ЛИТЕРНЫЙ
Рассказ

Валит снег.

Валит и валит.

Нет на него никакой управы.

Да как еще валит!

Так что за снежной пеленой не видно ни сосен, морозом посеребренных до самых кончиков иголок, ни белых сугробов по сторонам от железнодорожного полотна, ни самой дороги.

Зима в России – больше чем зима. В Москве – стихийное бедствие. Ну а ежели дело происходит не где-то там в столице, а в самой Сибири, вдали от больших городов и районных центров, тут разговор особый. Тут зима в своих правах. И никто с ней особенно не спорит. Накладно, да и смысла нет.

Слепит снег глаза. В двух шагах ничего не видно. Кажется, провалился мир в белую пустоту и не осталось в нем ничего, кроме белого снега и мороза, который и не трескучий вовсе, а онемевший. И если вслушиваться в него долго-долго, то начинаешь думать: а может, и не врал вовсе барон про замерзшие звуки?

Но вдруг – у-у-у-у! – разрывает морозное безмолвие далекий гудок локомотива. Это он заранее возвещает о своем прибытии тех, кто ждет его на затерянном в тайге полустанке.

Хотя, собственно, и полустанка никакого нет. Был когда-то, да сгинул в небытие. То ли за ненадобностью, то ли из-за отсутствия бюджетных средств, успешно разворованных по дороге из Москвы. Путь-то ведь не близкий. Так что остались от полустанка только вывеска с названием – «Дикое» да будка обходчика с заколоченными дверью и окнами. И поезда здесь уже не останавливаются.

Кроме одного.

Жители расположенной неподалеку деревушки – меньше десяти дворов осталось – называют поезд сей не по номеру, и не по месту назначения, и даже не фирменным именем – «Амур» там или «Байкал», – а уважительно – «Литерный». Что слово сие мудреное означает, никто в деревне не знает. Но зато как звучит – «Литерный»! Красиво и многозначительно. И никто даже слушать не желает старого диссидента деда Матвея, того, что на последних выборах агитировал односельчан за нынешнего президента не голосовать, который знай себе твердит, что поезд называется «Лидерный», от слова «лидер». «Литерный» ведь куда лучше звучит. Представительнее.

Локомотив с округлыми формами, похожий на летящую точно в цель ракету класса «земля—земля», вынырнул из-за снежной пелены, прогудел еще раз и начал тормозить.

На обычный поезд «Литерный» точно не был похож. И дело не только в локомотиве, формой и статью своей разительно отличающемся от тех, что курсируют по железным дорогам России. Прицеплены к нему семь вагонов, обшитые стальными листами, с металлическими жалюзи на окнах и круглыми, как на подводной лодке, иллюминаторами на дверях. Навроде того поезда, на котором северокорейский лидер через всю страну в Москву ездил. Только малость получше. При этом сверху все землистой краской замазано, чтобы на обычные товарные вагоны похоже было.

Проскочив чуть дальше вывески «Дикое», локомотив остановился. А из-за домика обходчика тотчас же выбежали две плотно упакованные в тулупы, валенки и платки и из-за этого кажущиеся бесформенными фигуры. У каждой в руках огромные, туго набитые сумки, в каких вьетнамцы товар возят, да еще и на спинах баулы.

Едва поезд остановился, как в первом от локомотива вагоне дверь открылась и вниз, прямо в снег, упала маленькая, ладная лесенка с перильцами. А в проеме дверном показался младший лейтенант в «пэша», едва не до пупа расстегнутом – чтобы надетая под ним тельняшка видна была. Нипочем молодцу мороз! Только на руках перчатки, потому как за поручни держаться нужно. Вихры у младшего лейтенанта рыжие, лицо счастливое, как у поросенка, ведро объедков уписа́вшего. Глазки маленькие, в кучку, щечки кругленькие, розовые, носик тоже маленький, приплюснутый, рот большегубый, до ушей. Ну прямо не парень был бы, а картинка, если бы не уши, торчащие в стороны нелепо, как локаторы.

Но, едва увидав людей с сумками, посуровел младший лейтенант. Да как гаркнет:

– Петровна! Совсем очумела! Кого еще с собой приволокла?!

– Да это ж Ритка, племянница моя! – выдохнула облако пара одна из фигур.

– Да хоть мать родная, мне-то что! – всполошенно замахал руками младший лейтенант. – Ты что, не в курсе, у нас объект повышенной секретности! Мы ж здесь не то что останавливаться, а даже тормозить права не имеем!

Петровна непременно замахала бы в ответ руками, да только оттянуты они были тяжеленными сумками. Поэтому она только голос повысила:

– Да знаю я, знаю! Полковник мне говорил!

– Ну а раз знаешь, так чего ж племянницу с собой приперла?

– Мне ее в Лихое отправить нужно.

– И что с того?

– Думала, может, захватите?

– Совсем рехнулась, тетка! – как подстреленный влет лебедь крылами, всплеснул руками младший лейтенант. – У нас объект повышенной секретности!

– Мне полковник в прошлый раз обещал!

– Пьяный был, потому и обещал, – понизил голос младший лейтенант.

– А ты позови его, Вовчик, – ласково попросила Петровна. – Может, он и сегодня того… В смысле, добрый.

– Ничего не выйдет, Петровна, – решительно тряхнул кудрями младший лейтенант. – Полковник сейчас с самим, – Вовчик указал пальцем вверх, на засыпающие землю снегом небеса, – разговаривает.

– Молится, что ли? – удивилась тетка.

– Да что ты мелешь, Петровна! – в сердцах плюнул в снег младший лейтенант Вовчик. – С верховным главнокомандующим разговаривает!

– Да ну! – обомлела Петровна. – Он что ж, верховный этот, в поезде у вас сейчас?

– Отсталая ты, Петровна, – усмехнувшись, качнул головой младший лейтенант. – Это мы раньше только ракеты делать умели, за что, надо сказать, нас во всем мире любили и уважали. А нынче у нас высокие технологии! – Вовчик показал тетке указательный палец. – Во как!

– А, ну, ежели так… – задумчиво произнесла Петровна.

– Короче, – хлопнул в ладоши младший лейтенант Вовчик. – Хорош болтать, давай чейнджем займемся.

– Не-а, – покачала головой Петровна. – Ежели Ритку мою не берете, значит, никакого вам чейнджа не будет. И самогона тоже!

– Это как же так? – растерянно развел руками Вовчик.

– А вот так! – притопнула для убедительности ногой Петровна. – И я представляю, какой у тебя будет бледный вид, Вовчик, когда ты станешь докладывать об этом своему полковнику!

Младший лейтенант нервно куснул губу и посмотрел на часы. Непредусмотренная расписанием стоянка поезда особого назначения неоправданно затягивалась. Да и холодно становилось, однако.

– А, если что, ты ему, полковнику-то своему, напомни, Вовчик, – уже ласково произнесла Петровна. – Про то, что он мне обещал. Может быть, вспомнит… А нет, так, может, и без того войдет в положение. Он ведь человек душевный.

– Ладно, давай! – решительно махнул рукой младший лейтенант.

– Давай! – подтолкнула племянницу Петровна.

– Сумки сначала давай! – скомандовал младший лейтенант. – Племянницу – потом!

Петровна поначалу подозрительно прищурилась, но потом мысленно махнула рукой. Нет, не станет обманывать ее Вовчик! Через месяц-другой «Литерному» снова через Дикое ехать.

Подойдя к краю лесенки, Петровна подала Вовчику сумку.

– Что тут? – спросил младший лейтенант, передавая тяжелую ношу дальше, кому-то, кто стоял у него за спиной в тамбуре.

– Да все, как обычно, – Петровна подала ему следующую сумку. – Восемь четвертей самогона. Огурчики маринованные, грибки солененькие, капусточка квашеная, брусничка моченая, черемша с чесночком, тоже маринованные…

– Тетя Матрена, – тихо произнесла стоявшая за спиной у Петровны племянница. – А не опасно с ними ехать-то?

– Не, – не оборачиваясь, ответила Петровна. – У них же объект повышенной секретности.

