Глава 2
ДОГАДКИ И РОССКАЗНИ

– Одним словом, сэр, вы понимаете, что в смысле попутчиков боцману Русти в том рейсе повезло немногим больше, чем утопленнику… – Хенки поставил кружку на стол, но, подумав, подвинул ее собеседнику и осведомился: – Сдается мне, что вы не откажетесь пропустить еще немного нашего фирменного. Все равно сегодня вам кемарить тут всю ночь. «Гром» болтается где-то за карантинной орбитой и заберет вас не раньше, чем пройдет профилактику и перезаправится… Так что, если вам не скучно, послушайте еще немного старика Хенки. Так вот, Русти сразу, как говорится, просек, что этот мистер Санди по долгу службы стал присматриваться к народу на корабле. Ну и взял кое-кого на заметку…

Федеральный Следователь действительно не собирался прохлаждаться. План его действий предусматривал своим первым пунктом чесание в затылке над перечнем присутствующих на борту корабля, включавшим, согласно стартовой ведомости, ровным счетом тридцать человек. На каждого в базе данных его ноутбука имелся приличный файл, и компьютер по стандартной программе стал разбивать подозреваемых на категории – по степени вероятности их участия в предстоящей акции Капитана Кай сразу вычеркнул из списка – не потому, что он был чист, словно ангел, а из соображений целесообразности – если уж сам кэп решит сдать корабль бандитам, то считайте – он это уже сделал Спустя час работы «фильтров отсеивания» Кай обнаружил, что большая часть членов Миссии Спасения и экипажа «Констеллейшн» означилась как одна большая «фигура неопределенности».

Взять хотя бы доктора Шарбогард, которую пока никто на корабле еще не видел. Почему она не выходит из своей каюты? Она ли там находится вообще? Не будешь же с криком «Стоять! Лицом к стене, руки за голову!» врываться в каюту мирно отдыхающей и, возможно, совершенно непричастной к готовящемуся криминалу женщины только потому, что в его усталую после двухчасовых размышлений голову лезут глупые подозрения.

«Ладно, – решил Следователь, – дадим доктору Шарбогард еще немного времени на со, а потом – если она все-таки не порадует нас своим появлением – перейдем к более активным действиям».

Кто там дальше? Господин Жан Лемье – восходящее светило вирусологии. По мнению коллег и руководства, достаточно эксцентричный и, по их же оценке, весьма талантливый тип. Правда, его счастливая звезда почему-то все время запаздывает с восходом: дважды Лемье был на пороге открытия, и оба раза его слава доставалась другим, более удачливым и настырным. В последнее время у него отмечались экстравагантные выходки и ссоры с руководством Института. Гм, у любого может испортиться характер, когда из рук с завидным постоянством ускользает ни более ни менее как Нобелевская премия. Так, из-за чего там у него вышел спор с начальством? Отказ в приобретении оборудования, сокращение вспомогательного персонала, вето на эксперименты с «Пеплом»… Стоп! Интересно, мальчику не дали поиграть с любимой игрушкой, а теперь триста тонн этого самого «Пепла» находятся за стальной переборкой в тридцати ярдах от его каюты… И эта сентиментальная любовь к рыжей стерве из семейства кошачьих – не слишком ли она наиграна, не слишком ли акцентирована приплетенной к ней историей Рыжего Братства? Для серьезных подозрений этого мало, но поставим в этом месте списка жирную галочку…

Спустя еще минут сорок-пятьдесят подобных размышлений Кай откинулся в кресле и строго сказал себе – мысленно, но голосом сэра Барни Литтлвуда, своего непосредственного шефа: «Вы слишком большую ставку делаете на анализ, Санди… Анализ мертв там, где не хватает фактов! Больше психологизма! Ваше слабое место – неумение войти в образ противника »

Что ж – с этим Кай был согласен: в образ такого малопредсказуемого противника, как Папа – в миру Франческо ди Ровере, для конкурентов – Ядовитый Франческо, войти ему было и впрямь трудно.

Размышления Федерального Следователя прервал мелодичный звук интеркома Экипаж, свободный от несения вахты, и желающие принять участие в «вечере знакомства» пассажиры приглашались в кают-компанию.

Кэп мог быть доволен долгожданный «вечер знакомства» наконец благополучно начался – отсутствовала только штурманская вахта и назначенные на боевое дежурство люди колонеля Кортни. Нет – не было еще кого-то из членов Миссии. Дам должно было быть две. Наличествовала же лишь одна. Ну что же – дама с дилижанса – пони, как говорится, легче. Провозгласив тост за столь счастливую встречу всех присутствующих на борту гостеприимного «Констеллеишн» – для членов экипажа бокалы безалкогольного «Кьянти» и местное красное для всех прочих, – кэп круто повел официальную часть вечера по стальным рельсам намеченной программы.

– Думаю, – поставил он собравшихся в известность о плодах своей мыслительной деятельности, – что уважаемые члены Миссии Спасения не сочтут за труд скрасить наш э-э скромный ужин рассказом о своей нелегкой и полной опасностей службе и о той задаче, которую предстоит выполнить этим отважным и э-э достойным людям в Федеральной Колонии Нимейя. Думаю, что этот э-э рассказ не будет лишним и еще раз заставит всех нас – небольшую, но – дьявол побери – дружную команду «Констеллейшн» вспомнить о важности выполняемого нами рейса и о той ответственности, которая лежит на э-э каждом из нас. Поэтому прошу приветствовать руководителя Миссии Спасения, уважаемого профессора Сандерса, в честь которого, перед тем как передать ему слово, попрошу присутствующих поднять тост.

Русти не без удовольствия (только слегка поперхнувшись) осушил бокал кисловатого пойла, которое минуту назад верный своим привычкам и своему боцману старшина технарей Роб Мак-Интайр щедро разбавил ему под столом из объемистой фляжки, и, крякнув, приготовился выслушать осточертевшую ему историю Нимейской эпидемии. Чтобы не терять времени зря он стал из-под прикрытия своей подперевшеи голову длани рассматривать собравшийся вокруг стола народ – давешние слова Сандерса о «чужом среди своих» запали Русти в память и заставляли теперь с подозрительным вниманием всматриваться в лица окружающих. Вскоре он заметил, что Федеральный Следователь и колонель Кортни заняты тем же. Виновник его тоскливой тревоги – профессор и вечный странник Дан Сандерс, тем временем добросовестно выполнял вверенную ему кэпом функцию.

Он изложил старательно внимавшей ему аудитории краткую историю трагедии Нимеии. Тамошняя колония – один из старейших Населенных Миров Федерации за пределами Солнечной системы – с первых лет своего существования слыла центром биологических исследований по интродукции земной фауны и флоры на землеподобных планетах. Планет таких в те времена – как, впрочем, и сейчас – было раз-два и обчелся, однако проблем с их освоением тоже, как сейчас, по горло.

Причиной разразившейся эпидемии был довольно коварный вирус, сконструированный лет сорок назад, по другим сведениям, вирус затащили в Миры Федерации с Шарады. Самый экзотический вариант легенды утверждал, что вирус был похищен то ли из какого-то мавзолея, то ли еще какого-то захоронения кого-то из великих адептов террористической политики двадцатого века – вместе с мощами. Коварство проклятой заразы заключалось в том, что пораженные ею люди, после некоторого инкубационного периода, вовсе не стремились излечиться от своего недуга.

