– Остановитесь, Следователь!.. – широкоплечий человек в спортивном костюме и темных очках догнал, наконец, худощавого велосипедиста, притормозившего на обочине затянутой еще утренним туманом парковой дорожки и, не без недоумения взиравшего на подбегающего к нему чудака.

– Вы меня с кем-то путаете, – добродушно отозвался он, явно намереваясь возобновить свою поездку. – Я не работаю в прокуратуре. Если...

– Да, я знаю, мистер Санди. Вы здесь в отпуске. Тем не менее, примите, все-таки привет от Ника Линдермана...

– Не припомню такого... – велосипедист, ледяной взгляд серых глаз которого не слишком гармонировал с добродушной мимикой, действительно был Следователем пятой категории Каем Санди. Но знать это полагалось лишь трем людям на старушке-Земле. Четвертый не был предусмотрен. Тем более такой, что горланит о секретах Управления на милю окрест.

– Из фирмы «Глория». Вы помните такого? – несмотря на основательную пробежку, которую заставил его проделать не желавший откликаться на свои настоящие имя и должность человек на велосипеде, атлетически сложенный обладатель почти классического носа, украшенного черными очками, не выглядел запыхавшимся. Раздосадованным и только.

Кай с трудом удержался от того, чтобы выдать и свою досаду. Условные слова о несуществующем, скорее всего, в природе Нике Линдермане и его фирме мог произнести только личный представитель шефа Сектора. Что означало какие-то серьезные известия. Скорее всего, неприятные.

– Все равно, не сказал бы я, что очень хорошо помню этого человека, – отозвался он, не без злорадства принуждая собеседника назвать резервную кодовую фразу.

– А вот у него сохранились наилучшие воспоминания о том... О том, как вы провели время за покером в Восточном экспрессе... – с явным нетерпением слепил тот свою реплику.

«Покер и Восточный экспресс... Ладно, не стоит дальше мучить человека», – прикинул Кай.

– Теперь припоминаю. У него, если не ошибаюсь, были какие-то интересы в Лунных Оранжереях?

– Вот именно, Следователь, в Лунных Оранжереях... – собеседник облегченно вздохнул, получив, наконец, положенный отзыв. – Господин Литлвуд предупредил меня, что вы – большой формалист, но вы превзошли мои ожидания, мистер Санди... Мне три квартала пришлось за вами гнаться. Хотел застать вас в гостинице, но вы, оказывается, любитель браться за дело спозаранку... Пройдемте в мой кар – нам надо торопиться...

– У меня другие дела, господин э-э...

– Дель Рэй. Гвидо Дель Рэй, капитан Планетарной Контрразведки, – собеседник профессиональным жестом предъявил Каю свой идентификатор, – можете меня называть просто Гвидо... Нам предстоит работать в паре...

– Простите, но я не уведомлен о том, что вас собираются подключить... – Следователь спрыгнул с велосипеда и, придерживая его рукой, зашагал вслед за собеседником в сторону притулившегося невдалеке не по правилам припаркованного кара. Строго говоря, автомобилю вообще нечего было делать в центре Женевы. Только сине-белая разрешающая наклейка как-то извиняла его присутствие в зоне велотранспорта.

– Подключают вас, Следователь. Не меня... Что касается ваших забот, связанных с операцией «Сон», то можете о них забыть... – Гвидо нырнул в кар и жестом пригласил Кая садиться рядом.

Тот пристроил велосипед у обочины и последовал этому приглашению.

– Вот, ознакомьтесь, – Гвидо протянул Каю белый прямоугольник мнемокарты, украшенный пломбами-печатями Планетарной Контрразведки и Управления Расследований.

Кай набрал на сенсорной клавиатуре свой код и приложил к прямоугольничку сенсора безымянный палец. На девственно-белой поверхности карты появился текст.

Приказом по Управлению, Следователь пятой категории Кай Санди начиная с двадцати трех часов, тридцати минут истекших суток отстранялся от руководства операцией «Сон» и участия в ней, ввиду необходимости включения его в объединенную группу по расследованию обстоятельств смерти Ли Окамы – Чрезвычайного и Полномочного Посла Федерации Тридцати Трех Миров. Со стороны Планетарной Контрразведки, взаимодействие с Каем Санди поручено осуществлять капитану Гвидо Дель Рэю. Материалы по операции «Сон» поручено было сдать, личные записи – уничтожить.

– Ну что ж, – сказал Кай – больше самому себе, чем Гвидо. – Материалы остались в группе. Записей при себе не держу. Хотелось бы посоветовать кое-что, напоследок, ребятам...

– Не беспокойтесь, – успокоил его капитан Дель Рэй, трогая кар с места, – с двух часов ночи дело уже взял довольно опытный ваш коллега... С этакой смешной фамилией...

– Коль скоро я от этой операции отстранен, то знать его фамилию мне не следует, – холодно остановил его Кай. – Почему вы, кстати, не воспользовались обычным блоком связи, раз уж столь вольно относитесь к режиму секретности? На худой конец, существует кодовый канал...

– Я, знаете, не сподобился быть допущенным к кодовому каналу вашей группы, а вас решил застать лично – очень уж поджимает время... Вы еще сможете связаться со своими друзьями с дороги, если хотите передать им что-нибудь...

– А в чем, собственно, причина такой спешки? И почему именно без моей персоны не может обойтись данное расследование?

Пугая тучных сонных голубей, кар развернулся на рассветно-пустой площади и, вырвавшись из исторического центра города, устремился к выезду на скоростную магистраль.

Глядя на начавший сливаться в сплошные полосы пейзаж, Кай с какой-то горечью подумал, что так вот всегда и бывает – после этапа ломания головы, после построения сложнейшей и в то же время безупречно надежной схемы операции, после кропотливой подготовки и проверки всех элементов хитроумной ловушки, тебя кидают в новую, плохо проваренную кашу, а спусковой крючок доверяют нажать коллеге со смешной фамилией.

Нет, он не слишком боялся, что новый руководитель провалит дело – слишком хорошо оно было подготовлено, да и дураков в Управлении не держали (он только не мог припомнить, у кого из отличных специалистов слежки и анализа, из тех, что могут заменить его, фамилия посмешнее). Как только его «крестник» Дмитрий Шаленый покинет здешнее исправительное заведение, след его будет взят, и непременно приведет к где-то относительно недалеко припрятанному странному сокровищу, которое примерно шесть лет назад то ли по воле Провидения, то ли по идиотской случайности попало в руки нынешнего клиента Женевской тюрьмы. Называлось оно просто «Документ Каррозерса» и являлось предметом вожделения прежде всего темной, полуподпольной громады Комплекса. Не прочь завладеть этими бумагами были и Мафия, Движение за защиту прав человека, многочисленные средства массовой информации и бог весть кто еще. Разумеется, правительство Федерации было не на последнем месте в этой очереди, но как всякая государственная структура норовило не заплатить ни гроша, а загрести жар руками Управления Расследований. Это, конечно, было уже своего рода утопией. Даже у Академии наук нашлось бы несколько лишних миллионов кредиток, чтобы заплатить за материалы, пусть неполные, о грандиозной биологической программе исследований, которые группа Каррозерса осуществила где-то перед самой Последней Войной. И сами исследователи и даже та планета, где эта, во многом преступная по теперешним меркам программа была осуществлена, были, скорее всего, сметены ядерной катастрофой Конца Империи. Но где-то скрылся сам генерал-академик Каррозерс. И уцелел «Доклад Каррозерса» – документ, который долгие годы считался апокрифом. До тех пор, пока не объявился из глубин криминального подполья Федерации Дмитрий Шаленый, по кличке «Шышел-Мышел», с убедительными доказательствами достоверности заполученного им оригинала этого тысячатрехсотстраничного сочинения.

Шышела-Мышела подвела жадность. Не стоило ему предлагать свой товар шести разным покупателям сразу. Видимо, если бы Федеральный Следователь пятой категории Кай Санди не надел бы на него в космотерминале Каллисто пару стальных наручников, прохлаждаться бы Шаленому на Том Свете – не от пули или ножа Мафии, так от аккуратно организованного Комплексом «несчастного случая». Единственным проколом, который при чуть-чуть других обстоятельствах мог дорого стоить Федеральному Следователю, было то, что ничего похожего на «Доклад» при арестованном обнаружено не было. За считанные десятки минут, когда Шаленый ушел от бдительной слежки Управления (из-за идиотского вмешательства очередной раз околпаченных «борцов за гражданские права») проклятый документ был «скинут» в какой-то тайник или вверен заботам некоего доверенного лица. Предстояло начинать игру сначала. Нет, не того, что Шаленый снова переиграет Управление боялся Кай. Он боялся, что найдутся те, кто опередит людей Управления.

Но теперь это была уже не его забота.

– Так почему же мы так спешим? И почему именно я? – повторил свой вопрос Кай, обернувшись к справившемуся, наконец, с программированием «автопилота» Гвидо. Тот задумчиво заломил бровь.

– Причина спешки – в расписании сверхдальних рейсов, Следователь... Корабль отправляется через тридцать восемь часов. Следующий – через пару месяцев. Если повезет.

– Какой, собственно, корабль? Куда?

– Челночный рейдер сверхдальних дистанций «Процион». К системе Балларда-Джонса. Колония «Гринзея-2».

– Гм, теперь начинаю что-то понимать... Покойный Окама, помнится, именно там представлял Федерацию. Чрезвычайно и Полномочно.

– Рад, что вы хорошо держите в памяти вчерашнюю сводку новостей... Сообщение о гибели Окамы прошло далеко не первым номером...

– Это – профессиональное: Гринзея – это, формально, наш Сектор. Заодно теперь понятно почему к делу подключили меня.

Это действительно было понятно – Федеральный Следователь формально курировал агентуру Управления в упомянутой Колонии Гринзея-2 – колонии, ввиду своей удаленности и глухой изоляции почти не существовавшей для большинства жителей Обитаемого Мира. До последнего времени.

– Так вы полагаете, – продолжил после короткой паузы Кай, – что расследование придется вести на месте работы э-э... жертвы?

– Не исключаю...

– Давайте теперь по порядку... Прежде всего – куда едем?

– В терминал. Надо успеть добраться до Перта. Собственно до места происшествия, то есть. Допросить свидетелей, получить инструктаж... Начальство уже там – прибыло из двух столиц. И добраться до собственно «Проциона» – он болтается на геостационаре. Слава Богу, ваше Управление дает скоростной шаттл...

Кай с сомнением посмотрел на часы.

– Итак? – спросил он.

– Итак, вчера в ноль – тридцать две Посол убит охраной его собственного офиса. Что, согласитесь, не совсем обычно.

