Глава 4

Дни пролетали незаметно.

Никита не смирился со своим положением, но понемногу свыкся с ним. По утрам он просыпался рано, до зари, умывался студеной водой во дворе строящегося укрепления, съедал припасенную с вечера корку черствого хлеба, и, прихватив трофейную «АРГ-8», уходил из расположения храмовников, поднимаясь по лесистому склону до уровня невысокого перевала.

Там, на небольшой поляне, с которой открывался вид на окрестности, он садился на замшелый валун и погружался в мысли, ощущения, – вдыхал стылый предрассветный воздух, слушал сонный шелест листвы, внимал звукам леса, крикам ночных животных и птиц, словно учился жить заново, ведь все привычное осталось в ином пространственном измерении.

Он мог в любой из дней покинуть лагерь, однако не видел пути, которым должен следовать. Откровенная, враждебная чуждость окружающего мира не являлась препятствием для решительного поступка, но где его цель? Возвращаться к разбившемуся «Х-страйкеру» бесполезно. Теперь он понимал, даже отремонтировав машину, покинуть систему Ожерелье не выйдет. Отсюда открывался лишь путь в неведомое, через один из древних порталов. Слушая разговоры, постоянно ведя собственные наблюдения, он узнал, что множество невидимых глазу энергетических потоков вертикалей гиперсферы скользят над самой поверхностью планеты. Некоторые из них случайным образом совмещаются с древними логрианскими устройствами, и тогда на несколько минут открывается возможность шагнуть сквозь пространство и время.

«Нет», – он покачал головой в ответ навязчивым мыслям. Такую попытку даже безумием не назовешь. Куда выведет энергетический поток? На одну из безвоздушных планет Ожерелья? Или в иной галактический предел, где никогда не ступала нога человека?

С равной долей вероятности можно предположить любой исход. Из скупых пояснений Казимира он понял: только в период Смещения порталы равнины связаны с определенными мирами, где в древности побывали логриане. Расположение устройств неслучайно, как неслучаен градус поворота планет Ожерелья.

«Вне рамок катастрофического явления шанс на адекватную работу древней транспортной системы один на миллион. Шагнуть из огня в полымя, как говорили предки, всегда успею».

Утренние размышления несли и другой оттенок. Помимо тревог и порывистых желаний, Никита поневоле вспоминал прожитое, сравнивал свои сегодняшние возможности с утраченным технологическим могуществом.

Его рассудок страдал от постоянного информационного голода, словно Вселенная захлопнула перед диспейсером все двери, содрала техногенную кожу, оставив лишь способы восприятия, присущие человеку, вернула его к утраченным истокам.

Поначалу такое положение сводило с ума. Он будто ослеп. Любой шорох ночного леса бил по нервам, распалял воображение, заставлял пальцы впиваться в волокончатый приклад «АРГ-8», нелепо озираться, в попытке определить, птица ли это, мелкий зверек или опасный хищник?

Утренние прогулки стали для Никиты серьезным испытанием. Пустующие гнезда имплантов превратили его в калеку и параноика, но постепенно тревога мельчала, а в сознание вкрадывались иные нотки размышлений.

Что, если все случившееся со мной не случайно? Я должен был сгореть в атмосфере безвестного мира, но выжил. Прихоть судьбы подарила мне возможность начать все заново, просто жить, дышать, внимать природе, которую я прежде отвергал, предпочитая ей техносферу?

Вокруг шелестела листвой, налетала прохладными порывами ветра, тревожила запахами и звуками непривычная среда обитания. От редколесья исходило ощущение первобытной гармонии. Новые ощущения незаметно приживались, подтачивали былое мировоззрение, и его отвращение к дикой природе постепенно таяло, как зыбкий, холодный утренний туман.

Рассвет наступал стремительно. Сначала на востоке разгорались зарницы. Причудливые слоистые полосы сиреневого пламени охватывали небосвод, словно у горизонта загорался сам воздух. Наступала абсолютная тишь, умолкал даже шелест листвы, замирали обитатели леса. Затем краешек ослепительно-фиолетового диска появлялся над равниной, и первые рассветные лучи, брызнув вдоль земли, дробились в руинах древних городов, вызывая невольную подсознательную оторопь. Свет энергетического сгустка стирал ночные страхи, уничтожал сущности, полностью менял окружающие явления – вновь поднимался ветерок, сиреневый свет озарял склоны, и те, кто правил тут ночью, стремились глубже забиться в норы, а дневные обители Первого Мира радостно приветствовали рассвет: в кустарнике рассыпался звонкий птичий щебет, среди могучих стволов вековых деревьев мелькали стройные силуэты травоядных животных, спешащих к водопою, – рассвет стирал зло, пробуждая обыкновенную присущую дикой природе жизнь.

«Хотя все относительно, – продолжал размышлять Никита. – Возможно, в восприятии многих я мог бы стать одним из демонов ночи, ведь кибермодули не сгорели, они бережно упакованы в экранированный футляр, и ничто не мешает мне с закатом трансформироваться в нечто чуждое и опасное. Наверное, так и следует поступать, иначе постепенно утрачу все навыки работы с имплантами…»

Хрустнула ветка. Никита мгновенно обернулся, увидел Казимира, Орона и Яну. Местный патриарх шел налегке, могучий Орон тащил на плечах тушу косули.

– Идите, я догоню, – Яна отделилась от группы, направилась к нему. В лучах рассвета она выглядела не такой суровой, скупой и сдержанной, как днем. В ее чертах и движениях сейчас сквозила неожиданная женственность.

– Привет! – она присела рядом. – Заметила, ты рано встаешь. Не спится?

Никита пожал плечами. В целом Яна произвела на него далеко не лучшее впечатление. Грубоватая, дерзкая, наделенная властью, она вполне осознавала свое привилегированное положение и беззастенчиво пользовалась им, помыкая окружающими.

– Добавишь мне работы? Чтобы крепче спалось? – В словах диспейсера прозвучал вызов.

Она явно не ожидала такого ответа и невольно повернулась, взглянула неприязненно, как на мургла.

– Ты волен уйти.

– Знаю.

– Так почему не бежишь?

– Некуда.

– Прав Казимир, – она порывисто встала. – Ты чужак. Ни один уважающий себя воин так не ответит! Некуда идти! – презрительно фыркнула Яна. – Лучше скажи, что трусишь. Или что-то выведываешь?

– В моем понимании есть разница между храбростью и глупостью, – сухо ответил Никита. – Я не тягловое животное. Разберусь что к чему, пойму, что готов – уйду непременно.

