Глава 3

Кай первым шагнул на площадку подъемника и на несколько мгновений задержался, оценивая новый мир. Это была старая привычка, неизжитая многими, годами бесчисленных путешествий. Вступая на новую планету, пусть и освоенную до него другими людьми, Кай всегда испытывал чувство первопроходца. Он подсознательно, по неведомым ему самому признакам определял, что его ожидало в новом мире. Причем интуиция редко подводила Федерального Следователя.

Он вспомнил чувство, которое охватило его, когда он впервые попал на Гринзею. Их «Шаттл» разнесло ракетой, и они с Гвидо болтались на стропах над джунглями в густом воздухе, пряно пахнувшем ароматами неведомых цветов и перегнившей листвой. Кая поразило тогда странное ощущение защищенности, которое он испытывал, падая в зеленый океан тропического леса. И действительно, лес и его обитатели на удивление миролюбиво приняли их.

Потом в Океании ощущение зыбкости с первого шага на поверхности Эбисс-Айла превратилось в действительную иллюзорность бытия в городе-призраке.

Кай вдохнул полной грудью холодный и сухой воздух Химеры и огляделся. Пологий горизонт в миле от них круто убегал вниз, справа и слева виднелись верхушки густых зарослей, подступающих к космодрому, а внизу, на бетонных плитах, у небольшого серебристого кара странной формы стояли две женщины и в упор разглядывали Федерального Следователя. И в этот момент у Кая промелькнула тоскливая мысль, что данная командировка будет совсем не простой, а скорее трудной и мучительной, причем доставит много хлопот не только Управлению, но и лично ему.

– Ну, что вы там застряли, Следователь? – раздался за спиной жизнерадостный возглас Де Жиля. – Не слышу оркестра и приветственных речей.

– Будьте любезны, – Кай посторонился, пропуская Морриса вперед. – Что касается оркестра, то его для финансовой инспекции вбрасывают в игру обычно только при проводах. И хорошо, если он не будет похоронным… А вот торжественный караул для встречи Полномочной делегации Федерации Тридцати Трех Миров, я вижу, выстроен. Двух представительниц прекраснейшего пола вам хватит?

– На первый случай – да.

Кай Санди и Моррис спустились по трапу и двинулись на сближение со встречавшими. Та, что пониже, с восточными, но довольно изящными чертами лица и прекрасной фигурой, сделала шаг вперед.

– Добро пожаловать на территорию Материальной Республики Химера, господа. Советом Великих Матерей я уполномочена встретить вас, а в дальнейшем оказывать вам необходимое содействие во время пребывания на нашей планете. Меня зовут Мариам Хуссейн Задех, но так как мы будем работать вместе две недели, то называйте просто Мариам. Мои предки были в числе первых колонистов Химеры, а дед возглавлял Меджлис и был ярым сторонником Истинного Учения, как тогда это называли…

– Погодите, погодите. – Морис Де Жиль понял, что его собеседница не из породы молчаливых, а стоять на продувающем ветру после теплой каюты крейсера было довольно неуютно. – Я предлагаю лекцию из истории Химеры перенести на другое время и место, ну, скажем, в ресторан или кафе. А сейчас доведем представление до конца. – Он пригладил взъерошенные волосы и отвесил элегантный полупоклон. – Моррис Де Жиль, Главный Инспектор контрольной службы Министерства финансов, к вашим услугам, прошу любить… – он сделал чуть заметное ударение на этом слове, – и жаловать. А это – Кай Санди, Второй Аудитор того же Министерства… – И он повернулся к оставшейся не представленной молодой женщине, выжидательно глядя на нее.

– Джейн Гранж, секретарь по особым поручениям Министерства экономики. – Ее низкий голос звучал глуховато, но не был лишен своеобразного очарования. – Сейчас мы отвезем вас в гостиницу, там пообедаем, а завтра утром намечена встреча в Совете. Если до визита вам понадобится какая-либо информация, мы вам ее предоставим.

Кай обратил внимание на то, что, хотя на лице девушки была дежурная вежливая улыбка, ее печальные серые глаза смотрели сквозь собеседников. Она была довольно высокой, но все-таки чуть ниже Кая. Ее фигура сохраняла в себе что-то от худощавой угловатости подростка. Во время пути Джейн молчала. Разговаривали в основном Мариам и Де Жиль. Сосредоточенно замкнутая Джейн представляла собой полную противоположность улыбающейся и оживленно болтающей напарнице.

– Сейчас вы увидите один из наших наиболее перспективных объектов, господа! – довольно многообещающе провозгласила Мариам.

Феноменом, выплывшим из-за близкого горизонта, было возвышающееся над пересеченной местностью циклопическое сооружение, напоминающее чудовищно деформированную виноградную улитку.

– А это что такое? – поинтересовался Кай. Мариам пожала плечами, выказывая удивление подобным невежеством гостей.

– Это осталось от Предтеч. В настоящее время Совет собирается построить там туристский комплекс с теплыми источниками.

– Там есть гейзеры? – спросил Моррис.

– Нет, воду мы подведем. Все дело в тепле. Его излучает башня. Наши эксперты рекомендуют организовать здесь курорт федерального значения. А имя Предтеч послужит неплохой приманкой… Леди вообще считают, что туризм является единственно приемлемой статьей доходов для нашей планеты.

Де Жиль насмешливо прищурился:

– В этом я ваших Леди одобряю. Судя по тому, какие очаровательные создания встречают здесь гостей, я полагаю, что многие мужчины Федерации были бы не прочь отдохнуть здесь две-три недели от своих дел… и жен.

Молчаливо сидевшая рядом с Каем Джейн вспыхнула при этих словах.

– Вы не так поняли слова Мариам, Инспектор. Мы собираемся сделать здесь исключительно женский курорт. Мужчины могут отдыхать в других местах.

– Например, посещать Лабиринт, – хихикнула Мариам.

Кай сделал вид, что не знает местного эвфемизма: «посетить Лабиринт» означало тронуться умом. Или пойти к черту. В зависимости от контекста.

– Кстати, где он располагается? – осведомился Моррис. – Поистине странное место – не означен ни в путеводителях, ни даже на картах, а как только речь заходит о Химере, так сразу только и слышишь: «Лабиринт, Лабиринт, Лабиринт…»

– Все, что связано с Предтечами, – странно, – пожала угловатыми плечами Джейн. – Мне самой многое хотелось бы узнать о Лабиринте. Когда-то. Но не рассчитывайте найти среди нас проводницу в те места. Это – занятие отверженных. Только опустившиеся мужики… Простите – мужчины занимаются этим. Вы могли видеть таких в Городе – в полосатых балахонах и с красно-белыми шестами…

Мариам закашлялась, то ли глотнув пыли из приотворенного окошка глайдера, то ли намекая напарнице на то, что она сболтнула лишнего. Та ответила ей довольно холодным взглядом.

– Так кого же водят в Лабиринт эти проводники? – недоуменно осведомился Кай. – Если такого рода прогулки считаются предосудительными, то…

– То, само собой, находятся и те, которые готовы платить втридорога за запретный плод. В последнее время развелось немало любительниц выдавать себя за адепток разных ложных учений и сект, а то и просто за ведьм. А для посвящения в такой сан непременным условием считается посещение Лабиринта. Там даже справляют шабаши…

– На которых иногда присутствуют некие мужчины… – вставила Мариам. – Якобы постоянно обитающие в Лабиринте. Но скорее всего – это какие-нибудь типы из Пещерной Страны. Согласно общему мнению, постоянно жить в Лабиринте невозможно… Но уж вам, господа, искать в Лабиринте приключений не стоит. Совершенно не стоит… Лабиринт не имеет к экономике Химеры никакого отношения. Решительно ни-ка-ко-го!

– Участники этих м-м… шабашей преследуются вашим законом? – участливо спросил Кай.

– Вы плохо представляете себе наши законы, – усмехнулась Джейн. – В них ни словом не упомянут Лабиринт. Для закона он не существует… Так что все, что там происходит, может получить только моральную оценку, но никак не юридическую…

– Моральная оценка выражается иногда в избиении камнями… – не без яда подала реплику Мариам. – А вот, кстати, и наш лучший загородный ресторан.

– «Кстати» – это вы насчет такого рода моральной оценки? – сухо спросил Кай, открывая дверцу перед Джейн. – Она ждет нас тут авансом?

– Нет, ее получают не там, – ответила Джейн и впервые едва заметно улыбнулась. – И, конечно, получают ее только за подобающие заслуги. Не надейтесь поучаствовать в таком аттракционе на дармовщинку…

В перерыве между блюдами Моррис вдруг решил ознакомиться с меню. Пробежав глазами карточку, он разочарованно отложил ее в сторону, словно она была неплатежеспособным чеком.

– Мадам, оказывается, вы нам предлагаете стандартный набор любого заштатного космопорта, – сказал он, разыгрывая обиженного ребенка. – А где же изысканные экзотические блюда, коими в прошлом так славилась Химера?

