Глава 8. День 154-й
Невысокие, круглые хижины с глинобитными стенами и коническими соломенными крышами были почти незаметны среди густых кустов, окружавших их, подобно живой изгороди. Но в селении, видно, давно приметили возвращающихся охотников, и встречать их вышли все – женщины, старики, дети. Женщины были, как и везде, разные. От высоких, стройных, длинноногих красавиц до низкорослых толстушек. Стараясь показать себя в наилучшем виде, каждая собрала волосы в причудливую высокую прическу, украшенную разноцветными шариками и длинными костяными спицами с причудливой резьбой на концах. Одеты они были в едва прикрывающие бедра просторные домотканые накидки, украшенные разноцветными геометрическими орнаментами. Старики имели благообразный вид, но одеты были куда как скромнее. Дети так и вовсе бегали голышом. Лишь у тех, что постарше, вокруг бедер были обернуты куски материи.
– Кешен! Кешен!
Бесцеремонно растолкав с любопытством рассматривающих пришельцев односельчан, вперед вышел высокий, худой, как высохший сук, пожилой мужчина. Как и на всех прочих взрослых представителях мужского пола, на нем была сплетенная из веревок юбка. Но, кроме нее, еще и жилетка, связанная таким же образом. Лицо его было настолько худым, что напоминало обтянутый сухим пергаментом череп. Лишь глаза, на удивление большие и ясные, смотрелись живыми на этом мертвом лице. Длинные седые волосы были зачесаны назад и заплетены в достающую до пояса косу.
Худой о чем-то спросил Ут-Ташана. Тот отвечал вежливо, но без страха или подобострастия. Внимательно выслушав Ут-Ташана, худой повернулся к людям.
– Я знал, что вы придете, ага. После того, как пришли шестеро, я сказал, придут и другие, ага. Придут и останутся у нас навсегда, ага. Хорошо! – Абориген вскинул руки с растопыренными пальцами над головой. – Хорошо. – Он медленно развел руки в стороны. – Мы сможем кормить шесть человек, ага. Сможем кормить десять, ага. Двадцать тоже сможем кормить, ага. Но что нам делать, когда вас станет больше, чем нас, ага?
Он говорил почти без акцента и правильно строил фразы. Лишь только «ага» в конце каждого предложения резало слух.
– Нас пригласил Ут-Ташан. – Дик-18 указал на скромно стоявшего в сторонке сына вождя. – Сами бы мы и дороги к вам не нашли. Оставаться у вас надолго мы не собираемся. У нас и своих дел полно. Мы лишь хотим повидаться с человеком, таким, как мы. Ут-Ташан сказал, что он живет в вашей деревне.
– И еще им нужны имена, – добавил Ут-Ташан.
– Как? – удивленно повел бровью худой. – У вас нет имен, ага?
– Нет.
Худой хотел было что-то сказать, но не успел.
Снова раздалось многоголосое:
– Кешен! Кешен!
И, легко пройдя сквозь расступающуюся пред ними толпу, взорам людей предстал невысокий абориген, с кругленьким, гладким животиком. Чем-то неуловимо напоминавший Ут-Ташана. При его приближении худой сделал шаг в сторону. А Ут-Ташан, напротив, приблизился к людям.
– Гости?.. – с улыбкой посмотрел на людей пузатенький абориген. – Приходить?..
Видимо, на этом его запас слов на чужом языке закончился, и он обратился к Ут-Ташану с длинной тирадой на родном языке.
– Это – вождь, – первым делом сообщил Ут-Ташан. И не без гордости добавил: – Мой отец. Сапа-Ташан. – Как бы подтверждая сказанное сыном, вождь благосклонно кивнул. – А это, – Ут-Ташан направил острие копья на худого, – Юм-Памарак, шаман. – Худой даже бровью не повел. – Отец говорить, что мы всегда рады гостям. Тем, что приходить без оружия. Он просить вас ходить к его дом. Там будет огонь… Костер… Мясо жарить, кушать…
– А вот и от нас подарочек! – Вспомнив о добытой антилопе, Дик-33 протянул вождю завернутую в листья ногу антилопы.
Сапа-Ташан что-то спросил у сына. Тот коротко ответил, махнул рукой, и его охотники сложили к ногам вождя еще несколько свертков с мясом.
Вождь одобрительно покивал.