– Так ведь восемь четвертей самогона.

– Тю! Подумаешь! Они ж люди служивые! Им, поди, и не такое пить доводилось. И, ничего, зрячие.

– Я не о том, – совсем уже тихо прошептала племянница. – Я… – девушка стыдливо опустила голову. – Ну, что, если они напьются да приставать начнут?

– Не начнут, – уверенно успокоила племяницу Петровна. – У них своих девок хватает.

– А ты откуда знаешь?

– Да они, когда летом останавливаются, ребятишек выпускают по травке побегать. А откуда, спрашивается, ребятишки, ежели баб нет?

В дверях вагона снова появился Вовчик.

– Принимай, Петровна! – весело гаркнул он и принялся спускать вниз такие же туго набитые сумки, как и те, что недавно затащил в тамбур.

– Все по списку? – недоверчиво спросила Петровна, ставя первую сумку в снег.

– В копеечку! – подмигнул Рите младший лейтенант. – Икра красная, икра черная, кальмары в банках бельгийские, балык наш, отечественный, сосиски консервированные, китайские, шпроты эстонские, сардины литовские, креветки норвежские, лосось наш, колбаса сырокопченая микояновская, шоколад «Красный Октябрь», сигареты «Лаки Страйк»…

– А почему пустых четвертей только семь! – возмущенно воскликнула тетка, заглянув в очередную переданную ей сумку.

– Извини, Петровна, – с сожалением развел руками Вовчик. – Одну случайно разбили.

– Ежели вы мне возвратную тару бить станете, я вам самогон в молочных бидонах приносить буду, – недовольно проворчала тетка. – Так своему полковнику и скажи!

– Все понял, Петровна! – хотя и без фуражки, козырнул тетке младший лейтенант. – С наступающим тебя!

– И тебя, Вовчик, с наступающим, – улыбнулась в ответ Петровна.

Потому как тетка она была не злопамятная и к служивым относилась со всем уважением.

– Ну, давай, что ли! – Вовчик протянул руку девушке, нерешительно переступавшей с ноги на ногу возле лесенки.

Рита протянула младшему лейтенанту сумку, такую же, как и те, в которых Петровна доставляла продукты.

– Тяжеленная-то! – удивился Вовчик, подхватив клеенчатую сумку за ручки. – Кирпичи, что ли, с собой везешь?

– Учебники, – ответила девушка.

– А, ну это хорошо, – Вовчик кинул сумку в тамбур и снова протянул девушке руку. – Залазь скорей, сейчас тронемся. А как тронемся, так уже не остановимся.

Рита быстро оглянулась на Петровну. Тетка коротко кивнула ей вслед, и, ухватившись одной рукой за поручень, а другой за руку, предложенную младшим лейтенантом, девушка запрыгнула на лесенку.

Издав короткий гудок, поезд тронулся с места.

– Позвони, как доберешься! – крикнула вслед племяннице тетка.

Младший лейтенант пропустил девушку в тамбур, а сам повис на лесенке.

– Слышь, Петровна! – крикнул он медленно погружающейся в снежное марево тетке. – Мы после Нового года снова в твоих краях будем! Ты уж приготовь все, как обычно!

– Сделаю! – крикнула в ответ Петровна. – Позвони! – Тетка за шнурок вытянула из кармана тулупа мобильник и замахала им. – Позвони, когда ждать!

– Ясно! Позвоню!

Вовчик запрыгнул в тамбур и дернул за рычаг. Лесенка сложилась, дверь тамбура захлопнулась. Последние залетевшие в теплый тамбур снежинки кружились и таяли, не успевая лечь на пол.

– Бр-р-р! – зябко обхватил себя руками за плечи младший лейтенант. – Ну и холодрыга!

– Да нет, сегодня еще не очень холодно.

Рита стянула с головы теплый пуховый платок, и глазки Вовчика сверкнули охотничьим азартом. Девушке было лет шестнадцать. О фигурке ее, прячущейся под тулупом и несколькими кофтами, надетыми под его, сказать что-либо было сложно, а вот личико у нее было круглое, доброе, миловидное. Карие глаза влажно поблескивали, щечки от мороза румянились. Густые темно-русые волосы стянуты в тугую косу.

– А что вы делаете, когда еще холоднее? – спросил первое, что пришло в голову, Вовчик.

– Печку топим, – ответила Рита.

И улыбнулась.

Вовчик окончательно сомлел.

– Хорошо! – он суетливо подхватил тяжелую Ритину сумку и распахнул перед девушкой дверь в вагон. – Идем, я тебя пристрою.

Сразу было видно, что поезд не простой.

Проход, тянущийся вдоль забранных металлическими жалюзи окнами, был примерно вдвое шире, чем в обычных поездах дальнего следования. Два человека могли в нем свободно разойтись, даже если один из них страдал избыточным весом. На противоположной стене всего три двери, каждая с кодовым замком и прорезью для магнитной карточки. Ни «титана» с кипятком, ни купе проводника, ни двери в туалет. На полу – красная ковровая дорожка. На потолке – яркие полукруглые лампы дневного света. И тишина. Никакого тебе перестука колес, никакого лязга межвагонных сцепов. Кажется, будто поезд на месте стоит. Только почему-то слегка из стороны в сторону покачивается.

Младший лейтенант Вовчик нажал кнопку возле окна, и из стены вывалилось мягкое, обшитое красным плюшем полукресло. Со спинкой и подлокотниками.

– Садись.

Девушка молча выполнила команду – села и сложила руки на коленях. В вагоне было жарко, но Рита не решалась спросить, можно ли ей снять или хотя бы расстегнуть тулуп.

– Лихое твое будет примерно через шесть часов, – Вовчик затолкнул Ритину сумку под сиденье. – Минут за десять я тебя предупрежу, что подъезжаем. А до тех пор сиди тут тихо. У нас поезд особого назначения.

– Я знаю, – быстро кивнула Рита.

– Откуда? – насторожился младший лейтенант.

– Мне Матрена Петровна рассказывала, тетка моя.

– А-а, ну тогда ладно… Короче, ни к кому ни с какими вопросами не приставай. Ежели кто сам спросит, кто, мол, такая да откуда, скажешь, полковник Скурцев разрешил подсесть. Это командир нашего отряда.

– Я знаю, – снова кивнула Рита.

– Петровна сказала? – догадался Вовчик.

– Она, – подтвердила девушка.

– Ох, доболтается твоя тетка, – сурово сдвинул брови Вовчик.

Рита испуганно втянула голову в плечи.

– Ладно, не тушуйся, – подмигнул ей младший лейтенант. – Доставим тебя до места в лучшем виде.

– Спасибо, – едва слышно поблагодарила Рита.

– Ну, вроде бы я тебе все, что нужно, сказал, – младший лейтенант хлопнул в ладоши и посмотрел по сторонам. – В общем, отдыхай, а я пошел. Дела у меня.

Вовчик не пошел, а побежал вдоль вагона и скрылся за дверью тамбура.

Оставшись одна, Рита первым делом осмотрелась. Но ничего интересного для себя не открыла. Даже расписания движения поезда не стене не было.

Прошло двадцать минут. В вагон никто даже не заглянул, и Рита наконец решилась расстегнуть тулуп.

Еще через пять минут девушка сняла тулуп и положила его позади себя на спинку кресла.

Чуть погодя распахнулась дверь дальнего тамбура, и в вагон вошел человек в белом халате и белом поварском колпаке. В одной руке у него был захват с тремя большими алюминиевыми судками, в другой – сумка, очень похожая на одну из тех, что отдала младшему лейтенанту тетка Петровна.

Быстро глянув на сжавшуюся в откидном кресле девушку, повар подошел к средней двери, тихонько постучал и вошел.

Рита ждала, когда повар выйдет, но он долго не появлялся. Наклонившись, девушка сунула руку в стоявшую под креслом сумку и наугад вытащила первую попавшуюся книгу. Это оказался толстенный учебник под впечатляющим названием «Мировая экономика. Вчера, сегодня, завтра».

Рита обреченно вздохнула.

