Глава 23
Казарма
Рахимбаев, сидевший за рулем командной машины, первым заметил появившиеся на горизонте черные контуры казарменного корпуса.
– Приехали, – сообщил он, останавливая вездеход.
Выстроившись в линию, встали рядом два других квада.
– Почему мы остановились? – недовольно глянула на десантника Стайн.
– Нужно провести разведку.
Привстав на своем месте, десантник приложил к глазам обыкновенный полевой бинокль, не напичканный никакой электроникой, который, бог знает почему, оказался на складе. Газаров, случайно обнаруживший эту редкость, передал бинокль Голомазову, а тот, в свою очередь, вручил его Рахимбаеву, командиру отделения, которое должно было обеспечить безопасность руководителя экспедиции во время поездки к казарменному корпусу.
– Какая еще разведка? – прищурилась Стайн. Она почти никогда не щурила глаза, а если все же делала так, то это было дурным знаком. – Разве мы направляемся в лагерь врага? В казарменном корпусе находятся ваши товарищи и командиры!
– Я знаю, мадам, – не отрывая глаз от окуляров бинокля, с холодной учтивостью ответил Рахимбаев. – Но Кийск велел нам быть предельно осторожными.
Щелки между веками на глазах Лизы Стайн сделались еще уже.
– С каких это пор Кийск стал руководителем экспедиции? – поинтересовалась она.
Рахимбаев оторвал взгляд от бинокля и посмотрел на сидевшую рядом с ним женщину, одетую в полевую форму. Стайн принадлежала к тому типу женщин, с которыми Усману было приятно общаться. И если бы не холодный начальственный взгляд мадам Стайн, он, возможно, и попробовал бы ответить на ее вопрос какой-нибудь легкой шуткой. А так он сказал только:
– Руководитель экспедиции вы, мадам Стайн.
– Вы уверены в этом, солдат? – все еще с прищуром спросила Стайн.
– Вне всяких сомнений, – ответил Рахимбаев.
– В таком случае запускайте вездеход. Мы едем к казарменному корпусу.
– Кто спешит, тот спотыкается, – негромко, как будто разговаривая сам с собой, буркнул Рахимбаев, усаживаясь на водительское место.
– Это вы тоже узнали от Кийска? – усмехнулась Стайн.
– Так говорил мой дед, – ответил десантник. – А он самый мудрый человек из всех, что я знаю… Разведка займет не более получаса…
– Едем, – взглядом указала направление Стайн.
Рахимбаев явно не торопился исполнить приказ.
– Взгляните сами, – он протянул Стайн бинокль. – Вокруг корпусов отрыт оборонительный рубеж.
– Ну и что? – равнодушно дернула плечом Лиза.
– Мы находимся на открытой местности, – Рахимбаев провел рукой в воздухе, как будто желая убедить свою собеседницу в том, что вокруг действительно нет ничего, кроме песка. – Если случится нечто… непредвиденное, – он явно хотел сказать вначале что-то другое, но решил ограничиться более мягкой формой, – то мы окажемся под прямым огнем тех, кто занимает окопы.
– Что именно вы имеете в виду, говоря о «непредвиденном»?
Стайн даже не попыталась скрыть сарказм, но десантник все равно притворился, что не заметил его.
– Я не имею в виду ничего конкретного, – ответил он. – Я просто пытаюсь точно оценить наше положение и рассмотреть все возможные ситуации.
Стайн тяжело вздохнула и посмотрела на Рахимбаева так, словно он был умственно неполноценным.
– Там, – она указала рукой в сторону равнобедренного куба казарменного корпуса, – находятся полковник Глант и солдаты из вашей роты. Вы считаете, что они собираются открыть по нас огонь?
– Кийск говорил о двойниках, – напомнил десантник.
Стайн тряхнула головой, словно отгоняя навязчивую муху.
– Тот же самый Кийск уверял меня, что подобное поведение нехарактерно для двойников.
– Почему же в таком случае они отрыли вокруг корпусов оборонительный рубеж? От кого они собираются защищаться?