– Если доживешь, – ее шаги прошелестели, удаляясь.

День не заладился с утра, и все пошло наперекосяк. Возвращаясь, Никита задержался, опоздал к завтраку, и таскать камни пришлось натощак.

Неподалеку работали мурглы. Крепкие, выносливые, но примитивные по уровню развития существа. По отношению к людям они вели себя покладисто, да и между собой ладили, трудились без ссор. Ворочали тяжеленные камни, изредка обмениваясь короткими фразами, состоящими из двух-трех слов.

Высоко в небе парил амгах, – плотоядный звероящер. Его широкие перепончатые крылья ловили потоки воздуха, позволяя кружить на недосягаемой высоте.

Сегодня амгах внезапно изменил привычное поведение: он вдруг вошел в широкую спираль, стремительно снижаясь, явно удерживая в поле зрения какую-то цель, обнаруженную среди руин логрианского города.

Со стороны строящихся укреплений разрозненно ударили выстрелы. Амгах не отреагировал. Поговаривали, что это существо обладает феноменальным восприятием и попасть в него крайне сложно. Действительно, слухи не преувеличивали способностей инопланетной формы жизни. Выстрелы зачастили, сливаясь в короткие очереди, но звероящер едва уловимым движением крыльев менял траекторию снижения, легко уклоняясь от пуль, не обращая особого внимания на взъярившуюся стрельбу.

Мурглы бросили работу, встревоженно заворчали, один из них вдруг решительно побежал вверх по склону. Ближайший к Никите храмовник собирался резануть очередью, – он припал на одно колено, выжидая удобный момент, когда амгах окажется среди наполовину обрушенных шпилевидных построек и потеряет способность мгновенно маневрировать.

Опытный боец не тратил патроны попусту. Наверное, он был единственным, кто представлял для звероящера реальную угрозу.

Мургл подоспел вовремя. Он не накинулся на воина храма, но встал перед ним, блокировал линию огня, и храмовник, выругавшись, опустил оружие.

Амгах, тем временем, скрылся среди руин зданий. Взметнулось облако пыли, окрестности огласил вопль. Тяжело махая огромными крыльями, звероящер вновь появился в поле зрения. Его добычей стало животное, внешне похожее на огромную черепаху. Удерживая в мощных когтистых лапах истошно орущий завтрак, амгах начал удаляться, оставляя клубящийся след пыли, поднятой напором воздуха, – он двигался, не набирая высоты, следуя вдоль улицы древнего города, и каждый взмах крыльев лишь уплотнял пылевую завесу, тянущуюся вслед.

– Тупая тварь! – обозленный храмовник вскинул оружие. Еще секунда – и он снес бы мурглу голову, но помешал Никита. Заметив происходящее, он рванулся к стрелку, успел толкнуть его, и очередь ушла в сторону.

Мургл, издавая ворчание, отпрянул. Ему ничего не стоило размозжить человека одним ударом руки, но существо лишь развернулось и, горбясь, направилось вниз по склону. Его сородичи, бросив работу, сбились вместе, медленно поворачивали головы, наблюдая за развитием событий. В мускулистых руках каждый держал по увесистому камню. Учитывая их физическую силу, мурглы представляли серьезную опасность. Каждый был способен зашвырнуть импровизированный метательный снаряд за невысокие, еще строящиеся стены, прямо в толпу разъяренных храмовников.

– Ты что творишь, урод?! – Воин размахнулся, собирая врезать Никите прикладом, но диспейсер увернулся, сбил противника с ног, прижал его к земле, вывернув храмовнику руку.

– Остынь, – посоветовал он.

К ним уже бежали. Ворчание мурглов перешло в угрожающие рыки.

– А ну отпусти его! – первым к месту инцидента подоспел Казимир. – Какого фрайга ты лезешь?! – он грубо схватил Никиту за плечо, рывком отшвырнул.

Диспейсер потерял равновесие, но тут же вскочил, не собираясь становиться легкой добычей разъяренных ксенофобов.

Обстановку разрядила Яна.

– Карл, назад! – осадила она храмовника, что-то шепнула на ухо Казимиру, тяжело дыша, обернулась, и от ее взгляда воины отступили на шаг, опуская оружие.

– Всем работать! По местам! – не терпящим возражений тоном приказала она.

В ответ раздался ропот, но Казимир мрачно кивнул, подтверждая ее слова, и храмовники, бросая полные ненависти взгляды в сторону Никиты, нехотя повернули назад.

– Жить надоело? – Яна обернулась. – Нашелся защитник животных! Башку бы тебе снести!

– Они не животные! – в тон ей ответил Никита.

– Тебе-то откуда знать?! – девушка с трудом сдерживала ярость.

– Амгахи разумны! – все же свою неудачную карьеру Никита начинал в академии Флота и об официальном статусе некоторых существ знал не понаслышке.

– Ты идиот! Они – чужие! Тупые, злобные инопланетные твари!

– Зачем вообще в кого-то стрелять? – не унимался диспейсер.

– Чтобы страх не теряли! Иначе обнаглеют и завтра нас всех сожрут!

– Амгахи такие же разумные существа, как мы! – яростно настаивал Никита. На самом деле особо теплых чувств к представителям иных цивилизаций он не испытывал, скорее его раздражали храмовники. В душе все эти дни зрел бунт, копилась неприязнь, – она и выплеснулась в спонтанном поступке.

– Ага, нашелся знаток! – язвительно произнесла Яна. – Может, когда-то они и обладали разумом. Но выродились! И здесь тебе не Элио! Каждая тварь только и ждет удобного случая, чтобы разделаться с нами!

– Зачем же вы мурглов прикармливаете? – огрызнулся Никита.

– Чтобы таскали камни! – резко ответил Казимир. – Всех этих уродов завезли в Первый Мир логриане! Как рабочую силу! Как скот!

– В том числе и людей из Средневековья! – огрызнулся диспейсер.

Лучше б он промолчал.

Лицо Казимира побагровело.

– Мои предки прибыли сюда на колониальном транспорте! – хрипло выкрикнул он. – Мы издревле бились с чужими! Они – безмозглые, злобные и коварные! Помяни мое слово – амгах вернется! Только вряд ли кто-то из нас теперь вступится, если тварь захочет тобой позавтракать!

– Стрелять без причины – не лучший вариант! – упрямо стоял на своем диспейсер. – Если амгах вернется отомстить, вини своих людей, а не меня!

– Ты такой же тупой и упрямый, как мургл! Убирайся прочь! – не выдержал Казимир. – Тебе среди нас не место!

