Глава 8

Мокнет осенний лес на склонах.

Так природа Первого Мира реагирует на Смещение. За считаные дни все начинает увядать.

Отдельные деревья, словно факелы, пламенеют багрянцем, иные кроны уже тронула желтизна, легла, как ранняя проседь.

Под ногами тонкий слой опавшей листвы, тугое сплетение корней, султанчики травы, пятнами – сизый, зеленый и бурый мох. Ветви невысоких, но кряжистых деревьев густо сплетаются, образуя заповедную чащобу, идти приходится, низко пригибаясь, часто меняя направление, выискивая прогалины и тропы, иначе не продерешься, только шума наделаешь.

Никита споткнулся. Лес выматывал, выжигал силы. Искандер же, наоборот, дышал полной грудью, выглядел неутомимым, двигался ловко, почти бесшумно. Даже Урман Торн порой отставал от него.

– Привал! – наконец объявил полковник. Услышав заветное слово, Никита тут же повалился на землю, тяжело дыша, хватая ртом холодный и влажный воздух.

– Сколько до перевала? – Искандер присел на корточки. Оружие на коленях, цепкий взгляд постоянно скользит по зарослям.

Урман восстановил дыхание. Цепочка логров, выпущенная из нагрудного кармашка экипировки, изогнулась над плечом полковника, кристаллы увеличили зазоры, чтобы обвиться вокруг горла, но Торн отмахнулся, движением пальцев оттолкнул их, сверился с показаниями, ответил:

– Часа три в таком темпе.

– Не успеем. Пришельцы нас опережают.

Начал накрапывать дождь. Никита лежал на спине, раскинув руки, наслаждаясь минутой передышки. Ноги гудели, поясницу ломило. Казалось, что встать и идти дальше невозможно. В прорехах листвы виднелся низкий полог свинцовых облаков. Сильный ветер гнал их в направлении равнины порталов, но тут, в зарослях, его порывы не ощущались, лишь шум доносился, да изредка дрожью окатывало ветви, вниз, медленно кружа, летели пригоршни листьев.

– Мы в километре от логрианской дороги, – Урман вновь взглянул на модель местности. – Вот тут что? – обратился он к Искандеру.

– Какие-то старые постройки, – ответил землянин. Никита выяснил, – это не просто позывной. Искандер и вправду родом с Земли.

– Позиция хорошая?

– Думаю, для сдерживания подойдет. – Он внимательно изучил карту рельефа, спросил: – А нужно ли раньше времени себя обнаруживать?

– Иначе придется прибавить темп, – ответил Урман.

– Я не смогу, – простонал Никита.

– Сможешь, – Искандер ободряюще подмигнул. – Жить захочешь – сможешь.

– А на перевале что? Райские кущи?!

– Ныть прекрати. Выше снега и ледники начнутся, – ободрил его полковник, и тут же отвернулся, вновь обратился к Искандеру: – Нет, не успеваем. Как тут ни крути. Такой темп поддерживать не сможем. Никита не выдержит, – негромко, чтобы не услышал диспейсер, добавил он.

– Варианты? – поинтересовался Искандер.

– Задержать их придется. Вот на этой позиции, – Урман указал на небольшой выступ скал, испещренный отметками. – Вой слышал?

– Ага. Третья волна гона. Зверье окончательно взбесилось. Чуют они скорое Смещение. Либо все вернется на круги своя, либо полный закат? Как думаешь?

– Я не гадалка, не знаю, – Урман был мрачен. – Надо решать, как поступим? Чтобы выйти к укреплениям, от маршрута придется отклониться.

– Мысль вообще-то здравая, – взглянув на карту, согласился Искандер. – К перевалу пойдет кто-то один. Ты, например?

– Ладно. Так и поступим, – Урман свернул голограмму. – Отдышались? В таком случае, выдвигаемся!

Склоны стали круче. Характер растительности начал меняться. Заросли низкорослых лиственных деревьев заметно поредели, все чаще на пути попадались слоистые выступы горных пород, – длинные трещинноватые гребни, выступающие из-под мха, небольшие каменные террасы и асимметричные уступы.

Дождь усилился. Вода сбегала вниз по оврагам и промоинам, журчала мутными порожистыми ручьями, перекатывала в стремнинах небольшие камни, пластала щебень по берегам небольших бурных речушек, которые иссякнут, оставив заметные русла, как только прекратятся ливни.

Теперь деревья стали не помехой движению, а ориентиром. Они росли неширокими, извилистыми, карабкающимися ввысь полосами, отмечая надежные участки склонов.

Первым шел Урман. Логр-компоненты, соединенные с нервной системой, позволяли полковнику вести небольшой отряд через мглу сминаемого ветром дождя. Никита заметно отставал, часто спотыкался и падал, рискуя сломать себе шею. При его физической подготовке шансов добраться до перевала у диспейсера не было, но он держался из последних сил.

Стоит лишь один раз поддаться усталости, остановиться, перевести дух и все, – останешься один среди непогоды.

К счастью, замыкающим шел не он, а Искандер. Дружеской его помощь не назовешь, но приходилось терпеть. Где-то руку протянет, другой раз прикладом подтолкнет, направит окриком, если сбился с намеченной Урманом тропы.

Хрипло и тяжело дыша, Никита продолжал карабкаться по коварным скользким камням.

– Ты как маршрут… различаешь? – прерывисто спросил он, не выдерживая темпа и напряженного молчания.

– Я хорошо в горах ориентируюсь – скупо ответил Искандер.

– Тебе Урман логр выдал?

– Нет. Они ему нужнее.

– Врешь ведь.

– Шевели ногами. Потом поговорим.

Ушел от темы, значит? Может, он владеет техникой храмовников? Ну а какое еще объяснение можно найти? В такую непогоду заблудиться, – раз плюнуть. Взял немного в сторону – и все, пропал.

– Левее, – подтолкнул его Искандер. – За кусты не хватайся, их с корнем выворачивает.

Ноги скользят. Броня влажно поблескивает. Одежда под ней промокла насквозь, промозглый холод пробирает до костей.

Лохматые тучи несутся над самой головой. Кажется, протяни руку и коснешься их. Вдалеке, разрывая сумрак, внезапно ударила молния, высветила зарницей мокнущую под дождем отвесную стену увитых плющом скал и узкую, едва заметную горловину входа в пещеру. «Как быстро и неожиданно меняется местность», – успел подумать диспейсер, дождался следующей вспышки молнии, сориентировался, взял немного левее, и вскоре дождь отсекло.

Вход в пещеру был обработан. Острые углы и выступы скал стесаны. Пол под ногами вымощен плотно подогнанными друг к другу плитами.

– Раньше бывал тут? – Урман появился из мрака.

– Нет, – покачал головой Искандер.

Из пещеры вправо уводил короткий тоннель. В нем ощущался сильный поток холодного воздуха.

Урман вел их навстречу смертельной опасности. Испытания нелегкого марш-броска, – это всего лишь прелюдия к действию. Никиту от недавних воспоминаний бросало в дрожь. С неделю назад он мог бы громко заявить, что повидал всякого, но теперь твердо знал лишь одно: нет места опаснее, чем Первый Мир.

