Глава 7
Эдуар Монтескрипт ведет расследование
Алиса не успела сделать и пары шагов, как ладонь Эллори зажала ей рот, а сама телохранительница ловко подсекла девочку под колени и навалилась сверху. Алиса принялась яростно извиваться, но Скрывающая Облик ни на миг не ослабляла хватку.
— Тихо! — прошептала она. — Хочешь, чтобы я тебя усыпила?! Я могу!
Алиса прекратила сопротивление и, вывернув шею, ожгла телохранительницу возмущенным взглядом.
— Ты чего делаешь?!
— Свою работу, вот чего!
— Слезь с меня сейчас же!
— А ты обещаешь не вставать? Алиса, пойми — мне действительно легче немножко тебя придушить, погрузить в лодку и вывезти отсюда в безопасное место!
— Ты психованная! Ой… Ну ладно, хорошо — обещаю!
— Ты видела когда-нибудь вблизи пулевое ранение? А как стреляют на звук — со страху или просто на всякий случай, видела?
Алиса угрюмо молчала. Эллори легла рядом и замерла, вслушиваясь.
— Похоже, там драка, — спустя некоторое время сказала телохранительница.
— Я ничего не слышу…
— У нас слух острее.
— Монтескрипт! Надо ему помочь! — Алиса дернулась было встать, но Эллори была начеку.
— Лежи, я кому сказала! Он уже большой мальчик и может сам о себе позаботиться.
— Но…
— Тс-с! Тихо!
— У меня майка промокла. Здесь сыро.
— Терпи.
Алиса обиженно засопела.
— Кто-то приближается. Ни звука! — предупредила Эллори спустя некоторое время.
Девочка замерла. Действительно: там, в зарослях, что-то шуршало. Судя по всему, неведомые личности мало заботились о скрытности: они ломились напрямик, пыхтя и издавая короткие восклицания, интонациями сильно напоминавшие проклятия. Телохранительница вся подобралась и тихонько потянула из ножен мачете. Алиса на несколько мгновений перестала дышать: ветви кустов содрогнулись не далее как в пяти шагах от них! К счастью, неизвестные были слишком озабочены собственными проблемами: их не заметили. Шум постепенно удалялся. Эллори осторожно приподнялась и, махнув Алисе рукой, двинулась вперед. Пройдя несколько шагов, она остановилась и указала на примятые листья.
— Кровь. Один из них ранен.
— Что они говорили?
— Ничего осмысленного. Ругались. Очень скверными словами.
— Жаль, не запомнила… Ну что, идем за ними?
— Все-таки стоило тебя слегка придушить… — вздохнула Эллори. — Ладно, похоже — им сейчас не до нас. Держись за мной, в трех шагах позади. Не вздумай шуметь.
Крадучись, они пробирались по вытоптанной незнакомцами тропинке. Внезапно телохранительница замерла. Сквозь густую листву чуть слышно доносились голоса, потом раздался негромкий всплеск. Эллори выждала с минуту и облегченно выпрямилась.
— Все. Уплыли.
— О чем они говорили? — тут же поинтересовалась Алиса.
— Что-то странное. Их было трое — и похоже, всех троих здорово отделали…
— Ай да Монтескрипт! — хихикнула Алиса.
— Сомневаюсь, что он справился в одиночку. Один жаловался на сломанную руку, другой поминал свои отбитые потроха — и что-то про парня, которому все это очень не понравится. А третий и вовсе нес околесицу.
— То есть?
— В прямом смысле. Я даже не уверена, на каком языке он изъяснялся.
— Интересно… — тут Алисе пришла в голову одна мысль. — Слушай, как думаешь — эти калеки сейчас поплывут в город? Мы сможем их обогнать?
— Если постараемся… Но зачем?
— Хочу проследить за ними. Тогда у нас будет, что обменять на рассказ нашего детектива об этом сражении.
— О, князья преисподней! — тяжело вздохнула Скрывающая Облик.
— Ну так что, поплыли?