– Отлично! – вспылил Никита. – Я уйду! Здесь душно от ненависти!

Никита не стал дважды испытывать судьбу. Он хорошо запомнил взгляды храмовников. Так или иначе – отомстят. «Мне среди них не ужиться», – думал диспейсер, спускаясь по склону холма.

Путь был только один – в руины древнего города, навстречу неведомым опасностям равнины порталов. «Идти через горы, искать пристанище в гарнизоне Первого Мира – не выход. Там меня приговорят быстро, жестко и без особых сожалений, – безрадостно размышлял Никита. – Куда ни глянь, везде враги. Что я скажу? Примите меня, беглого диспейсера? Боевые мнемоники не добили, оплошали, и вот я явился сам, как на заклание?»

Нет, абсолютно не вариант. Законы Конфедерации запрещали деятельность диспейсеров. После войны с механоформами запрет на дальний поиск действовал безусловно, а его нарушение каралось пожизненным сроком заключения.

Лишь мурглы проявили интерес и сочувствие. Их одобрительное ворчание провожало Никиту, пока он брел к руинам логрианского города, от души пнув повстречавшуюся вагонетку с камнями.

Порыв злости иссяк, стоило лишь немного углубиться в развалины древнего города.

Некоторое время диспейсер шагал по вымощенной черными каменными плитами дороге, не задаваясь вопросом, куда приведет этот путь, но вскоре усталость начала брать свое. За истекшую неделю он пережил немало злоключений, много и тяжело работал, питался скудно.

Никита сбавил темп, внимательнее присматриваясь к окрестностям. Насколько он понял из разговоров храмовников, экосистемы, заимствованные логрианами с Земли, не распространились за пределы горной страны, разделяющей полушария планеты. Здесь, на равнине порталов, среди пыли и зноя господствовали исключительно инопланетные формы жизни. «Годятся ли в пищу плоды чахлых растений? – спрашивал себя он. – Как мне определить, на каких существ можно охотиться, а на каких нет?»

Архитектура логрианского города выглядела однообразной. Большинство зданий, массивные в основании, постепенно принимали вид скрученных спиралями построек, разнящихся лишь степенью разрушений. Свернув к одному из входов, Никита осмотрел внутренние помещения. Этаж за этажом его взгляду открывались сферические комнаты без окон, он поднимался все выше, следуя узкими, местами разрушенными спиральными коридорами.

Сочетание черного и желтого тонов вгоняли в депрессию. Желтоватый камень стен едва заметно светился в темноте, формируя сумеречные клаустрофобические пространства. Черными плитами с коническими выемками были вымощены полы.

Он не заметил следов меблировки, на глаза не попадались древние предметы, все выглядело однотипным, давно заброшенным. Никто не селился в мрачных логрианских домах, даже не пытался приспособить их под свои нужды.

Устав бродить по бесконечным пустым помещениям, Никита через первый попавшийся пролом вышел на открытую площадку, с высоты в несколько этажей окинул взглядом окрестности, присел на гладкий камень и призадумался.

Все складывалось попросту отвратительно. Безжизненная равнина простиралась на тысячи километров. «Придется возвращаться назад, к горному массиву, – размышлял диспейсер. – Здесь мне не выжить. Ни воды, ни еды. Но, с другой стороны, в руинах логрианского города остается слабая надежда на возвращение». От храмовников он слышал, что на равнине промышляют не только работорговцы, но и охотники за лограми, – черные старатели, у которых есть свои потаенные способы перемещения между мирами.

«Верить ли слухам?» Никита склонялся к положительному ответу, иначе как старатели попадают сюда? И где сбывают находки? Взять хотя бы энергетический демпфер, сконструированный на основе реактора древнего колониального транспорта. Кому он служит? Контрабандистам?

Размышляя, он осмотрел припасы. В карманах куртки нашелся черствый кусок хлеба. Во фляге – на треть воды. Он отсоединил магазин «АРГ-8», пересчитал оставшиеся патроны. Тридцать семь. Негусто. Для охоты сойдет, но случись вляпаться в неприятности, и пяти минут не продержусь, – он передвинул ползунковый вариатор темпа стрельбы в положение «одиночный огонь», отломил кусочек хлебной корки, разжевал, запил водой.

«Так. Вдали синеют горы. Буду двигаться параллельно хребту и смогу по пути осмотреть руины, – если повезет, найду лагерь контрабандистов или черных старателей». – Он принял решение, однако легче на душе не стало. Да, к опасностям и лишениям не привыкать, образ жизни диспейсера и не предполагает иного, но с утренними событиями вернулось гложущее изнутри чувство неполноценности восприятия мира.

Вновь повсюду грезились опасности. Любой шорох заставлял вздрагивать, озираться. Он привык, что расширитель сознания позволяет видеть на километры вперед, игнорировать большинство преград. Метаболический корректор всегда защищал Никиту от воздействия экзовирусов, повышал выносливость, а усилитель рефлексов гарантировал молниеносную реакцию.

«И что же теперь? Сесть и заплакать?» – Он злился на самого себя, но от мрачных мыслей не убежишь. Почему-то назойливо вспоминалась Яна, особенно ее насмешливый оценивающий взгляд. Наверняка она уже поспорила с кем-нибудь из храмовников, сколько дней я протяну в руинах?

«Что за чушь лезет в голову?» – Он хмуро осматривал предстоящий отрезок пути.

Давно, еще в юности, на пятом курсе академии ВКС Никита наивно мечтал о спокойной, благополучной жизни. Служба во флоте Конфедерации Солнц открывала манящие перспективы. Приличный заработок, высокий социальный статус, надежное будущее. Одно время ему нравилась эта стабильность, он строил планы на жизнь, пока не завалил экзамен на звание боевого мнемоника.

У него нашли неполадку в расширителе сознания. Еще не крест на карьере, но близко к тому. Требовалось длительное тестирование, пришлось покинуть Элио, перебраться на Грюнверк, – там располагался один из центров биокибернетических технологий.

На Грюнверке он встретил Ингу.

Бурный роман быстро перерос в нечто большее. Дни пролетали – не успевал оглянуться. Рутинная служба на базе РТВ и частые посещения центра биокибернетики не мешали стремительному развитию их отношений.

Через два месяца после знакомства они поженились, поселились в небольшом домике ее родителей, затерянном в знаменитых лесах зеленой планеты, и вот тут наступил неожиданный перелом в отношениях.

Инга замкнула Никиту в круг своих интересов словно в кокон. Он толком никого не знал на Грюнверке и поначалу не противился, но ее друзья «из высшего общества» смотрели на молодого офицера с плохо скрываемым пренебрежением.

