Где ты встречала аналогичные комплексы? Последовательность отключения известна давно! Она одинакова для большинства устройств!»
«Значит, и включение не вызовет трудностей!»
«Да? А ты попробуй! Ну, давай, покажи мне, где тут консоль активации?»
Мишель медленно обернулась. Внезапный взрыв эмоций опустошил ее, выжег изнутри. Рука медленно опустилась, повисла плетью. Боль в мышцах не проходила, но стала тупой, ноющей.
Она подключила системы сканирования, скользнула взглядом по многочисленным постам управления.
Знакомых символов на них множество, но они не складываются в известные командные последовательности. Конечно, при желании ее можно составить из фрагментов, расположенных на разных, далеко отстоящих друг от друга консолях, но нет, это действительно глупо! Она представила армахонта, бегающего по залу, чтобы коснуться нужных сенсоров, и покачала головой.
«А теперь успокойся и подумай! – вновь перешел в атаку рассудок. – Открыть окно гиперкосмоса с поверхности планеты, – это огромный риск! Не зря тут сформировался темпорал. Если вспомнишь рассказы отца, то поймешь – подобные энергетические образования служат стабилизаторами. Единственное место, где их встречали, – это Пандора!»
«Хорошо! Ладно! – вскрикнула Мишель. – Я поняла! Выключить просто и доступно. Включить практически невозможно, не обладая их знаниями. Защита от дураков и случайностей».
«Хоть тут соображаешь», – ворчливо ответил рассудок.
«Так что мне теперь делать?!» – Мишель едва сдерживала слезы.
«Воспользоваться гипертоннелем, естественно!»
«Уйти одной?!»
«Конечно! А какие еще варианты? Ты должна выжить, привести помощь, доставить собранные данные! Ты видела, кто уничтожает станции! Столкнулась с иной расой! Перед их технологиями могущество армахонтов выглядит бледно, согласись? Разве люди на Рубеже не должны как можно скорее узнать о случившемся? Или ты будешь топтаться тут, пока родные миры не превратятся в шлак?!»
Мишель всхлипнула.
Этот спор она явно проиграла. Внутренний голос тут же умолк, оставив ее одну.
«Куда выведет меня гипертоннель? Да и вообще, насколько адекватно работает аппаратура этого зала после веков забвения и произошедшей катастрофы?»
Ей снова стало страшно, тоскливо, одиноко…
– Ну, чего умолкла? – Мишель впервые сама обратилась к воображаемому двойнику, но ответа не получила.
«Точно с ума схожу?»
Она медленно прошлась вдоль древних терминалов управления, еще раз внимательно прочла известные сочетания символов, но тщетно. Здесь нет даже намека на нужную последовательность пиктограмм.
«Значит, комплекс сейчас в автоматическом режиме? Пробой метрики стабилизирован темпоралом. Он же, если я правильно запомнила рассказы отца о Пандоре, компенсирует аномалию времени».
Нужно лишь выбрать группу парных выступов. Вот перед ними расположены четко выделенные площадки.
«А если я попаду к армахонтам?! Такой исход тоже не исключен».
В одном голос рассудка прав. Топтаться тут, теряя время, нет никакого смысла. Но задержаться все равно придется.
Мишель обернулась. Нагруженная припасами платформа находилась неподалеку. Открыв один из кофров, она долго рылась в его содержимом, пока не нашла подходящий кусок пластика и запчасть от скафандра с заостренным концом.
Используя деталь, как стило, она нацарапала на пластике записку, адресованную Бутову. В ней Мишель постаралась подробно изложить случившееся и поведать о своих намерениях.
Положив кусок пластика на скошенную панель, прижав его камнем, она ухватила платформу за поручень и, буксируя ее, подошла к двум ничем не отличающимся кругам, выступающим из пола.
Два направления.
Какое же выбрать?
Мишель шагнула наугад, замерла, а в следующий миг бледная вспышка поглотила ее.
* * *
Неизвестная точка пространства…
Звук, похожий на раскат грома, прокатился по сводчатому отсеку, ударился в ветхие переборки, с металлическим звоном вышиб люк и унесся прочь, постепенно угасая.
Мишель рухнула на колени.
После мгновенного перемещения в пространстве она ничего не видела, не чувствовала, словно путешествие совершил лишь рассудок, но не тело.