Вирус с жутковатым названием «Каббала» не убивал. Вовсе нет. Он стимулировал расположенные в мозгу центры выработки «внутренних опиатов». Без всяких уколов, не рискуя «отовариться» СПИДом, не расходуя ни цента на покупку дорогого зелья, человек, подхвативший «Каббалу», начинал регулярно получать свою порцию «жидкого неба». Получать, однако, не совсем даром «внутренние опиаты» вырабатывались в нервной системе пораженного вирусом не «просто так», а в ответ на определенный тип поведения. У разных групп людей этот тип поведения мог быть различным – но всегда значительно отличался от нормы.

К сожалению, инициатива контроля за событиями администрацией Колонии напрочь утрачена. В результате правительственные силы контролируют в настоящее время лишь разрозненные островки территории Нимейи. Выведены из строя основные системы жизнеобеспечения. Разграблены склады продуктов питания и оружия… Ежедневно на планете прибавляется несколько десятков тысяч инфицированных «Каббалой» и почти столько же гибнет в кровавых стычках. Единственная реальная перспектива спасения Нимейской Колонии – массированное применение средства молекулярной инактивации психотропных вирусов, известное под кодовым названием «Пепел»…

Тут док Сандерс не без облегчения передал слово Жану Лемье, которого лестно характеризовал как лучшего из известных специалистов по защите от этой заразы вообще и по препарату «Пепел», в частности.

Док сел было, но спохватился и предложил присутствующим выпить за здоровье светила вирусологии Робби под столом толкнул Русти, чтобы тот не зевал, а подставлял емкость. Тот не замедлил исправить свое упущение.

Лемье в несколько отрешенной манере пять или шесть минут объяснял собравшимся принцип действия «генных вакцин» и заодно обрисовал перспективы применения гаммы препаратов типа «Пепел». Потом он со вздохом сожаления оставил любимую тему и, пояснив, что хотя для излечения всех пораженных «Каббалой» на Нимейе было бы достаточно нескольких десятков килограммов «Пепла» – при его целевом «кинжальном» использовании, в реальных условиях охваченной смутой Колонии, при применении в составе боеголовок ракет и распыляющихся зарядов фанат, для надежного связывания всего вирусного материала, придется пустить в дело гигантское количество препарата – практически треть его годового производства. Конечно – такое топорное применение препарата чревато целым спектром побочных эффектов, с которыми придется смириться ввиду полной неуправляемости событий в Колонии.

Воздев глаза горе и разведя руками, в одной из которых не очень к месту трепетала белоснежная салфетка, а в другой – серебряная вилка, Лемье закончил свое выступление, забыв объявить следующего оратора и означить этот акт соответствующим тостом.

Ни в том, ни в другом, впрочем, уже не было необходимости: освоившиеся с обстановкой гости и хозяева вовсю обсуждали друг с другом вопросы, весьма далеко отстоящие от темы произносимого спича, перейдя в свободный режим потребления еды и питья. Следующий оратор – колонель Кортни, – не дожидаясь, пока наконец спохватится бестолковый вирусолог, взял слово сам и, заглушив посторонние разговоры, громовым голосом разъяснил собравшимся, что те просто не ведают, на какой пороховой бочке все они тут, черт их раздери, выпивают и закусывают. После чего, чтобы и без того подпорченная идиллия и вовсе не казалась уважаемой аудитории медом, он напомнил ей, сколько стоит на черном рынке унция пресловутого «Пепла» (целое состояние) и почему (а потому что, хотя он и блокирует те самые психотропные вирусы, сам «Пепел» служит идеальным сырьем для синтеза широкого спектра наркотических и боевых отравляющих веществ). А еще – за «Пепел», как за таковой, готовы заплатить немалые денежки пара-другая сомнительных политических режимов, которые имеют все основания ожидать, что против них будет тайно применена «Каббала» или подобное ему средство. А еще – Мафия и сама не прочь запастись большим количеством «Пепла», чтобы в зародыше давить распространение «бесплатной» наркомании, которую гарантирует «Каббала».

Убедившись, что аппетит собравшихся надежно испорчен, колонель поспешил заверить их в том, что только полный недоумок может полагать, что Мафия и ей подобные структуры находятся в неведении относительно планов проведения операции по перевозке рекордного объема такого вот товара в пределах далеко не благополучного Сектора. Последовали леденящие кровь примеры. Убедившись еще и в том, что спокойно спать никто из аудитории уже не будет, колонель удовлетворенно перешел к основной части своей речи, ради которой, собственно, и было обрушено на уши и головы все вышесказанное. Кортни велел подняться всем четырем, не занятым в несении караульной службы бойцам своего подразделения – до этого момента те смущенно жались в углу – и в коротких – скупых, но выразительных – словах поведал своим попутчикам, каких замечательных парней послал им Бог для того, дабы все они – беззащитные непрофессионалы – могли чувствовать себя на этом суденышке как за каменной стеной. Последовали примеры героического исполнения людьми колонеля их профессиональных обязанностей в обстоятельствах, вовсе к тому не располагавших. Бедные спецназовцы совсем стушевались в лучах всеобщего внимания. Закруглив свой спич чем-то напоминающим табельный инструктаж по поведению в условиях нападения вооруженного противника, колонель провозгласил тост за находящихся на боевом посту.

Вконец затравленная публика стала послушно давиться выпивкой.

Кэп Даниэльс мог быть доволен вечер удался на славу.

Пожалуй, именно такое вот пробуждение Чикидара и мог назвать кошмарным. Настолько кошмарным, что верить в реальность происходящего не хотелось. Это было просто продолжением дурного сна, бунтом его подсознания, измученного страхом того, что рано или поздно, а все равно будет так ты продираешь никак не желающие раскрываться гляделки, голова твоя раскалывается, во рту нагадили кошки, под задницей у тебя вместо мало-мальски приличной простыни – залитый машинным маслом цемент, одна рука твоя завернута за спину и крепко там принайтована к чему-то удивительно прочному, а другая – без малого напрочь вывернутая из сустава – продета в сталь наручника, наручник вторым своим браслетом защелкнут на титановой опоре крыши мастерских, а на ящике из-под ЗИПа сидит перед тобой твой лучший друг, Эрни Бишоп, и целит тебе в лоб из своей «дуры».

Чикидара попробовал даже рассмеяться, но вырвался у него из горла только довольно жалкий всхлип. На черное очко пистолета Эрни он уставился, как кролик на удава.

– Очень хорошо, Чики – похвалил его друг детства – Здорово у тебя получается – глазенки-то со страху таращить.

Он щелкнул предохранителем.

– Эрни – в ужасе выдавил из себя Чикидара – Неужели из-за моей паршивой доли в этом дурном деле ты?

– Я, Чики, самодеятельностью не занимаюсь – веско сообщил Эрни своему поверженному в дерьмо Другу.

– Я слышал, Боров, – с глубокой обидой в голосе произнес Чикидара, – что ты ни за грош угробил Map-вина и его ребят, но, знаешь, до сих пор никогда не верил в это.

