Я редко бывал на Северном Холме. Во-первых, это довольно далеко от замка. Во-вторых, тут нет ничего интересного. Так я думал раньше…

Оказалось, что обрывистый берег Северного Холма — единственное место на острове, где всегда есть волны. В любую погоду, даже самую безветренную, в любое время дня и, наверное, ночи… После рассказa Игорька мне вовсе не хотелось гулять по ночам.

Волны возникали метрах в двадцати от берега, там, где кончалось мелководье. Стоило невидимым с холма колебаниям океанской глади достичь этой линии, как вода вскипала, разбрызгивалась пенистой, шипящей волной. Все ускоряя и ускоряя свой бег, вырастая, она ударяла о подножье холма — и исчезала. Лишь затихающий, обиженный рокот повисал в воздухе. А к берегу уже неслась новая волна. Рано или поздно океан сточит, размоет Северный Холм. Остров станет ровным и скучным, как пустая тарелка. И лишь Замок Алого Щита будет возвышаться над ней недоеденным пирожным.

Я лежал на вершине холма, метрах в пяти от осыпающегося, обрывистого склона. Сухая, выжженная солнцем трава колола живот. Я давно уже не носил рубашку, ограничиваясь одними джинсами. Вообще стал привыкать к жизни на острове. А ведь не прошло и трех недель… У меня появились новые друзья и новые привычки, своя манера боя на мечах и свое место за круглым столом Совета. И даже свое любимое место на острове.

Здесь всегда было очень тихо. Конечно, шумели волны, но уже через минуту этот звук переставал замечаться. Оставался заросший травой склон, прозрачное, чистое небо, ровное дыхание океана. А может быть, моря, кто его знает… Казалось, что мир вокруг замер, уснул, даже солнце остановилось в небе. И пока я лежу, глядя на вечный бег волн, на Островах не случится никакого зла, никакой несправедливости. Мечи так и останутся деревянными, а дозоры на местах будут сонно загорать на солнцепеке. Мне очень хотелось рассказать все это Инге, только я не знал, поймет ли она меня. Впрочем, последние дни мы не ссорились. А сегодня именно нам принадлежит самая опасная роль в придуманном Крисом плане…

Рывком, сгоняя дремоту, я поднялся с травы. Пошел вниз, к замку, едва удерживаясь от искушения обернуться. С cеверного берега самый красивый вид на океан — может быть, потому, что там нет других островов. Там, до самого горизонта — акварельная голубизна. Там — свобода.

Девчонки еще сидели в Риткиной комнате, лишь самая маленькая, Оля, с обиженным видом «гуляла» по коридору. Я состроил ей гримасу, она ответила тем же. Осторожно постучал в дверь. Мне ответил взрыв смеха и Риткин голос:

— Димочка, подожди пять минут!

«Димочка!» Назови меня так Инга, я бы, наверняка, обрадовался. Но от Риты это прозвучало снисходительно-насмешливо. Я даже оглянулся — не слышала ли Оля. Но она хмуро водила пальцем по оконному стеклу, не обращая на меня ни малейшего внимания. Стекло было грязным — за пальцем тянулись белесые следы.

— Рисуешь?

— Ага. Елку.

На окне, действительно, возникала елка. Оля привстала на цыпочки, выводя на верхушке кособокую звезду.

— Я хочу Новый год, — разъяснила она. — Чтоб снег шел…

Оля была смешной девчонкой. Маленькая, худенькая и ужасно самостоятельная. Но грустной я ее видел первый раз, да еще по такому смешному поводу…

— Да что в ней хорошего, в зиме-то? — спросил я.

— Меня перед новогодней елкой украли, — вырисовывая вокруг елки хоровод, ответила Оля. — Я все думаю, думаю, что мне хотели подарить…

Почти никто на острове не пожелал считать себя двойником. Нет, никто с ними не спорил. Но все упорно говорили о себе в единственном числе. «Меня украли…»

Из комнаты вышла Инга. Спросила:

— Дим, ты уже готов?

— Только-только собрался, — покорно ответил я.

Все, что могло пригодиться на острове, было у меня с собой. В кармане джинсов — бинт, пропитанный заживляющей мазью, на поясе — меч — в простой ременной петле. Ножны не требовались, для меня меч был деревянным.

Мы вышли на южный мост. Инга чуть отстала, шла у перил, поглядывая на воду. Меч она сегодня с собой не взяла — в драку ее пускать никто не собирался.

— Димка, а если мы не вернемся, то так и проживем всю жизнь на острове? — то ли спросила, то ли просто произнесла вслух Инга.