Она запаниковала, инстинктивно попыталась вскочить и бежать, но потеряла равновесие, повалилась на бок.
Боль прокатилась судорогой, вернув все ощущения разом.
Вокруг проступили очертания стен, свода и каких-то обветшавших устройств. В разреженном воздухе, при очень низкой гравитации, медленно кружили чешуйки металла и пластика, отслоившиеся от переборок.
Н-болг?
Мишель села, настороженно осматриваясь. Грузовая платформа успешно прошла вслед за ней через пробой метрики пространства и теперь, вращаясь, плыла в сторону огромного овального окна, покрытого паутиной трещин, но защищенного тонким радужным мерцанием силового поля.
«Вне сомнений – это космическая станция!» Взгляд впитывал подробности окружающего. Только отсеки внешнего слоя Н-болгов оснащались вставками из прозрачного материала. По какой-то причине армахонты не пользовались экранами, повсеместно используя такие вот ненадежные элементы конструкций.
На самом деле Мишель заблуждалась. Материал, из которого изготавливались панорамные окна отсеков, по прочности не уступал броне, но узловые станции давно выработали положенный срок эксплуатации.
Без надлежащего ухода их элементы ветшали. Одна за другой отказывали подсистемы, многие палубы теряли герметичность, становились необитаемыми, а силовые установки работали на износ, автоматически поддерживая защиту в поврежденных секторах.
«Я выжила! Спасена!» – Ликующая мысль промелькнула в рассудке, но быстро потускнела, угасла, взгляд не нашел поводов для оптимизма. По всем признакам гипертоннель привел ее на борт давно заброшенной, необитаемой станции.
Платформа ударилась о край окна, изменила траекторию.
«Нечего рассиживаться!» Она не заметила иных опасностей, кроме ветхости конструкции, и немного приободрилась, встала, одной рукой поймала проплывающую мимо грузовую платформу. Изменив настройку антиграва, Мишель прочно зафиксировала ее и направилась к огромному окну. Радужная пленка силового поля мешала взгляду, блокировала работу сканеров, а ей хотелось взглянуть, что же происходит в окрестностях Н-болга?
За ее спиной раздался тихий, едва слышный из-за разреженной атмосферы треск. Мишель резко обернулась.
Небольших размеров сфера, утопленная в просторной и высокой нише, выглядела угрожающе. Устройство имело несколько парных выступов, которые сейчас густо оплетали энергетические разряды. По корпусу змеились трещины, изнутри пробивалось слабое сияние. Прилегающие участки стен медленно раскалялись, принимая вишневый оттенок.
«Бежать!» – метнулась паническая мысль.
Она понимала: еще немного – и грянет взрыв! Активация древнего устройства не прошла бесследно. Бросив взгляд в направлении поврежденного окна, Мишель с ужасом заметила, как закрывающая его энергетическая пленка стремительно тускнеет.
Последствия предугадать нетрудно. Вскоре и в этой части станции произойдет цепь техногенных катастроф. Резкое перераспределение энергии и неисправности оборудования приведут к отключению защиты и декомпрессии отсеков внешнего слоя!
Пол под ногами завибрировал.
Она включила автопилот грузовой платформы и побежала к выходу из отсека.
Кольцевой коридор встретил ее плотным сумраком. Здесь также царила разреженная атмосфера, стены покрывал иней, кое-где виднелись пробоины, перекрытые защитным мерцанием.
Из огня да в полымя… Какое-то фатальное невезение преследовало ее.
Ближайший радиальный тоннель, уводящий в недра станции, располагался метрах в двухстах. Обычно палубы Н-болга, расположенные слоями, получали энергопитание от собственных силовых установок. Мишель надеялась, что взрыв во внешних секторах заставит сработать защиту расположенных глубже уровней и удар декомпрессии не настигнет ее.
Внезапно от стен и свода, преграждая путь, отделились бесформенные амебоподобные создания.
«Морфы?!»
Она замедлила шаг, хотя внутри все кричало: «Беги!»
Мишель остановилась. Зная природу этих существ, глупо рассчитывать, что удастся проскользнуть мимо.
Ц’Остов она откровенно недолюбливала за вздорный характер, но следовало признать: морфы Рубежа, многим обязанные людям, старались вести себя корректно. А вот что ждать от этих? Насколько они цивилизованы?