Кай очередной раз поразился тому, как легко сходит с рук его напарнику непосредственность, которая другому стоила бы дипломатического скандала.

– Увы, – Мариам весело рассмеялась, – нам приходится довольствоваться импортными концентратами. Это значительно проще, чем пытаться поддерживать внеземной экологический баланс в оранжереях – они выработали все сроки… К тому же большинство из них законсервировано… Да и какие, собственно говоря, у вас претензии к этому бифштексу?

Она лихо подцепила вилкой кусок жареной говядины.

– В общем-то, никаких, – согласился Моррис, отдавая должное столь критикуемому им блюду, – если не считать того, что Божья тварь, у которой позаимствовали сей кусок плоти, щипала травку за миллиарды километров отсюда, где-нибудь на Мирабелле или Оствайзе, а потом ее замороженное мясо долго-долго летело на транспортнике… Через миры и века. К тому же я обожаю экзотические блюда. Когда я вернусь в Метрополию, друзья первым делом спросят меня, что подают в здешних ресторанах. И что я им отвечу? Что отведал говяжьего бифштекса?

– Ну почему же? – Джейн едва заметно улыбнулась. – В салат, который вы только что уплетали с таким завидным аппетитом, добавлены местные вяленые земляные черви. Такие водятся только на Химере. Хотя и завезены откуда-то издалека… Где они уже успели повымереть за период колонизации.

Моррис слегка изменился в лице.

– Так это не были сушеные лангусты?

– Разве что в прошлом своем воплощении…

Джейн, конечно, не была садисткой, но подтрунивать над Моррисом доставляло ей явное удовольствие… Кай поймал себя на странном чувстве зависти к своему напарнику.

– А вот пиво, которое вы с таким удовольствием пьете, – это тот самый знаменитый «птичий мед», о котором вы, наверное, наслышаны… – внесла свой вклад в защиту местной кулинарии Мариам. – Прекрасно очищает почки…

– Я уже понял это… – Кай поднялся из-за стола. – Извините, я оставлю вас на минутку.

Он прошел среди столиков под перекрестным огнем женских взглядов, с интересом рассматривающих столь редкого в здешних краях представителя Homo Sapiens, и направился в вестибюль в поисках двери со ставшим теперь благодаря подвигам нескольких поколений крутых звездопроходцев, отважных первооткрывателей и стойких пионеров космоса достоянием всей Галактики обозначением 00. Долго искать ему не пришлось.

Дверь со свежеприсобаченной вывеской «Джентльмены» охраняли две амазонки при погонах, бластерах и аксельбантах. Зайдя внутрь, Кай с облегчением увидел ряд писсуаров, уже позабытых после восхождения на борт «Марии Кюри». Они были смонтированы «на живую нитку», не иначе как вчера. Это трогало.

Взявшись за язычок «зиппера», он услышал вполне отчетливое покашливание у себя за спиной.

Резко обернувшись, Кай встретился взглядом с парой порядком испуганных глаз, выглядывавших из-за дверцы ближайшей кабинки.

В мыслях обычно хладнокровного Следователя в очередной раз наступил сумбур.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил он раздраженно.

– Тише, ради Бога, не кричите! – Голос, к вящему облегчению Кая, был мужской.

– Что вам надо? – спросил он уже менее возмущенно. Но более сурово.

– Сейчас объясню, мистер…

Человек, показавшийся из-за двери, был коренаст, пуглив, как дикий голубь, багров рожей и облачен в комбинезон сантехника с накладным, надо полагать, бюстом. В одной руке он держал самую настоящую швабру, а в другой, протянутой к Каю, помещался небольшой кожаный мешочек.

Логика подсказывала Федеральному Следователю, что его втягивают в примитивнейшую провокацию. Чутье же убеждало, что т-а-к провокации не делают…

– Здесь ювелирных украшений на пятьдесят тысяч федеральных кредиток, – уведомил странный пентюх Кая. – Это задаток. Остальное перед отлетом. Можете не сомневаться, мистер, – камни настоящие, а уж про работу я вообще не говорю – уникальная техника. Только вытащите меня отсюда. Я уже по горло сыт и Сержем, и проклятыми бабами…

– Купите себе на эти деньги билет в каюту-«люкс» на ближайший лайнер и немного успокоительного, – резонно посоветовал ему Кай, уклоняясь от кожаного мешочка, – и летите хоть к…

Благодаря гладко забранным на затылке волосам странный тип действительно мог сойти за довольно несчастную – надо же, так рожей не вышла – перезрелую девственницу восточного типа. Мешали такому восприятию только чесночный перегар и заметная небритость. Последнюю скрывала вуаль – ну что же еще могло быть натуральнее для имиджа сортирной работницы…

– Да вы не поняли, мистер… Я же из Помпейской Колонии… Мне же запрещено… Меня же, мистер, в порошок сотрут…

– Если вы не под судом или следствием, то никто не может запретить вам покинуть любую из планет Федерации… – начал пояснять Кай психу его гражданские права. – Что до того, чтобы вытащить вас отсюда, – так в чемодан мой вы просто не поместитесь и за домашнюю собачку не сойдете без справки о прививке…

– Ну что, мистер, я буду вас учить? – искренне возмутился тип. – Оформите требование на мой арест. Вот и все. На Моргуле на меня вот такое дело заведено… За…

– Мистер Санди, – послышался за дверью голос Мариам, – с вами все в порядке?

Лицо пентюха перекосило. Он судорожно ухватился за рукав Кая.

– Так вы заберете меня отсюда? Это мой единственный шанс! Только ничего не говорите своим спутницам. Если люди Халимат пронюхают, что я обращался к вам, мне крышка! Как Бог свят – крышка! Вы верите в Бога, мистер?

– Э-э… – чуть было не вступил в теологический спор Кай, но место действия как-то не располагало его к этому.

– Я вот – нет, – с огорчением заметил тип. – В черта – еще туда-сюда, а с Богом у меня дела натянутые. Я бы за него свой голос не отдал…

Тут он осекся – в дверь деликатно, но настойчиво долбили.

– Камушки уж лучше пусть побудут у меня, – сменил он тему разговора. – Если вас с ними застукают, мистер, вам это боком выйдет, да и мне – все одно – хреново обернется… Гуд бай! Еще увидимся… Ты за это время ситуацию просеки, мистер, а то я вижу – не врубился еще… Скорей врубайся, друг… Э-э-эх!!!

С этими словами незнакомец доверил Федеральному Следователю свою швабру, решительно поднял раму окна и отчаянно грянулся куда-то вниз, на что-то далеко внизу расположенное, весьма хрупкое и многочисленное.

Почти одновременно входная дверь распахнулась. На пороге стоял слегка озабоченный Де Жиль.

– С тобой все в порядке?

– Да, надеюсь… – Кай потер виски, почти машинально провел по рукояти швабры сканнером регистратора, пристроил ее в угол и направился к выходу, только на полдороге вспомнив, зачем он сюда приходил.

Остаток дня господа члены Высочайшей Инспекции провели, осматривая достопримечательности Дизерты, зимней резиденции Верховной Администрации Материальной Республики – сначала в несколько навязчивом сопровождении обеих членов делегации принимающей стороны, а затем, после вручения ключей от номера в наиреспектабельнейшем из закрытых отелей – «Уолдорф-Маргарита», – в одиночку. В эпоху скрытых видеокамер и сверхчувствительной аудиотехники в примитивной наружной слежке за дорогими гостями, конечно же, не было никакого смысла.

Прощаясь («Извините, у нас, как говорится, «закончилось детское время», господа…»), Джейн выразила надежду, что болтающиеся по улицам обитательницы ночной столицы не будут докучать выделяющимся несколько необычным видом – без чадры и в мужском наряде – гостям из Метрополии излишним вниманием.

– Здесь, слава Богу, не деревня, тут народ ко всему приучен, – успокоила Морриса сомнительно лестным аргументом Мариам, и обе амазонки в штатском растворились в наступающем сумраке.

Как было условлено, господа Аудиторы поболтались по городу каждый в одиночку и встретились в холле «Маргариты» ближе к полуночи.

– Согласно программе нашего пребывания на этой благословенной планете завтрашний день у нас посвящен «самостоятельному ознакомлению с условиями жизни и труда аборигенов», – откашлявшись, напомнил Моррис.

– Весьма относительно самостоятельному, – заметил Кай. – В восемь утра – вы помните, сколько часов в здешних сутках? – за нами заедет Мариам.

– Ей придется утешиться тем, что мы оставим ей соответствующую записку. В шесть утра, когда покинем отель.

– И куда же вы намерены меня потащить, господин Первый Аудитор? Неужели разыскали все-таки тайный дом свиданий? – иронически предположил Кай. – Но почему там открывают так рано?

