Глава 4
ТУПИК И ИНСТАЛЛЯЦИЯ

– Одним словом, мистер, волей-неволей, а пришлось Борову, задрав лапы, идти на мировую с заложниками… – Хенки призадумался и стал переставлять бутылки на иконостасе своего бара. – Понятно, – он всю компанию объегорить собирался – ума-то до хренища… Но обманулся в первую очередь сам: ни один, извините, дурак из тех, что оказались сведены нос к носу на борту «Леди», не имел ни малейшего представления о том, как дотащить кораблик до ближайшего космодрома, не то что куда дальше. Надо сказать, досталось ему основательно, хотя, конечно, Русти и Следователь – да и док Сандерс тоже, как могли, силились не допустить самосуда. Заслугу Русти в этом деле, надо сказать, все оценили…

– Так это из-за тебя, придурок, я поимел в компьютере эту сволочь? – осведомился прикованный наручниками к креслу, что попрочнее, Боров, дергая подбитым рукой миссис Шарбогард глазом и кивая себе за спину, где на экране меланхолично тасовал свою колоду мерзавец Шпилли.

– Я т-тебе покашшу пш-придурка!!! – гневно зашепелявил удерживаемый за локти доком Сандерсом Русти, ожесточенно растирая в кровь стесанные о скулу Борова костяшки пальцев.

– В самом деле, – с некоторым недоумением осведомилась мисс Ульцер, – зачем вы таскали с собой эту ужасную штуку?

– А не ташкал бы я ш шобой эту штуку – так хрен бы этот тип к нам на поклон пошел! – резонно парировал Русти. – Так бы и шидели мы в шортовом шундуке до морковкина жаговения!!!

– Да, – признал профессор Сандерс, счищая с плеч кошачью шерсть. – Шуточка у вас отменная вышла. И – главное – к месту… Однако, – тут док с досадой опустился в кресло и принялся основательно наводить порядок в своем, порядком пострадавшем за время пребывания в мини-тамбуре наряде, – однако шутка затянулась: отключайте вашего «Шпиллера», и пора брать курс на Нимейю…

– Тут ешть пара трудноштей… – Русти поскреб в затылке и чуть виновато глянул – почему-то не на обращавшегося непосредственно к нему дока Сандерса, а на сосредоточенно молчавшего Кая. – Во-первых, выключить Шпилли невозможно… Только путем полной очистки диска…

Док поперхнулся неведомо чем – во рту у него вроде ничего не было…

– Во-вторых… – Русти пожал плечами, снимая с себя ответственность уж за этот-то недосмотр, – во-вторых, ни для какого брошка энергорешурша на борту «Леди» прошто нет… Да и тот, что ешть, – жаблокирован! Он управляетшя только череж главный бортовой компьютер… Работает только автоматишешкая подпитка шиштем жизнеобешпечения… Так ведь никто не прошил болвана этого пихать картощку ш ходу прямо в терминал?

– Запасы антиплазмы для Броска складированы на Брошенной… – вставил Боров. – В смысле – на Планете Боумена…

Наступила общая пауза. Потом доктор Сандерс откашлялся и, тяжело глядя на Русти, осведомился:

– Ну а SOS-то вы, в таком случае, почему не торопитесь давать? Надо немедленно выходить в эфир…

– На подпроштранштвенную мы подклюшиться шразу не можем… – пояснил Русти. – А штобы дооратьшя до ближайшего радиобуя, надо врубить обышное радио А оно – не фурычит…

На этот раз пауза была более долгой. Прервал ее Федеральный Следователь.

– Теперь – пару вопросов господину Бишопу… – он откашлялся. – По документам, капитаном и арендатором этого судна является Джон-Ахмед Чикидара, гражданин э-э… Республики Джей. Это лицо тоже находилось среди тех, кого вы м-м… обезвредили на «Констеллейшн»? Или…

– Джон-Ахмед не имеет к нападению на «Констеллейшн» никакого отношения… – подумав, начал выдавливать из себя Эрни. – Капитан Чикидара только доставил нас на Брошенную… Якобы с целью проведения там изысканий…

– Так они еще и мародеры!.. – с чувством заклеймила ненавистных бандюг миссис Шарбогард.

– И все-таки – какова же судьба этого джентльмена? – постарался вернуть разговор в колею Кай – Нам бы очень пригодился сейчас его э-э… опыт космонавигации.

– Чики вместе со своим опытом загорает сейчас на Брошенной, – объяснил Боров. И добавил, чуть покривив душой:

– Он не согласился принять участие в полете, когда узнал о его м-м… целях.

– А вы – согласились? – зло спросил док Сандерс.

– Только для того, чтобы пресечь действия бандитов, – с достоинством ответил Боров. – И, как видите, отчасти мне это удалось… Лишь с этой целью я делал вид, что вошел с ними в долю…

– Если ты, скотина, хотел пресечь преступление, то почему попросту не заложил их еще на «Транзите»? – ядовито поинтересовалась миссис Шарбогард.

– Попробовали бы вы сами так сделать, мадемуазель… – многозначительно парировал столь необоснованное обвинение Боров. – На «Транзите» все мы ходили у Папы под колпаком.

– Капитан остался на Брошенной живым или в виде э-э… трупа? – осведомился молчавший все это время Лемье.

У него был самый озабоченный вид из всех присутствующих: состояние и поведение Марго стали предметом его почти панического состояния. Кошка, видимо, перенесла жестокий шок – она забилась под стол и, крупно дрожа, сопротивлялась всем увещеваниям и призывам – лишь изредка испуская премерзкие звуки, выражавшие крайнюю степень отчаяния.

– Живым, – заверил его Боров. – Но он скрывается. Там есть много мест, где можно укрыться надолго… Он будет контактировать только со мной.

– Мы можем связаться с капитаном по радио, чтобы получить от него… гм… консультацию по управлению кораблем? – стараясь не обращать внимания на то и дело возникающую перепалку между допрашиваемым и третьими лицами, спросил Кай – больше для проформы.

– Вы же слышали, что сказал этот ваш… – Эрни опасливо глянул на Русти – Радио выведено из строя. Клаус… Короче, бандиты сняли частотные генераторы. И то ли унесли с собой на дело, то ли спрятали здесь – на «Леди»…

– За каким же дьяволом? – почти не шепелявя, но с огромной досадой в голосе осведомился Русти

– А за таким, что не доверяли они мне… – пожал плечами Боров.

И тут же покривился от боли. По части нынешнего состояния его боков постарались неразлучные ныне, некогда разлученные близнецы – Ник и Питер.

– Кстати, – произнес он мстительно, – не надейтесь, что ваше сообщение о том, что вы изменяете курс и идете по вызову на помощь «Леди», поймано на буе. Так же, как и наш SOS. «Леди» сигналила не в белый свет как в копеечку, а узконаправленным лучом – в вашу сторону – и только. И при этом – вы, должно быть, не придали этому значения – «Леди» находилась между вами и буем. Так что ваш рапорт мы они – бандиты – перекрыли другим своим направленным лучом – шумовым. А без радио нас будут искать неопределенно долго.

И еще раз все стихли.

– Ну не так уж неопределенно, а, скажем, недели две – с неуверенным оптимизмом предположил Русти. – Вон «Королеву Звезд» как раз примерно за такой срок и сыскали.