День за днем романтическая позолота их отношений шелушилась и облетала. Пыл страсти остывал, оставалась пустота, вкрадывалось отчуждение, но Инга не признавала поражений. Она оказалась натурой сильной, целеустремленной, наверное, поэтому промелькнувший в мыслях образ Яны пробудил ассоциативные воспоминания о ней.

Попытка «перевоспитать» любимого с треском провалилась. Никита не выдержал. По утрам за завтраком они молчали. Вечерами, после службы, либо ездили на приемы, либо сами становились гостеприимными хозяевами уныло-чопорных, но совершенно необходимых сборищ.

После полугода такой семейной жизни они расстались, а вскоре стали известны результаты исследования. Расширитель сознания Никиты работал с незначительными сбоями из-за ошибки, допущенной при имплантации. В принципе, ничего страшного, но о карьере боевого мнемоника пришлось забыть. Никите предложили переквалифицироваться в гражданского специалиста по защите информации, но он отказался.

В конце концов место для него нашлось в оперативной бригаде, занятой на расчистке космического пространства от разного рода обломков, представляющих потенциальную опасность. Именно там для Никиты начался путь, в конечном итоге приведший его в ряды диспейсеров.

Мысли промелькнули, образ Яны, по-прежнему вызывающий внутреннее неприятие, потускнел, отдалился.

Он несколько раз сморгнул. Глаза слезились от непривычного яркого света, вездесущей пыли и постоянного напряжения, – чтобы различить детали удаленных метров на триста построек, ему приходилось вглядываться в их очертания до рези.

Игра света и тени обманывала зрение, порождала миражи. Ближе к полудню в небе появились кучевые облака. Сгусток сиреневого пламени то ярко освещал окрестности, то прятался за клубящимися воздушными замками, и тогда местность погружалась в прозрачный фиолетовый сумрак.

Ветер, забавляясь, кружил пыльными смерчами. Очертания руин плавились в знойной дымке.

Вздохнув, Никита вернулся под защиту стен, сел, опираясь спиной о массивный каменный блок, потянулся за флягой.

Жара иссушала. Глоток воды лишь смочил горло, но не утолил жажду. Настроение ухудшалось, все казалось унылым, безвыходным… пока вдруг не грянули выстрелы.

Звуки неожиданной перестрелки ударили близко, оглушительно. Эхо множило их, сбивало с толку, не позволяя точно сориентироваться. Казалось, что бой вспыхнул одновременно со всех сторон, буквально в соседних помещениях, настолько громкими и звонкими слышались выстрелы.

Никита вскочил, но панике не поддался. Выглянув в пролом, он заметил вспышки автоматных очередей в сумеречном зигзаге улицы и тут же отпрянул. По направлению коротких хоботков пламени он определил: стреляют снизу вверх.

Тяжелые, шаркающие шаги прозвучали ближе и громче автоматных очередей. Округлый проем на миг заслонила сгорбленная тень существа, передвигающегося на четвереньках. Что-то массивное, состоящее из нескольких труб, крепилось на его спине.

В следующую секунду раздался грубый окрик, удар прикладом гулко отозвался в одной из деталей странной конструкции, низкорослое существо неуклюже развернулось, и вдруг сверкнула вспышка, оглушительно лязгнул рвущий перепонки выстрел, кисловатый запах таугермина сизыми завитками поплыл в удушливом воздухе, короткий вой метнулся над руинами и тут же погас в грохоте близкого разрыва.

Кто-то истошно заорал. Хлесткие автоматные очереди слились в сумятицу ураганного огня. Видимо, столкновение произошло случайно, и позиции противников разделяли считаные метры.

От близкого запуска Никиту контузило. Он едва устоял на ногах, тряхнул головой. Звуки теперь доносились, как через слой ваты, в ушах звенело, и тем острее воспринималось происходящее. Напротив его укрытия на небольшой площадке, которая хорошо просматривалась через пролом в стене, замерли двое сгорбленных карликов. На их спинах, при помощи самодельных ремней, были закреплены стволы примитивных пусковых установок. Подле суетились четыре человека. Одеты как попало, в какую-то рванину. Лица злы, испачканы копотью.

Два оперенных стабилизаторами реактивных снаряда с протяжным металлическим звуком вошли в пусковые тубусы. Сгорбленных существ принялись пинать. Стволы дернулись, повернулись, немного изменили угол наклона.

Залп! Пламя плеснуло и угасло. Расчет бросился к краю площадки, желая видеть результат стрельбы.

Их встретил снайперский огонь. Двоих отшвырнуло назад, мешковато ударило об иззубренную стену. У Никиты на миг помутилось в глазах. Все происходило стремительно, и его «сузившееся» восприятие не поспевало за темпом событий.

Двое выживших оборванцев в поисках укрытия ворвались внутрь помещения, увидели диспейсера, вскинули оружие.

Он не принимал участия в схватке, не понимая, кто и с кем ведет бой? Для него не существовало «своей» стороны, но лишь до тех пор, пока первый направленный в него выстрел не оставил дымящийся след на распоротой куртке.

Никита успел отпрянуть, инстинктивно открыл ответный огонь.

Один из нападавших захлебнулся криком, второй рухнул как подкошенный, не издав ни звука.

Бой в теснине S-образной улицы тем временем разгорался. Шальные пули часто и близко взвизгивали, уходили в рикошет. Где-то поблизости басовито ударил пулемет.

Немного придя в себя, Никита лег на живот, подполз к разрушенному участку стены, выглянул.

Часть здания на противоположной стороне улицы превратилась в дымящийся оползень. По нему ловко карабкались люди. Их прикрывал норл! Снятый с треножного станка пулемет в его лапищах казался игрушкой. Крупнокалиберные пули крошили камень, выбивали пыльные горизонтальные султаны из стен, не давали защитникам полуразрушенного здания поднять головы. Встречный огонь заметно ослабел, и атакующие не преминули воспользоваться полученным преимуществом, – в ход пошли ручные гранаты, всплески разрывов ударили в глубинах этажа, снова раздался крик боли.

Никита успел заметить, как в клубах дыма и пыли промелькнула фигура человека, экипированного по стандарту военно-космических сил Конфедерации Солнц.

Норл резанул по нему, но попал или нет?

Захваченный водоворотом неожиданных событий диспейсер прицелился, выстрелил. От попадания могучий норл глухо рыкнул, покачнулся, но оружия не выронил, стал резко разворачиваться, не отпуская гашетки.