– Нет, всего лишь несколько мест, где можно встретить людей в полосатых балахонах и с красно-белыми шестами… Кстати, я уже присмотрел тут неподалеку одного такого. И договорился на завтрашнее утро. На сегодняшнее, – поправился Де Жиль, справившись по часам.

– Проводник в Лабиринт?

– Конечно, – Моррис сделал неопределенный жест рукой. – Ведь нас туда настойчиво приглашают. Загоняют прямо-таки хворостиной… Или я ничего не смыслю в психологии.

– Мне показалось, – Кай пожал плечами, – что, наши спутницы, наоборот, настойчиво отговаривали нас от подобной экскурсии…

– И вы намерены устоять перед искушением, господин Второй Аудитор? – Моррис чуть подмигнул воззрившемуся на него Каю. – Впрочем, если вы против, я могу оставить вас в наиприятнейшей компании сестры Мариам… И ее наставницы Джейн. Что ж, у каждого свой метод…

– Вы низко котируете сотрудников нашего ведомства, господин Первый Аудитор, – с некоторой обидой в голосе оборвал его Кай, не совсем понимая, почему его задело за живое это замечание. – По крайней мере я не думаю, что нас попытаются отправить на тот свет. Это не в интересах милейших Леди…

– Господин Второй Аудитор, черт возьми! Вы наконец становитесь мужчиной! – с энтузиазмом воскликнул Де Жиль.

– А пока – выспимся хоть немного, – чуть охладил его пыл Кай.

В огромном заброшенном сарае было довольно темно, до отвращения пыльно и воняло мышами. Летучими.

Барух опасливо поежился. Так бывало с ним каждый раз, после визитов в Лабиринт: двое или трое суток нервы – ни к черту. А тут вместо отдыха и успокоения – извольте явиться на срочный вызов к их милости резиденту. В эту чертову халупу с ее тьмой, пылищей и подпритолочными обитателями. Еще не хватало, чтобы такая вот одичавшая тварь вцепилась ему, ну, скажем, в волосы… Правда, и сам Барух Р. Р. Циммерман, и чертов конспиратор, Айман Ибрахим – оба лысы, как пасхальные яйца, несмотря на разницу в религиозной, политической и, сдается Баруху, еще и половой ориентации… Нашел господин резидент, где назначить встречу! Не иначе как второпях, со страху. Перед кем только?.. Приятно, конечно, представить себе, что настырный Серж Плотников нацелился нарезать ремней с задницы верного слуги Шайтана (не Аллаха же, если уж разбираться в здешних ересях) – что и говорить: давно пора… Но в том-то и дело, что Айман уже неделю как чего-то боится, а Сержа Плотникова долго бояться бессмысленно: он не говорит «я с тебя спущу шкуру!», он ее спускает. Или не спускает. А страх нагонять любит Старуха… Ну, ладно, скоро узнаем, в чем дело.

В носу отчаянно защипало, и через пару мгновений, не сумев преодолеть позыв природы, Циммерман оглушительно чихнул, вызвав переполох среди дремавшей на стропилах большой стаи летучих пиявок. Пронзительный шелест крыльев потревоженных бестий вкупе с рухнувшей с потолка на голову грудой трухи и вонючей пыли заставил Баруха помянуть Аймана Ибрахима в совсем уж плохом контексте.

– Будьте здоровы, папеле Циммерман! – неожиданно громко прозвучал в наступившей тишине скрипучий голос Торговца. – Да пошлет вам ваш Элохим долгих лет благоденствия.

Циммерман отпрянул в сторону, ударился коленкой о какой-то железный агрегат и отметил:

– Не приставайте с просьбами о здравии ваших клиентов к чужому Богу, Айман! У вас есть собственный, вот он пусть и попотеет в конце концов. А эти шуточки с подкрадыванием – вообще оставьте для своих резвых херувимчиков с розовыми попками. Если вы затащили меня в эту дыру из-за пустяков, я больше никогда не дам вам ссуду, какие бы проценты вы мне за это ни сулили! Короче, или вы сейчас же излагаете дело, или ищите себе другого компаньона для ваших сомнительных коммерческих проектов! – Барух решительно встал и начал демонстративно собираться в дорогу, отряхивая с костюма пыль и краем глаза пытаясь оценить реакцию Торговца на свою гневную тираду.

– Ладно, не горячитесь. – Айман загородил проход и примирительно коснулся плеча собеседника. – Речь идет о больших деньгах. Вы ведь собираетесь рвать когти с Химеры, как любит говаривать мистер Плотников. Так почему бы вам заодно не подработать в качестве курьера?

– Откуда вы взяли эту наглую ложь? – Циммерман сбросил с плеча ладонь Торговца и сделал новую попытку пробраться к выходу. – Вы прекрасно знаете, что у меня нет ни желания, ни реальной возможности сделать это.

Айман с неожиданной элегантностью присел на загаженный многими поколениями здешней фауны станок и с такой же неожиданной проворностью крепко схватил Баруха за лацканы пиджака.

– Ты что, за дурака меня принимаешь? А кто «прозванивал» Аль-Хатима из транспортного отдела? А кто из нас за последнюю неделю лихорадочно скупал камешки, избавляясь от местной валюты? А может быть, не ты клеился к Платиновой Линде из космопортовской столовой? Так что лучше помолчи и выслушай мое предложение. И не советую тебе особенно торговаться…

Циммерман заметно скис и стал мысленно просчитывать, где он прокололся. По всему выходило, что Торговец плотно пас его последние дни, вопрос только – с какой целью? Хорошо еще, что он не пронюхал о его попытке выйти на контакт с Федералами там, в «кабинете для джентльменов»…

– Так вот, – продолжал араб, – полагаю, что тебе удастся удрать с Химеры. Может быть, я тебе даже помогу в этом. В конце концов – это ли не подарок Аллаха: не видеть здесь твою мерзкую рожу? Не знаю, куда ты навострил лыжи, но, полагаю, самый прямой путь в Метрополию – через Валенсию или Цирцею. В обоих случаях тебе нужно будет всего лишь передать послание моим друзьям. За это ты получишь шестьдесят тысяч монет. Федеральными кредитками, естественно, а не местной макулатурой. Как предложение?

Барух задумчиво пожевал губами. Или он ничего не понимает в людях, или Айман затеял какую-то пакость. Неужели араб дознался о судьбе своего чемоданчика?

Он зябко повел плечами, благодаря Бога, что Торговец не заметил этот невольный жест в темноте. Не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться о предназначении пульта связи и шифраторов, открывшихся его взору в тот – будь он неладен – день, когда на четвертые сутки дьявольских мучений, затребовав за работу черт-те какие бабки и выжрав практически все (для больших людей предназначавшееся) спиртное, припасенное у Баруха, «Ювелир» Берендеев отпер-таки тот злополучный кейс. «Помогла мне твоя жидовская Яхве, – совершенно не желая оскорбить ни Циммермана, ни его религию, сообщил тогда «Ювелир», аккуратно рыгнув в сторонку перегаром. – Словно изнутри поднажал кто… В общем, оставь себе премиальные – не моя, Богова заслуга…» И честно ушел в запой, так и не поняв, в какое положение поставил отвалившего ему неплохой аванс нанимателя, оставшегося у себя на хазе тупо созерцать то, за созерцание чего снимали голову, сперва пооторвав кое-что другое.

Тогда, разглядывая шпионские «фенечки», Циммерман так и не смог решить для себя мудреную головоломку – то ли кидала Альхен действительно по незнанию сплавил ему злополучный чемоданчик (в конце концов, что возьмешь с «голубого»), то ли это была тонко продуманная провокация самого Ибрахима Аймана, цели которой Барух не мог раскусить. И только теперь он догадался, что в натуре проколовшийся и оставшийся без элементарных средств связи Торговец хочет теперь с его помощью передать весточку своим хозяевам Наверху.

На первый взгляд – ничего страшного, но эти лихие ребята из спецслужб почему-то постоянно норовят сократить любую цепочку на звено-другое. По использовании, конечно. Для чего Торговцу достаточно добавить в конце послания то самое – из «Гамлета»: «Подателей сего немедля обезглавить»… Ох уж этот Принц Датский – нордическая скотина: ведь с лучшими друзьями такую штучку отмочил: бедные, бедные Гильденстерн и Розенкранц – фамилии говорят сами за себя, – шила в мешке не утаишь: в конце концов, ни за хрен собачий пострадали опять-таки предки Баруха, хоть и дальние. И вот, традиция найдет свое продолжение: Барух Циммерман обретет скромное место на погосте, где-нибудь неподалеку от места вручения «товарчика», а у разведки Комплекса появится реальная возможность сэкономить обещанные денежки.

Альтернативная гипотеза была намного ужасней: Айман, Альхен и Старуха (вариант – Серж Плотников) играют с Барухом, как кошки с мышкой. Единственным положительным моментом в этом случае был бы быстрый и почти без страданий конец…

Тем временем заждавшийся ответа Айман включил фонарик и в его мертвенно-зеленоватом свете успел, видимо, разглядеть бурю эмоций, придавших лицу его «делового партнера» еще более трупную гамму окрасок, чем позволял надеяться спектральный состав падающего света.