– Гости!.. Хороший!..
По мановению руки вождя охотники похватали свертки с мясом и унесли.
Сапа-Ташан сказал:
– Гости…
Что-то добавил на родном языке, махнул рукой и пошел назад в деревню.
– Идти! – указал на спину вождя Ут-Ташан. – Там отдыхать!
– А где же человек, что живет с вами?
– Там! – ткнул копьем в сторону деревни сын вождя. – Там. Сидеть и ждать. Болеть шибко.
– Должно быть, вам вреден наш климат, ага, – заметил вновь оказавшийся рядом шаман. – Или еда наша вам не подходит, ага.
– Почему ты так думаешь? – недобро посмотрел на шамана Дик-33.
– Я разрезал тех других, что уже умерли, ага. У вас внутри не совсем то, что у нас. Похоже, но не то. Ага.
– Ты, видно, большой знаток человеческих внутренностей, – саркастически усмехнулся Дик-18.
Шаман ему с первого взгляда не понравился.
– Я вообще очень много чего знаю, ага.
Юм-Памарак не заметил в словах человека ехидства. Или же предпочел сделать вид, что не заметил.
Следом за вождем они прошли к центру деревни и остановились возле хижины, которая ничем заметно не отличалась от других.
– Дом вождя? – шепотом спросил Ут-Ташана Дик-7.
Тот молча кивнул.
Женщины вынесли из дома соломенные циновки и расстелили их в теньке, у стены. Другие в это время уже разводили огонь в обложенном большими камнями очаге. Третьи разделывали мясо. Все происходило как будто само собой. Не требовалось никаких указаний – каждый сам знал, что ему делать. Сапа-Ташану оставалось лишь стоять в сторонке и довольно улыбаться, глядя на происходящее.
– Где человек? – спросил у шамана Дик-33.
– Юрий в доме, ага. Он очень больной, не может выйти, ага.
– Мы должны поговорить с ним.
– Он тоже хочет говорить с вами, ага. Но, если вы уйдете прямо сейчас, то обидите вождя, ага?
– Ага, – не сдержавшись, передразнил шамана Дик-18. – Но, видишь ли, дружище, из нас только Тридцать Третий может есть мясо. Да и то, неизвестно, как много он сможет проглотить. Не обидится ли вождь, если после его угощения мы проблюемся? Ага?
– Стой здесь и жди, ага.
Пригнув голову, шаман скользнул за разноцветный полог, прикрывающий полукруглый дверной проем.
– Ну, и что нам теперь делать? – несколько разочарованно посмотрел на приятелей Дик-18.
– Как это что? – выскочил невесть откуда Ут-Ташан. – Садиться рядом с вождь! Кушать! Радоваться!
– Ну, пошли радоваться, – обреченно улыбнулся Дик-18. – Видно, без церемоний не обойтись.
– Точно! – подтвердил Ут-Ташан. – Не обойтись!
Благосклонной улыбкой вождь приветствовал гостей, когда те рассаживались рядом с ним на циновке. Следуя указаниям Ут-Ташана, люди сели так, чтобы вместе с вождем образовать круг, в центре которого тут же были выставлены большие глиняные блюда с нарезанным толстыми ломтями зажаренным на костре мясом, с местными фруктами и с дышащей паром горкой бледно-желтого зерна, похожего на пшено. Ут-Ташан пристроился у отца за спиной. Остальные жители деревни тоже расселись вокруг. Все сидели, поджав под себя ноги, сложив на коленях руки, и улыбались друг другу. Будто ждали чего.
– Ут-Ташан, – с официальной улыбкой, которую ему все труднее становилось удерживать на губах, обратился к сыну вождя Дик-33. – Что нам теперь делать?
Прежде чем Ут-Ташан успел ответить, вождь тоже задал ему короткий вопрос. Видимо, интересовался, что говорят гости. Ут-Ташан ответил сначала вождю, и лишь после того, как тот благосклонно кивнул, обратился к людям.
– Мы все ждать, когда шаман, Юм-Памарак, приносить лекарство, без который вам кушать плохо.
– Откуда он знает, что нам нужно?
– Юм-Памарак уже лечить другой человек. Те совсем плохой быть. Совсем помирать. Потому что кушать плохо. А Юм-Памарак их вылечил.