– В новостях это назвали несчастным случаем... Видеосюжет не пустили – только официальный портрет Окамы и «говорящая голова» диктора... Можно подумать, ей-Богу, что дежурный офицер решил поиграть с покойным в казаки-разбойники, да позабыл поставить пушку на предохранитель...

– Эпизод зафиксирован голографической видеосъемкой. Охрана не виновна ни в малейшей степени... Понять поведение Посла невозможно... Проник в помещение Земного филиала своей миссии, взломав дверь для технического персонала, – словно не знал кода замка главного входа. Первым открыл огонь... Приступ безумия или что-нибудь психотропное... Вот только оснований предполагать такое нет ни малейших... Все предварительные материалы для вас – на мнемокарте. Вот в этом файле...

Некоторое время Кай молча изучал тексты и изображения, послушно возникавшие на поверхности мнемокарты, подчиняясь еле заметным движениям его пальцев.

– Я полагаю, – сказал он некоторое время спустя, – вы думаете, что имеет место один из вариантов зомбирования?

– Может быть, вы находите это банальным, но я не исключаю такого варианта. Даже склоняюсь к нему.

– Мы обсудим это после опроса свидетелей. Пока тут не сходятся концы с концами... – Кай снова углубился в содержимое мнемокарты.

Кар миновал пару туннелей и вылетел на простор живописной долины, над которой, словно мираж, реяли ажурные контуры межконтинентального терминала. Кай устало оторвался от работы и повернулся к Гвидо:

– Вы не обидитесь, если я и вас спрошу – почему именно вас дают мне в напарники?

– Отнюдь... Я четыре года работаю в секторе внешнего криминалитета...

– В восьмом секторе, значит... – Кай прикинул, что высшее начальство явно решило разрабатывать популярную версию «зла извне» – не обязательно ложную, но отнюдь не единственно возможную...

– Кроме того, я имею опыт работы во внеземных условиях...

– Это довольно интересно. Где же, если не секрет, удалось побывать?

– На Лаланде и на Океании. Восемь и двенадцать лет назад.

– Лаланд – Пыльный Край... А Океания – подводные джунгли и мир стальных платформ на поверхности... Боюсь, что ни то ни другое не напоминает Гринзею... Правда, я и сам там не был. Там, вообще, мало кто был. От хорошей жизни туда не летят... Вы запросили информацию по планете?

– Да – сразу после получения задания. Я в тот момент был в нашем Магаданском филиале... Всю ночь в дороге и в гостинице знакомился с условиями тех мест – надо же было на что-то убить время – ведь пока материалов собственно по делу практически и нет...

– Ну что ж... Места в лайнере нам зарезервировали?

– Разумеется. Пересадка в Дакаре. Так быстрее. Приготовьте идентификатор – я подрулю сразу к «нашему» входу...

Перед тем как нырнуть в залитое светом флюоресцентных ламп нутро терминала, Кай с грустью оглянулся на весеннее небо над далеким теперь Женевским озером.

– Вы чем-то огорчены? – спросил его Гвидо.

– Так... Жаль, что не увижу теперь одного своего «крестника». Знаете, как-то всегда так получается – хорош человек, или плох, а когда изменяешь его судьбу – в связи с нашим ремеслом – чем-то изменяешь и свою судьбу, тоже... Чем-то вроде заблудшего брата становится такой человек. Впрочем, это уже прошлое... Пойдемте.

Человек, о котором говорил Кай, в это время рассматривал те же самые перистые облачка в высоком небе весенней Швейцарии.

Он смотрел на них через узкую, забранную стальными прутьями окно-амбразуру, воздев горе свои серые, чуть водянистые, слегка навыкате глаза. Это был неплохой способ избежать мучительного созерцания в зеркале манипуляций тюремного парикмахера. Исправительное заведение города Женевы не могло позволить себе выпустить из своих недр на волю личность, которая хотя бы внешне не соответствовала бы общепринятым стандартам приличий. До выхода Дмитрия Шаленого на свободу оставалось четыре часа.

Цирюльник старался во всю. «Не хочет, видно, немчура проклятая, чтоб вместо него здесь автомат с народа ворс снимал», – прикидывал каким-то уголком своего сознания его клиент. Но само это сознание было занято совсем другим...

Немчура же клал немало сил на то, чтобы лишить шевелюру Шаленого ее несколько дикого – клочковато-облезлого вида. Не то, чтобы волос у него было мало – нет, это головы, пожалуй, было многовато. У него всего было много – у Дмитрия Шаленого, авторитета теневого мира Федерации, да, пожалуй, и всего Обитаемого Мира. Впрочем, как посмотреть – вот лишнего жира не было ни грамма в этой почти двухсоткилограммовой громаде. Последнее, впрочем, вовсе не означало, что он сложением напоминал Аполлона Бельведерского – скорее сибирского медведя-шатуна, а то и натурального гризли.

«Эх, – думал он, глядя в высокую голубизну, – не зря ли жиду доверился?.. Хотя, может, и не жид он – Барсук Беррил, а то и вовсе грек... Дык ведь, если умом пораскинуть, хрен он редьки не слаще... Ну что не армянин – это почти точно... Хотя, вроде на итальянца тоже махает... А главное не в том, каких кровей он, сукин сын, будет, а в том самом, что хватит ли у него, собаки, духу с бумагами этими деру дать? Или обратно – ума достанет и сбережет их, как условлено? Ишь, ведь – ни весточки не подал из далеких этих мест... Хотя и пришлешь оттуда – хрена-с-два!.. А оно все и к лучшему – следа ко мне не провел, сучий потрох... Нет, коли у Барсука голова на плечах стоит, и коли он – енот бесхвостый – о Димке Шаленом понятие имеет, то не сбежит, не сбежит, как пить дать... Другое дело – так это если вдруг кто из друзей-ушкуйников на него вышел и с бумажками-то клятыми и утек... Так ведь не должно такого быть – про нашу встречу ту никто знать не мог... Если не проболтался кому, сволочь... Или под колокольню какую попал... Нет – знал бы я тогда... Уж точно бы знал. Шила в мешке не утаишь, а уж кого где грохнули, замочили иль обули – по всей Федерации и окрест, я уж через тюремный народец прознал бы за год вперед... Да чего и мыслить тут – другого выхода и не было по той поре... Управление – так его и растак – с хвоста не слезало... Главное теперь – добраться в клятые те края. Ведь на один проезд пришлось бы банчок какой провинциальный на „ура“ брать! Так ведь тут-то как раз мил-друг Якопетти – хоть не прост малый, ох не прост – советом помог... Это ж надо так все удумать – и чтобы проезд за казенный кошт вышел, и чтобы легавых с носом оставить... Умнейшая голова этот Джакомо – жаль по глупости за решетку залетел – так ведь тут мне и сгодился, мерзавец, а теперь уж вторую неделю на свободе гуляет – эх, не подвел бы, макаронник клятый...

Оно бы и тогда – на Каллисто все б в ажуре было, кабы не Дениска поганая, да не служака хренов Санди – тоже голова, вообще-то, жаль только взяток не берет...»

На Каллисто все и впрямь было бы в ажуре, и Федеральный Следователь непременно имел бы крупные неприятности в связи с попыткой арестовать законопослушного гражданина (Шаленого Д. Е.) ни сном ни духом не причастного к исчезновению каких-либо документов, если бы по старой привычке не подстраховался и не истребовал в планетарном Интерполе давних лет незакрытое дельце, по которому в качестве подозреваемого проходил Шышел-Мышел. После успешного опознания (тут же, в полицейском околотке космотерминала) преступника сотрудницей крупно пострадавшего банка мадемуазель Дениз Руо, Шаленый в рекордно короткий срок получил возможность созерцать вид на Женевское озеро и фрагмент фасада облапошенного им в свое время банка в крупную клетку. Земные законники, проявив полную солидарность с законниками всех остальных тридцати двух миров, впаяли Шышелу-Мышелу максимально возможный для такого мелкого, по его масштабам, (и сидеть-то за такое срамно) дельца срок, и тем подвигли его на размышления о сравнительных преимуществах различных способов побега. Однако до этого не дошло – зашевелились какие-то глубинные структуры, сдвинулось что-то в высоких сферах, что-то до кого-то дошло, и Шаленому обломилось досрочное освобождение. В связи с очередной амнистией и примерным поведением. Последнее было явным преувеличением. Организация в пределах исправительного заведения подпольной торговли спиртным и игорного притона, вкупе с несколькими крупными дебошами как-то не вязались с такой формулировкой. Тем хуже для нее.

«Ведь хитрят бестии, – раскидывал умом Шаленый, – смекнули что без меня бумаги и уйти могут. С концами. Так что ничего вам не остается, как выпустить меня грешного на волю и смотреть прищурившись – куда энтот колобок покотится... Ну давайте, родные, давайте – посмотрим, кто кого объегорит, кого кто подкузьмит... Одного вы – дубье чертово – не учли: что один расклад – здесь, по Системе за мной со своими теле-радио елозить, а совсем другой – в Дальнем Космосе за Шаленым углядеть. Осмыгнетесь – мало хрена ели! Ну так я вас им, сердешным, накормлю...»

Цирюльник закончил свой трудовой подвиг и, критически посматривая на клиента, ожидал, когда тот выйдет из транса. Наконец, Шаленый обратил на него внимание, не глянув в зеркало, избавился от пластиковой накидки, встал, громогласно откашлялся, сплюнул и грянул о тумбочку солидную пачку тюремных купонов вперемежку с «вольными» кредитками.

– Гуляй, немчура! – молвил он, направляясь к выходу, и махнул конвойному, чтоб тот сопроводил его до бани.

– Если уж вы доверили нам расследовать случившееся, то будет только логично оказать нам доверие и в другом вопросе, – в голосе Кая звучала тщательно сдерживаемая досада. – Уровень допуска у нас обоих вполне достаточен для того, чтобы мы могли беспрепятственно ознакомиться с документами такого рода...

– Я бы поддержал просьбу господина Следователя, – не оборачиваясь, бросил от окна сутулый тип в чине бригадного генерала. – Все говорит о том, что имела место попытка взлома личного сейфа господина Окамы...

– Им самим, должен заметить, им самим... – тихим, но профессионально сверлящим голосом возразил Секретарь департамента.

– Это – другой вопрос. Совсем другой... Единственным предметом, представляющим интерес в этом сейфе и, следовательно, важнейшим вещественным доказательством является текст доклада, который покойный намеревался представить Комиссии Директората Федерации, на срочном созыве которой он настоял перед этим...

– Тем более, я не понимаю, какое отношение вопрос э-э... чисто профессиональной дипломатии имеет к обстоятельствам сугубо криминальным и э-э... скорее всего связанным с компетенцией психиатров... – лицо Секретаря оставалось безупречно вежливым.

