До города торговцев мы добрались через неделю. Без всяких приключений, даже вспомнить нечего. Единственное, что изменилось, – это отношение к нам взрослых. Нас не то чтобы боялись или невзлюбили, но при нашем появлении разговоры стихали, лица у всех делались кислыми и скучными.

Тяжело выделяться из толпы и при этом продолжать с ней общаться.

Только Габор со своей семьей относился к нам по-прежнему. Даже подчеркнуто по-прежнему, словно ничего и не произошло. О тьме, которая затаилась в Лэне, он больше не говорил. А я, как ни старался, разглядеть ее не мог. Не те способности, наверное. Спросить совета у Котенка я не рискнул. Мало ли что он насоветует…

Поздно вечером, хотя время никакой роли не играло, мы перевалили через горы и увидели город. Караван остановился без всяких приказов, и Габор даже не стал этим возмущаться.

Посмотреть действительно было на что.

Город был освещен. В городе Крылатых никто и не додумался поставить на улицах фонари, а окна закрывали так плотно, словно боялись воздушного налета.

Торговцы не боялись никого. Или делали вид, что не боятся. Из окон лились на улицу потоки света, на перекрестках и площадях стояли фонари – чаши, в которых горело белое пламя.

Город оказался не таким уж и большим, занимал небольшой кусок побережья и холмы вокруг. Сразу было видно, что он вырос вокруг порта. Там стояло десятка два кораблей, еще один медленно выплывал из гавани.

Ко мне тихонько подошел Лэн, болтавший о чем-то с дочкой торговца. Уныло спросил:

– Чего они так восхищаются? Город как город, только фонарей на улицах натыкали… Глазам от них больно.

– А ты очки сними, – посоветовал я. И почувствовал, как во мне тоже что-то меняется. Словно я переключился с Настоящего зрения на обычное.

На меня упала тьма. Но сквозь нее пылали фонари на улицах, и лился теплый свет из окон, и перемигивались огоньки на парусниках, а море отражало весь этот свет, превращало его в мягкое разноцветье, мерцавшее на волнах.

– Ух ты… – восхитился Лэн. – Ух ты…

И я подумал, что он ведь никогда не видел звездного неба или ярко освещенных улиц. Тьма заставляла его носить очки, бороться с собой. А ведь темнота тоже бывает красивой – когда в ней прячется свет.

– Почему у нас не так? – вздохнул Лэн. – Почему?

У него из-за пазухи высунулся Котенок. Наставительно мяукнул:

– Потому что вы боитесь тьмы.

– Но это ведь правильно! Ты сам – из света!

– И свету нужна темнота, – непонятно ответил Котенок. – Глупые мальчишки, когда же вы поймете, с чем вам надо бороться…

И он снова нырнул Лэну за пазуху.

– Не царапайся, – обиженно сказал Лэн. – Данька, как ты думаешь, мы уже пришли?

«А это мысль», – подумал я. И поискал глазами Габора. Он как раз давал разгон охранникам, и те, бросив любоваться городом, пихали меланхоличных буйволов.

– Габор… – начал я. Торговец ухмыльнулся, махнул рукой:

– Ладно. Нечего вам плестись всю ночь. Забирайте свои пожитки и проваливайте.

На мгновение мне показалось, что торговец собирается полезть в карман и дать мне еще пару монет. И, честно говоря, на этот раз я бы не обиделся.

Но Габор все-таки обошелся без лишних сантиментов.

– Летите, – повторил он.

И я не стал с ним прощаться. Махнул рукой его жене – все-таки мы с ней вместе дрались, – подошел к краю обрыва, расправил Крыло. Лэн стоял рядом, приплясывая от нетерпения.

– Давай?

– Давай, – согласился я. – Кто быстрее…

И темнота, в которой светились огни города торговцев, мягко обняла нас. Я не стал пользоваться Настоящим зрением – это убило бы ночь, которая впервые показалась мне настоящей, доброй, как дома. И конечно же, проиграл Лэну. Он кружил над центром города, когда я только-только подлетал к окраине. Подо мной проплывали двух-трехэтажные дома, приземистые и крепкие, в них явно не только жили, но и хранили товары. Люди, идущие по улицам, задирали головы, провожая меня взглядом.

– Курица! – в полном восторге вопил мне Лэн. – Сонное Крыло! Я тебя обогнал!

Но настроения мне это не портило.

– Давай сядем на площадь, – попросил Лэн, когда я приблизился. – Там какие-то лавки… Я есть хочу ужасно!

– Давай лучше в порту, – предложил я. И Лэн тут же согласился. Наверное, ему тоже было интересно посмотреть на корабли, вряд ли он раньше их видел. Я-то хоть по фильмам знал, что такое парусники.