Меньше всего она хотела сейчас держать в руках именно эту книгу, которую штудировала на протяжении последних трех месяцев. Книга была написана столь замысловатым языком, мало похожим на русский, что понять, о чем в ней идет речь, было абсолютно невозможно, а выучить наизусть – все равно что самой себе сделать лоботомию. Естественно, не по собственной прихоти взялась девушка за столь мудреный научный труд – завтра ей предстояло сдавать устный экзамен по этой книге.

Еще раз тяжело вздохнув, Рита открыла книгу примерно на середине. Глаза ее скользили по убористым строчкам, но разум отказывался складывать слова в осмысленные фразы. Не об истории мировой экономики думала сейчас Рита, а о странном поезде, в котором ехала. Книга, что держала она в руках, должна была вызвать доверие у того, кто увидит сидящую в коридоре девушку, которая, в принципе, здесь не должна находиться. Хотя бы у того же повара – рано или поздно он непременно должен выйти из купе. Ссылка на полковника Скурцева почему-то не казалась Рите убедительной. Что, ежели этот самый полковник, которого тетка Петровна называет милейшим человеком, страшно разозлится, обнаружив в своем «Литерном» поезде «зайца»? Да так разойдется, что прикажет высадить девицу тут же, на месте, не доезжая до станции? Зимой среди леса – это ж верная смерть…

Повар вышел из купе.

Рита уткнулась в книгу. Она боялась даже бросить взгляд за край переплета и подняла голову, только когда хлопнула дверь тамбура.

Повара в коридоре не было. Но возле двери купе, из которого он вышел, стоял невысокого роста мужчина лет пятидесяти. На нем был шелковый малиновый халат с золотыми драконами, из-под которого на груди выглядывала тельняшка, а снизу – армейские брюки с лампасами. Лицо у него было не то чтобы злое, но суровое. Мужчина стоял молча, отставив в сторону обутую в тапок ногу и убрав руки за спину, и с интересом изучал сжавшуюся в кресле девушку.

Рита захлопнула книжку, смущенно потупила взгляд и едва слышно произнесла:

– Здрасьте…

Мужчина в халате хмыкнул эдак неопределенно и не спеша, вразвалочку, направился в ее сторону. Подойдя, он все так же, ничего не говоря, взял из рук девушки книгу и посмотрел название.

– Надо же… – произнес он не то с уважением, не то с недоумением. – «Мировая экономика», – он протянул книгу Рите. Девушка быстро схватила ее и прижала к груди. – А я-то думал, молодежь нынче только Марининых да Донцовых всяких читает… Ну, или еще этих… Как их… – Он сосредоточенно наморщил лоб и пощелкал пальцами. – Порнографов новомодных… Ну?..

Мужчина смотрел на Риту, ожидая подсказки.

– Пелевин? – замирая от страха, пролепетала Рита.

– Не, не он, – махнул рукой мужчина. – Другой…

Лицо девушки залилось краской смущения.

– Я других не знаю.

– А, ну и черт с ними! – мужчина неожиданно улыбнулся. – Ты-то сама откуда здесь взялась? У нас поезд вроде бы не пассажирский.

– Меня младший лейтенант посадил, – не глядя на собеседника, ответила Рита.

– Младший лейтенант? – Мужчина сдвинул брови. – Какой такой младший лейтенант?

– Вовчик, – произнесла полушепотом Рита, уверенная в том, что это ее последнее слово.

После «младшего лейтенанта Вовчика» ее непременно ссадят с поезда. И даже, может быть, остановку ради этого делать не станут.

– Младший лейтенант Вовчик, говоришь… – мужчина усмехнулся, качнул головой и ухватился двумя пальцами за гладко выбритый подбородок. – И кем же ты, красавица, приходишься этому младшему лейтенанту Вовчику?

– Никем. – Рита приободрилась – если расспрашивать начали, значит, ссаживать пока не собираются. – Я племянница Матрены Петровны Нечаевой, что с полустанка Дикое. Она с полковником Скурцевым, командиром поезда, договорилась. Он обещал подвезти меня до станции Лихое. – Воодушевившись, Рита подняла голову и посмотрела мужчине в глаза. Глаза были серые и совсем по-отечески одновременно строгие и добрые. – Вы знаете полковника Скурцева?

Мужчина наклонил голову и поскреб ногтями блестящую розовую щеку. Он смотрел на девушку так, что Рита поняла: сейчас будет принято решение, от которого будет зависеть вся ее дальнейшая жизнь. Да-да! Именно так! Не поездка в Лихое, а вся та жизнь, что впереди! А у молоденькой девушки, что пока еще и о замужестве не думает, годков впереди видимо-невидимо!

– Вот что, красавица… Как, кстати, тебя зовут?

– Рита… Маргарита то есть… – девушка смущенно зарделась. – Маргарита Осиповна Нечаева.

– Нечаева… – мужчина завел глаза к потолку и снова потрогал пальцами подбородок. – Где-то я эту фамилию уже слышал…

– Так тетка моя, Петровна, тоже Нечаева, – напомнила Рита.

– Нет, не то, – досадливо поморщился мужчина. – А, ладно, – махнул он рукой и улыбнулся Рите: – В общем, так, Маргарита Осиповна, до Лихого еще несколько часов езды, айда к нам в купе!

– Это зачем же? – насторожилась Рита.

– Ну, как это зачем? – удивленно поднял брови мужчина. – Негоже гостей в коридоре держать… Да ты не бойся, – весело подмигнул он девушке. – У нас купе не спальное, а командирское.

– Команди-и-ирское, – Рита посмотрела на дверь загадочного купе. Затем перевела взгляд на мужчину в шелковом халате. – А вы, выходит, тоже командир?

– Угадала, я командир всего этого поезда. Полковник Скурцев. Можно просто Павел Николаевич.

Сказал, подхватил со спинки кресла Ритин тулуп и пошел к своему командирскому купе.

На секунду-другую в глазах у Риты все поплыло. Еще бы! Сам командир «Литерного» пригласил ее в свое командирское купе! Но, быстро поймав реальность за тоненький мышиный хвостик, девушка вскочила с кресла, схватила свою тяжеленную сумку с учебниками и, зажав под мышкой «Мировую экономику», кинулась следом за полковником.

Полковник Скурцев открыл дверь в купе и изобразил легкий полупоклон, пропуская даму вперед.

Купе оказалось не просто большим, а по-настоящему огромным. Все равно что горница в деревенском пятистенке. Окна забраны металлическими жалюзи – такой уж, видно, был в «Литерном» порядок, – под потолком горели яркие лампы дневного света, прикрытые плоскими матовыми плафонами. Посреди комнаты стоял большой овальный стол. На одном краю стола установлен компьютер, поверх которого навален ворох служебных документов и армейских карт, как бумажных, так и на целлулоиде. На другом – выставлено то, что доставил в купе повар. Главным украшением обеденного края стола являлись яства домашнего приготовления, не более получаса тому назад доставленные к «Литерному» теткой Петровной. Была там и рассыпчатая отварная картошечка, и склизкие соленые маслятки, и капустка белокочанная квашеная, и сальце беленькое с красными мясными прожилочками, и пучечек черемши солененькой, и огурчики, и брусничка… Ну и, понятное дело, матово опалесцирующий графинчик, в который перелили теткину самогоночку.

В уголку на стульчике, закинув ногу на ногу, сидел мужчина чуть помоложе полковника, с узким, благородным лицом и глубокими залысинами на висках. На нем был желтый спортивный костюм с эмблемой в виде оскаленной пасти тигра на груди.

– Знакомьтесь, господа офицеры! – Войдя в купе, полковник прикрыл за собой дверь, кинул Ритин тулуп на кресло в углу и слегка, по-родственному, приобнял девушку за плечи. – Красавицу сию зовут Маргарита Осиповна Нечаева, и приходится она племянницей нашей с вами благодетельнице, – широким жестом руки Павел Николаевич указал на уставленный яствами край стола, – Матрене Петровне с полустанка Дикое.

– Здрасьте! – натянуто улыбнулась Рита.