– Если вы этого не понимаете, это – ваша проблема, Секретарь, – без особых церемоний вошел в разговор Гвидо. – Что до меня, то коли с самого начала ваш департамент начинает ставить следствию палки в колеса, я подаю рапорт об отстранении меня от ведения расследования. И, думаю...

– Не горячитесь, – прервал его генерал. – Я думаю, что господин Секретарь...

Господин Секретарь понял, что перегнул палку и поднялся с кресла, разводя руками:

– Что ж, вся ответственность за возможные последствия...

– Вот и отлично, – бросил генерал, направляясь к выходу. – Меня, знаете ли, ждут дела, так что разберитесь с господами Следователями сами.

Секретарь адресовал захлопнувшейся двери елейную улыбку и, имея ее на устах, обратился к Каю:

– Ну, что ж, считайте, что все улажено. Теперь вам достаточно направить по инстанциям соответствующим образом оформленный запрос, и не позже, чем через пару недель... Учтите, что копирование подобных документов...

– Бумаги! – коротко вштамповал свою реплику в воркующие излияния канцелярской души Гвидо. С вытянутой рукой он навис над столом Секретаря.

– Вот, распишитесь, – резво сменил тон достойный представитель планетарной бюрократической фауны. – И... это не совсем бумаги, как вы понимаете...

Его пальцы бабочками запорхали над цифровой панелью замка. Раздался мелодичный электронный писк, и из сейфа выдвинулся плоский стальной ящик-полка. Секретарь извлек из него бело-голубую мнемокарточку и, деликатно держа сей предмет за уголки, протянул его Гвидо. Тот мазнул по обоим ее сторонам сканером детектора отпечатков и протянул Каю, который вставил запись в свой портативный компьютер, болтавшийся на наплечном ремне.

– Запись защищена от копии... – предупредил его Секретарь.

– Безусловно, – отозвался Кай. – Причем способ защиты представляет существенный интерес для антикваров. Тех, что специализируются по software. Вот расписка. Вы получите эту карточку в целости и сохранности сразу по закрытии дела. Если потребуется текст Доклада – затребуйте его в лаборатории информационной экспертизы. Вы знаете – какого департамента.

– Но... – теряя самообладание, начал Секретарь, глядя как Гвидо, приняв выпотрошенную мнемокарту от Кая, определяет ее в стандартный пакет для вещественных доказательств.

– До свидания, – оборвал его контрразведчик, берясь за рукоятку двери. – Приятно было познакомиться...

– Господин Первый Заместитель наказал нас на сорок минут чистого времени, – с досадой констатировал Гвидо, спускаясь по ступеням Департамента. – И все только для того, чтобы объяснить как важно не оставить без последствий такой вот эпизод, который может сказаться на развитии отношений с колонией, о существовании которой он, вполне возможно, до вчерашнего дня только смутно догадывался...

– Вы недооцениваете высшее политическое руководство Федерации, капитан, – возразил ему Кай, отпирая дверцу кара. – За последние пять лет Гринзея вышла в первую пятерку экспортеров биологически активного сырья. И скоро будет на втором или третьем месте в этом списке. И учтите, колония – единственный поставщик основных составляющих для всей группы сывороток Тальбота. А без них – плакала вся Программа Колонизации...

– А еще этот ишак, – Гвидо ткнул оттопыренным большим пальцем левой руки за спину. – Еще почти битый час на уговоры. Притом, проклятый доклад может еще и впрямь никакого отношения не иметь ко всей этой истории...

– Это уж, как получится, – Кай вставил идентификатор в замок стартера.

– До города вам минут тридцать, не меньше. Поставьте кар на автопилот и постарайтесь разобраться в этой писанине. Я беру на себя дом Окамы. Вы постарайтесь провернуть за полтора-два часа опрос свидетелей – судя по выписке из вашего файла, вы сильны в анализе личностных качеств – у меня с этим показателем похуже... Потом прихватите меня – это по дороге – и побеседуем с медиками. На большее не хватит времени.

– Вас по-прежнему тянет на просторы Дальнего Космоса.

– Единственное, в чем я уверен, так это в том, что на Земле у покойного врагов быть не могло. Он что-то притащил с собой оттуда... Что-то, что его прикончило. Не теряйте времени зря...

– Сейчас он в баре. Пропустил двойную «Столичную» и закусывает устрицами, – доложил оператор монитора. – Заказал билет до Лхасы. «Чингиз-Ханом». Ребята только что прочесали его номер в гостинице. Айзек будет здесь с докладом через пару минут.

– Отлично, – констатировал Следователь со смешной фамилией. – Хотя и непонятно. Так или иначе, встречу с «другом» там ему и сделаем. Вольф, вы меня поняли? А вот и Айзек...

– Улов практически нулевой, – доложил появившийся на пороге лысоватый энергичный человек средних лет. – Обычный дорожный комплект, бутылка водки и никаких записей. Пара журналов для чтения в дороге и, впрочем – вот. Это он кинул в утилизатор, но это был уже наш утилизатор...

Он извлек из сумки зажатый между листками прозрачного пластика и уже снабженный инвентарным номером, помятый, косо вырезанный из типовой распечатки телегазеты, клочок бумаги.

«Работа в Дальнем Космосе для мужчин до 50. Надежное здоровье – обязательно. Опыт военной службы дает приоритет. Ваше прошлое никого не интересует. 6889963.»

– Вот как... Запрос по номеру сделали?

– Разумеется. Как всегда – промежуточный агент. Темная лошадка – ни на какие вопросы не отвечает. И имеет на то все права... Типичная тактика вербовщиков. «Звездные рейнджеры», «Солдаты судьбы» или кто-нибудь в этом духе...

– Прикинулись бы клиентом...

– Так и работали – но, похоже, наш номер блока связи «светится».

– Пся крев! Ни на что нельзя положиться... Он звонил по этому номеру?

– Нет еще. Может быть кто-то это сделал по его поручению.

– Вышел из бара, забирает шмотки из номера, – доложил оператор. – Заказал по телефону такси до терминала...

Еще через несколько минут группа оперативной разработки «Сон» имела удовольствие созерцать на экране монитора, как сияющий как медный пятиалтынный, возвышающийся на пару голов над прочими пассажирами, Дмитрий Шаленый, благоухая тюремным одеколоном и «Столичной», поднялся на борт авиалайнера-люкс «Чингиз-Хан» и простился со столь гостеприимной землей Европы.

Кай задержался на пороге уютного коттеджа, затерявшегося в тени заброшенного сада. Старые деревья, вплотную подступавшие к дому, источали густой, пряный аромат начавших увядать цветов. Следователь посмотрел на дверь в поисках кнопки звонка. Его внимание привлек светло-коричневый прямоугольник рядом с дверным косяком. Чуть выше его ярко блестела новенькая бронзовая табличка с причудливой вязью псевдоготических букв: Миссис Миранда Окама.

Кай недоуменно справился в записной книжке. Там ясно значилось – Миссис Миранда Штейнбоген. Именно так звали родную сестру Посла, с которой он только что договорился о встрече по блоку связи.

Через пару секунд после осторожного прикосновения к сенсору дверного домофона приятный женский голос из динамика над дверью осведомился, кто и по какому вопросу хочет видеть хозяйку дома.

– Видите ли, миссис... – Кай замялся, не зная как точнее обратиться к невидимой собеседнице, – ...Окама, с вами говорит Федеральный Следователь... Мы договаривались о встрече с полчаса назад...

– Да, я помню, проходите, пожалуйста. И извините, ради Бога, что я не могу встретить вас сама.

Дверь широко распахнулась, обнажая длинное горло узкого коридора, ведущего вглубь помещения. Изнутри дом не казался таким маленьким, как снаружи.

– Сюда, мистер Санди, – донеслось из дальней двери.

По сравнению с полутемным коридором, комната, куда вошел Следователь, казалась ярко освещенной. На самом же деле в ней царил легкий полумрак. Профильтрованные старинными шторами лучи солнца густыми волнами окутывали интерьер, придавая ему уютный, умиротворенный вид. Комната казалась сосудом, наполненным выдержанным портвейном. Кай не сразу заметил женщину, сидевшую за вязаньем в глубоком, старинной работы кресле в углу комнаты.

Она походила на своего брата – Кай уже просмотрел все доступные снимки Посла – такие же тяжеловатые даже одутловатые, но по-восточному скругленные, не лишенные изысканности черты лица, такой же исполненный какой-то внутренней боли взгляд аспидно-черных глаз.

– Присаживайтесь, господин следователь, – она указала ему на диван. – К сожалению, мои нервы подвели меня – не могу заставить себя подняться с проклятого кресла.

– Вы... обращались к врачу?.. – осторожно спросил Кай.

– Это излишне. Я знаю себя – завтра буду на ногах. И даже смогу улыбаться. Первый раз такая оказия приключилась со мной, когда погибла моя подруга. В горах. Потом – еще несколько раз... Хотите кофе? Или виски?

Она слабо пошевелила рукой, лежавшей на пульте дистанционного управления, и из-за портьеры выкатилась старомодная танкетка домашнего робота, увенчанная подносом с напитками и какой-то снедью.

– Благодарю вас, – Кай осторожно взял банку «Будвайзера». – Скажите, миссис, в телефонном справочнике вы значитесь как миссис Штейнбоген, а на двери я прочитал «Окама». Почему вы взяли фамилию брата?

– Брата? Но ведь это и моя фамилия. После ухода Клауса я давно подумывала об этом, а когда Ли погиб, я решила, что должна сохранить нашу фамилию. Я распорядилась вчера вечером.

– Эта трагическая случайность...

– Не надо, Следователь. Когда человек идет по улице, а на голову ему падает кирпич – то это действительно случайность. Или, если у библиотекаря, едущего на работу, вдруг отваливается колесо машины...

– А почему именно у библиотекаря?

– Потому что если в машине сидит торговец наркотиками или полицейский, то... впрочем, зачем я вам это объясняю?

Кай с интересом посмотрел на такую домашнюю и внешне простую женщину, сидящую в кресле со спицами на коленях.

– Вы полагаете, что это было убийство?

– Это ваше дело – классифицировать смерти и развешивать ярлыки... Я знаю только одно: Ли настолько любил свою работу, что, не задумываясь, шел на любой риск ради нее. В отличие от многих политиков, он ненавидел компромиссы.

– В таком случае, ему, наверное, трудно давалась карьера, – Кай знал что говорил...