* * *
— Мы совершили взлет в восемь часов утра, покинув территорию генераторной станции. Помимо пассажиров на борту был груз, все в полном соответствии с заявленным в декларации. С тех пор «Эксцельсиор» не совершал посадки, вплоть до прибытия в Амфитриту… И — нет, никого похожего на негодяя, покусившегося на Его Высочество, на борту не видели, — помощник капитана держался вежливо, хотя подобные вопросы ему наверняка задавали не в первый и даже не в десятый раз.
— Желаете посмотреть списки пассажиров? Команды? Грузовую декларацию? — усталым голосом пробубнил он.
— Пожалуй, последнее. И вахтенный журнал…
— Извольте.
Я принялся за бумаги. Мой собеседник тяжело вздохнул. Его можно было понять: отвечать на вопросы полиции — то еще удовольствие, а если вдобавок учесть въедливость шайки дознавателей во главе с Элисенварги, готовых землю носом рыть ради результата… Удивительно, как он вообще согласился разговаривать со мной. Спасибо Грею — все же протекция посольства вещь серьезная.
Выяснить пока что удалось немногое. «Эксцельсиор» проходил техническое обслуживание на базе Королевского Военно-Воздушного флота: ведь, по сути, это был старый боевой корабль, переоборудованный для перевозки пассажиров и грузов. Генераторная станция, единственная в этой части света, располагалась на достаточном расстоянии от Амфитриты — одно из условий, выдвинутых Метрополии еще прежним правительством. Регент не желал облегчать чужакам доступ в столицу. С воцарением на престоле Джаги I стали ходить разговоры о строительстве еще одной станции, в пригороде Амфитриты — но, насколько я знал, все упиралось в финансы. Генераторы ван Верде — штука не из дешевых, не говоря уж об инфраструктуре… Соответственно, регулярное воздушное сообщение было необходимо — а «Эксцельсиор» являлся самым быстрым и комфортабельным из гражданских воздушных судов. После проверки всех систем он прибывал прямо на станцию; если отбросить маловероятный вариант проникновения посторонних на военно-воздушную базу, единственная возможность попасть на борт существовала там. Что же касается кронпринца — решение путешествовать именно таким способом не вызывало удивления. Ему куда быстрее было добраться из своего захолустья до генераторной станции, чем тратить время на долгое плавание по рекам и озерам Пацифиды.
Список пассажиров я глянул мельком, для проформы, зато внимательнейшим образом просмотрел грузовую декларацию. Львиную долю грузов составляли фильмы — похоже, Его Величество снова потратил на заказ старинных черно-белых лент кругленькую сумму. Впрочем, я знал, что эти вложения окупятся в ближайшее время: сеть кинотеатров, принадлежавших нашему прогрессивному монарху, приносила отличный доход. Эббот и Костелло, Хамфри Боггарт, Ингрид Бергман, Хичкок — эти имена в Амфитрите были едва ли не популярнее наших местных артистов и оперных див. Единственная местная киностудия «Амфитрита филм» пыталась дать достойный ответ шедеврам старого мира — но, увы, пока безуспешно.
— Каким образом были упакованы катушки киноленты? — я постучал ногтем по бумаге.
— В специальные жестяные банки с увлажнителем, а те — в коробки для переноски, по пять штук в каждой, — помощник капитана утомленно прикрыл глаза. — Послушайте, господин Монтескрипт…
— Зовите меня Эдуар.
— Послушайте, Эдуар, все эти вопросы мне задавали не один раз. Среди наших грузов не было ничего достаточно объемного, чтобы там мог спрятаться фрог… Или человек. К тому же негодяю пришлось бы несколько часов пребывать в неподвижности — как вы себе это представляете?
Я задумчиво кивнул и потянулся за вахтенным журналом. Там меня ждало нечто любопытное.
— Вы говорили, «Эксцельсиор» не совершал посадки вплоть до прибытия в столицу. А как же вот это? — я процитировал: — «9.30. Остановка над Стигией. Получен груз почты». Каким образом он был доставлен?