Нет, его рука все-таки дрогнула! Ствол пулемета качнулся, длинная непрерывная очередь неожиданно хлестнула по оползню, разметав атакующих, зигзагом из каменной крошки метнулась выше, окатила Никиту волной горячего воздуха и мелкого щебня.

Выстрел. Еще один. И еще…

Норл взвыл. Из ран в плече, голове и груди хлестала темная кровь. Перестрелка на миг прекратилась, исход боя решили мгновения замешательства.

Сухо и часто ударила «АРГ-12». Характерный лающий звук усовершенствованной рипмоновской винтовки трудно перепутать с чем-то иным.

Бездыханное тело норла скатилось вниз, остальные не выдержали, начали отползать назад, затем, потеряв еще двоих, вскочили и побежали прочь.

Вслед резанула скупая очередь, и вдруг наступила оглушительная тишина.

Нижние этажи руин тонули в дыму. Медленно оседала поднятая взрывами пыль. Где-то в отдалении урчал двигатель.

В проломе стены на противоположной стороне улицы промелькнул силуэт человека. Никита с опаской присмотрелся. От неожиданных встреч ничего хорошего ждать не приходилось. Опыт последних дней со всей очевидностью подсказывал: в Первом Мире каждый сам за себя. Как выясняется, здесь нет власти, нет порядка, не существует законов.

– Двигай сюда, парень! – раздался зычный голос. – Все чисто, я просканировал.

«Врет», – мелькнула мысль. Какие, к фрайгу, сканеры, если сиреневый сгусток висит в зените? Однако незнакомец каким-то образом разглядел Никиту.

Странный тип. Вот он показался на краю осыпи, склонился над телом одного из убитых, осмотрел его экипировку, содержимое карманов, повертел в руках, а затем отшвырнул в сторону оружие, вновь безошибочно взглянул в направлении диспейсера, хотя тот успел сменить позицию и затаиться.

– Ну, хватит прятаться! Хочешь жить, перебирайся сюда, нет – твои проблемы, – этот тип, похоже, привык командовать. Сказал и скрылся внутри здания. «В третий раз он меня приглашать не станет», – подумал Никита, обыскивая тела едва не пристреливших его оборванцев.

Фляга с водой, брикет подозрительной прессованной трухи, четыре полных магазина к «АРГ-8», парочка древних ручных гранат, – такие он видел только в Элианском музее истории и археологии космоса. Сойдет. Он быстро собрал трофеи и собирался ускользнуть, но приближающийся звук двигателя заставил изменить решение. Характерное урчание водородного движка БПМ узнать несложно. Новые проблемы? – Никита вскарабкался по разрушенной стене, выглянул поверх ее выветренного края.

В извилистом разломе соседней улицы медленно ползла боевая планетарная машина эпохи Галактических войн. На месте оружейной надстройки, где обычно монтировался генератор короткоживущей плазмы, зияла темная дыра, по ее периметру были установлены три тяжелых «Гервета» с коробчатыми магазинами, на двести патронов каждый.

Кто управляет реликтовой машиной, непонятно, но этот путь теперь отрезан. Вслед за первой БПМ появилась еще одна, вдали, за изгибом улицы медленно вытягивались все новые и новые шлейфы пыли. Целая колонна бронетехники?

Неприятный холодок пробежал вдоль спины. Кадык и виски Никиты сдавило. Чувство, знакомое до омерзительной дрожи!

Дикая Семья инсектов?!

Внезапным спазмом сдавило грудь. Без устройства мнемонического блокиратора человек, оказавшийся в такой ситуации, совершенно беззащитен. Ментальное поле разумных насекомых легко подчиняет себе другие биологические виды. В последнее время инсекты поднаторели в играх разума, взяли за правило беззастенчиво использовать выработанное в процессе эволюции преимущество. Раньше, до войны с механоформами, Дикие Семьи с людьми практически не контактировали, но все изменилось за считаные месяцы. Изгнанные со своих планет, они начали миграцию в поисках новых жизненных пространств. Это обстоятельство стало одной из причин, почему Совет Безопасности Миров наложил строжайший запрет на стихийную разведку и бесконтрольное освоение звездных систем, расположенных за границей Рукава Пустоты. Если бы не загадочные механоформы да попавшие под их удар инсекты, диспейсеров никто бы не преследовал, не причислял к преступникам.

Никита не стал дожидаться очередных проблем, бросился в глубь руин. Двое сгорбленных существ, с навьюченными на них примитивными пусковыми установками, по-прежнему топтались на одном месте. Их отталкивающий внешний вид ни о чем не говорил диспейсеру. Никогда прежде он не встречал подобных созданий, но неожиданно испытал к ним мимолетное сострадание. Судьба двух коренастых карликов читалась легко. Сила воздействия единого ментального поля Дикой Семьи прямо пропорциональна количеству особей муравейника. Чем больше инсектов, тем мощнее их коллективные телепатические способности. Никита по-прежнему ощущал постепенно растущее давление, понимал, надо уносить ноги, но все-таки задержался. Используя трофейный нож, он перерезал ременную сбрую, освобождая карликов от смертоносного груза, затем слегка подтолкнул обоих в безопасном направлении, жестом отдавая приказ – бегите!

Почувствовав свободу, уродливые существа, не оглядываясь, бросились прочь, словно срезанные ремни каким-то мистическим образом воздействовали на них, внушая покорность.

«Надо бы и мне убираться!» – памятуя о недавних событиях, Никита догадался: где-то среди упряжей прячется маленькая коробочка, с заключенной внутри сущностью.

«Может стоит осторожно подобрать ее, кинуть под ноги инсектам? – промелькнула мысль. – Да ну, к фрайгу, такие эксперименты», – его передернуло, а взгляд как будто назло отыскал в сплетении ремней крошечный контейнер, от которого вдруг начали исходить эманации куда более острые и сильные, чем телепатическое сканирование, производимое передовым отрядом насекомых.

Никита попался. Он проявил недопустимое сострадание. Освободил двух ксеноморфов и поплатился за это – энергетическая тварь переключилась на него!

Он непроизвольно протянул руку. Желание взять безобидное с виду устройство оказалось мощным, неодолимым. Диспейсер угодил под воздействие мгновенно, осознавал это, но не мог ничего поделать, – совершенно утратил волю, тянулся навстречу гибели или рабству, содрогаясь от непроизвольных мышечных конвульсий.

Одиночный выстрел ударил сухо и отчетливо. Зловещее устройство разнесло вдребезги, рваный осколок распорол Никите кожу на тыльной стороне ладони, но он даже не почувствовал боли, не обратил внимания на брызнувшую кровь.