– Его выручала колоссальная работоспособность... Да и не сразу он стал таким... Бывает, что люди ближе к старости как бы ломаются, начинают считать принципы своей молодости смешным анахронизмом... У Ли все было наоборот. С возрастом он стал... я бы сказала фанатиком моральной чистоплотности... Это Гринзея сделала его таким... Кстати, вы, надеюсь, понимаете, что в пятьдесят пять быть Послом на этой Богом забытой планете, пусть даже Чрезвычайным и Полномочным – это отнюдь не блестящая карьера. Больше похоже на ссылку...

– У Посла были конкретные враги?

– Господи, а у кого их нет?

– Ну, таких, кто осмеливается пускать в ход оружие, бывает немного... Но, может быть, вы хотите сообщить мне что-нибудь более конкретное, чем общие соображения?

– Даже не знаю, что вам сказать, – миссис Окама отложила в сторону нечто недовязанное и приложила пальцы к вискам, пытаясь что-то вспомнить. – Пожалуй, во время этой поездки Ли был особенно озабочен. Я провожала и встречала его. Этот последний год в Колонии сильно изменил его. Мы обменялись буквально парой слов, из которых я поняла, что у него – проблемы... Он сказал, что заедет ко мне вечером, и мы обо всем поговорим...

– А что, мистер Окама часто обсуждал с вами свои дела?

Женщина настороженно взглянула на собеседника.

– Не знаю, куда вы клоните, но Ли нуждался в моей поддержке... После того, как у него умерла жена, а меня оставил Клаус...

– Извините, миссис, я только хотел узнать, не сообщал ли вам господин Посол что-нибудь конкретное о своей поездке на Гринзею?

– Но ведь мы так и не встретились. – Миранда поднесла платок к влажным глазам. – Тем вечером, буквально за несколько часов до того... как это случилось... он долго не снимал трубку, когда я позвонила ему, чтобы напомнить о том, что жду его на чашку чая и... Он очень странно ответил... То есть он мне сказал, что не сможет приехать... Но мне показалось... что он не понял кто звонит ему.

– А он объяснил причину?

– Нет! В этом-то все и дело. Я даже не узнала сперва его голос... Это было так непохоже на Ли. Но, по-видимому, у него действительно были серьезные проблемы... А потом мне позвонили из его офиса...

Кай наклонился к собеседнице.

– Простите, а при встрече в терминале, он тоже... не походил на себя... обычного?

– То есть... Господи, понимаю, что вам подумалось!.. Нет, ни в коем случае это не был двойник... Это вне всякого сомнения был Ли и только он – сосредоточенный, зажатый, какой-то – но он...

– Вы уверены, что вам нечего добавить к тому что вы рассказали? Кроме вас... С кем он мог общаться, доверять?..

– После того как... После того как он остался один... Вы, думаю, знаете эту историю...

– У меня было очень мало времени миссис Окама...

– Супруга Ли... Она была много старше его... Они познакомились там – в Колонии. Там она и умерла. Через год появились эти... сыворотки Тальбота, но было уже поздно... Так вот – Ли очень тяготился одиночеством... Я не стремилась вмешиваться в его интимную жизнь, но что-то всегда бывает очевидно... Короче, все очень банально... по форме... Роман с секретаршей... Насколько я помню, мисс Вайоминг... Я не стремилась ближе познакомиться с этой особой. Как ни странно, он очень серьезно относился к этому...

– Почему вы думаете так?

– Видите ли... В эту последнюю поездку он не взял ее с собой... Туда...

– Это, скорее, свидетельствует об обратном – о некотором охлаждении...

– Вы просто совершенно не представляете себе Ли... Хотя откуда, в самом деле... Он не хотел рисковать ею. Он предчувствовал что-то...

– Не упоминал он кого-нибудь из своего окружения в Колонии? – спросил Кай, переварив услышанное.

– Он сказал только, что пока там люди расстреливают аборигенов, а скоро люди начнут расстреливать людей...

– Что он имел ввиду? Ситуация там уже действительно напоминает войну...

– Напоминает? Вы заблуждаетесь. Ли уже называл вещи своими именами. Еще год назад. Войну он называл войной. Но что касается конкретных лиц... Нет, в этот приезд мы ни о ком из того народа не говорили. Он вообще общался больше с аборигенами. Посольство – единственный островок мира в этом жутком крае... Впрочем, о политике вам лучше расскажут в Департаменте... Боюсь, что мало помогла вам...

Кай торопливо встал с кресла.

– Извините, я вижу мой визит расстроил вас. Мы постараемся выяснить все обстоятельства гибели вашего брата, и если действительно имело место преступление, мы раскроем его.

Садясь в кар, он слегка потряс головой, чтобы сбросить легкое наваждение – здесь на улице еще не успела истечь первая половина дня – а там – в залитой красноватым светом комнате тянулся и тянулся поздний, тоскливый вечер...

– Какой улов? – поинтересовался Гвидо. Судя по идиотской проекции его физиономии на экране, он стоял на коленях над брошенным на пол блоком связи. Руки в гигиенических перчатках он держал врастопырку – «Разбирает содержимое мусоропровода», – профессионально констатировал для себя Кай.

– Неопределенный, – ответил он. – Послушайте, капитан, – у меня только что возникла маленькая проблема. Никто не поделился с нами маленьким секретом, а я не додумался вовремя спросить: Если интересы Федерации на Гринзее представлял покойный Ли Окама, то кто и где представляет интересы Гринзеи в Федерации?

– И это вы-то курировали проклятую планетку по линии вашей конторы? Азбучные вещи могли бы знать...

– Линия нашей, как вы изволили выразиться, конторы как-то не пересекается с линией Департамента Космодипломатии...

– Не дуйтесь, Следователь, – я шучу... Вопрос, действительно, не из самых простых. Но как ни странно, я знаю на него ответ. Причем достаточно забавный. Толку от него, правда, не будет, но чтобы вам лучше спалось, сообщаю – Интересы Гринзеи в Федерации, вообще, и на Земле, в частности, представляет адвокатская контора «Джонс, Джонс и Джугашвили». Они же оказывают подобные услуги еще полудюжине внеземных цивилизаций, у которых нет средств и надобности содержать здесь настоящее посольство. Практически все делают наши Послы на местах, а эти паразиты просто оформляют соответствующие бумаги. И, конечно, не забывают получать комиссионные. Их человек должен был встретиться с Окамой сегодня, в офисе. Можете тряхнуть его, но с большим успехом можете потрясти ближайшую грушу... Они и того даже, где эта Гринзея находится не знают и узнать, поверьте мне, не стремятся. Вот что, прокрутите быстренько опрос в офисе и дуйте сюда – здесь я держу на приколе дворецкого – не удивляйтесь – Послу полагается. Тот еще фрукт!.. Берегу его для вас – сам не осилю – мало мыла в детстве скушал – нет навыка...

– Ждите, Гвидо. У вас, я вижу, работы хватает...

Экран еще не успел погаснуть, как на нем уже вынырнула из мрака запрошенная Следователем справка.

«Знакомая картина, – с досадой констатировал Кай. – Стоит начать копать любое дело и через час даже Санта-Клаус оказывается в числе подозреваемых... Но, в отличие от типовых дел времени на прочесывание всех ответвлений нет.»

Уныние и растерянность, царившие в офисе Посла, были видны невооруженным взглядом. Немногочисленные служащие вяло бродили по коридорам или создавали видимость работы за своими столами. Оно и к чему – предстоящее явление нового шефа явно грозило обратить в труху плоды любой, сколь угодно добросовестной их деятельности. Секретарша, как ей и было положено, сидела в просторной приемной и пыталась читать нечто в яркой глянцевой обложке. При виде посетителя она быстро определила книгу в стол и придала лицу выжидательно-деловое выражение. Кай протянул ей свое удостоверение.

– Я хотел бы выяснить у вас кое-какие вопросы, касающиеся вашего бывшего шефа, мисс...

– Вайоминг, Полли.

– Думаю, что это не отнимет у вас много времени, тем более, что, как я вижу, сейчас вам может быть стоит поговорить с кем-нибудь... для разрядки...

Лицо молодой женщины вспыхнуло от смущения.

– Вы думаете, что мне нечем заняться? Вы ошибаетесь, мистер. Я просто пытаюсь немного забыться после этого кошмара.

– Вы любили своего шефа?

– В каком смыс... А, конечно, все сотрудники обожали мистера Окама. Он был сама справедливость... Мы просто в шоке. Я лично с трудом представляю себе, как буду работать на кого-то другого.

– А он брал вас когда-нибудь в свои инспекционные поездки?

– Да, и очень часто.

– А на Гринзею?

Какая-то тень пробежала по симпатичному лицу секретарши, и она на секунду промедлила с ответом:

– Сначала само собой подразумевалось, что я поеду вместе с Ли и в этот раз. (Кай про себя отметил, что она назвала его по имени). Было даже уплачено вперед за продолжение аренды моей квартиры там...

– Насколько я понимаю, именно вы наибольшее время – по сравнению со всеми другими – общались с Послом? В этот раз.

– Да, и причем наша встреча произвела на меня довольно странное впечатление.

– Поясните, в чем заключалось ее странность? – Кай наклонил голову, заглядывая в глаза Полли. Та задумалась, вспоминая последнее свидание с шефом.

– Я встречала его в терминале. Там была еще миссис Штейнбоген – его сестра... Она подвезла нас... Обычно после инспекционных поездок он прямо в терминале наговаривал мне список первоочередных дел и уезжал отдыхать на свою виллу. И в этот раз – тоже...

– Он уезжал надолго?

– На разное время – смотря по тому, какой была поездка. За это время я выполняла его поручения и проводила подготовительную работу. Потом он приезжал в офис, и дела входили в привычное русло.

– Вы больше не встречались с Послом? Или не разговаривали с ним? По блоку связи, скажем?

– Нет. Я старалась не беспокоить его. В тот день я сразу поняла, что он чем-то взволнован и озабочен. Но самым странным оказалось первое же поручение, которое он продиктовал мне в диктофон. Признаюсь, я даже переспросила его еще раз, насколько странным оно мне показалось.

Кай продолжал внимательно смотреть в глаза собеседницы.

– ...Он дал мне карту с текстом своего доклада Директорату и попросил положить ее в сейф офиса и закрыть личным шифром... Причем не сообщать ему этот шифр, даже если он попросит это сделать.

– Это достаточно забавно...

– И я так подумала, господин Следователь. Зачем что-то прятать от себя же? Сначала отдать мне карту, а потом не иметь возможности получить ее обратно.

– Ну, а кто должен быть получателем? Что он вам сказал по этому поводу?

– Он сказал... – на глазах у Полли появились слезы, – чтобы я отдала карту в Секретариат Департамента, только если с ним что-нибудь случится... Он предчувствовал свою гибель.

– А вы сами? У вас было какое-нибудь предчувствие?

