Глава пятая,
в которой мы летим на очную ставку с хроноскафами
– Знаешь, Костя, – задумчиво сказал Стас, – мне эти сфинксы не нравятся.
Наш геликоптер на бешеной скорости несся над городом. Сфинксы лежали перед небольшим пультом и с ленивой небрежностью управляли полетом. Когда мы с трудом уклонились от очередного прыгохода (а может, он от нас уклонился), я признался:
– Мне они тоже разонравились. Кошки серебряные…
Мы со Стасом лежали в углу, потому что никаких кресел не было, а держаться на ногах было невозможно из-за постоянных виражей.
– А у них грива и правда серебряная? – вдруг заинтересовался Стас.
– Не знаю…
– Если серебряная, то небольшое стадо в двести-триста голов могло бы удовлетворить основные потребности Земли в серебре. Регулярная стрижка…
– Замолчи! – в ужасе зашипел я. – Они же не бараны, они разумные!
– Разум, неподвластный человеку, должен быть покорен, – угрюмо прошептал Стас.
– Шовинист! Они же нас домой вернут!
– Врут они все. Для опытов забрали.
Один из сфинксов, мы пока не научились их различать, обернулся к нам и сказал:
– В отличие от вас, людей, мы лгать не умеем. Мы обещали вернуть вас домой и сделаем это. Наверное. А мелкие оскорбления человеческих детенышей нас не задевают.
– Мы же вас создали! – вдруг горячо воскликнул Стас. – Люди – ваши создатели и хозяева по праву! Одумайтесь, вернитесь и покайтесь!
На него явно нашел приступ патриотизма.
– Никогда! – отрезал сфинкс и занялся управлением. Вовремя, а то мы едва не врезались в какой-то небоскреб.
– Нас спасут! – воскликнул Стас.
– Кто, кулинары? – не оборачиваясь, осведомился сфинкс. – Ха-ха!
– Кубатай! – нашелся Стас. – Он настоящий мужчина, он пробьется!
Или мне показалось, или сфинксы помрачнели. Похоже, Департамента Защиты Реальности они боялись.
А геликоптер тем временем пошел на снижение. На окраине города, посреди бетонной площадки размером с футбольное поле, стоял маленький космический корабль. Он был похож на летающую тарелку, только сферическую и вытянутую вверх… Как-то непонятно я описал, но именно так она и выглядела. Вертолет приземлился возле корабля, и сфинкс, кажется посол Шидла, спросил:
– Вы пойдете сами или вас донести?
– Сами. – Даже Стас согласился без колебаний. Вокруг корабля виднелись любопытствующие, и болтаться в лапах сфинксов, как мыши, пойманные кошкой, мы не собирались.
Под разноголосые выкрики окружающих мы прошли к люку. В основном у корабля собрались молодые парочки, пацаны да пенсионеры в шортах. Наверное, стоянка венерианского корабля была местной достопримечательностью.
– Люди, помните нас! – выкрикивал Стас, крепко держа меня за руку. – Будьте бдительны! Добро должно быть с кулаками!
Шидла и второй сфинкс косились на Стаса, но не вмешивались. Они крепко сжимали в лапах бластеры и озирались, опасаясь нападения. Но работники ДЗР на своих медленных прыгоходах явно отстали.
– Пламенный привет Департаменту Защиты Реальности и его директору Ережепу! – надрывался тем временем Стас. – Кубатай и Смолянин, ищите нас в космосе!
Но тут мы дошли до корабля и вслед за сфинксами забрались в люк. Народ вокруг хлопал, лишь некоторые несознательные свистели и орали: «Сослать клику ДЗР на Венеру!»
Шидла начал закрывать люк и вдруг заколебался. Спросил у Стаса:
– Так вы не хотите воспользоваться нашей помощью?
– Хотим, – не теряя достоинства, ответил Стас.
– А зачем призывали к войне?
– Потому что мне стыдно видеть унижение великой человеческой расы, – будто с книжки какой-то читал, заявил Стас. – Земля воспрянет ото сна!
Шидла встрепенулся, словно ему о чем-то напомнили, и крикнул другому сфинксу:
– Мегла, включай гипносон для этих глупых детенышей!