«Какого фрайга? – зло думал диспейсер. Как бы он ни храбрился, а страх вернулся. Не умер тогда в руинах, лишь затаился, отпустил на время, и вот сейчас снова принялся сжимать горло. – На что я надеюсь? Что нас ждет впереди? Безумная попытка остановить целую армию?» – От таких мыслей по спине продирал озноб.

«Отстань. Затеряйся среди непогоды, сделай осознанный шаг в сторону от событий, прочь от гибели», – ныл внутренний голос, и диспейсер невольно замедлил шаг.

Из темноты вдруг появился Урман.

– Держи, – полковник протянул ему черный кристалл и компактный адаптер, рассчитанный под размеры гнезда расширителя сознания. – Подключай!

– Зачем?! – Пальцы Никиты дрожали, но искушение оказалось слишком велико. Логр обещал бессмертие, право на которое он потерял, подавшись в вольные пилоты Окраины.

– На случай, если убьют, – сухо ответил полковник.

Диспейсер побледнел. Хмурый, сосредоточенный вид Урмана стирал спасительные иллюзии.

– Нам не выжить, да?

– Никита, сопли не распускай! Я не могу сейчас с тобой нянчиться. Ты сам все прекрасно понимаешь!

– Понимаю… – он отвел взгляд.

– Хорошо. Тогда выслушай внимательно. Когда очнешься в структуре логра, не паникуй. Не пытайся задавить травматические воспоминания. Переживи их, понял?!

– Да…

– В структуре кристалла есть микродвижители и сенсоры для восприятия внешнего мира, – продолжал инструктировать Урман. – Доступ к ним дается нелегко. Требуются осознанные волевые усилия. Сразу ничего не выйдет, но не прекращай попыток! Ключом активации являются мысленные образы. Настойчивое желание совершить определенное действие. Ты проходил мнемоническую подготовку, справишься. Научишься управлять логром.

– Зачем ты мне это рассказываешь?

– Я даю тебе возможность. Используй ее. Подключай адаптер к импланту расширителя сознания. Пусть матрица твоего рассудка копируется в логр. Если все сложится фатально, ты не погибнешь, а лишь перейдешь на иной уровень существования, уподобишься древним личностям Логриса.

Никита вдруг отчетливо представил логр, валяющийся в грязи, мокнущий под дождем, среди останков разлагающей плоти.

– Я точно знаю, любой из настоящих древних кристаллов – это не просто микромир личной вселенной разума, – произнес Урман. – У него множество других функций. Главное – не замыкайся в себе, не поддавайся отчаянью. Ставь перед собой цели и добивайся их. Исследуй возможности логра.

– И что я должен буду сделать, научившись управлять кристаллом?

– Жить, – скупо ответил Урман.

Дышать стало легче. Дрожь отпускала неохотно, обладание логром не уничтожило страх, но немного притупило его, – новые обжигающие чувства, надежды, чаянья вспыхнули ярко, заставили тревоги отпрянуть в тень.

Впереди неожиданно прорезались краски багряно-фиолетового заката. Свет нашел прореху в плотных дождевых облаках, озарил горную страну, поджег убеленные снегами вершины искрящимся пламенем.

Тоннель заканчивался небольшой площадкой, по краю которой тянулись руины древнего сооружения. Вниз когда-то уводила вырубленная в скалах лестница, но теперь она обрушилась, лишь кое-где виднелись фрагменты широких и удобных клиновидных ступеней.

Искандер уже успел осмотреться.

– Отличная позиция, Урман! – он жестом указал на дорогу. Она извивалась будто змея, взбираясь по одному из склонов черной, поблескивающей лентой серпантина. Длинные отрезки затяжных подъемов соединялись крутыми поворотами. Площадки на стыках были широкими, служили целям безопасности и удобства.

– А говорят, логриане не воинственны, – Никита обернулся. – Нужно обладать опытом, чтоб так грамотно расположить укрепление. Отсюда все как на ладони!

– Это не укрепление. – Урман ответил машинально, вглядываясь в клубящиеся тучи, укрывшие перевал. – Видишь остатки лестницы?

– И что же здесь было раньше? Какой-то наблюдательный пункт?

– Неважно. Лестница обрушена, по ней теперь не взобраться. Кругом скалы. Обходной путь, конечно, найти можно, но на это уйдет много времени.

– Обзор отличный, – одобрил Искандер.

– Вы остаетесь. Я пойду к перевалу. Доберусь до старого блокпоста храмовников. Там когда-то была установлена система подрыва. Проверю заряды по склонам и буду ждать.

– А мы задержим их тут? – спросил Никита.

– Да, – сухо ответил Урман. – На два часа, как минимум. Затем тоже выдвигаетесь к перевалу. Искандер знает тропу. Все, мужики. Я пошел. Не прощаемся, – примета дурная.

Дождливая мгла поглотила полковника Торна.

Искандер некоторое время смотрел ему вслед.

– Мне что делать? – Никита растерялся. Нервная дрожь вернулась. У него совершенно не было опыта подобных схваток.

– Подыщи несколько позиций и найди надежное укрытие на случай сильного обстрела, – охотно откликнулся Искандер. – Боеприпасы распредели между огневыми точками. Во время боя больше двигайся. Работай короткими очередями, патроны экономь. Прямая атака нам не грозит. – Он окинул взглядом неприступные скалы и добавил: – Ответный огонь, в худшем случае. Ничего сложного. Продержимся, сколько потребуется.

– Ты профессионал? Военный? – допытывался Никита, критически осматривая древние сооружения. В некоторых местах кладка обвалилась, где-то потрескалась и держалась лишь на честном слове.

– По необходимости, – когда вопросы не касались сиюминутных проблем, Искандер отвечал скупо.

Землянин, одним словом, – Никита подыскивал себе укрытие. Дождь почти прекратился, холодный промозглый ветер нес лишь морось.

В сети Интерстар о Земле можно найти много противоречивой информации. Никита в свое время планировал присоединиться к группе пилотов, доставлявших контрабандные грузы в тот опасный регион космического пространства, но, просмотрев доступные сведения, счел такую затею слишком рискованной. Прародина человечества после Первой Галактической почти тысячу лет находилась в изоляции. Солнечную систему окружали опасные для навигации регионы, одна лишь Линия Хаммера чего стоила! Сплошной оборонительный рубеж, частично функциональный, находящийся во власти боевых искусственных интеллектов, – по крайней мере, так рисовали ситуацию немногие, кому доводилось путешествовать в тех галактических пределах. Промежуточные точки всплытия гиперсферных трасс – верный путь к гибели. «Одиночки», полностью захватившие такие системы, как Юнона, Везувий и Янус, безжалостно атаковали любые космические корабли.

В последнее время ситуация, как слышал Никита, начала улучшаться. Блокаду с Земли сняли еще в начале века. Новейшие модели гиперприводов позволили избегать нежелательных встреч с агрессивными киберсистемами, но сама по себе родина человечества оставалась опасной и во многом загадочной планетой. Руины покрывали Землю, как панцирь. В глубинах искусственно созданной оболочки по-прежнему властвовала техносфера. Обитаемым был лишь мегаполис «Россия», все остальные города, разрушенные во время штурма планеты силами флота Свободных Колоний, представляли собой опаснейшие регионы, где человек часто становился добычей боевых кибернетических организмов, – обобщая, их именовали «гибридами».

На этой зловещей ниве процветал экстремальный туризм. Вот, пожалуй, и все, что диспейсер знал о Земле.