– Не переживайте так, господин Циммерман, – поспешил он успокоить потенциального курьера. – Вот аккредитив в федеральный банк Цирцеи на ваше имя. Деньги уже переведены, и вы сможете снять их, как только мой человек подпишет накладную на груз.

– Какой еще груз?

– Ну, это я так, фигурально. Чтоб не было вопросов у банковских клерков. На самом деле это будет микрочип с «зашитой» информацией. Вы получите его за день до отлета. Только, умоляю вас, Барух, ради Всемогущего Аллаха не вздумайте пытаться прочитать послание. Ибо в этом случае вы подпишете себе смертный приговор без права на кассацию. Мы так много лет знаем друг друга, и мне будет горько услышать, что папеле Барух умер как дурак.

Айман сунул в трясущиеся руки собеседника пластиковую карточку федерального аккредитива и, подняв столб пыли, исчез в темных недрах огромного помещения. Как, впрочем, и положено слуге Шайтана.

Проводник запросил с них не так уж много. Скорее подозрительно мало, как отметил про себя Кай. Хотя не такое это и удовольствие – провести полдня в обществе закутанного в грязный балахон немытого полуараба. Свой возраст Проводник изрядно преувеличивал за счет длинной бороды, придававшей ему сходство с козлом (уж не из тех ли, что ведут стадо овец на бойню?), величественных манер и повелительных интонаций в голосе.

– Сегодня не самый лучший день для таких затей, – буркнул себе под нос псевдостарец, поднимаясь со своего насеста под мостом Святой Джеральдины, где происходила встреча. – Далеко ехать придется: Врата только в Распадках откроются. И то – ненадолго…

– Получается, – прикинул Моррис, – что наша экскурсия будет довольно краткой?

Старец зашелся кашляющим смехом:

– Господа, коли уж в Лабиринт гулять собрались, знать бы не помешало заранее: это войти в Лабиринт – проблема, а выйти из него – можно когда угодно… В любое время дня и ночи. Если, конечно, знать выход. Если знать…

Моррис с брезгливой опаской впустил Проводника в салон кара и повел машину, руководствуясь указаниями старца, которые тот подавал величественными жестами сморщенной и довольно грязной длани. Кар быстро выскочил из жилой части города и помчался по трассе, пересекавшей сначала заросшие бурьяном покинутые кварталы промышленной зоны, а затем нырнувшей в скалистое ущелье, полуутонувшее в тумане. Близкий горизонт делал эту смену ландшафтов несколько комической. Вообще в езде по дорогам Химеры было что-то от катания на Американских горках. Все казалось до смешного близким, все появлялось и исчезало слишком быстро.

– А теперь подайте вправо, на проселок, – скомандовал старец из глубины своего балахона. – Заброшенную Обитель зрите?

Честно говоря, Кай сначала принял столь торжественно поименованное сооружение за руины очередной разорившейся фермы, но, выбравшись из кара, убедился, что капитально ошибается. Это был довольно хорошо сохранившийся остов монастыря явно христианского толка. По стенам шла строгая, скупая резьба, в проемах стрельчатых окон уцелели еще остатки витражей. Все еще высились над провалившимися крышами позолоченные кресты.

Проводник не забыл помянуть недобрым словом вездесущих гяуров, не ведающих даже обряда омовения, которые здесь, на землях некогда чисто исламской неоджамахерии, понагородили свои мерзкие молельни. Впрочем, свергнувший неоджамахерию материальный режим даже не стал превращать эти языческие памятники в кинотеатры и отхожие места, как поступили они с мечетями (Аллах еще припомнит это мерзким блудницам, пришедшим к власти не без помощи Шайтана и его слуги плешивого иудея Зигмунда Фрейда), а просто предал эти варварские капища забвению, которого они и заслуживают…

«А внутри, на стенах, наверное, еще и фрески с ликами святых целы», – тоскливо подумал Кай.

Шагавший рядом Моррис тоже притих и погрустнел. Возможно, при мысли о том, что и сам он, с точки зрения проводника, – гяур, предпочитающий туалетную бумагу священной процедуре омовения…

– Выше идут пещерные скиты, – сообщил Проводник. – Там сегодня и будут Врата. Где-то до полудня продержатся…

Тропа к пещерным скитам тонула в тумане, который, медленно рассеиваясь, плыл в сторону под напором еле заметного утреннего ветерка, а сами скиты – точнее входы в них – напоминали логова каких-то доисторических чудищ. Морриса передернуло. Он покосился на Кая – тот невозмутимо поспевал за их Вергилием, только слегка выдавая напряжение неприязненным выражением лица, словно что-то горькое проглотил…

Проводник неожиданно остановился, дал своим спутникам знак держаться в стороне и принялся собирать в кучку всякую дрянь, валявшуюся на широком уступе скалы, до которого дошли путники: сучья, пучки сухой травы, затейливой формы камушки… Сложив из всего этого хитрой формы костерок, старец добавил в него еще несколько странноватых предметов, извлеченных им из недр своего необъятного балахона: засушенные части каких-то тварей, порошки и, наконец, экономно полил все это густой темноватой жидкостью из каменной бутылочки. После этого он укрепил чуть поодаль свой полосатый шест и принялся шаманить вокруг него.

«Будет обидно, если старый обманщик сейчас заявит, что планеты сегодня расположились не так и фокус не удался», – подумал Моррис.

В этот момент костерок вспыхнул. Сам собой. Терпкий, красноватый дымок встал над ним, вытянулся струйкой, потянулся в узкую щель в скалах, заросшую еле видимым в туманной мгле кустарником.

«Ну, фокус с самовоспламеняющимся костром – из репертуара кружка любителей занимательной химии, – прикинул Моррис. – Досадно вот только то, что дым у него поперек ветра идет…»

Проводник махнул им рукой, призвал следовать за собой. И «туристы» тронулись вслед за зыбкой струйкой дыма, которая все норовила затеряться в волнах ползущего совсем в другую сторону тумана. Дымная полоска изогнулась и нырнула в жемчужный сумрак провала, в который уходила почти невидимая в тумане тропа.

Каю показалось, что они входят в теплую, неторопливую реку – настолько плотен был этот уже не такой, как тот, что остался позади, – жемчужный туман. Вот они вошли в него по щиколотку, по колени, по пояс, по горло – чуть жутко стало, словно и действительно предстояло с головой уйти в мутные воды Стикса. Вокруг только чуть подсвеченная изнутри мгла. И гипнотическое колыхание теней, из которых воображение создавало все, что ему заблагорассудится.

Проводник затянул монотонный речитатив-заклинание, и, только ориентируясь на этот малоприятный звук, Кай и Моррис поспевали за старцем – вперед и вниз, вниз, вниз, время от времени натыкаясь то друг на друга, то на невидимые кусты.

– Запомните, – каркнул из мглы Проводник, – никогда не упускайте друг друга из виду, никогда не откликайтесь на зов, никогда на зов не идите сами и никогда никого не зовите в Лабиринте.

Туман окончился довольно неожиданно. Просто остался колышущейся стеной позади. Теперь вокруг были только красноватый гранит и такие же с медным отливом стволы редко стоящих деревьев с высокими рыжими кронами. Под одним из них их ждал Проводник.

– Добро пожаловать! – торжественно произнес он. – Вот вы и в Лабиринте.

Моррис пожал плечами:

– Ущелье… Только-то и всего?

Проводник не удостоил его ответом и лишь снова величественно взмахнул заскорузлой рукой, призывая господ туристов следовать за ним. Идти приходилось по тропе, заросшей непривычной, словно из кованого металла сделанной травой. К удивлению и даже к некоторому разочарованию обоих «туристов», в Лабиринте существовала не только флора, но и фауна: вдалеке свистели и чирикали какие-то птицы, дорогу под самыми ногами перебегали смахивающие на обыкновенных земных ящерок создания.

– Места эти зовутся медными проходами, – сообщил Проводник. – Редко посторонним являются. Еще раз налево завернем…

Кай, обладавший чисто профессиональной пространственной ориентацией, прикинул, что этот поворот должен вывести их аккурат в отправную точку их странствий по Лабиринту. Но ничего похожего не произошло: они вышли на скалистую террасу, обрывавшуюся в затянутую мглой пропасть. Водопад шумел неподалеку, образуя над тропой крутую арку. И здесь, по эту сторону скального прохода, над ними высилось небо, в котором таяли утренние звезды и вяло тлели три лунных полумесяца – мал мала меньше. Никаких лун у Химеры отродясь не было. Они прошли под аркой водопада, и облако водяной пыли освежило лица и чуть-чуть отодвинуло ощущение предутреннего кошмарного сна. Проводник, продолжая кудахтать о том, что приключилось в этих местах с тем или иным из Первопроходцев, повел их за собой в узкий проход, стены которого вскоре сомкнулись над головами путников в низкий, давящий свод. Проход превратился в туннель, который вывел их на небольшую сумеречную поляну, точнее – на дно скальной воронки, пологие склоны которой, поросшие черным лесом, уходили в серый туман. У бокового скального выступа был кем-то уже разложен еще один – неразожженный – костерок, а за ним темнел проход в глубь мрачноватой пещеры. Чуть поодаль высился белый камень, похожий на мраморный усеченный пилон – явно дело человеческих рук.