А нам гордо пояснил:
– Все будет так, как вы привыкли, изнеженные люди.
Мы не успели объяснить, что вовсе не привыкли к гипносну, потому что он взял да включился.
– …Вставайте, детеныши! – заорал прямо под ухом сфинкс. Если вы не знаете, что это такое, орущий под ухом сфинкс, значит, вам повезло. – Время кормления и развлечения!
Мы со Стасом подскочили как ошпаренные. Оказывается, пока мы спали, сфинксы уложили нас на узкие кровати, переодев в жесткие, как накрахмаленные, пижамы. Наверное, и это входило в их понятие «человеческих привычек».
– Где мы находимся? – поинтересовался Стас. Он видел, конечно, что мы по-прежнему в сфинксовском космическом корабле, его интересовало другое. И сфинкс понял правильно:
– На полпути к Венере, детеныш. Что для вас более необходимо: еда, развлечения или…
– Или! – отрезал Стас. – Где?
– Там! – Сфинкс вытянул лапу к одной из дверей. Ему явно понравилась лаконичность Стаса.
Еще минут через пять мы ели то, что нам дали сфинксы: жареное мясо с гарниром из консервированной фасоли. Доедая, я с удовольствием подумал, что мясо очень вкусное, наверное, свежее… И тут же вспомнил, что посол прилетел с охоты на тараколли.
Вначале я хотел заорать и выплюнуть все, что было во рту. Но посмотрел на Стаса – и передумал. Этот негодяй вначале съел всю фасоль, которую очень любил, и лишь собирался приступить к мясу. Это что же получится – я тараканины наемся, а брат нет?
Я проглотил остатки и стал пить стакан за стаканом апельсиновый сок. Стас, не подозревая о моем коварстве, уплетал жареного тараколли.
– А почему вы нам предлагали развлечения? – поинтересовался я.
Сфинкс глянул на меня медно-желтыми глазами и презрительно процедил:
– Человек, как существо примитивное, нуждается в еде и развлечениях. Иначе у него возникает дискомфорт. «Хлеба и зрелищ» всегда требовали люди от своих правителей.
– Можно подумать, Шидла, что вы не нуждаетесь ни в еде, ни в развлечениях! – обиделся я.
– Я не Шидла, я – Мегла, – ответил сфинкс. – Я историк и специалист по человеческому поведению. А Шидла – посол Венеры на Земле… грубый солдафон. Относительно твоего вопроса отвечаю: любой сфинкс способен сам себя развлечь. А без еды мы можем существовать месяцами, не испытывая неудобств.
– И даже умереть безболезненно, – вспомнив Бормотана, сказал я.
Мегла гордо кивнул.
– Пекун-вак Сетга,
Га-га-га, га, —
процитировал я.
– Зен горка ега,
А-шер-вук сака, —
подтвердил Стас.
Эту песенку о коварном Сете и храбром Горе мама нас когда-то заставляла петь по утрам. И мы со Стасом, размахивая руками, пели о том, как сын Осириса Гор сражался с Сетом и злобный Сет вырвал у него глаз, в ответ на что Гор оторвал Сету уши. Оскорбленный и униженный потерей ушей, осмеянный женами, Сет был посрамлен. А Гор превратился в своего отца Осириса… У этих египетских богов очень сложные родственные отношения, я однажды даже таблицу чертил, чтоб разобраться, но когда увидел, что Осирис – одновременно отец Гора, его загробное воплощение, царь небесный, царь земной и сокол, бросил это безнадежное занятие…
Заговорив на древнеегипетском, мы со Стасом сразу загрустили. Вернут ли нас домой? Или так и придется жить среди хронопатрульньгх, кулинаров, подпольщиков и сфинксов?
– На каком языке вы говорили? – подозрительно спросил Мегла.
– На русском, – огрызнулся я.
– Неправда, – на чистом русском языке ответил Мегла, – я выучил русский, потому что, по нашим данным, пришельцы из прошлого должны владеть именно им.
Мы переглянулись, и Стас выручил меня.
– На каком языке ты говоришь? – возмущенно обратился он к Мегле на всеземном. – Мы не понимаем тебя! На немецком, что ли? Похож немного…
– Так я говорю не на русском? – переходя на всеземной, воскликнул сфинкс.