Произнося это, он вспомнил, правда, что сыскали «Королеву» столь быстро в основном потому, что радиоактивное облако из ее взорвавшегося реактора, кометным хвостом тянувшееся за мертвым кораблем, само по себе служило неплохим сигналом.

И вообще – лучше бы ему было не поминать к ночи «Королеву Звезд». Та история все еще была памятна многим.

– Итак? – Мрачный, словно тысяча висельников, доктор Сандерс движением головы делегировал полномочия резюмировать столь содержательную беседу и распоряжаться в сложившейся ситуации Федеральному Следователю.

Тот глянул на него, на хранящего внимательное и тоже угрюмое молчание Мадера, окинул взглядом собравшихся и определил.

– Я попрошу вас, господа Сандерс и Маддер, расквартировать Миссию в свободных помещениях судна. И вообще – определиться с точки зрения наших запасов пиши и ресурсов жизнеобеспечения. Вам с этим поможет мистер Раусхорн – как только мы пристроим нашего гостеприимного э-э хозяина в помещение с запорами покрепче. Чуть попозже мы с ним побеседуем не столь э-э конспективно. Затем собираемся здесь – в кают-компании – и распределяем обязанности. Необходимо будет прочесать корабль на предмет спрятанных деталей от передатчика или как-то отремонтировать его, установить дежурство в рубке и на кухне. И пусть еще кто-нибудь непрерывно сражается с этим – со Шпили. Рано или поздно – он сдастся.

Русти вздохнул. С сомнением и надеждой.

Собрались все часа через два. Лемье был до крайности озабочен – Марго наотрез отказывалась принимать корабельную пищу и с трудом пережила вселение в выделенный для Жана бокс. Когда же он в процессе уборки вытянул какими-то идиотами оставленный под доставшейся ему противоперегрузочной лежанкой ящик с разнокалиберными шарикоподшипниками – таскают же разные чудаки в Космос такую вот ерунду, – с Марго началась настоящая кошачья истерика, унять которую не смогло и невиданное количество валерьянки из корабельного медбокса. Обеим женщинам хлопоты по уборке и возня с кошкой пошли на пользу – мирские заботы вытеснили из их сознания трансцедентальный ужас перед одиночеством в бездне Космоса. Оба профессора – и Сандерс, и Маддер – были невозмутимо спокойны. За карты – в наказание за грехи – был посажен Русти.

Впрочем, удача не шла ему сегодня. Если честно говорить, то он почти не смотрел на выпадавший ему при сдаче расклад и только морщился в ответ на плоские шутки и прибауточки, на которые был горазд Шпили. У боцмана голова болела о своем.

Мигрень эта началась, когда он снял с умолкшего теперь на неопределенное время принтера последнюю осмысленную распечатку, сделанную уже где-то перед самым абордажем «Констеллейшн», – текущий отчет по состоянию бортовых систем «Леди».

«Как только Русти прочел ту цидульку и вник в ее смысл – рассказывал Хенки, – так он аж позеленел весь и даже как бы пупырышками пошел – что твой корнишон. Потом сорвал проклятую бумагу с каретки и в карман поскорей засунул – озираясь, чтоб не увидел кто… И из-за того, что прочитал он в бумажке этой у него карты, что называется, из рук валились. Благо что они были на экране…»

– Да… – заключил подошедший к «рабочему месту» боцмана сзади док Сандерс. – Я вижу, ваше же, так сказать, порождение на вас действует крайне деморализующе… Вы напрасно пытаетесь крыть бубновый валет шестеркой крестей…

– Это еще посмотрим – кто тут «порождение», – скептически заметил Шпилли с экрана. – И вообще – сгинь и не подсказывай тут, старый козел…

– С бубей ходить надо, – тут же посоветовала заинтересовавшаяся партией миссис Шарбогард.

– Господи, с каких бубей! – возмутился случившийся тут как тут Лемье. – У него же – одна мелочь. Тем более что козыри у вас – червы…

– А еще раз подсказки будут – колодой по носу, – угрюмо предупредил Шпилли. – И «винт» – на хрен!..

– Мне кажется, вас надо подменить, – вздохнул док Сандерс. – По-моему, Ник с трудом подавляет зуд в кончиках пальцев…

Эта его реплика вызвала в рядах Миссии легкое оживление. Дело было связано, видимо, с каким-то неизвестным Русти комическим обстоятельством. А Ник Финнеган действительно – не отрываясь, даже несколько побледнев, наблюдал за неумело разыгрываемой Русти партией и характерным жестом потирал упомянутые доком кончики пальцев.

– Вы же знаете… – вспыхнул он.

Русти впервые увидел, как краснеют альбиносы.

– Я лучше буду меняться с кем-нибудь вахтой по кухне…

– Ну-ну – я шучу, – поспешил успокоить его Сандерс. – Для вас, Ник, – конечно же – исключение…

– Дайте-ка сяду я… Вы тут совсем скисли, – миссис Шарбогард, с нетерпением потирая руки, заменила охотно передавшего ей карты Русти.

Ник – впервые Русти видел его проявляющим нервозность – рывком встал и, буркнув нечто вроде того, что желает всем присутствующим приятных сновидений, ему же завтра рано вставать на дежурство, быстрыми шагами удалился из отсека.

– Господи! Как вы не понимаете? – неожиданно подала голос занятая до той поры попытками скормить вконец загнанной и офонаревшей от валерьянки Марго крошки бисквита мисс Ульцер. – Это же просто садизм! Изощренный садизм! Никто и никогда не переиграет этого вашего Шпилли, и мы будем висеть над дурацким Фомальгаутом до тех пор, пока на Нимейе все не свихнутся окончательно и не перебьют друг друга! А у меня там работает племянница. По контракту. Только что закончила колледж! Боже мой! Наше положение – безвыходно! Нас не отыщут во веки веков! Решат, что мы просто не вышли из Подпространства…

– Уймитесь, мисс… – неприятным, скрипучим голосом остановил поток ее излияний Колдун. – Наш друг, – он коротким жестом указал на Русти, – заверяет нас, что Шпилли никогда не передергивает… Ну а если положение и впрямь станет безнадежным… – тут Маддер опустил взгляд на по-прежнему прикованный к его руке кейс, – то я попробую… Я попробую сделать его менее безнадежным. И Бога ради, прекратите крошить на ковер…

На минуту все – и даже, кажется, Шпилли – воззрились на Колдуна. Но тот, ничем не означив какого-либо желания продолжать разговор, поднялся с места и, пожелав всем приятных сновидений, удалился.

Окончательно обалдевший от событий этих не самых спокойных в его жизни суток и твердо решивший, что утро вечера мудренее, Русти последовал примеру дока Маддера.

Дойдя до крохотного – словно на детей рассчитанного – камбуза, он застал там Ника, задумчиво сидящего перед рюмкой сливовицы: «Леди» была основательно загружена спиртным – прямо-таки летучий винный погребок какой-то, что, однако, было и неудивительно, учитывая перевозимый ею контингент пассажиров последнего рейса. Русти молча уместился на второе свободное место за откинутым разделочным столиком, взял свободную – хрустальную вроде емкость и нацедил и себе немного «огненной воды». На строение у него было из рук вон.