– И правильно что не верил, – заверил его Эрни – Боров за грош не убивает. Только за большие деньги. Или по приказу – как вышло с ребятишками Марвина. Или вот с тобой. Напрасно ты себя считаешь умнее Папы. Никто в твою брехню про сейфы и не думал верить. От тебя одного хотели – чтобы ты нашу команду на своем летающем сундуке до Брошенной в целости и сохранности доставил. С работой ты справился. Мавр, как говорится, сделал свое дело. Дальше ты по плану в игре не участвуешь.

– В какой ЕЩЕ игре? – остолбенело осведомился Чикидара.

– Не твоего ума дело – Боров задумчиво заглянул в ствол своей пушки. – Папа считает, что тут твоя ария закончена. Велено несчастный случай храброму Чики организовать. В том смысле, чтоб долго не мучился. Но вот тут у меня с Папой мнение и разошлось.

– Стремно говоришь, Боров, – грустно заметил Чикидара, пытаясь уяснить себе весьма двусмысленную сентенцию друга.

– По секрету скажу тебе, Чики, – продолжил тот, – что дурень наш Папа… Сказкам не верит… И себя умней тебя считает. Тоже неверно, так же, как обратное, замечу сразу: вы оба – те еще козлы… Но грешен – тут я ему помог. Чтоб не слишком старик голову ломал – зачем это Чикидара на самом деле снова на Брошенную рвется. В его возрасте много думать вредно. «Дурень, – говорю, – потому и рвется. Карту ему жулик Аганесов продал – с кладами да шифрами, он в нее и верит, на голубом глазу.» А по-моему, так вы друг друга и одурачили, умники хреновы. А вот сказки иногда слушать полезно. Я, например, сказочку про клад Рыжих очень даже уважаю. И знаешь от кого я ее в последний раз слыхал? От старика Шапиро. И что же я в той сказочке нашел? А друга своего Чикидару. Чуть не в главных героях. Ты прикинь: из живых-то кто-нибудь остался – из тех, что клад хоронили и перепрятывали? Кроме твоей дурной башки с глазами?

– Гос-с-споди, ну и язык же у старого Марка! – Чикидара попробовал сесть хоть чуть поудобнее. – Какую гадость ты мне в джин насыпал?

Боров сочувственно наблюдал за его потугами.

– На тебя, Чики, яд тратить – только себя не уважать, – сообщил он другу детства свое мнение. – Пить не надо до охренения – вот и все. Тогда и не попадешь в дурную историю – тебя этому мама не учила?

– Моя мама учила меня верить друзьям… – зло и печально проронил Чикидара, утратив напрочь чувство юмора и жизнерадостность, столь свойственные ему в лучшие времена. – А вот твоя, верно, тебя учила совсем другому чему-то…

– Не обижай мою маму, – строго остановил его Боров. – Ты вот что лучше сообрази: я из-за тебя, идиота, против Папы иду, приказ нарушаю – и что имею в благодарность?

– Т-ты все равно не сможешь пройти к к-кладу. – нервно заикаясь, сообщил Чики. – Даже если заставишь меня рассказать все. Там биозашита. Только я и только живой могу…

– Будь спокоен. За кладом сходишь в одиночку – я башку под твои фокусы подставлять не собираюсь… И ровно половину от, как говорится, суммы реализации будешь иметь. А вот другая половина, ты уж прости, но это то, что старине Эрнесту причитается – и за жизнь храброго Чики, им спасенную, и за то, что хорошего покупателя на товар уже сыскал. Не много беру, ей-Богу: как-никак двадцать лет в дружбанах ходим… А про биозащиту и тому подобное я уж понаслышался – это твоя епархия… По рукам?

– Послушай… – совершенно неожиданно для себя Чикидара вдруг озаботился судьбой коварного друга. – Тебя же Папа на том свете сыщет. За такое ослушание… Да и меня – грешного, – добавил он, чуть помедлив. – Если уж Папа кого приговорил, так мимо него не проскочишь…

– А для Папы ты уже, можно считать, покойник. И я постараюсь, чтобы думал он так подольше. Видишь эту камерку? Так вот, она наведена на тебя и перед тем, как «Мастерские» взлетят на воздух, мы с борта «Леди Игрек» отследим, чтобы ты из поля зрения никуда не делся. Так что, кроме меня, еще без малого два десятка ребят клятвенно заверят Папу, что оставили твой труп под обломками «Мастерских Кносса». Точнее – среди этих обломков. И не труп, скажем, а прах. Потому что, прости меня, когда разносит типовую энергоустановочку – такую вот «Полынь-четыреста», что тут в подвале фурычит, трупов как таковых уже и не остается. Оно и для дела лучше, и чище как-то…

Чикидара недоуменно икнул. Да и что он мог еще предпринять при сложившемся раскладе?

– Установочку я уже на форсированный режим вывел, на разгон, – успокоил его Боров. Затем взял с верстака десантный штык и развернул свою жертву спиной к себе.

Чикидара взвыл.

– Ничего с твоей рукой не станется, – продолжал ласково гудеть старый друг, – а если что и случится, так ничего страшного – левая она у тебя. А вот правую я тебе сейчас, – тут Боров стал рассекать штыком стягивающие упомянутую конечность витки кабеля, – освобожу. Только ты, братец, давай без фокусов…

Проверив возможность шевелить хотя бы одной из рук, благодарный Чики проворно ухватил оставленную кем-то рядом тяжелую ножовку и засветил ею в лоб другу детства.

– Напрасно это ты инструмент мечешь, – сурово заметил Боров, утирая кровь из рассеченной брови. – Ты не делай больше так, Чики, – продолжил он, второй раз прикладывая неразумного Чики под дых, – а лучше – слушай меня внимательно… Нагрузка с энергоблока скинута… А сам он – второй раз говорю тебе – в разгонный режим выведен. Через минут сорок, через час от силы реактор пойдет вразнос. Ты – того, за пультом следи…

Он поднялся и вернул ножовку в исходное положение. Воспользоваться ею вновь скорчившийся в три погибели Чикидара пока решительно не мог.

– Напрасно, говорю тебе, инструментом швыряешься, – повторил Боров. – Он тут со смыслом положен. Ты сейчас, как я уйду, хватай предмет и живенько пили цепочку-то. Вот здесь – на соединении. Железо хреновое, в срок уложишься – только за пультом следи. Если увидишь, что не укладываешься, – руку пили. Как Миллер тогда… А как отцепишься – с пультом не колдуй – управление заблокировано, – а дуй туда вон, через склады, на хоздвор. Там флаер заведенный тебе оставлен. С ключом. Ворота открыты. Так что ты и шпарь прямо по осевой на газах, чтоб за сопки успеть уйти до того, как рванет… До флаера так добежишь, здесь воздух нормальный, а уж в машине маска кислородная тебя ждать будет и пара баллонов – дня три ты с этим продержишься… А больше тебе и без надобности – я вообще-то послезавтра сюда вернуться собираюсь. И в целину не уклоняйся – чтоб с корабля машину не засекли. Корпуса на всю дорогу вид заслоняют – я проверял. Ну, дошло?

До Чикидары дошло.