– Но потом-то они все равно умерли, – заметил Дик-18.
– Сами умирать. Потому что болеть. Давно болеть. Все должен умирать.
– Ну, прямо так-таки и должны, – улыбнулся Дик-33.
– Должен, – убежденно кивнул Ут-Ташан. – Мой отец умирать, я умирать, ты тоже умирать.
– А для чего тогда жить? – Дик-33 решил повернуть разговор в философское русло. – Если потом все равно умирать?
– Когда ты собрался умирать? – спросил подошедший сзади шаман. – Ага?
– Не знаю, – растерялся Дик-33. – Надеюсь, что не скоро.
– Так почему ты думаешь о том, что будет потом, если живешь сейчас? Ага?
– Ты сам разве не думаешь о смерти?
– Думаю, ага, – кивнул Юм-Памарак. – Думаю постоянно для того, чтобы забыть о ней, ага. – Шаман сунул в руку Дику-33 маленькую глиняную чашечку. – Пей, ага.
Ут-Ташан внимательно следил за разговором шамана с Диком-33 и старательно переводил их слова отцу. Сапа-Ташан с интересом слушал и время от времени одобрительно наклонял голову.
На самом дне чашечки, что вручил Дику-33 шаман, было налито немного, меньше чем на глоток бурой, чуть мутноватой жидкости, пахнущей анисом, мускатом, самую малость мятой и еще чем-то незнакомым, чуть кисловатым.
– Что это? – спросил Дик-33.
– Лекарство, ага. – Другую чашечку шаман протянул Дику-7.
Дик-33 бросил вопросительный взгляд на Ут-Ташана. Ему казалось, что жизнерадостный сын вождя заслуживает больше доверия, нежели шаман с черепом вместо головы. Ут-Ташан улыбнулся и уверенно кивнул. Дик-33 пожал плечами – а, какая разница! – и одним глотком проглотил зелье. Если шаман пытался отравить его, то просчитался – он уже был мертв.
Юм-Памарак, закинул за спину мешавшую ему косу, наколол на острую палочку кусок мяса и протянул его Дику-33.
– Ешь, ага.
Дик-33 откусил немного и принялся старательно жевать.
– Вкусно? – спросил Ут-Ташан.
– Вкусно.
Дик-33 ничуть не покривил душой. Прежде чем доверить мясо огню, аборигены приправили его ароматными травами и нашпиговали острыми овощами. Получилось значительно лучше, чем то, что колонисты сами жарили на костре. Разве что только соли по-прежнему не хватало. Но с этим можно было смириться.
Ут-Ташан перевел ответ гостя вождю, и тот радостно захлопал в ладоши. Что и послужило сигналом к началу пиршества. Все разом загомонили и навалились на еду. Именно в таком порядке. По всей видимости, разговор для аборигенов был значительно более важной составляющей праздничного пиршества, нежели сама по себе еда.
Дик-7 выцедил свое лекарство маленькими глоточками, поморщился и сразу заел мясом. Юм-Памарак взял его за запястье, нащупал пульс и через полминуты одобрительно кивнул.
– А мне, – обиженно посмотрел на шамана Дик-18, которому не было предложено чудодейственное снадобье.
– Ут-Ташан сказал, ты уже ел мясо и после этого тебе в дороге стало плохо, ага. Тебе нужно другое лекарство, ага.
Шаман протянул Дику-18 большую, глубокую миску, наполненную зеленым пюре, сдобренным темно-коричневым соусом, пахнущим, как мореный дуб.
– Что это? – недовольно поморщился Дик-18.
– Это тебе вместо мяса. – Юм-Памарак ткнул в миску с пюре гладко оструганную щепку, заменявшую аборигенам ложку. – Ага. – На лице у шамана ни тени улыбки, ни намека на шутку.
– Называется диетическое питание, – улыбнулся за него Дик-33.
– Нет, так дело не пойдет! – Дик-18 поставил миску на циновку и отодвинул ее от себя подальше. – Я мяса хочу!
– Хорошо, ешь мясо, – с удивительной легкостью согласился Юм-Памарак. – Ага! – Шаман показал человеку длинный, костлявый палец. – Но – помни о смерти, ага.
– В каком смысле? – насупился Дик-18.
– А это уж как знаешь, – оскалил большие желтые зубы шаман. – Ага.