– Искандер, а кто такие «гибриды?» – Никита в поисках подходящего укрытия осматривал руины. – Ну, ты же землянин, должен знать… – он забрел в помещение с частично сохранившимся сводом. Слова теперь отзывались эхом. На каменном полу валялись какие-то поржавевшие металлические детали непонятных устройств. Во фронтальной стене угловато щерились три узких вертикальных оконных проема, больше похожих на бойницы.

Бесшумная тень возникла позади Никиты. Он невольно вздрогнул, но голос Искандера, негромкий, сипловатый, заставил устыдиться, взять себя в руки.

– Гибриды бывают разные, – землянин окинул взглядом найденную диспейсером позицию, неодобрительно хмыкнул. – По большей части они – плод незавершенного в период Галактической войны эксперимента. Кибернетические организмы. В основном, боевые, узкой специализации. Но есть и уникальные, полноценные создания.

– Полноценные, это в каком смысле? – не понял Никита.

– Разумные. В конце войны кто-то пытался создать искусственных людей, чтобы заново заселить Землю, – туманно пояснил Искандер. Он подошел к одной из бойниц, выглянул. – Позиция никуда не годится. Давай-ка на свежий воздух. Тут все, к фрайгу, обвалится, при первом же попадании.

Выходить под дождь и ледяной ветер не хотелось. Руины казались хорошим прибежищем, но спорить Никита не стал.

Напряженное ожидание выматывало. Прошло уже минут двадцать, с тех пор как полковник Торн направился к перевалу, а передовой колонны пришельцев все нет и нет. «Может, обойдется?» – подумал диспейсер. Дождь утих, в разрывах туч проглянули планеты Ожерелья, но их свет недолго озарял окрестности. Вскоре над склонами появились полосы испарений, они быстро сконденсировались в плотный туман, видимость неожиданно и резко ухудшилась.

– Плохо дело, – проворчал Искандер.

– Я уже и дороги не вижу!.. – тихо ответил Никита. На душе стало зябко, тревожно. В сиреневых сумерках туман казался живой субстанцией, медленно пожирающей окрестности. – Что делать будем?

– Слушать.

Никита понял его мысль, притих, но стало лишь хуже. Над горами дул сильный ветер, создавая постоянный фоновый шум, в котором сливалось множество звуков: монотонный шелест веток, шорох листвы, глухой подвывающий, немного вибрирующий гул, исходящий со стороны тоннеля, журчание воды, сбегающей по склонам.

Ничего не разберешь!.. А вдруг кто-то крадется под покровом тумана, тихо и незаметно?

Он снова прислушался, вспомнил слова Урмана, подумал: «А что, если легкое искажение метрики, которым пришельцы защищают технику, гасит звук от работы двигателей?»

Туман тем временем поднимался все выше, становился плотнее.

«Рискну», – решил Никита. Он прислонил «АРГ-8» к древней кладке, закрыл глаза, пытаясь мысленно сформировать образ разведывательного зонда.

Рука легла на его плечо, но диспейсер тихо попросил:

– Не мешай.

Искандер послушал его, не стал вмешиваться.

Никита сосредоточился. Неоспоримое преимущество мнемонической подготовки заключалось не в самой возможности четко представить МаРЗ, а в знании его сигнатуры, что и придавало энергетической модели нужные свойства.

Искандер устроился неподалеку, пристально наблюдая за диспейсером, не забывая при этом бросать короткие хмурые взгляды в направлении дороги.

Внезапно он заметил, как тонкие прожилки, похожие на пылающие нити, прорезали мглистый и влажный воздух. В полуметре от диспейсера над иззубренной стеной укрепления сформировался сферический сгусток неровного сияния.

Несколько секунд ситуация балансировала на грани неопределенности, затем энергии стали обретать вполне узнаваемые очертания малого разведывательного зонда!

Никита заметно побледнел. Его губы мелко дрожали от внутреннего напряжения. Сияние умерило интенсивность, почти погасло. Теперь его можно было легко принять за реальный зонд, – он повернулся вокруг оси и вдруг поплыл в сторону горного серпантина, исчез из вида за пеленой непогоды.

Диспейсер приподнял правую руку, широко развел пальцы, словно пытался охватить ими невидимую сферу.

Искандер наблюдал за происходящим с всевозрастающим интересом.

Пальцы Никиты озарило холодным светом. Сияние льнуло к коже, словно тонкая перчатка. Еще немного, и нити извивающихся разрядов отделились от тусклой ауры, образовали объемный экран, внутри которого медленно проступило изображение: контуры скал, фрагмент каменной лестницы, а чуть ниже – изгиб дороги, площадка, фигуры, движущиеся тесной молчаливой колонной…

Проклятье! – Искандер впился в изображение недоверчивым взглядом. Разведывательный зонд передавал информацию в рассудок диспейсера, но насколько объективны полученные данные?!

Палец лег на гашетку. Сомнение все же вкралось, не позволило открыть огонь. А если происходящее – лишь плод воображения Никиты? А ну как его психика, и без того шаткая, не выдержала? Может, он рисует себе опасность, которой нет?

Искандер привык полагаться на свои уникальные способности, но Первый Мир прихотливо играл с природой явлений, что-то отнимая, что-то даруя взамен…

МаРЗ продолжал транслировать данные, но Никита, похоже, выдохся. Он часто и судорожно дышал, лицо диспейсера исказила гримаса, полусфера, куда выводились данные, то искажалась, то вновь ненадолго обретала стабильность.

Колонна разномастных существ, возглавляемая группой пришельцев, уже подошла к крутому повороту горной дороги. Бесшумно и медленно двигалась БПМ, без башни. Вслед за планетарной машиной понуро ковыляли инсекты, чуть ниже датчики зонда прочертили тепловые контуры троих норлов.

Искандер быстро переключился между несколькими способами восприятия. Его губы сжались в тонкую бескровную линию, в глазах появился красноватый отблеск.

Есть!.. – он почти не дышал, внимая обостренным до предела чувствам. Сквозь плотную завесу тумана медленно проступили размытые, нечеткие пятна термальных сигналов. Диспейсер принимал объективные данные!

Искандер прицелился в одного из норлов. Эти воинственные создания появились в период прошлого Смещения. Они пришли с планеты, где жизнь сконцентрирована в подземных убежищах. Поверхность их родного мира давно превратилась в радиационную пустошь. Норлы претерпели ряд генетических мутаций, существенно деградировали, но еще не разучились использовать некоторые достижения своей погибшей цивилизации. Ведя ожесточенные схватки за скудеющие ресурсы, они выработали определенную тактику боев в подземельях, предпочитая огнеметы всем иным видам оружия…

Мысли, промелькнувшие в рассудке, вылились в одиночный снайперский выстрел. Пуля прошила емкость с топливом, раздался громкий хлопок, и вдруг яростное пламя взметнулось над древней логрианской дорогой, разорвало туманный полог.

Норл отшатнулся, взревел, покатился вниз по склону, пытаясь сбить с себя пламя. Его собратья вдруг бросили оружие, рванулись вниз по дороге, расшвыривая всех, кто попадался на пути, сея хаос.

Снова ударил выстрел. Еще одна емкость взорвалась, топливом окропило скалы, огонь мгновенно взметнулся, пожирая тьму, сминая туман, освещая окрестности на десятки метров вокруг.

