I. МАЖОРДОМ
Мне бы только выбраться отсюда. Я им покажу, как измываться над беспомощным стариком. Да я на весь мир раструблю, что они со мной сделали. Я на них в суд подам за оскорбление личности. Эти мерзавцы у меня еще попляшут. Но как отсюда выбраться — ума не приложу.
Значит, так. В канун прошлого Рождества, точнее не припомню, служанка подала мне завтрак и говорит:
— Господин Урт, я замуж выхожу.
Я чуть не поперхнулся.
— Неужто, — говорю, — нашелся такой обалдуй? Интересно, сколько у него процентов зрения?
— Не ваша забота, — отвечает эта халда, снимает передник и вешает в шкафчик. — У него аптека в Дель-Тро, и я к нему переезжаю. Так что попрошу расчет.
Вижу, делать нечего. Выписал ей чек, и в тот же день она подалась к своему воздыхателю. А я остался один как перст. Ладно.
На объявление в газете никто не клюнул. Понятное дело, в нашем городишке нанять прислугу все равно что найти нефть на Луне. Тем более что мой характер всем известен. Одна старая карга, правда, прилепилась, обошла весь дом и прошипела, что столько паркета ей за год не надраить. Я ее послал к чертовой бабушке, а сам отправился в «Зеленый Поросенок» обедать.
Сижу, потягиваю пиво, читаю «Коммерческий еженедельник». Тут-то и попалась мне на глаза та самая треклятая реклама, с которой все началось.
Все ваши заботы смело доверьте
фирме «Харальд и K°»!
«Спокойную старость, уют, здоровье, долголетие
обеспечит «Харальд и K°»!
Безупречная прислуга, опытный врач,
великолепный повар и внимательный друг -
все это вместе взятое -
электронный Мажордом
фирмы «Харальд и K°»!
Ну и так далее.
Недолго думая, заправил я свой «мерседес» и поехал в Бельвилль. Нашел отделение фирмы. На вид у них все прилично, солидно Даже абстрактные картинки висят. Стали составлять контракт.
— Как вы желаете, — спрашивают, — только сервис или полное обеспечение?
— Валяйте на всю катушку, — отвечаю.
— Значит, уборка, питание, охрана здоровья, психологический микроклимат…
— Вот-вот, — говорю. Только чтоб все самое лучшее.
— Это вам обойдется в семьдесят тысяч за год.
— Ну, при нынешней инфляции это не деньги, — отвечаю.
— Мы заключаем контракты на год. на три, пять лет и бессрочно. Что вас больше устраивает?
— Бессрочный — значит, покуда я не загнусь?
— Совершенно верно. У вас не будет никаких забот до конца ваших дней. И при бессрочном контракте, заметьте, мы предоставляем пятипроцентную скидку.
— Кройте, — говорю. — Подходяще.
И подмахнул бумаженцию. На том и расстались.
Через неделю у меня в доме начался сущий бедлам. Явился какой-то сукин сын в пестром галстуке и с ним трое громил в комбинезонах. Понатащили ящиков, кабелей и прочего барахла, ступить негде. Молотки стучат, дрели визжат, короче, сами понимаете, что жизни нет никакой.
— А ваше присутствие совсем необязательно, — пропел медовым таким голосом прощелыга в галстуке. — Пока мы ставим автоматику, вам лучше всего пожить в гостинице.
Делать нечего, плюнул я на все и укатил в Бельвилль, тряхнуть стариной.
Вернулся к сроку. Сучье отродье встречает меня на крыльце.
— Все в порядке, господин Урт. Вчера мы закончили монтаж и проверку.
— Какого черта на окнах решетки? — спрашиваю. — Я не для того бешеные деньги угрохал, чтобы век доживать за решеткой.
— Здесь же ценнейшая аппаратура, — отвечает мне этот фрукт.
Ладно. Вошел я в дом и прямо ахнул. Двери все нараспашку. Дверные ручки поотвинчивали. Выключатели отовсюду повыдирали. Телевизор — новешенький, за четыреста монет — уперли, а вместо него поставили какой-то дурацкий, без кнопок. И кухню обчистили, ну всю, как есть. Ни плиты, ни холодильника, ни бара, стоит один только железный ящик на манер автомата с газировкой.
Хотел я этому хлыщу сразу по уху врезать, однако удержался.
— Это что ж такое? — говорю. — А ну вертайте живо все, что уперли. Я таких шуток не люблю.
Тут собачий отпрыск заулыбался, аж зарделся от удовольствия, что твоя майская роза.
— Все, как вы заказывали, — объявляет. — Полная автоматика.