– Предчувствие – не то слово. Уверенность. Я была уверена, что с ним расправятся...

– Простите, – Кай фиксировал глазами каждое движение девушки, – вы подозреваете кого-то конкретно?

– Для меня совершенно ясно, что Ли убрал Легион.

– Какой Легион?

Странное воспоминание посетило Следователя: вот точно так когда-то Старьевщик с Шарады сказал ему: «Только дураку не ясно, что ваш крейсерок угнали люди Фредди...». И упал с пулей в затылке. Последующие три месяца Кай просеивал через мелкое сито всех Фредди в Секторе. Крейсер же был угнан сепаратистами с Айседоры, руководитель которых (Кассиус Де Крен) терпеть не мог когда его за кошмарность рожи в шутку называли Фредди Крюгером...

– Галактический Легион. Банда наемных убийц. Ли пытался прекратить их использование в борьбе с аборигенами. Сначала это удавалось, но потом в Колонии завелись большие деньги...

– Фармакологический бум?

– Именно.

– Таким образом, Посол был существенной помехой и для вербовщиков Легиона и для колонистов? Кто из них чаще всего бывал здесь?

– Гринзея – слишком далекий мир, чтобы даже правительственные чиновники могли часто сновать туда-сюда... Только такие шишки, как личный представитель их министра обороны – Логан, или Советник Правительства...

– Кто из них сейчас находится на Земле?

– Насколько я знаю – никого.

Кай облизнул осторожным покашливанием означил некую нелепость следующего вопроса губы.

– Простите, вы совершенно уверены, что с Гринзеи на Землю прилетел именно господин Ли Окама?

– Могу присягнуть, – после недоуменной паузы выговорила девушка. – Если вас интересует это его... этот его странный поступок... Я думаю, вы найдете... в его организме какую-то химию... Я читала...

– Да, мисс Вайоминг – все мы кое-что читали на эти темы... Легион... Вы не припомните каких-то конкретных действий со стороны... этих людей? Угрозы, или, допустим...

– Господи, да они просто травили его! У них есть способы повлиять на кое-кого из руководства Департамента, и Ли самым серьезным образом предлагали сдать дела в Колонии и принять где-то еще... Всегда с повышением... И в прессе писали о нем такое... Все его мелкие недостатки и грешки – господи, у кого их нет – были представлены в таком виде... Это здесь – на Земле. А там – в местных средствах информации... Вот – Полли поднялась и достала с дальней полки распухший от распечаток скоросшиватель. Все это опубликовано на их деньги – все что угодно, вплоть до прямых обвинений в предательстве Федерации и призывов к физическому уничтожению... Но подавать в суд – бессмысленно: там это вам не здесь...

– А конкретно – люди, связь которых с Легионом или другими подобными структурами очевидна – они вступали в контакт с Послом?

– Они слишком осторожны для этого...

– Вы можете поименно назвать э-э... агентов влияния Легиона в аппарате Департамента?

Последовала пауза.

– Я... я не решусь, пожалуй... По крайней мере – сейчас...

Картина была до боли знакомой. Вот вам и Земля – колыбель цивилизации, с ее «зрелыми демократическими структурами»... Кай поднялся.

– Тем не менее ваши показания весьма ценны для следствия. Вот расписка – я забираю эти... публикации как вещественное доказательство... Если у вас будет что сказать нам – вот номер. К сожалению, вам придется контактировать не со мной, но можете доверять этим людям... Последний вопрос – кому на Гринзее я мог бы хотя бы минимально довериться? Вы, ведь, были там трижды...

– Так вам предстоит туда отправиться?

Кай откашлялся, оставив вопрос без ответа.

– Почти все Следопыты – порядочные люди, – подумав, сказала девушка. – Они знают аборигенов, не поддерживают действия карателей... А сквоттеры – те, что из новеньких – алчная саранча. Агрессивная и одураченная... Потом... там есть один довольно симпатичный человек, который сильно помог Ли в свое время... Хотя порядочным человеком его не назовешь... Запутавшийся в своих делишках, по-своему несчастный тип... Но Ли относился к нему с симпатией... Это местный держатель гостиницы. С рестораном и казино. Мистер Беррил, по кличке Барсук... Имени не помню. Там у всех – клички. Он хорошо знает аборигенов – тех из них, что ищут контактов с землянами...

Некоторое время казалось, что Федеральному Следователю вступило в поясницу...

– Спасибо вам. Подобные сведения могут оказаться весьма ценными...

Начальника охраны Кай застал в его кабинете. Тот бросил усталый взгляд на его идентификатор и махнул в сторону кресла. Кай был явно не первым визитером господина лейтенанта за эти два дня.

– Я не стану вас задерживать... – начал Федеральный Следователь, даже не пытаясь присесть. – Мне необходимо поговорить с сержантом Шрайбером...

– Он в дурдоме, – коротко и по существу адресовал его лейтенант. – Заведение называется «Анна-Роза» и до него час дороги на рейсовом автобусе. Монорельсом...

– У меня служебный глайдер...

– Доберетесь за четверть часа. И учтите мое мнение – парень действовал точно по правилам. Я буду настаивать на его полном восстановлении на службе...

– У него возникли проблемы с психикой?

– Мы не содержим на жаловании кисейных барышень. Психиатры его вздумали тестировать на предмет зомбирования или других типов внушения... Блажь чистой воды. Но пусть передохнет с недельку – там у них процедуры и все такое... Знаете, даже если у вас канаты вместо нервов, все равно не пройдет даром, случись вам вкатить пулю человеку, которого вы уважали и который не гнушался с вами и баночку пивка пропустить, если случалось надолго засидеться в офисе...

– Они были в э-э... приятельских отношениях?

– Мистер Окама – большой демократ был. Любил, знаете, поболтать с людьми попроще. А к начальству не вхож был... Странное с ним что-то вышло. Видно дал накачать себя наркотиками...

– Благодарю вас за информацию. Я поспешу...

Начальник охраны сделал рукой жест, который можно было истолковать и как «удачи вам» и как «скатертью дорога», и притворил за Федеральным Следователем дверь.

Сауна психоневрологического пансионата «Анна-Роза» была явно не самым подходящим местом для допроса фигуранта по столь деликатному делу, но время поджимало – солнце уже миновало полуденную черту, и Кай прикидывал, что если не разыщет веской причины для отказа от затеи с переносом расследования в Колонию, то до космотерминала на севере Китая, откуда отправлялся последний челнок «Проциона», придется добираться истребителем планетарных ВВС.

Вид незванного визитера, вооруженного махровым полотенцем и служебным идентификатором, не вызвал у сержанта Шрайбера приступа дружелюбия. Кай прикинул, что капитан Дель Рэй, пожалуй, скорее нашел бы общий язык с этим высоким, крепко сложенным еще достаточно молодым человеком. Они были сильно похожи друг на друга – только вот с IQ у капитана контрразведки дело, наверное, обстояло получше.

– Я, вроде, уже привык к допросам за эту пару суток, – зло сказал сержант, давая Следователю место на жженой древесине скамьи, – но не в сауне же, в конце концов!..

– Простите, мистер Шрайбер, но у меня крайне туго со временем. Это не значит, между прочим, что я собираюсь забрать много времени у вас, – делая хорошую мину при явно плохой игре, попробовал пошутить Кай. – В конце концов, я посмотрел запись эпизода... От инструкций вы не отступали. Скажите, однако, почему вы подошли к господину Окаме только тогда, когда он попытался вскрыть запоры сейфа плазменным резаком? Ведь сигнализация сработала гораздо раньше – когда был деблокирован замок одного из служебных входов...

– Именно потому, что я сразу узнал Посла. Понимаете... Ведь в конце концов – это его офис и его, если так можно выразиться, двери... Если ему угодно их ломать... Но когда сработала сигнализация сейфа... Простите, это был уже чисто служебный рефлекс. Я вошел в кабинет и окликнул мистера Окаму. Он мне ответил что-то такое... Что-то дружелюбное – мол поздний на дворе час... И что-то про позабытые ключи... Только...

– Я внимательно слушаю вас...

– Только вот, у меня было ощущение, что он... Ну, не узнает меня, что ли... Я даже подумал – не перебрал ли он, случаем...

– Такое с ним бывало часто?

– Не случалось вообще. Но что еще я мог предположить?..

– Продолжайте, пожалуйста...

– Если я в чем-то и виноват, так в том... в том, что я вспугнул его, что ли... Я шагнул к нему и стал так внимательно смотреть ему в лицо... Я все хотел понять... И он... Он понял, что что-то не то происходит и сорвался... Я так поразился, когда увидел у него в руках армейский бластер...

– Посол не носил обычно оружия?

– Мне не приходилось касаться этого вопроса... Кстати, вы меня простите – не удалось вычислить эту его пушку?

– Дело пока в работе... Как я понял, свой выстрел вы произвели чисто рефлекторно?

– Как сказать... Я стрелял не на поражение – это точно. В правое плечо. В моем револьвере были стандартные парализующие заряды. Но расстояние было слишком короткое, и заряд произвел действие обычной пули – прошел навылет. Ствол повело немного, и выстрел пришелся...

– В верхушку правого легкого.

– От этого не умирают, мистер. Кто мог знать, что у мистера Окама будет шок? Он не должен был умереть... Я тогда растерялся... Но пытался оказать первую помощь...

Рука сержанта как бумажный стаканчик смяла баночку с недопитым пивом, глаза стеклянно смотрели в пространство...

– С ним что-то произошло, мистер... Я служу в секьюрити не первый год, и не в самых спокойных местах приходилось бывать... И стрелять приходилось и под пули идти... Вам каждый скажет, что от такой жизни вырабатывается «шестое чувство» какое-то... Короче говоря, ощущаешь, когда от человека исходит опасность... Вот здесь появляется, – Шрайбер похлопал себя по загривку. – Озноб такой... Так вот – в ту ночь от Посла именно такой опасностью так и разило. Тут я не ошибаюсь...

– Значит, он вел себя в чем-то агрессивно?

– В том-то и дело, что если бы на меня пошел громила с перекошенной рожей и автоматом наперевес, я бы даже и не подумал пугаться – тут ясно, что делать... А вот, когда это чувство угрозы ползет от твоего, можно сказать начальника, от человека, которого давно знаешь и... ну по-своему как-то даже любишь... Вот тогда можно и наделать глупостей... Я вот напрасно выдал себя... В этом честно признаюсь...

– Вы уверены, что Посол собирался... произвести выстрел?..

– Уверен – промедли я хоть долю секунды – и с ним вам, может и удалось бы побеседовать, а вот со мною – уж извините – нет.