– Забираешь, одним словом, захоронку своих рыжих друзей, – продолжал Боров импровизированный инструктаж, – и ждешь меня в Больших Корпусах, в цехе сборки боевых роботов: там тебя ни одна сука не найдет, кроме меня, конечно. А там уж я за тобой заявлюсь – больше некому, это ты учти – и как миленького в края обетованные доставлю – живым и здоровым… За мной не заржавеет. Да – радио я все тут поломал. На починку время не теряй… На встречу выйдешь по сигналу – три ракеты… Две красные и одна зеленая. С интервалом в тридцать секунд… А у меня к тебе на прощание еще вот только один вопрос и будет…

– Да ваша братия «Леди» угробит! – заорал капитан-пилот Чикидара. – Вы же в навигации – ни бум-бум, ни один человек.

– Вот тут я тебя огорчу, – вздохнув, Боров поднялся. – Дурили мы тебя, Чики. Народ на дело взяли тертый – у каждого, считай, по сотне часов активной вахты налетано. Каждый любого заменит и подменит. Папа специалистов уважает…

– Я так и догадывался… – застонал Чики. – Уж больно толково вели себя Папины люди. Ушами не хлопали…

– Ну вот, – подвел итог сказанному Боров. – Видишь – и без тебя, извини, с корабликом управимся. Я и так уж тебя всю дорогу заслонял, чтоб раньше времени за борт не отправили. За ненадобностью. «Кремень, – говорю им, – мужик. Ключевой код, – говорю, – ни под какими пытками, ни под каким скипидаром не выдаст…» – Боров вздохнул. – Врал, конечно… Но чего ради друга не сделаешь… Так или иначе, а не стали тебя ребята раньше времени кончать… Ну а мне-то – по старой дружбе – ты цифирьки-то или словечки для ключа врубания на ушко шепнешь…

Боров стал задумчиво перебирать железочки на верстаке…

– Номер телефона Лин-Лин… – уныло удовлетворил его любопытство Чикидара. – Небось тоже наизусть знаешь. Только надо вводить цифры в обратном порядке, в том смысле, что задом наперед. А как же камера? Она ж включена.

– Видик включен. И еще час показывать будет, как ты на цепочке тут с перепою рыгаешь да с перепугу глаза таращишь. Так что – пока, друг! Будь здоров, не пукай. Ножовочкой пошуровать не забудь. Не ленись.

Шаги Борова стихли в полутьме Лязгнули, отворяясь и вновь захлопываясь, главные шлюзовые ворота мастерских.

Чикидара лихорадочно заработал ножовкой.

– Да, – Хенки вздохнул и начал энергично переставлять с места на место нехитрые предметы своего ремесла – У Русти душа с самого начала полета была не на месте, и делал он все, что мог, чтобы предотвратить предстоящую беду. Он мне потом не раз прямо так и говорил: «Было бы у нас с господином Санди времени побольше – хотя бы дня три, мы бы тогда точно предателя раскололи». Да-а не успел боцман дело до конца довести. Но пару умных мыслишек полицейскому все-таки подкинул.

Первой гениальной мыслью, которой поделился с Федеральным Следователем Русти, было прозрение насчет миссис Ульцер из четвертого бокса. Он и сделал это, найдя время сразу после «вечера знакомства», незаметно добравшись до его каюты и надавив на сенсор входной двери за несколько секунд до того, как Федеральный Следователь окончательно погрузился в объятия сна.

– Вот вы ее, Следователь, не видели, а я самолично наблюдал, как она, вернее – он, в металлопластиковую переборку чуть шуруп не ввинтил, – сообщил боцман, заняв предложенное ему место в кресле – От которой, между прочим, алмазное сверло отскакивает. Разве такое дамочке под силу?

– Не понял – Следователь хмуро уставился на боцмана – Вы это о ком?

– О нем же, о шпионе, который тут на корабле диверсию замышляет. Он уже противометеоритную переборку сломать пытался, но я помешал. Да вы не беспокойтесь, – добавил боцман, правильно расшифровав мученическое выражение на лице Следователя – Кроме нас с капитаном, об этом никто не знает. Так вот, эта доктор Ульцер никакая не Ульцер, а человек Мафии, переодетый в женщину. Вы б его видели – плечи квадратные, морда суровая, все замашки – чисто мужские. И сигареты курит соответствующие – не какой-нибудь «Кент» с ментолом, а самое что ни на есть мужское «Мальборо» – я пачку на столике разглядел.

Санди обреченно вздохнул и попытался рассеять подозрения своего непрошеного помощника. Правда, он знал, что это практически бесполезно. Единственной возможностью сделать так, чтобы очередной добровольный советчик не путался под ногами, было дать боцману какое-то задание, которое заняло бы его мысли на достаточно долгий срок. Кроме того, Каю порядком мешало сосредоточиться то, что файл его компьютера и Русти явно имели в виду двух каких-то разных мисс Ульцер.

– Ну хорошо, мистер Раусхорн, я поручаю вам присматривать за этой подозрительной личностью из четвертой каюты. Только – Кай сделал многозначительную паузу и демонстративно оглянулся вокруг, – полная тайна и НИКАКОЙ самодеятельности. Обо всех подозрительных вещах будете докладывать мне при тачной встрече. Помните, что интерком может прослушиваться.

– Господин Следователь, а может, обыскать четвертый бокс пока этот мнимый доктор Ульцер будет, скажем, обедать?

– Ни в коем случае, – быстро перебил его Кай – Это могло бы насторожить наших противников. Только осторожное наблюдение, боцман! Главное – не спугнуть их раньше времени и не дать заметить, что мы что-то знаем. Полная тайна!

Приложив для пущей важности палец к губам, Санди расстался с боцманом и высказал Богу все, что он думал о режиме секретности на вверенном его заботам корабле. После чего наконец накинул на себя плед. Надо было выспаться перед Броском.

«Надеюсь, на сегодня – это все», – с облегчением подумал Кай.

Людям свойственно принимать желаемое за действительное.

Сразу после Броска, чтобы стряхнуть с себя характерное оцепенение, связанное с подпространственным переходом, Кай вышел в кольцевой коридор своего уровня. Первое, что он там увидел, был Ржавый Русти. Полный свежих идей.

– Согласен, Следователь, – начал он с места в карьер, – может, с этой Ульцер я и дал маху… Но, как говорит наш кэп, «падает только тот, кто бежит. Тот, кто ползет, – не падает» Я ж старался вам помочь и не виноват, что все так вышло…

– Ладно, – чуть более вяло, чем следовало бы, попытался остановить его Кай, – не берите в голову, и забудем об этом. У вас полно своих дел, у меня – своих.

– Нет, постойте, у меня тут возникла одна мысль, – Русти вежливо, но неотвратимо зацепил Кая за локоть и увлек в свою каюту – Я вот все думал про того человека на борту, что норовит захватить наш Груз. А почему вы решили, что он один?

Кай раскрыл было рот, чтобы вежливо послать боцмана куда подальше, но вдруг задумался…

– У вас что, есть конкретные факты, что на борту скрываются несколько тайных агентов? И вы кого-то подозреваете конкретно?

– Да! – Русти важно надул щеки и многозначительно кивнул головой. – Это белобрысые ребята, что поселились во втором и третьем боксах. Вы их видели? Я как увидел, так сразу догадался.

– Догадались о чем?

Русти сделал многозначительную паузу и сел поудобней в кресло, показывая собеседнику, что разговор предстоит долгий.

