Он не пытался нас обмануть. В его логике не было понятий обмана и предательства, их вполне заменяло прекрасное выражение: смена поведения.

Экскурсовод сменил поведение. Он перешел на сторону тех, кто сильнее. На сторону людей.

Вначале мы выбрались из паутины кружевных, решетчатых туннелей, оплетающих купол Полигона. Темные стальные коридоры перешли в облицованные пластиком туннели с неярким оранжевым светом аварийных ламп.

В круглом зале с поблескивающим зеркальным потолком мы наткнулись на трех инопланетян. Они были без плащей, с металлическими предметами на поясах («Оружие. Не заряжено», — пояснил экскурсовод). Кружась вокруг бесформенных, похожих на набитые гнилью мешки, аппаратов, они прикасались к ним тонкими птичьими лапами, которые казались толстыми и сильными из-за кожистых складок, бывших когда-то крыльями.

Вначале ребята просто смотрели на них — танец зачаровывал, внушал невольное уважение к чужому разуму. Но когда на лапах одного из «танцоров» сверкнули когти, Меломан не выдержал:

— Убийцы…

И все бросились вперед. Я едва успел схватить за плечи Ингу, заслонить ее от рвущейся в драку толпы. Прошептал:

— Стой. Тебе это не нужно…

Инга упрямо смотрела мне в глаза:

— Почему? Я не хуже других!

— Лучше. Не смей убивать, Инга!

— Почему? — упрямо переспросила она.

— Потому что… я… ты девчонка. Ты не должна убивать.

Она стояла рядом, словно ждала других слов, так и не прозвучавших. Потом высвободилась. Насмешливо сказала:

— Ладно. Я буду держаться сзади… пока вас всех не перебьют.

И вдруг, отступая на шаг, выкрикнула:

— А если с тобой… что-то сделают, я тебе не прощу! Слышишь?

Я замер, не зная, что ответить, и нужно ли отвечать. Но тут заговорил Экскурсовод, неподвижной тенью замерший в нескольких шагах от нас.

— Эту реакцию мы так и не смогли понять. Странное свойство человеческого разума. Перенос основной поведенческой реакции самосохранения на заведомо безразличных индивидуумов. Если объяснять реакцию с позиции воспроизводства…

— Замолчи! — крикнул я. Экскурсовод издал клокочущий звук и проглотил остатки фразы. А я взглянул на поле боя. Ребята стояли неподвижно, тремя тесными группами. Все было кончено. Незнакомый пацан с одного из соседних островов сидел на полу. Рита бинтовала ему руку.

— Осталось одиннадцать… — вполголоса сказал я. — Эй, Экскурсовод, что они делали?

— Перенастраивали механизмы имитации. Неразумно. Работа на два полных цикла. Не успеть.

— Веди, — приказал я.

Мы прошли по коридорам, изгибающимся под такими углами, которые не решился бы спроектировать самый авангардистский земной архитектор. Мы миновали машины, похожие на котлы с лениво кипящей белой жидкостью, и машины, напоминающие клубок хорошо спутанной колючей проволоки. Мы наткнулись еще на двоих пришельцев…

Самой удивительной казалась реакция Экскурсовода. Он шел за нами, укутавшись в свой плащ, временами поясняя, куда следует идти. В его поведении не было ни тени сомнения.

Поведение выдавало в нем чужака сильнее, чем сгибающиеся наоборот коленки.

Задержка вышла лишь у помещения, которое Экскурсовод назвал «контрольным центром». Овальный вход в него закрывала металлическая диафрагма, похожая на ту, что ставят в объективы фотоаппаратов. Открыть необычную дверь не удалось, и мы принялись выбивать ее с разбега.

Скорее всего, у нас ничего бы не вышло. Но у дежурного, слышавшего глухие тяжелые удары о диафрагму, сдали нервы.

В плотно сомкнутые металлические лепестки как раз ударили двое: Толик и Роман, рослый парнишка с соседнего острова. Они даже не успели отойти, когда металлические створки выгнулись и раскрылись от нанесенного изнутри удара чудовищной силы.

Мальчишки упали. Те, кто стоял у двери, метнулись в стороны. Я дернул Экскурсовода за связанные руки, повалил на пол, прижал к горлу меч. Толик неподвижно лежал под согнувшимися, смятыми лепестками диафрагмы. Изнутри металлические листы были багровыми и тускло светились. Я не сразу понял, что они просто накалены от выстрела. Ромка, неуклюже волоча ноги, отползал от двери.

