3. Черный огонь
Котенок высунул голову из-под воротника Крыла и недовольно спросил:
– Долго еще тянуть будем?
Я не ответил. Мы парили над башней Летящих уже с полчаса и никого не могли заметить. Пару раз Лэн пикировал вниз, кружил вокруг башни и вновь поднимался. Будь там много Летящих, они бы не удержались и бросились в погоню.
– Данька! – потребовал Котенок.
Посмотрев на Лэна, я качнул Крылом и начал снижаться. Башня медленно росла – словно не мы спускались, а скалы вспучивались нам навстречу.
Обычно Летящие ставят свои башни возле озер, рек или болот. Не то чтобы им очень нужна была вода… то ли традиция, то ли их представления о красоте.
Эта башня стояла посреди скал, а водой поблизости даже не пахло. Ее называли Круглой, хотя чем она была круглее остальных, никто объяснить не мог. Именно сюда пришел бывший Старший Лэна, Керт, когда решил стать Летящим. Наверное, потому Лэн и предложил напасть на нее.
Мы опустились на открытую площадку в самом верху башни. Три тонких каменных столбика поддерживали над площадкой деревянный колпак крыши, похожий на китайскую шляпу. Доски прогнили, на площадке валялся какой-то мусор, в углублениях скопилась вода. Ведущий вниз люк был полуоткрыт.
– Неряхи, – презрительно сказал Котенок, выбравшись у меня из-за пазухи и спрыгнув на пол. – Позорники… Ребята, стойте здесь, я пойду первым.
– Почему? – больше для порядка поинтересовался я. Мне было страшно.
– В меня труднее попасть, – объяснил Котенок. – Ждите.
Он спрыгнул в люк, не спланировал, а именно спрыгнул.
Шерстка его пылала – прятаться смысла не было, а вот напугать Летящих Свет мог.
Не сговариваясь, мы с Лэном вытащили мечи. Ножны Настоящего меча пустовали, и это чуть-чуть успокаивало. Значит, большой опасности нет.
– Спускайтесь, – пискнул снизу Котенок.
Комната, где мы оказались, тоже была пустой и захламленной. Мусор, следы высохших луж, какие-то тряпки… несколько мечей без ножен. Лицо Лэна вдруг дрогнуло, он протянул руку:
– Это меч Керта…
Меч как меч, подлиннее моего и с кроваво-красным камнем на рукояти. Я осторожно поддел его ногой, сталь звякнула.
– Тише! – зашипел Котенок, вглядываясь в темноту винтовой лестницы, уходящей вниз.
Мы замерли, но, похоже, Котенок просто вслушивался в тишину.
– Это хороший меч, – прошептал Лэн мне на ухо. – Лучше твоего. Хочешь его взять?
– У меня есть хороший меч, – так же тихо ответил я. – Этот слишком тяжелый.
– Пошли! – Котенок побежал вниз по ступенькам. Мы двинулись следом, ориентируясь на идущий от него свет. В помещении очки помогали плохо, а Настоящее зрение мне использовать не хотелось.
– Странно, почему не горят факелы, – шепнул Лэн.
– Может, башня пуста?
Лэн с сомнением пожал плечами:
– У них вечно башен не хватает. Они предпочитают жить просторно…
Лестница привела нас в круглую комнату где-то на середине башни. Котенок спрыгнул на пол – и застыл на месте. Почувствовав неладное, я бросился к нему.
У стены стояла кровать – самая обыкновенная, застеленная белой простыней. На ней, глядя в потолок, лежал Летящий в черном комбинезоне. Одна рука свешивалась на пол, и перепонка крыла вздрагивала от сквозняка. Окно в комнате было выбито.
«Мертвый», – очень спокойно подумал я. Но Лэн, сжав меч обеими руками, стал подкрадываться к кровати. И я сообразил, что мертвые Летящие каменеют.
Издав хрипящий звук, Летящий медленно повернул голову. Лэн замер. Холодный, стеклянный взгляд прополз по нам, потом Летящий сказал хрипло, но неожиданно громко:
– Дайте воды.
