5 мая 2074 года.
Универсальное время: 15 часов 00 минут
(19.00 по местному времени).
Каракумы
Боль в голове стала невыносимой, и Пол Гриффит, выронив рюкзак, со стоном опустился на камни. За ним тянулась длинная полоса взрыхленного грунта – сил поднимать правую ногу больше не было. Несмотря на жару, тело наемника била крупная дрожь, по лицу струились капли пота.
Он пришел в себя, когда пилот и бортпроводница вытаскивали его из корабля наружу, ему хватило самообладания не показать этого, и наградой была ценная информация. Он понял, что паром рухнул, и со слов пилота приблизительно представлял, где именно. А услышав доносившийся с севера грохот, сразу распознал работу артиллерии.
Наемник сделал очевидный вывод, что корпоративная группировка, располагающаяся в пустыне, ведет бой, причем наверняка с мобильными подразделениями русских, поскольку больше здесь вроде бы воевать не с кем. А раз так, то неудивительно, что спасатели не могут прибыть на место аварии. В современной войне, когда первыми подвергаются воздействию средства связи и наблюдения противника, падение парома могло просто пройти незамеченным. Для сторонних наблюдателей, диспетчеров и даже пристального взгляда со спутников громадный космический корабль просто канул в тщательно создаваемый обеими сторонами «туман войны». Не успев порадоваться сохранившейся у себя способности к логическому мышлению, чего было трудно ожидать, учитывая пробитую голову, наемник осознал, что это работа имплантата. Его нельзя было назвать медицинским прибором, но он тратил сейчас ресурсы на поддержание жизненных функций человека-носителя и, кажется, неплохо справлялся с задачей.
Наемник наконец рискнул пошевелиться. Руки и ноги слушались, хотя чувствительность в правой половине тела практически отсутствовала. И тут его взгляд упал на оставленный в углу надувной полусферы рюкзак. Еще не веря своей удаче, Гриффит подобрался к нему и заглянул внутрь. Агент Смит перед полетом передал точное описание груза – двойной биоконтейнер в красно-желтом рюкзаке. Во внешнем пенопластовом контейнере радиомаячок, который позволит отыскать груз на расстоянии до нескольких десятков метров. Имплантат наемника мог уловить эти сигналы, но попытка обратиться к нему привела к вспышке парализующей боли, и от нее пришлось отказаться. Но и без этого Пол Гриффит осознал, что это тот самый рюкзак, а когда увидел внутри прозрачного контейнера цилиндр артефакта, то окончательно уверился, что судьба дает ему еще один шанс.
– Я ухожу, – заплетающимся языком сообщил он лежащей рядом женщине и, подхватив рюкзак, выбрался из надувного полушария палатки наружу.
Постаравшись не маячить без нужды на глазах у пассажиров, он отошел от временного лагеря за бархан и, кое-как сориентировавшись по сторонам света, как мог быстро пошел к юго-востоку.
Расчет его был прост. На севере «Зеленая линия» и, судя по всему, идут бои. На юге и востоке населенная местность. Правда, до нее могут оказаться и сотни километров, но это уже не имело значения. Паром будут искать. Поскольку курс подхода к Байконуру северо-восток, а место падения точно неизвестно, то поисковые партии будут рыскать по пустыне зигзагами, приблизительно перпендикулярно его курсу, причем, скорее всего, с юга на север, чем наоборот. Опять же, если на «Зеленой линии» разразился давно всеми ожидаемый конфликт, то к линии разграничения с юга могут идти подкрепления. Встретит ли он их – вопрос вероятности. Главное, что спасателями, с большой долей вероятности, окажется личный состав корпоративной группировки. Надо будет доложить о себе по корпоративным каналам, но так, чтобы этого не узнали мусульмане-работодатели. Ей-богу, талибам артефакт совершенно ни к чему…
Теперь, спустя два часа, бегство уже не казалось ему удачной идеей. Имплантат сделал все, что мог, но надолго заменить пораженные участки мозга не удалось и ему. Нестерпимо хотелось пить. Солнце, мутным блином пробивающееся сквозь белесые облака, висело совсем низко над горизонтом, но до его захода оставалось не меньше часа. Но Гриффит отчетливо понимал, что этот час он может и не пережить. Разве что сумеет найти воду и укрытие. В укрытии можно перетерпеть ночь, а за ночь может случиться всякое. Но никакого намека на укрытие вокруг не наблюдалось. Кругом были только кое-где поросшие кустиками колючей травы невысокие песчаные холмы. Разве что выкопать нору. Или вернуться обратно по своим следам? Гриффит чувствовал, что не дойдет. Нет, надо двигаться дальше. Ему же так повезло, кто знает, может быть, там, за барханом, скрывается что-нибудь типа оазиса – пара деревьев и пятачок истоптанной овцами грязи вокруг крохотной, с носовой платок лужи? Ему бы сейчас пригодилась и такая. Наемник заставил себя подняться, но тут же со стоном опустился обратно. Правая сторона тела отказала окончательно, но в последней вспышке боли, перед тем как закрыть глаза, он еще успел заметить на вершине одного из барханов, в той стороне, откуда он пришел, человеческую фигуру, а через несколько минут в губы его ткнулось горлышко пластмассовой бутылки, и наемник принялся жадно глотать тепловатую воду.