– Так вы в карты не играете, гошподин Флаэрти? – спросил он у молчаливого альбиноса, произведенного им «де-факто» в собутыльники – У меня был один жнакомый – на «Георгии Победоношце» – навигатор по имени Михаил… Он вот тоже – карты в руки – ни-ни. То ли из баптистов был, то ли из этих… штароверов… Обштоятельный мужик – хотя и по фамилии Шебутной. «Шебутной» – это по-рушшки ожначает што-то вроде «рашторопный», в шмышле – наоборот. Шложное, одним шловом, понятие… Один раж только, говорят, в карты глянул – и то: кэпу Тоцкому шерез плечо – когда он в плену на Харуре с Кривым Шайтаном на жизнь и швободу твоего экипажа в «покер» режалшя. Туг уж у каждого в рашкладе интереш был, шоглашитешь, миштер. «Дурень, – говорит, – вот ровно, как миссис Шарбогард давеча – Ш бубей ходи! И што же – кэп его пошлушал и отыграл-таки кораблик швой назад, да и Шайтана шамого еще чуть без шганов не оштавил… А Майкл так год потом грех жамаливал – вше поштом да молениями. Ребята от него вше дожнавались: как это он про бубны допер, ешли шроду карт в руки не брал? Одного джину на него бочку извели – на разговение – так нет! Кремень мужик: так и не призналшя. «Божье, – говорит, – Шлово мне было». Вот так, жначит. А вы тоже из этих?

Тут Русти скосился на налитую стопку и кашлянул. В образ истово верующего страстотерпца сей предмет как-то не вписывался… Разве что – на разговение…

Ник, проследив его взгляд, молча подхватил емкость со стола и, буркнув «Прозит!» – отсалютовал ею боцману и опрокинул в себя. Русти последовал его примеру.

Принятая толика живительной влаги сообщила угрюмому молчуну чуток разговорчивости.

– Нет, я не баптист, – сообщил он, раз уж все равно пришлось раскрыть рот, чтобы поместить в него закуску. – Протестант – по крещению. А вообще-то – безразличен к таким материям… Пусть доказательством бытия Божия занимаются те, кому за это деньги платят… А что до карт – извините, офицер, – у меня с ними связаны неприятные воспоминания. Чисто личного характера…

– Ну – ижвините, миштер, ешли я жадел ваши щувштва. – придав своему голосу должную глубину, процедил боцман.

Такой прием обычно сразу заставлял собеседника ощутить себя бесчувственным злодеем, причинившим старшему интенданту Раусхорну своими психологическими вывертами море страданий.

Сработало и сейчас.

Николас Флаэрти зарделся – второй раз за этот вечер – и снова налил сливовицы – себе и Русти.

– Видите ли, мистер Раусхорн, – подумав, начал он, – азарт карточных игроков – это, пожалуй, самый большой недостаток мой и моего брата – Питера… Вы, наверное, уже слышали от кого-нибудь нашу с ним историю?

Русти кивком подтвердил это предположение и с достоинством отпил сливовицы.

– Только вот, в отличие от меня, Пит и до сих пор не прочь перекинуться в картишки, а для меня это развлечение – теперь навек под запретом. Видите ли, когда я еще только стажировался в Службе, мне пришлось как-то быть ночным дежурным в полевом госпитале на Седых Лунах. Служба любит именно там «обкатывать» новичков. И действительно – там уж действительно с человеком случается все, что только может случиться…

Именно там я и проспал атаку москомортов. Знаете – такие твари – не больше обычного комара. Только Укус у них смертелен. Мы всю ночь дулись в «преф» – затягивает, знаете ли. Нет, я вовремя вставал из-за стола, делал обход, проверял состояние больных и аппаратуры. Но к утру меня сморило – и перед сдачей Дежурства я не проверил. Не проконтролировал систему «электрозанавеса», одним словом. Она постоянно включалась на ночь и в предрассветные часы – когда моски особенно активны…

По всей видимости, кто-то из ходячих больных – из новичков, которые еще, как говорится, пороху не нюхали на Лунах, наверное, вырубил «занавеску». Когда она работает – духота и, знаете, запах… Горит мелкая мошка… Ну, там, разумеется, имелись предупреждающие надписи, предохранители… Но этот несчастный со всем этим благополучно справился. Ну а моски, как им и положено, налетели на рассвете. Шестеро погибших – как на зло, все – из палаты выздоравливающих. Меня признали невиновным – ограничились тем, что аннулировали стаж, загнали на Ведьмины равнины, – но я-то знаю, кто виноват. И что виновато…

Оба помолчали.

– Вы, пожалуй, шлишком штроги к шебе, миштер Флаэрти… – утешающе заметил Русти, наливая по третьей.

Но на этот раз не достиг того психологического эффекта, на который рассчитывал: Ник прикрыл свою стопку ладонью и, еще раз сославшись на необходимость раннего подъема завтра, оставил Русти наедине со сливовицей.

Та иссякла довольно быстро, проявив затем свои – весьма дурные – качества: всю ночь собравшийся было по-человечески выспаться перед принятием важных решений Русти то кемарил судорожным полусном, то просыпался в холодном поту, стряхивая с физиономии пригрезившихся ему в изобилии москомортов…

– Так что и спать Русти в ту ночь не спал, и бодрствовать не бодрствовал… За ночь – даже лицом осунулся и всю шепелявость от распухших губ у него как рукой сняло – Хенки примерился и аккуратно наполнил кружку собеседника, не забыв и о себе. – Ну вот – едва продрав глаза. Русти долго пытался понять, на каком свете он находится или, по крайней мере, на каком корабле. Вспомнив, на каком, черт бы его – этот корабль – побрал, он вскочил и, отмывшись от остатков ледяного пота, которым обливался всю ночь, отправился проверять на «Леди» все, что имело отношение к той бумажке, которую вчера торопливо, чтобы никто не заметил, он сунул в карман. Проведенная проверка довела его до ручки. Дела обстояли плачевно – плачевнее некуда… Приготовление завтрака для всей честной компании, которое ему выпало по наспех составленному графику, заняло у боцмана минимальное время, тем более что после вчерашних треволнений к завтраку в кают-компанию все тянулись поодиночке и в основном молчали, приветствуя друг друга лишь полусонными кивками. А вот за обедом его кулинарные достижения подверглись жестоким поношениям со стороны пребывавшей не в духе мисс Генриетты.

– Я не могу есть ЭТО! – Доктор Ульцер с таким отвращением отодвинула от себя стандартный эскалоп, полчаса назад извлеченный Русти из корабельного морозильника и в меру прожаренный в гриле микроволновки, словно это был, по меньшей мере, фаллос пожилого павиана в соусе из змеиного яда.

– Но почему, Генриетта? – Доктор Сандерс воззрился на свою подчиненную словно отец семейства на непослушную дочь, истомившую его бесконечными капризами – Если ваши э-э… религиозные традиции не позволяют вам есть свинину, то вы могли бы заранее попросить боцмана приготовить вам, ну, скажем, хороший говяжий ростбиф.

