6. Один вибратор на пятерых

В середине следующего дня они увидели нового крокодила с таким же ранцем.

– Что будем делать? – мрачно спросил Клюв, держа зверя на прицеле. – Прямо на нас прет. По запаху.

– Не стреляй пока, – сказал Мазёвый, также разглядывая зверя через оптику. – Я, кажись, понял, в чем фокус этих чемоданов. Детонатор настроен на их сердечный ритм или какой-то другой жизненный показатель. Стоит скотинке сдохнуть, как происходит взрыв.

– А я вот думаю, надо отстрелить ему палец на лапе, чтобы он крепко захромал и за нами гоняться бросил. Если догонит – да с такой-то пастью! – его по-любому убить придется.

– На это и расчет, – кивнул Мазёвый. – Эта образина клыкастая либо сожрет чужого, либо геройски подорвется, схлопотав пулю. А орки сидят и слушают, где бабахнет. Сканеры с радарами здесь не пашут, так они приноровились нарушителей на крокодилов ловить. Я думаю, не утыкана ли эта равнина сейсмодатчиками, регистрирующими координаты наземных взрывов? Мы когда десантную коробку в воздухе грохнули, ни одна зеленая морда шумом не поинтересовалась. А на земле стоит чуть-чуть нахулиганить, и орки сразу тут как тут.

– Палец с такого расстояния не обещаю, а вот кисть с передней лапы отмахну запросто, – сказал Клюв.

– Валяй, – одобрил сержант.

До конца дня пришлось охромить еще двух тротиловых животных.

– Чем дальше в степь, тем гуще крокодилы.

– Значит, верным курсом продвигаемся, бойцы. Чуете запах страшной военной тайны зеленокожих? Нет? А она уже близко!

С этого момента останавливаться на длительный отдых не получалось. К неподвижному отряду тут же начинали сбегаться учуявшие запах животные-камикадзе. В небе всё чаще мелькали самолеты-разведчики и штурмовые эскадрильи. В пределах видимости то и дело возникали прыгуны. Было похоже, что земляне пересекли границу какой-то особой зоны, охраняемой множеством патрулей. Спали теперь урывками минут по двадцать-тридцать. Всё остальное время шагали вперед. Сложнее всего было не отключиться, пережидая на земле очередной патруль. Средняя скорость упала до двух с половиной километров в час.

Утешало одно. День ото дня вещмешки становились легче. Правда, облегчение это было скорее осознаваемым, нежели ощущаемым. На себе разведчики тащили двухнедельный запас белково-жирового концентрата, аптечки, основную и вспомогательную, патроны для магов и пистолетов с пулями нескольких различных видов. Боезапас находился как в резервных обоймах, так и просто в заводских упаковках. По всем инструкциям разведчикам полагалось стрелять как можно меньше, действуя умно и по возможности скрытно. Инструкции эти грубо нарушались почти на каждом выходе, так что патронов бойцы набирали как на маленькую личную войну.

У каждого имелся гренадерский наборчик «Сделай сам». Разрушительный потенциал взрывчатых веществ веками измерялся в тротиловом эквиваленте, хотя, что такое тротил, затруднялись ответить даже военные историки. Самые ходовые виды современной взрывчатки были куда мощнее. Шариком размером с мяч для пинг-понга можно было добротный каменный дом снести до фундамента. В «Сделай сам» входило двадцать четыре таких шарика в граненой осколочной оболочке. К ним прилагалось сорок восемь многофункциональных детонаторов. Одна половина превращала шарики в ручные гранаты, вторая – в мины. Настроек у каждого вида детонатора была уйма. Например, граната имела одну красную и одну синюю планку с предохранительными кольцами соответствующей раскраски. В зависимости от цвета выдернутой чеки срабатывали режимы «наступление» либо «оборона». В наступательном красном режиме осколки разлетались всего на десять-двенадцать метров, что позволяло спокойно бежать в атаку, швырять гранаты, орать «Ура!» и не падать мордой в землю после каждого броска. Нормальный космодесантник спокойно зашвыривал граненый шарик метров на пятьдесят. Оборонительный синий режим предназначался для бросков из надежного укрытия. Разница заключалась только в дальности разлета осколков. При обороне она составляла двести пятьдесят – триста метров. Кроме того, имелось колесико для выставления задержки от трех секунд до двух минут. У минных детонаторов разных планок, колец и колесиков было заметно больше. Помимо граненых шаров в набор входила пластичная взрывчатка, расфасованная кубиками навроде игральных костей, компактные термозаряды для решения рутинных задач, типа выжигания замков в дверях, взрыватели с дистанционным управлением, а также всякие мелочи для организации сюрпризов, как-то: мотки тонкой проволоки, стальные шпильки, датчики движения и т. п. Независимо от набора «Сделай сам» бойцы носили с собой несколько собранных и готовых к бою гранат.