Еще один заряд ударил в противоположную сторону, пройдя сквозь выбитую диафрагму. В коридоре разорвался ослепительный белый шар, угас, оставив в стене рваное метровое отверстие в вишнево-красными, оплавленными краями. Воздух на линии выстрела несколько секунд мерцал.

Было очень тихо. Я посмотрел на Криса — он полз к Толику, стараясь не показываться в пробоине. А рядом с искореженной дверью стоял Меломан с арбалетом в отставленной в сторону руке.

Дежурный выглянул из отверстия осторожно, но, явно, не ожидая подвоха. Что ему наши мечи при таком преимуществе в оружии… Он был немного выше нашего пленника и с белесым, редким оперением. Тонкие лапы сжимали прозрачный, похожий на хрусталь шар, закрепленный на короткой пистолетной рукоятке. Думаю, он просто не принимал в расчет наши арбалеты. Ведь их мы делали сами, пришельцы давали нам только мечи.

Стрела, пущенная Меломаном, поразила его в голову. Дежурный умер так быстро, что вряд ли успел осознать свою ошибку.

В контрольном центре мы задерживаться не стали. Там было еще трое пришельцев — с ними разобрались быстро, словно бы мимоходом. У нас явно появлялся навык ведения боя с «человеко-птицами».

Пока ребята обшаривали зал — небольшой, с несколькими пультами, напоминающими земные, с неизменными оранжевыми светильниками на потолке, я с Ритой и Ингой занимался Толиком.

Пострадал он несильно — его лишь контузило взрывной волной. Роман чувствовал себя хуже. Осмотревший его мальчишка с соседнего острова шепнул мне про «перебитый позвоночник».

Пленник безучастно смотрел на нашу суету. Быстро подсчитав в уме «итоги боевых действий», я спросил:

— Сколько еще твоих осталось?

— Пятеро, — не колеблясь, ответил Экскурсовод.

— А где они?

— Ищите. Корабль большой, но спрятаться в нем негде.

Все смотрели на меня. Явно требовалось командирское решение… Облизнув губы, я поднялся, поймал ободряющий взгляд Криса, произнес:

— Так… План такой: разбиваемся на группы… по трое…

Крис улыбнулся и кивнул.

— Обшариваем корабль. Пришельцев уничтожать. Через два часа, по необходимости и раньше, общий сбор в этом зале. Тут остается одна тройка, раненые и девчонки. Возражения есть?

Возражений не было. Командиры соседних островов быстро делили мальчишек на тройки. Я посмотрел на Ингу, обиженно поглядывающую на меня, и добавил:

— Здесь остаюсь я с Крисом и Тимуром. Контрольный центр, и нашего разговорчивого друга потерять нельзя ни в коем случае.

Через несколько минут толпа в контрольном центре рассосалась. Из нескольких коридоров еще слышались удаляющиеся шаги, от взорванной диафрагмы основного входа тянуло гарью, постанывал Роман… Но в непрерывном круговороте боя наступил промежуток. И сразу же взгляды оставшихся потянулись к Экскурсоводу. Перышки на его лице вздыбились, немигающие глаза словно бы уменьшились, сплющились, превращаясь в овалы. Связанные руки Экскурсовод держал на весу, как бы демонстрируя: он освободиться не пытается.

— Слушай… — я замешкался, подбирая пришельцу имя, ничего не придумал и обошелся местоимением. — Ты можешь нам все рассказать? Кто вы такие? Зачем нас похитили? Где мы находимся? Только коротко.

— И как вернуться на Землю, — тихо добавила Инга.

Пришелец оглянулся, ловко сел в стоящее рядом кресло. Оно казалось вполне земным, и я последовал его примеру. Рита с Ингой заняли третье, последнее кресло, Крис присел на подлокотник моего. Тимур остался стоять.

— Я могу рассказать. Достаточно кратко.

Он говорил так, словно рассказывал заученную наизусть поэму. Не запинаясь, не задумываясь. И даже с певучей, мелодичной интонацией.

— Странствуя во Вселенной…

Я и сейчас слышу его голос. Стоит лишь закрыть глаза и представить усевшуюся в кресло птичью фигуру. Крылья, так и не ставшие нормальными руками, связаны. Вытянутые вперед ноги перекрещены, не по-человечески согнуты в коленях. А узкий клюв на совином лице мерно шевелится, произнося земные слова.

— Поисковый корабль…