– Марго! – Мужчина в спортивном костюме порывисто поднялся на ноги и по-гусарски галантно поцеловал Рите ручку. – Безмерно рад нашей встрече!

– Майор Чуднов, Глеб Емельянович, – представил гусара полковник. – Наш начальник штаба… Буди замполита.

Майор Чуднов тряхнул как следует большое кожаное кресло, стоявшее широкой спинкой к столу, и из кресла вывалился небольшого роста, очень толстый человек, на котором были только форменные штаны и вылинявшая, бледно-голубая майка на узких лямочках.

– Майор Трупень, Семен Семенович, – представил толстяка полковник. – Прежде был у нас замполитом. Но теперь должность эту упразднили, и мы все никак не можем придумать, кем бы его назначить.

– Есть идея сделать майора Трупеня поездным капелланом, – с серьезным видом изрек майор Чуднов. – Но имеется одна загвоздка. Поскольку личный состав у нас многонациональный, его нужно разом крестить, обрезать, обратить в ислам и, как буддисту, побрить голову.

– И, как язычнику, вставить в нос кольцо, – добавил полковник.

– А ну вас, – мрачно буркнул невыспавшийся бывший замполит.

– Приведи себя в порядок, Семен Семеныч, – с укоризной посмотрел на майора полковник. – Не видишь разве, гости у нас.

Замполит и правда только сейчас обратил внимание на девушку.

– Миль пардон, мадемуазель, – изрек он хриплым спросонья голосом и скрылся за узенькой дверцей в боковой стенке купе.

– Не стесняйся, Риточка, – приободрил гостью полковник. – Чувствуй себя как дома.

Видя, что девушка все же чувствует себя смущенно, Павел Николаевич забрал у нее сумку с учебниками, подвел Риту к столу и, положив руки на плечи, заставил сесть.

– Мы, правда, гостей не ждали, – улыбнулся девушке сидевший справа от нее Глеб Емельянович. – Но, как говорится, гость в доме – радость в доме. Угощения на всех хватит.

– А жена как? – спросил у начштаба полковник. – Не присоединится?

– Светка детей моет, – ответил Чуднов. – Пока горячая вода есть.

Из соседней комнаты появился майор Трупень. Гладко выбритый, причесанный, в парадном мундире с орденской планкой.

– Ну, вот и я! – радостно возвестил он и, подхватив свободный стул, сел за стол напротив Риты.

– Смотри, Семеныч, что молодежь нынче читает, – полковник вытянул у Риты из-под мышки толстый учебник и передал его бывшему замполиту.

А сам занял место по левую руку от гостьи.

Трупень листнул учебник и с уважением посмотрел на Риту.

– Да… Это вам не Мулдашев… Экономикой интересуетесь, мадемуазель?

Рита растерянно хлопнула глазами.

– Нынче все экономикой увлекаются, – ответил бывшему замполиту Чуднов. – Если не экономист, так, значит, маркетолог. На худой конец – пиарщик.

– Пиарщик – это самое оно! – не согласился с начштабом полковник.

– Ну, это смотря кого пиарить, – возразил Чуднов. – А то ведь и влететь можно по самые уши.

– Вот Билл Гейтс – молодец, – Трупень с уважением посмотрел на заваленный картами компьютер. – Сам себя пиарит… И как пиарит! – бывший замполит восторженно закатил глаза. – Господь бог по сравнению с ним малец неразумный.

– Ты, Семеныч, насчет бога-то не очень, – строго постучал вилкой по краю тарелки Чуднов. – А то, смотри, не быть тебе с такими речами капелланом.

– Господа офицеры! – звучно хлопнул в ладоши полковник Скурцев. – Предлагаю перейти к делу!

– Точно! – Начштаба взялся за графин.

Бывший замполит кинул себе в тарелку пару картофелин, положил грибков, черемши и сальца.

– За вами поухаживать, мадемуазель? – посмотрел он на Риту, которая сидела, скромно сложив руки на коленях.

– Да я только что из дома, – попыталась отказаться Рита. – Поела перед дорогой…

– А мы вам, Риточка, наше фирменное предложим, – полковник взял со стола банку красной икры, дернув за кольцо, сорвал с нее крышку и поставил перед девушкой. – Мы по сальцу да капустке соскучились, а вы, Риточка, икорку кушайте. Вот еще, – он пододвинул поближе тарелку с рыбной нарезкой, – балычок, осетринка, лосось… Что еще? – Павел Николаевич хозяйским взглядом окинул стол. – Колбаса есть еще, ветчина баночная… Хотите, я велю для вас креветок отварить?

– Нет-нет, спасибо, – поспешила отказаться Рита.

– Ну, тогда приступайте, – полковник подал девушке чистую тарелку, вилку и нож. – У нас здесь все по-простому, можно сказать, по-домашнему.

– Эт-точно! – Чуднов расплескал самогон по стопкам и вопросительно посмотрел на девушку.

– Нет-нет, спасибо, – еще раз отказалась Рита.

– Ну, за гостью!

Офицеры выпили и закусили.

Рита намазала кусочек белого хлеба маслом и положила сверху икру, совсем немножко.

– Не деликатничайте, Риточка, – полковник зачерпнул большую ложку икры и вывалил ее девушке на бутерброд. – У нас этого добра…

– А что, в Москве икра с колбасой такие дешевые? – осторожно поинтересовалась Рита.

– С чего это ты взяла? – удивленно уставился на нее Чуднов.

– Ну как же… – Рита положила королевский бутерброд на край тарелки. – Вы же вон, – она кивнула на стол, – икру на капусту квашеную да грибы меняете.

После секундной паузы все трое офицеров дружно захохотали.

Рита поняла, что сморозила глупость, опустила взгляд и покраснела до кончиков ушей.

– Не обижайся, – погладил девушку по плечу Павел Николаевич. – Икра в Москве дороже, чем в здешних краях. Да и не были мы в Москве… сколько? – посмотрел он на начштаба.

– Без малого восемь лет, – подсказал Чуднов.

– Семь лет и девять месяцев, – уточнил Трупень. И вздохнул скорбно. – А у меня ведь в Москве семья… была…

– А тебе говорили: бери семью в поезд, – укоризненно глянул на бывшего замполита Скурцев. – Вон у Глеба и жена, и дети под рукой.

– Да разве ж это жизнь, на колесах-то, – уныло опустил голову Семен Семенович.

– А что, я не жалуюсь, – начштаба наколол на вилку грибок и отправил его в рот. – Бывало и хуже. Здесь, по крайней мере, ни о крыше над головой, ни о пропитании думать не приходится. Разве что только об этом, – Чуднов щелкнул ногтем по графину с самогоном.

– Давай! – Полковник пододвинул начштабу пустую рюмку.

Мужчины снова выпили и закусили.

– Ситуация, Риточка, следующая, – вернулся к прежней теме полковник. – У нас, как тебе известно, поезд особого назначения. Уровень секретности… – Скурцев провел раскрытой ладонью над головой. – Приказы я лично от президента получаю. Понимаешь? – Рита быстро кивнула. – Ну так вот… Мы имеем право останавливаться только в особых точках, на территориях военных городков. Обычные станции мы на полной скорости пролетаем, так, чтобы никто даже номера вагонов заметить не успел. Во время остановок нам в поезд загружают все необходимое – одежду, еду и боеприпасы. Все, – полковник развел руками. – Стоянка не более получаса. И не чаще двух раз в году. Соответственно, и продукты нам загружают какие – длительного хранения. От консервов всяких, сублимированных котлет да глубоко замороженной рыбы у нас холодильники ломятся. Икра, – Павел Николаевич покосился на банку, стоявшую возле Ритиной тарелки, – оно, конечно, здорово. Но не будешь же ее каждый день есть. Порой страсть как хочется чего-нибудь простого, домашнего…

Полковник улыбнулся мечтательно и азартно щелкнул пальцами.

– Поэтому тетка твоя, Петровна, для нас все равно что ангел небесный, – закончил мысль полковника начштаба и налил по третьей.