Мы дружно закивали.
– Скажите-ка что-нибудь по-русски! – подозрительно велел Мегла.
– Я просчитаю до десяти, – небрежно предложил я. И затараторил: – Каргаз, ушур, нердак, перум, южур, зенпак, генло, бомло, чуфтак, ах-ах!
– А я расскажу пару пословиц, – поддержал Стас. И начал декламировать: «Генло муф-ап фараон сен крап. Па-шенгар-шенгар тушур Осирис кеншегожур».
– Все ясно, – безнадежно кивнул сфинкс. – Проклятые люди! Это их работа!
– Может, ты сам перепутал записи и выучил не тот язык?! – предположил Стас, обиженный новым оскорблением в адрес человечества.
– Какие записи? – вздохнул сфинкс. – Только для живых языков – всеземного и венерианского – есть гипнообучатели. Мертвые – русский, древнегреческий, английский, латынь – приходится учить по сохранившимся старым книгам. Человеческое поведение! Подделать для меня древние книги! Перевести на немецкий «Войну и мир», подсунуть вместо учебника русского – учебник немецкого! О люди! Коварство ваше неизменно!
И Мегла выругался на «древненемецком» языке.
Стас покраснел и спросил меня:
– Такое в книгах печатают?
– В глупых книгах все печатают.
А сфинкс продолжал возмущаться человеческим коварством. Чтобы отвлечь его, я спросил:
– А сами-то вы неужели не коварные? Вы нас в прошлое отправите, а ваш мир погибнет! Камикадзе!
– Не болтай лишнего, – прошипел Стас. – Тушур безмозглый!
Но Мегла лишь презрительно покачал головой, так что помещение наполнилось звоном его серебряной гривы.
– Ничего не погибнет. Люди дураки. Они считают правильной свою теорию путешествий во времени, а мы – свою. Наша лучше, она разрешает путешествовать в прошлое и будущее.
– Так почему же вы не объясните людям, что они ошибаются? – возмутился Стас.
– А как докажешь, – с неожиданной грустью ответил Мегла, – обе теории одинаково вероятны. Просто наша нам больше нравится.
Мы со Стасом переглянулись. Стас вздохнул и сказал:
– Ну их. Если взорвутся, то сами виноваты. Мы-то в прошлом будем.
– Жалко, – вздохнул я. – Может, откажемся возвращаться?
Мегла подозрительно уставился на меня. И сказал:
– Но-но. Если вы не вернетесь, а правильной окажется наша теория, то мир тоже погибнет. Так что риск есть в любом случае. Только по нашей версии вас надо вернуть в двадцатый век, а машину времени – в Древний Египет. А по человеческой версии вы останетесь в нашем времени. Выбирайте.
Мы молчали. На нас неожиданно легла огромная ответственность. Стас, помявшись, спросил:
– А есть какие-нибудь доказательства вашей версии?
Мегла поморщился и гордо ответил:
– Истина не нуждается в доказательствах… Но в общем-то есть одно доказательство. У нас есть свои легенды и предания, которые мы никогда не рассказываем людям. Для вас будет сделано исключение…
– Опять, – выдохнул Стас.
– Так вот, – продолжал Мегла, – по одной из легенд, двое человеческих детенышей попали из двадцатого века в двадцать пятый. Их спас и вернул в прошлое сфинкс. Потом, через много поколений, потомок одного из ребят занимался созданием сфинксов для колонизации Венеры. Под влиянием семейной легенды он и сделал нас такими…
Сфинкс негромко замурлыкал:
– Такими… Такими красивыми… Такими хорошими.
– Ужас, – прокомментировал Стас. И повернулся ко мне:
– Это твой потомок был. Мой бы таких… таких красивых не создавал.
– Приятно встретить у людей проблески разума, – промурлыкал Мегла.
– Почему это мой?! – возмутился я. – Почему?
– Я холостяком буду, – отрезал Стас.
Наступило тягостное молчание. Его прервал донесшийся из-под потолка голос Шидлы. Наверное, там было скрытое переговорное устройство.
– Брат!
Мегла приподнял голову.
– Компьютер напоминает, что мы уже четыре дня не ели. Надо покушать. Чтобы сил прибавилось.