– При чем тут религия, доктор?! Я ведь, кажется, предупреждала вас еще на «Транзите», что я вегетарианка и не употребляю мяса. Вы только посмотрите на это! – Она ткнула вилкой в свою тарелку. – Здесь же сплошной холестерин с канцерогенами в придачу. А уж про содержание жирных кислот я вообще молчу!

– Боже мой, с того времени, когда мы с вами на «Транзите» беседовали на кулинарные темы, произошли некоторые события, которые немного заслонили в моей памяти наш разговор… – с грустью произнес в признание своей вины и в свое же оправдание руководитель Миссии. – Что касается холестерина, то…

– «Кто умножает познание, тот умножает и скорбь», дорогая, – уплетая вторую порцию свиной отбивной, бодро процитировала Большую Книгу госпожа Шарбогард. – Бросьте вы свои причуды к такой-то матери и ешьте что вам дают. У меня лично после всей этой заварухи с абордажем в Открытом Космосе прорезался зверский аппетит.

– Лучше буду голодать, чем изменю своим принципам, – демонстративно выходя из-за стола, заявила капризная Генриетта – Человек есть то, что он ест!

– Как знаете, милочка, – флегматично проигнорировала оскорбительный намек ее коллега, перекладывая нетронутый эскалоп в свою тарелку – В «Савое», согласна, готовят получше, но мы с вами не в том положении, когда можно привередничать.

В каком они действительно находятся положении, знал или считал, что знает, только Русти. Знал и молча рассматривал свою порцию мяса, которая не вызывала у него ни малейшего аппетита, несмотря на румяную корочку и богатые жизнерадостным холестерином нежные жировые прослойки. На холестерин ему было наплевать. Ничего не лезло Русти в желудок, потому что Русти знал, что желудок этот скоро станет желудком покойника. Слишком – по его мнению – скоро.

Усевшийся напротив него явно оптимистически настроенный Лемье сообщил боцману, что честно отработал свои четыре часа у терминала, пытаясь обдуть Шпилли, проиграл шесть партий и был этим очень доволен, так как по всем правилам статистики так не бывает, и, следовательно, следующую партию он непременно выиграет. Еще он был доволен тем, что у кошечки наконец восстановилось нормальное пищеварение.

– Это корабль на нее так подействовал, – радостно чирикал лягушатник, уписывая гарнир. – Особенно ей невзлюбилась та кабина, что по жребию досталась мне. Пришлось ее хорошенько вымыть и опрыснуть дезодорантом – кошечка сразу перестала грустить.

При мысли о кошечке у Русти начались колики.

Он встал и, поставив свою тарелку в холодильник нетронутой, проследовал к выходу из кают-компании. За его спиной док Сандерс строго выговаривал Лемье, что вымыть кошечку и обрызгать ее дезодорантом следовало бы еще намедни, так как корабль уже провонял этой животиной насквозь, а рассудительный Флаэрти уточнял, что мыл и опрыскивал Жак скорее всего не кошку, а помещение. Лемье же сделал Русти ручкой и радостно крикнул вдогонку.

– Не забудьте, что через часок ваша очередь забавляться со Шпили. Не продуйте ему своего «краба» с фуражки.

Русти не ответил ничего.

В приборном отсеке все так же, как до обеда, маячил белый затылок Финнегана и подмигивал с экрана осточертевший всем Шпилли.

– Послушайте, боцман, – крикнул Питер не оборачиваясь, – Русти он уже узнавал по шагам – Вы, говорят, обожаете «Блэк-джек». Не подмените ли меня? У меня эта игра разжигает нездоровый азарт, – он вздохнул – Еще мать ругала за это пристрастие. Раньше – мать, теперь – брат.

– Потерпите немного, – сочувственно посоветовал ему Русти, – мне надо покормить и выгулять нашего пленника. И побеседовать кое с кем.

Боров встретил его, не поднимаясь с лежанки, – кислой улыбкой и неточно посланной в глаз косточкой от маслины. Русти утерся и запустил в Борова пакетом с причитающимся тому харчем, метя по лбу.

– Вставай, бандюга! – скомандовал он – Пора на горшок!

На горшке Боров провел немало времени в кают-компании успел закончиться обед, и мимо боцмана проследовала принципиально вегетарианская Генриетта, которой услужливый Лемье скармливал в награду за принятые страдания неведомо откуда взявшееся яблоко, а затем док Сандерс, что-то оживленно обсуждавший с Федеральным Следователем. В каюту этого последнего и направился Русти, сдав Борова под наблюдение занявшего свой пост в радиорубке Флаэрти – для отбывания принудительных работ по установлению связи с внешним миром.

– Я ждал вас, боцман, – Кай кивнул на кресло v стола, а сам присел на противоперегрузочную лежанку. – Вы и куска в рот не взяли за обедом. Да и за завтраком кисло выглядели. Не обнаружили ли вы на кухне пустой пузырек из-под крысиного яда?

– Кое-что похуже, господин Следователь…

Русти обескураженно опустился на предложенное ему место и протянул Каю вчерашнюю распечатку – порядком помявшуюся в его кармане.

– Я не знаток технических терминов… – Кай почесал левую половину своего носа, потом правую. – Но, насколько я понимаю, последнее донесение бортового компьютера, перед тем как милейший Шпилли лишил народ удовольствия общаться с этим прибором, содержит сводку данных о состоянии систем и механизмов «Леди Игрек». На первый взгляд – ничего угрожающего. Нет – вот, выделено шрифтом. В связи с выработкой ресурса некоего э-э элемента бортового м-м конвертера антиплазмы… Это то, что в просторечии называют реактором подпитки – да? Так вот, вскоре этот конвертер будет отключен. Насколько я понимаю, – попробовал пошутить он, – компьютер нам сообщает что за неуплату отключает электричество… Это серьезно?

– Это очень серьезно. Я не пилот. К сожалению. Но судовое хозяйство знать обязан. В реакторе выгорает сегмент отражающей оболочки. Их ставят новые в каждый рейс, но капитан Джон-Ахмед Чикидара просто придурок какой-то. Отправился в дорогу с изношенным отражателем силовой установки. Естественно, автомат его отключит. И нам – крышка. Аккумуляторы протянут еще несколько десятков часов, и мы останемся без единого ампера во всех главных сетях… И заранее предупреждаю ваш вопрос, сэр: в комплекте ЗИПа сектора отражателей с собой никто не возит… А регенератор кислорода на «Леди» – электролизный. Есть аварийный комплект химпатронов, но это – еще на сутки, не больше.

– А снять блокировку с реактора невозможно? – осведомился Каи, понимая, что предлагает полную глупость

– Это точно то же самое яйцо, сэр. Только в профиль. Я в своей жизни видел отражатели, которые выгорали раньше срока гарантии. Но чтобы позже – такого еще не бывало.

– И в таком случае.

– Самое лучшее тогда будет, если реактор рванет. Отмучаемся, считайте, мгновенно. Но он, зараза, скорее всего просто сдохнет. А следом и мы – вы уже поняли от чего. Может, еще облучимся для разнообразия.

– Таким образом… – Кай почесал правую ноздрю.