– Скажите, Следователь, что вы слышали про операцию «Стручок»? Вы обратили внимание, как похожи эти двое – Финнеган и Флаэрти? А фамилии-то разные! И я вам скажу, что, будь вы хоть близнецами, хоть раздвойняшками, такого сходства во внешности, поступках и, обратите внимание – особенно в мыслях, в реальной жизни НЕ БЫВАЕТ! Это вовсе не близнецы!

И в двести двадцать пятый раз в своей жизни Федеральный Следователь выслушал достойную, конечно, лучшего литературного воплощения, чем корявый пересказ Русти, историю про «клонированных магов» или, иными словами, про «роковое двадцать одно» История сия восходила, как, впрочем, и большинство подобных баек, корнями своими ко временам великого Краха Империи и последующей конспиративной деятельности ее адептов. Где-то у черта на куличках – то ли на Джее, то ли в каком-то из анклавов Мира Шарады, был якобы осуществлен ужасно засекреченный проект, лежавший где-то на стыке генетической инженерии и прикладной эзотерики: путем длившегося несколько поколений сканирования геномов лиц, проявлявших паранормальные способности, и отбора перспективных в этом отношении комбинаций генов какие-то весьма авторитетные в кругах, близких к верхушке законспирированной науки, маньяки намеревались получить гибридную человеческую особь, наделенную необыкновенно ярко выраженными сверхчеловеческими способностями – начиная от простой телепатии, телекинеза и ясновидения, вплоть до совсем уж редко встречающейся способности изменять прошлое. Слухи утверждают, что началу этих работ предшествовало некое пророчество, известное как «проклятие Лоу», которое инициаторы всей этой колдовской затеи тщательно скрывали до тех самых пор, пока оно не сбылось с ужасающей точностью.

Предания гласили, что было осуществлено два различавшихся по каким-то принципиальным подходам синтеза магического генома. Первый закончился ужасной катастрофой одни утверждают, что на свет явилось существо, наделенное разумом и эмоциями ребенка и – в то же время – почти божественной властью над материей, другие – что «это» просто обладало чудовищной мощности телепатическими способностями, благодаря чему «оно» сразу овладело всеми богатствами памяти и сознания всех находившихся в той тайной лаборатории людей, превратило их в свои послушные марионетки и учинило – с их же помощью – над ними такое, такое – тут версии знатоков вопроса расходились в зависимости от их способности к фантазии. Согласно наиболее трезвой версии этой истории, те – чисто сверхъестественные – события, которые происходили в секретном центре, наполовину, если не более того, были всего лишь глюками, индуцированными в сознании несчастных, воля и разум которых были подчинены ими же самими вызванному на свет «злому гению». Так или иначе, секретный центр этот был взорван или еще каким-то ужасным способом искоренен с лица Вселенной. Говорят – с большими жертвами и потерями.

А со вторым вариантом проекта вышло так, что вместо одного организма, наделенного сверхъестественными способностями, стал развиваться сразу двадцать один – из-за чего срочно сконструированная для такого случая биомеханическая плацента и получила название «заколдованного стручка» Все двадцать один близнец – кстати, действительно все – мальчики-альбиносы – были сразу после рождения разлучены друг с другом и развезены в различные части Обитаемого Космоса, так как по мнению авторитетов эзотерической генетики и согласно каноническому тексту «проклятия Лоу» каждый из близнецов является вполне обыкновенным человеческим существом, но встретившись и взаимодействуя друг с другом, они дополняют один другого в части своих – до поры до времени скрытых возможностей и приобретают нечеловеческое могущество, в частности, начинают изменять вероятности исхода случайных процессов. Стоит встретиться двоим «из стручка» – и жди беды. Когда такие встречи все-таки приключались – в результате бардака, наступившего после краха Империи, – всякий раз это знаменовалось какой-нибудь – с виду беспричинной и потому особенно жуткой – катастрофой или катаклизмом. Люди, глубоко проникшиеся сутью этой проблемы, в конфиденциальных беседах, содержание которых народ попроще с содроганием пересказывал друг другу и непосвященным за кружкой пива или чего покрепче, утверждали, что встреча в одной точке пространства и времени всех «братьев из стручка» будет знаменовать если и не полный и окончательный конец света, то уж наверняка – вселенскую битву сил Добра и Зла, всеобщее умопомрачение Рода Человеческого и другие подобные неприятности. То там, то здесь (как правило, в период парламентских каникул и в сезоны отпусков в соответствующих частях Федерации) подозрительные пары, а то и тройки двойников-альбиносов имели в результате распространения в средствах массовой информации подобной ерунды неприятности далеко не виртуального характера.

Среди летного состава кораблей, обслуживающих «дальнобойные» рейсы, и среди профессиональных странников по Мирам Федерации эта байка по популярности уступала разве что комплексу легенд и россказней о Серых Карликах – обитателях (вполне мифических) Подпространства, проникающих на совершающие Бросок космические корабли. Утверждали Даже, что порой Карлики умудрялись «зацепиться» за возвращающийся в «нормальное» пространство корабль, были и такие, кто клялся, что, будучи в трезвом Уме и добром здравии, встречал и самих Карликов и (или) их пыльные следы – изображение в различных Потайных уголках вышедших из Подпространства кораблей, или, на худой конец, видел сам – или видел тех, кто видел сам – пылью начертанные пророчества неуловимых, но весьма злокозненных существ.

Чувствуя, что скоро Русти доберется и до Серых Карликов, Кай аккуратно вклинился в его сбивчивый монолог.

– Я должен огорчить вас, боцман, – сочувственно вздохнул он. – По секрету поделюсь с вами конфиденциальной информацией: Ник Флаэрти и Питер Финнеган на самом деле – вполне нормальные однояйцевые близнецы. Их разлучили сразу после рождения. Весьма трагическая история: отец и мать их, кстати, по фамилии Шеннон, попали в автомобильную аварию, когда малыши только собирались появиться на свет. Детей удалось спасти… Но никаких близких родственников у них не было. Их усыновили разные семьи – отсюда и разные фамилии. И развезли их в разные концы Федерации.

А уж дальше – это была просто хрестоматийная история из учебника по генетике человека. В разных концах Вселенной оба брата в одно и то же время болели одними и теми же болезнями, получали одни и те же отметки в школе, оба – увлеклись биологией, оба с отличием окончили университеты: Питер – в Стокгольме, Ник – на Сендерелле. Оба получили второе – медицинское – образование. Оба вместо того, чтобы открыть практику или занять место в ординатуре, завербовались в Службу Спасения. И встретились во время акции на Террамото – восемь лет назад. В документах отмечено, что встреча их была весьма э-э… драматична и трогательна. В свое время история эта даже попала в прессу… Но для них обоих довольно тяжело было… узнать подлинную историю своего детства. Случилось так, что, пока они не выросли, ни у одного из них не возникло ни малейшего сомнения в том, что воспитавшие их люди – не их подлинные родители. Так что легко понять, почему они не любят расспросов на эту тему.

– Господи, мозги свихнуть можно… – признал во здравом размышлении Русти. – Вы меня прямо от желтого дома уберегли, мистер…

– В таком случае… – Кай откашлялся, искоса посматривая на Русти. – Не откажитесь, мистер Раусхорн, оказать и мне м-м… аналогичную услугу… Если вы чувствуете, что вам не стоит отвечать на мой вопрос, – начал он, – я не обижусь – честное слово…

Некоторое время Русти вникал в суть сказанного Следователем.

