Глава 4

Во мраке космоса, в невообразимой дали от обитаемых миров, медленно дрейфовала окруженная обломками, изуродованная, потерявшая первоначальную форму, бронированная сфера «Звездной Крепости».

Казалось, чудес не бывает, и уже ничто не способно повлиять на этот медленный неуправляемый дрейф огромной межзвездной станции, которая волею судьбы стала гробницей, мрачным склепом как для беглецов, пытавшихся найти спасение в иных галактических пределах, так и для тех, кто хотел это бегство прервать в угоду амбициям давно покинувшего бренный мир адмирала Надырова.

Чудес не бывает…

…Во мраке космоса вдруг вспыхнула колючая, яркая звездочка.

Шли дни, и она приближалась, росла, упрямо следуя избранному курсу, постепенно увеличиваясь в размерах и приобретая конкретные очертания материального объекта.

Это был космический корабль.

Сблизившись со станцией, он умерил сияние, исходящее от его двигательных установок, затормозил полет и наконец остановился, уравняв скорость с неторопливым дрейфом изуродованной звездной крепости.

Когда погасло сияние его ходовых секций, то в неярком свете габаритных и навигационных огней космический странник стал удивительно похож на фантастического ската, темного, приплюснутого, притаившегося на самом краю поля бесформенных обломков, которые окружали «Звездную Крепость», будто порванные бусины страшного, противоестественного по своей природе ожерелья…

Они не являлись ни грабителями, ни искателями приключений, и привел их сюда не случай, не надежда на поживу и не жажда острых ощущений. Появление «Генезиса» в районе дрейфа «Звездной Крепости» стало итогом долгих, упорных и целенаправленных поисков.

Стоило посмотреть на троих членов его экипажа, как становилось понятно, что они хранят в своих душах какую-то тайну, и распростершееся на обзорных экранах поле изуродованных обломков, край которого освещали мощные прожекторы «Генезиса», сейчас живо напоминает им что-то уже виденное раньше, сугубо личное, сокровенное, но, несомненно, пережитое вместе…

Наиболее загадочным из них казался человекоподобный робот.

Морриган Блекхоуз не зря опасливо косился на андроида, пытаясь понять, что это за странная модель бытового автомата разгуливает по кораблю, производя впечатление равноправного члена экипажа.

Подобранный на орбитах Кьюига контрабандист так и не смог найти приемлемого ответа на свой вопрос. Истина крылась глубоко в прошлом и не была доступна его сознанию.

В этом смысле робот казался более восприимчив, чем некоторые из людей. Хотя металлопластиковое лицо дройда не было способно к активной мимике, но сам облик человекоподобной машины каким-то образом все же передавал свойственный людям отпечаток эмоционального состояния.

Сейчас Андор испытывал подавленность. Вид поля бесформенных обломков, растянувшегося на орбитах вокруг изуродованной станции, угнетал его точно так же, как Семена с Яной.

Кто-то спросит: разве может что-то тяготить, заботить машину?.. Нет, конечно, но Андор не являлся исполнительным механизмом в том смысле, который подразумевается под этим расхожим термином миллиардами обывателей.

Его судьба была так же жестока и капризна, как судьбы двух детей, оказавшихся заложниками противостояния Земли и Колоний.

Оказывается — в сознании машины тоже могут жить свои призраки прошлого… Глядя на уродливое ожерелье, обрамлявшее изъязвленный лазерным огнем бронированный шар «Звездной Крепости», Андор видел несколько иную картину… Воспоминания кибернетического существа, мгновенно извлеченные из долгосрочной памяти, показались бы человеку слишком яркими, реальными до дрожи:

…На несколько мгновений он ослеп — в глаза ударил отраженный от металлической равнины, красноватый свет пульсирующей во мраке космоса туманности…

Через долю секунды видеодатчики адаптировались к яркому мерцанию, и он начал узнавать знакомые очертания некоторых вершин.

Это было жуткое, жалкое и одновременно завораживающее зрелище. Огромный сфероид сиял в красном свете туманности, словно кристалл со множеством граней, составленных из сотен уродливых обломков, по сути, это было скопление хлама, собранного воедино силами гравитации. Фрагменты корпусов космических кораблей щерились безобразными пробоинами, выставив наружу остовы изувеченных механизмов или хрупкую паутину переломанных антенн…

Вечный памятник безумию войны…

Когда-то, очень давно, тут сошлись в яростной схватке два космических флота, и уничтоженная планета, все еще умирающая в виде клубящейся, кровавой туманности, была немым свидетелем и одной из многих жертв варварского безумия того боя…

Шло время, и разрозненные осколки битвы, подчиняясь законам гравитации, начали собираться вместе. Те, что имели высокие кинетические энергии, навсегда покинули систему погибшего планетоида или стали дальними спутниками кроваво-красной туманности, но основная масса кораблей со временем образовала неправильной формы шар, диаметром около ста километров.