Существа не торопились принять определенную форму. Плохой признак. Их плоть бугрилась, пульсировала, вспухала. В сторону девушки то и дело вытягивались короткие щупальца – свидетельство раздражения и далеко не мирных намерений.
Ц’Осты полностью перегородили путь, образовали живую стену. Их способность к мгновенным изменениям облика и столь же стремительной регенерации не позволяли надеяться на силовой способ прорыва. Оставалась лишь одна возможность: договориться с ними.
Внешнее коммуникационное устройство ее скафандра издало серию щелкающих звуков. Одновременно по полу передалась легкая ритмичная вибрация – это был еще один способ общения, понятный морфам.
Мишель не собиралась детально пояснять, что именно произошло, она лишь четко сформулировала образ, означающий «опасность», предложила как можно скорее покинуть слой палуб, который вскоре подвергнется разрушению.
Она подозревала, что перед ней одичавшие Ц’Осты, но ошиблась.
– Ты. – В ее сторону выбросило десятки щупалец. – Ты забрала энергию! Верни ее!
– Я не могу! – вскрикнула Мишель.
– Ты! – Свитые из плоти наросты взбугрились по стенам коридора, выдавая еще с десяток морфов, чьи тела до этого сливались с переборками. – Ты все исправишь, тогда мы станем говорить!
В полном отчаянии она ответила категоричным отказом. Взрыв мог произойти в любую секунду! Что же делать?
Ц’Осты издревле обитали на борту узловых станций. Никто не знал, где расположена планета, породившая столь необычную форму жизни, но в далекие времена армахонты расселили морфов по всей Галактике, передав под их управление большинство Н-болгов, сумев привить им новую психологию, трансформировать прирожденную агрессию в дух соревнования. Строители сети полностью контролировали ситуацию, создав в среде Ц’Остов сложную иерархию. Морф, наиболее эффективно управляющий вверенными ему подсистемами, сумевший сэкономить ресурсы, оптимизировать работу Н-болга, обретал власть над сородичами.
С тех пор минули века, армахонты исчезли, но созданная ими система сохранилась. Большинством узловых станций по-прежнему управляли Ц’Осты, но их борьба обострилась, начала принимать крайние формы, ведь централизованные поставки прекратились, техника ветшала, истощались реакторы, и теперь морфам приходилось отчаянно биться за каждый эрг в бортовых сетях.
Ц’Осты ввели на подвластных им станциях условия жесточайшей экономии ресурсов. Они охотно покупали любые пригодные для использования запасные части, не интересуясь их происхождением, и жестоко карали любого, кто расточительно, нерационально использовал оборудование и энергию.
Мишель в понимании морфов совершила преступление, наказуемое смертью. Активация устройств, расположенных в необитаемых секторах, находилась под безусловным запретом.
– Я не нарочно это сделала! – Она все еще питала надежду договориться, объяснить, что не хотела причинять вред, но морфы ее не слушали. Они не испытывали страха, полагаясь на свою неуязвимость, им было все равно, откуда взялась Мишель. – Я отдам энергоблоки своего скафандра! У меня есть антиграв!
Надвигающаяся на нее стена плоти замедлила движение.
– Новый?! – На щупальцах сформировались органы восприятия.
– Конечно, новый! Отличный антиграв, я отдам его, только сейчас надо уходить отсюда!
– Нет! – Они ринулись вперед.
Мишель попыталась бороться, но куда там! Стены, свод, пол тоннеля пришли в движение, волна омерзительных, внушающих отвращение пульсаций прокатилась по ним, настигла девушку, объяла, сковывая движения, увлекая назад, к тому отсеку, где располагалось вышедшее из-под контроля устройство пробоя метрики.
Она попыталась задействовать сервомоторы, но быстро сообразила, что лишь перегрузит и сломает их.
Выжить невозможно…
* * *
Сфера выглядела угрожающе. Стены вокруг оплавились. Морфы, пораженные увиденным, ослабили хватку. Вероятно, никто из них не подозревал о системе внепространственной транспортировки, расположенной в необитаемых секторах станции.
По всем признакам сфера получала питание не из гиперкосмоса, а от бортовых источников Н-болга. Поле, герметизирующее палубу, утратило яркость, почти погасло.
«Даже если не произойдет перегрузки и взрыва, декомпрессия неизбежна!»
