5 мая 2074 года.
Универсальное время: 13 часов 30 минут
(23.30 по местному времени).
Международный космодром Кейп-Йорк
– Здравствуйте, госпожа Стаффанссон, – произнесла президент Российского союза Фиона Комиссарова. – Вы хотели со мной поговорить?
Выглядела она благообразной бабушкой, на чьем попечении оставлен сорванец-внук, угодивший мячом в какое-нибудь окно, и готовая выслушать упреки со стороны его воспитателей или учителей. Генеральный секретарь ООН напомнила себе о том, что три года назад только чудо помешало этой пожилой женщине протащить на тот пост, который сейчас занимала она сама, свою креатуру из Бразилии, а значит, не стоит обманываться этим благодушным видом.
– Госпожа президент, – произнесла она, решив, что в данном случае лучшей политикой будет честность. – Я считаю, что ваш представитель в Совете Безопасности лжет. И целью развязанной вами войны является попытка завладеть объектом инопланетного происхождения, который находился на борту парома. Хочу напомнить вам, что он является достоянием всего человечества и не должен оказаться в распоряжении какой-нибудь одной страны.
– Одно не мешает другому, – возразила президент Российского союза. – Неизвестно, в каком состоянии сейчас «Быковский» и его пассажиры. Быть может, от корабля не осталось ничего и инопланетный объект сплющен в лепешку или разлетелся в мелкие дребезги. Мои эксперты говорят, что рассчитывать на его абсолютную прочность было бы недальновидно.
– Я хочу гарантий, – попыталась надавить Генеральный секретарь. – Гарантий того, что артефакт или его остатки, если они попадут в руки ваших военных, были бы немедленно переданы в руки структур ООН.
Президент на экране пожевала сухими губами.
– Я не уверена, что могу говорить об этом с людьми, которые на полном серьезе считают, что войну начали мы.
– Но это же правда, – удивилась Аминахтун Карим. – Войну начинает тот, кто первый стреляет и переходит в наступление, разве нет?
– Вот именно: тот, кто стреляет первым! Ракетами по мирному кораблю. Или еще раньше – захватывая на этом корабле заложников! От них вы тоже требовали гарантий?
– О чем вы говорите? – нахмурилась Аминахтун Карим.
– Об американцах, которые взяли паром на абордаж. И о талибских спецслужбах, решивших посадить паром на своей территории. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что и тем, и другим нужен был не сам паром, а его груз.
– Вы это серьезно? Насчет спецслужб? Паром был захвачен еврейской террористической группой, это сейчас основная версия.
– Да, я слышала, как вы вели переговоры. Высокий класс, наши специалисты не нашли у вас ни единой ошибки. Но их вердикт не оставляет сомнений: еврейские террористы лишь прикрытие тайной операции.
– На заседании представитель вашей страны об этом молчал.
– Конечно, молчал. О существовании артефакта человечество пока не знает, но до того, как все о нем узнают, остаются считаные часы. И вот тогда мы уже не будем молчать.
Хитро придумано, – оценила Генеральный секретарь. – И ООН, и Умма, и американцы будут выглядеть не в лучшем свете по итогам этой истории. И только русские – все в белом. Для этого надо только, чтобы артефакт оказался в их руках. Быть может, они уже взяли его под контроль?
– А вы задумывались о том, – медленно произнесла она вслух, – что есть страны и корпорации, не замешанные в этой истории? Никоим образом. И их, между прочим, большинство. И предсказать их реакцию не сможет никто. А именно их реакция и будет определять мировое общественное мнение. Могут даже раздаться голоса, требующие введения против вашей страны санкций…
– А в космос они, да и вы тоже будете на керосине летать? – поинтересовалась в ответ президент.
Ход был беспроигрышным. Вся совместная деятельность человечества держалась на усилиях ООН. Но сама Организация, как слоны на черепахе в древних космогонических представлениях, стояла на широкой спине Лунного проекта. Но черепахе тоже надо в чем-то плавать, вот она и плавала в океане производимого русскими квазиполимера «Лед-52».
У многих стран имелись технологии, без которых Проект был бы немыслим. Европейский союз производил мощные и компактные термоядерные реакторы, пригодные для установки на космических кораблях. Без японских и американских наработок в сфере искусственного интеллекта было бы невозможно создание современных систем управления и контроля. Страны Южной Америки развили на своей территории промышленные цепочки, производящие узлы и агрегаты машин, которые требовали сложной обработки по классу точности, экономически невыгодному в лунных условиях. Без австралийских работ в сфере биотехнологий прокормить колонистов Луны было бы невозможно. Но все эти чудеса технологии так и остались бы запертыми на дне гравитационного колодца, создаваемого Землей, без русских достижений в области структурной и топологической химии, позволивших получать измененное вещество, содержащее, по массе, девяносто пять процентов водорода, но имеющее при этом плотность, равную плотности воды.