— Да. Но мы вернемся, обязательно.

— А если нет… Дим, давай тогда убежим?

— Куда?

— Все равно куда. Построим лодку и уплывем.

— Лодка в подвале есть, — зачем-то сказал я. — Сам видел.

— Дим, значит ты согласен? Я одна боюсь, а с тобой мне не страшно. Убежим?

Остановившись, я с удивлением посмотрел на Ингу. Неужели это та самая девчонка, с которой я дрался в детском саду, кидался снежками в школе, ходил к ней на дни рождения, помогал переправляться через быструю, холодную речушку в турпоходе? От той Инги осталось красивое лицо, негромкий серьезный голос, тонкая фигурка, уже не мальчишеская, но еще и не взрослая, как у Риты. Я вдруг понял, что действительно убегу с ней — хоть в открытый океан на маленькой лодке, хоть на соседний остров, в рабство. От этого понимания мне даже страшно стало. Но тут Инга, удивленно замершая передо мной, не выдержала моего растерянного взгляда и покраснела. Да так сильно, что и загар не помог… Успех надо было закреплять, и я обиженно спросил:

— Инга, тебе не нравится наш остров?

— Нравится, это очень хороший остров! — Инга ответила сразу, не раздумывая. — Мне не нравятся острова вообще! То, что здесь надо убивать друг друга. И не сволочей… — голос ее на секунду сорвался, -…всяких, а хороших ребят. А эти пришельцы… Я все время чувствую, что они за нами следят. Даже в замке…

— Они в замке не могут.

— А я не верю!

— Но мы же договорились… Мы же придумали, как вернуться всем!

Инга кивнула и произнесла чуть виновато и примирительно:

— Конечно, Дим. Я буду стараться. Только я чувствую, ничегошеньки у нас не получится!

— Тогда убежим. Наверное, и это не поможет, Инга, ты же знаешь про Безумного Капитана. Но все равно убежим.

Она кивнула. И упрямо сказала:

— Лучше у него плавать, чем здесь… Мы попросимся к нему юнгами, если нас «закружат» в море.

Когда мы подошли к середине моста, Крис с Тимуром уже заканчивали подготовку «поля боя». Один мальчишка обвис на перилах, запрокинув голову к небу. Я лишь раз посмотрел на него — и отвернулся. Все было ясно. А Инга сдавленно вскрикнула. Похоже, этот мальчишка был не из самых плохих обитателей Двадцать четвертого острова… Еще двое продолжали драться, но множество ран не оставляли сомнений в исходе поединка. Четвертый из защитников моста стоял позади. Стоял на коленях, обхватив рукой разрубленное плечо. Крови натекло порядочно, его надо было скорее перевязать, но сам он уже не в силах был этого сделать.

Крис и Тимур, на первый взгляд, не имели ни царапины. Рядом с ними, скучающе опершись о меч, замер Толик. Увидев нас, Крис хлопнул Тимура по плечу и отступил. Дерущийся до сих пор как и все, одним мечом, Тимур остановился. Медленно вытянул из-за спины второй меч, провел клинком по клинку. В наступившей тишине скрип стали показался особенно жутким. С «поработавшего» лезвия сорвалась и звонко шлепнулась на мрамор моста тяжелая темная капля.

— Нет… — тихо произнес один из его противников.

Тимур прыгнул вперед. Мечи сверкнули, размытые в блестящие круги, словно лопасти пропеллера. Что-то зазвенело. Это ударилось о мост выбитое оружие «двадцать четвертых». Те двое мальчишек стояли теперь безоружные. Их раненный товарищ попытался встать — и это ему почти удалось. Он был старше остальных, лет четырнадцати-пятнадцати, весь в шрамах — белых полосках на загорелой коже… Ноги у него снова подкосились, мальчишка рухнул на колени. И тут я увидел, что он плачет. Слезы текли по лицу, он морщился, кривился, пытаясь их остановить. Но ничего не получалось. Тогда он уронил голову на колени. То ли пряча слезы, то ли подставляя шею под смертельный удар.

Я толкнул Ингу в спину. Она всхлипнула, приходя в себя. И пошла вперед.

— Ребята, привет!

Это немного походило на насмешку. Но, к моему удивлению, ребята с двадцать четвертого так не подумали.

— Привет, Ин… — вяло, безнадежно, но вполне мирно ответил один из мальчишек, лет тринадцати, курносый и пухлощекий. Ему бы сейчас очки на нос — типичный отличник из детского фильма.

— Вы что стоите? — закричала вдруг Инга. — Перевяжите Мишку!