Дик-18 с тоской посмотрел на поджаренное до румяной корочки мясо, что еще оставалось на блюде, обреченно вздохнул и поставил себе на колено миску с зеленым пюре.
Следуя примеру аборигенов, Дик-33 подцепил пальцами щепоть отваренных зерен и отправил их в рот. То ли после долгой диеты еда казалась ему необыкновенно вкусной, то ли местные жители и в самом деле были непревзойденными кулинарами, только Дик-33 решил, что он никогда в жизни не ел ничего более изысканного. Хотя, с другой стороны, он ведь мало что помнил из прошлой жизни.
Юм-Памарак присел на корточки и тоже потянулся за кашицей из зерен. Дик-33 предупредительно подал ему блюдо. Шаман взял горстку кашицы и положил ее в рот.
– Эта еда называется сифар, ага.
– Очень вкусно. – Дик-33 подождал, когда шаман возьмет еще горстку сифара, и поставил блюдо на место. – И что же, нам теперь каждый раз перед тем, как есть, нужно принимать лекарство?
– Нет, – качнул головой Юм-Памарак. – Только до тех пор, пока ваши внутренности не привыкнут к новой еде, ага. Юрий рассказывал, чем вас обычно кормят, ага. Наверное, у вас очень плохо с едой, ага?
– По-разному. – Дик-33 сделал неопределенный жест рукой. – А что за болезнь не позволяет Юрию присоединиться к нам?
– Он сам расскажет, ага. – Дику-33 показалось, что шаман уходит от ответа. – Я такую болезнь лечить не умею, ага. Я сделал все, что мог, но Юрий все равно скоро умрет, ага.
– Как скоро мы сможем покинуть это празднество?
– Ты не любишь веселье и вкусную еду? – с показным удивлением посмотрел на человека Юм-Памарак. – Ага?
– Люблю. Но сейчас для нас важнее поговорить с Юрием.
– Понимаю, ага, – Юм-Памарак бросил взгляд на вождя, который что-то нашептывал на ушко молодой девице, сидевшей рядом с ним на корточках. – Думаю, вы уже соблюли необходимые меры приличия, ага.
– И что теперь? Мы должны попросить у вождя разрешения удалиться?
– Просто вставайте и иди вон в ту хижину. – Шаман пальцем указал направление. – Ага.
– А Сапа-Ташан не обидится?
– Нет, у нас так принято, ага. Но потом вам нужно будет вернуться и вместе с вождем закончить трапезу, ага.
– И как долго будет продолжаться трапеза?
– Пока вы не вернетесь, ага.
– Ну, хорошо. – Дик-33 поднялся на ноги и тронул приятелей за плечи. – Пошли.
Но, прежде чем идти, он все же посмотрел на вождя. Не обращая внимания на удаляющихся гостей, Сапа-Ташан продолжал перешептываться с девицей.
– Ты с нами не пойдешь? – спросил Дик-33 у шамана.
Юм-Памарак взял с блюда кусок мяса и завернул его в тонкий зеленый лист.
– Сейчас я вам не нужен, ага.
– Я хотел поговорить с тобой про имена…
– Потом, ага, – махнул рукой Юм-Памарак. – Потом, ага, – и впился зубами в сочное мясо.
В уголке рта у шамана выступила капелька сока, красного, похожего кровь.
Дик-18 подошел к указанной шаманом хижине и в нерешительности замер перед завешенным дверным проемом. Постучаться или так войти? Дик-18 кашлянул в кулак и бровью сделал знак приятелю. Дик-33 приложил ладонь к нагретой солнцем, шершавой стене.
– Юрий!
– Заходите.
Голос тихий, чуть хрипловатый, как будто усталый.
Дик-33 пригнулся, отвел в сторону циновку и заглянул внутрь.
Полоска света, скользнувшая через образовавшуюся щель, точно лезвие, распорола тьму, царившую в помещении. Четыре небольших окошка, через которые свет должен был проникать в дом, были плотно завешены. Пылинки, как искорки, мерцали в луче света. Внутреннее пространства хижины не было разделено. Центр одной большой, круглой комнаты оставался свободным, а возле стен были свалены какие-то вещи.
Дик-33 посмотрел по сторонам, пытаясь отыскать того, кто предложил им войти.
– Я здесь.