Так в глубинах космоса возник этот мир, краткая история которого была полна трагизма беззвучных катастроф, взрывов и столкновений. Прошло много лещ, прежде чем он обрел некоторую стабильность, столкновения и взрывы почти прекратились, и новоявленная планетка закружила по эллипсу орбиты вокруг клубящейся ядерной клоаки, увлекая за собой длинный хвост более мелких обломков…

…Андору потребовалось некоторое усилие, чтобы вырваться из омута воспоминаний. Перефокусировав зрение, он повернул голову.

Семен и Яна сидели рядом в креслах за терминалами управления «Генезиса». Глядя на них, андроид испытывал смешанное чувство: они являлись для него самыми близкими существами, и в то же время, в силу своей машинной рациональности, он понимал, что их плоть не вечна и когда-то он останется один…

Воспоминания, предчувствия — все это смешивалось в уникальном, не имеющем аналогов фотонном процессоре кибернетического существа, обрабатывалось им и… превращалось в мысли, чувства, поступки.

Сейчас, глядя на Семена и Яну, он вспоминал прошлое, не в силах вырваться из его цепких объятий.

История мальчика и девочки, выросших на кладбище кораблей, могла показаться жутким бредом, вымыслом… если бы не протекала на его глазах.

…Их родители, чудом уцелевшие в страшном столкновении двух космических армад, но брошенные на произвол судьбы среди обломков великой битвы, пережили свой личный ад и погибли, не выдержав противостояния с боевыми кибернетическими механизмами, которыми в первые годы буквально кишело кладбище изувеченных кораблей.

Там не выдерживал даже металл, а сознание ломалось, гасло в считанные дни, словно пламя свечи, попавшее под порыв сквозняка. Взрослые сходили с ума в жуткой реальности невыносимых будней Сфероида, так могли ли выжить маленькие дети в недрах уродливых, разгерметизированных металлических глыб, которые под действием сил взаимного притяжения медленно собирались в неправильное сфероидальное скопление?

Десять из десяти опрошенных наверняка ответят: нет.

Но ведь они выжили.

По-разному складывалась их судьба. Теперь, бросая взгляд назад, в прошлое, Андор не мог не признать, что их шансы были ничтожны, но в конечном итоге, в свершившемся факте их встречи, а затем и спасения не присутствовало никакой мистики. Жестокость обстоятельств, самопожертвование взрослых, отдавших свои жизни в их защиту, да еще — машины, одни из которых поддерживали жизнь, а другие стремились ее уничтожить, — вот факторы, что долгое время определяли их судьбу.

Мир Сфероида был жесток, и он действительно совершенно по-особенному сформировал их сознание. Как легендарный Маугли, который вырос среди волчьей стаи, Семен взрослел в обстановке кладбища полумертвых машин и вполне естественно перенял как его законы, так и ритмику жизни. Он научился ощущать скафандр частью своего тела, по сути воспринимал его как кожу. До определенного возраста мальчик никогда не видел планет и не очень верил в их существование, равно как и в миф о людях. Он думал, что изуродованный Сфероид, состоящий из сотен уничтоженных в битве кораблей, и есть мир, Вселенная, а человек, которого он называл отцом, — единственное живое существо среди хаоса покореженного металла.

Ему было двенадцать, когда отца не стало.

Мир Сфероида тогда сомкнулся вокруг мальчика, стал еще холоднее, ненормальнее…

Он остался совсем один, был доведен обстоятельствами до грани полного отчаяния, когда в своих блужданиях по недрам противоестественного стального шара встретил Яну.

Девочка, в противоположность Семену, которого судьба забросила в мир Сфероида в возрасте двух лет, родилась уже здесь, на кладбище кораблей, в маленькой колонии выживших в битве людей. Она лишилась родителей в бессознательном младенчестве. Дальнейшая ее жизнь, после того, как погибли родители, протекала в стенах нескольких надежно защищенных, загерметизированных помещений. Ее ангелом-хранителем и стал Андор…

В отличие от ранимых, беззащитных детей, он был машиной и не нуждался в системах жизнеобеспечения. Он мог самостоятельно существовать в условиях кладбища кораблей, в него заранее были заложены обширные базы данных, которые хранили значительное количество информации о людях, Галактике, Вселенной…

Человекоподобный робот, функционировавший на основе абсолютно нового экспериментального фотонного процессора, обрел самосознание спустя несколько минут после активации и вышел в страшный, покореженный мир Сфероида уже мыслящим существом. По злому стечению обстоятельств, создавший его человек пал жертвой все той же варварской битвы, и Андор, в основу которого была положена функция саморазвития, постигал окружающий мир точно так же, как дети, формируя собственное сознание под прессингом извращенной действительности.