Оцепенение прошло. Я приблизился к кровати, держа меч на изготовку. Следом, тихо шипя и явно не замечая этого, шел Котенок.
– Не двигайся! – предупредил я. Летящий оскалился в улыбке:
– Не смогу. Я болен. Я умираю. Дайте воды.
– Обойдешься! – злорадно сказал Лэн.
Я молча отстегнул фляжку, поднес к губам Летящего. Тот сделал пару жадных глотков и отстранился. Сказал:
– Все. Во мне мало того, чему нужна вода. Но пить почему-то хочется.
– Ты сейчас умрешь, – сообщил Лэн.
Летящий кивнул:
– Умру. Минут пять… не больше.
– Не знал, что вы тоже болеете, – зачем-то сказал я.
– Мы болеем старостью. Дольше, чем вы… но тоже болеем.
Летящий долго смотрел на меня, потом кивнул:
– Я понял. Ты не отсюда. Ты пришел победить…
– Да! И он победит! – Котенок неожиданно встрял в разговор. Он весь напружинился, выгнул спинку и смотрел на умирающего Летящего с неожиданным вызовом. Летящий медленно повернул голову – мне показалось, что я слышу странный хруст. На простыню у лица Летящего осело облачко пыли.
– А… эмиссар Света… Забавный…
Он протянул к Котенку руку, и хруст стал явственнее. Зашелестели, падая на пол, песчинки. Котенок отпрыгнул и с удивлением спросил:
– Ты что, не боишься меня?
– Уже нет… уже не важно. Котенок… У меня тоже был… хороший… Мальчик, откуда ты пришел?
Лицо Летящего стало землисто-серым, изо рта при каждом слове вылетало облачко пыли. Я попытался ответить и не смог. Ужас шершавым комком застрял в горле.
– Ты не из Реттельхальма, я вижу… Да… Но жаль…
Он уже начинал заговариваться, а когда рука Летящего задела пол, от кисти отвалился палец. Каменный, лишь на изломе влажный, как мокрая глина.
– Зачем вы пришли сюда? Жалкая башня… старый Летящий. Мы редко умираем от старости. Вы умеете убивать… Зачем вы пришли?
– Нам нужен Черный огонь. – Я наконец-то смог ответить.
– А… – Кожа с лица Летящего сползала пластами серой штукатурки. – Что ж, попробуй, я не смог…
– Убей его, Данька! – завопил Котенок.
– Заткнись, гад! – взорвался я. – О чем ты говоришь, Летящий?
Но он уже перешел на другое:
– Черный огонь… Под шкафом… внизу… люк. Там есть запас… Возьми…
Теперь у него шевелились лишь губы. Все окаменело – и лицо, и руки, и даже глаза затянуло серым. Но он еще шептал:
– Котенок, забавный… я хотел, не смог… какая разница, за что воевать… я хотел…
Потом он замолчал.
Если бы Летящий не сказал про тайник, нам никогда бы его не найти. Там было четыре колбы с Черным огнем, и еще какая-то гадость в бутылках, которую мы не стали брать, и смешная тонкая шпага, которую я отнес наверх и положил на окаменевшего Летящего. В кожаном мешочке, лежавшем в самом углу тайника, была всякая странная мелочь: незнакомая монетка, огарок свечи, прозрачный кристаллик, мячик из красной резины, большой бронзовый ключ, перочинный ножик, карандаш… Эти вещи, наверное, что-то значили для Летящего, когда он еще был человеком. Их я тоже положил рядом с ним.
В одной из пустых комнат на столе я нашел карандашный рисунок, скорее даже набросок – быстрый, но уверенный. Я не стал говорить Лэну о нем. Керт нарисовал его после того, как стал Летящим, в этом я не сомневался. Название было написано на обороте: «Мой город». Но города там не было – только лица. Я узнал Шоки – с очень добрым серьезным лицом и пробивающейся из-под него ухмылкой; Ивона – обрюзгшего, толстого, благочестиво сложившего на груди руки; Герта – беззубого, с горящими глазами и брызгами слюны. Был там и Лэн.