– Таким образом, я с вашего, господин Следователь, разрешения иду в слесарную кладовку, беру оттуда зубило и начинаю вышибать господину Бишопу зубы по одному. До тех пор, пока радио не заработает на передачу. Поверьте, этому свиному рылу скоро надоест дурачиться. А вы бы тем временем взялись хорошенько за вашего старого знакомого – что обожает щеголять в черных перчатках. Если вчера, когда он сказал, что знает выход, но боится, что выход этот чересчур радикальный, он имел в виду предложить нам всем выпить по чашечке кофе с мышьяком и закусить все это цианидом, то – милости просим, пусть начинает первым. Но мне кажется, он не настолько идиот, чтобы шутить этак вот…

– Думаю, что Бишопу будет достаточно просто уяснить себе ситуацию. Только сделать это следует конфиденциально. Паника нам ни к чему. А относительно господина Маддера – вы правы Длительная разработка тут неуместна. Я беру его на себя.

Кай встал.

– Как только я закончу с Маддером, ведите Бишопа ко мне. Мы с ним мило побеседуем втроем.

Они вышли в коридор и, коротко кивнув друг другу, разошлись в разные стороны. Перед каютой Маддера Кай остановился и нащупал в кармане брелок – серебряную пулю здоровенного калибра – память об одном смешном деле. Плюнул через левое плечо и костяшками пальцев постучал в дверь.

– Нам давно уже стоило обсудить между собой кое-что.

Колдун выразил свое согласие, коротким жестом указав Федеральному Следователю на сиденье напротив. Сложил кончики пальцев прямо перед собой и через них вперился взглядом в переносицу Кая.

– Вы ведь следуете отнюдь не на Нимейю. – не столько спросил, сколько констатировал Кай. – Ради вас даже программа Броска была модифицирована. И расстаться мы с вами должны были где-то примерно там – на траверсе Брошенной.

– Если бы «Констеллейшн» не погнался за сигналом бедствия, мы расстались бы с вами через несколько часов после того, как закончился первый Бросок. – согласился Маддер.

– Вас должен был забрать «Тюльпан-8». Это рядовой орбитер. Если не считать Брошенной, то больше ему лететь было некуда.

– Вы правы. Я должен был руководить операцией по… м-м… По эвакуации с планеты некоего оборудования… Затем нас должен был забрать… с условленного места встречи нас должен был забрать рейсовый «дальнобойный» корабль…

Маддер нервно поправил какую-то из разложенных на столе бумаг.

– Простите, что я затрагиваю сферу высшей секретности… – Кай старался поточнее подбирать слова, – но… но у меня сложилось впечатление, что… что заданию, которое предстояло выполнить вам, в определенных кругах придавалось не меньшее значение, чем собственно Миссии Спасения, курировать которую по линии Федерального Управления приходится вашему покорному слуге.

Маддер молчал. Но молчанием означил согласие со сказанным.

– Нас ищут? – спросил Кай. – Вы понимаете, что я имею в виду не обычный набор экстренных мероприятий Службы Спасения…

– Безусловно… – Маддер наконец перевел взгляд с переносицы собеседника на его глаза – И нас непременно найдут. Но нет никаких оснований полагать, что до нас доберутся раньше тех сроков, которые и в вашем задании и в моем означены как критические… Если вы рассчитывали, что я располагаю какими-то дополнительными возможностями в этом отношении, то вы ошиблись. В моем кейсе – вовсе не подпространственный транслокатор или аппарат сверхдальней связи. Еще не придумали таких аппаратов, способных уместиться в багаже простого смертного… Рассчитывать мы можем только на себя…

– Я не строил иллюзий в этом отношении, доктор… – словно боясь спугнуть большую черную птицу, усевшуюся перед ним, Кай осторожно изменил позу, чуть подобрался и выпрямился. – Я не сомневаюсь, что все, чем мы располагаем в данный момент, – это, только мы сами. Но… но – зная определенную специфику ваших предыдущих работ, доктор, я хотел бы надеяться, что вы сможете предложить нам нечто… Нечто, что способно было бы изменить нас самих. Точнее – что-то в нас…

Доктор решительно выпрямился в кресле и с уважением посмотрел на Федерального Следователя

– Вам… Вам известна какая-то дополнительная информация по программе «Тени»? Вы… Наша встреча на борту «Констеллейшн» – неслучайна?

– Увы, док. Все-таки – случайна… Управление Расследований не уполномочивало меня заниматься еще и вопросами военно-медицинских исследований. Безопасность трехсот тонн «Пепла» – вполне достаточная работа для нормального специалиста в моей м-м… области Треть мировой продукции за год как-никак.

– Значит, вы просто догадливы… Это хуже. – Доктор позволил себе чуть улыбнуться. – Все беды мира – от чересчур догадливых людей…

– Постараюсь не раздражать вас больше этим своим качеством, – Кай тоже чуть улыбнулся. – В том смысле, доктор, что я рассчитываю на то, что мы перестанем ходить вокруг да около, а ясно изложим друг другу свои э-э… предложения…

Маддер встал и за неимением в боксе избытка свободного пространства сделал полтора шага в одну сторону, ровно столько же – обратно и задумчиво уставился в имитацию иллюминатора, терпеливо демонстрирующую всем желающим бесконечность звездного неба – что же еще? За бортом корабля ангелы небесные могли летать хоть стаями, или Серые Карлики играть в хоккей, но фальшокно выходило только на звездное небо и никуда больше.

– И ситуация и вы, Следователь, все это заставляет меня нарушить обязательства, взятые на себя перед другими людьми… Весьма влиятельными – поверьте… Я вынужден буду открыть вам… И не только вам, Следователь, информацию сугубо закрытого характера… И я боюсь… Боюсь двух вещей, господин Санди…

– Ну, во-первых, того, что поставите всех нас под удар со стороны лиц, не желающих, чтобы информация, которой вы хотите поделиться, получила бы дальнейшую огласку… Я вас понимаю. Как раз мне-то хорошо известно, как далеко могут зайти эти люди…

– Вы обещали не проявлять догадливость, Следователь… – Маддер снова черной птицей сгорбился над столом. – Но ваша догадка совершенно справедлива. Заметьте, что я не говорю уже о собственной ответственности перед… Не будем об этом. Второе – я абсолютно не уверен, что та м-м… мера, которую я предложу принять, принесет успех. Нескольким людям будет причинен существенный вред, а «Пепел» так и не будет доставлен на Нимейю в срок, и я – не попаду на Брошенную раньше, чем…

Тут Колдун снова вороном вспорхнул со своего насеста и молча воззрился в иллюминатор

– Таким образом, док, вы хотите предложить нам использовать нечто… Нечто еще не опробованное… Проделать своего рода эксперимент?

– Вы угадали слово… Эксперимент. Все дело в этом… Если разобраться – именно в этом… Мне не так страшны все эти бойскаутские клятвы, которые мне придется нарушить… Нет! Мне просто тошно подумать о том, что мне предстоит снова участвовать в э-т-о-м…

– Жаль, что вас не слышат члены Парламентской Комиссии… – вздохнул Кай. – У них бы исправилось мнение о вас… А так – половина этих господ считает вас хладнокровным вивисектором…

– Вот как? – Маддер снова повернулся к Каю. – Вы все-таки знаете о моих делах больше, чем я – о ваших. Мне вы, кстати, уже тогда запомнились… Правда, я не знал точно, что вы – человек Управления…

– Управление контролировало тогдашние слушания по своей линии… – пояснил Кай. – Мы обеспечивали отсутствие давления на членов Комиссии. И их безопасность. И только… Но – в ходе работы – пришлось переварить немало информации, как говорится, и не по существу дела… В том смысле, что как раз по его существу… Если хотите, я чуть облегчу вашу задачу, док. Постараюсь сформулировать то, что вы с таким трудом собираетесь нам предложить…

– Не уверен, что нам обоим не стоит еще раз подумать над этим, Следователь.