— Все очень просто, мы снижаемся до пятисот метров и спускаем вниз крюк на тросе. К нему цепляют запечатанные мешки. Стигия — город промышленный, точнее, даже не город, а большая сталелитейная фабрика с соответствующей инфраструктурой…
— Каторжные рудники, — уточнил я.
— Именно. Нет никакой необходимости делать посадку.
— Размер мешков?
— В зависимости от количества корреспонденции…
— Там может уместиться взрослый фрог?
— Нет… Ну, разве что усевшись на корточки и спрятав голову между коленей! По-вашему, долго можно пробыть в такой позе? К тому же Стигия — это режимный объект…
— Я хотел бы поговорить с матросами, принимавшими груз, — прервал я его.
— Князья преисподней, о чем вы? Трос просто втягивают внутрь трюма лебедкой, люк закрывается автоматически…
— Значит, чисто теоретически можно предположить, что вместе с почтой внутрь корабля проник посторонний?
— Ну разумеется, нет, — он страдальчески скривился. — Даже если допустить, что некто залез на охраняемую территорию фабрики — мы же контролируем весь процесс визуально! Наблюдатель заметил бы…
— Понятно.
Дальнейшие расспросы, равно как и блуждания по узким коридорам «Эксцельсиора», ничего не дали. Наконец я распрощался с помощником капитана и покинул ангар.
Следующим пунктом на сегодня значилось посещение дома Ипселла — бесследно сгинувшего мастера-протезиста, но я решил сделать небольшой перерыв и пообедать: сегодняшний день оказался щедрым на приключения, что положительным образом сказалось на моем аппетите. На этот раз я не стал долго мудрствовать и завернул в ближайшую харчевню. Заказав их фирменное блюдо — рагу с тушеными моллюсками и кружку холодного пива, я откинулся на спинку стула и погрузился в раздумья. У меня не шли из головы слова Алисы Грей. Итак, оставим пока в стороне мотивы случившегося и попытаемся понять техническую сторону вопроса. Покушавшийся на принца — зомби? Вроде бы все, что я до сих пор знал о живых мертвецах, противоречило такому умозаключению. Все, кроме одного.
Эти ребята способны сохранять каменную неподвижность в течение неопределенного времени. У них не затекают конечности от неудобной позы, им не может срочно захотеться по нужде, им не требуются вода и пища. И чисто теоретически — мертвец может-таки уместиться в мешке с корреспонденцией… Как там говорил помощник капитана — сидя на корточках и пригнув голову? Почему бы и нет? Процесс доставки почты на корабль автоматизирован, значит — никто не удивится ни весу мешка, ни его форме… Черт, да никто даже не удосужится пересчитать, сколько их всего! Похоже, я снова оказался на один шаг впереди нашей доблестной полиции — пустячок, а приятно…
Допустим, я прав, и все было именно так. Следующий шаг — мотивы. Кому выгодно превратить члена королевской фамилии, формально — второе по знатности лицо государства, в слюнявый и гадящий под себя овощ? Кто обладает достаточными ресурсами, чтобы подготовить эту операцию, выманить кронпринца из его глухомани, отправить зомби-убийцу с территории фабрики-тюрьмы? Чем дольше я размышлял об этом, тем меньше мне нравился возможный ответ.
Тогда все началось с католиков. С миссионеров. Ни для кого не секрет, что Римская Католическая Церковь всегда считала себя паладином, чей долг — нести Слово Божье по всему спектру миров. Ватикан — одна из структур, активно поддерживающая исследования в этой области. Недаром над воротами Женевской генераторной станции, крупнейшей в Европе, красуется цитата из св. Иоанна: «В доме Отца Моего обителей много». Как только стало ясно, что генераторы ван Верде представляют собой нечто большее, чем очередная военная разработка…
Появление католичества здесь, в мире фрогов, сопровождалось весьма бурными событиями. Поначалу казалось, что христиане станут еще одной экзотической сектой — но вскоре интерес к новой религии вырос настолько, что это в немалой степени озаботило власть имущих. Миссии возникали, словно грибы после дождя, — а святые отцы обрели немалый вес в обществе. Дошло до того, что регент специальным указом запретил новую веру — в державе, где религиозных культов испокон веков тьма-тьмущая, дело почти неслыханное.