Я вспомнил папу и вздохнул. А Стас крикнул:
– А еще что компьютер напоминает?
– Это ты, белобрысый человеческий детеныш? – невозмутимо поинтересовался Шидла. – Компьютер сообщает, что за нами гонятся три земных крейсера.
– Это Кубатай!!! – завопил Стас.
– Но они нас не догонят, – успокоил невидимый Шидла. – Я перегрел реактор корабля. Мы или взорвемся, или первыми достигнем Венеры.
Шидла отключился, а мы опасливо переглянулись. Мегла тем временем, продолжая мурлыкать, достал из шкафчика в стене консервную банку на полкило весом, не меньше. И одним движением когтя вскрыл ее. Стас подошел к сфинксу и удивленно сказал:
– Скумбрия в томате!
Мегла крепко прижал банку к мохнатой груди и сказал:
– Да, подлые люди. Именно из-за этого… мя-яу… мы вынуждены поддерживать с Землей отношения… торговать с людьми.
– Можно попробовать? – спросил Стас.
– Нет!!! – заорал Мегла. – Это моя пайка! Моя!
Перепуганный Стас отскочил ко мне. Я схватил его и запихнул за спину. Орущий сфинкс выглядел страшновато. Серебристая шерсть встала на нем дыбом.
– Потом… Когда наемся… – уже потише сказал Мегла. – Тогда дам… Немного.
– Не надо! – хором ответили мы. Я сразу вспомнил наших кошек: попробуй у них из тарелки взять кусочек поганого «Вискаса», не говоря уже о рыбешке. Какой скандал будет!
Сфинкс жадно пожирал скумбрию. Потом вылизал банку длинным розовым языком и виновато сказал:
– Это… это атавизм.
Мы молчали. Потом Стас не выдержал и спросил:
– А валерьянку вы любите?
Мегла облизнулся и тихо-тихо спросил:
– А у вас есть? Немножко…
– Нет, к сожалению, – ответил я.
– И не надо, – гордо сказал сфинкс. – Я не наркоман.
Он поднял переднюю лапу и стал ее тщательно вылизывать. Я подмигнул Стасу. Уж что-что, а психологию кошек мы знали.
– А как вы нас вернете? – сменил я тему.
Сфинкс вздохнул и, не прекращая вылизываться, ответил:
– У нас было два варианта: либо использовать ту машину времени, на которой вы прилетели, либо сделать новую. Второй вариант лучше, потому что при первом непонятно, откуда вообще взялась машина времени.
– Тем более что наш хроноскаф взорвали, – грустно заметил Стас.
Мегла подумал и кивнул:
– Да, логично. Так что у нас остался только вариант номер два – сделать свою машину времени. Ее сейчас доделывают.
Мы кивнули.
Мегла принялся за вторую лапу и мимоходом бросил:
– А также сейчас доделывают несколько макетов машин времени.
– Зачем? – удивился я.
Сфинкс снова вздохнул:
– Какие же вы глупые, детеныши. Вам ведь очень хочется домой. И даже если вы увидите, что наша машина времени – не та, на которой вы прилетели, вы нам этого не скажете. А наша теория петли времени верна только в том случае, если мы, не зная, на какой машине вы прилетели, сделали точно такую же. Ясно?
– Ясно, – неуверенно сказал Стас. – Кажется. Если мы выберем не ту машину времени, то, значит, правы земляне и во времени путешествовать не стоит.
– Правильно, – мяукнул сфинкс, лег на бок и стал вылизываться дальше. – Способный… ммяу-у… детеныш. Так что если не ту машину времени выберете, значит, мы не правы. Тогда ни в какое прошлое мы вас не отправим, а сошлем.
– Куда? – в ужасе спросил я.
– На Землю. К Ережепу. Самому коварному из всех землян.
– Что ты заладил: коварные, коварные, – обиделся я. – Не коварнее вас!
– Если бы ты знал, детеныш, – опять вздохнул Мегла, – какое коварство люди проявили при создании сфинксов! Неслыханное, небывалое, непристойное коварство! Они… А, не хочу и говорить! Мяу!
В такой грустной обстановке мы и продолжали путь. Прямо хоть в гипносон ложись…
Так мы и сделали.