Помимо ручных гранат, были осколочные и кумулятивные заряды для подствольников. Запасных аккумуляторов приходилось по пять кило на брата. Формой они напоминали древние медные пятаки и упаковывались в столбики по килограмму каждый. Требовались они практически везде. От них питалась умная оптика магов, нити-хамелеоны бронекостюмов, очки-полумаски в режимах ночного и термального зрения. Эхоловы, черви, бесполезные на острове сканеры ограниченного действия, различные детекторы и прочие электронные мелочи, присутствующие в вещмешках, также нуждались в электричестве. За время своего пребывания на острове каждый боец уже израсходовал примерно полтора кило энергопятачков.

Кроме предметов первейшей необходимости, вроде патронов, батареек и еды, в мешках присутствовал целый ряд вещей из серии «на всякий случай». Саперные лопатки, дыхательные маски, мотки эластичного шнура, выдерживающего до пятисот килограммов и т. д. и т. п. Поскольку «всякий случай» наступал на разведвыходах регулярно, бойцы скрипели зубами, но перли на себе весь этот хлам. Исключение составлял экстрасенс. Он нес только провиант, аккумуляторы и по минимуму патронов, но с его телосложением простого гражданского человека и этого было за глаза.

– А я вот думаю, что за нами настоящий шлейф из трехногих крокодилов остается, – заметил Че, когда Клюв покалечил очередное животное. – Это плохо.

Остальные молча согласились. В воздухе повисла очевидная, но невысказанная цепь логических рассуждений. Патрульных животных должны систематически кормить и дрессировать. В противном случае они бы давно одичали и начали кидаться на своих. Следовательно, странную эпидемию трехлапости зеленокожие скоро заметят и проявят самый живой интерес к вызвавшему ее вирусу.

Хронометр БПК показывал 00:23. Начинались седьмые локальные сутки пребывания землян на планете под условным номером 4–2/8Д. Теперь они находились в ста шестидесяти четырех километрах от точки высадки. Это если по прямой. Тип местности оставался прежним. Багровое солнце упрямо торчало в небе и не скрывалось даже за облака, словно твердо решило узнать, чем закончится этот рейд земных разведчиков, не пропустив ни одной подробности.

Мурлыча шутливую песенку, Мазёвый недовольно косился на солнце. Руки разведчика машинально прилаживали к лежащей на коленях сфере рога эхолова. Конструкция устройства была не шибко удобной. Чтобы не свихнуться от непрерывного потока всевозможных шумов, рога всякий раз приходилось отсоединять. Пульт, умещающийся на ладони, имел два десятка бегунков, настраивающих фильтры эхолова на различные типы звуковых волн. Процессом Мазёвый мог управлять не глядя. Так секретарь-машинист с двадцатилетним стажем щелкает по буквам на клавиатуре. Пульт слушался легчайших прикосновений грубых и уже довольно грязных пальцев военного. А вот самая главная кнопка здесь отсутствовала. «Вкл. /выкл.» она называется. Эхолов включался автоматически вместе с остальными системами сферы, как только она оказывалась на голове солдата. Типа для простоты и удобства, мать их, инженеры хреновы! Им бы с таким удобством на голове недельку по орочьим тылам полазить.

Боец послушал секунд тридцать, при этом неприязненно морщась и беззвучно матюгаясь одними губами. Потом резко сдернул сферу с головы.

– От этого звука самому выть хочется. Не могу его выносить. Как будто у меня в голове большой зуб и его этим звуком сверлят, как бормашинкой. Что странно, он идет сразу на всех частотах. Как эхолов ни настраивай, все равно в орочью филармонию попадешь.

– Я тоже что-то такое чую, – сообщил Кумар. – Словно впереди огромная печь вселенского зла и от нее волнами ужаса пышет. На мозг очень сильно давит.

– Развели кружок поэтов-пофигистов, – оскалился Клюв. – Метафоры одна другой краше. Одному зуб в голове сверлят, второго вселенская печка припекает.

– Атмосфера здесь действительно давящая, – задумчиво произнес сержант. Че и Клюв только переглянулись. На их мозг ничего, кроме вещмешков, не давило. – Что-нибудь еще слышно?

Мазёвый пожал плечами.

– Пара крокодилов поблизости ошивается. Вдалеке прыгун движком жужжит. В небе несколько небольших машин. Всё как обычно. Прямо по курсу какой-то механизм работает. Похоже на вентилятор огромного воздухозаборника. Но это всё без гарантии. Сейчас вой остальные звуки перебивать начал. Мы уже очень близко от источника. Я думаю, километров пятьдесят до него осталось.