И мы, расправив Крылья, спланировали к морю.

Набережная была вымощена булыжником. Наверное, по нему много ходили, потому что камни стали ровными и скользкими. Лэн, приземляясь, подвернул ногу и стал, ругаясь, ее растирать. Я сложил Крыло и огляделся.

С одной стороны угрюмо громоздились какие-то склады, с другой – покачивались на мутной воде корабли. Но разглядывать их было некогда – к нам быстрым шагом шли трое мужчин.

Одеты они были забавно: в длинные, почти до колен, шерстяные свитера, из-под которых выглядывали канареечные брюки. Но поверх свитеров на кожаных перевязях болтались короткие мечи, и я насторожился.

– Лэн, – тихонько позвал я. – Осторожно.

Лэн сразу прекратил сокрушаться по поводу неудачной посадки. Мы встали плечом к плечу, поджидая приближающуюся троицу.

Похожи они были скорее на взрослых из города Лэна, чем на торговцев. И оружие у них было такое же, и на лицах – то странное, привычное равнодушие, что так удивило меня когда-то.

– Крылатые, – чуть насмешливо сказал один. – Точно, Крылатые. Вы что здесь делаете, ребятишки?

– А вы кто такие? – хмуро спросил Лэн. Особой почтительностью к старшим по возрасту Крылатые никогда не отличались.

– Мы на службе города, – с готовностью сообщил мужчина. Он был немногим старше Шоки или Ивона – сам, наверное, еще недавно был Крылатым. – Ну а вас как занесло в город торговцев?

– Сами прилетели, – с вызовом ответил Лэн. – А что, нельзя?

– Можно, – кивнул наш собеседник. – Только учтите – здесь вам не ваши города, где все дается даром. Здесь надо платить. За жилье, за еду, за все, что будет нужно.

– У нас есть деньги, – гордо сказал Лэн. И я заметил, как оживилась троица. Молчавший до сих пор мужчина, самый старший из них, лет сорока, требовательно заявил:

– За право находиться в городе торговцев – налог. По две монеты с каждого.

Лэн растерянно посмотрел на меня. Пожал плечами, явно собираясь согласиться. А я смотрел не на него – на взрослых, «служащих городу». Неужели четыре монеты – такие большие деньги? Или им все равно, с кого содрать мзду – со взрослых или с нас?

– А если не заплатим – будете за нами гоняться? – поинтересовался я. И растопырил руки, так, чтобы ткань Крыла расправилась.

В лицах взрослых что-то изменилось. Тот, что помладше, присел на корточки и смягчившимся голосом сказал:

– Да нет, парень, не будем. Вы из какого города?

– Шихар, – ответил Лэн. – Это к югу, возле реки Далал.

Вот, оказывается, как называется город Лэна…

– Знаю. Был однажды там. Знаете старого Герта?

Я невольно улыбнулся:

– Знаем!

– Когда вернетесь, передайте ему привет от Вока. Вок – это я.

Мы дружно кивнули.

– Так что вы здесь ищете, ребята?

– Интересно, – невинным голосом ответил Лэн. – Нанялись охранниками к торговцу, дошли до города.

Поглядим, как тут живут, и с ближайшим караваном двинем обратно.

Вока этот ответ вполне удовлетворил. Он похлопал Лэна по плечу, встал и официальным голосом произнес:

– Даю вам разрешение находиться в городе торговцев. Соблюдайте порядок, подчиняйтесь приказам стражи, не забывайте, что за все надо платить. Будут проблемы – разыщите меня.

Спутники Вока в разговор не вмешивались. Но когда двинулись по набережной дальше, вполголоса заспорили с ним.

– Здорово, – тихо сказал Лэн. – Я уж думал, придется платить или удирать.

– Он слишком скучает по крыльям, – ответил я. – Понимает, что уже никогда не полетит, но еще прекрасно помнит, как летал. Ему не с руки было на нас наезжать. А вот его напарники – постарше, они уже все позабывали. Нам повезло, что он был главным.

– А как же иначе? – удивился Лэн. – Он еще недавно был Крылатым, летал и сражался. Ясно, что он лучший боец, чем эти два старикана.

Да, все-таки мы с Лэном думали по-разному. И удивлялись разным вещам. Если бы Лэн увидел, чем наши ровесники занимаются в моем мире, он бы от удивления даже возмущаться не смог.

– Давай поищем какую-нибудь столовую, – сказал я. И невольно улыбнулся, почувствовав, как смешно прозвучало слово «столовая» среди этих сказочных парусников. – Какую-нибудь таверну то есть.