Кай помедлил немного, прежде чем задать вопрос, который мучил его (и которым он мучил каждого из опрошенных) все эти сутки:

– Мистер Шрайбер, а вы уверены, что в ту ночь, в офисе перед вами был именно Ли Окама, а не кто-то очень на него похожий? Скажем, загримированный?

– Да, я могу подтвердить это под присягой. Только... в ту ночь он был... другой.

– Я не понял вас, сержант. Он это был или не он?

– Черт возьми, я же сказал, что это был Окама!!! Психиатры из меня тут душу вынули, прокурор грозил выставить без пенсии, ребята из секьюрити обходят за милю – а теперь еще вы! Оставьте человека в покое хотя бы здесь!

– Забудьте про свои нервы, сержант. Кстати, ваши коллеги намерены бороться за вас... Не все так плохо, как вам кажется... Примите холодный душ и через час будьте в приемной морга Интерпола – знаете, где это?

– Знать-то, к сожалению, знаю – не впервой быть на опознании... Только вы напрасно думаете, что мне так просто выйти отсюда...

– Я договорюсь с главным врачом... Вам дадут сопровождающего. Я думаю, вы не станете делать глупостей. Кстати, воздержитесь от приема успокоительного или чего-нибудь в этом роде...

– Я не уважаю таблетки, мистер...

– Вот и хорошо. Если я задержусь – ждите...

Человек, терпеливо ждавший у входных дверей старинного дома, к которому еще чуть-чуть и подошло бы название замка, смерил Кая оценивающим взглядом и остался более или менее удовлетворен.

– Извините, – Федеральный Следователь даже немного оробел перед импозантной сединой и словно вырубленными из гордой скалы тяжелыми медальными чертами встречавшего. – Я не ошибся – это поместье «Кветлориэн»?

– Вы не ошиблись. К вашим услугам Джон Кейвуд – дворецкий. Ваш покорный слуга...

– Вот мое удостоверение. Федеральный Следователь Санди...

– Проходите, господин Санди. Владелец поместья распорядился позаботиться о вас...

– Простите, но... Если я не ошибаюсь, владелец поместья э-э... покинул сей мир, не успев узнать о моем существовании...

– Я имею ввиду госпожу Штейн... Простите, я имею ввиду госпожу Окама... Она – единственная наследница моего несчастного господина, и вопрос о том, когда будет осуществлена передача наследства – чистая формальность, поверьте мне...

– Разве резиденция Посла – не собственность Департамента?

– Мистер Окама счел нужным выкупить дом и земли после того как вошел в права наследства...

– Простите, что я задаю бестактные вопросы, – Кай окинул глазами огромный холл – не слишком изысканный, но довольно комфортабельный, – но я не в курсе имущественных дел вашего покойного хозяина... О каком наследстве идет речь?

– О наследстве госпожи Лиз. Покойной супруги хозяина. У нее были огромные средства, вложены в «Сиба-Гейджи»... После того, как фирма сделала ее своим представителем в Колонии и она арендовала для них большую часть тамошних плантаций, ее капитал почти удесятерился. Всего за три года... Господин никогда не делал из этого секрета... Хотя многие понимали это... превратно...

Представления Кая о принципиальности Посла претерпели в течение тридцати секунд некоторую трансформацию... «Впрочем, – остановил он движение своей мысли в этом направлении, – ничто не мешает морально чистоплотному государственному служащему разумно распоряжаться своими средствами. Тем более – супруге государственного служащего. Как жаль, что у меня уже не найдется времени поговорить с господином Клаусом Штейнбогеном...» Он откашлялся:

– Господин Дель Рэй... Этот джентльмен находится здесь?..

– Этажом выше, сэр... Хотя я не считаю, что джентльмены занимаются поисками чего-либо в мусорных ведрах...

– Я поднимусь к нему... Не уходите далеко – у меня будут к вам вопросы...

– Я позабочусь о том, чтобы господам было чем подкрепиться... Если вы, конечно, не будете слишком увлечены... занятием мистера Дель Рэя.

В большой комнате на втором этаже Кай на минуту растерялся – за какой именно из дверей находится его напарник. Ломать голову ему пришлось недолго.

Из ванной послышалось чертыханье, и в дверях появился Гвидо с мусорной корзиной и пинцетом в руках.

– В каком дерьме только не приходится копаться сыщикам... – несколько лицемерно посочувствовал ему Кай.

– Хорошо, что служба санации здесь не блещет усердием, – не придав значения этим соболезнованиям, с удовлетворением отметил капитан планетарной контрразведки. – Обычно они успевают оставить к услугам следствия идеальной чистоты пепельницы, обработанные дезодорантом санузлы и отправленные в утилизатор бумаги... А тут все три дня не выносили мусор...

– Да, это – просто праздник какой-то... – согласился Кай, рассматривая простирающуюся перед ним на полу белоснежную скатерть, покрытую сгруппированными в безупречном порядке окурками, скомканными «клинексами», упаковками из-под различной снеди и тщательно расправленными листками из разнокалиберных тетрадей и блокнотов. – Единственное, что меня сейчас утешает, так это то, что здесь проживал мужчина, и вам не приходится перебирать использованные гигиенические тампоны.

– Будет вам, Следователь. Такова уж специфика нашей работы – перебирать корзины с грязным бельем. Политики – так те вообще там живут... Глядишь и нарвешься на одного-двух...

– Есть какой-нибудь улов?

– В кабинете – уйма пепла в камине. Хорошо растолченного. Похоже, перед тем, как пойти на дело, покойный спалил кучу бумаг. Секретер явно тщательно перебирали. Остались только финансовые бумаги – документы на разную недвижимость, квитанции, расписки...

– Вы в курсе этих самых имущественных дел?

– Вы имеете ввиду историю с его женитьбой?

– В основном – именно ее. Мы там, в Управлении как-то упускаем такие моменты... Я только что услыхал об этом. И знаете от кого?

– От старого болтливого осла – там внизу, бьюсь об заклад...

Джон Кейвуд на редкость вовремя появился на пороге, следуя в фарватере антикварного сервировочного столика на колесиках. На его лице римского патриция не дрогнул ни один мускул, и Кай решил уповать на плохой слух почтенного дворецкого.

– Если господа сочтут возможным пройти в буфетную, – сообщил тот, – я осмелюсь предложить вам холодную дичь и херес. А это – засахаренные фрукты. Особый рецепт – хозяин привез из колоний... Советую вам покинуть эту комнату – запах, знаете ли...

– Пожалуй, можно и прерваться, – согласился Гвидо. – Это сэкономит нам время на обед в городе. Погодите – я отмоюсь, а то у меня руки в четырех видах дерьма – и все разные...

– Скажите, – осведомился Кай, осторожно подхватывая окорочок неизвестной ему птицы, – вы постоянно работаете у господина Окама?

– Только последние три года. Из них более двух лет господин Посол отсутствовал – был на этой ужасной планете...

Хорошо взвешенным движением он наполнил два хрустальных бокала теплого цвета влагой.

– Не забудьте про себя, уважаемый, – подбодрил его Гвидо, входя в буфетную и снимая с полки подходящую по его мнению емкость. – Плесните себе винца – каков, однако, букет...

– Никогда не позволил бы себе выпить хотя бы глоток хереса из стакана для виски... Да и не полагается дворецкому выпивать с господами...

Кай поперхнулся хорошо выдержанным вином: чего уж он не ожидал встретить на древней старушке-Земле, так это человека добровольно признающего древнее разделение рода людского на неприкасаемые касты. Да еще причисляющего себя к одной из низших...

– Вы уж лучше числите нас с капитаном чем-нибудь вроде... ну полицейского патруля, только при другом начальстве... Ведь забреди к вам здешний констебль в холодный денек – вы бы не отказались пропустить с ним по стаканчику? Кстати, что это за зверя мы едим?

– Ну, разве что, если принять такую точку зрения, господа... Зверь же, которого вы уважили своим вниманием, называется дрофа.

Джон извлек с одной из полок подобающий напитку сосуд, наполнил его и приподнял, отдавая дань уважения собеседникам. Отхлебнул он не больше полуглотка и глаза его увлажнились – старый дворецкий явно не злоупотреблял винным погребом своего хозяина...

– Где же вы служили ранее? – вернулся к делу Кай. Пауза чуть затянулась – казалось дворецкому стоит большого труда разжать губы.

– Я состоял в штате сэра Биконсфилда, господа... – большой глоток благородного напитка несколько успокоил Джона.

«Однако час от часу не легче, – подумал Кай, тщательно изучая свой опустевший бокал. – Дело о контрабанде и коррупции в высших эшелонах власти обоих основных планет Федерации... Пронеси Господь...»

– Вы работали у сэра Джеймса? – с бестактным недоумением осведомился Гвидо, наполняя бокалы собеседников и свой заодно. – Так вас рассчитали, или вы ушли по собственной воле?

Дворецкий страдальчески сморщился.

– Я был вынужден уйти, сэр, после того как имение лорда Биконсфилда пошло с молотка... И вот теперь я вновь оказался косвенно замешанным в скандальной истории... Господи, за что мне такое наказание?

– Ну, здесь-то вы ни причем, не так ли? – Кай пытливо всмотрелся в лицо дворецкого, пытаясь прочитать в нем ответ подсознания старого дворецкого на свою реплику.

Лицо Джона Кейвуда выражало только глубокое отчаяние.

– Вы не понимаете, господин Следователь, насколько важна репутация в такой профессии, как моя. Один-два скандала – и как дворецкий я – пустое место. Никто не захочет брать на работу человека, который хоть косвенно связан с темными делами. Вы не поверите, как бывают суеверны люди...

– Для вас будет такой уж трагедией лишиться возможности говорить десяток раз в день «Кушать подано»? – не слишком деликатно спросил Гвидо.

– Моя должность, мистер, – с чувством произнес Джон, – позволяет мне противостоять энтропии...

– Чему-чему? – переспросил контрразведчик, не уверенный в том, что и впрямь слышит такой термин в устах ходячего анахронизма.

– Разрушению основ нашей цивилизации, сэр, размыванию традиций, – если такие слова звучат для вас понятнее в устах старого болтливого осла...

– Не стоит обижаться на нас, господин Кейвуд, – успокаивающим тоном прервал зарождавшийся конфликт Кай. – Такая уж у нас работа, что заставляет иногда выражаться непозволительно резко...

– К вам лично у меня нет ни малейших претензий, сэр, – с достоинством, но уже более спокойно произнес дворецкий.

– Вы уж простите меня, старина, – поспешно поправил положение Гвидо, пополняя содержимое трех бокалов из объемистого графина. – Если хотите, я принесу вам письменные извинения. И весь сектор расследования убийств Планетарной Контрразведки – тоже.