– А спиртное, – поднял наполненную рюмку Павел Николаевич, – нам, как людям военным, да еще и находящимся при исполнении особо важного государственного задания, вообще не позволено.

– Ни под каким видом, – строго покачал пальцем Трупень.

– А порой же хочется, – сладко вздохнул Чуднов. – Мы ж хоть и военные, а все одно нормальные мужики.

Офицеры выпили по третьей и закусили.

– Знатный, Риточка, у твоей тетки самогон, – сказал полковник Скурцев. – При случае передай ей от меня личную благодарность.

– И от президента! – указал на полковника вилкой бывший замполит.

– Хорошо, – не стал спорить Павел Николаевич. – И от президента тоже.

Алкоголь делал свое дело. Мужчины расслабились, раскраснелись. Разговор потек более непринужденно.

– Так объясните мне, мадемуазель, – Трупень постучал тупым концом вилки по толстому Ритиному учебнику. – Что вынудило вас читать книгу сию?

– У меня завтра экзамен, – ответила Рита. – Письменные я уже отправила по почте. А экономику нужно устно сдавать.

– Так вы в институт поступаете, – догадался Трупень. – Весьма похвально!

– В колледж, – уточнила Рита.

– Все равно – похвально! Образование, – бывший замполит вознес вилку к потолку, – это базис современного развитого общества, устремленного в завтрашний день!

– А колледж, выходит, в Лихом находится, – догадался полковник.

– Ага, – кивнула девушка. – У меня там подружка живет. Я у нее переночую. А завтра с утра – на экзамен.

– А почему вступительные экзамены сдаются зимой? – поинтересовался Чуднов.

– Так после очередной реформы образования все высшие и средние учебные заведения переведены на схему весна-осень, – объяснила девушка. – Для того чтобы учебный год совпадал с календарным.

– Над же, – удивленно покачал головой начштаба. – До чего только люди в министерствах не додумаются.

– А мы вот сидим в своем поезде и ни о чем не знаем, – грустно произнес Трупень.

– Так, может, оно и к лучшему? – посмотрел на него Чуднов.

Бывший замполит ничего не ответил.

– Готова к экзамену? – строго спросил у Риты полковник.

– Ну-у… – Девушка склонила голову к плечу – получилось смущенно и кокетливо одновременно. – Это смотря в каком смысле.

– Какие интересные мысли! – Трупень откинулся на спинку стула и переплел пальцы рук на круглом животе. – Я всегда полагал, что к экзамену можно быть готовым или нет. И никакого второго смысла.

– Я все выучила! – заверила бывшего замполита девушка. – Но коледж-то экономический, один на район. Желающих поступить – тьма-тьмущая.

– Значит, для того, чтобы поступить, нужно быть лучшей из лучших, – сделал казавшийся ему закономерным вывод Трупень.

– Семен Семеныч, – с укоризной посмотрел на бывшего замполита Чуднов. – Ты в какой стране живешь?

– А что? – насторожился, почувствовав подвох, Трупень.

– А то, что у нас в стране все решают не знания, а личные связи, подкрепленные деньгами, – начштаба многозначительно потер палец о палец, – желательно в твердой иностранной валюте. Гривны и тенге не котируются. Понял, капеллан?

– А-а, – закатил глаза Трупень. – Так вот оно что!

– Именно, – уверенно подтвердил Павел Николаевич. – Власть готовит себе достойную смену.

– И как ты сама расцениваешь свои шансы на поступление? – поинтересовался Чуднов.

Майор взял графин и наполнил пустые рюмки.

– Не знаю… – смущенно потупилась Рита.

– И все же, – стоял на своем начштаба. – Исходя из того, сколько нужно дать, чтобы поступить наверняка, и сколько у тебя имеется в наличии?

– Процентов тридцать, – упавшим голосом ответила Рита.

– Да-а, – покачал головой бывший замполит. – Куда мы катимся?

– В данный момент – в Лихое, – ответил начштаба.

Офицеры выпили и закусили.

– Не расстраивайся, Риточка, прежде времени, – полковник положил на край Ритиной тарелки бутербродик с осетринкой горячего копчения. – Господь, как говорится, предполагает, а человек – располагает.

– А не наоборот? – задумчиво сдвинул брови Чуднов.

– Как я сказал, так и будет! – командир «Литерного» не сильно, но уверенно стукнул кулаком по столу. – Семен Семеныч! Соедини меня с контрольным вагоном!

– Павел Николаевич, – удивленно уставился на командира бывший замполит, – вы собираетесь задействовать спецсредства?

– Именно! – наклонив голову, подтвердил Скурцев.

– Но для этого, – Трупень бросил быстрый взгляд на девушку, – придется нарушить режим секретности.

– Ну и черт с ним! – лихо махнул рукой полковник Скурцев.

– Точно! – поддержал командира начштаба. – Мы армия народная и служим народу! И лично я не желаю и не могу сидеть сложа руки, когда на моих глазах творятся бесчинства и несправедливость!

– Отлично сказано, Глеб! – ткнул пальцем в начштаба Павел Николаевич.

– На том стоим! – не поднимаясь со стула, майор козырнул полковнику.

– Ну, я не знаю, – развел руками Трупень.

– А раз не знаешь, так лучше помолчи! – приказал ему полковник. – Давай связь с контрольным вагоном!

Бывший замполит пожал плечами – мол, что поделаешь, приказ есть приказ, – выдвинул ящик стола, достал из него большую черную телефонную трубку и протянул ее полковнику.

Павел Николаевич подул в трубку.

Трупень щелкнул переключателем.

– Алло! Контрольный? – по-командирски уверенно рявкнул в трубку Павел Николаевич. – Это полковник Скурцев! Кто на смене?.. Турчинский… Ну и как там у тебя, Турчинский?.. Все в порядке?.. Засечек новых нет?.. А старые как?.. Держатся… Все в том же режиме… Ага… Ясненько… Ты вот что, Турчинский, пришли-ка мне в штабной вагон самого лучшего ясновидящего… Собкин… Хорошо, давай Собкина… Хотя… Ну да ладно. Еще прорицатель нужен… Естественно, самый лучший!.. Да… И бабку эту вашу пришли… Ну, ту, что на Ющенко порчу наводила… Что значит когда – немедленно!.. Все, будь здоров.

Полковник вернул трубку бывшему замполиту, и тот спрятал ее в стол.

– Порядок, – весело подмигнул Рите командир «Литерного». – Ща мы все твои проблемы в момент решим…

Взгляд девушки, устремленный на Павла Николаевича, говорил так много, что поначалу Скурцев решил, что ему требуется переводчик. Чуть погодя он понял, что девушка просто не понимает, о чем идет речь. Мало того, что она примерно в равных пропорциях удивлена, испугана, насторожена и смущена, так она еще и лелеет в душе смутную надежду на то, что слова Павла Николаевича окажутся не пустым трепом слегка подвыпившего командира, в своем «Литерном» чувствующего себя едва ли не Аресом.

– Глеб Емельянович, – полковник со стуком поставил перед начштаба пустую рюмку. – Полагаю, тебе следует ввести нашу гостью в курс дела.

– Мне? – Чуднов наполнил рюмку полковника, а заодно свою и бывшего замполита.

– Именно тебе, – подтвердил Павел Николаевич.

– А как же режим секретности?

Скурцев оценивающе посмотрел на девушку.

– Риточка, вы умеете хранить тайны?

– Конечно, – быстро кивнула Рита.

– А государственную?

Рита кивнула молча.

Ответ девушки понравился командиру «Литерного».

– Приступайте, Глеб Емельянович, – скомандовал полковник Скурцев.

Офицеры выпили и закусили.

– Полагаю, Марго, ты слышала, что в былые времена по всей необъятной территории Советского Союза курсировали специальные поезда, на которых были установлены ракеты дальнего радиуса действия, – начал Чуднов. – Такие, что и по Америке запросто могли шарахнуть. В годы «холодной войны» это было необходимо для того, чтобы противник не мог вычислить наши ракетные базы и нанести по ним превентивный удар. Одним из таких поездов был и наш «Литерный». После того как Союз нерушимый пошел псу под хвост, а «холодная война», соответственно, переросла в горячую дружбу между народами, США и Россия подписали договор, в соответствии с которым мы должны были снять ракеты с движущихся по рельсам платформ. Ракет не стало, но спецпоезда остались. И что с ними оставалось делать?..