Мишель не могла остановить разрушительный процесс. Для отключения или перераспределения энергии нужно попасть к модулю управления, расположенному двумя палубами ниже. Времени на это не хватит. Она заметила, как потрескавшийся материал огромной прозрачной вставки начал угрожающе вибрировать.
– Я отключу энергию! Отпустите меня! – закричала Мишель, увидев панель управления, расположенную в смежном помещении.
Щупальца ослабили хватку. Пленивший ее ком плоти распался. Десятки существ обретали самостоятельный облик и тут же в силу инстинктов сливались со стенами, мгновенно мимикрируя.
Мишель испытывала стыд, горечь и страх, но чувства блекли, – опасность грозила смертельная, неминуемая, и на какие-то действия оставались считаные секунды!
Она добежала до консоли, заранее зная: отсюда невозможно управлять потоками энергии, сделала вид, что пытается исправить ситуацию, в то время как сканеры определили расположение спрятанных под облицовкой несущих конструкций, а технические манипуляторы скафандра, проломив отделку, впились в них мертвой хваткой.
Мишель зажмурилась.
Она не хотела причинить разрушения, принести смерть, но все равно чувствовала себя виноватой.
«А твоя смерть их спасет?» – цинично осведомился внутренний голос.
Ослепительная вспышка ударила в соседнем помещении.
Н-болг содрогнулся. Излучение плавило стены, сжигало морфов – все свершилось в течение нескольких секунд. Они горели, не успевая регенерировать, корчась, срывались с раскаленных стен, пытались встать, отращивая конечности, но тщетно.
Защитные поля отключились. Обветшавшие, многократно поврежденные конструкции не выдержали даже минимального давления сохранившейся атмосферы. Прозрачная вставка лопнула, ее осколки выметнуло в космос серебристым облаком, а в образовавшуюся пробоину устремился ревущий поток воздуха. Декомпрессии подверглись не только отсеки внешнего слоя, но и многие секторы низлежащих палуб.
Мишель видела, как морфов срывало с места, выбрасывало за борт. Причудливые фигуры, не завершившие стадии метаморфоз, мгновенно сковывал холод вакуума, а сила воздушного потока уносила их прочь, в бездну…
Балки, за которые удалось ухватиться, вибрировали.
Отсек не выдержал нарастающего удара декомпрессии. Атмосфера начала улетучиваться из глубинных слоев станции, воздух находил малейшие повреждения и рвался сквозь них. Одна из переборок вдруг покрылась трещинами и лопнула, разлетаясь угловатыми фрагментами – они пронеслись мимо, едва не задев Мишель, один из обломков ударил в прозрачную вставку, и та не выдержала, брызнула фонтаном крошева.
Ревущий поток вновь набрал силу, казалось, сейчас он сломает манипуляторы скафандра, вышвырнет человеческую фигуру вслед за погибшими морфами, но нет, шквал внезапно пошел на убыль, а затем и вовсе иссяк.
Мишель отключила один из манипуляторов, обернулась, глядя вслед фигуркам Ц’Остов, пока те не превратились в точки, а затем и вовсе исчезли.
Слезы текли по щекам.
По станции вновь прокатились мощные вибрации – это включились двигатели, компенсируя реактивный импульс, полученный в момент разгерметизации.
Через минуту все стихло. Искусственная гравитация и защитные поля не заработали вновь, отныне и навек поврежденные отсеки Н-болга останутся во власти вакуума и космического холода.
Вскоре одинокая человеческая фигурка, за которой неотступно следовала нагруженная припасами платформа, пересекла разрушенный сектор и оказалась на границе герметизированных помещений.
Мишель уже не раздумывала, как действовать. Она поняла: ей придется платить жестокую цену за каждый день жизни, каждый глоток воздуха, каждый шаг, ведущий к дому.
Она отыскала ближайшую пробоину, выбралась на обшивку Н-болга и, используя системы скафандра, медленно побрела к ближайшему вакуум-доку, где легко затеряться среди пассажиров прибывающих на станцию кораблей.
Мишель всхлипнула.
Она даже не могла смахнуть обжигающие слезы.
* * *
Необитаемые секторы станции Н-болг…
Мишель переживала трудные дни.
Ей пришлось довольствоваться малым, скрываться на давно заброшенных уровнях Н-болга. После всего случившегося она не решилась пробраться в обжитую часть станции, страшась, что ее появление привлечет пристальное внимание.