Никита слышал выстрелы, но не сразу сумел прийти в себя, вернуться в реальность. Его рассудок еще блуждал среди фантомных ощущений, – даже открыв глаза, диспейсер некоторое время не видел ничего, кроме энергетической матрицы разведывательного зонда, но близкий и отчетливый грохот автоматной очереди перевернул сознание, грубо вытолкнул под дождь. Порыв ледяного ветра обжег лицо, прояснившийся взгляд уловил фрагмент настоящего: край древней кладки вспороло разрывом, брызнула каменная крошка, по рассеченной осколком скуле горячей змейкой потекла кровь…

Он нашарил рукой оружие, схватил его, пригибаясь, метнулся в сторону, выглянул поверх разорванного попаданием фрагмента стены.

Метрах в ста наискось от него, ниже и правее пылали скалы. Пламя гудело, рвалось ввысь, скручивалось и гасло, теряясь в пелене вновь зарядившего дождя. Черный дым тянуло в сторону перевала. Длинные, изменчивые, гротескные тени метались по дороге.

Взгляд Никиты жадно впитал панораму событий. Искандер бил короткими очередями, стремительно перебегая от укрытия к укрытию. Ответные выстрелы, разрозненные и неточные, лишь изредка задевали укрепление, в основном всплески разрывов ложились выше.

Пришельцев было около полусотни. С десяток тел валялись на дороге. В отсветах пламени он успел заметить рослую фигуру могучего норла – тот улепетывал, не оглядываясь. Группа инсектов целеустремленно карабкалась по неприступным скалам. Их ловкости можно было только позавидовать.

Что-то не заладилось у пришельцев. Они отвечали на выстрелы Искандера, но вяло. Плененные ими существа явно вырвались из-под контроля. Трофейная БПМ, лязгая траками широких гусениц, доползла до крутого поворота, по прямой пересекла площадку, накренилась и вдруг сорвалась в пропасть.

Сердце Никиты замерло. Было что-то завораживающее в виде кувыркающейся, ударяющейся о скалы тридцатитонной боевой машины, – он проводил ее падение взглядом, инстинктивно зажмурился, – в глубине ущелья вспух ослепительный взрыв.

Облака над перевалом выглядели зловеще. Пламя разгорающегося боя подсветило их, сделало похожими на текучий красноватый мрамор.

Все впечатления спрессовались в нескольких секундах восприятия. Никита еще толком не пришел в себя, а водоворот событий уже закрутил его, как щепку. Фактор внезапности недолго работал на стороне людей. Пришельцы быстро пришли в себя, рассредоточились, их ответный огонь стал точнее. Оказывается, они умели не только командовать.

Одна из боевых планетарных машин доползла до площадки, развернулась. Никита едва не поплатился жизнью за проявленное любопытство. Снаряд, выпущенный из импульсного орудия, ударил чуть ниже его позиции, вызвал обширный обвал горных пород. Тонны угловатых каменных обломков пришли в движение, он с криком отпрянул, упал, перекатился, с замиранием сердца осознавая, как тонка была нить, отделявшая его от смерти.

Искандер попал под ураганный огонь. Били снизу вверх, без шанса на точное попадание, но при работе очередями из импульсного тридцатимиллиметрового орудия оно и не требуется. Снаряды подрубали скальное основание площадки, периметр укреплений уже поглотили камнепады и оползни.

– Никита! Отходим! К тоннелю!

Невзирая на дождь, внизу расползалось облако пыли. Ситуация резко изменилась, пришельцы не ударились в панику, сумели быстро и точно сориентироваться. Еще немного, и они попросту сотрут досадную помеху, не скупясь на разрушения, не считаясь с жертвами.

Искандер немало повоевал. Он хоть и не знал психологию пришельцев, но всерьез рассчитывал на определенный эффект от внезапного нападения. Находясь в уязвимой, заранее невыгодной позиции, попав под обстрел, они должны были отступить, понимая: движение вверх равносильно самоубийству. Но нет. Все пошло не так. Они закрепились на участке серпантина, не обращая внимания на количество погибших, и теперь ураганным огнем из орудий БПМ сводили на нет преимущества господствующей высоты.

Трещины в скале грозили новыми обвалами. Среди дыма и едкой пыли, которую не успевал прибить к земле дождь, он заметил фигуру Никиты. Диспейсер так и не вступил в бой. Парня контузило, он медленно брел среди разрывов, словно его сознание выключилось из происходящего.

Проклятье! – Искандер добил полупустой магазин серией коротких очередей. Целясь по сполохам статики, неизбежно возникающим при работе электромагнитов, он рассчитывал хотя бы выбить датчики, без которых орудия станут менее эффективны.

Плотный огонь немного ослабел. Разрывы стали реже, воющий звук захлебнулся, на миг наступила хрупкая тишина, лишь перестук падающих камней да шипение, с которым испарялся дождь, соприкасаясь с раскаленными скалами, сливались в зловещий фоновый саундтрек, тихий вкрадчивый проигрыш, который вот-вот взорвет жесткий ритм основной композиции боя…

Искандер рывком преодолел открытое пространство, схватил Никиту, силой потащил ничего не соображающего диспейсера прочь от смерти, к единственному оставшемуся укрытию.

Свод тоннеля отсек дождь. Внутри было влажно, на стенах поблескивали капли конденсата, где-то журчала вода.

Диспейсер мешковато повалился на бок.

Искандер присел подле, вколол ему дозу боевого стимулятора, дождался, когда препарат начнет действовать, с силой встряхнул Никиту, приводя его в чувство.

Взгляд диспейсера, мутный и блуждающий, постепенно обрел осмысленное выражение. По скуле текла кровь, он попытался вытереть ее рукавом, но поморщился и застонал от резкой вспышки боли.

– Сможешь повторить свой трюк с МаРЗом?

– Нет… – хрипло ответил Никита. – Что вообще происходит?! – он обвел полубезумным взглядом мрачный тоннель.

– Тебя контузило, – Искандер выглянул наружу.

Часть площадки еще держалась. Скалу прорезали широкие трещины, от древних построек не осталось и следа, – их обломки канули вниз.

– Давай, Никита, соберись! – он подался назад, перезарядил «АРГ-12». – Без тебя не справлюсь. Это только передовой отряд!

Никиту стошнило. В ушах звенело, из них сочилась кровь. Несмотря на действие боевого стимулятора, сознание оставалось рыхлым, – то гасло на несколько секунд, то возвращалось с ощущениями нереальной, обостренной четкости восприятия.

– Я не смогу, – сдавленно ответил диспейсер.

– Сможешь! – Искандер коснулся своего виска, подцепил и снял заглушку из пеноплоти. Тускло блеснул металл. Семь одинаковых по конфигурации разъемов, в оправе из композитного материала открылись взгляду. Никита невольно похолодел. Он никогда не видел ничего подобного! Стандартные гнезда имплантов имели бо́льшие размеры, да и подключаемые к ним кибернетические модули выглядели иначе!

Крохотное каплевидное устройство с едва уловимым на слух щелчком вошло в разъем. Лицо Искандера на миг исказила болезненная гримаса.

– Ты мнемоник?!

– Нет.

– Ну, врешь ведь!

– Я не мнемоник! И не могу создать энергетическую, – он запнулся, – сущность!