То, что Дик-33 поначалу принял за груду тряпья, оказалось человеком, с головой укрытым широким покрывалом и неподвижно сидевшим у стены.
– Простите, что не вышел к вам, но я не переношу солнечный свет… – говоривший зашелся в приступе удушающего кашля. Откашлявшись, он утер губы краем покрывала. – Сейчас мне даже на ноги подняться не под силу… Раньше случались улучшения… А теперь… Не бойтесь, моя болезнь не заразна… Впрочем, – Дику-33 показалось или Юрий действительно усмехнулся, – если смерть называть болезнью, то все человечество неизлечимо больно. Не так ли?.. И только нам с вами… Да проходите, присаживайтесь… Надо думать, нам есть о чем поговорить.
Гости сели на пол неподалеку от больного.
Глаза привыкли к полумраку. При более внимательном осмотре помещение, в котором они оказались, не производило впечатления жилого. Скорее всего, его использовали как склад для хранения вещей, которые в ближайшее время вряд ли кому понадобятся. Больной же сам выбрал его в качестве обиталища, дабы видом своим скорбным не смущать жизнерадостных аборигенов.
– Меня зовут Тридцать Третий, – представился гость.
– Юм-Памарак говорил, что вы не стали придумывать себе имена, – устало кивнул больной. – И это правильно. Мы в свое время поступили иначе… Как только мы поняли, что не можем ничего вспомнить из прошлой жизни, сразу стали придумывать имена… Мы тогда еще не понимали, что новое имя – это другая жизнь. Значит – к старой уже не вернуться… – Юрий говорил медленно, часто делая паузы, которые были нужны ему, чтобы перевести дыхание. – Где вас высадили?
– На западе. В двух днях пути отсюда.
– В каменистой пустыне?
– Да.
– Когда?
– Примерно полгода назад.
– Понятно… Сразу после того, как погибла наша колония… Сколько вас?
– Было тридцать три. Один умер от укуса ядовитой тысяченожки. Их там полно.
– Нас высадили восточнее, примерно в такой же местности, как и здесь. За первый месяц хищники сожрали четверых… Тогда нам выдали оружие. Самое примитивное… Ножи, тесаки…
– Помогло?
– В какой-то мере.
– Как я понимаю, вы тоже не были добровольцами?
– Какое там… – Юрий попытался усмехнуться, но лишь закашлялся. – Мы все были покойниками… Вторсырьем, как сказал доставивший нас на эту планету сержант… Ну, и что вы обо всем этом думаете?
– О чем? – растерялся Дик-18.
Дик-33 тоже непонимающе развел руками.
– Вам ведь сказали, что вы уже умерли?
– Конечно.
– И?..
– Сам, что ли, не видишь? – не выдержав монотонного, тягучего, липкого, как клей, ритма разговора, сорвался Дик-18. – Все волосы у себя на головах с горя повыдирали!
Юрий сдавленно хохотнул.
– Ясно… Вы пока еще чувствуете себя героями.
– С чего бы вдруг геройствовать? Мы чувствуем себя покойниками!
– А… Вот как…
– Юрий – ваше настоящее имя? – вежливо поинтересовался Дик-7.
– Нет. Юрий Стоевский – это имя я себе придумал.
– Ут-Ташан сказал, что шаман помог вам вспомнить имена.
– Верно… Но сейчас это уже не имеет значения.
– Почему?
– Потому что я умираю… Во второй и, надеюсь, в последний раз.
– Вы не хотите, чтобы ваши родные…
– Нет!.. Для них я давно уже умер. И – довольно об этом.
– Как-то не клеится у нас разговор. – Дик-18 сосредоточенно потер пальцами брови. – Я думал, ты, уважаемый, научишь нас, как остаться живыми. А ты все больше о себе да о смерти.
– Разве не смерть свела нас вместе?
– Ну, может быть…
– Разве не смерть стоит сейчас за плечами у каждого из нас?
– Я не собираюсь просто так сдохнуть здесь!
– А как, если не просто? С вывертом?
– Ну, хотя бы…
Больной выпростал руки из-под покрывала и оттянул немного назад накинутые на голову тряпки.
– Что вы хотите узнать?
– Как погибла ваша колония?
– Так же, как погибнет и ваша…
Юрий сделал паузу. Как будто ждал возражений. Но гости молчали. И он продолжил.