Стены отсека покрывали узоры инея. У входа, блокируя его, парила грузовая платформа.
Мишель скорчилась в углу, сидела неподвижно, низко опустив голову.
Она толком не помнила, как забрела сюда, почему решила остаться. В рассудке нарастал бесконтрольный, лавинообразный процесс. Загруженная информация переполняла ее.
При передаче данных произошли многочисленные сбои, теперь это уже не вызывало сомнений. Но что она могла поделать? Процесс не обернешь вспять, не остановишь. Высокие технологии имеют свою обратную сторону. Неумелое обращение с ними порой приводит к разрушительным последствиям.
На время ею овладело губительное безразличие, но вскоре эмоции вернулись, сжигая, норовя свести с ума.
Первым пришел панический бесконтрольный страх. Он оказался глубже и острее, чем любое испытанное ранее чувство. При каждом шорохе, скрипе (а их ветхие конструкции генерировали предостаточно) Мишель сжималась, замирала ледяным комочком ужаса, думая: «Это идут за мной. Идут, чтобы убить».
Страх выжигал все, ломал устои мировоззрения, он был сродни пожару, оставляющему за собой лишь обугленную землю и кружащий над ней пепел, – то же самое происходило с внутренним миром, который корчился, сгорал.
Мишель била крупная дрожь. Системы жизнеобеспечения тщетно пытались нивелировать жуткое полубредовое состояние, стереть образы Ц’Остов – ничего не получалось, но на самом деле роковое событие, убившее десяток морфов и разрушившее несколько и без того дышавших на ладан палуб Н-болга, явилось лишь спусковым механизмом стремительного морального перерождения.
На смену бесконтрольному ужасу пришло чувство глобального одиночества.
Оплавленный страхом, утративший прочность стержень ее души окунули в ледяную купель безысходности, и он зашипел, роняя окалину наивных мировоззрений – она отлетала, как бесполезная шелуха.
Незнакомые лица взирали из сумерек сознания на скорчившуюся, обхватившую руками колени девушку.
Они не утешали и не презирали ее. Просто смотрели в немом ожидании.
Она повзрослела, затем состарилась, умерла и снова родилась.
Сквозь пепел пожарища пробился росток. Мы сами не ведаем бездны, что скрыта в рассудке каждого. Мы счастливы этим в обыденной жизни, когда до любого стремления все-таки можно дотянуться рукой. Но в разум Мишель по роковому стечению обстоятельств оказались загружены матрицы личностей репликантов – людей, от рождения поставленных вне рамок обыденности.
Она опознала Н-болг. Поняла, что оказалась в секторе пространства, где, скорее всего, на ее пути не встретится больше ни одного человека, и, инстинктивно пытаясь вынырнуть из черного омута одиночества, потянулась к искусственно созданным матрицам личностей, растворила их в себе, восприняла опыт выживания, лежащий далеко за гранью обыденности.
Дрожь постепенно улеглась.
Мишель подняла голову, удивленно осмотрелась, не узнавая обстановки помещения, и вдруг все прожитое в душе открылось рассудку, она осознала произошедшее с ней, побледнела, но быстро восстановила самоконтроль.
Страх и одиночество, едва не убившие ее, отступили.
Они не исчезли окончательно, но поблекли, канули в фон восприятия и притаились там серыми тенями, напоминая: «Ты по-прежнему одна, и моральный иммунитет, полученный в мучительных, скоротечных трансформациях рассудка, не защитит тебя от проблем, а лишь поможет рационально решить их».
Мишель встала.
Ее мучил голод, но ресурс скафандра стоило поберечь.
Рука потянулась к замку гермошлема, остановилась. Взгляд девушки вновь обежал помещение, задержался на неработающих древних устройствах, вмонтированных в стены отсека.
Оттолкнув чувство голода как досадную помеху, она точными уверенными прикосновениями к текстоглифам попыталась активировать комплекс, но ничего не добилась.
Нет энергии.
«Среди припасов имелись заряженные накопители, но разве их включение в бортовую сеть не привлечет внимания морфов? – Она рассуждала здраво, спокойно. – Конечно же, они заметят подозрительную активность». Девушка подтянула к себе грузовую платформу, открыла оружейный кофр, извлекла из него короткоствольный импульсный автомат, выщелкнула магазин, вставила другой, с разрывными боеприпасами.