Командная машина, подпрыгивая, неслась по наезженной колее в северо-восточном направлении. Откуда среди пустыни взялась накатанная колея и куда она ведет, полковника Уилкинса не интересовало. Тут можно было бы развить и большую скорость, но тогда три полных юнита «Терминаторов», чьей функцией была охрана контрольного центра, которые сейчас неровным треугольником окружали машину, начинали отставать. Полковник, разумеется, и не подумал выполнять приказ рахбара. Три киберсоединения под его командованием, рассыпавшись на отдельные юниты, чтобы захватить максимальную площадь, продолжали прочесывать пустыню в поисках места крушения. На мониторе в салоне командной машины дрожало наложенное на карту Туркмении зеленое пятно, светлое по краям и темнеющее к центру. Так бортовой компьютер, ориентируясь на поступающие данные, изображал наиболее вероятную зону падения парома. Пятно постепенно уменьшалось, пропорционально тому, как приходили донесения от юнитов, осматривавших все новые квадратные километры пустыни.
С севера к зеленому пятну стягивалась россыпь красных точек, образующих неровную изломанную линию – предполагаемая граница продвижения вражеских подразделений. В нескольких местах эта линия уже вторгалась в границу зеленого пятна. Пусть в самой светлой его части, где место катастрофы находилось с наименьшей вероятностью, но это все равно беспокоило полковника.
С воздуха или даже с низких орбит обнаружить рухнувший паром можно было быстрее, но все спутники видовой разведки противоборствующие стороны подсвечивали лазерами, не позволяя им что-либо увидеть. Радиолокаторы не могли заглянуть под рукотворный слой активно поглощающей электромагнитное излучение плазмы в верхних слоях атмосферы над районом конфликта. А посылать на поиски авиацию стало бы самоубийством, ибо жить самолету в зоне военных действий ровно до тех пор, пока не подготовятся к лучевому удару спутники-истребители, висящие на низких орбитах десятками, то есть максимум минут десять. Кое-какие шансы мог иметь разве что ползущий над самыми гребнями барханов вертолет, но у вертолетов имелись и другие, более насущные сейчас задачи.
Тем не менее приближение русских к району катастрофы полковнику не нравилось, и он сделал все, чтобы интенсифицировать поиски. Элементы (то есть отдельные роботы) киберсоединений получили приказ двигаться с максимальной скоростью. Свою машину полковник направил к самому центру зеленого пятна, где вероятность обнаружить паром была максимальной, и даже отправил три из шести юнитов прикрывающей ее группы в общую цепь «загонщиков».
Решение оказалось правильным. Именно юнит, действующий далеко на левом фланге, и обнаружил торчащий из-за бархана покосившийся киль разбившегося лунного парома. Полковника беспокоило только одно. Поскольку дальняя прямая радиосвязь оказывалась сейчас невозможной, то информация добиралась до адресата порой довольно причудливыми путями. А поскольку киберсоединения были включены в общую сеть управления корпоративной группировки, то почти не оставалось сомнения в том, что скоро в районе катастрофы станет людно. Однако полковник надеялся успеть первым. Всего-то и нужно, что забрать из корабельного сейфа красно-желтый рюкзак с контейнером, содержащим в себе кутриттер. Ну, или отобрать его у членов экипажа, если они при падении остались живы. С час назад до него все же дошли переданные Бартоном координаты квадрата эвакуации и пароль, который необходимо будет назвать замаскированной под подразделение технической поддержки группе корпоративного спецназа, и это добавляло полковнику уверенности.
Он скосил глаза в сторону, где на ребристом металлическом полу, нахохлившись, как воробей, сидел связанный мотками гибких световодов из ремонтного комплекта майор-сопровождающий. Уяснив, что развернувшиеся киберсоединения вместо отпора русским начинают прочесывать пустыню, он сначала бурно протестовал, а когда понял, что его никто не собирается слушать, попытался пригрозить полковнику оружием. По сигналу Уилкинса операторы навалились на майора скопом, отобрали оружие и связали. Он еще пытался протестовать словесно, пока полковник, которого эти крики отвлекали, не пригрозил выбросить его из машины. Майор был нежелательным свидетелем, и полковник начал задумываться, не устроить ли ему гибель «смертью храбрых» посредством попадания шальной пули. Но об этом можно было бы подумать и позже.