– Они просто напуганы тем, что произошло.
Рахимбаев усмехнулся и с сомнением покачал головой.
– Но мы-то этого не сделали.
– Быть может, мы совершили ошибку?
– Если вы посмотрите в бинокль, то сможете убедиться, что казарменный корпус ничуть не пострадал. – Рахимбаев вновь протянул Стайн бинокль. На этот раз она его взяла и, привстав, посмотрела на корпуса станции. – На крыше корпуса установлены четыре станковых трассера. Этого достаточно, чтобы на открытой местности сдержать многократно превосходящие силы противника. Если же противник располагает тяжелой артиллерией, то оборонительный рубеж, отрытый близко к корпусам, не помешает ему расстрелять станцию прямой наводкой.
– Послушайте, солдат, – Стайн опустилась на свое место и вернула десантнику бинокль. – Все ваши доводы кажутся мне абсолютно неубедительными. Там, – Лиза взглядом указала в сторону казарменного корпуса, – находятся люди, за которых я, руководитель экспедиции, несу ответственность. И я хочу как можно скорее убедиться в том, что с ними все в порядке. Будьте так любезны, – внешне вежливая просьба Стайн была насквозь пропитана желчью, – отвезите меня туда.
Рахимбаев ничего не ответил. Положив левую руку на руль вездехода, он правой толкнул от себя рычаг тормоза. И только по тому, насколько резким получилось это движение, можно было догадаться, что он остался недоволен решением мадам Стайн.
Возможность того, что за стенами казарменного корпуса скрываются враги, Рахимбаев и сам оценивал как близкую к нулю. Но он был согласен с Кийском в том, что нельзя пренебрегать даже самой незначительной вероятностью того, что все может обернуться совсем не так, как ты планируешь. Однако сейчас рядом с ним сидел не Кийск, а Лиза Стайн, у которой на сей счет имелось иное мнение.
Длинная очередь из трассера ударила в лобовое стекло машины, ехавшей справа от вездехода Рахимбаева. Усман успел заметить только осколки разлетевшегося вдребезги стекла. Что произошло потом, он уже не видел. Действуя почти в автоматическом режиме выполнения главной задачи – любой ценой спасти руководителя экспедиции, – он рванул на себя рычаг переключения скоростей и резко вывернул руль влево. Одновременно свободной рукой он схватил Стайн за шею и заставил ее пригнуть голову к коленям.
Круто заложенный вираж едва не привел к столкновению с квадом, ехавшим слева. Рахимбаеву пришлось рвануть на себя рычаг тормоза, пропуская соседний квад. Один из легионеров на заднем сиденье не удержался и, чтобы не упасть, уперся руками Рахимбаеву в спину.
Несколько очередей из трассеров слились в какофонию звуков, бьющих по барабанным перепонкам и в клочья рвущих воздух вокруг.
Рахимбаев даже не обернулся, чтобы взглянуть на то, что происходило позади него. Лишь отогнав вездеход на безопасное расстояние, он вновь круто вывернул руль, разворачивая машину в направлении корпусов.
Из-под капота ехавшего следом за ним квада валил серый дым. Вездеход, первым оказавшийся под огнем, лежал на боку метрах в сорока от линии окопов. По нему продолжали стрелять из трассеров, но теперь уже расчетливыми одиночными выстрелами, экономя патроны.
Подъехавший квад затормозил рядом с вездеходом Рахимбаева.
– У нас есть раненые! – крикнул сидевший за рулем десантник, выпрыгивая из машины.
Рахимбаев обернулся назад, чтобы посмотреть, как там его пассажиры.
Один из легионеров Сервия Плавта, вызвавшийся быть проводником, судя по всему, не пострадал. Другой лежал у него на коленях с откинутой назад головой и закатившимися под веки глазами.
– Мертв, – ответил на вопросительный взгляд Рахимбаева десантник, осторожно придерживающий левую руку, рукав которой был мокрым от крови.