Запреты не помогли, не помогли и преследования. По слухам, разгневанный правитель собирался ввести смертную казнь за исповедание христианства, но тут вмешался наш нынешний монарх, тогда — всего лишь принц Джага. Выпускник Кембриджа, только что вернувшийся из Метрополии, молодой и амбициозный фрог-аристократ стал негласно, но весьма эффективно поддерживать новую веру — и даже добился некоторых послаблений у своего сурового дядюшки. Святые отцы возликовали — как показали дальнейшие события, совершенно напрасно. В бытность свою студентом Джага очень внимательно изучал историю нашего мира. Он прекрасно понимал, что веру нельзя убить. Покуда в самой захолустной из провинций, среди лесов и болот, есть хотя бы один истинно верующий — католицизм жив. Изгнать из государства святых отцов, позакрывать благотворительные больницы и ночлежки, отрубить головы наиболее рьяным последователям — все это лишь укрепит позиции Ватикана и создаст новые легионы мучеников, радостно идущих на страдания и смерть ради идеи. У святой церкви накоплен богатый опыт такого рода борьбы…
Вскоре среди рукоположенных фрогов возникли новые веяния. Догматы католичества стали подвергаться ревизии — сперва осторожно, потом все более и более открыто. Богословские диспуты захлестнули не только столицу, но и самые отдаленные приходы. Вера начала принимать весьма причудливое обличье. Выяснилось, что многие священники из местных были по совместительству весьма неплохими колдунами, причем не гнушавшимися использовать секреты своей профессии ради влияния на паству.
Первыми забили тревогу иезуиты — но было уже поздно. Произошел раскол. В Амфитрите влияние ортодоксов преобладало, однако за ее пределами вовсю хозяйничали еретики-ревизионисты. Примерно в это время официальные власти сменили гнев на милость — запреты были отменены, а кронпринц лично заложил краеугольный камень в фундамент собора святого Игнатия Лойолы (к слову, не достроенного и поныне). Несколько видных аристократов публично приняли крещение — благо с тем, чтобы окунуться в воду, ни у кого из фрогов проблем никогда не возникало… Напряженность росла. Где-то среди болот появился некий самозванец, объявивший себя Мессией. В отчаянии святые отцы созвали экстренный собор — и общим решением отлучили еретиков от лона Церкви. Это не помогло. «Как можно отлучить кого-то? — смеялись ревизионисты. — Благодать Божья — она как вода: как можно лишить нас воды?» В этом мире, сроду не знавшем засухи, такой аргумент срабатывал безотказно.
Чья это была идея — осуществить религиозное шествие в столицу, по пути благословляя реки, каналы, озера и источники, сейчас уже неважно. Важно то, что шествие вполне предсказуемо переросло в религиозные и этнические беспорядки, получившие впоследствии название «Трех Дней». Казалось, мирных и созерцательных фрогов охватило вдруг всеобщее безумие. Из городской тюрьмы совершили массовый побег заключенные. Подверглись разграблению дома и лавки. Под шумок сводились старые счеты — вендетта вообще была традиционным развлечением фрогской аристократии, и лишь суровые законы регента сдерживали безудержное «эго» спесивых древних фамилий. Под раздачу попали и иммигранты: соблазн безнаказанно пограбить чужаков, наверное, сидит в крови любого народа… Приказом регента в столицу ввели войска — но было поздно: той же ночью верный Джаге отряд боевых пловцов проник по водоводам на территорию дворца. Регент и его ближайшее окружение были арестованы и брошены в темницу, а несколько позже казнены, как это у нас принято, на базарной площади, при большом стечении народа. Принц Джага спешно короновался — и войскам не осталось ничего другого, кроме как присягнуть на верность Его Величеству.