Глеб Емельянович сделал паузу, предлагая Рите ответить на заданный вопрос.

– Использовать для перевозки мирных грузов и гражданского населения, – не задумываясь, выпалила девушка.

– Хороший ответ, – наклонил голову начштаба. – Чувствуется хватка будущего экономиста. Но наше командование, Марго, как водится, пошло иным путем. Оно решило использовать спецпоезда для перевозки оружия, которое не попадает ни под один из договоров. Потому что ни наше правительство, ни правительства других стран не признаются, что у них это оружие имеется. Мы, Марго, возим в нашем поезде колдунов.

– Кого? – решив, что ее разыгрывают, Рита подалась вперед и приготовилась рассмеяться.

– Колдунов, – без тени улыбки повторил начштаба. – Ясновидящих, прорицателей, экстрасенсов, ворожей, телепатов, психокинетиков… У них там своя классификация. Мы их всех называем просто колдунами. Весь фокус в том, что, когда группа колдунов начинает работать в каком-то одном месте, вражеские колдуны очень быстро их вычисляют и блокируют. А то и дезинформацию какую подкинуть могут. Бывали случаи… Колдунов же, работающих в движущемся вагоне, практически невозможно не то что блокировать, но даже обнаружить, – Глеб Емельянович улыбнулся, наколол на вилку полоску сала и положил ее на кусочек черного хлеба. – Вот так мы и колесим по стране, сея смуту и разброд в стане противника.

– А-а… – Рита перевела взгляд с начштаба на полковника.

– Все это правда, Риточка, – кивнул Павел Николаевич.

– И на что способны ваши колдуны?

Вопрос было откровенно глупый. Более того – неправомерный. То, что Рита задала его, можно объяснить лишь тем, что девушка пребывала в полнейшей растерянности.

– Э нет, – помахал вилкой с насаженным на нее кусочком маринованного огурчика полковник Скурцев. – Ты, Риточка, и без того уже слишком много знаешь.

– Ага, – кивнул невесело Трупень. – Настолько много, что нам остается только ее убить.

– Не пугай девочку, – с укоризной посмотрел на бывшего замполита полковник. – Могу сказать тебе одно, Риточка, – вновь обратился он к будущей студентке. – Многое из того, что ведущие новостей обычно приписывают непредвиденному стечению обстоятельств или воле рока, на самом деле наша работа.

Рита была ошеломлена и растеряна. Кто бы мог подумать! «Литерный», появление которого в Диком всякий раз ждали как чуда, на самом деле… На самом деле таковым и являлся! Армейский поезд, оснащенный бригадой колдунов. Расскажи кому такое… Э нет, рассказывать было нельзя – государственная тайна!

В дверь негромко постучали.

– Заходи! – рыкнул полковник Скурцев.

Дверь откатилась в сторону.

Более странную троицу, чем та, что явилась в штабное купе, трудно было представить. Возглавлял ее высокий, очень худой мужчина с гладко зачесанными назад набриолиненными, иссиня-черными, явно крашенными волосами, острым носом и оттопыренными ушами. Одет он был в поношенный черный фрак, под которыми вместо белой манишки была надета рубашка в красно-синюю клетку. Вторым был совсем молодой человек, едва ли не мальчишка, с рыжими всклокоченными волосами, с озорным взглядом и весь в веснушках. В костюме его не было ничего необычного – джинсы и майка, – если не считать большого круглого значка с надписью «Ленин жив?..» на груди. Третьей была пожилая, очень пожилая женщина, явно косящая под цыганку. Маленького роста и полная сверх всякой меры, она, казалось, с ног до головы была закутана в огромную цветастую шаль. Волосы были спрятаны под ярко-оранжевый платок, а на необъятной груди позвякивало декоративное монисто – монетки ненастоящие, но зато очень много.

– Товарищ полковник! – по-военному приложив руку к рыжим волосам, отрапортовал самый молодой. – Группа колдунов в количестве трех человек по вашему приказанию прибыла!

– Вольно, – усмехнулся Павел Николаевич. – Знакомьтесь, Риточка, – указал он на вновь прибывших. – Того, что из себя военного корчит, зовут Вася Собкин. С виду он неказист, но способен на многое. Один из лучших наших ясновидящих.

– В мире мне нет равных! – вставил Собкин.

– Да ладно тебе, – махнул на него рукой полковник. – В мире!.. Можно подумать, ты в этом мире с кем-то силами мерился!.. Тем не менее, Риточка, свое дело Собкин знает. При благоприятных гидрометеорологических условиях способен рассмотреть документ, что в Пентагоне у ихнего генерала на столе лежит. Одна проблема – по-английски читать не умеет. Сколько ни пытались научить, все без толку. Видимо, полнейшая неспособность к языкам компенсируется у Васи талантом ясновидящего.

– Именно так, товарищ полковник! – счастливо улыбнулся Вася.

– Господина во фраке зовут Яков Михайлович Вертель, – продолжил презентацию полковник Скурцев. – Прорицатель в третьем поколении. Деда его за пророчества неуместные чекисты расстреляли. С отцом обошлись гуманнее – отправили на Колыму золото мыть.

– Папа и это предвидел, – голос у Вертеля был очень высокий, взвизгивающий на полуистерических нотах. При этом говорил он, как чревовещатель, почти не открывая рта, и на лице его не отражалось никаких эмоций, кроме гордой самоуверенности. – В тетради пророчеств он написал, что найдет свою погибель среди снегов. А было ему тогда девятнадцать лет.

– Удивительно, – покачала головой Рита.

– Ага, – саркастически усмехнулся Павел Николаевич. – Только умер папа Якова Михайловича не на Колыме. Он был реабилитирован, вернулся в свой родной Ленинград и уже там, спустя восемь лет, замерз как-то ночью в сугробе. В свидетельстве о смерти сказано, что гражданин Вертель находился в состоянии сильного алкогольного опьянения.

– Это гнусная ложь! – вскинул подбородок Яков Михайлович. – Папа выпивал очень редко, только для того, чтобы снять стресс после очередного пророчества.

– Редко, да, как видно, метко, – подал голос майор Трупень.

– А что именно предсказал ваш отец? – поинтересовалась Рита.

Причем не просто из деликатности – ей действительно было интересно.

– Папа предсказал приход к власти Горбачева, перестройку, падение Берлинской стены, путч 91-го года, дефолт 98-го, отречение Ельцина…

– Хватит, хватит, – поморщившись, замахал на Вертеля обеими руками Павел Николаевич. – Все это уже было, было, было…

– Отец сделал предсказания до две тысячи триста семьдесят седьмого года включительно! – Вертель поднял указательный палец и еще раз внушительно повторил: – Включительно!

– А можно спросить? – по-школьному подняла руку Рита, которую уже по-настоящему начало разбирать любопытство.

– Да ради бога! – с готовностью согласился полковник.

– Кто победит на предстоящих президентских выборах?

– Ха! – начштаба вскинул руки и азартно ударил ладонью о ладонь. – Марго! Ты его еще спроси, когда очередной дефолт будет! Чтобы успеть рубли на евро обменять!

Полковник строго глянул на Чуднова и приложил палец к губам.

Вертель же сложил руки на груди, слегка откинулся назад и наделил майора презрительнейшим взглядом.

– Видите ли, Маргарита, – обратился он к девушке. – Как всякий уважающий себя прорицатель, мой отец зашифровал свои пророчества.

– А зачем? – удивилась девушка.

– На тот случай, если записи попадут в руки недостойных людей, – еще один быстрый, полный презрения взгляд в сторону начштаба. – Которые, конечно же, захотят воспользоваться ими в своих корыстных интересах. Мне отец оставил ключ к расшифровке своих пророчеств. Как раз сейчас я этим и занимаюсь. Процесс этот совсем не простой… Понимаете?