– Это как же получается, мистер? – поразился он. – Ну понятно, что у меня, простого интенданта, крыша едет от такой вот истории. Но у вас-то все козыри на руках, сэр… Ума не приложу – чем тут могу оказаться вам полезен…

– Просто я попрошу вас просветить меня, – объяснил ему Федеральный Следователь, – относительно маленькой особенности нашего рейса… Впрочем, если вы имеете на этот счет распоряжение капитана или гм… иных инстанций, то я – повторяю – не обижусь, если вы откажетесь отвечать на мои… несколько досужие вопросы…

Русти почесал в затылке.

– Я, мистер, никогда не нарушаю одиннадцатой заповеди Господней и поэтому прямо скажу вам, что ни от кого не получал распоряжения что-либо скрывать от вас или вообще водить за нос порядочных людей…

– Вот и отлично, – вздохнул Кай. – Если вы еще напомните мне, что там Господь имел в виду в той одиннадцатой заповеди, считайте, что мы с вами нашли общий язык…

– Одиннадцатая заповедь, – пояснил Русти Федеральному Следователю, – это то, что Господь напоследок сказал Моисею на горе Синай: «Иди, Мойша, – выдал он ему на прощание, – иди и не морочь больше голову ни мне, ни людям.» Моисей, правда, это, похоже, прослушал – если судить по последовавшим событиям… Но, видно, у разговора были свидетели, они и рассказали…

– Неплохой м-м… императив, – заметил Кай. – Главное – до сих пор актуальный. Так вот, мне показалось, что маршрут нашей Миссии организован чуть-чуть э-э… непривычным образом… Я имею в виду нашу задержку здесь – на траверсе Фомальгаута. Мне почему-то думается, что это связано с присутствием на борту «Констеллейшн» э-э еще одного пассажира – как мне кажется, не связанного с Миссией Спасения.

– Это вы точно, – признал Русти, – насчет Колдуна.

– Какого колдуна? – удивился Каи

– Ну так мы тут за глаза зовем вашего, можно сказать, соседа. – пояснил Русти – Того, что поместили во второй каюте на одной с вами палубе Лысый такой, в очках.

– И зовут его Лоуренс Маддер? – осведомился Кай.

– Вот-вот – Русти понимающе ухмыльнулся – Кэп сам чуть не облысел, когда этот тип прибыл к нам с предписанием.

– Предписанием от какой э-э инстанции? – ненавязчиво поинтересовался Кай.

– Не стану врать, – почесал в затылке Русти, – на этот счет в команде разное говорят. Факт один после того, как этот тип с полчаса этак пробыл тет-а-тет с кэпом Даниэльсом, тот битый час ругался как чумной, а потом отправил обоих наших штурманов на всю ночь сушить яйца над бортовым компьютером – пересчитывать параметры Броска с учетом пересадки у Фомальгаута.

– Пересадки? – переспросил Кай

– Ну да, – Русти недоуменно воззрился на него – Разве вы не в курсе? На траверсе Фомальгаута нас должен встретить арендный орбитер «Тюльпан-8». И взять на борт господина профессора Мадера. Для доставки в какой-то следующий пункт его маршрута.

Каи потер лоб.

– В следующий пункт. Подскажите мне Русти… Извините, что я так вас называю.

Русти ответил одобрительным жестом

– Подскажите мне, – продолжал Кай, – планета Боумена – так называется Брошенная это ведь единственная планета в этом субсекторе.

– Верно, мистер – снова задумчиво прикрякнул Русти – Но тут Стремно все тут. Глухой, как говорится, угол. Бог его ведает, может, орбитер. Колдуна вовсе и не на планету его доставить должен. Может, его там где-нибудь целый крейсер дожидается.

Кай пожал плечами.

– Тогда уж логично было бы принять пассажира на шаттл того самого крейсера. Однако и вам, и мне пора возвращаться к своим непосредственным обязанностям. Маневр – меньше чем через два часа, а я хотел бы отправить в информационную сеть еще пару запросов.

Русти задумчиво кивнул Следователю и побрел к своему терминалу, скребя в затылке и прикидывая – с какого же торца все-таки ждать беды.

Федеральный Следователь испустил сдержанный вздох облегчения и поспешил в свой бокс. Помассировав виски и плеснув себе из термоса в пластиковый стаканчик глоток крепкою кофе, он бросил на стол перед собой блокнот со сделанными за утро пометками и, вооружившись электрокарандашом, стал один за другим вычеркивать пункты по которым собирался направить запросы в информационную сеть Федерального Управления Расследовании. Сложившаяся картина не слишком радовала его за истекшее время у него практически не возникло вопросов, для решения которых требовалась бы некая дополнительная информация. Другими словами, ничего существенного на борту «Констелтейшн» за период, предшествующий отправке корабля экстренной доставки, Федеральному Следователю выявить не удалось. Сам он это рассматривал как неважное начало предстоящей партии.

Набив на панели терминала запросы на пару не слишком значительных справок и поколебавшись немного, Кай ввел в компьютер свой последний запрос.

«Прошу передать на мой терминал текст показаний генерала Лоуренса Маддера Парламентской Комиссии по расходованию работ, проводившихся в секретном Учебно-Тренировочном Центре Специальных Исследовании на объекте планета Боумена, за январь сего года».

Отправив запрос, Кай, морщась налил себе еще кофе и стал пить его маленькими глотками, словно отраву. Он всегда мерзко чувствовал себя, когда в противоречие приходили его интуиция и профессиональный долг, строго-настрого запрещавший совать нос не в свое дело…

Впрочем, Судьба вовсе не собиралась давать Федеральному Следователю слишком много времени для размышлений на морально-этические темы: он еще не покончил со своим кофе, когда на померкшем было экране его терминала светлым прямоугольником зажегся сигнал «капитанского вызова» – кэп Даниэльс просил Федерального Следователя немедленно явиться к нему в кабинет.

В кабинете кэп был не один. Встревоженное и сосредоточенное состояние, в котором застал его Кай, разделяли полковник Кортни и док Сандерс. Предложив Следователю коротким, но энергичным жестом занять место за столом заседаний, кэп протянул ему листок распечатки только что полученного экстренного сообщения. Космическое судно типа «суперклипер» – «Леди Игрек» терпело бедствие в субсекторе «Фомальгаут-14».

– Это то, чего и следовало ожидать! – Кортни бросил свой экземпляр распечатки на стол – Самая простая ловушка из всех возможных.

Кэп тяжелым, словно налитым свинцом, взглядом смотрел куда-то сквозь полковника.

