2. СТАНЦИЯ
Поезд стоял уже полчаса.
Дверь приоткрылась, заглянула проводница. Как всегда, слегка пьяная и веселая. Наверное, ей тоже было непросто устроиться на поезд в Теплый Край.
— Проверка идет, — быстро сказала она. — Местная выдумка… Охрана решила не вмешиваться.
— Что проверяют-то? — с внезапным томительным предчувствием спросил он.
— Билеты. И наличие свободных мест. — Она посмотрела на две незастеленные полки так, словно впервые их увидела. — За сокрытие свободных мест высаживают из поезда.
— У нас есть билеты. На все четыре места, — зло, негодующе отозвалась со своей полки жена.
— Неважно. Должны быть и пассажиры. У вас два взрослых и два детских места. Выпутывайтесь.
— Дверь закрой! — крикнула жена.
Повернулась к нему, молча, ожидающе. За окном уже не было дождевых струй. Кружилась какая-то скользкая белесая морось, пародия на снег, тот, настоящий, что уже трое суток догонял поезд.
— Другого выхода нет? — с ноткой интереса спросила жена.
Он не ответил. Вышел в коридор, осмотрелся. Все купе были закрыты, проверка еще не дошла до вагона. Из-за соседней двери тихо доносилась музыка. Глюк — почему-то решил он. И оборвал себя: какой к черту Глюк, ты никогда не разбирался в классике… Надо спешить.
Автоматчик в тамбуре выпустил его без вопросов, лишь мельком взглянул на билеты в руках. Маленькие оранжевые квадратики, пропуск в Теплый Край.
За редкой цепью автоматчиков, перемешанных с местными охранниками, в чужой форме, с незнакомым оружием, стояли люди. Совсем немного, видимо, допуск к вокзалу тоже был ограничен.
Он прошел вдоль поезда, непроизвольно стараясь держаться ближе к автоматчикам. И увидел тех, кого искал: женщин с детьми. Они стояли обособленно, своей маленькой группой, еще более молчаливой и неподвижной, чем остальные.
Женщина в длинном теплом пальто молча смотрела, как он подходит. На черном меховом воротнике лежали снежинки. Рядом, чем-то неуловимо копируя ее, стояли двое мальчишек в серых куртках-пуховиках.
— У меня два детских билета, — сказал он. — Два.
— Что? — спросила женщина в пальто. Не «сколько», а именно «что», деньги давно утратили цену.
— Ничего, — ответил он, с удивлением отмечая восторг от собственного могущества. — Ничего не надо. Мои отстали… — Горло вдруг перехватило, и он замолчал. Потом добавил, тише: — Я их провезу.
Женщина смотрела ему в лицо. Потом спросила, и он поразился вопросу, она еще имела смелость чего-то требовать!
— Вы обещаете?
— Да. — Он оглянулся на поезд. — Быстрее, там билетный контроль.
— А, вот оно что… — с непонятным облегчением вздохнула женщина. И подтолкнула к нему мальчишек: — Идите.
Странно, они даже не прощались. Заранее, наверное, договорились, что делать в такой невозможной ситуации. Быстро шли за ним, мимо солдат с поднятым оружием, мимо чужих вагонов. В тамбуре он показал автоматчику три билета, и тот кивнул. Словно уже и не помнил, что мужчина вышел из поезда один.
В купе было тепло. Или просто казалось, что тепло, после предзимней сырости вокзала. Дети стояли молча, и он заметил, что за плечами у них туго набитые зеленые рюкзачки.
— У нас есть продукты, — тихо сказал младший.
Жена не ответила. Она рассматривала детей с брезгливым любопытством, словно уродливых морских рыб за стеклом аквариума. Они были чужими, они попали на поезд, не имея никаких прав. Просто потому, что имеющие право опоздали.
— Раздевайтесь и ложитесь на полки, — сказал он. — Если что, вы едете с нами от столицы. Мы — ваши родители. Ясно?
— Ясно, — сказал младший.
Старший уже раздевался, стягивая слой за слоем теплую одежду. Пуховик, свитер, джемпер…
— Быстрее, — сказала жена.
По коридору уже шли — быстро, но заглядывая в каждую дверь. Щелчки отпираемых замков подступали все ближе. Дети затихли на полках.
— Возраст не тот, — тоскливо сказала жена. — Надо было выбрать постарше…
Дверь открылась, и в купе вошел офицер в незнакомой форме. Брезгливо поморщился, увидев слякоть на полу.
— Прогуливались? — протяжно спросил он. Не то спросил, не то обвинил… — Билеты.
Секунду он вертел в руках картонные квадратики. Потом молча повернулся и вышел. Щелкнула дверь следующего купе.
— Все? — тихо спросила жена. И вдруг совсем другим, жестким тоном скомандовала: — Одевайтесь! И выходите.
Он молча взял жену за руку, погладил. И тихо сказал:
— Могут быть еще проверки. Не все ли равно… Может, нам это зачтется… там…
Смешавшись, он замолчал. Где это «там»? На небе? Или в Теплом Краю?
Жена долго смотрела на него. Потом пожала плечами.
— Как знаешь.
И сказала молчаливо ожидающим детям:
— Чтобы было тихо. У меня болит голова. Сидите, словно вас нет.
Старший хотел что-то ответить, посмотрел на младшего и промолчал. Младший кивнул, несколько раз подряд.
Поезд тронулся. А за стеклом уже падал снег — настоящий, густой, пушистый, зимний.