На продукции квазиполимерных заводов Приморья, Сахалина и Камчатки держался весь грузовой и пассажирооборот между земной поверхностью и орбитой. Можно разгонять отправляющиеся к Урану танкеры водородом, тем более что обратно они все рано пойдут, выбрасывая из сопел запасенный в процессе наработки гелия-3 этот газ. Можно перевести лунные суборбитальные катера на воду. Но подняться с Земли в космос, не используя производимое русскими рабочее тело, невозможно. Разве что действительно доставать из музеев ракеты на химическом топливе, использовавшиеся полвека назад.
Правда, американцы уже который год грозились, опираясь на достигнутые результаты в области альтернативной физики, подорвать русскую монополию. Но их топовый продукт «хидрогениум клатрат марк-5» был не дешевле русского квазиполимера, но не шел со «Льдом-52» ни в какое сравнение, так как имел скверную привычку при больших объемах «газить» водородом, а при нагреве делал это самопроизвольно и практически мгновенно, что сулило любому космическому кораблю взрыв баков. Грозить санкциями производителям столь важной продукции действительно было бы непродуктивно.
– Ладно, – сдалась Генеральный секретарь. – Я беру свои слова обратно. Вопрос о том, кто начал войну и что ему за это будет, станет темой отдельного разбирательства. И достанется по его итогам всем сторонам, это я вам обещаю.
Президент Комиссарова на экране благосклонно кивнула.
– Но мы не договорились о дальнейшей судьбе кутриттера, – продолжила Аминахтун Карим, наклоняясь к крошечному глазку объектива. – Фиона Сергеевна, у меня ведь тоже есть свои эксперты. Причем часто это одни и те же люди, что и ваши. И они имеют вполне согласованное мнение, что одна страна, даже такая влиятельная и развитая в научном плане, как Россия, воспользоваться информацией, которую хотели передать нам инопланетяне, неспособна. А значит, речь может идти лишь о циничной торговле. Что вы хотите за возвращение инопланетного объекта? Ну, говорите! Лучше мы решим это с вами прямо сейчас, чем затевать торг на глазах всего человечества.
Президент Российского союза откинулась в своем кресле и заложила руки за голову. Изящество жеста заставляло поверить в то, что когда-то, еще до войны, она была лауреатом каких-то конкурсов красоты.
– Вы ведь понимаете, милочка, что так дела не делаются. У меня есть обязательства перед моими гражданами, которые голосовали за меня на выборах. И мои избиратели дали мне недвусмысленный наказ, который, среди прочего, заключался в том, что терпеть на границах моей страны оккупированную территорию невозможно.
– Вы, разумеется, говорите о Туркмении, – кивнула Аминахтун Карим. – Но, заметьте, мировое сообщество не признает Туркмению частью Уммат аль-му’минин!
– Не признает, но ведь и ничего не делает для изменения ситуации! – возразила президент. – Точнее, ничего не делало до сегодняшнего утра. Мы ведь тоже часть мирового сообщества, не так ли, госпожа Стаффанссон?
– Вы хотите получить на вашу военную операцию мандат ООН? – удивилась Генсек. – Это невозможно. Слишком многие считают, что Россия в своей внешней политике использует колониальные практики, которые более приличествовали бы девятнадцатому веку.
– Нет, это было бы слишком хорошо, а так не бывает, – засмеялась президент. – Хотя такие обвинения гораздо больше говорят об обвинителях, чем об обвиняемых. Но давайте не забывать и о том, что власти Уммы провозгласили Туркмению Дар аль-Фэй, то есть землей, возвращенной Исламу. Это какого века практика? Седьмого? И самое интересное, что таковой может и должна быть провозглашена любая территория, попавшая под контроль талибов, по их собственному мнению. Ну, что я вам рассказываю, вы ведь и сама мусульманка…
– Мои религиозные убеждения не имеют значения, – твердо заявила Аминахтун Карим. – Я Генеральный секретарь ООН и действую в интересах всего человечества. Средневековые подходы руководства Уммат аль-му’минин человечество, безусловно, осуждает.
– Об этом я и говорю, – пояснила президент. – Невозможно одновременно осуждать средневековые подходы и деятельность тех, кто им противостоит, согласны? Я хотела бы получить гарантии, что осужден будет не наш подход.
– Вряд ли это можно будет сделать, – после паузы заметила Генеральный секретарь, – если люди будут видеть, как Туркмения из части Уммы превращается в часть Российского союза.
– Уж не думаете ли и вы, в самом деле, что мы здесь действительно оперируем понятиями девятнадцатого века? – сварливо возразила президент. – Нам важен не контроль над территорией, нам важен принцип!
– Принцип принципом, – резонно заметила Аминахтун Карим, – но кто будет на самом деле контролировать эту спорную территорию? Даже Умма использовала для этого ресурсы частной корпорации.
– Я не против, чтобы так было и в дальнейшем, – согласилась президент. – Мы готовы передать обеспечение безопасности на этой территории назначенному ООН подрядчику. Разумеется, это не должна быть компания, подконтрольная холдингу GSS, как сейчас.
– А кого вы предлагаете? Корейцев из «Мангёндэ оверсиз»?
– Может быть. Но это слишком мелкий вопрос, чтобы решать его здесь и сейчас.