Маддером опять овладели тяжкие раздумья. Должно быть – при воспоминании о его показаниях Комиссии по расследованию злоупотреблений в области научных исследований и технологических разработок.

– Не уверен в этом и я… – Кай потер лоб. – Но дело в том, доктор, что времени на колебания ситуация нам не оставила… Во-первых, я уже обращал внимание нашего… экипажа на то, что ищет нас не только Служба Спасения. И я бы не стал заключать пари, что именно она доберется до нас первой… Но даже это – не решающий фактор… Энергоустановка «Леди Игрек» автоматически отключится через тридцать часов – выгорел один из секторов экранировки разряда. Почти до предела. Запасного на борту нет. Да и будь он у нас – мы все равно не смогли бы ничего сделать. А если мы снимем блокировку с реактора – что тоже почти невозможно, – он выйдет из строя через пару часов, когда защитный сегмент догорит до конца. При этом вполне вероятна масса неприятных последствий. Так что менее чем через двое суток мы останемся только с тем, что запасено в резервных аккумуляторах. Среди всего прочего это означает отключение системы жизнеобеспечения. Регенерации воздуха, в частности. Если до нас доберутся через неделю, это будет уже слишком поздно. Резервные запасы кислорода невелики… Пока обо всем этом знаем только боцман и я…

Маддер помолчал с минуту. Потом криво улыбнулся.

– Вы обещали почитать мои мысли… Пожалуй, пора это сделать…

Кай вздохнул еще раз.

– Судя по тому, что я знаю о ваших исследованиях, проводившихся на Брошенной, вашей задачей была разработка способов быстрого и эффективного обучения и переобучения людей – военных, прежде всего – определенным специальностям, подготовка специалистов по которым в обычной жизни дорога, трудна и требует много времени. Были якобы достигнуты обнадеживающие результаты… Но «Дженерал Трендс» инкриминировали то, что для проведения экспериментов она вербовала лиц, осужденных на длительные сроки заключения. В качестве добровольных подопытных кроликов, так сказать. С той только разницей, что кролики после таких экспериментов не исчезают бесследно, а где-нибудь обнаруживаются. Например – на кухонном столе… Впрочем, покопавшись немного в деле, компетентные службы нашли, что кое-кто из ваших добровольцев благополучно пережил опыты и под чужим именем и с прекрасно оформленными документами зарабатывает огромные деньги, сделавшись вдруг классным специалистом в таких, например, редких областях, как добывание экзотической дичи для гурманов и зверья для зоопарков – где-нибудь на Северном полушарии Квесты, например. Или налаживает боевые киберсистемы в Империи Харур… И каждый такой «заново родившийся» спец отстегивает от своих доходов кабальный процент – на основании договора – вполне законного и вполне бессмысленного – в пользу некоей страховой компании, связь которой с работами, проводящимися на Брошенной, доказать не удалось… Я это к тому, доктор, что способ сверхбыстрого обучения, надо полагать, существует, но, возможно, не отработан до конца. Рискован… Это все – во-первых. А во-вторых: нас десять вполне дееспособных лиц на вполне способном перемещаться в космосе судне. В пределах досягаемости находится пригодная для жизни планета. На ней – резерв топлива и материалы для текущего ремонта. Для смены того же злополучного сектора защитного отражателя. Там же обретается и капитан нашей «Леди». Там же и цель вашей м-м… командировки, доктор. К сожалению, никто из нас не имеет ни малейшего представления о том, как вручную управлять такой вот космической посудиной. Всех наших знаний в этой области – вместе взятых – хватит только на то, чтобы посоветовать Русти повернуть ракету носом куда следует и, по возможности, запалить ее сзади. Этого явно мало. Следовательно, наша проблема – проблема знаний. Обучения. То есть – классический случай предмета ваших разработок… Нам нужны знания и навык космонавигаторов. Вы можете дать их нам?

– Ну что же, прекрасный случай дедукции, мистер Холмс. Поздравляю. Что касается навигационных знании, то и тут вы правы. Как говорил мой лучший программист – Мойша Дольштейн, «их есть у меня».

– Нет, тренажеры, гипноаппаратура и мнемотехника тут ни при чем, – доктор поставил свой загадочный кейс перед собой, чуть заметным движением открыл потайной шифрозамок – оказывается, никаких ключей чемоданчику и не требовалось – и стал, прикрыв глаза, набирать код. – Вся эта машинерия не дает человеку знания. Она помогает ему – помогает, не более – с-о-з-д-а-в-а-т-ь их. Ибо знание, навык – это не картинки и не буковки. Это с-п-о-с-о-б р-а-б-о-т-ы мозга. Даже не структура его, способ ее работы. Сама работа…

Чемоданчик открылся. В нем не было волшебной палочки. Не было и других чудес. Только стандартная клавиатура переносного компьютера и уложенные в пазы детали довольно причудливых очертаний. И в отдельном гнезде – шкатулка. Черный Ларец.

Колдун коснулся матово-черной, массивной крышки ларца и с легким усилием поднял ее. Потом один за другим стал вынимать и расставлять перед Федеральным Следователем плоские лотки с покоящимися на них тускло окрашенными кристаллами неправильной формы. Протянув руку, Маддер нащупал выключатель и погасил в каюте свет.

Кристаллы светились. Каждый – чуть заметно, но все вместе – вполне ощутимо, делая видимыми очертания окружающих предметов, отбрасывая волшебный отблеск на низкий потолок…

– Хотите стать врачом? Или химиком? Монтажником-водолазом, на худой конец? Но я рекомендую эти – янтарные. Это обучающие программы по космонавигации. Их у меня ровно шесть.

– Можно потрогать? – спросил Кай. – Так это что – спрессованные, так сказать, знания и навык? Записанные на кристаллах?

– Я только что объяснил вам, что знания – это работающие нейронные сети. Функциональная голограмма части нервной системы человека. Мы просто переводим пространственное распределение возбужденных участков мозга – не только его коры – в возбужденное состояние различных точек поля Ланга. Затем поле сворачивается в минимальный объем и «встраивается» в синтетический кристалл. И так хранится. Продолжая функционировать. Вот обратная операция – наложение этой сети возбуждений на адекватные структуры мозга-реципиента – сложная и деликатная процедура. Но и с ней мы справляемся… Вот этот блок…

– Поле Ланга… – задумчиво пробормотал Кай – Это то, что называют «электронной пеной»?