– Понимаю, – кивнула Рита, хотя на самом деле ничего не поняла.

– Пока я дошел только до прошлого года. И, должен сказать, ни в одном из своих пророчеств отец не ошибся! Он с точностью до минуты указал время, когда первый захваченный террористами самолет врезался в башню Торгового центра в Нью-Йорке. Он предвидел, что…

– Хватит, хватит, Яков Михайлович, – прервал потомственного прорицателя Скурцев. – Мы с удовольствием выслушали бы все ваши истории, но нас поджимает время.

– Истории, – презрительно фыркнул Вертель и отвернулся в сторону.

– Познакомьтесь, Риточка, с Венерой Марсовной Бабакиной, – полковник подвел девушку к закутанной в шаль толстухе. – В отличие от прочих, она истинная колдунья. Хотя по штатному расписанию проходит как экстрасенс.

– Шо такое эхтрасенс! – Венера Марсовна взмахнула рукой и выбросила из кулака три пальца. Акцент у нее был откровенно одесский. – Тьфу! – Толстуха плюнула на пальцы и сложила из них кукиш. – Во шо такое ваш эхтрасенс!

– Венера Марсовна утверждает, что происходит из древнего рода румынских цыган, – продолжил свой рассказ полковник. – Одним из ее дальних родственников является сам Влад Цепеш.

Бабакина выставила перед собой руку с растопыренной пятерней так, будто собралась толкнуть Павла Николаевича в грудь.

– Милейший, межу прочим, был человек, Владик! А то, шо о нем болтают, – бред на постном масле! На него ешо када, – Венера Марсовна махнула рукой куда-то очень далеко, – напраслину возводить стали! А все за то, шо Владик наш ешо в те тяжелые феодальные времена в подвластной ему волости демократические реформы проводить начал!

– Ага, – рассмеялся Вася. – Крестьян своих на кол сажал и жег каленым железом.

– Брехня все это! – решительно провела рукой слева направо Венера Марсовна. – Чистой воды брехня!..

– Товарищи колдуны! – полковник лишь слегка повысил голос, но этого оказалось достаточно для того, чтобы все умолкли и обратили свои взоры на него. – Пора приступать к работе.

Павел Николаевич сделал приглашающий жест в направлении стола. Точнее, того конца стола, где стоял компьютер. Сам же он тем временем подошел к начштаба, который тут же протянул ему наполненную рюмку, чокнулся с ним и Трупенем, быстро выпил и кинул в рот пару хрустких грибков.

– Итак, – вытирая губы, приблизился к колдунам полковник. – Задача следующая…

– Нет-нет, – Вася Собкин взмахнул рукой, откинул голову назад и крепко зажмурился. – Я сам… Сам…

Выставленной вперед рукой он принялся водить из стороны в сторону.

– Задача… касается… – Вася говорил медленно, будто вылавливал слово за словом из воздуха, ставшего вдруг вязким, как кисель. – Касается… обороноспособности страны.

Ясновидящий тяжело выдохнул, как будто сбросил с плеч мешок цемента.

– Ну-у, ежели зрить в корень… – Трупень покрутил насаженным на вилку огурчиком. – Конечно, обороноспособность страны зависит от многих факторов, в том числе и от состояния экономики… А состояние экономики, в свою очередь, зависит от подготовленности кадров…

– Стоп! – взмахнул рукой Вася. – Я сам… Сам… – Он снова закрыл глаза и, как слепой, принялся разводить перед собой руками. – Речь идет… О… О… – Он быстро облизнул вроде как пересохшие губы. – Об экономическом потенциале… Нет! – экстрасенс болезненно поморщился и затряс кистью руки. – Об экономической составляющей… ближайших планов…

– Не тужься, Вася, – с сочувствием посмотрела на ясновидящего Венера Марсовна. – Все одно ведь ни шиша не выходит.

– Бывает, – развел руками Вертель.

– Нет-нет! – протестующе замахал руками Собкин. – Я сейчас… Речь идет об экономической зоне… Нет! О зоне экономического вхождения…

– И выхождения! – не сдержавшись, хохотнул Трупень. Да еще и пальцем ясновидящему погрозил. – Не идет у тебя сегодня работа, Васька! Не идет!

– Короче, – вытянув из вороха карт ту, что была нужна, полковник расстелил ее на настольном экране с низовой подсветкой, а остальные сдвинул в сторону. – Нас интересует вот этот объект! – он ткнул пальцем в точку на карте. – Городок под названием Лихое. Расположен неподалеку, в четырех часах езды.

– И что там? – спросил Вертель.

– А это вы мне сейчас расскажете, – лукаво улыбнулся Павел Николаевич. – Риточка, у тебя есть адрес?

– Моховая, двенадцать, – ответила девушка.

Она с неподдельным любопытством наблюдала за происходящим. Ее интересовал не столько конечный результат, тем более что пока она весьма смутно представляла, в чем именно он будет заключаться, сколько сам процесс.

Полковник сдернул карту с экрана и положил на ее место другую, более крупную.

– Вот он, – указал он место на карте. – Моховая улица, дом номер двенадцать. Что вы можете мне о нем рассказать?

– Дом! – тут же выпалил Вася.

– Удивил, – криво усмехнулась Венера Марсовна. – Скажи хоть, какой дом? Блочный али кирпичный?

– Э-э-э… – Вася задумался, прикрыл глаза ладонью, а из-под ладони посмотрел на Риту. – Двух… – Пауза. – Нет! Трехэтажный дом! С широким парадным крыльцом!

– Он? – спросил полковник у Риты.

Девушка коротко кивнула.

– А над крыльцом! – потрясая указательным пальцем, продолжал вошедший в раж ясновидящий. – Над крыльцом три круга с барельефами! – Вася зажмурился. – Горький! – сделал он отмашку рукой. – Пушкин! – еще одна отмашка. – И… – Вася быстро-быстро защелкал пальцами и скривился так, что Рите стало жалко его. – И…

– Маяковский! – подсказала Рита.

– Точно! – звонко хлопнул в ладоши Вася. – Маяковский! – Он, как пистолет, наставил палец на полковника и еще раз повторил: – Маяковский!

– Замечательно, – ровным, бесстрастным голосом произнес Павел Николаевич. – Но, как вы, наверное, сами понимаете, господа колдуны, не это нас интересует…

– Рядом с парадной дверью имеется вывеска, – перебил Вася полковника. – Стандартная вывеска, как на всех госучреждениях… – Собкин прищурился и вытянул шею, как будто старался рассмотреть что-то, находящееся далеко-далеко. – Министерство… – медленно, почти по слогам произнес он.

– О господи, – тяжко вздохнула Венера Марсовна. – Не иначе как Министерство финансов?

– Снова предсказание темпов инфляции, – в тон ей мрачно добавил Вертель.

– Тю! Шо там инфляция! – пренебрежительно махнула на предсказателя рукой потомственная колдунья. – А заговаривать курс доллара тебе, родненький, не приходилось?

– Министерство образования! – выдал ясновидящий Собкин.

– Во как! – удивленно округлила глаза Венера Марсовна.

– Н-да, – Вертель приложил палец к подбородку и задумчиво посмотрел на полковника. – Будем заниматься воспитанием патриотизма у молодежи? Или в региональный отдел Министерства образования пробрался враг?

– Враги у нас повсюду, – сообщил всем присутствующим бывший замполит Трупень. – В каждой конторе. Если бы не они, мы бы давно американосов за пояс заткнули.

– Кстати, а шо у нас насчет национальной идеи? – спросила вдруг Венера Марсовна.

– В каком смысле? – не понял полковник.

– В смысле, есть она у нас или нет?

– У нас – это у кого?

– Ай молодца, полковник! – заулыбавшись, игриво погрозила Павлу Николаевичу колдунья. – Не купился на мякине!

– Экономический колледж! – радостно возвестил ясновидящий Вася. – Это экономический колледж!

– Ну, и зачем нам экономический колледж? – вопросительно посмотрел на полковника Вертель.