– Памятник Первопроходцам, – не без гордости пояснил Проводник, начиная колдовать над костерком.

Кай подошел к пилону и попытался прочесть высеченный на нем текст. Судя по всему, после нескольких торжественно-поминальных слов шел список сгинувшего в этой части Лабиринта народа. К сожалению, надпись была исполнена по-арабски – и даже не на новоарабском, в нем еще мог более или менее разобраться каждый, кому приходится постоянно мотаться по Обитаемым Мирам, а классической арабской вязью, в которой ни Кай, ни Моррис не смыслили абсолютно ничего.

Костерок исправно возгорелся – на этот раз дым от него послушно поднимался столбиком в неподвижном воздухе, а Проводник, наказав обождать его, скрылся во тьме пещеры.

Как выяснилось – навсегда.

На втором часу ожидания гениальная догадка осенила Морриса:

– Вы были правы, Санди! Нас заманивали в ловушку. И заманили-таки, черт побери!! Какого же рожна вы потащили меня прямо к черту в зубы?

– Это не я сказал, что у каждого – свой метод, – с сухой усмешкой ответил Кай. – Что, однако, не извиняет остальную мою глупость. А пока давайте попробуем сами найти нашего чичероне или хотя бы выход из этих гостеприимных мест.

Пещера оказалась входом в каменный лабиринт. Лабиринт в Лабиринте…

– Будем бросать монетку, или у вас есть какая-либо система угадывания – когда поворачивать направо, а когда налево? – поинтересовался Моррис.

– Если судить по рассказам бывалых людей и по газетным байкам, то ничего случайного в Лабиринте не происходит – в том числе и выпадения орлов и решек. Я, к сожалению, не силен в эзотерических познаниях. Давайте просто сворачивать каждый раз по вдохновению. Это ничуть не хуже, чем любой другой метод. И еще – вы, конечно, помните, что сказал нам наш верный гид? «Никогда не упускайте друг друга из виду, никогда не откликайтесь на зов, никогда на зов не идите сами и никогда никого не зовите в Лабиринте»… Мне подобные вещи про эти края приходилось слышать и раньше. Вам, думаю, – тоже… Так же, как и что-нибудь прямо противоположное. Молва тем и хороша, что предоставляет возможность выбора…

Редко Федеральному Следователю приходилось так проклинать собственную непростительную снисходительность к авантюристическим выходкам партнера. Уже какое-то время он ощущал все нарастающую потребность разобраться в странностях движущих сил, которые стали подсознательно определять его поведение здесь, на Химере. Но ничего, кроме хорошей мины при плохой игре, на его долю не оставалось.

Он прислушался к тревожной тишине окружавших их каменных сводов, щелкнул зажигалкой и по едва уловимым колебаниям зыбкого язычка пламени попытался определить направление движения воздуха. Тянуло куда-то в левый, круто уходящий вниз проем. Туда они и двинулись. Как ни странно, в этой неизвестными силами проеденной в тверди скальных пород путанице ходов и коридоров отнюдь не царила, как можно было того ожидать, кромешная тьма. Слабо мерцали прожилки какой-то напоминающей кварц породы, пронизывающие тут и там толщу скалистых стен. Путники шли молча, лишь изредка перекидываясь парой слов.

– Есть хочется просто нечеловечески, – признался вдруг Моррис. – Как насчет того, чтобы пустить в дело наш НЗ?

– А вы не задумались над тем, почему приступ голода овладел вами именно сейчас? – с легкой издевкой в голосе осведомился Кай.

Моррис секунд на сорок углубился в некое подобие самоанализа и вдруг заорал чуть ли не в полный голос:

– Пахнет жареным! Будь я проклят, если откуда-то не несет свежим барбекью!..

– Знаете, Моррис, – задумчиво произнес Кай, – пожалуй, запах пищи можно не считать зовом в том смысле, который этому придают здешние – будь они трижды неладны – проводники… Так что будет не таким уж большим грехом двинуться туда, где готовятся или уже вкушают что-то…

– Или кого-то, – мрачновато предположил Де Жиль.

Тем не менее, он без особого сопротивления последовал за Федеральным Следователем.

Кай осторожно продвигался под все снижающимися сводами, вполне логично полагая, что, кем бы ни были те, кто там, впереди, предавался чревоугодию, выставить охрану они не позабыли. В этом он ошибался.

То, что они с Моррисом без всякого предупреждения вошли в круг пирующих, оказалось сюрпризом не только для самих участников застолья, но и для обоих незваных гостей. Хозяев, правда, ничем особо изумить было невозможно. Скорее они сами могли удивить кого угодно. Были среди них и до пояса обнаженные, вооруженные кривыми клинками янычары, и в пятнистую форму наряженные офицеры, и рядовые разных родов войск – тоже все при оружии, были и какие-то приблудные разношерстные типы. Все они – всего числом неполные две дюжины – сгрудились в просторной пещере. Свод ее радовал глаз с довольно обширным отверстием, без которого здесь можно было и Богу душу отдать – столько дыму и вони производили догорающий посреди каменного зала огромный костер и закрепленный над ним огрызок довольно мерзкой на вид туши. Представительниц прекрасного пола в пещере не наблюдалось.

– Давно блуждаете? – поинтересовался старший среди этого сброда тип в до предела заношенной форме полковника Планетарного Десанта Малой Колонии. Вопрос сопровождался протянутой на обгорелых сучьях огромной отбивной, покрытой золотисто-коричневой корочкой.

– Не слишком, – деловито отозвался Моррис, принимаясь за шматок пожирнее. – Скажите, а соли или перца у вас здесь не водится?

– Со специями у нас напряженка. Тут, знаешь, правило такое – жри что дают. Если дают, конечно… По виду вашему, вы здесь не дольше суток ошиваетесь… Все еще надеетесь выбраться на свободу?

– Не скрою, – заметил присевший на подходящий валун Кай, с помощью карманного ножа пытаясь придать своей трапезе некое подобие благопристойности. – Если вы нам поможете в этом деле – я имею в виду, поможете выбраться отсюда на свет Божий, мы сумеем отблагодарить вас…

Должно быть, он брякнул что-то уж очень смешное, потому что по нестройным рядам пирующих прошло веселье, а некоторые особи, видимо в более полной мере наделенные Господом чувством юмора, даже покатились по полу, не выпуская, впрочем, из рук и зубов своей доли съестного.

– Ну ничего, братцы, – продолжил старший. – Очень скоро вы смекнете, что не там – в бабском мире – свобода, а здесь она – в Лабиринте, слава его Камням и его Богу! Скоро вы это поймете… Если успеете, конечно. А сейчас, Фогги, давай выпивку и выпускай баб. По полной программе.

Выпивка оказалась чем-то средним между отвратительного качества самогоном и недобродившей медовухой, бабы же были представлены разношерстным ансамблем из шести по-разному размалеванных красоток, исполнивших, к вящей радости быстро захмелевшей компании, нечто вроде «танца живота».

«Ну вот и они – запретные оргии Лабиринта, – тоскливо подумал Кай, мученически морщась от первого глотка проклятой бурды. – Как же все-таки в разумные сроки покинуть это гостеприимное местечко?»

Моррис, начавший тем временем не лишенную приятности беседу с одной из плясуний, явно не страдающей каким бы то ни было комплексом и устроившейся на его коленях, был грубо остановлен в этом занятии тем самым Фогги – видимо, правой рукой вожака – и ввергнут в мрачную пучину реальности.

– Ну ладно, голубь, – обратился к Моррису Фогги, сметая небрежным движением волосатой лапы продолжавшую что-то щебетать красотку, словно она была не более чем завалявшейся на столе использованной салфеткой. – Ты, друг, выпил, закусил, бабу пощупал – пора все эти дела отрабатывать… Так что иди отоспись: к полуночи и начнем.

– Что, собственно, начнем? – спросил мгновенно протрезвевший Де Жиль.

– Охоту – вот что, – веско разъяснил волосатый Фогги. – Ты, браток, кого сейчас кушал?