Став свидетелем смерти создавшего его человека, который активировал Андора уже в минуты агонии, он с первых дней своего существования не питал никаких иллюзий относительно места, в котором ему довелось родиться. Осознав его противоестественность, он начал искать людей, — существ, подобных его Создателю, и в конце концов, после долгих блужданий в недрах изувеченных обломков, наткнулся на несколько загерметизированных отсеков, вокруг которых совсем недавно разразился бой между людьми и лишившимися централизованного командования боевыми машинами. Там он нашел Яну.

Десять лет девочка росла под его неусыпной опекой. Человекоподобный робот стал для нее воплощением заботы, родительской ласки, источником знаний и средством к выживанию.

Она росла, не покидая защищенных отсеков, среди книг, фильмов, в мире иллюзий.

Появление Семена разбило ее замкнутую реальность и в конечном итоге привело их назад, в обитаемые человеческие миры, но прижиться там, где царили совершенно иные законы выживания, где все покупалось, продавалось и имело свою цену, они не смогли…

Семен, глядя на обзорные экраны «Генезиса», испытывал схожие чувства. Он тоже оказался во власти воспоминаний, но они были несколько менее эмоциональны и более практичны, чем у Андора.

«Звездная Крепость» колонистов… Глядя на ее сумеречный контур, Семен перебирал в памяти не собственное прошлое, а известные ему исторические факты.

Пять обитаемых планет принимали участие в переоборудовании огромной орбитальной станции. Сто лет назад, когда разгорелся конфликт Земли и Колоний, население последних не надеялось победить в надвигающейся войне, которая ввергла обитаемый космос в настоящий хаос. После первых сокрушительных поражений лишь недавно образованный Союз Свободных Колоний начал распадаться под ударами эскадр Земного Альянса.

Это было мрачное для цивилизации время. Сотни сражений вспыхивали в пространстве, и зачастую в противостоянии гибли целые планетные системы…

Колонисты, находившиеся на борту «Звездной Крепости», уже пережили тяжкий крах собственных миров и не питали никаких иллюзий относительно будущего.

Это были мужественные люди. Они отказались от бессмысленного противостояния и увели циклопический корабль-станцию в сторону незаселенной и неисследованной части пространства, по сути — в неизвестность, надеясь сбежать от всеобщего безумия и найти новую родину как для себя, так и для тех, кто уснул в ледяном безвременье низкотемпературных саркофагов, в тиши криогенных залов.

Под такой попыткой массового исхода, бегства от войны, существовала разумная почва. У колонистов имелся богатый опыт заселения чуждых миров, а терять экипажу и пассажирам переоборудованной станции было абсолютно нечего. Они всерьез надеялись на успех своей миссии — ведь прототипом «Звездной Крепости» стали испытанные временем колониальные транспорты старой Земли, к которым добавился весь опыт выживших колоний.

Но, несмотря на тщательную подготовку, «Крепость» канула в никуда. Несколько раз ее видели случайные корабли, но постепенно она стала легендой.

Правительства некоторых планет уже после войны предпринимали попытки поиска затерявшейся станции, однако безрезультатно.

Трагическая разгадка была проста, и ее следовало искать в архивах ныне покойного Земного Альянса…

Десятиметровый лобовой монитор, занимавший всю переднюю стену в рубке управления «Генезиса», создавал ощущение окна, распахнутого в бездну.

Яна, затаив дыхание, следила, как растет в его стерееобъеме нечто невероятное.

Издалека это было похоже на миниатюрную планету, окруженную темными, зловещими кольцами, но чем ближе они подлетали, тем четче становились леденящие подробности.

В центре ирреальной конструкции находилась сфера переоборудованной для полетов в пространстве орбитальной станции. То, что издалека казалось несколькими темными кольцами, на самом деле представляло собой целое поле, составленное из изуродованных обломков малых и больших кораблей. Почти пятьдесят километров сплошного металла, окольцовывавшего станцию.

— Перед нами печально известный своим таинственным исчезновением Третий флот Земного Альянса, — проговорил Андор, указывая на жуткое кольцо из погибших кораблей.

— Они пытались захватить «Крепость»? — спросила Яна, запуская программу компьютерного видения. Прожекторы «Генезиса» были бессильны осветить исполинскую конструкцию, и в отсутствие иных источников света нарисовать четкую картинку мог только процессор их корабля.