Таверну мы отыскали лишь через полчаса, когда догадались не бродить вдоль набережной под любопытными взглядами редких прохожих – не торговцев, а, судя по виду, стражников и моряков, – и двинулись к центру города. И называлась она не таверной и, конечно же, не столовой, а просто «Заведением». Зато запахи из полуоткрытых дверей доносились очень даже вкусные. Солнечный котенок, дремавший у Лэна за пазухой, высунул мордочку, принюхался и удовлетворенно хмыкнул. Мы с Лэном переглянулись.

– Не забудьте поинтересоваться, где можно найти ночлег, – посоветовал Котенок, забираясь обратно под Крыло. – А мне возьмите молока.

В глубине души я был твердо уверен, что увижу нечто вроде таверны из пиратских фильмов, но тут меня ждала неожиданность.

Заведение оказалось совсем маленьким – простая комната с пятью или шестью столиками и бамбуковой занавеской, отделяющей кухню. За двумя ближними столиками сидели стражники и сосредоточенно жевали котлеты с какой-то кашей. Еще за одним – два торговца в своей джинсовой «униформе», потягивая вино из высоких бокалов. На нас покосились, но не слишком неприязненно. Мы сели за свободный столик, и я с удивлением почувствовал, что в городе торговцев мне начинает нравиться.

– Что теперь делать? – шепотом спросил Лэн.

– Откуда я знаю? Давай пока посидим.

Лэн сглотнул слюну и неохотно кивнул:

– Ладно. Только есть хочется…

И мы стали сидеть, глядя друг на друга и делая вид, что абсолютно никуда не торопимся. К счастью, ждать пришлось недолго. Один из торговцев бросил на свой столик хрустальную монетку, поднялся и пошел к выходу, оставив второго мрачно допивать вино. Но возле бамбуковой занавески он негромко сказал:

– Хозяйка, к вам клиенты…

Лэн оживился, а Котенок снова высунулся наружу.

Штора зашелестела, раздвигаясь, и показалась девушка лет двадцати. Симпатичная, только очень уж рыжая. Я сразу решил, что это дочка какого-нибудь торговца.

– Крылатые, – не то удивленно, не то радостно произнесла она. – Чего вам, мальчики?

– Мне – молока, – неожиданно вмешался в разговор Котенок. – А ребятишек надо бы накормить получше. На ваше усмотрение, леди.

Пару секунд «леди» переводила взгляд с Котенка на нас с Лэном, словно пыталась понять, кто здесь чревовещатель. Потом переспросила:

– Кому молока?

– Мне, мне, – дружелюбно уточнил Котенок. – Можно сливок.

– Ты разговариваешь? – вскрикнула девушка.

– Надо же чем-то занять язык, если нас здесь не собираются кормить, – невозмутимо пояснил Котенок.

– Сейчас… – Девушка метнулась на кухню, едва не запутавшись в шторе.

– Ты зачем это сделал? – прошипел я.

– У нас что, денег много? – поинтересовался Котенок.

– Ну…

– Значит, не спорь. С таких удивительных посетителей, как мы, лишнего не сдерут.

Минуты через две мы с Лэном уже жевали котлеты, причем у меня возникло подозрение, что в них больше рыбы, чем мяса. Ну а Котенок увлеченно лакал свои сливки. На нас таращились стражники, забывшие о своих тарелках, и две девчонки из-за бамбуковой шторы. Есть под таким напором взглядов было трудновато, мы с Лэном порядком отстали от Котенка. А тот закончил со сливками и подозрительно покосился на меня.

– По-моему, ты не осилишь вторую котлету, – задумчиво заявил он.

– Помогай, – согласился я и отломил половинку. Лэн хмыкнул и тоже разделил свою котлетину.

Один из охранников хрипло засмеялся. Мы продолжали есть. К нам вновь подошла рыжая девчонка и поинтересовалась:

– Крылатые, вы надолго в наш город?

– На недельку, – вновь встрял в разговор Котенок. И девушка, явно уверившись, что он в нашей компании самый главный, спросила:

– А где вы остановились?

– Пока нигде, – с неожиданной грустью заметил Котенок. Поднял мордочку, продолжая, однако, придерживать кусок котлеты лапкой, и добавил: – Состояние наших финансов весьма плачевно и позволит разве что пару обедов в вашем прекрасном заведении.

Секунду девушка размышляла, потом присела за столик и вполголоса заявила:

– Мы с удовольствием окажем вам гостеприимство. Заведение сдает комнаты, и одна из них, по счастью, свободна. Плата символическая – монета в неделю. Но при условии, что вы завтракаете, обедаете и ужинаете у нас.

Будь Котенок человеком – я бы пихнул его под столом, соглашайся, мол! Условия явно были хороши, об этом свидетельствовало лицо девушки. Но Котенок печально возразил:

– Нам не хватит средств питаться у вас, милая леди…

Девушка покосилась на охранников, которые вылупив глаза следили за беседой.