– Не знаю, походило на несоленую баранину или…

– Терразавра здешнего ты кушал. Их здесь полно бродит. Ночами – так просто до чертовой матери… В полночь вы со своим дружком и пойдете на испытание. Пукалок вы с собой не прихватили – ну что ж, ваша вина, ваша беда. Но с голыми руками вас не оставим: и пики дадим, и крючья. И инструктаж ихнее благородие с вами проведет. А там – к утру ближе – или вы зверьком полакомитесь: вам, охотникам, лучший кус полагается, с самой что ни на есть задницы, либо, уж извините, – зверек этот вами закусит… И уж с какого куска начнет – это его что ни на есть приватное дело… За все платить надо, брат!

– Вы слышали? – повернулся Моррис к Каю.

– Слышал, – холодно ответил Кай. – Я всегда подозревал, что на каждый Лабиринт приходится, по крайней мере, один Минотавр. Здесь их просто побольше.

– И называются они здесь по-дурацки, – заметил от себя Моррис. – Терразаврами. Глупость какая… Кстати, здесь проклятая радиосвязь и не думает работать… Как мы вызовем помощь? Что вы вообще собираетесь предпринять?

– Очень кстати – это я о радиосвязи. Мы упускаем редкую возможность предстать полными идиотами перед местными спасателями… Точнее – спасательницами. Нам пока ничего не остается для начала, как немного выспаться. До полуночи у нас осталось не так уж и мало времени… Или расстояния. По слухам, здесь, в Лабиринте, эти понятия временами путаются…

Фаталистом Федеральный Следователь не был, но в то, что устроенный для гостей из Метрополии спектакль, явно имевший цель отнюдь не угробить, а скомпрометировать их, будет вовремя прерван властной рукой постановщиков (точнее – постановщиц), он не сомневался. Не склонен он был и недооценивать здешних Минотавров, но и изображающий из себя дешевенькую туристическую видеокамеру боевой лазер, болтавшийся у него на плече, был неплох в деле – Кай знал это не только по инструктажам. Иногда с его помощью можно было даже заснять вполне приличный видовой фильм. В виде исключения, конечно.

Сколь бы это ни было странным, но, видимо, сочетание нервного стресса с долгожданным наполнением желудков и действием местного самогона довольно быстро погрузило обе заблудшие в Лабиринт души, подотчетные Федеральному Директорату, в глубокий сон.

Кажется, его потрясли за плечо. И, кажется, он проснулся. Во всяком случае, сильно вздрогнув, легко сгруппировался и осторожно поднялся на ноги. Сыроватая мгла застилала окрестность… Вечерняя или предутренняя?.. К утру, впрочем, ему полагалось бы уже поближе познакомиться с обещанными зверьками… Так ведь и вечеру пора бы миновать…

Кай сделал шаг вперед и различил в слегка истаявшем над теплой землей тумане привалившегося к корням громадного дерева Морриса. Нагнулся к нему и, в свою очередь, потряс его за плечо.

«А кто тогда, черт возьми, будил меня самого?» – как-то лениво проплыл в его мозгу вопрос, показавшийся совсем уж праздным.

Де Жиль нехотя приоткрыл левый глаз.

– Ну, чего вам надо от меня, ребята?.. – утомленно спросил он, явно не намереваясь перегружать свой мозг излишними зрительными и слуховыми впечатлениями.

– Господин Аудитор, – с легкой иронией в голосе напомнил Кай Моррису о его служебной принадлежности, – господин Аудитор… Нас здесь всего только двое – вы и я. Нам стоит поторопиться.

– Трое… – с трудом ворочая языком, буркнул господин Аудитор и приноровился было снова отдаться в объятия сна, но вдруг, моментально протрезвев, сел, выпрямился и уставился на что-то, находящееся за спиной Кая.

Это походило на детский отвлекающий прием «погляди-ка назад, приятель», и вдобавок что-то внутри – Каю не хотелось признаваться себе, что это «что-то» слишком походило на давно забытый детский страх – мешало ему повернуть голову.

– Трое, это верно, – глухо подтвердил тот, кто был там – сзади. – Только вам действительно стоит поторопиться… Хотя далеко не радость ожидает вас…

– Но и не прогулка с терразавром под ручку? – осведомился Моррис, осторожно поднимаясь на ноги.

«Черт возьми, неужели у меня не хватит духу обернуться на этого типа – там, сзади? Смотрит же прямо на него господин Аудитор…» – раздраженно спросил себя Кай и поднатужился, чтобы действием ответить на свой вопрос.

– Нет, – проронил тип за спиной. – Вам предстоит сделать выбор. Это самое неприятное, что может случиться с человеком…

Кай зачем-то зажмурился, резко обернулся и, с трудом открывая глаза, очнулся от глубокого сна. Господи, да он всего лишь продолжал кемарить в теплом, примятом мхе, прикрыв голову скинутой курткой. И не утро – глухая, туманная ночь клубилась вокруг. «Nachi und Niebel». Очень мокрый «Niebel» – почти моросящий дождик. Он снова – так же, как в минувшем сне – странно легким движением поднял себя на ноги.

Почти вслепую, спотыкаясь о мертвецки пьяные туши охранников и просто гостеприимных хозяев, Кай принялся высматривать в чертовой тьме хоть что-либо, напоминающее его напарника.

Подошвы Де Жиля торчали из мрака там, где им и полагалось – согласно привидевшейся все в том же сне диспозиции – из расщелины между несколько эротически раскоряченными корнями дерева. Кай дотянулся до плеча Морриса и отвратительно повторяющим уже «пройденное» движением потряс Аудитора за левое плечо. Тот всхрапнул, не открывая глаз, закопошился, пытаясь перейти в положение сидя. За правое плечо его потряс кто-то третий.

Кай включил фонарик и некоторое время рассматривал внимательное лицо сухощавого типа, подобравшегося к Де Жилю с другой стороны. Потом все-таки узнал самого себя.

«Ну вот и снова пошли спецэффекты…» – подумал он.

– Здравствуйте, господин Следователь, – произнес он вслух.

– Аудитор… Здесь следует говорить «господин Второй Аудитор», – совершенно справедливо поправил его двойник. – Вам необходимо поторопиться…

– Ага… Вероятно, для того, чтобы сделать выбор, – зло подсказал ему Кай.

До него стало доходить, что если он и проснулся, то только условно. Такое уже проделывали с ним – далеко отсюда, в городе над бездной…

Де Жиль открыл-таки оба глаза и тут же закрыл их, болезненно перекосившись. Потом снова открыл.

– Правильно, – согласился двойник. – Вам обоим предоставляется случай… Такое бывает только раз…

– Какой такой случай? – спросил Моррис, переводя остекленевший взгляд с одного собеседника на другого.

– Случай сделать бывшее небывшим, господа… Но об этом вы будете жалеть всю жизнь. И всю смерть… Что бы вы ни выбрали…

И тут Моррис дико заорал. От этого крика у Кая должны были лопнуть барабанные перепонки. Но они и не собирались лопаться. Только это и позволило Каю окончательно понять, что он просто снова видит сон.

Из которого Кая вывел запомнившийся ему еще с первого дня пребывания на Химере шепот:

– Вы что, господа, будете все-таки смываться или так и собираетесь дрыхнуть здесь, пока вас польют кетчупом и подадут на стол с редькой и петрушкой? Для милых зверьков? Слышите – они как раз рычат неподалеку…

– Для зверьков лучше уж пусть подают меня с хреном! – зло огрызнулся полупроснувшийся Моррис пытаясь сфокусировать зрачки на добродушно выглядывающей из недалеких кустов небритой роже. Кай эту физиономию узнал сразу. Это уж точно не было сном.

– Мой друг несколько капризен в этом вопросе, господин Циммерман, – чуть улыбнулся он.

Снятые регистратором с давешней непотребной швабры «пальчики» уже были оперативно прокачаны через его базу данных по Химере, и таинственного незнакомца можно было считать представленным Федеральному Следователю.

– Вот на это не рассчитывайте! – вполне серьезно предупредил Де Жиля неведомый доброжелатель. – Хрен они вам не оставят… Терразавры – исключительно разборчивы в этом отношении. Я бы назвал их высокоморальными плотоядными… Кстати, где это старый Барух Циммерман так прокололся, что мы с вами теперь уже совсем знакомые, господин Санди?

– Да провалитесь вы со своими плотоядными и их моралью, хреном и кетчупом! – оборвал Баруха Моррис. – Где эти дубины, что сторожили нас?

– Я не понимаю, вам нужны ваши сторожа или вам нужно попасть домой, мистер? – спросила небритая рожа. – Что до сторожей, то вон они – вповалку валяются. Тоже выпить не дураки – на шармачка. Это вы включите в счет, господа. Виски-то я им скормил неказенное… И вообще, давайте быстренько за мной…

– Кто это? – хрустальным стаккато спросила Леди Сью, не отводя глаз от экрана. – Что за непредвиденный коверный? Ровно за полчаса до того, как телевизионная группа должна была отснять непрезентабельную сцену позорного бегства наших гостей от пары приру-ченных, да еще и кастрированных терразавров – это очень помогло бы нам потом найти общий язык с этими господами, – так вот, ровно за полчаса до этого появляется какой-то клоун и… – Немедленно вмешайтесь, Эльсбет!