Я поджег рисунок и положил на груду хлама в углу. Открыл окошко, и ветер принялся весело раздувать костер. Керт не стал рисовать хуже и, наверное, не лгал. Просто он стал видеть с другой стороны.
Действительно не важно, за что воевать. И правду можно найти где угодно. Просто выбери вначале, как ты хочешь видеть, – и становись на ту или другую сторону.
Когда мы поднялись на открытую площадку, из нижних этажей башни уже тянуло дымом. Лэн бережно укладывал колбы с Черным огнем в сумку. Я взял у него одну, и Лэн поморщился:
– Зачем?
– Он заслужил, – ответил я, не вдаваясь в уточнения. Лэн не стал спорить, застегнул сумку и взлетел. Котенок хмуро смотрел на меня, потом поинтересовался:
– Почему ты меня обругал?
– Потому что понял, о чем говорил Летящий, – так же кратко, как Лэну, объяснил я. Котенок вздохнул, совсем по-человечески, и взлетел за Лэном.
Я еще постоял над открытым люком и, прежде чем бросить туда колбу, сказал:
– Я смогу. Я сильнее.
Башня запылала мгновенно, и горячий воздух подбросил меня, едва я раскрыл Крыло. Надо было спешить – срок нашего «патрулирования» заканчивался.
Дома я долго плескался в ванне. Наполнил ее до краев, плеснул шампуня и отмокал минут двадцать. Запах дыма въелся в волосы, а плечи болели – мы слишком много сегодня летали.
От горячей воды усталость не прошла, а превратилась в сонливость. Тогда я включил холодную воду и стоял под душем, пока с визгом не вылетел из ванной. Вот теперь стало хорошо. Обтеревшись тонким, слишком мягким полотенцем, я надел шорты, футболку и спустился вниз. Лэн сидел за столом, тоже мокрый и довольный, а Котенок вылизывался, улегшись в кресло.
Наверное, мы все чувствовали себя очень грязными.
– Данька, будешь суп? – заорал Лэн, едва увидев меня на лестнице. Он снова казался прежним Младшим, как после нашего знакомства, и я улыбнулся:
– Буду. Даже добавки попрошу.
– Вначале поговорим? – хмуро попросил Котенок, но мы с Лэном дружно замотали головами.
– Спелись, – фыркнул Котенок и принялся за жареное мясо. Суп он не любил.
Мы торопливо поели. Сумка Лэна стояла в углу комнаты, и мы все непроизвольно поглядывали туда.
– Поговорим? – снова подал голос Котенок. Даже немножко жалобно.
– Давай, – согласился я, отодвигая тарелку.
Решительности Котенку было не занимать. Тянуть он не стал:
– Данька, мы на грани ссоры. Так?
– Ага, – с какой-то неуместной радостью признал я.
– Это плохо! – с жаром заявил Котенок. – Послушай, Данька, мы столько преодолели! У тебя Настоящий меч, у нас Черный огонь, мы можем начать решающую битву между добром и злом. Все шансы на успех – у нас! Но только если мы будем вместе, будем дружны, как прежде…
– Котенок, – прервал я его, – а почему тот Летящий, когда он еще был человеком, не решился сжечь город и начать «решающую битву»?
Котенок замотал головой:
– Да с чего ты взял? Даже если он пришел из другого мира и боролся вначале за Свет…
– Не ври, – попросил я.
Котенок поколебался и сказал:
– Видимо, ему не хватило решительности. Он был слишком романтичным, слишком наивным. Думал, что за добро можно драться только честно. А когда понял, что от него требуется, растерялся. Ну… и ушел к Летящим.
– Может, он был прав? Летящие не сжигают города – а ты предлагаешь это сделать.