Тускло-сиреневые сполохи вспыхнули и угасли. Воздействие на разум мгновенно исчезло.

Никита медленно обернулся.

В нескольких шагах от него стоял человек, видимо, тот самый, что держал оборону в руинах на противоположной стороне улицы. Его экипировку составлял легкий металлокевларовый бронекостюм, прочный и эластичный, не стесняющий движений, отличающийся от стандартных общевойсковых моделей лишь многими кустарными доработками.

Вместо сканеров в разъемах внешних устройств виднелись специальные адаптеры, от которых, причудливо изгибаясь над плечами незнакомца, тянулись цепочки, составленные из нескольких десятков логров. Соединенные гранями кристаллы, так называемые «логр-компоненты», то вытягивались, словно струны, то сплетались между собой, то отклонялись в разные стороны, закручиваясь в замысловатые, похожие на иероглифы, фигуры.

Шлем БСК с поднятым проекционным забралом служил человеку скорее защитой, чем средством получения информации и связи. Его лицо «украшали» несколько шрамов, глаза смотрели холодно, изучающее, в них не было ни опасения, ни любопытства.

– А ты, как погляжу, не из робких, – он протянул Никите шуршащий, местами испятнанный свежей кровью металокевлар, – и не ксенофоб, что отрадно. Но глупец, каких поискать. – Незнакомец помог ему встать. – Будем знакомы?

– Никита.

– Урман Торн. Полковник ВКС Конфедерации, – он, видимо, заметил пустующие гнезда имплантов, вопросительно приподнял бровь.

– Я диспейсер, – неохотно пояснил Никита.

– Понятно, – Урман повел себя сдержанно. – Давай, экипируйся. В темпе, – логр-компоненты вытянулись в сторону стены, граничащей с соседней улицей.

– Там инсекты, – предупредил Никита.

– Знаю, – Урман не проявил должного беспокойства. – Неделю за ними слежу, – пояснил он. – Идут из глубин равнины порталов. Здесь для них суховато, а вот в предгорьях самое то.

Никита быстро надел легкий бронекостюм, по достоинству оценив его удобство, не обращая внимания на свежую кровь. Такие условности стираются быстро.

– Ну, ты готов? – продолжая сканировать опасное направление, спросил Торн.

– За броню спасибо. Только я не собираюсь ввязываться, – Никита решил ответить честно, сразу прояснить ситуацию.

– Как тут оказался? – Урман пропустил его слова мимо ушей.

– Срыв на вертикаль, – хмуро ответил Никита.

– Ясно… Значит, слушай внимательно, действуем…

– Нет, ты, наверное, не понял?! – Никита разозлился. – Я не собираюсь тебе помогать!

– А я и не прошу, – невозмутимо отреагировал Урман. – Ментальное поле уже достаточно сильно. Еще минута-другая – и тебя обнаружат. Дальше, сам понимаешь. Станешь частью их колонны. Дикая Семья церемониться не станет. Бежать уже поздно.

– Ты это знал?! – вспылил диспейсер. – Все рассчитал, да?! Специально меня тут задержал?!

Урман обернулся, взглянул исподлобья.

– Хорошие ребята сегодня погибли, – его черты на миг исковеркала задавленная, спрятанная глубоко внутри боль. – Они случайно на засаду нарвались. Шли на встречу со мной. Ты в мои планы не входил никаким образом. – Полковник отвернулся и глухо, отрывисто добавил: – За норла признателен. У тебя минута осталась. Мне нужен напарник. Мнемоника, так же, как снайпера, кто-то должен прикрывать. Решай.

Звук двигателей приближался, сливаясь в гул.

Никита знал лишь одно устройство, способное защитить от воздействия ментального поля Семьи. Мнемонический блокиратор. Но, фрайг побери, среди экипировки полковника Торна он не заметил ничего похожего!

Ледяной озноб стал невыносимым. Ощущение цепкого взгляда со стороны, мурашки, пробегающие изнутри черепной коробки, – все это сливалось в ощущение близящейся развязки.

– Ладно! Ладно! С тобой! – Никита не выдержал. – И что теперь?!

– Держи. – Урман протянул ему сцепку из трех логров. – Надень, как браслет.

Между кристаллами в местах сопряжения граней искрили и извивались нитевидные разряды энергии. Никита несколько секунд смотрел на них, как зачарованный. Конечно, о логр-компонентах наслышан любой из вольных пилотов Окраины, но древние кристаллы – огромная редкость. Каждый стоит не меньше миллиона кредитов. Черные археологи, промышляющие в Рукаве Пустоты, иногда находили обрывки кристаллических нитей, но как заставить инопланетные устройства работать, не знал никто.

Он с опаской надел браслет, и чуждое воздействие мгновенно схлынуло!

С ума сойти!..

Никита, как любой диспейсер, имел опыт использования мнемонических блокираторов, но ни один из современных девайсов не давал настолько мощной защиты!

Он непроизвольно сглотнул. Судя по дребезжащему звуку изношенного двигателя, передовая машина колонны уже поравнялась со зданием, однако никакого постороннего воздействия на рассудок не ощущалось!

Цепочка логров, потрескивая статикой, сформировала над плечом полковника замысловатую фигуру. Штук тридцать кристаллов соединились в причудливо изогнутую двойную спираль, и вдруг начали транслировать голографическое изображение местности, наполняя его деталями в режиме реального времени.

Никита увидел руины логрианского города, запечатленные с высоты птичьего полета: плавный зигзаг широкой улицы, колонну из шести боевых планетарных машин и около сотни насекомоподобных существ, следующих пешим порядком, прочесывающих нижние этажи зданий. От такой панорамы в дрожь бросит кого угодно.

– И что теперь делать будем? – Сердце билось все чаще, горло сдавило, собственный прерывистый шепот казался диспейсеру слишком громким. – Откуда, к фрайгу, у них взялись БПМ? Как же они работают, ведь тут любая техника…

– Глубоко вдохни и медленно выдохни. Помогает. – Урман оставил пару логров дежурить в разломе стены, а сам обернулся. – Заметил наплывы черного полимера поверх брони? – он увеличил изображение БПМ.

– Ну? – Никита только теперь разглядел толстый слой органики, который издали легко принять за копоть, подпалины и грязь.

– Состав экранирует двигатель, позволяет ему работать, – уверенно пояснил полковник Торн.

– Откуда у них вообще взялись боевые машины?

– Дикие Семьи падки до нашей техники, особенно военного предназначения, – спокойно ответил Урман, внимательно изучая поступающие данные. – И торговцы с окраинных миров прекрасно об этом знают. Контрабандой инсектам поставляется всякий хлам, но они поднаторели в вопросах ремонта.