Ребята, как ошпаренные, бросились к товарищу. Но Инга тут же их отпихнула и сама склонилась над подростком. Я подошел к застывшему на перилах пацану, дотронулся до плеча. Мальчишка, словно ждал этого движения, его вялое, безжизненное тело сползло вниз. Одна рука у него скользнула в проем перил, закачалась над далекой водой. Меня начало подташнивать. Неужели это неизбежно? Неужели путь к миру, к победе для всех, не бывает без крови? Крови такого вот несчастного паренька, вся беда которого — в слишком правильном соблюдении условий Игры? Неужели нам не найти других путей? Или… мы просто не хотим их искать?

Тимур тем временем начал перевязывать «отличника», Крис взялся за третьего паренька. «Отличник», морщась от боли, спросил:

— Что, в плен берете?

— Нет, отпускаем, — добродушно разъяснил Крис. Кивнул на убитого и с искренним сожалением сказал:

— Я не хотел. Но сами видели, или — или… Вы его заберите, пусть похоронят на острове…

Мальчишка ошарашенно прижал к груди забинтованную руку. Растерянно сказал:

— Только мы его не дотащим. Пусть пока лежит, не скидывайте.

Крис внимательно посмотрел на меня. Я едва заметно кивнул.

— Ничего страшного, — четко, раздельно выговорил он. — Дима с Ингой вам помогут.

Первый раз я шел по вражеской половине моста. Мы спускались, но каждый шаг все дальше и дальше удалял нас от Замка Алого Щита. Передумать было еще не поздно. Бросить неподвижное тело, обмякшее у меня на плечах, побежать… На плече, под холодеющей рукой, слабо хлюпало. Из ран еще текла кровь, хоть мальчишка и был мертв. Странно, но мне не было от этого ни страшно, ни противно. Мир сместился, перевернулся, я уже не был земным Димкой. Я стал жителем островов, не боящийся ни чужой, ни своей смерти.

— Алик, а что… с Генкой? — тихо спросила Инга за моей спиной. Я затаил дыхание.

— Умер, — без особой грусти в голосе ответил «отличник».

Я обернулся. Инга побледнела, губы у нее вздрагивали.

— Инга, да ты не переживай, — продолжал Алик. — Это не только от твоего удара. Ему в замке добавили. За дело.

Ничего себе! Ну и парень правил на этом острове. Довести всех до того, что при первой возможности его добили. Раненного.

А навстречу нам уже выбежали двое мальчишек с мечами наизготовку. Увидели Ингу, ковыляющего Мишку, меня. И замерли.

— Я должен говорить с теми, кто управляет островом, — хмуро сказал я. — Мы — парламентеры.

Ребята переглянулись. С настороженным видом опустили оружие.

Хмурый, скуластый мальчишка лет тринадцати тронул меня за плечо, отрывисто произнес:

— Чего ты пришел, а? Что тебе у нас надо?

Инга подошла ко мне.

— Ахмет, это Дима. Мы пришли…

Ахмет резко оборвал ее:

— Тебе тоже нечего было возвращаться.

Меня охватила злость. Я опустил на камень моста свою ношу, повторил:

— Мы парламентеры. Инга не возвращается на ваш остров, она хочет помочь переговорам.

— Каким еще переговорам? — насторожился Ахмет.

Из замка тем временем вышли две девчонки. Одна маленькая, с испуганно-растерянным взглядом, другая постарше, широкоплечая, с абсолютно недевчоночьей фигурой и строгим суровым лицом. Повышая голос, так, чтобы меня услышали и они, я произнес:

— Наш остров предлагает вам заключить военный союз и образовать Конфедерацию Островов.

Секунду Ахмет переваривал мои слова, потом сморщился:

— Валите-ка отсюда, ладно? Мы законов Игры не нарушаем.

— Законы не нарушаются. Первый Закон — запрещение игры «в поддавки» соблюден — мы будем сражаться в полную силу, но совместно. Условие возвращения на Землю гласит: «Возвращаются жители островов, завоевавших сорок островов». Так что и тут полный порядок.

— Это не порядок, это… — Ахмет замолчал, не находя подходящего слова. — Мы даже не будем обсуждать…

Рослая девчонка вдруг неслышно подошла к нему сзади и преспокойно отодвинула в сторону.

— Нет, Ахмет, мы это обсуждать будем. Лора! — она протянула мне ладонь.

Я взглянул на Ингу и поймал ее торжествующую улыбку. Вчера, когда мы обговаривали последние детали, она сказала: «Если Генка еще не поправился, островом будет управлять Ахмет. А он сделает то, что ему посоветует Лора…»