Прежняя Мишель могла на что-то надеяться, но теперь надежда исчезла. Морфы, как, впрочем, и все чужие, – враги. Сектор изолирован, значит, здесь царят свои законы, нравы, не имеющие ничего общего с привычными реалиями Рубежа.
«Выжить будет непросто. Найти способ выполнения задачи, – теперь она мыслила именно такими формулировками, – еще сложнее. В первую очередь мне нужна информация». – Мишель сдвинула вбок дверь отсека, выглянула в темный коридор, произвела мгновенное сканирование.
«Мне потребуется корабль, – продолжила она мысленный перечень необходимого. – Идеально подойдет хондийский транспорт с экипажем».
Она шла по коридору мимо пустующих отсеков, пока на проекционном забрале шлема не появились сигнатуры.
«Так, посмотрим, что тут у нас?» Мишель закрепила платформу, перевела серводвигатели экипировки в режим малошумной работы и, осторожно ступая, направилась вдоль плавно закругляющейся стены, держа оружие наготове.
Вокруг простирались заброшенные уровни. Среди запустения вызывающе рдели три очага энергетической активности, не связанные друг с другом, получающие питание по аварийным цепям. Кроме того, здесь работали информационные системы – опять-таки дублирующие, использующие кабельное соединение.
Во тьме кольцевого тоннеля сканеры уловили источник тепла. В толще забрала появился мерцающий контур чужого.
«Хонди?» – Она замерла, уточняя данные. Температура в отсеке, перед дверями которого прохаживалось насекомоподобное существо, не сильно отличалась от общего фона. Градусов пять-шесть. Намного ниже их биологического нуля. Значит, инкубатор или место постоянного проживания можно смело исключить. Хонди плохо переносят холод. Сначала у них замедляется реакция, появляется вялость, затем наступает оцепенение.
«И что он тут делает? Случайно забрел? Непохоже».
Не будь на Мишель скафандра, она бы прочла запахи. Но снимать экипировку опасно. В отсеке еще четверо, – сканирующее излучение пробилось сквозь переборки.
Трое звенгов – низкорослых гуманоидных существ – о чем-то спорили с разумным насекомым, отчаянно при этом жестикулируя. В помещении было тесно от различных складированных там контейнеров.
«Контрабандисты?» – подумала Мишель.
Хонди тем временем развернулся и вышел. Он и охранник (им оказалась боевая особь) направились дальше по коридору, в противоположную от девушки сторону.
«Дольше проживут», – холодно рассудила она.
Звенги уходить не собирались. Вероятно, они обосновались тут прочно, с разрешения морфов, разумеется.
Перебить их, завладеть отсеком – минутное дело. Но нельзя. Пока нельзя. Скрытность сейчас главное оружие. Она просканировала переборки, определила, где именно проходят коммуникации. Смежный отсек пустовал. Расположение приборных панелей удачное. На сто процентов они подключены к той же линии питания. Незначительную утечку энергии вряд ли обнаружат. А если и так, то спишут на звенгов.
Буксируя платформу с припасами, Мишель прошла мимо обитаемого отсека, осмотрелась и, никого не заметив, медленно, стараясь не производить шума и вибраций, сдвинула дверь соседнего помещения, проскользнула внутрь.
* * *
Внутри царил плотный мрак, но это не мешало. Системы скафандра передавали четкое изображение. Помещение раньше использовалось в качестве командного поста палубы. Тут нашлось множество оборудования, в плачевном состоянии, конечно, но Мишель не собиралась совершать сложных операций.
Первым делом она обследовала периметр стен, обнаружила две выбитые переборки и осталась довольна. Пути отхода на случай обострения ситуации есть, а что еще нужно? Она проверила отсеки, расположенные за пробоинами. Их двери выходили в радиальный коридор необитаемой палубы. Туда она переместила платформу, а сама вернулась в командный модуль.
Работая методично и спокойно, девушка сняла облицовку, внимательно изучила схемы древних устройств, нашла, где можно подключиться к линии звенгов, но использовать старое оборудование не стала. Система бронескафандра как нельзя лучше отвечала ее требованиям, нужно лишь сделать парочку временных соединений.
Вход в отсек она заблокировала, на случай взлома установила взрывное устройство на лазерной растяжке. Уходить, если что, придется через пробоины в переборках.
Закрепив бронескафандр в удобном положении, она включилась в сеть.