– То, что мы близко, – это хорошо, а то, что теперь еще и оглохли, – это хуже некуда, – рассудил сержант. – Слушать сюда, бойцы! Раз нашего экстрасенса на ужас пробивает, значит, и остальных скоро проймет. Поэтому все дружно достали допаптечки и пустили по кишке озверин, чтобы искусственно внушаемый страх сразу превращался в злость и ненависть к врагу. И под ноги теперь смотрите почаще. Есть у меня гнусное предчувствие, что скоро минные заграждения пойдут.

– А как мины без сканеров засечь?

– Кто не хочет в медбате новые ноги отращивать, тот их и без сканера засечет.

Они продвинулись еще на четыре километра, когда один из кустов прямо по курсу резко вырос на добрый метр. Под ним оказалась прямоугольная башня темно-песочного цвета. Тройная пушка луч-мастера с фырканьем метнула в бойцов целый веер длинных алых игл. С криком «Ложись!» сержант рухнул лицом вниз. Команда в таких случаях полагалась по уставу, но в целом она была излишней. Бойцы распластались на земле даже раньше своего командира. Кумар и тот на внезапную опасность среагировал с удивительной для обкуренного экстрасенса прытью. Вовремя они озверина наелись. Все нервные процессы препарат ускорял вдвое, инстинкты под его действием обострялись до первобытного уровня.

– Приплыли, блядь!

– Турели!

– Кажись, автоматические.

Луч-мастер выплюнул еще одну очередь. У Клюва и сержанта задымились вещмешки.

– Не дышать и не двигаться! – шикнул командир. – Мазёвый! Хрен ли ты там ворочаешься?!

Боец выудил из кармана на бедре орочий браслет. Гордо продемонстрировал украшение остальным. Нацепил на руку и начал осторожно отползать в сторону от отряда. Сержант сцапал его рукой за лодыжку, как тисками, придавил.

– Ты чё творишь, боец?! – зашипел он.

– Проверяю догадку на себе, – едва слышно, но твердо прошептал боец. – Отпусти, сержант. Турелей вокруг должно быть много, а времени у нас мало. На орочьем пульте сейчас вовсю красная лампочка мигает.

Сержант неохотно ослабил хватку. Мазёвый отполз метров на пятнадцать и несколько раз ударил кулаком в землю. После каждого удара съеживался, прикрывая голову руками. Турель и не подумала повернуть стволы в сторону бойца. Мазёвый осторожно встал в полный рост. Потопал ногой, готовый в любой момент рухнуть на землю. Пару раз подпрыгнул. Осмелел и приблизился на двадцать шагов к автоматическому часовому. Турель не обращала на него ни малейшего внимания. Разведчик быстро вернулся к отряду. Наклонился, сверкая загадочной и гордой улыбкой.

– Клюв! А ну-ка схватись за браслетик!

Клюв состроил гримасу, выражающую крайнее недоверие, но руку все ж таки протянул. Смотрел он при этом на Мазёвого, как на шамана, колдовство которого работает вопреки всем законам цивилизованной науки. При возведении своих укрепрайонов орки активно использовали автоматические турели. Луч-мастеры стреляли, ориентируясь по показаниям встроенных сканеров. Чтобы безмозглые часовые не жгли своих, зеленокожие носили отражатели, чаще всего выполненные в виде украшений. На одних планетах ожерелья, на других кулоны, на третьих браслеты или еще что-то. На объекты, отражающие лучи сканеров особым образом, турели не обращали внимания. Во избежание эксцессов заветная частота отражения регулярно менялась. Поэтому от трофейных украшений землянам не было никакого проку. Вчерашний пароль на завтра не годился. Здесь же, на плато, утыканном глушилками, сканеры турелей вообще не должны были работать. А вот поди ж ты!

– Теперь поднимайся на ноги. Только браслет не выпускай!

Клюв вопросительно взглянул на сержанта. Тот кивнул. Боец осторожно поднялся, с опаской поглядывая на стволы луч-мастера.

– Теперь топни ножкой, Клюв. Хорошо! Теперь сильнее. Совсем хорошо! А теперь давай вместе попрыгаем, держась за ручки. Помнишь, как в детском садике под елочкой скакал в костюме зайчика?

– На фига? – набычился Клюв.

– Прыгай, бля! – с земли прошипел сержант. Боец неохотно подчинился. Турель молчала.

– Все! – объявил Мазёвый. – Приручили скотинку! Теперь все цепляемся пальцами за браслет и рвем отсюда тесной кучей!

– Если кто отцепится ненароком, я тому лично ненадежный палец отломаю к чертовой матери! – пригрозил сержант, семеня мимо того места, куда убралась успокоившаяся турель. Бежать таким порядком было крайне неудобно. Четыре квадратных разведчика и один нормальный экстрасенс ежесекундно сшибались плечами, бились вещмешками и запинались друг о друга.