— Ты, сынок, не финти, — говорю, а сам весь киплю от злости. — Ничего такого я не заказывал. И не позволю, чтоб за мои деньги, в моем же доме всякая шушера надо мной потешалась. Мне надо, чтоб в доме был порядок и чтоб харчи водились, ясно?
— Да вы не волнуйтесь, я вам все объясню, — лебезит этот подонок. — Двери открываются и закрываются по вашему мысленному приказу. И вообще все, о чем бы вы ни подумали, будет исполняться моментально. А об уборке и стирке даже думать не надо, они заложены в программу. Еду и питье Мажордом заказывает по радио. Наш фургон будет подъезжать с черного хода и по транспортеру подавать продукты в хранилище. Плюс охрана здоровья…
— Ладно, — говорю, — кончай бодягу разводить. Покажи мне, как и что включать.
— Сейчас я сам включу Мажордома, — отвечает. — И до конца ваших дней он будет исполнять все ваши пожелания.
— Мажордома, — говорю. — Включай и проваливай ко всем чертям.
Ведет он меня в холл, а там в углу стоит здоровенный железный шкаф с вензелем фирмы.
— Разговаривать с ним вы можете из любой комнаты, — поясняет чертов жулик. Достал какой-то хитрый ключ, вставил сбоку и щелкнул два раза.
— Добрый день, господин Урт, — раздается из шкафа. — Рад вам служить.
Голос вроде обыкновенный, человеческий, но как-то все-таки жутко. Я даже оробел малость. Что бы такое приказать, думаю.
— А ну закрой дверь, — говорю.
И дверь сама собой закрылась.
— А теперь открой.
И она распахивается как миленькая.
— Ух ты, — говорю. — Вот это номер.
— Господин Урт, я спешу, — заявляет мерзавец в галстуке. — У вас есть еще ко мне вопросы?
— Катись, — говорю. — А ты, Жестянка, закрой за ним двери.
— Рад вам служить, — отвечает шкаф. — Меня зовут Кью-325.
И тот пройдоха сразу смылся. Ох, потолковать бы с ним еще разок! Я потом только смекнул, что ключ от Жестянки-то у него остался.
Сел в кресло и думаю, что бы такое приказать. А Жестянка:
— Разрешите дать вам совет.
— А ну-ка, давай.
— Вас утомила дорога. Не угодно ли принять снотворное и лечь спать? Чистая пижама в спальне, на кровати.
— Ишь ты, — говорю. — А может, я и не устал вовсе, почем ты знаешь?
— Господин Урт, мой долг — охранять ваше здоровье. Я веду постоянное телепатическое наблюдение за вашим организмом и самочувствием. В данный момент у вас кровяное давление сто на сто восемьдесят. Прошу вас, примите лекарство и лягте.
— А как насчет ужина?
— По дороге домой вы поужинали в «Зеленом Поросенке», — отвечает Жестянка. — Причем имели неосторожность употребить 350 лишних калорий.
Тебя не проведешь, думаю.
— Совершенно верно, — подтверждает. — Ведь я читаю ваши мысли.
Ай да Жестянка. Признаться, я даже расчувствовался от такой заботы.
— Ладно, — говорю. — Давай свое лекарство.
Дверь открылась, и является этакая этажерка, с меня ростом и на паучьих ножках. В клешнях у ней поднос, на подносе таблетка, стаканчик сока и салфетка. Все как в лучших домах.
Выпил я снотворное и пошел спать.
— Спокойной ночи, господин Урт, — шепчет Жестянка.
— Спокойной ночи, — говорю машинально. Ей-богу, даже приятно, когда за тобой такой уход. Ну, думаю, другой такой прислуги не найти. С тем и заснул.
Проснулся оттого, что заиграла музыка.
— Доброе утро, господин Урт, — молвит Жестянка. — Если вам нравится эта мелодия, я буду вас ею будить каждое утро.
— Какого черта, — отвечаю. — Еще только шесть утра.
— Именно такого режима вам следует придерживаться. Сон с двадцати двух до шести. Потом физзарядка…
— Чего-о? — спрашиваю. — Чтоб я на старости лет дурака из себя строил? Не будет этого.
— Господин Урт, мой долг — охранять ваше здоровье.
— Плевать мне на твой долг. Я никому не позволю командовать в моем доме. Тащи-ка мне завтрак в постель. Кофе, яичницу с беконом, гренки…
— Сию минуту.
И появляется Этажерка с подносом. Гляжу — тысяча чертей! — там овсянка и кефир.
— Это еще что? — говорю. — Я же сказал, яичницу и кофе.
— Ваш процент холестерина и ваше давление исключают подобные блюда.