Поймав его взгляд, полный боли, злости и решимости, диспейсер понял, лучше сейчас не спорить с Искандером. Икорки бешенства, промелькнувшие в глазах землянина, не предвещали ничего хорошего.

– Зачем тебе еще один зонд? – спросил Никита. – Там пожар! Все и так неплохо видно!

– У нас нет тяжелого оружия, чтобы подбить БПМ. Но это нужно сделать!

– Как?!

– Один стандартный энергоблок планетарной машины рассчитан на тридцать выстрелов, – похоже, Искандер на удачу не уповал, постоянно что-то подсчитывал в уме. – По нам отстреляли пятьдесят два снаряда. Еще восемь, и им придется менять энергоячейки обоих орудий. Модель БПМ старая, замена у нее производится с кормы через технический порт.

– Не понимаю… – Никите не верилось, что Искандер, помимо прочего, еще и выстрелы считал. – Ну, начнут менять и что дальше? – он вновь поморщился от боли.

– Я попытаюсь их подорвать. Выстрелом.

– Ничего не выйдет! Машина кормой к скалам развернута, орудиями в нашу сторону! Попасть – нереально!

– Реально, если я буду все видеть, – хладнокровие Искандера в какие-то моменты начинало злить. – Рикошетом от скалы попаду. Для этого мне нужны точные данные! В общем, так: хочешь или нет, но тебе придется создать еще один зонд! Если не заблокируем дорогу – они прорвутся и окажутся на перевале раньше Урмана!

– Только не ори! – Никиту подташнивало. – Ладно! Ладно, я попробую!

– Тогда не медли! Я спровоцирую их на огонь. Пусть истратят энергию. Вот код доступа, – он произнес набор из семи цифр, – запомнил?

– Прости. – Никита совершенно не понимал происходящего. – Код доступа к чему?!

– К моему рассудку, – ответил Искандер.

– Такого не может быть! Нет технологии, дающей доступ к сознанию! Ты издеваешься надо мной?! – он нервно сглотнул.

– Хватит вопросов! Действуй!

– Ладно… Ладно, как скажешь!.. – Никита обреченно закрыл глаза, чтобы детали сумеречной обстановки случайно не нарушили концентрацию внимания.

Искандер дождался, когда в воздухе возникнут уже знакомые прожилки тонких энергетических разрядов, и лишь после этого метнулся к выходу из тоннеля, ушел вправо по расширяющемуся уступу скал, произвел несколько выстрелов.

В ответ ударило орудие. Длинная очередь хлестнула по скалам, осеклась на восьмом такте.

Искандер моментально залег и тоже закрыл глаза, игнорируя оптический прицел.

Никиту подташнивало от невероятного напряжения жизненных сил. Остро ощущались последствия контузии, да и воздействие боевого стимулятора не улучшало общего состояния. Препарат мобилизовал организм, но не устранил ни одного из болезненных симптомов.

Лишь с третьей попытки ему удалось четко смоделировать сигнатуру разведывательного зонда. В сознании протекали пугающие процессы. Он цепко держал в фокусе мысленного восприятия сиренево-белый, источающий тусклую ауру шарик, усеянный крохотными выступами сенсоров, а по телу разливалось тепло, ощущение промозглой сырости истончилось, стало далеким и незначительным, словно он вдруг оказался во власти теплых солнечных лучей.

Первый Мир… Он похож на водоворот, затягивающий в свои пучины.

На этот раз Никита воспринимал движение разведывательного зонда намного острее, чем прежде. Казалось, что его собственный рассудок отделился от тела и теперь плывет навстречу неизвестности, – примерно такие ощущения описывал храмовник, говоря об особенных возможностях, которые дарует человеку десятый энергоуровень гиперсферы.

Дрожь рванула по телу. Он едва не утратил связь с эфемерным творением своего разума, но, судорожно сглотнув, все же смог удержать концентрацию мысли.

МаРЗ медленно проплыл над рухнувшими вниз обломками укреплений. В сфере эффективного сканирования появился отрезок горной дороги. Дождь и ветер снова усилились, но капли пролетали сквозь, не мешая движению и восприятию.

Колонна еще не возобновила движение. Пришельцы занимались уборкой трупов. Тела своих сородичей они безжалостно сжигали. Обливали какой-то бесцветной жидкостью, и те вспыхивали, на глазах превращаясь в прах, который тут же смывал дождь.

Злополучная планетарная машина стояла на позиции у поворота. Рядом мурглы ворочали каменные глыбы, возводя временное укрепление. Ниже, вне прямой видимости, сканировалась еще одна БПМ. Двое норлов выгрузили из нее продолговатый пластиковый кофр и поволокли его вверх по дороге.

«Думают, что с нами покончено, – промелькнула в сознании Никиты мстительная мысль. – Но мы живы!» – им быстро овладели губительные эмоции, данные исказились, картинка поблекла, сигнатура МаРЗа едва не утратила свою четкую структуру.

Он вовремя спохватился, взял себя в руки.

Со стороны равнины порталов приближалось пестрое сборище существ. Все до одного либо вооружены, либо навьючены грузами с подбитых инопланетных кораблей. Вот так пришельцы и собираются преодолеть перевал. Будут действовать чужими руками, погонят в атаку обитателей Первого Мира, устроят бойню, а сами пройдут по трупам и двинутся дальше, к неведомой, загадочной, но чрезвычайно важной для них цели!

Никита с трудом переключил внимание с приближающихся отрядов на позицию БПМ, представляющую сейчас основную угрозу.

Мурглы работали быстро. Еще немного – и глыбы камня, которые они с ритмичными стонами катили вверх по дороге, станут отличной защитой от стрелкового оружия. Никита плавно повел МаРЗ в обход скал, четко зафиксировал корму планетарной машины, с которой двое пришельцев сняли защитный кожух, поджидая, пока норлы доставят заряженные энергоячейки.

Надо передать данные Искандеру. Но как это сделать? – он представил образ землянина, мысленно потянулся к нему, вспоминая набор цифр, и вдруг…

Во мраке тоннеля возник энергетический разряд. Он коснулся пола, затем, слепо блуждая по поверхностям, озарил участок стены, удлинился, дотянулся до Искандера, изогнулся напряженно потрескивающей дугой, скользнул по спине, задержался у ворота, затем перескочил к открытым разъемам, впился в каплевидный кибернетический модуль, установленный в слоте импланта, но не сжег его.

Никита постоянно повторял набор из семи цифр, хотя слабо верил в успех. Предложенный Искандером способ контакта в его понимании выглядел невозможным.

Внезапно диспейсер испытал сильнейшее потрясение: на миг перед ним открылось нечто похожее на радужный световой поток! Так в восприятии мнемоника обычно выглядят информационные каналы межзвездной сети Интерстар!

Он не успел удивиться или испугаться, как шквал противоречивых ощущений едва не лишил его сознания.

Сущность Искандера!

Живая плоть, искусственные лайкороновые мышечные ткани, композитный эндоостов, ядро системы, биологические нейросети, жаркие удары биомеханического сердца, прокачивающего кровь и искусственные жидкости по разделенным тонкими мембранами сосудам, сотни чипов, выстилающих внутреннюю поверхность черепной коробки, тонкие волокна нервных тканей, соединяющие их с биологическим мозгом, – все это промелькнуло на уровне откровения.

Гибрид?!