– Я все голову ломал, как эта штука здесь работает, – с нескрываемой гордостью говорил Мазёвый, мелко перебирая ногами. – Возле турелей очень чувствительные сейсмодатчики. Реагируют даже на шаги. А от браслета идут легкие вибрации. Вероятно, они через тело передаются в землю. Всех, кто так вибрирует, турель принимает за своих.

– А я вот думаю, почему зеленые за несколько дней безопасную частоту вибраций не поменяли? Непродуманно с их стороны.

– Если очень интересно, можем поймать тебе какого-нибудь орка, Че. Ты у него и поспрашиваешь.

– Придет время – я у них у всех кой-чего поспрашиваю.

– Наверное, это из-за крокодилов, – предположил Мазёвый. – Зверушкам тоже «свой – чужой» полагается, чтобы зря не гибли. Дистанционно, на всех браслетах разом, частоту не переключишь. Глушилки не дадут. А если за каждым крокодилом по этой равнине гоняться, чтобы индивидуально ему аппаратуру перенастроить, так ноги по самые яйца за неделю сотрешь.

Они отошли от турели метров на пятьсот, когда в небе появились самолеты-разведчики. Заложили несколько виражей над местом, с которого по проводам поступил тревожный сигнал, и убрались восвояси.

Вскоре на пути разведчиков попалось несколько странных каменных плит, от которых веяло несусветной археологической древностью. Они были огромными, с футбольное поле каждая, и все имели явные следы искусственной обработки. Чтобы установить чужеродность этого камня для данной местности диплом ксеногеолога совсем не требовался. В отличие от разбросанных по равнине светло-серых, зеленоватых и охряных булыжников плиты были идеально-черного цвета. Они возвышались над землей сантиметров на семьдесят. Дожди и ветры сточили и скруглили их угловые грани. Плоскости же остались нетронутыми. Они были ровными и гладкими, как лакированные поверхности столешниц. Мягко поблескивали на солнце, будто озера растопленного мазута. Кто их доставил сюда, когда это было, для чего их отполировали и как использовали – сплошь одни загадки. Никто, кроме Кумара, интереса к громоздким артефактам не выказал. Экстрасенс запрыгнул на самую большую плиту, потоптался по ней, глядя то в небо, то на странный черный камень, прошелся вдоль края, рассматривая сточенную природой кромку. Отряд между тем удалился шагов на пятьдесят.

– Чего ты там завис, боец? – раздраженно окликнул экстрасенса сержант. – Бегом к отряду подтянулся!

– Это надпись какая-то, – отдуваясь, сказал Кумар, нагнав продолжающий движение отряд.

– И что с того, что надпись? Мало мы, что ли, всяких древних закорючек на каменных руинах видывали? На каждой обитаемой планете такого добра как говна за баней.

– Не-е, – мотнул головой экстрасенс. – Там не надпись на камнях. Там надпись из камней. Каждая плита – это отдельный символ. Все вместе только с высоты прочитать можно. С орбиты, к примеру.

– Для нашей победоносной армии это какое значение имеет? – сурово спросил сержант.

– Никакого, – растерялся Кумар.

– Тогда какого хрена, боец, ты отвлекаешься от выполнения прямых воинских обязанностей на всякую архаичную дрянь, не представляющую практической ценности?

Кумар виновато пожал плечами.

– Странно просто, – сказал он. – Вон та плита формой похожа на ит-рен. А та – на и-цен. Это символы, которыми в ГМП базовые понятия обозначают. Ит-рен – это источник силы внутри. И-цен – замок без ключа, сдерживающий силы источника…

– Отставить неуместную лекцию! – оборвал его сержант. – Незачем мозги бойцов всякими и-ценами засирать. Вон! Уши уже развесили. Того гляди, забудут, зачем на планету высадились.

– Слышь, Кумар, а откуда на орочьей планете символы земных экстрасенсов? – негромко спросил Мазёвый, выждав, когда сержант отойдет на несколько метров.

– Вот и мне непонятно, – развел руками Кумар.

На вторую линию турелей отряд наткнулся спустя семь часов. Из земли выскочило сразу две башни, и бойцу Че Паеву основательно подпалило шкуру.

– Печет-то как, зараза! – цедил он, корчась на земле и скрежеща зубами.

– Сильно тебя, брат?

– Не-е. Броня вроде выдержала. Только, чувствую, все пузо в волдырях будет.

– Мазёвый! Хрен ли ты у орков на блокпосту все браслеты не собрал?

– Так никогда ж не берем. Они обычно бесполезные. Я и этот из чистого научного интереса зацепил. Разломать на досуге и позырить, что внутри.

– Хорошо, что досуга у тебя не было, боец.

Препятствие преодолели уже знакомым порядком.