– Да, разумеется. Система ячеек пространства, в которых циркулируют самоподдерживающиеся вихревые токи… В обычных условиях макроаналог такой ячейки – шаровая молния. Страшно нестабильная штука. И потребляет массу энергии на свое самоподдержание. Но зато прекрасно «запоминает» внесенные возмущения. Принцип голограммы… И продолжает их помнить в наиболее энергетически выгодном – «свернутом» состоянии. В таком виде поле можно «привязать» к кристаллической решетке определенного типа и сохранять довольно долго…

– А-а обучаемый? Его мозг не страдает, когда в нем генерируют такое поле?

– Вообще-то «развернутое» поле Ланга слабо взаимодействует с материей… А те возбуждения, которые оно вызывает в мозгу реципиента, можно уподобить микроожогам… Опасность тут как раз минимальна – при инсталляции голограммы знаний мы используем гораздо меньшую мощность поля, чем при ее первичной записи у донора…

– А как же мозг этого донора? – слегка ошелом-ленно спросил Кай. – Он-то?

– Мозг донора, разумеется, сильно страдает. Поэтому мы вынуждены работать только с умершими… Пока они еще находятся в состоянии клинической смерти…

– Но ведь клинически умерших в наше время благополучно оживляют? – Кай осторожно положил на место похожий на кусочек янтаря кристалл – так, словно это было что-то ядовитое.

– Именно поэтому нам приходится работать с теми, кого уже нельзя вытащить с того света… Наши агенты бессменно дежурят в травматологических пунктах, плетутся в обозах воюющих армий… И все такое… Мало того, что надо успеть перехватить перспективного покойничка. Надо еще и твердо знать, является ли он ценным специалистом, чтобы избирательно активировать соответствующие структуры его мозга. Целиком его содержимое мы «списать» не можем, но это тот рубеж, к которому…

– Да, ваш метод еще заметно недоработан, – ошалело пробормотал Кай. – А что же чувствует тот, у кого вы «избирательно активируете соответствующие структуры»? – живо поинтересовался он тут же. – Боль? Надежду? Горе? Или просто необычайно ярко вспоминает азы своего дела? На сон грядущий…

– Не знаю, – пожал плечами Маддер. – Но надеюсь узнать…

– Вы имеете в виду… – Кай поднял на него взгляд.

– Я имею в виду то, что я – на случай – гм… соответствующей кончины – составил и заверил по всем законам завещание, в котором прошу использовать мои бренные останки именно для такого рода целей…

– А это… – Кай кивнул на разложенную перед ним коллекцию минералов, помнящую и умеющую столь многое, – на ярмарку, что ли, возили?

– На тестирование. Самая лучшая аппаратура для этого находится на Земле, в Рокфеллеровском центре. Что до ярмарок, то в них мы не нуждаемся… Товар весь продан. Продан и сам центр на Брошенной.

– И кому же, если не секрет? – Кай постарался уловить в лице Колдуна хоть малейшее изменение.

– Пожалуй, я не смогу ответить на этот вопрос… Это уже секрет «Дженерал Трейдс». Сама фирма продолжать эти разработки не собирается… Подействовал тот публичный скандал и…

Кай выдержал паузу, сделанную собеседником, не задавая ожидавшегося от него вопроса.

– И, – нехотя закончил Колдун, – так или иначе, но за долгие годы работа не достигла цели… Мы имеем не столько способ обучения, сколько способ сохранения знаний… Поле Ланга не поддается копированию. Проблема считается принципиально неразрешимой. Исходя из высоких соображений теории информации… и устройства Мироздания вообще.

– Так что же, – прикинул Кай, – эти ваши функциональные голограммы могут существовать только в одном экземпляре на одного носителя? Как бессмертная душа? И вы научились всего-навсего такой вот кусочек души…

– Только не называйте это пересадкой душ! Эти слова Маддер почти выкрикнул.

– Уберите отсюда, Бога ради, эту тварь, – в голосе Борова звучало искреннее отвращение, – она перегрызет какой-нибудь провод, и мы останемся – вдобавок ко всему – еще и без электроэнергии, – он вопрошающе поднял взгляд на вошедшего в бокс связи Русти.

– Мне Марго не мешает, – в пику Борову, не пользующемуся доверием ни у кого из собравшегося на борту «Леди» народа, тут же довел до общего сведения Питер. – Смотрите, чтобы она не проглотила ту дрянь, с которой играет… Она ее вот уже битый час катает по рубке… Откуда только вытащила…

– Тогда почему вы не даете мне отобрать у нее эту гадость? – раздраженно спросил Эрни.

– Потому что она к вам все равно не подойдет, а отстегивать вас от кресла я не собираюсь… – резонно объяснил Питер.

– Вы это… – задумчиво оборвал разгоревшуюся было дискуссию Русти. – На минуточку оставьте нас вдвоем с мистером Бишопом.

Пит понял его буквально, с несколько обиженным видом подхватил под брюшко зазевавшуюся Марго и вышел. Марго только и успела, злобно глянув на Борова, ухватить зубами предмет своих развлечений и, извернувшись самым дьявольским образом, задеть Борова по уху когтями левой задней.

Когда дверь за Питером закрылась, а Боров, чертыхаясь, закончил оказывать себе первую помощь, Русти, сидевший на рукояти кресла напротив, сурово глянул на пленного и протянул ему изжеванную распечатку.

– Восьмая строка снизу, – хмуро прокомментировал он. – Прочти и вникни.

Вник Боров довольно быстро. Минуты три он выражал свое мнение о капитане Чикидаре и о тех идиотах, что выдали ему лицензию, потом перешел к делу.

– И много времени у нас в запасе? – осведомился он.

– Меньше суток, – утешил его Русти. – Так что переходим в режим строгой экономии кислорода. И начнем с тебя. Сейчас я запру тебя в твоем блоке и перекрою крантик. Есть предложения?

– Есть, – быстро ответил Боров. – Я… прилагаю все усилия для того, чтобы радио заработало… Для этого вы запираете меня здесь. Один на один с аппаратурой. Когда радио зафурычит…

– А оно точно зафурычит? – строго прервал его Русти.

Боров тяжело вздохнул и подтвердил:

– Зафурычит… А вот когда оно зафурычит, я требую после посадки на Брошенную предоставить мне респиратор, запас кислорода на шесть часов, выпустить меня на все четыре стороны и не устраивать погони…

– А кофию в постель вам не желательно? – зло осведомился Русти.

– Больше разговоров не будет, – сухо обрубил Боров и замкнулся в гордом молчании.

– Ну тогда – считай, не договорились, – мрачно проронил Русти. – Я пошел, значит, у начальства санкцию просить на то, чтобы тебе, сука, яйца резать, – уведомил Русти высокую договаривающуюся сторону, встал и покинул радиорубку.

В коридоре он задержался, чтобы пресечь насилие, которое озабоченный поведением Марго Питер пытался учинить над ожесточенно сопротивлявшейся кошкой, и отобрал у обоих предмет раздора – уже порядком пожеванную упаковку из-под какого-то желудочного средства.

– Глупая ты животина, – сказал он кошке. – Заглотаешь, дура, и кто тебя лечить станет?

Он заглянул в упаковку – там вместо таблеток лежала пара микроэлектронных «чипсов». Пожав плечами, перед тем как отправить эту дрянь в утилизатор, он осведомился у Питера:

– Вы, мистер, кажется, в этих делах разбираетесь Что это за штуку такую выудила наша подруга на свет Божий?