Андор внимательно рассматривал проступающие изображения.

— Адмирал Третьего флота был весьма амбициозен, и к тому же — жаден. Он понимал, что командование не одобрит его рейд, но… победителей не судят. Захват легендарной «Звездной Крепости» мог вознести его на вершину славы, не говоря о баснословной стоимости этого сооружения и уникальности его бортового оборудования. Поэтому он, получив разведданные о ее местоположении, решился на самостоятельные действия.

В этот момент процессор «Генезиса» окончил сканирование, и на обзорном экране, вместо мрака и смутных контуров, проступила четкая картинка.

Глаза Яны посерели. Конечно, она привыкла к подобным картинам еще на Сфероиде, но разыгравшееся воображение неумолимо воскрешало далекие события, заставляя девушку сопереживать открывшейся ее взгляду панораме обломков.

Руки Яны легли на клавиатуру.

Процесс «Сканирование», — ввела она директиву.

На дисплее вспыхнуло изображение «Крепости», считанное из памяти бортового компьютера.

— Перед вами базовая модель космической станции, — пояснил бесстрастный голос бортовой кибернетической системы «Генезиса». — Диаметр по горизонтали 42 километра, по вертикали 47 километров. Обшивка выполнена из керамлитового сплава. Первоначально станция проектировалась как орбитальный транспортный узел. Она имеет три внутренних космодрома, сто двадцать постов управления, а также системы противокосмической обороны. Штатный экипаж — тысяча двести человек. Позднейшие усовершенствования добавили к бортовому оборудованию пять криогенных залов, банк генофонда, инкубаторы воспроизведения и неустановленный набор планетарной техники. Данные по загрузке криогенных залов отсутствуют…

В этот момент Семен подошел к ее креслу, и Яна машинально прижалась щекой к его ладони, которая легла ей на плечо.

— Посмотри на это. Мне кажется, я никогда не привыкну… — тихо произнесла она, легким движением головы указав на экран обзора.

«Генезис» двигался очень медленно. Крепость приближалась, укрупняясь, выдавая все больше подробностей своего строения. В ее обшивке зияли безобразные пробоины, обломки надстроек окружал зацепившийся за них мусор. Ни одного огня, никаких признаков жизни, лишь неподвижный изуродованный металл вокруг.

На тактическом мониторе появилась выделенная красным окружность. «Генезис» медленно приближался к ее краю.

— Это зона безопасности, — пояснил Андор, включая режим окончательного торможения. — Неизвестно, так ли мертва станция, как кажется. Судя по всему, экипаж «Крепости» отбивался до последнего, уничтожив целый флот. — Он красноречиво указал на окольцовывавшие изуродованную сферу обломки.

— Мне непонятно, чем было вызвано такое ожесточение схватки? — Семен подошел к экрану, словно это могло ему помочь рассмотреть нечто, ускользающее от взгляда других. — Мотивы адмирала Надырова вполне ясны, — после поражения в системе Дабога он больше походил на безумца, чем на вменяемого боевого командира, а вот почему экипаж станции не счел возможным сдаться?

— Возможно, они были наслышаны о жестокости адмирала? — предположил Андор.

— Вряд ли… — нахмурился Семен. — Станция покинула границы освоенного космоса несколько раньше того момента, когда на командующего Третьим ударным флотом обрушилась немилость Всемирного Правительства. Думаю, что причина кроется глубже, — на борту станции может оказаться нечто исключительно ценное… по крайней мере по мнению ее экипажа.

— Но Морриган ведь честно признал, что уже несколько раз совершал тут сбор оружия и не обнаружил ничего стоящего особого внимания, — напомнила ему Яна.

— У нас с господином Блекхоузом разные представления о ценностях, — не оборачиваясь, ответил Семен. — К тому же я сомневаюсь, что человек, типа Морригана, проник в глубь этих обломков более чем на километр.

Яна встала из своего кресла, подошла к Семену и попробовала заглянуть ему в глаза.

— Что ты надеешься там найти? — с тревогой спросила она.

Семен покачал головой.

— Пока рано строить какие-то предположения. Нет ничего хуже пустых надежд. — Он коснулся губами ее щеки. — Мы уже проходили такое, верно?

Небольшой отделяемый модуль осторожно приближался к «Крепости».

— Три километра, — проговорил Андор. Перед андроидом светился экран радара. — Никакой активности.