Звенги, без всякого сомнения, промышляли контрабандой. Они, как поняла Мишель, работали на отдельную группировку морфов, поставляя им комплектующие для ремонта станции. Между Ц’Остами шла борьба за власть и ресурсы. Все как обычно. Ничего нового.
Информационный канал, к ее разочарованию, не входил в глобальную сеть станции. Он соединялся с датчиками небольшого магазинчика, расположенного на торговой палубе.
Ладно. Поначалу и этого достаточно.
Видеодатчики, установленные снаружи магазина, давали возможность наблюдать за происходящим, аудиоканал передавал разноголосый гомон толпы.
Более чем достаточно.
Мишель сосредоточилась на получаемой информации, через модуль технологической телепатии задействовала все вычислительные ресурсы бронескафандра, подключив к обработке данных и свой рассудок.
Изолированный участок сети, куда ее забросило прихотью древнего устройства, оказался оживленным в плане торговли и путешествий. Н-болг этой системы все еще поддерживал три действующих маршрута, и ежедневно сюда прибывало множество существ различных цивилизаций.
Доминировали, конечно же, морфы, хонди и звенги. Встречались и эшранги, но выглядели они неубедительно, вели себя сдержанно, без обычной надменности.
Космические корабли у причалов станции (их Мишель смогла наблюдать благодаря голографическому изображению, спроецированному над торговыми рядами) делились на три типа. Преобладали, к ее удивлению, корабли армахонтов. Не в лучшем техническом состоянии, конечно, но еще вполне годные для межзвездных путешествий. Вторую по численности группу представляли бионические конструкции хонди. Третью – гибридные суда. Их корпуса, залатанные при помощи хондийских технологий, представляли собой уродливые пародии на былую мощь.
Мишель постепенно впала в состояние, схожее с трансом. Ее рассудок испытывал огромные нагрузки. Гомон толпы приходилось разделять на потоки, выделять и переводить речь различных существ, по крохам собирая информацию. Анализ видео проходил намного проще, с ним справлялась система скафандра, автоматически составляя базу данных инопланетных существ.
Аудио давало более ценную информацию. Названия планет, интересные подробности о навигации, сплетни, слухи – все шло в обработку. Из отдельных кусочков мозаики постепенно складывалась общая картина.
Этот Н-болг в недавнем прошлом имел связь с Рубежом.
Здесь прекрасно знали, кто такие хомо, торговали с ними. До сих пор в продаже присутствовал ассортимент высокотехнологичных товаров корпорации «Прометей», несколько раз ей удалось услышать о торговом представительстве, оказавшемся в изоляции из-за поломки устройства пробоя метрики и утраты десятка важных маршрутов.
Среди толпы она заметила двух торговцев из числа людей, но не прервала наблюдение.
Добраться к своим больше не входило в список приоритетных задач. Небольшое человеческое поселение на заштатной планете ничем не могло ей помочь. Если разрушено системообразующее устройство, значит, и участок межзвездной информационной сети прекратил существование.
Искать путь к Рубежу нужно параллельно выполнению основной задачи. А она оставалась прежней: отыскать таинственный космический корабль. Конечно, если представится хоть малейшая возможность связаться с корпорацией и передать информацию, она это сделает, ну а пока нужно сосредоточиться, внимательно слушать.
Сосредоточиться.
Сосредоточиться.
Мысль повторялась, звенела болью.
Люди на станции.
Это дает возможность легализоваться.
Сосредоточиться…
Ее силы таяли.
Рассудок все же не выдерживал напряжения. Холодной решимости идти до конца становилось все меньше. Обжигающие эмоции вдруг начали прорываться сквозь наледь рационального мышления и…
Мишель открыла глаза, судорожно вдохнула, мучительно закашлялась.
В голове – каша из образов.
«Что со мной произошло?!» – Она дико озиралась по сторонам, не помня, как очутилась здесь, почему в руках оружие?
«Убить звенгов – не вопрос, но пока рано». – Мысль-воспоминание ужаснула ее.
Мишель еще цеплялась за реальность, за ускользающую возможность осознавать себя, чувствовать чудовищные перемены, коснувшиеся души и разума, слышать холодный внутренний голос и слабо, но убежденно отвечать ему:
«Я больше не стану твоей марионеткой, слышишь?! Никого не убью! Не буду угонять корабли! Я верну себя! Есть другие методы достижения целей!..»