– Это – человек Сержа… Барух Циммерман. Могут возникнуть крупные неприятности… – осторожно молвила Леди Эльсбет.

– У вас… В первую очередь неприятности будут у вас… – Леди Сью щелкнула переключателем и, опустив веки, воплотила собой ледяное изваяние злого разочарования в способностях своих подчиненных.

– Здесь нам придется разойтись. У каждого из вас – свой путь из Лабиринта… Да – это так, и только так, господа… Не бойтесь ничего и слушайте только голос своей души. Вам придется пережить нечто неприятное… Каждому. Никто не предскажет заранее – что именно. Только безгрешные дети уходят из Лабиринта легко… Да и те почему-то плачут…

– Деньги… – начал Кай.

– Неужели вы не поняли, что мы еще встретимся с вами, господа? И уж тогда вы не забудете о той маленькой услуге, которую оказал вам ваш покорный слуга. Не знаю про вас, мистер, – Циммерман повернулся к Моррису, – но вы, – тут он повернулся к Каю, – кажется, делаете успехи… Вы, я вижу, собираетесь отдать свою пушку, – он кивнул на «видеокамеру» Кая, – напарнику… Не советую… Оружие – это не то, что помогает тут… Возьмите лучше вот этот подарок от старика Циммермана. – Барух сунул в ладонь Каю миниатюрную трубку блока кодированной связи. – Благодаря этой игрушке вы сможете говорить с вашим покорным слугой там – в городе – и не бояться, что нас будут слушать все, кому захочется узнать – о чем мы с вами так интересно разговариваем…

Кай повертел приборчик перед глазами. Дорогая была вещь. Характерная для оснащения агентуры Комплекса. Чего и следовало ожидать. Но представить в роли агента такой серьезной структуры суетливого Баруха он не мог.

Тот тем временем поторапливал новоприобретенных подопечных:

– Вперед, господа, каждый по своей тропе! И запомните: не оборачивайтесь, не зовите, не идите на зов… И еще… Потом, если сможете… простите старого Баруха…

– За что? – спросил Моррис.

– Ты поймешь, когда останешься жив… – негромко ответил Циммерман. – Когда и если… Не оборачивайтесь, не отзывайтесь, не идите на зов…

– Здесь техника не работает. Это Зона Искажения Причинности. – Леди Эльсбет пожала плечами. – Предтечи были давно, Предтеч нет, но с Предтечами не повоюешь. В конце концов, они не нанимались строить для нас аттракцион с подглядыванием. Всякая эта голография на небе, лабиринты с изменяемой геометрией и прочие… эффекты – это одно… Наполовину мы, понимаем, как это работает… Наполовину мы сами это построили и отремонтировали… Но Зона Искажения, это – Зона Искажения. Ее сотворили Предтечи… с какой-то своей целью… А может, она сотворила их… Это вне нашей компетенции. Чтобы работать в Зоне, нужен Дар. А Дар – как деньги. Или он есть, или…

По всем экранам ползла «ведьмина шаль»…

– Почему это ничтожество… – начала формулировать свой вопрос Леди Сью, но Леди Эльсбет неожиданно позволила себе оборвать ее:

– Барух Циммерман – агент трех разведок. И врет всем трем. И еще он работает на Сержа. Конечно… он большой мошенник. Это не Испорченность, скорее – своеобразный талант… Не называйте его ничтожеством хотя бы в этот раз, Леди…

Последовала пауза, длительность которой свидетельствовала о грандиозности допущенного нарушения субординации. Но, когда Леди Эльсбет заговорила снова, голос ее оставался прежним. Не изменился. У нее было право. Никто из находившихся в этой узкой комнате не заходил в Зону. И не платил за то, чтобы выйти из нее. Кроме Леди Эльсбет.

– Он просто хочет выжить в этом мире, Леди. У него есть Дар, и сейчас он честно продал его… Это не так мало – выжить ЗДЕСЬ, когда знаешь слишком много…

– Мы должны были скомпрометировать этих шутов, Леди Эльсбет… (Господи, как высок и ломок стал голос Леди Сью!) Мы должны были показать им же кукольное представление, которое они разыграли бы в этом шутовском аттракционе. А они уходят. Уходят, оставив нас при наших картах… Оставив нас с носом…

Леди Халимат ссутулилась у окна, спиной к свету. И промолчала.

– Этим шутам придется очень плохо, пока мы не встретимся с ними снова… – тихо сказала Эльсбет. – Очень плохо, поверьте… И знаете – они не шуты вовсе – эти трое. Если они выйдут, конечно… Лабиринт впускает всех, Леди… И Зона Искажения – тоже впускает всех… Но выпускает только тех, у кого есть чем платить… И вы знаете, что платить приходится не деньгами. Самым дорогим, что есть в душе, платить приходится.

– Я знаю… – Леди Сью сгорбилась в кресле.

Воспоминание о чем-то из совсем других времен посетило ее.

– Я знаю, что за выход приходится платить. Отказом от себя… Отказом от возможности исправить – один-единственный раз в твоей жизни что-то там – в своем прошлом. Выбором повторения судьбы… Шутам обычно платить нечем… Им там нечего менять в их жалкой судьбе… Лабиринт им такой возможности и не дает… Они остаются там – охотиться за Минотаврами, друг за другом… – Леди Сью помолчала, сглотнув горькую слюну.

Леди Эльсбет пожала плечами:

– Мы хотели еще и посмеяться над ними… Ну – не вышло. Это же такая мелочь по сравнению с тем, чем приходится платить… Так что не расстраивайтесь, Леди…

Им удалось не встретиться взглядами.

В тумане пришлось идти Каю, в мороси… А потом эта морось запахла бензином… Да – тем самым, на котором ходили «Мерседесы» и «Порше» на той смешной планетке, где никакого спасения не было от жидких углеводородов… Где дешевле было качать не требующий даже перегонки бензин из земли, чем жечь дейтерий в реакторах…

Господи, как же он забыл название этого смешного мира! Но вот чего он не забыл, так это неоновую рекламу автозаправки и то, что там будут стоять два подержанных полугрузовых кара. А еще дальше – под углом к тротуару, у лавки с ночным товаром, – рыжий «Фольксваген». Из лавки выйдет женщина – такая же рыжая, как ее кар. В руках у нее будет… Ах, ну-да, в одной – в трубку свернутая «Люцифер иллюстрирте» – вспомнил! «Люцифер-1» – вот как назывался тот смешной мирок… В котором теперь не живет никто, кроме сотни-другой постоянных наблюдателей… Его; эвакуировали целых десять или двенадцать лет… Но тогда, когда рыжая женщина, впрочем, какая там женщина – девчонка, год стажировавшаяся в их отделе, – так вот, тогда, когда она шла, помахивая сумкой и той газеткой на немецком – на «Люцифере» государственным был немецкий, об эвакуации еще только говорили в высших кругах. А радиоактивное облако от расстрелянных антиматерией сепаратистских станций (тогда их называли «сепаратистами» – тех, кто теперь ходит в героях Сопротивления) еще только начинало медленно стягиваться вокруг планетки. Никому, в общем-то, не нужной… Но только это было ТОГДА! Когда еще не утвержденный в своей категории, еще только собиравшийся где-то в Трансваале купить для будущей семьи домик Следователь Кай Санди ни за что на свете, ни при каких обстоятельствах не должен был выдать себя. И он никогда и ни при каких обстоятельствах себя и не выдал бы… Если бы не был столь старателен в выполнении своих служебных обязанностей всего пару часов назад…

Потом, уже много времени спустя, как-то раз молодой стажер спросил его:

– Почему, шеф, у вас в кабинете под стеклом на столе лежит этот заголовок?

Это действительно был заголовок из газеты – слегка обгоревший клочок бумаги. «Никогда, – было написано там по-немецки, – не подсматривай за Богом в замочную скважину. И ты будешь жить счастливо. Или умрешь счастливым». Слово «счастливым» читалось уже с трудом.

– Просто как напоминание, – ответил тогда Кай. – Мне как-то раз пришлось проверить это. Правда, я тогда не знал этого правила до конца.

– Монахи Ордена Хаки начинают учить свои заповеди с чего-то очень похожего, – заметил стажер. – На китайском, кажется…

– Никогда не слышал о таком ордене, – чуть удивился Кай. – Но китайцы – умный народ…

– Это – светлая ветвь Учения Эйч-Эрн. Чтобы прийти к ним, не надо быть китайцем… – растерянно проронил стажер.