Семен, устроившись в кресле у тактического терминала, напряженно вглядывался в проплывающие под днищем модуля глыбы металла. Они шли над плоскостью эклиптики поля обломков. Кольцо не было столь однородным, как казалось издали, и фрагменты космических кораблей, лишь отдаленно напоминающие творение человеческих рук, пребывали в медленном, хаотичном движении, словно гигантские молекулы…

Пять лет они смотрели один и тот же кошмарный, однообразный сон… «Генезис» посетил десятки подобных кладбищ. Но ни на одном они не нашли жизни…

— Два километра. Похоже, системы обороны «Крепости» не функционируют.

Андор на секунду включил дюзы коррекции, подтолкнувшие модуль к огромной пробоине в борту.

Семен закрыл забрало гермошлема и встал.

Провал приближался, словно черная пасть мифического монстра.

— Пятьсот метров…

От модуля отошли две телескопические штанги причаливания.

Двести метров…

Глухой удар возвестил о контакте. Сработали автоматы вакуумной сварки, разбрызгивая ослепительные искры, и небольшой корабль намертво пристыковался к станции, впившись в ее обшивку, словно клещ.

— Яна, как слышишь нас?

— Слышу нормально. Изображение устойчивое. Удачи!

Семен открыл люк.

«Звездная Крепость» занимала все обозримое пространство вокруг. Ее выпуклый борт уходил в бесконечность.

Медленно перебирая руками по причальной штанге, Семен пересек провал и коснулся ногами края безобразной пробоины. Следом за ним двигался Андор.

Преодолев нагромождение взломанных взрывом бронеплит, они оказались в просторном радиальном коридоре, ведущем в недра станции.

Два фонаря резали тьму столбами света.

Здесь когда-то кипел бой. Видимо, те, кто уцелел после гибели космического флота, неоднократно пытались штурмом овладеть цитаделью колонистов…

Семен прошел по коридору, заглядывая через сорванные взрывами двери в отсеки, но его взгляд находил лишь разбитую аппаратуру, взорванные пульты да посеченные лазерами стены.

— Бой продолжался долго, — прокомментировал Андор, отсканировав произвольно избранный участок стены и сосчитав количество выщерблин на сохранившемся фрагменте облицовки. — Видимо, оборона была взломана и расчленена на отдельные очаги сопротивления. — Он начал медленно поворачиваться. Яркий глазок инфракрасного прожектора выдавал работу сканирующих систем дройда.

— У меня создается впечатление, что экипаж пытался удержать центр станции, не считаясь с потерями… — спустя некоторое время добавил Андор.

Семен не ответил. Он устал от безумия. Конечно, он понимал, что если долго исследовать уродливые обломки войны, то в конечном итоге можно запросто сойти с ума. По крайней мере однобокое и превратное отношение к цивилизации будет гарантировано.

«Нельзя забывать о том, что люди создали немало доброго и прекрасного», — это Семен повторял себе достаточно часто…

Бытие определяет сознание… Древний постулат заставлял его думать, снова и снова… Люди имели право на жизнь, но не такую, которая воцарилась на сотнях миров спустя сто лет после окончания войны. Миллиарды детей и по сей день рождались в обстановке непрекращающегося противоборства, их души калечила пропаганда, низкий социальный статус ограничивал возможности для развития, и еще сотни уродливых обстоятельств тяготели над новыми поколениями, которые не были повинны в таком состоянии дел. Семену было тяжело осознавать, что лишь единицы могут пройти через период такого «возмужания», не потеряв себя…

— Насколько глубоко проникают твои системы тепловидения? — наконец, отрешившись от мрачных мыслей, спросил он у своего спутника.

— От километра до полутора, — ответил Андор. — Это зависит от механических препятствий. Толщина переборок в некоторых местах очень велика, и мои…

— Что ты видишь? — прервал его пространные пояснения Семен.

Андор пожал плечами, совершив чисто человеческий жест.

— Сплошные разрушения. Ни одного источника активного тепла, — ответил дройд, продолжая поворачиваться. — Боюсь, что в зоне действия моих сканеров в данный момент присутствует только мертвый металл.

Семен окинул взглядом изуродованный, теряющийся во мраке коридор и произнес:

— Нужно найти межуровневый транспортный тоннель, иначе мы можем шагать по этим коридорам до скончания века. Думаю, что внешний периметр станции действительно мертв, как нам и сообщил Блекхоуз. Нужно проникнуть глубже.

Андор согласно кивнул. Изменив режим сканирования, он быстро отыскал вход в транспортную систему станции.

— Двести метров прямо по коридору. Там вертикальный транспортный тоннель, но все цепи его электромагнитов сейчас обесточены, — предупредил он.

Семен лишь пожал плечами.

Тому, кто вырос в недрах Сфероида, не нужны были действующие коммуникации. Андор знал это не хуже его самого.