Едва взойдя на трон, Джага I объявил свое правление «эпохой мира и процветания» — кстати, в дальнейшем полностью оправдав этот девиз. Быстренько назначив виновных в случившемся (в их число входил и кронпринц — так аукнулось ему участие в закладке собора), Его Величество милостиво простил их и отправил в бессрочную ссылку — благо Пацифида велика и отдаленных провинций у нас достаточно. Беспорядки — религиозные и прочие — с воцарением нынешнего монарха прекратились удивительно быстро… И данный факт, по моему скромному мнению, весьма красноречив: как говорится, sapienti sat.
Принесли рагу в глубокой глиняной миске и запотевшую кружку пива. Я благодарно кивнул вертлявой официантке, отхлебнул живительной влаги и принялся за еду, продолжая обдумывать ситуацию. Итак, предположим — за этим покушением стоит не кто иной, как Его Величество. Новость, безусловно, скверная. Но какой смысл ему расправляться с опальным родственником сейчас, по прошествии стольких лет? Хм… А что, если резоны все-таки имеются? Не стоит забывать: чисто формально кронпринц обладает правами на престол. Зная нравы высшей аристократии, трудно предположить, что он раз и навсегда отказался от всех политических амбиций. Но даже если и так — вполне могли найтись силы, желающие использовать его в своих целях. Ведь не ради развлечения он направлялся в столицу? К слову, ни за что не поверю, будто такое путешествие стало возможным без одобрения Джаги: наверняка в окружении кронпринца есть фроги короля (если только оно не полностью из них состоит). Допустим, Его Величество по каким-то причинам был вынужден отменить ссылку.
Политическое убийство, да еще случись оно в Амфитрите, — это грандиозный скандал и удар по королевскому реноме. А вот живой, но недееспособный Его Высочество — оптимальный выход и хороший щелчок по носу тем, кто намеревался разыграть эту карту… Я считаю себя искренним монархистом — на мой взгляд, Джага I — один из самых выдающихся политиков современности. Но одно дело — восхищаться ловкостью нашего монарха, как простой обыватель, и совсем другое — оказаться непосредственно втянутым в его интриги. Да, королю нравятся импозантные гангстеры и благородные частные детективы — однако, буде возникнет необходимость, он с легкостью пожертвует любой из фигур ради достижения цели… Что, если нападение на меня в «Спящих лилиях» — своего рода намек?
Я даже жевать перестал. Нет, это уже паранойя! Откуда «им» было знать, что я отправлюсь туда? Впрочем… Почему сразу паранойя? Что, если все спланировано — и ночная встреча с зомби тоже? Но если меня хотели убрать столь серьезные силы, почему послали не профессионалов, а троицу дешевых клоунов? Королевские боевые пловцы «успокоили» бы меня быстро и с гарантией… Чтобы все выглядело естественно? Хм… А собственно, зачем убивать детектива, занятого громким расследованием? Гораздо лучше, если он сам откажется от дела, а подтолкнуть к такому решению можно не только припугнув, но и подкинув нечто весьма заманчивое в финансовом плане. Например — поиски пропавшего мастера-протезиста…
Итак, я мог заявиться к послу и сказать, что дельце оказалось мне не по зубам. Конечно, моя репутация пострадает — но это лучше, чем оказаться «случайной жертвой неизвестных уличных хулиганов»… Ага, а почему бы в таком случае не помириться заодно с гангстерами — ведь Маскарпоне для чего-то жаждал получить информацию об этом деле… Нет, все же учитель Тыгуа прав: стоит поддаться слабости, и кончишь тем, что будешь шарахаться от собственной тени! Я стиснул зубы и грохнул о стол опустевшей кружкой.
— Счет!
В крайнем случае, если почувствую под своей задницей костер, всегда можно свалить из столицы в глубинку. Если успею, конечно.