– Теперь об убийствах, – Кай взял быка за рога. – Постарайтесь припомнить – не было ли в поведении господина Посла, когда он вернулся из Колонии, чего-нибудь, ну странного, обратившего ваше внимание...

– Не знаю... Я не могу назвать его поведение странным... Странными были некоторые обстоятельства, связанные с его приездом... И после...

– Что же вы имеете ввиду? – Кай отложил в сторону золотистый кассиопейский орешек и подался к собеседнику.

– Он был подавлен. Угнетен. И ждал какой-то беды.

– Не было ли такого, чтобы он... чтобы он не узнал кого-то из знакомых? Или – забыл что-то из прошлого, не понял чьих-то слов?..

– Нет – если вы намекаете на расстройство психики – нет. Господин Посол находился, как говориться, в трезвом уме и добром здравии... Скорее уж его самого кое-кто не узнал... Это... Это и послужило причиной своего рода срыва – я так бы это назвал... Хотя причина может показаться вам смешной, сама по себе...

– Это уже интересно, – Гвидо нагнулся к дворецкому, ловя каждое его слово.

– В то утро... В последнее... Господин Посол провел ночь в городе...

– Где, с кем? – капитан Дель Рэй, кажется, готов был вручную вытягивать показания из неторопливого господина Кейвуда.

– Это не мое дело, господа... Хотя... Я думаю это теперь не сможет испортить репутацию покойного... Речь идет о мисс Вайоминг... Скорее всего. Их отношения, можно сказать, уже не были секретом ни для кого...

– Однако это только предположение, или?.. – попробовал додавить дворецкого Гвидо, но удостоился в ответ только горделивого пожатия плечами.

– Так что же все-таки приключилось, когда господин Окама в то утро вернулся из города? – попробовал подтолкнуть ход разговора Кай.

– Рональд облаял его... Фактически пытался даже искусать... – с глубокой горечью в голосе произнес Джон и скорбно пригубил свой херес.

– Простите – это вы про ту псину, что попортила мне рукав, когда я осматривал сторожку у пруда? Кстати, вы его заперли? – с беспокойством осведомился Гвидо.

– Ронни вовсе не агрессивен. Я выпустил его побегать окрест. Можете не волноваться из-за этого, сэр... Просто в сторожке лежали рыболовные снасти хозяина и кое-что из одежды, что он надевал на рыбалку. Ронни показалось, что вы покусились на них... Он обожал хозяина как Господа Бога – ведь тот принес Ронни в дом еще слепым щенком и проводил с ним каждую свободную минуту. Когда такие случались...

– Тем не менее... – Кай недоуменно кашлянул.

– Вот поэтому, должно быть, это так и повлияло на хозяина... Просто добило его... Он заперся в кабинете и не обменялся ни с кем и парой слов. Я даже не заметил, когда он покинул дом в ту ночь, чтобы...

– То есть, вы не знаете, чем занимался Посол весь этот день? И вообще, не видели его?

– Не скажу, чтобы уж и вовсе не видел. В середине дня я взял на себя смелость принести ему в кабинет кое-что поесть. В обед. Заливную рыбу и белое вино, если быть совершенно точным. И салат. Вина он приказал принести еще. Некоторое время спустя. Я был несколько удивлен – господин Окама, вообще-то никогда не пил много в одиночку...

– Но вы, все-таки, не хотите сказать, что Посол нализался в тот день в стельку? – со свойственным ему тактом попытался внести ясность в показания дворецкого Гвидо.

– До этого было далеко, сэр. Весьма далеко...

– Так вы уже спали, когда Посол спустился к своему автомобилю и...

– Я всегда ложусь в одиннадцать... Машина тогда еще стояла у главного входа. Наутро, как вы знаете...

– Ее нашли у офиса. А чем занимался господин Окама, когда вы заходили к нему?

– У меня сложилось впечатление, что он искал что-то. Может быть просто, чтобы успокоиться...

– Не можете вы припомнить – в прошлые времена... С кем господин Окама был особенно близок? Или, наоборот – может быть кто-то особенно докучал ему? Бывал здесь часто? – поинтересовался Кай.

– Здесь происходили только полуофициальные приемы. Обычно, если на Землю прибывало какое-нибудь значительное лицо из Колонии. Советник Лэшли или кто из министров. Это бывало не часто... Из близких – только госпожа Штейнбоген, пожалуй.

– И ее супруг?

– Нет. Фактически, мне не приходилось видеть господина Штейнбогена здесь. Он никогда не был желанным гостем этого дома, тем более, после того как...

– А мисс Вайоминг?

– Только один раз – когда хозяин сломал себе руку. Конечно, они встречались с хозяином... Но только в городе.

– Ну что ж, – Гвидо твердой рукой отставил в сторону опустевший графин. – Что до меня, то я больше не имею вопросов к господину Кейвуду...

– Только вот еще что... – Кай положил руку на плечо дворецкого и внимательно посмотрел ему в глаза. – Господин Окама часом не баловался наркотиками?

– Господи! Откуда вы это взяли?

– Вот, посмотрите, – Кай подхватил Джона под руку и увлек его в гостиную – к импровизированной экспозиции содержимого мусорных ведер. – Эти упаковки из-под таблеток. «Гистамикс-400». Почему господин Посол принимал это лекарство?

Гвидо опустился на корточки и провел по товарному ярлычку упаковки сканером служебного регистратора. Затем подключил к нему блок связи и набрал на клавиатуре запрос.

– Насколько мне известно, хозяин не страдал ничем... хроническим... Я, право, не обратил внимания на эти предметы...

– Ну вот, – Гвидо повернул к Каю дисплей блока связи. – Компьютер сообщает, что это весьма редкое гистаминоподобное средство, усиливающее проницаемость кровеносных капилляров и вызывающее отечность тканей. Продано два дня назад, около полудня.

– А в каких дозах оно применяется?

– Обычная дозировка – полтаблетки в сутки, – продолжил читать текст справки Гвидо. – Высшая разовая доза – четыре таблетки.

Кай посмотрел на вскрытые упаковки и на глаз прикинул количество.

– Да, покойник был большим оригиналом... Давайте упакуем плоды ваших раскопок, капитан. И пусть из Экспертизы пришлют за этим хозяйством... Хотелось бы до вылета знать данные токсикологии...

Входная дверь встретила их доносившимися из-за нее поскребыванием и повизгиванием. Как только Джон распахнул ее, Ронни – и впрямь, с виду добродушная псина, неизвестной Каю (и возможно – вообще никому) породы, кинулась на грудь дворецкого. Пес, правда, бросил искоса критический взгляд на капитана Дель Рэя, но не стал отвлекаться от основной своей заботы – он всячески пытался привлечь внимание Кейвуда к предмету, зажатому в его зубах – небольшой связке сверкающих ключей.

Тот взял их и повернул ладонь так, чтобы господам было лучше видно.

– Интересно, где это нашел ключики ваш зверек? – задумчиво спросил Кай. – Не господин ли Посол потерял их ненароком?..

– Я не думаю, что господин Посол терял их... – грустно отозвался Джон. – У них игра такая была – мистер Окама прятал разные мелочи, а Ронни их отыскивал и приносил ему на свист... Теперь он понял, что хозяин не свистнет ему никогда больше... Оттуда, где он теперь...

– Если бы собачка еще и рассказала – от каких дверей эти ключи... – мечтательно произнес Гвидо.

– Собачка – не знаю, а вот я – могу сказать вам кое-что. Вот эти два – от офиса господина Посла и от его кабинета... Я не знаю, какую дверь открывает третий ключ.

Дэвид Л. Корнуэлл – агент «Друг» – терпеливо морщась, переносил манипуляции врача над его рассеченной в двух местах макушкой. Говорил он, шепелявя и сплевывая кровь – пара зубов у него была выбита напрочь, а еще с полдюжины – просто сколоты, да и нижняя челюсть не слишком прочно сидела на своем месте. Левый глаз утопал в багровом кровоподтеке. К тому же, сходило на нет милосердное действие «Миметракса» и начинало брать свое действие солидной дозы алкоголя. Впрочем, он понимал, что легко отделался...

– Прокололся я, – сетовал он. – С самого начала надо было это усечь...

– Не уродуйтесь, Дэви, – глухо сказал Следователь, стоявший лицом к окну, – это я подставил вас – мог бы и раньше сообразить, что Шышел-Мышел уже настроен на то, что случайных встреч у него теперь нет и не будет... Говорите по порядку и не причитайте – без этого можно прожить, поверьте.

– Я встретил объект наблюдения в аэропорту Лхасы, как и было...

– Продолжайте, продолжайте...

– Первое впечатление было такое, что этот тип искренне рад меня видеть – в заключении он неплохо относился ко мне...

– Это было первое впечатление... А потом?..

– Это впечатление сохранилось у меня до самого конца... То есть до того момента, как меня вырубили...

– Ну что ж. Но до этого ведь было еще что-то – не так ли?

– Мы приняли по стопке в баре терминала. С какой-то сложной закуской... Потом Шаленый нанял авиатакси до Озерных Городов.

– Это – злачные кварталы, что понастроили в прошлом веке вокруг космотерминала «Лобнор», – уточнил Айзек.

– Там мы двинули в заведение Дурного Мергена... Это была главная моя ошибка – там нет нашей аппаратуры... Гос-с-поди, как голова раскалывается...

– Кто платил за езду и ресторан?

– За езду – Шышел-Мышел... У Мергена до платежа дело не дошло... При мне... Впрочем, бумажник у меня, кажется, увели... Слава Богу, я не прихватил туда регистратор...

– Ну, найди эта публика при тебе нашу аппаратуру, и Управлению пришлось бы раскошелится на твои похороны, – заметил Айзек.

– Потом, уже в баре на него нависла сразу чертова уйма народу... В общем, я сразу отошел в WC, принять «Миметракс», и тут-то и влип – Шаленый принялся эту публику поить напропалую, причем заказывал то портвейн, то виски безо льда, то пиво сортом подешевле, а про закуску забывал... Сам, между тем, потихоньку налегал на «Смирновскую» и всякую снедь, типа охотничьих сосисок в томате. Мне при таком сценарии надо было уже минут через сорок уйти под стол. Человека четыре к тому моменту именно так и поступили, а я только и мог что разыгрывать опьянение...

– Ну и?..

– Ну, под занавес объект наблюдения стал заказывать расстегай...

– Что это за штука?

– Я сам хотел бы знать... Во всяком случае, повара у Мергена были не в курсе, и Шаленый стал им объяснять как и что... Тут, помнится, к нему стал цепляться какой-то то ли японец, то ли казах – одним словом, борец сумо. Сначала они, вроде, мирно чирикали по-русски, а потом – сцепились... Тут, видимо, мне и приложили бутылью по голове. В первый раз... Остального не помню – сами знаете что такое ретроградная амнезия... Разыграли они все это как по нотам, думаю...