Они потом больше не говорили на эти темы…

Каю не стоило так детально прорабатывать план той операции. Ему достаточно было только знать свою задачу. Тогда он сделал бы то, что надо было делать ему и сейчас – в этом кошмарном повторении СЛУЧИВШЕГОСЯ… Ему надо было броситься вперед – Герда, наверное, просто решила бы, что он сошел с ума, – и оттолкнуть ее от дурацкой рыжей малолитражки. И тогда, по крайней мере, один из тех двух, что дежурили в поставленных у стоянки карахв, успел бы понять, что Кай знает о том, что должно случиться, что это он – Кай Санди – внедренный агент, что он спасает коллегу… И, разумеется, кто-то из этих двоих – скорее всего оба – разрядили бы в него свои стволы. Но времени у них хватило бы только на то, чтобы убить о-д-н-о-г-о. У Герды была достаточно хорошая реакция и прикрытие – дурацкий рекламный щит был почти рядом. Операция была бы, безусловно, сорвана. Это стоило бы жизни еще трем внедренным агентам Управления. Их похоронили бы с большими почестями, чем Кая. На похоронах дураков не играет оркестр Управления. Хотя Герда, конечно, положила бы на скромный холмик цветы – Кай не помнил, какие подходящие растения продавали в киосках на Люцифере, – что-нибудь скромное и со вкусом. И рядом – обручальное кольцо. Именно это, наверное, называется «умереть счастливым». Но Кай нарушил заповедь монахов Хаки, о которой тогда не знал.

Он заглянул Господу через плечо – так это формулировалось по Эйч-Эрн (он узнал это потом): он проработал операцию на уровне регионального комзвена. Имел на это право. Более того, это было отмечено похвалой. Потом. И он знал, что, спасая одну, убивает четырех. Троих, если не брать в счет себя. Странно: если бы к рыжему «Фольксвагену» подходила совершенно незнакомая ему женщина, он, пожалуй, совершил бы ТУ ГЛУПОСТЬ. Но поступить так, когда в смерть входила та единственная, которую он любил (мать умерла годом раньше), было для него странным, чудовищно вывернутым наизнанку эгоизмом. Не слабостью, не растерянностью – нет: нечестной игрой. И он даже не ускорил шаг. ОН И ТЕПЕРЬ ЕГО НЕ УСКОРИЛ. И Герда просто не успела узнать Кая в вечерней мороси… Она взялась за ручку дверцы своего кара, которому только доли секунды оставалось быть ярко-рыжим. И бросила на сиденье пакет с покупками. Затем села сама. И уже не успела закрыть дверь. Взрывом ее выбросило на колонку. Которая вспыхнула словно факел. Вспыхнуло и горело вообще все – даже витрина ночной лавки.

ТОГДА он не помнил, как подбежал к ней. Он пришел в себя только в тот миг, когда напарник-сообщник из успевшего отрулить от живого костра кара похлопал его по плечу.

– Тут нечего проверять, парень, – успокоил он Кая. – Суке своротило полчерепа. Уходим.

Потом в кабине, отжимая педаль газа и кивнув на оказавшуюся каким-то образом (он тоже не запомнил этого) в его руке обгорелую «Люцифер иллюстрирте» с ТЕМ САМЫМ текстом, напарник спросил иронически:

– Собираешь такие сувениры? Я-то поначалу думал, тебя вывернет наизнанку… А у тебя нервы – ничего…

Ту операцию они так и закончили с одной потерей. Второго сообщника и еще девяносто трех заговорщиков освободили по амнистии сразу после выборов. А похваливший крепкие нервы Кая лежит в национальном пантеоне Освободителей «Люцифера-1». Пантеон, так же, как вся планета, сейчас заброшен, и одичавшие голуби украшают бронзовое чело героя радиоактивным дерьмом…

Кай, словно в бреду, взглянул на свои пальцы. ТОГДА на могилу Герды он не положил ни цветов, ни кольца. Надо было вместе с заговорщиками убираться подальше. Кольцо он променял на бутыль виски и набрался так, что даже сильные по части психологии друзья из банды не раскололи его.

Легкий порыв ветра упруго прошелся по лицу, взлохматив волосы, а спустя мгновение чья-то осторожная рука бережно поправила сбившуюся прядь. Воспоминание, казалось бы, навеки забытого ощущения тепла и нежности ярким всполохом опалило сознание, и только что очнувшийся Кай замер, не решаясь открыть глаза. Ему казалось, как только он подымет веки, сон исчезнет вместе с Гердой, на коленях которой покоилась сейчас его голова. Пусть это был мираж, фантазия его воспаленного мозга, загадочным образом извлеченная из-под напластований памяти, но это был сладостный мираж, из которого не хотелось уходить.

Он накрыл своей рукой узкую ладонь, лежавшую у него на лбу, и по ее теплу вдруг окончательно осознал, что женщина у него в изголовье была из плоти и крови и не являлась порождением Лабиринта. Кай рывком поднялся – настолько резко, что закружилась голова, – и столкнулся глазами с печальным взором Джейн Гранж. Она отвела взгляд и несколько смущенно отряхнула платье.

– Вы спали очень беспокойно, господин Второй Аудитор, но я боялась вас будить – по нашим поверьям, часть вашей души в это время путешествовала по Лабиринту и могла в этом случае остаться там навсегда.

Кай неловко кашлянул и тоже поднялся на ноги. Рядом возвышались развалины давешнего храма, а полуистлевший костерок, дым от которого завел их в страну миражей, еще хранил остатки тепла.

Странно, а Каю казалось, что они пробыли в Лабиринте как минимум несколько суток. Впрочем, не исключено, что несколько минут – теперь он уже сам потерял счет времени.

– А где Моррис? – спросил он, чтобы выйти из неловкого положения.

– Он уехал с Мариам на своем каре. Господин Де Жиль, не в пример вам, гораздо легче перенес посещение Лабиринта. Хотя я не назвала бы его состояние слишком бодрым. А я осталась, чтобы дождаться, когда вы очнетесь. Скажите, мистер Санди… – она слегка запнулась, словно произнесение последующей фразы давалось ей с большим трудом. – Вам было очень плохо там, в Лабиринте?

Кай обратил внимание на то, как побледнели стиснутые в кулаки пальцы ее рук. Он удивленно поднял брови, и Джейн, словно торопясь высказать что-то очень наболевшее, быстро продолжила:

– Понимаете, я чувствую долю своей вины в том, что приключилось с вами. Боюсь, что своими глупыми разговорами мы с Мариам подтолкнули вас к посещению Заповедных Мест. А Лабиринт… – она замолчала, подбирая слова, – он часто воскрешает самое сокровенное. Это удача, если человек повстречает того, кто когда-то был источником наивысшего счастья в его прошлой жизни. К сожалению, чаще бывает так, что там воскрешаются ситуации, причинившие человеку наибольшую боль и страдания. И вот я боюсь, что невольно подтолкнула вас именно к этому…

– Ну что вы, мисс Джейн, все в порядке. – Кай уже почти полностью пришел в себя, и только чуть дрожавшие руки никак не могли успокоиться. – Просто повстречал Минотавра. Он ведь положен вашему Лабиринту?

Джейн дернула плечом:

– Стараемся не отставать от прочих, господин Второй Аудитор…

Кольцо, проклятое кольцо было там же – на безымянном пальце. Или это – невероятно устойчивая галлюцинация? Он осторожно снял кольцо с руки. Подбросил в воздух – больше, чтобы проверить: для него ли одного оно продолжает существовать? Странно – Джейн подставила ладони, словно собираясь поймать подброшенный предмет, но закончила это движение обычным, жизнерадостным хлопком в ладоши. И грустной усмешкой.

Надо было что-то сказать.

– Все было достаточно забавно, но, как говорят на Святой Анне, «делу время, потехе час», что в вольном переводе с русского означает, что час развлечений несколько затянулся. А между тем, – Следователю удалось наконец справиться, с проклятой дрожью, – мы уже изрядно выбились из графика ознакомления с промышленностью Химеры.

– Хорошо. – Джейн приняла предложенный ей деловой тон и сухо кивнула Каю, приглашая его в машину. – Тогда, если вы не против, мы можем прямо отсюда отправиться на гелиоэлектростанцию. Вы ведь, кажется, с нее хотели начать ознакомление с нашей экономикой?

Кай шагнул к машине, и его голова болезненно отозвалась на резкое движение тошнотой и звоном в ушах. Видимо, еще давали о себе знать последствия проклятой экскурсии.

– Нет, Джейн, сначала мы заедем в отель. – Он по чисто профессиональной привычке занял левое заднее, не просматривающееся с места водителя сиденье. – Мне и вправду требуется небольшой отдых после осмотра ваших достопримечательностей. Да и с Моррисом нужно потолковать. А промышленностью займемся завтра. И заменим гелиостанцию горно-обогатительным комбинатом. Мы ведь имеем такое право?

– Как скажете, господин Второй Аудитор, – с чуть заметным сарказмом произнесла она, и Кай почувствовал, что настроение его спутницы заметно испортилось.

Он извлек из бокового кармана свой блок связи и, вконец прикинувшись носорогом, стал набивать на клавиатуре очередной запрос в невинное информационное бюро «там, Наверху».