– Чушь. Нужны запасные части, знание наших технологий, базовое оборудование… – Диспейсер с готовностью поддержал бы сейчас любой разговор, лишь бы избавиться от леденящей дрожи.

– У них есть все, и в немалом количестве, – полковник сместил изображение, установил на нем маркер, действуя спокойно, словно за стеной не кралась смерть в одном из самых жутких ее проявлений.

– Угу. И виноваты во всем этом вольные пилоты Окраины? – Никита невольно перешел на шепот.

– Отчасти, – Торн охотно поддержал тему, видно, нервы у полковника были поистине железными. – Первые образцы нашей техники попали к инсектам еще во времена Галактических войн. Слепые рывки через гиперсферу часто уводили боевые корабли в границы скопления О'Хара. Судьбе их экипажей откровенно не позавидуешь. Обратного пути нет, все планеты, пригодные для жизни, заселены инсектами, – Урман говорил, продолжая внимательно изучать модель местности, сгенерированную лограми. – Без боя, конечно, никто не сдавался, но, сам должен понимать, против ментального поля Семьи особо не повоюешь. Выжить и успешно бороться смогли только подразделения Земного Альянса – на их стороне дрались «Одиночки», а модули боевого искусственного интеллекта телепатическим воздействием не остановишь… – он установил пару маркеров в руинах, задумался. – Пожалуй, вот тут мы их встретим.

Никита нервно вытянул шею, взглянул на карту.

Сразу за плавным изгибом улицы дорогу преграждал обвал. В обход препятствия вели два узких, похожих на ущелья, ответвления. Идеальное место для засады, если б не количество противников.

– Нам обязательно ввязываться?

– Есть варианты? – заинтересованно спросил Урман.

– Ну, вообще-то, да. Если они не свернут, то нарвутся на храмовников. – Никита вытянул руку, привычным движением прокрутил модель местности, забыв, что ее создают устройства иной космической расы, но логры отреагировали вполне адекватно, изображение сдвинулось, появились новые участки. – Вот тут, – он указал на холм, – храмовники возводят укрепления.

– Много их?

– Человек пятьдесят. Плюс с десяток мурглов.

– Плохо.

– Почему?

– Храмовники привыкли воевать против местных тварей. Не думаю, что они прежде сталкивались с Дикой Семьей. Мурглов коллективный разум возьмет под контроль за считаные секунды. У храмовников есть свои методики тренировок, первый ментальный удар они, возможно, и выдержат, но серьезного сопротивления оказать не смогут.

– Тебе не все ли равно? – спросил Никита. – Насколько я слышал, между гарнизоном Первого Мира и последователями Тиберия Надырова идет непримиримая вражда?

– Да, у нас разные взгляды на вопросы межрасовых отношений.

– И ты станешь их защищать?

– А разве не должен?

– Понятия не имею! Я тут всего неделю!

– Неважно, сколько ты тут. Важно, кто ты в душе? – Урман пытливо взглянул. – Сам за себя по жизни? – проницательно спросил он.

– Ну, так сложилось, – нехотя признался диспейсер. Больше всего Никита сейчас хотел бы развернуться и уйти. Вернуть полковнику логры и отправиться своей дорогой, куда глаза глядят, ибо альтернатива виделась вполне определенно: два человека, вставшие на пути Дикой Семьи инсектов, обречены. Наверное, постоянный нейросенсорный контакт с лограми повредил рассудок полковника, внушил ему мысль о собственной неуязвимости, бессмертии и всемогуществе? Да, скорее всего, так оно и есть. Он попросту сумасшедший!

Колонна постепенно начала удаляться.

– Выдержу. Ментальное поле уже ослабело! – Диспейсер коснулся запястья, хотел разорвать цепочку из трех кристаллов, но не тут-то было. Нитевидные разряды оказались прочнее иных оков. Логры как будто приросли к коже.

– Даже не пытайся, – предостерег его Урман. – Нас моментально обнаружат!

– Торн, отпусти меня.

– Не могу, – отрезал полковник.

– Да какого фрайга я должен лезть в пекло?! У меня не сто жизней! – Никита все еще пытался разорвать браслет из кристаллов, но ничего не выходило.

– У всех одна жизнь. У меня в том числе. Привыкнешь.

– К чему привыкну?! – Никиту вдруг начало лихорадить. – Вы все тут сдвинутые! Помешанные! Ну что тебе дались эти насекомые? Идут своей дорогой и попутного им ветра! Или ты тоже слепо ненавидишь чужих? Так, что ли?! Увидел, значит, надо убить?! Как храмовник, – заметил амгаха, и давай палить по нему?!

– Не истери! – Тень раздражения все же омрачила черты Урмана. – Я не ксенофоб. Устраивать бойню не собираюсь.

Теперь диспейсер вообще перестал понимать Урмана.

– Чего же ты тогда добиваешься?!

– Хочу попытаться спасти инсектов.

«Нет, они точно двинутые! Все без исключения! Живут на каких-то крайностях!»

– Как можно сострадать Дикой Семье?! Они же полные психи! – вырвалось у Никиты.

– Зря так однобоко рассуждаешь, – Урман усмехнулся. – Попробуй взглянуть на нас глазами инсектов. С их точки зрения, мы – совершенно безумные особи, существующие вне коллективного разума. Индивиды, одним словом. Для инсектов это признак редкого и опасного заболевания.

– Ну, если так рассуждать, можно найти оправдание любому уроду!.. – резко ответил диспейсер.

– Знаешь, оставим этот спор. Можем вернуться к нему в более спокойной ситуации. Я рискую осознанно, из чисто практических соображений. Любой современный анклав инсектов – это осколок существовавшей в далеком прошлом Единой Семьи.

– Думаешь, они сохранили частицу древнейших знаний? – с сомнением спросил Никита.

– Правильно сообразил. Иначе как бы они отыскали путь сюда? К тому же полимер, которым защищены БПМ, по экранирующим свойствам не уступает нашим современным композитам. Так что моя задача – помочь этим инсектам выжить, осесть на одном месте, восстановить численность, иначе их ментальное поле исчезнет, а с ним будут утрачены важнейшие для нас сведения.

Слушая полковника, диспейсер невольно взглянул на свое запястье.

В голове Никиты роились далеко не светлые мысли. «Сборка из трех кристаллов – мой ключ к свободе?! При такой степени ментальной защиты я могу отловить разумную особь инсектов и выбить информацию о постоянно действующем портале?!