– Я – официально ответственный Миссии за связь, – пояснил Питер, крутя чипе перед веснушчатым носом. – Вторая специальность… Эти штуки называются FG-A516680 – типовые частотные генераторы для бортовых радиостанций…

– Так что – сами понимаете, мистер, Боров и тут обмишурился. Правда, не до конца, – Хенки, за неимением другого приложения своих забот, принялся благоустраивать временно пустующую клетку над стойкой.

В клетке планировалось разместить гринзейского хамелеона – тварь довольно привередливую.

– Не до конца, – продолжил Хенки. – Кэп Чикидара – там, на Брошенной – по разумению Борова, слышать их не мог – его радио взлетело на воздух вместе с «Мастерскими Кносса», а ждать, пока радиоволны доползут до радиобуя, подвешенного по другую сторону от Фомальгаута, а буй – в порядке строгой очередности поступающих сообщений упакует их SOS в пакет сообщений для подпространственнои связи и соизволит этот пакет закинуть в Систему… Короче – до Брошенной надо было добираться своим ходом – благо забрезжила надежда, что такое все-таки возможно. А там Боров решил сыграть на своей монополии на Чикидару и его секреты относительно того, где запрятаны контейнеры с антиплазмой и программное обеспечение к Броску от Фомальгаута до мест более обитаемых…

Так или иначе, мистер, но Колдуну пришлось взяться задело. Федеральный Следователь, натурально, провел разъяснительную беседу с личным составом Миссии – отдельно с доком Сандерсом и Русти – с каждым на его, разумеется, уровне, – и приняли они решение. Сами понимаете – какое… Тут, конечно, возникла масса проблем – ну, например, кого сажать под это вот мгновенное обучение, а кого – в резерве попридержать. Порешили пустить в дело все шесть «обучающих программ» – так их для конспирации окрестил док Маддер.

Гадать долго – кого оставить вне игры, по правде говоря, конечно, не пришлось: сам Колдун подставляться под действие собственного устройства, естественно, не мог – если у него крыша поедет, то уже никто не сможет справиться с возможными накладками, буде такие возникнут. Федеральный Следователь тоже не должен был идти на подобный риск – его дело было обеспечивать безопасность Миссии и Груза, а свихнув себе мозги, он для такой задачи уж никак не сгодился бы. То же, практически, можно было сказать и о доке Сандерсе. Но тот пожелал разделить судьбу своих подчиненных. «Иначе, – заявил он, – в трудную минуту я их могу не понять. А они – меня».

Что до Русти, то Колдун забраковал его, как психологически травмированного – оно и легко понять если члены Миссии всего-то и виделись с экипажем «Констеллейшн» считанные часы, а кто и того меньше, то для Русти осознать, что за несколько минут он навек лишился своих товарищей, с которыми не один год провел бок о бок в тесной скорлупке «судна экстренной доставки» – и хороших, и плохих, и верного Робби, и грозного кэпа Даниэльса, и бестолкового Джеки, и вечно надутого Марека Дудорова… Всех сразу. Это, мистер, не такая потеря, о которой можно забыть, пропустив пару рюмочек чего покрепче, – бывает, после такого с людьми случается и что пострашнее… Русти, конечно, кивнул на мадам Ульцер – мол, если уж у кого и нервы, то у меня все-таки покрепче будут… Но мадам предварительный тест прошла, не чихнув даже, а Русти в этом раскладе только и выпало, что Колдуну ассистировать в его представлении.

Как все это выглядело – наверно, спросите. Лучше бы, конечно, было, если бы не я, а Русти вам про то излагал…

Излагал сцену инсталляции Русти и впрямь с истинным пафосом и вдохновением, необычно литературным для него языком – убедившись перед этим, что все кружки – слушателей и его – наполнены по новой.

«А походило все это на сеанс то ли у медиума, то ли мастера-иллюзиониста… – начинал он обычно свой рассказ. – Мое дело было маленькое, но от-вет-ствен-ное: надо было каждому из полудюжины «интенсивно обучаемых» пробрить на башке по десятку проплешин – хоть бы один лысый попался! – для крепежа датчиков и инжекторов этого самого поля Ланга. А потом, пока док возился с каждым, сидеть в темноте – дело делали у дока в каюте, – напялив электронные очки-дисплеи, которые нарисовали в пространстве перед ним чертову уймищу экранчиков, стрелок и индикаторов и всяких виртуальных приборов, которые, конечно, в материальной своей ипостаси сроду не влезли бы в тот самый черный чемоданчик дока, и отслеживать, чтобы процесс не вышел из-под контроля. Натурально, док сперва прогонял со мной всю эту забаву на модельной своей системе – до тех пор, пока у меня, с одной стороны, не стало все более или менее выходить, а с другой – дым из ушей не повалил… Образно, конечно, выражаясь…»

Тут Русти охлебывал из своей кружки и, расслабив воротничок, крутил головой.

«Ну а док, – продолжал он, – тот нацепил специальные – знаете, как от дейта-сьюта – перчатки и, что называется, «вызывал духов»… В самом деле – жутковато это было: когда в темноте кабины, над раскрытым кейсом дока, установленным на столе, в воздухе начинало из ничего лепиться изображение мозга погруженного в электросон «обучаемого». То есть – это мне док объяснил – для удобства манипуляций запускался голографический дисплей, который изображал показания прилепленных к пролысинкам на головах обучаемых датчиков в виде такой вот схемы. А потом начинались вещи жутковатые…»

По сценарию тут снова Русти отхлебывал пива.

«В это призрачное облачко такие же призрачные Руки, повторявшие все движения рук Колдуна, сидевшего чуть поодаль, вносили такую… Ну янтарную сеть, что ли. Искрящуюся медным и бронзовым отливом тень другого – ч-у-ж-о-г-о мозга. И начиналось темное колдовство: руки-призраки – что твое тесто – мяли и лепили схему мозга «обучаемого» – то сжимали в нуль одни ее части, то растягивали, раздували – другие, и к ним, к этим искаженным, перекрученным – так, как Колдуну надо было, – словно «пристегивали» тонкую золотисто-медную тень чужой души, впечатывали ее в новый материал… Это теперь я так говорю – спокойно и вроде даже красиво, – а тогда… Поверьте, ребята, – жутко было это смотреть… Аж настоящий мороз по коже продирал… Недаром док тогда не велел мне господам из Миссии – ну, «обучаемым» нашим – особо распространяться о том, как все это… Ну как это все выглядело, в общем.

Ну а потом, когда док заканчивал с очередным «клиентом», то и призраки эти сворачивались – юрко так, как снятая рапидом улитка прячется в свой домик – и наступала темнота кромешная. Я врубал ночничок, и мы с господином Санди – он там же кемарил, за плечом у Колдуна, на подхвате – уносили клиента этого в его каюту – баиньки… Всего на каждого по часу уходило, а то и по два… Ну, само собой, не все без сучка без задоринки прошло – миссис Шарбогард мы чуть заикой не оставили, а Ник Флаэрти – док потом говорил – мог и зрения напрочь лишиться… Но – обошлось…

А потом? А потом дали мы всем нашим «скорообученным» миссионерам выспаться по три часа – не больше – и стали их пробуждать к жизни. Новыми людьми, ядрен поползень!»