– Плата за еду тоже символическая. Монета.

– В неделю, – уточнил Котенок.

– Идет, – согласилась девушка. – Гостеприимство – моя слабость.

– А наплыв любопытных компенсирует издержки, – в тон ей заявил Котенок. Девушка засмеялась:

– Ребята, вы откуда?

– Не все сразу, – со вздохом сказал Котенок. – Можно еще по котлетке?

…Комната, куда нас провела девушка – кстати, звали ее вполне обычно, Магдой, – явно была не самым шикарным номером. Лэн, когда мы остались одни, поворчал слегка по этому поводу. Но мне лично показалось, что три на три метра для двух пацанов и Котенка вполне нормально. В комнате стояли две кровати – взрослые сочли бы их узкими, но нам жаловаться было бы смешно; камин, в котором лежали дрова, и столик с единственным стулом. Стены были кирпичные, даже не побеленные, что тоже вызвало у Лэна негодование. Над кроватью, которую Лэн облюбовал себе, висела маленькая картинка с изображением парусника, плывущего по ночному морю. По-моему, парусник выглядел куда красивее, чем в натуре. Возле двери, запирающейся на крепкий засов, висело маленькое треснувшее зеркальце. Вот и все. Впрочем, было еще окно, закрытое лишь легкой шторой, что вызвало у Лэна оторопь. Он не привык к тому, что на окнах нет ставней и сквозь стекло пробивается свет – пусть даже лишь свет уличных фонарей.

Котенок деловито обежал комнату и взлетел на мою кровать.

– Сегодня сплю с тобой, – заявил он. – Если будет холодно, то под одеялом. Ты во сне не пихаешься?

– Откуда мне знать, я же во сне сплю, – ответил я и спросил: – А почему ты не показал, что умеешь летать и светиться?

– А вдруг нам придется задержаться больше недели? – вопросом ответил Котенок.

– Из тебя бы торговец вышел, – не то осуждающе, не то восхищенно протянул Лэн.

– Я подумаю над этой идеей, – пообещал Котенок и начал умываться. – Вы ложитесь, мальчики, завтра дел будет много.

– Каких? – не удержался я.

– Откуда я знаю? Но не зря же мы сюда добрались. Спать!

На командный тон я обижаться не стал, послушно разделся и забрался под одеяло. Лэн, зевая, сказал:

– Спокойной ночи, Данька…

– Спокойной ночи, – согласился я. А Солнечному котенку, как и положено, шепнул: – Ясного рассвета…

Проснулся я оттого, что Котенок покусывал меня за мочку уха, а рот зажимал лапкой. Я просто обалдел и едва не скинул его на пол. Но тут Котенок прошептал:

– Тихо, Данька… Вставай.

Я встал, а Котенок, слабо светясь, повис в воздухе.

– Что? – тихо спросил я, ничего со сна не соображая.

– Посмотри на своего Младшего…

Наконец я понял, что случилось что-то неладное, и шагнул к кровати, где спал Лэн. Шагнул – и замер. Это был не Лэн. Кто-то очень похожий, но лицо его было таким злым и жестоким, что мне стало страшно.

– Тьма, – прошептал под ухом Котенок. – Черный огонь горит в нем, Данька. Когда Лэн не спит – он сильнее тьмы. Но тьма в нем осталась…

Я сразу вспомнил торговца, который разглядел это сквозь свои черные очки. И беспомощно посмотрел на Котенка:

– Что делать?

– Сейчас? Разбудить или осветить Настоящим светом… или просто пожалеть. Но тьма будет расти. Мы должны найти много, очень много Настоящего света, чтобы выжечь тьму дотла.

– Как много?

– Не знаю. Очень много, Данька. Нам нужен Настоящий рассвет… Только не спрашивай, что это, я и сам еще не знаю. Я…

– Маленький, слышал, – оборвал я Котенка. И сел на кровать рядом с Лэном, осторожно взяв его руку.

Через минуту лицо Лэна разгладилось. И стало таким, как раньше, только на лбу выступили капельки пота.

– Пока все просто, – вздохнув, сказал Котенок. – Ложись досыпай. Я покараулю тьму.

И, забравшись Лэну на грудь, он тихо замурлыкал, больше не обращая на меня никакого внимания. Так что я улегся обратно, вот только уснуть больше не смог. Лежал, глядя в деревянный потолок, на щели между досками, лежал, пока на улице не стали слышны шаги прохожих, а свет фонарей не сделался чуть ярче. Потом Лэн шевельнулся, зевнул и со смехом спросил:

– Что, Данька толкается во сне?

– Еще как, – нагло заявил Котенок. – Я лучше с тобой спать буду, ты смирный.