Ну и куда он меня приведет? В скопление О'Хара? Да хоть бы и так! Разница в потоке времени между системой Ожерелье и другими мирами ведет к парадоксу – за несколько месяцев, что насекомые провели тут, в обычном космосе минули годы! Экспансия механоформ давно остановлена!»

Он украдкой, искоса взглянул на Урмана.

Полковник присел, полностью погрузившись в мнемоническое восприятие. Цепочки устройств, собранные из логров, извивались, переплетались между собой, образуя различные конфигурации. Остро пахло озоном.

Палец диспейсера невольно лег на гашетку «АРГ-8». Один точный выстрел изменит все. Сейчас он боролся с искушением, которое выпадает раз в жизни, и то далеко не каждому. Свобода, богатство, независимость, – вот что даст обладание древними лограми!

Нужно лишь выстрелить. Забыть, что Торн уже дважды спас его шкуру, сначала вырвал из-под воздействия энергетической сущности, затем оградил от влияния ментального поля инсектов…

Фрайг!

В жизни Никиты уже бывали подобные искушения, не столь сильные, как сейчас, но темную сторону своей души он знал. За прошлые поступки ему пришлось поплатиться карьерой во Флоте, но сейчас речь идет о жизни и смерти, о свободе, которую при иных обстоятельствах ему никогда не видать.

– Ну? Определился? – неожиданно, не оборачиваясь, спросил Урман.

Ладони вспотели.

– Ты о чем? – вздрогнув, сипло переспросил Никита.

– Громко сопишь.

– Не по себе. – Он отвел взгляд, буркнул: – Как действовать будем?

– Заставим их свернуть.

– Интересно, как? И зачем?

– Они должны увидеть город своих предков, – там насекомые найдут прибежище, и глядишь, через месяц-другой с ними можно будет нормально пообщаться.

– А сейчас разве нельзя?

– Бесполезно, – ответил Урман. – Инсекты истощены и дезориентированы. Не забывай, их родной мир подвергся атаке. Остатки Семьи ведет наиболее жизнеспособная особь, так называемый «Отделившийся», – вчерашний боец, прошедший серию генетических трансформаций. Он намного сильнее обычной разумной особи, но менее конструктивен в плане общения, – полковник продолжал изучать карту. – Насекомые преодолели тысячи километров равнины порталов, – между делом пояснял он, – страдали от голода и жажды, отбивались от нападений, несли огромные потери. На любую опасность Семья сейчас рефлекторно ответит коллективным ментальным ударом, а затем и физической атакой. Говоря простым языком: они в полнейшем неадеквате.

Слова Урмана Никиту ничуть не ободрили.

– Ну и как же мы заставим их свернуть?! – недоумевал он.

– Взгляни сюда, – полковник изменил конфигурацию логр-компонента, точным движением разорвал цепочку кристаллов и тут же собрал их в новое устройство, притерев гранями. Голографическая модель местности исчезла, появилось трехмерные изображения БПМ. Непонятным Никите образом логры сумели отсканировать содержимое: головная и замыкающая машины были забиты боекомплектами. Под защитой черного, покрытого потеками бруствера, расположились стрелки, – они контролировали каждый метр прилегающих руин, каждый клочок неба, в границах прямой видимости. Совершенно иная картина открывалась при сканировании планетарных машин, идущих в середине колонны. Их корпуса были тщательно герметизированы, пробоины перекрывали пронизанные сосудами живые мембраны. Внутри БПМ царила повышенная температура и влажность.

– Инкубаторы? – догадался диспейсер.

– Верно. Это значит, Семья достигла нижнего порога численности. В критической ситуации они не станут рисковать потомством и гарантированно попытаются укрыться, завидев надежное убежище.

– Неплохой план, но вряд ли осуществимый, – высказался Никита. – Отсюда до ближайшего покинутого города инсектов километров пятьдесят, если не больше. Они просто не заметят постройку.

– Заметят. Я передам им мнемонический образ.

– Тогда в чем дело? Сделай это сейчас, и нечего рисковать.

– Ты не знаешь их психологии. Издревле Семьи Инсектов воевали, используя ментальные поля. Более мощный коллективный разум переподчинял себе особей противника, и на этом схватка обычно заканчивалась, не доходя до физического столкновения.

– И что? – не понял Никита.

– Если я сейчас начну внушать им мысль о необходимости изменить маршрут, это будет воспринято как ментальная атака. Образ наверняка проигнорируют, а нас попытаются убить. Поэтому придется создать ситуацию, прямо угрожающую их потомству. Вот тут, – он снова вернул модель местности, – установим заряды. Подорвем головную и замыкающую машины колонны. Классика жанра, – усмехнулся полковник Торн. – При минимальных потерях среди инсектов, их огневые и технические возможности резко сократятся, что заставить Отделившегося избрать менее агрессивную тактику выживания.

Никита скептически взглянул на карту.

– Ну, допустим. Мы остановили колонну. Дальше-то что? – Он пропустил мимо ушей заумные и весьма туманные пояснения полковника. – На мой взгляд, инсекты окончательно озвереют! У них сотня бойцов, а нас двое! Не понимаю смысла твоей затеи!

– Потому что не знаешь психологии коллективного разума. У Отделившегося есть приоритетная задача: сохранить Семью. Конечно, поначалу они попытаются атаковать. Поэтому мне необходимо прикрытие. Расположимся вот здесь, – он указал точку. – Ты будешь их сдерживать. Я отключу блокиратор и установлю мнемонический контакт. Создам образ города их предков. Укажу путь.

– И это сработает?

– Уверен. Процентов на девяносто. – Урман легкими движениями ладоней загнал цепочки логров в специальные кармашки своей экипировки, взглянул на диспейсера, прочитал в ответном взгляде лишь хмурую озлобленность и добавил: – Хочешь вернуться в Обитаемые Миры?

– Естественно.

– Тогда помоги мне.

– В твоей власти амнистировать беглого диспейсера? – усомнился Никита.

– Нет. Но это во власти адмирала Кречетова. А он мне многим обязан.

В глазах у Никиты появился блеск. Вот это уже совершенно другой разговор! И на кой фрайг полковник Торн распинался о психологии инсектов? Сразу не мог предложить нормальную человеческую сделку?

– Пошли, – Урман воспринял молчание Никиты как знак полного согласия. – Надо обогнать Семью, успеть установить заряды. А по дороге я тебе кое-что растолкую, расскажу, кто такой Отделившийся.

Никита только пожал плечами.

Хочет читать лекции? Да, пожалуйста. Лишь бы слово свое сдержал!