– Самая простая… – признал он. – И самая – замечу вам – надежная. Может быть, это будет для вас новостью, полковник, но любой командир посудины, не отозвавшейся на SOS в Большом Космосе, может по возвращении из рейса искать себе работку поспокойнее. И – поверьте мне – ни на что получше, чем должность кладбищенского сторожа, рассчитывать всерьез не сможет. Алан Пембертон, к примеру, кончил именно так. И старику никто не зачел того, что на нем полный десяток лет держались все конвои до Желтых Лун и обратно, – никто, ни одна живая душа. Да и из экипажа такой вот посудины, что бросит товарищей в беде, ни у кого уже совести не хватит сесть за один стол с другими летунами – пропустить кружечку светлого…

– Оставьте в покое эти сантименты! – жестко оборвал его полковник. – Это же очевидно! Это почти арифметика, капитан: ни для кого не секрет, что в отношении нашего рейса потенциальный противник, Мафия – будем называть вещи своими именами, – информирован достаточно хорошо. И вот, стоит нам только выйти из Подпространства в изолированном от систем оказания экстренной помощи участке Космоса – в стороне от баз Космофлота и вообще от обитаемых поселений, как сразу, без малейших промедлений, – нате вам! Извольте спешить на помощь «Леди Игрек»! Именно сейчас у леди приключились если не понос, то золотуха! Этому не поверит и сосунок, даже из тех, которых при родах уронили аккурат темечком! Но капитан судна экстренной доставки, видите ли, – колеблется! Бог мой! Знаете, что ждет «Констеллейшн» в случае сближения с милой госпожой? Думаю, мне не стоит этого говорить – сами знаете лучше меня, кэп! Удар гамма-лазером или, на худой конец, – угроза такового! То-то и будет вам ваша «кружечка светлого»!

Кай не спешил войти в разговор. Уж кому-кому, а ему было лучше любого другого известно, что большая часть из тридцати с лишним случаев удавшихся за последние десять лет нападений на космические суда были выполнены именно по той схеме, которую столь выразительно описал собравшимся полковник Кортни. И все-таки. Что-то не устраивало его в том, что говорил колонель.

– Даже меня, – заметил он, чтобы заполнить наступившую паузу и мучительно ощущая, что говорит все-таки совсем не то, что следовало бы, – даже меня – лицо, ответственное за доставку Груза, – не сочли нужным информировать о деталях нашего промежуточного маневра в субсекторе Фомальгаута. Не слишком ли полную информированность наших противников подразумеваете вы, полковник?

– По крайней мере, – колонель с тревогой выкатил налитый кровью глаз на Федерального Следователя, заподозрив, очевидно, в нем знание чего-то ему, Джозефу Кортни, неизвестного, – по крайней мере я не склонен держать наших противников за идиотов, как это кажется некоторым здесь находящимся!

– Послушайте, капитан, – налег на стол в явном намерении примирить участников столь несвоевременной дискуссии док Сандерс. – В конце концов, корабль экстренной доставки, выполняющий особой важности задание Федерального Директората, пользуется и особым э-э… статусом. Вы имеете полное право – тьфу, Господи, да что я говорю, вы как раз НЕ ИМЕЕТЕ ПРАВА ни при каких обстоятельствах отклоняться от предписанного вам курса доставки Груза федерального значения!!! О чем мы здесь с вами рассуждаем, черт возьми!

В голосе дока отчетливо ощущалось облегчение как-никак, а Федеральная Инструкция снимала с него самую тяжелую из задач, выпадающих человеку в сей юдоли: от задачи в-ы-б-о-р-а…

– О, я очень хорошо знаю, как работает этот ваш особый статус! – в сердцах махнул на него рукой кэп. – Если выясняется, что действительно имела место инсценировка, то ты – на коне, и все хвалят и превозносят твою – гром ее разрази – предусмотрительность и осторожность. Ну а вдруг получится, что ты просвистел мимо терпящего бедствие судна и – не приведи Господь – некому, кроме тебя, было бедолагам помочь, – пиши пропало! Для офицерского состава – Суд Чести и аннулирование лицензии, а это равносильно тому, что в петлю лезть, а рядовой состав потом – если кто дознается, из какого они экипажа, – век приличной работы себе не сыщет… И кто за тебя заступится? Уж конечно – не те господа, что сочиняли всякие умные инструкции…

Кэп откашлялся, прочищая горло.

– Вот что! Как высшее должностное лицо на судне, я – властью, данной мне Законом, приказываю осуществить маневры сближения и стыковки с терпящим бедствие космическим судном Вам, господа, приказываю привести в полную готовность вверенные вам контингенты личного состава и обеспечить безопасность проведения операции по оказанию помощи терпящему бедствие судну. Действовать приказываю немедленно.

Капитан поправил галстук, словно ставя точку на дискуссии.

Все собравшиеся поднялись из-за стола. Похоже, что все – с видимым облегчением.

– Мне надо обсудить с вами пару чисто технических моментов, капитан, – глядя в сторону, уведомил капитана колонель Кортни.

– В таком случае – задержитесь на минуту, – милостиво согласился кэп. – Вы же свободны, господа… Слушаю вас, – добавил он, когда за вышедшими Каем и Сандерсом закрылась гермодверь.

– В конце концов, – Кортни старался говорить сухо и без эмоций, – я не вправе обсуждать ваш приказ после того, как он уже отдан. Хотя и не согласен с ним.

Кэп не ответил, набирая на пульте команды вызова штурманской рубки и узла связи

– Однако я бы попросил вас, – Кортни кашлянул, привлекая внимание капитана, – оказать мне содействие в выполнении моей задачи.

– Вот это – уже деловой разговор, – признал кэп – Вот тут я весь к вашим услугам.

– Я попрошу вас только распорядиться о принятии необходимых мер предосторожности – не более, – полковник сцепил пальцы рук и рассматривал их так, словно видел впервые. – Первое, чего мы можем ожидать после сближения с э-э. судном – в том случае, если мы имеем дело с провокацией, – это удара лучом гамма-лазера. Если удар будет боевой – говорить не о чем. Погибнут все. Но нападающие хорошо представляют себе, что в таком случае лишатся и самого э-э… приза…

– Это уж точно, – подтвердил кэп. – Через тридцать минут после того, как система уничтожения Груза перестанет получать сигналы моего пульса с браслета, – он тронул металлическое кольцо, охватывающее его запястье, – сработает панель уничтожения – направленный удар антиплазмой. А сначала контейнер будет отстрелен в Космос. Так что от «Пепла» – простите за каламбур – даже пепла не останется…

– Поэтому нападающие, видимо, на первом этапе столкновения ограничатся угрозой и предупредительными ударами, от которых надежно защищает антирадиационный блок. Учитывая это, при первых признаках тревоги весь экипаж должен сосредоточиться именно там… Все, кроме дежурного по рубке. «Прием» бандитам окажут мои люди – можете на них положиться…

– Разумно, – согласился кэп, – но люди дока Сандерса…

– В первую очередь должна быть гарантирована безопасность экипажа – без этого Груз просто не сможет быть доставлен на Нимейю… – Полковник расцепил пальцы и провел ладонью по короткой щетке волос. – Повторяю: нет оснований полагать, что нас попытаются сразу же уничтожить. Поэтому острой необходимости загонять всех людей на корабле в один отсек – нет. Если говорить по-хорошему, лучшее, что сможет сделать в этой ситуации весь этот детский сад под командой своего академика, – это оставаться пристегнутыми к противоперегрузочным лежанкам и не мешать вашим и моим людям… В каютах, в конце концов, есть средства индивидуальной защиты… Поверьте, это не первая операция такого рода, в которой мне приходится участвовать.