Котенок молчал. Нет, конечно, я не собирался уходить к Летящим. Но третью дверь в свой мир искать было еще не поздно. Пока я не натворил такого, после чего уже не уйти…
В дверь тихонько постучали. Лэн, явно обрадованный, бросился открывать. Котенок старательно не смотрел на меня.
Вошел Герт. Молча, словно чувствуя напряжение, висящее в комнате, потрепал Лэна по голове и направился к столу.
Мне сразу стало легче. Я понял, что надо делать.
– С возвращением, мальчики, – сказал Герт, усаживаясь. К «мальчикам» он отнес, похоже, и Котенка.
– Добрый вечер, Герт. – Мне до сих пор было трудно называть взрослых, тем более стариков, просто по имени. Но Герта я почему-то стариком не видел.
– Мне рассказали о том, что было на площади, – без предисловий начал Герт. – Данька, Лэн, это правда? О Черном огне?
Я посмотрел на Котенка. Тот перестал прятать глаза и хмуро заявил:
– Как хочешь. Говори…
И я рассказал. Все, от начала нашего похода и до умирающего Летящего в Круглой башне. Только про похищение Лэна совсем коротко, а про Гарет – не все…
Лэн принес чай – просто для порядка, и он безнадежно остыл к концу моего рассказа. А потом я замолчал и стал ждать слов Герта.
Он повернулся к Лэну, положил руку ему на плечо и сказал совсем не то, что я ожидал:
– Ты держись, Младший…
Я ждал. Герт посмотрел на меня и поинтересовался:
– Ты ведь сам это сделаешь? Лэну никак нельзя сжигать город…
– Да вы что? – У меня все перевернулось от спокойных слов Герта. – Серьезно?
И тут же я понял – серьезно. Герт согласен с Котенком. У меня выбили из-под ног последнюю опору. И теперь остается только падать – все ниже, ниже, ниже…
– Давайте решим, как это сделать. – Герт говорил тихо, но твердо. – Надо сделать так, чтобы вас не заподозрили… и чтобы атака выглядела правдоподобно.
– Мы хотели сжечь нежилые здания. – Котенок вопросительно глянул на Герта. – Клубы, склады, мастерские…
Герт покачал головой:
– Подозрительно. Лучше сбросить эти колбы с большой высоты, из-под самых облаков. А дальше – ветер и судьба.
Можно привязать на каждую колбу длинную ленту материи, она замедлит падение и увеличит разброс. А Данька сложит крылья и приземлится раньше. Сразу вернется в дом, я тоже здесь буду. Засвидетельствую алиби…
Рассуждал Герт так уверенно, словно каждую неделю ему приходилось сжигать свой город.
– Как тебе план, Данька? – поинтересовался моим мнением Котенок. Я пожал плечами. Глупо спорить. Все «за». Даже Герт…
– Может быть, я еще и увижу солнце. – Старик слабо улыбнулся и погладил Котенка. – Как ты думаешь?
– Думаю, да.
Вот оно что… Солнышко, в которое уже никто не верит. И так хочется доказать всем, что был прав. Даже если придется сжечь город…
Я покосился на Лэна – не начнет ли он снова убеждать, что я не имею права бросать Черный огонь. Лэн молчал. Ну и прекрасно.
Вся вина будет на мне.
Ведь это я привел Котенка.
Мы решили начать через час – время уже будет позднее, на улицах никого не останется. Конечно, меня все равно могли заметить, но с этим риском приходилось мириться.
Время тянулось как в предновогодний вечер. Мы пили чай, и Герт снова расспрашивал меня о башне Летящих, о Настоящем мече… Я дал ему посмотреть ножны – пустые, легкие. Потом Лэн буркнул, что пойдет глянуть, есть ли еще народ на улицах. Он ушел, а мы продолжали разговаривать. Идиоты…
Я первым понял, что Младшего нет слишком долго, и посмотрел в угол. Сумка Лэна лежала там по-прежнему… только чуть обмякла. Я подошел к ней и открыл.
Внутри лежало свернутое в рулон старое Крыло. И все.