– Искусственный человек. – Голос Искандера прозвучал спокойно, он был готов принять удивление, осуждение и даже инстинктивное отвращение Никиты, твердо намереваясь при этом сохранить конструктивный контакт, выполнить поставленную задачу. – Держи себя в руках! Мне нужны данные, а не твои эмоции! – мысленное общение выходило за границы жизненного опыта. Никита ни за что не удержал бы себя под контролем, не сохранил бы нужной концентрации внимания, – все происходящее, начиная от формирования энергетической матрицы и заканчивая прямой связью с рассудком гибридного существа, разработанного в лабораториях Земного Альянса, выходило из ряда вон, но…

Диспейсер внезапно ощутил мощную и своевременную поддержку! Чувство такое, будто оступился на самом краю пропасти, потерял равновесие, внутри все похолодело, но неожиданно рука друга, твердая, надежная, удержала, помогла выкарабкаться.

– Не выпускай их из вида!

Мурглы с грохотом катили внушительный обломок скалы. Их ритмичные стоны оглашали окрестности. Двое пришельцев возились подле кормы БПМ. Рядом виднелся вскрытый контейнер, только что доставленный норлами. Внутри тлели индикаторы заряженных энергоблоков.

Мысли Никиты внезапно покрылись паутиной координатной сетки. Он никогда не смотрел на врага с такой холодной отрешенностью. Сейчас два восприятия слились воедино, и чем все закончится, предугадать было невозможно. Это просто выходило за рамки жизненного опыта!

Искандер выжал спуск.

Выстрел.

Выстрел.

Двое пришельцев рухнули на мокрую ленту дороги.

Вторая БПМ внезапно взревела двигателем, показалась из-за поворота, курсовые орудия, покрытые характерными вздутиями электромагнитных разгонных блоков, дернулись в гофрированных гнездах, но не смогли подняться на нужный угол.

Восприятие Никиты «поплыло». Резкие нотки страха превратили мысленные образы в тонкое стекло, покрытое трещинами.

Напряжение момента было таким, что отказывал мозг, гасло сознание.

Выстрел.

Нестерпимая магниево-белая вспышка, словно взмах ластика, стерла энергетическую матрицу зонда. Никита испытал ни с чем не сравнимую боль, связь между двумя сознаниями разорвалась, и он дико закричал, сжимая ладонями виски, уже ничего не видя и не слыша…

Тихо и монотонно капала вода. Звук отдавался слабым эхом. Близко и отчетливо шелестел проливной дождь.

– Очнулся? – не оборачиваясь, спросил Искандер. Его рослая фигура выделялась темным контуром на фоне серовато-сумеречного пятна.

Никита застонал, сел.

Снаружи, подсвечивая низкие облака, ударила молния, оглушительный раскат грома отозвался в голове вспышкой ноющей боли.

– Продрог?

У Никиты зуб на зуб не попадал.

– Выпей, согреешься, – Искандер, продолжая пристально наблюдать за какими-то, происходящими снаружи событиями, отцепил от пояса флягу, протянул ее диспейсеру.

– Что там?

– Во фляге? Настой росы Диахра. Тонизирует. Особенно хорош после применения боевых стимуляторов.

Никита сделал маленький осторожный глоток.

– Снаружи что? – сипло переспросил он, чувствуя, как все тело вдруг обдало испариной. По жилам пробежала волна тепла, захотелось глотнуть еще.

– Пей, не бойся, – Искандер словно читал мысли. – От Диахра, насколько знаю, только польза, побочных эффектов нет. – Он продолжал всматриваться во мглу разбушевавшейся непогоды.

– Долго я валялся в отключке?

– Минут пятнадцать. Гроза необычная началась. Молнии несут энергии гиперсферы.

– Тебе откуда знать?

– При вспышках замечаю скольжение вертикалей. Невооруженным глазом, – уточнил он.

– А пришельцы?

– Отступили. Когда рванули энергоблоки, им стало не до нас. Часть дороги обвалилась, вместе с БПМ и передовым отрядом.

Никита с трудом встал, прошелся по тесному пространству, разминая ноги. Снаружи действительно происходило что-то необычное. Стало светлее, несмотря на проливной дождь. Частые вспышки озаряли горные склоны. Изредка, будто призраки, возникали движущиеся столбы энергии.

– Мы их остановили?

– А ты сам не видишь? Взгляни ниже. Ушли за поворот, там перегруппировываются. Что-то у них с боевыми машинами не заладилось.

– Просто я никогда не верил в сказки, – тихо произнес диспейсер.

– Например? – Искандер вопросительно взглянул на него.

– Ну, знаешь, обо всех этих героях, спасающих мир… – Никита махнул рукой. – Полная чушь, согласен? Все равно нам их не остановить, – он вглядывался в мокрую поблескивающую ленту древней дороги, представляя, как пришельцы сейчас планируют атаку.

– Нет, не согласен. Несколько хорошо подготовленных бойцов, знающих свою цель, способны на многое.

Никита пожал плечами.

– Ты – особый случай, – неосторожно заметил он.

– Я человек. Пусть наполовину искусственный, но подверженный и страху, и другим слабостям.

– Извини, сорвалось.

После прямого мнемонического контакта между двумя рассудками Никита опасался поднимать тему «гибридов», подозревая, что Искандер отреагирует крайне болезненно, а идти на конфликт с ним было как минимум страшновато. Вообще, последние события сильно повлияли на диспейсера, от недавних воспоминаний его мгновенно бросало в дрожь, но ощущалась и гордость.

– А кем ты меня считаешь? – спокойно, без злобы, спросил Искандер.

– Не знаю, – Никита растерялся. Все же опасной темы избежать не удалось.

– Я человек по сути. Вижу, ты не выскажешь мнения вслух, но наверняка подумаешь, что гибриды – это незавершенный эксперимент по дальнейшему развитию боевых искусственных интеллектов, попытка очеловечить модули «Одиночка», впихнуть печально известные «ИИ» в тело киборга, так?

– Ну, допустим?

– Количество имплантов и несвойственные человеку способности никак не изменили тебя?

– Нет! – категорично ответил диспейсер. – Это всего лишь расширение сознания, подключение новых способов восприятия!

– В таком случае, ты должен понять: нейрочипы и их связи образуют в организме гибрида, – Искандер спокойно воспользовался экспрессивно окрашенным термином, – вторую нервную систему, но не доминируют, а лишь дают те самые «новые возможности восприятия» и служат надежным резервным хранилищем матрицы личности. Если отбросить разницу в технических решениях, чем это отличается от записи личности в логр? Твое бессмертие зиждется на внешнем носителе, выполненном по технологии чужих, мое – на внутреннем, разработанном людьми, и что важно – для людей!

– Извини, Искандер. Сейчас не самое подходящее время и место для таких тем, – Никита всеми силами пытался уйти от продолжения разговора.

– Не веришь? Не понимаешь, что мне не чуждо ничто человеческое? Почему отшатнулся? Увидел чипы и лайкорон?

– Да успокойся! Я к тебе отношусь нормально, поверь! У меня в усилителе рефлексов тоже лайкороновые вставки вживлены! Чего разозлился?

Искандер отвернулся. На его щеках появились пунцовые пятна. Землянину потребовалось время, чтобы унять внезапную вспышку эмоций.

Им оставалось продержаться еще минут тридцать.