О Стайн Рахимбаев вспомнил, когда Лиза попыталась поднять голову. Он тут же убрал руку, которой машинально продолжал держать за шею руководителя экспедиции.
Подняв голову, Стайн привычным движением поправила растрепавшиеся волосы.
– Вас не зацепило? – спросил Рахимбаев.
– Нет, – отрицательно мотнула головой Стайн. – Что произошло?
Рахимбаев указал на мертвого легионера, на груди которого медленно расплывалось алое пятно.
– Что и говорить, встретили нас по-дружески.
Стайн стиснула зубы так, что скулы побелели.
– Я должна поговорить с полковником Глантом, – сухо произнесла она.
– Интересно, каким образом вы собираетесь это сделать? – криво усмехнулся Рахимбаев.
– Я пойду к нему сама!
Стайн выпрыгнула из квада, всерьез намереваясь пешком отправиться туда, где лежал перевернутый вездеход.
Рванувшись следом за ней, Рахимбаев схватил женщину за руку. Лиза стремительно обернулась и посмотрела солдату в глаза. Взгляд был еще тот – колючий, властный и ненавидящий. Но Рахимбаев даже и не подумал отвести глаза в сторону.
– Сейчас вы никуда не пойдете, – тихо произнес он, с силой сжимая запястье Стайн.
– Вы не имеете права мне приказывать! – Стайн попыталась вырвать руку, которую держал десантник.
– Вы хотите, чтобы я приковал вас наручниками к вездеходу? – еще тише спросил ее Рахимбаев.
Вновь заглянув десантнику в глаза, Стайн поняла, что если она станет с ним спорить, то именно так он и поступит.
Она посмотрела на мертвого легионера, лежавшего на коленях своего товарища, на двух десантников, которые, разложив на капоте машины походную аптечку, оказывали помощь раненым, на перевернутый квад, рядом с которым на песке распростерлись не то мертвые, не то еще живые люди, и, сделав глубокий вдох, закрыла глаза.
Ей хотелось забыть все, что она только что видела. Пусть, когда она откроет глаза, это будет только воспоминанием, признаком дурного сна.
Стайн открыла глаза и увидела перед собой лицо Рахимбаева. Чуть прищурив глаза, десантник смотрел на нее, пытаясь понять, способна ли она сейчас адекватно воспринимать происходящее, или же от страха взбалмошная баба окончательно лишилась рассудка?
– Я в порядке, – произнесла Стайн, понимая, что даже намек на неуверенность в интонациях ее голоса не позволит ей более принимать самостоятельные решения. По крайней мере до конца этой поездки, которая уже превратилась в трагедию.
Помедлив секунду, Рахимбаев разжал пальцы и отпустил ее руку.
Стайн почти без сил опустилась на подножку вездехода и обхватила голову руками.
– Что происходит? – шепотом произнесла она, обращаясь в первую очередь к самой себе.
– Барлах! Волгин! – Рахимбаев взмахом руки подозвал к себе двух десантников, которых не задели пули. – В машину!
– Что вы собираетесь делать? – посмотрела на него Стайн.
– Нужно вытащить ребят из-под огня, – Рахимбаев взглядом указал в сторону перевернутого вездехода.
Он сел за руль и, как только двое названных десантников заняли места на заднем сиденье, опустил тормозной рычаг.
Вездеход сорвался с места.
Рахимбаев рассчитывал, что корпус перевернувшегося набок вездехода послужит им прикрытием и позволит добраться до места аварии, не попав под прямой обстрел. Но они не проехали еще и четверти расстояния до окопов, когда из-за края полуразрушенного складского корпуса показалась уродливая, похожая на раздавленный пирог, туша танка «Персей-35» с выпирающим вперед утолщенным на конце стволом лазерной пушки.
– Сволочи, – процедил сквозь зубы Рахимбаев.
Заметив отсвет активации на конце ствола танкового орудия, он, не оборачиваясь, крикнул сидевшим позади него:
– Держись! – и резко вывернул руль влево.