– Судя по числу доставленных в медицинские учреждения, играли очень натурально, – заметил Айзек.

– Алло, шеф, – окликнул с экрана монитора Вольф – его группа действовала непосредственно в Озерных Городах. – Мы вычислили и телефон, и Мергена и, кажется, гм... объект...

– Не томите душу, – живо отозвался шеф.

– Это вербовка Галактического Легиона. Мы прошлись по спискам последних двух дней – он там. И даже под собственным именем, чертов нахал!

– Куда его отправили?

– Отправят – сегодня в двадцать два ноль-ноль с геостационара. Рейс пять тысяч шестьсот. Я, пожалуй, смогу успеть.

– Оставайтесь здесь. Успевать придется мне... Здесь за старшего оставляю Айзека.

Следователь со смешной фамилией повернулся к личному составу группы.

– Я допустил прокол, ребята, мне и расхлебывать...

– Послушайте, капитан, – Кай осторожно маневрировал глайдером в тесных улицах старой части города. – Я все-таки не вижу категорического, так сказать, императива, который повелевал бы нам искать причину преступления именно в Колонии. Сам инцидент полностью локализован на Земле. Могу предложить вам на выбор по меньшей мере четыре небезосновательные версии, которые не имеют никакого отношения к Гринзее...

– Ну, во-первых, вы конечно зацепитесь за происки конкурентов «Сибы»... Коварный вице-директор Штейнбоген играет в пользу партии войны и организует ликвидацию миротворца Окамы...

– В последних комментариях на место нового Посла прочат Вольфа Гроссшланга. В этом случае – десять против одного – поставки с Гринзеи окажутся под вопросом. Война есть война... А «Вибер-продактс» и другие производители синтетических аналогов компонент сывороток Тальбота получают правительственный заказ...

– Я как-то раз слышал выражение в том духе, что не бывает зверя страшнее кошки для тех, кто не видел, скажем, ягуара. Не говорю уж о тиграх, Следователь: «Вибер-продактс» – довольно средненький участник этого забега... И прикиньте противоположную возможность – «Сиба» сознательно играет на понижение, способствует устранению чересчур много знающего Ли Окамы, скупает у мелких и средних держателей вроде госпожи Окама собственные обесцененные акции, а в последний момент, на место Посла проводит вместо слегка придурковатого Вольфа Эдуардовича кого-нибудь из наших правозащитников – благо их здесь – как собак нерезаных... Вот вам и еще одна версия. Видите, как легко их печь... Я, впрочем, думаю, что для всех перечисленных субъектов проще было бы добиться простого отстранения Окамы. На мокрое дело у них кишка тонка... Это все-таки Земля, Следователь... Здесь народ пожиже... Надеюсь, сестру покойного вы не числите среди подозреваемых?

– Это – вторая версия, капитан. Она, ведь, получила огромное состояние и, кстати, ни словом не обмолвилась мне об этом...

– Конечно, с порога этот факт не завернешь... Но... Третье предположение – Кейвуд и связи с контрабандой... Так?..

– Пожалуй... Ей-Богу, вы коварны, Следователь, – разыграли из себя демократа, пропустили со старым клоуном по стаканчику, а сами все время держали его на мушке, а?..

– Вы сами заметили, что старый клоун не так уж прост... Черт, я пропустил поворот...

– Это не так глупо. Я не про поворот, конечно... Но контрабанда – это завязка на Гринзею... Собственно, я склоняюсь именно к этому варианту – только, вот давайте не спешить с разработкой старины Джона... А четвертая версия – это, наверное, что я или вы сами устроили эту потеху, да позабыли про нее за множеством дел...

– Нет. Четвертая версия – это Галактический Легион. Вербовщикам Окама стоял поперек горла. С их подачи его всерьез пытались отстранить от должности. Полистайте папку – вон ту, на заднем сидении...

– Вот это – уже серьезно... И я не стану кривить душой. В этом случае, на Гринзее стоит искать только второстепенные мелочи... А теперь – послушайте меня. Здесь, на Земле все эти версии и многие другие смогут разработать дюжины две прекрасных специалистов. И если они потратят время зря – не случится ничего особенного. Деньги налогоплательщиков тратили и более глупыми способами... А вот если источник зла локализован на Гринзее, и мы дадим тем ребятам полгода на заметание следов, мы просто упустим опаснейшее гнездо преступности. Причем такой, которая уже замахнулась на землян в нашей собственной норе... Этого я себе не прощу... Я вижу, что вы тоже подумывали об этом, Следователь... Вот еще одна мелочь, – Гвидо небрежно помахал листком распечатки. – Справка Экспертизы: бластер, которым хотел воспользоваться Посол, – табельное оружие того самого Легиона. Ствол с этим номером находится на вооружении девятого полка, расквартированного в Колонии «Гринзея-2»...

Он покосился на Кая, следя за его реакцией. Потом добавил:

– Вы что-то подозрительно помалкиваете о том, что вы вычитали в Докладе... У вас было хоть полчаса чтобы поработать с ним? Нашли что-нибудь?

– Да, капитан, нашел. Кое-что, что заставляет меня согласиться с вашими словами. Но об этом потом... Пожалуйте в анатомический театр, мистер.

В приемной им навстречу поднялся истомившийся Шрайбер, по правую руку от которого млел от безделья дюжий санитар. Кай жестом попросил подождать еще немного и вслед за Гвидо шагнул в выложенный белым кафелем зал, где нервно расхаживал из угла в угол старший паталогоанатом Майер.

– Вы, однако, заставляете себя ждать, господа, – сухо сказал он, деловито натягивая на руки пластиковые перчатки.

– Надеюсь, покойник не убыл по делам, не дождавшись нас? – пошутил Гвидо в своем стиле. И осекся, заметив дернувшуюся щеку прозектора.

– Шутка не из лучших сегодня... Утром таким же, примерно, образом шутил дежурный санитар. Ван-Криппен. Он, видите ли, нашел, что пришло самое время напиться до зеленых чертей и молол всякую чушь. Я подаю рапорт на мерзавца... Впрочем, это уже наши проблемы...

– Док, – чуть более вежливо, чем это у него получалось обычно, спросил Гвидо. – Нас интересует ваше мнение – не мог ли Посол Окама находиться... под медикаментозным влиянием?

– Это требует токсикологической экспертизы. Но внешних признаков – никаких. Удивительно другое – смерть от шока при тяжелом, но далеко не смертельном ранении. Может, окажи мы ему помощь чуть раньше...

– Зачем он принимал это, – Кай поднял к глазам врача упаковку «Гистамикса». Влияет это на психику?

– Гм, сомневаюсь... Новейший гистаминомиметик... Пока – редкость. Психотропным действием не обладает...

– Ну а если некто проглотит в один присест всю упаковку? Двадцать таблеток.

– Потребуется медицинская помощь. Его разнесет... Я имею ввиду – это вызовет мощный отек. Но не помешательство.

– А покойный выглядел как обычно?

– Не встречался с ним при жизни. Затрудняюсь ответить вам...

– Это не могло быть связано с последствиями перелома? У покойного был перелом руки. Только, вот, не знаю – какой. Правда, относительно давно...

– Вот переломов у трупа как раз не было – ни старых, ни новых. Мы сразу пропускаем э-э... поступивший материал через компьютерный томограф и все виды травм регистрируются безошибочно. В том числе и сросшиеся переломы. Я бы запомнил это. Да и файл еще цел.

Не говоря худого слова, Гвидо отошел на шаг в сторону и стал набирать на клавиатуре блока связи номер регионального медцентра.

– А вообще-то, факт смерти не вызывал сомнений? – сознавая глупость вопроса, Кай постарался задать его стальным голосом.

– Вас устраивают такие стандартные признаки, как остановка дыхания, отсутствие пульса, охлаждение тела и трупное окоченение... – с большой долей яда в голосе, парировал явно оскорбительное подозрение доктор Майер.

– А энцефалограмма? – вдруг блеснул неожиданными познаниями Гвидо.

– Подобное делается только, если факт смерти оспаривается...

– А почему до сих не произведено собственно вскрытие?

– Видите ли, я счел подобный случай смерти от шока достаточно редким и нашел возможным пригласить для консультации известного эксперта в такого рода вопросах – профессора Энке... Он ожидает в моем кабинете. Профессор не смог прибыть ранее... Позвольте, я приглашу его.

Доктор вежливо зачирикал что-то в свой блок.

Кай в который раз поймал себя на мысли о том, что посещение заведений, подобных тому, в котором им приходилось пребывать сейчас, вызывает у него вполне определенную последовательность ощущений. Само пребывание в прозекторской, вид запрокинутых в немом крике оскаленных ртов, спутанных, подобных морским водорослям волос, неживая желтизна кожи и отверстые внутренности глубоко подавляли его, но по выходе из обители смерти и тлена, его наполняло всепоглощающее ощущение радости жизни, которого он несколько стыдился. Каждая клеточка его организма радостно вопила «Я живая!». Морг регионального отделения Интерпола был фактически пуст, но все равно, Федерального Следователя тянуло наружу.

– Из медцентра сообщают, – негромко сказал Гвидо, пошевелив в воздухе блоком связи, – что пациенту Окама четырнадцать месяцев назад была оказана помощь в связи с переломом лучевой кости правой руки. При игре в поло. Помощь оказал домашний врач покойного – Ольгердт Нильссен...

Доктор Майер недоуменно пожал плечами:

– Давайте обратимся к самому э-э-э... предмету расследования... Тем более, что профессор Энке уже с нами, – он сделал вежливый жест в сторону появившегося из внутренних дверей благообразного господина в безупречном халате.

– Одну минуту, – остановил его Кай. – У меня здесь, в вашей приемной ждет один свидетель... – Он подошел к двери и окликнул немедленно появившегося на зов сержанта.

– Производится процедура опознания трупа Чрезвычайного и Полномочного Посла Федерации Ли Окамы фигурантом по делу четырнадцать триста тридцать восемь, сержантом вневедомственной охраны Говардом Шрайбером, – продиктовал он в регистратор. – Напоминаю вам, сержант, что ваше свидетельство чрезвычайно важно для следствия. Постарайтесь быть максимально объективным...

Служитель набрал код на замке одной из многочисленных, смахивающих на ниши крематория, дверок холодильника. Дверка поднялась и плоское стальное ложе, на котором должен был покоиться Чрезвычайный и Полномочный Посол, выскользнуло под яркий свет хирургических ламп.

Оно было пусто.

– Так, а где, собственно, труп? – недоуменно спросил после некоторой паузы сержант Шрайбер.