Погода вновь стремительно менялась. Необычная гроза стихла, небо начало проясняться, тучи ушли к вершинам хребта, нависли над ним темным фронтом.

– Красота нереальная… – Никита взглянул в угольно-черные небеса, где впервые за последние дни ярко сияли планеты Ожерелья, одна близко, почти в половину небосвода, остальные дальше, убывая в размере, дугой сбегая к горизонту. – И зловещая, – добавил он. – Слушай, а как ты оказался в Первом Мире?

– Эксперимент.

– И тебе разрешили? Ну, понимая, кто ты?

– Меня Урман сюда привел. Было дело, пересекались мы с ним на Земле. Долгая история.

Искандер мельком взглянул в небо, перевел взгляд в сторону гор.

– Ну а ты как сюда угодил? – после недавнего угрюмого молчания вопрос из его уст прозвучал, как знак примирения. – Импланты у тебя явно не кустарного производства. На боевого мнемоника готовился?

– Угу. А угодил в мусорщики, – ответил Никита.

Заметив скептический взгляд, он вздохнул и пояснил:

– Служил я в спецподразделении Флота Конфедерации Солнц. Звучит неплохо, да? Если не вдаваться в детали. На самом деле специальное формирование занималось поиском и утилизацией старых, отслуживших свое, либо потерпевших крушение кораблей. Очищало космическое пространство в границах обитаемых систем от разного рода мусора.

– Теперь понятно. Надоело в обломках копаться? Подался в вольные пилоты? И правильно. Какая жизнь у мусорщика? – по-своему рассудил Искандер.

– Да распрекрасная! – хмуро признался Никита. – Если честно, работать на Конфедерацию было интересно и спокойно. Хорошая зарплата. Надежные корабли. Разные там нештатные ситуации. Частенько ведь приходилось разгребать хлам, оставшийся после Первой Галактической, а это, как ты понимаешь, реальный экстрим. Боевые роботизированные комплексы только выглядят мертвыми, а на самом деле они опасны, даже лишенные энергии, разрушенные. Всегда найдется парочка кибернетических систем, сумевших переждать тысячелетие в «спящем режиме». Но, – он вздохнул, – наша группа всегда высаживалась на борт объектов под хорошим прикрытием, да и сами кое-что умели.

– Ну, теперь понятно твое отношение к «Одиночкам», – усмехнулся Искандер и спросил: – Зачем же подался на вольные хлеба?

– Жадность попутала. Левый приработок. Утаивал я иногда некоторые особо ценные старинные вещицы. Жил себе, звезд с неба не хватал, но и не бедствовал, пока один знакомый антиквар не предложил крупно подзаработать. Достать пехотного серва редкой модели.

– Получилось?

– Угу. Большие деньги голову вскружили. Не выдержал искушения. Уж слишком радужные перспективы рисовало воображение.

– Ушел из Флота?

– Да, ушел, – сокрушенно кивнул Никита. – Бросил все, отправился в сектор Окраины. Купил на черном рынке старенький «Х-Страйкер», так и началось. Думал: романтика, приключения, дальний космос, большие деньги, да куда там, – он безнадежно махнул рукой. – Пришлось и контрабанду доставлять, и с рейдерами в набегах участвовать. Попал на заметку к боевым мнемоникам. За те старые грехи и поплатился.

В отдалении вдруг вспыхнула беспорядочная стрельба.

Никита и Искандер, не сговариваясь, бросились к выходу из тоннеля, осторожно выглянули наружу, но не сумели толком понять, что происходит? Ниже по серпантину, за поворотом дороги частили выстрелы, но позиции пришельцев находились вне прямой видимости.

– Кто-то вырвался из-под их контроля? – предположил диспейсер.

– Возможно, – согласился Искандер.

Перестрелка стихла. Они еще некоторое время наблюдали за отрезком старой дороги, но так и не смогли ничего различить.

Планеты Ожерелья недолго сияли в темном небе. Со стороны гор вновь подул холодный порывистый ветер, облачный фронт начал медленно отвоевывать позиции, и вскоре уже не дождь, а мелкие ледяные крупинки секли по скалам.

Ожидание становилось все тягостнее. Темы для разговоров исчерпаны. Неизвестность давила, в голову не приходило ничего хорошего.

– Может, уже уходить пора?

– Нет. Минут пятнадцать еще подождем, для верности.

– Ладно, как скажешь. – У Никиты не хватило духа перечить. Он отошел в глубь тоннеля, уселся у стены, мрачно задумался. Снаружи подвывал ветер, сек по скалам острыми кристалликами льда.

Шорох и перестук осыпающихся камней привел его в чувство.

– Слышишь? – Никита вскочил, озираясь. Оружие в руках, палец на спуске.

Звук, настороживший диспейсера, доносился снаружи.

– Тихо, – Искандер приложил палец к губам.

Шорох повторился. Теперь уже не оставалось сомнений, кто-то взбирается по скалам!

– Не стреляйте!.. – Слабый голос потонул в вое ветра. – Я свой…

Рука вцепилась в подернутый наледью узкий, изломанный карниз, оставшийся на месте не выдержавшей обстрела площадки, вслед раздался слабый вскрик, за ним невнятное ругательство.

Никита вдруг рванулся вперед. Он узнал голос! Ну, конечно, это они! Кто же еще мог прорваться через позиции пришельцев, набраться храбрости атаковать их?

– Казимир?! – «АРГ-8» лязгнула о камень, Никита проворно лег на живот, подполз к краю обрыва, схватил пытавшегося вскарабкаться по скалам человека за запястье. – Ты, что ли?! – неподдельно удивился он. – Живой?! А Яна?! Где она?!

– Тут, – кряхтел старик, натужно выкарабкиваясь из пропасти.

За ним тянулась туго натянутая веревка. Ниже слышалось царапанье и частое дыхание второго человека.

– Искандер, да помоги же! – взвыл Никита, чувствуя, как начинает медленно сползать к краю пропасти. Казимир вцепился в него мертвой хваткой. Яна совсем обессилела, – ледяной ветер покачивал ее тело метрах в трех ниже. Девушка уже не пыталась уцепиться за обледеневшие выступы скал, ее удерживала только страховка! Во тьме угадывались силуэты еще трех храмовников из отряда Казимира.

Да, точно! Один из них взглянул вверх, и Никита узнал его лицо.

– Помоги… – хрипел Казимир.

Внезапно ударил выстрел. Диспейсер едва не разжал пальцы от неожиданности. Стрелял один из храмовников. Он закрепился на выступе скалы и вел огонь из пистолета.

Искандер наконец-то пришел на помощь.

– В сторону! – землянин обладал поистине нечеловеческой силой. Он ухватил Казимира за запястья, чуть выше суставов, резко потянул вверх, старик охнул, страховка натянулась, тело Яны поддернуло вверх, качнуло, ударило о скалу. Снизу внезапно раздался крик боли, и снова ударили выстрелы.

Никита схватил оружие, которое бросил, пытаясь помочь Казимиру. Во вспышках одиночного огня он успел отчетливо заметить карабкающихся по скалам пришельцев. Они демонстрировали невероятную ловкость и выносливость.

Мрак опять разорвали выстрелы. Диспейсер успел сориентироваться. Трое пришельцев окружили храмовника. Тот прильнул к покрытой наледью поверхности скал, не собираясь сдаваться.