Тут я обложил Жестянку на чем свет стоит.
— Господин Урт, эти слова мне непонятны, — отвечает она чопорно. — Меня зовут Кью-325. Можно просто — Кью.
— Так, распротак и разэтак, — говорю я. И ка-ак наподдал ногой поднос! Этажерка выкатилась, зато вползла большущая никелированная Черепаха и все осколки мигом убрала. Не успела она слизать кашу со стенки, Этажерка опять приперлась со своим подносом. Гляжу — овсянка!
— Господин Урт, ничего другого вам на завтрак нельзя, — говорит Жестянка. — Приятного аппетита.
Вот влип, думаю. Пришлось съесть. Представьте, без соли.
— Хоть бы посолила, скотина, — говорю.
— Напоминаю, что меня зовут Кью-325. Ваша суточная потребность в хлористом натрии вчетверо меньше того, что вы привыкли употреблять. Кстати, именно поэтому ваша левая почка серьезно поражена.
— Ладно, — говорю. — Поди к черту.
— Извините, не понимаю.
— Отцепись.
— Не понимаю.
— Заткнись, отвяжись, сгинь!
— Кажется, понимаю.
Встал я, пошел в ванную. Двери перед носом распахиваются сами собой. Чудеса, да и только.
Помылся-побрился, сел в кресло и говорю:
— Газету мне и сигару. Живо.
Притащилась Этажерка с газетой.
— Вам категорически запрещается курить, — сообщает Жестянка.
— Еще чего, — говорю. Встал и сам пошел к камину, где у меня лежит коробка с «Ла Корона». Да только Этажерка ухватила сигары у меня из-под носа и кинула на ковер. А Черепаха мигом подлетела и запихнула коробку в пасть.
Ох, как я взбеленился. В Черепаху запустил каминными щипцами. А ей хоть бы что. Этажерка подобрала щипцы и в угол поставила.
— Не волнуйтесь, господин Урт, — продолжает паскудная Жестянка. — У вас и без того давление сто на двести. Вы присядьте, посмотрите телевизор.
Включила она мне телевизор. Сижу, подыхаю от злости и слушаю душеспасительную передачу. Какая-то постная рожа в очках агитирует вступать в Добровольную Ассоциацию по Борьбе с Неумеренным Потреблением Пива. Слушал я, слушал, и до того мне вдруг захотелось холодного пивка, что никакого терпежу нет.
Моментально эта стерва выключила телевизор.
— О пиве не может быть и речи. И вообще вам нельзя ни грамма алкоголя. Ваша печень в таком запущенном со стоянии…
Тут я выложил ей все, что думаю о ней и о фирме «Харальд и K°». А Жестянка талдычит свое, мол, я не понимаю вас, господин Урт, и точка. Сами знаете, какой интерес выражаться, если тебя оценить некому.
Ладно. Успокоился я чуток и решил наведаться в Бельвилль. Думаю, не попрется же эта гувернантка за мной в заведение.
— Господин Урт, — насторожилась Жестянка. — Вы хотите ехать в Бельвилль?
— Да, — говорю. — Почему бы и нет?
— И там вы, как я понимаю, собираетесь развлечься?
— Точно, — говорю. — А что, тоже нельзя?
— Сожалею, но в таком случае я не вправе выпускать вас из дома. Ваше сердце может не выдержать.
Я опять взялся за каминные щипцы. Колошматил Жестянку, пока действительно сердце не запрыгало. Сел, отдышался. Этажерка сердечные капли принесла. Я выпил.
— Ну вот и хорошо, — одобрила Жестянка. — Вам полезен физический труд. Только напрасно вы хотите поджечь дом. Я не могу вам этого позволить.
Гляжу — двери все закрыты. На окне фигурная решетка. Схватился за телефон, а он отключен. Этажерка встала в боксерскую стойку и обмотала правую клешню полотенцем.
— Во избежание серьезных травм, — объяснила Жестянка.
Я взвыл. Лег на пол и грызу ковер. Этажерка принесла таблетки. Поглядел я на ее клешни, и мне что-то расхотелось капризничать. Принял я всю эту гадость, выспался, чуток успокоился. А Жестянка смилостивилась и пообещала дать вечером стакан безалкогольного пива. Если буду паинькой, конечно.
Так я теперь и живу. Делаю зарядку, жру овсянку, и все такое прочее.
Ох, попадись мне в руки этот самый Харальд со всей своей Ко…
Да только не выбраться отсюда никак. Жестянка меня утешает. Мол, в этаких условиях да при налаженном режиме я протяну еще лет пятнадцать. А то и больше.