Из-под колес машины взметнулись широкие полосы песка. На какой-то миг квад замер в состоянии неустойчивого равновесия, балансируя на двух колесах, после чего снова упал на все четыре колеса, но, уже развернувшись под прямым углом к первоначальному направлению движения и выбросив из-под колес фонтаны песка, рванулся с места.
Ослепительно яркая вспышка блеснула в том самом месте, где секунду назад находился квад, превратив песок в лужу раплавленного стекла.
Рахимбаев вновь круто развернул вездеход. Как и в первый раз, ему всего на секунду удалось опередить залп из лазерной пушки.
– Бьют на автоматической наводке! – крикнул сидевший за его спиной десантник. – После третьего выстрела они нас достанут!
Рахимбаев и сам понимал, что дело плохо. Находившемуся в танке стрелку требовалось всего раз хотя бы на миг поймать в перекрестье прицела движущуюся цель, после чего орудие отслеживало ее перемещение и вело огонь в автоматическом режиме до тех пор, пока цель не будет уничтожена. Обычно первые три выстрела по движущейся мишени бывали пристрелочными – автоматическая система наведения танкового орудия определяла параметры движения цели. Четвертый выстрел почти наверняка должен был поразить цель.
Еще один крутой поворот. Квад едва устоял на колесах. А позади образовалась еще одна лужа расплавленного стекла.
– Прыгай! – крикнул Рахимбаев и, ухватившись руками за бортовой поручень, перекинул свое тело через борт машины.
Упав на песок, он перевернулся через плечо и тут же поднялся на колени, ища взглядом тех, кто находился вместе с ним в кваде.
Барлах и Волгин сидели на песке неподалеку. И оба, похоже, были целы.
Неуправляемый вездеход проехал не более пяти метров. Ослепительно яркая вспышка света, возникшая словно из воздуха, превратила машину в пылающий факел. Словно налетев на какую-то невидимую преграду, квад перевернулся через бампер и упал вверх колесами.
Рахимбаев медленно поднялся в полный рост. Человек был слишком мелкой мишенью для лазерной пушки танка. А из трассера на таком расстоянии его было не достать. Он посмотрел в сторону перевернутого квада, до которого так и не доехал. У борта вездехода лежал человек в камуфляжной форме. Чуть приподнявшись, он отчаянно размахивал зажатым в руке платком. Судя по всему, он не мог самостоятельно подняться на ноги – то ли был ранен, то ли ноги его придавил борт опрокинувшегося квада. Рахимбаев узнал его – это был Симецкий. Прикрытый корпусом вездехода, несчастный не мог видеть того, что было видно Рахимбаеву: башенная пушка танка медленно разворачивалась в его сторону.
Рахимбаев стиснул зубы с такой силой, что они заскрипели. Но глаз он не закрыл даже в тот миг, когда ослепительная вспышка превратила перевернутый квад вместе со всем, что рядом с ним находилось, в пылающий костер. Он должен был все это видеть для того, чтобы запомнить до конца жизни.
– Сколько? – спросила Стайн, когда Рахимбаев вместе с двумя другими десантниками вернулся к тому месту, где стоял вездеход с откинутым задним сиденьем, из-под которого валил серый дым.
Рахимбаев понял, о чем спрашивала Стайн.
– Шестеро, – ответил он. – Пятеро наших и один легионер.
Подойдя к парню, копавшемуся во внутренностях вездехода, Рахимбаев положил ему руку на плечо.
– Ну как?
Парень безнадежно махнул рукой.
Все ясно – возвращаться на станцию предстояло пешком. Что ж, дорога была известной. И по счастью, тяжело раненных, не способных передвигаться самостоятельно, в отряде не было.
– Полковник Глант не мог так поступить, – ни на кого не глядя, убежденно произнесла Стайн. – Он не мог отдать приказ стрелять по своим.
– С чего вы взяли, что мы для него все еще свои? – искоса глянул на Лизу Рахимбаев.
– С тех пор как мы оказались в этом мире, – негромко произнес один из десантников, – я и сам уже не знаю, кто я такой.