Никита прицелился, выжал спуск. Пули, сбивая наледь, высекая искры, рубанули по скале над головой храмовника, визгливо ушли в рикошет, даже не задев пришельца.

«Бестолочь!» – мысленно выругал себя диспейсер. От досады на миг окатило ватным, мерзким бессилием. Храмовник, попав под «дружественный огонь», совершил неловкое движение, потерял точку опоры, сорвался, и его тут же поглотила тьма.

Казимир, задыхаясь и кашляя, повалился на бок. Искандер перехватил веревку, от напряжения на его шее вздулись жилы, он продолжал тянуть, пока Яна не вцепилась содранными в кровь пальцами за край площадки. Еще одно усилие, и девушка выкарабкалась из пропасти.

– Никита, сюда! – заорал Искандер, отцепив карабин страховки от пояса Казимира. – Надо вытаскивать остальных…

Он не завершил фразы. Яна вдруг подсекла его ударом ноги, выхватила пистолет и дважды выстрелила в грудь, затем контрольным – в голову.

Искандера отбросило ко входу в тоннель, он мешковато упал и больше не шевелился. Растапливая корку льда, из-под его обмякшего тела показалась быстро растущая лужица крови.

Никита оцепенел, а в следующий миг удар в висок швырнул его на землю. Перед глазами всколыхнулась багряная тьма, но сознания он не потерял, лишь на какое-то время утратил способность двигаться.

Казимир уже стоял на ногах. Ледяной ветер трепал его седые космы. В прищуре глаз читалась ненависть. На узкую площадку выбрался храмовник, протянул руку, помог вскарабкаться серокожему бойцу! Следом показался еще один пришелец.

Рифленая подошва прижала горло Никиты. Он инстинктивно вскинул руки, вцепился в голенище, но Яна резко перенесла вес своего тела, давление усилилось, дыхание диспейсера перешло в хрип.

– Этого не тронь! – сплюнув, обронил Казимир. – Допросить его надо. – Он обернулся.

Пришелец кивнул, словно отлично понимал человеческую речь.

Двое храмовников схватили Никиту, словно куль, поволокли его в тоннель. Искандер так и остался лежать у входа в луже крови. На него никто не обращал внимания.

– Ну ты и тварь! – Диспейсер с трудом привстал, преодолевая резкое головокружение и подступающую к горлу тошноту, но беспощадный удар швырнул его назад.

Казимир присел на корточки, зловонно выдохнул ему в лицо:

– Что ты можешь знать о тварях, слизняк?

Солоноватый вкус крови на разбитых губах придал решимости.

– Вам всем – не жить! – выкрикнул Никита.

– Ну, ну, – усмехнулся Казимир. – Ты, щенок, еще настоящего горя не видел, и жизни-то толком не знаешь. Если кто и «твари», так это боевые мнемоники, уж поверь старику. Ну что глаза выпучил? На флот уповаешь? Зря. Нет им больше пути сюда. Этот мир наш, понял?! – Он скосил взгляд в сторону пришельцев и тихо добавил: – Придет время, и с ними поквитаюсь. А теперь говори, – Казимир повысил голос, – сколько вас?

– Двое, – ответил Никита.

– Да неужто? – не поверил старик. – Вдвоем дорогу удержали? Ты в упор-то попасть не можешь, а работал снайпер!

– Вы его убили.

– Не зли меня! Видимость – ноль! В такую непогоду снайпер должен работать с опытным напарником, владеющим навыками воинов Храма!

– Нас было двое! – уперся Никита.

– Ну, как знаешь. Сам нарвался. – Казимир отошел в сторону.

Из сумрака выдавило силуэт пришельца.

Никита понимал, что сейчас произойдет. Было очень страшно. Он отвернулся, чтобы не видеть, как вокруг серокожего безликого существа змеится знакомое марево.

Урман объяснил, как можно защититься от атаки микромашин. Процесс аналогичен формированию матрицы зонда. Надо сосредоточиться и представить сигнатуру бронескафандра, плотно облегающего тело.

«Нет сил. Нет опыта, навыков. Я не смогу».

Взгляд блуждал, цепляясь за образы людей, предавших его глупую, инстинктивную веру в них.

Яна уселась поодаль. Ее взгляд потух, девушка сжалась, обхватила плечи руками. Ее била дрожь. Трое других бойцов из отряда Казимира вели себя иначе, демонстрируя полное безразличие к происходящему. Их больше заботили собственные раны. Герман, – так вроде бы звали парня, сорвавшегося в пропасть после неудачной автоматной очереди диспейсера, – отделался ушибами. Его спасла страховка, двое других удержали товарища, – Никита отвернулся.

Внутри разрастался ледяной ком.

«Наверное, это все», – он заставил себя поднять взгляд.

Пришелец присел напротив. На его сером неживом лице медленно проступили черты. Миндалевидные глаза, расплющенный нос, тонкие, сжатые в прямую линию губы. Огромные зрачки казались бездонно-черными. Кожистые складки век дрябло подрагивали. Никита хотел отвести взгляд, но не смог. Его парализовало. Мысли и ощущения спутались. Исчезло чувство холода, пришло блаженное тепло. Затем окружающее утратило четкость деталей, взгляд пришельца стирал все привычные для человека проявления реальности – отдалились и угасли звуки, истаяли запахи, мысли потеряли эмоциональную окраску.

Никита еще сопротивлялся. У диспейсера был скромный опыт в части противодействия ментальным атакам, но сейчас он усомнился, – происходит ли воздействие вообще?

«Происходит, – шептал внутренний голос. – Не верь ощущениям. Они лгут. Ты сейчас насмерть замерзаешь в продуваемом ледяным ветром тоннеле, так откуда взялось блаженное тепло? Волю хотят сломить, и ты поддался…»

Глаза в обрамлении дряблых морщинистых век заполнили все поле зрения. Кроме пугающего, проницательного взгляда, в мире не осталось ничего.

«Сколько вас?»

– Двое… – Никита еще держался. В отличие от ментального воздействия коллективного разума Семьи, серокожая тварь не пыталась внушить ему острые, мучительные, непереносимые чувства. Инсекты обычно манипулировали такими понятиями как безысходность, доводили до полнейшего отчаяния, а затем начинали вплетать в дезориентированный, раздавленный человеческий рассудок свои понятия благополучия, счастья, надежности.

Пришелец действовал иначе. Он уничтожал барьеры, возведенные в сознании человека. Стирал условности, этические нормы, нивелировал понятия добра и зла, как никуда не годные, не имеющие смысла критерии.

«Вселенная равнодушна, – тихий шепот вкрался в мысли Никитин. – Она не приемлет законов, придуманных живыми существами, – вот что говорил его взгляд. – Забудь обо всем. Мы исполним любые, самые сокровенные твои желания. Встань вровень с нами, в тени Сильнейших Существ. Ответь: сколько вас?»

Никита закрыл глаза.

Он смог. Смог совершить невероятно трудное мысленное усилие, вынырнуть из черного омута, шагнуть из фантомных ощущений тепла в обжигающий холод, почувствовать, как ледяной ветер ерошит волосы, как мурашками стягивает кожу, как немеет затылок, а ресницы тяжелеют и смерзаются.

– Нас было двое, – холодеющими губами прошептал он, прежде чем потерять сознание.