– Что ж – вам виднее, – согласился поостывший уже кэп Даниэльс. – Я отдам соответствующее распоряжение. Теперь займемся делом – я своим, вы – своим…

– Ч-черт – жутко мне, – признался Робби. – Словно не на помощь идем, а на абордаж… Что нам делать-то теперь – после маневра сближения? Кэп распорядился всем, не занятым в процессе управления судном, сосредоточиться в антирадиационном отсеке… На нас это распространяется?

Русти тоже было не по себе на вмиг опустевшем «Констеллейшн», каким он вдруг застал родной корабль, поднявшись из противоперегрузочного кресла. Коридоры были безлюдны и наполнены шорохом расширяющихся после удара шестью «ж» уплотнительных соединений. Полупригашенное освещение только добавляло жути. На всех мониторах коммутаторов, развешанных по коридорам, была выставлена одна и та же картинка с бортового телескопа – на ней медленно вращалась надвигающаяся из пустоты безмолвная, ажурная, но и зловещая в то же время конструкция «Леди Игрек» – судна типа «суперклипер» сомнительной принадлежности.

Выполнить капитанское распоряжение относительно укрытия в противорадиационном отсеке Русти не торопился – он нутром чуял, что нужен здесь, а не в герметически запертом получулане защитного блока. Нет, не то чтобы Русти не боялся гамма-удара – боялся, и еще как, но чувствовал он в ситуации этой какой-то подвох. А чутье редко обманывало его. Чутье… Ощущение тревоги… А налетевший на него из-за угла Роб Мак-Интайр еще более уверил его в правильности этого ощущения.

– Понимаешь… – растерянно зашептал тот. – Как дали сигнал тревоги, я сразу растерялся: какой там противорадиационный бокс, когда по Уставу техдежурный при объявлении тревоги должен следовать в рубку управления и получить задание… Ну я – поколебался, поколебался и ломанул в рубку… А там – понимаешь – ни-ко-го! Ни-ко-го! Там же ведь дежурные по штурманской вахте должны находиться… Христо и Беннигсен… А там – ни-ко-го! Пустые кресла… И – и – кровь…

Русти понял, что жареным уже не пахнет. Жареным несло вовсю. Он поправил на поясе табельный шпалер.

– Кажется, влипли мы… – он снял оружие с предохранителя – Дуй на второй уровень – поднимай Следователя из амортизаторов и излагай ему все. Дальше – поступаешь в его полное распоряжение Я обхожу коридор по периметру, и встречаемся у стыковочного. Понял?

Робби понял. Он тоже снял свой «узи» с предохранителя и припустил к переходному тамбуру.

– Кэп? – осведомился в микрофон коммутатора Русти – Кэп? Вы слышите меня?

Коммутатор молчал как мертвый.

Выставив перед собой ствол, Русти двинулся по коридору Дойдя до дверей осевой холодильной камеры, он вдруг остановился как громом пораженный. Господи – да ведь там идеальное место для засады диверсанта, о котором они толковали с Федеральным Следователем! Как он забыл про эти сотни кубометров бесконтрольного пространства на борту «Констеллейшн»?

Догадка показалась ему столь блестящей, что про осторожность он и вовсе забыл. Прокрутив маховик запорного устройства, боцман рванул в сторону как можно более резко – настолько, насколько возможно резко рвануть выполненную из нескольких слоев теплонепроницаемого композита плиту, и влетел в пронизанную жутким холодом тьму. Которую тут же рассеяли огни автоматически врубившегося освещения. Мир вокруг Русти засверкал миллионами отраженных в кристалликах изморози огней, и на минуту он полностью утратил ориентацию, беспомощно выставив перед собой оружие и бестолково вертя головой в разные стороны.

«И в этот самый момент, мистер, – грустно усмехаясь, продолжал свою историю Хенки, – в этот самый момент дверь номера пятого – того самого, обитательница которого не соизволила даже явиться на «вечер знакомств», наконец-то отворилась, и из нее в коридор выпорхнуло удивительной, знаете ли, хрупкости белокурое создание в пушистом белоснежном халате, с перекинутым за шею полотенцем, с тюбиком зубной пасты в одной руке, косметичкой – в другой и с зубной щеткой – естественно – в зубах Создание было заспанное и до крайности возмущенное. И было чему возмущаться – продираешь ты глаза после почти полутора суток крепкого сна, и на тебе! Хочешь, как человек, умыться и почистить зубы, набиваешь себе полон рот зубной пасты, а в кране – ни капли воды. Вода, как вы сами понимаете, благополучно из системы спущена на время Броска и последующего маневра. Ты спросонья всего этого не знаешь и выходишь в коридор. В коридоре – ни души и все двери напрочь заперты. Ну, лезешь ты этажом ниже – посмотреть куда подевался весь честной народ. При этом – напоминаю – у тебя полон рот лучшей в мире зубной пасты со фтором и ментолом, что настроения заметно не улучшает».

На втором уровне белокурая сомнамбула прежде всего крепко навернулась об оставленную каким-то дурнем открытой дверь холодильной камеры. Окончательно потеряв самообладание, белокурая дамочка неожиданно крепким для ее сложения пинком вернула дверь в надлежащее положение, и сервомотор услужливо закончил учиненное ею непотребство, наглухо подтянув гермозапор и вдвинув титановые щеколды в пазы. Свет в камере тут же погас, и в полной темноте Русти ночным мотыльком заколотился в шершавую дверную плиту. Замка она изнутри не имела. Крики, которые испускал он при этом, были хотя и отменно многоэтажны, но абсолютно бесполезны холодильная камера «Констеллейшн» имела не только прекрасную термо-, но и такую же звукоизоляцию.

Сделав свое дело, белокурая сомнамбула двинулась дальше, и не думая оглядываться. С чего бы, в самом деле?

Полковник Кортни еще раз отрепетировал сигнал оповещения экипажа и, убедившись, что команда, четко выполнив распоряжение капитана, сбилась в отсеке радиационной защиты, бегом кинулся в стыковочный отсек. Там он закончил загодя начатую работу – с помощью небольшого плазменного резака срезал основные крепления, удерживающие панель с капсулами антиплазмы на корпусе суперконтейнера. Теперь только хлипкие сочленения точечной сварки соединяли снабженный – словно самостоятельный космический объект – собственным мини-тамбуром гигантский сундук-контейнер и панель, предназначенную для его уничтожения. Последнее, что оставалось выполнить Кортни, – это укрепить заранее заготовленные растяжки-держатели на стенах отсека и соединить их с наиболее прочными элементами системы уничтожения.

Теперь не оставалось сомнений, что, как только сработают пороховые ускорители, предназначенные для выброса подлежащего уничтожению Груза, Груз этот будет напрочь оторван от системы направленного взрыва и уйдет в Пространство, где и пребудет цел и невредим, оставив взрывчатый гостинец на память « Констеллейшн».

Справившись с этой – не требовавшей присутствия лишних глаз – работой, Кортни по своему блоку связи окликнул подчиненных – все были на положенных местах и только слегка удивились, получив от командира приказ сосредоточиться в блоке радиационной защиты. Отдав эту команду, он напоследок осмотрелся и неприятно вздрогнул с порога отсека на него немигающим скептическим взглядом смотрела рыжая кошка по кличке Марго. Он прикрыл глаза, перекрестился и снова открыл их разумеется, никакой кошки в отсеке не было.