– Завтра в этом самом колледже абитуриенты сдают вступительный экзамен…

– По экономике! – вставил ясновидящий.

– Верно, – кивнул полковник. – По экономике. Вопрос к вам, Яков Михайлович, сколько будет стоить стопроцентная гарантия зачисления в колледж, при том, что студент знает предмет на «отлично»?

– Секундочку…

Вертель расставил локти в стороны и приложил собранные в щепоть пальцы к вискам. Он глубоко вздохнул раз, другой… И замер, будто манекен в витрине супермаркета.

Глядя на него, Венера Марсовна перекрестилась и с сочувствием покачала головой.

– Не одобряю я эти трансы, – сообщила она полковнику. – От них только вред здоровью. Я могу узнать то же, шо и он, – кивок в сторону Вертеля, – только карты раскинув.

– Действуйте, Венера Марсовна, – приказал Павел Николаевич.

Колдунья расчистила место на столе, достала из-под платка новенькую колоду игральных карт с яркими, цветастыми рубашками, ловко перетасовала и принялась раскладывать что-то похожее на пасьянс.

Вертель резко выдохнул и уронил руки.

– Есть, – устало сообщил он. – Пятьсот семьдесят восемь евро… Это в идеале. Но преподаватель, принимающий экзамен, скорее всего, округлит сумму до шестисот.

Венера Марсовна положила на стол последнюю карту колоды, сделал шаг назад и, подбоченившись, как художник на законченную картину, посмотрела на то, что у нее получилось.

– У меня выходит пятьсот восемьдесят три евро, – колдунья посмотрела на полковника. – Погрешность в пределах допустимого.

– Согласен, – кивнул Павел Николаевич. – Теперь нам нужно определить, где находятся билеты, приготовленные для завтрашнего экзамена.

– А зачем нам это нужно? – поинтересовался Вертель.

– Зачем нам это нужно? – полковник Скурцев устремил на предсказателя тяжелый командирский взгляд. – Семен Семеныч, – обратился он к бывшему замполиту. – Будьте добры, соедините господина Вертеля с президентом. Яков Михайлович хочет задать вопрос главе государства.

Трупень даже бровью не повел. Зато Вертель почувствовал себя неуютно, плечами передернул, с ноги на ногу переступил.

– Ну что вы сразу, Павел Николаевич… – произнес Яков Михайлович смущенно. – Я ведь просто так спросил… В интересах дела…

– Дела – в Кремле и прокуратуре, – мрачно изрек Трупень. И с пафосом добавил: – Мы же – Отечеству служим!

– А план здания имеется? – поинтересовалась Венера Марсовна. – А то б я на нем карты раскинула…

– Нет, – покачал головой Павел Николаевич. – Плана здания у нас нет.

– Давай вместе попробуем? – предложил Вертелю ясновидящий Вася.

– Хорошая мысль, – согласился предсказатель.

Вася Собкин закрыл глаза и выставил руки перед собой.

– Я открываю дверь парадного и вхожу в здание… Передо мной холл… На стене – доска объявлений… Расписание занятий… Бюст президента… Справа – раздевалка… Сворачиваю налево… В небольшом аппендиксе несколько дверей… По всей видимости – аудитории…

Вертель опустил голову и сдавил виски пальцами.

– Да, это учебные аудитории, – сказал он. – Искать там смысла нет.

– Поворачиваю к лестнице… Поднимаюсь на второй этаж… Перила пластиковые, порезанные ножом…

– Работа студентов, окончивших колледж в прошлом году, – добавил Вертель.

– Длинный коридор… Аудитории…

– В центре коридора… Посмотри в центре коридора… Дверь, обитая черным дерматином, с английским замком…

– Да, есть такая… Замок – фигня… Вхожу… Похоже на кабинет директора… Или завуча… На стене – портрет президента… Большой… Президент сидит за столом, читает газету… Название газеты…

– Неразборчиво…

– Да, очень неразборчиво… Рядом на стене – крест и две иконы… Два стола… Фикус у окна…

– За цветком плохо ухаживают, он скоро погибнет…

– Слухайте, – шепотом обратилась к полковнику Венера Марсовна. – Сдается мне, они не туда зашли. Верующий человек не станет брать взятки.

– А с чего вы взяли, что хозяин кабинета верующий? – так же тихо спросил у колдуньи Павел Николаевич.

– Ну, как же, они ведь сказали, крест и иконы на стене.

– Подумаешь… У Семен Семеныча в купе постеры из «Хастлера» висят.

– Серьезно? – Венера Марсовна с интересом, прежде ей не свойственным, посмотрела на бывшего замполита и принялась нервно тасовать колоду карт.

Вася между тем продолжал виртуальный осмотр кабинета.

– Сейф… Здоровый сейф в углу… Папки с документами… Деньги… В иностранной валюте…

– Не стоит считать, – болезненно поморщился Вертель. – Очень много…

– Да, очень много, – согласился Вася.

– Знаешь, – наклонившись через стол, обратился начштаба к бывшему замполиту. – Когда я смотрю, как работают наши колдуны, у меня порой создается впечатление, что они нас попросту дурачат.

– А мы тогда, получается, кого дурачим? – посмотрел в глаза майору майор.

– Ну… – Чуднов развел руками.

– Вот именно, – согласился с ним Трупень.

Вася Собкин чуть приподнял руку и стал шевелить пальцами, как будто перебирая стопку бумаги.

– Вот они! – Он дернул на себя невидимые никому другому листки. – Билеты по экономике для вступительного экзамена! Сорок два билета!

– Что дальше? – спросил у полковника Вертель.

– Что дальше?.. – Павел Николаевич в задумчивости потер подбородок. – Глеб Емельянович, – обратился он к начштаба, – есть какие-нибудь идеи?

– Вася, – обратился к ясновидящему майор Чуднов. – Я полагаю, билеты написаны по-русски?

– Конечно, – подтвердил Вася Собкин.

– Значит, ты можешь их прочитать?

– Без проблем!

– Яков Михайлович, – обратился начштаба к прорицателю. – Напрягите, пожалуйста, свой дар предвидения. Тем более что заглядывать придется не так уж далеко – в завтрашний день. Завтра вот эта милая особа, – указал он на Риту, – будет сдавать экзамен по тем самым билетам, которые обнаружил Вася. Будьте добры, Яков Михайлович, скажите нам, билет под каким номером ей достанется?

Вертель медленно развернулся на пятках и подошел к Рите. Приподняв руки, он почти коснулся ладонями ее висков.

– Как ваше полное имя, девушка?

– Маргарита Осиповна Нечаева.

Рита ровным счетом ничего не чувствовала, да и не знала, должна ли что-то почувствовать, но ей все равно было как-то не по себе.

– Замечательно! – Яков Михайлович развел руки в стороны и сделал движение кистями, как будто стряхнул с них воду. – У вас очень хорошая аура, Маргарита.

– И что это нам дает? – спросил полковник.

– Это дает нам очень многое, – не глядя на него, ответил Вертель.

Он обошел вокруг Риты, все время вытягивая нос, будто принюхиваясь к ней.

– Так, – Вертель снова встал напротив девушки. – Скажите, какой ваш любимый фильм?

Рита растерянно хлопнула глазами.

– Не знаю.

– Сериал «Твин Пикс» видели?

– Да…

– Понравилось?

– Не знаю…

– Отлично, – Яков Михайлович хлопнул в ладоши и повернулся лицом к полковнику: – Билет номер тридцать два.

– Билет номер тридцать два… – Вася зашевелил пальчиками, перебирая невидимые листы бумаги. – Вот он!

Пока Вася зачитывал вопросы билета номер тридцать два, Венера Марсовна разложила на столе малый ведьмовской набор: три пучка пахучих трав, одну засушенную куриную лапку, одно крылышко летучей мыши, баночку с пиявками, бараний глаз и толстую темно-синюю свечу.

– Вопросы вам знакомы, Риточка? – спросил полковник.

– Да, – кивнула девушка.

– Ответить сможете?

– Конечно!

– Ну так и не волнуйтесь – именно этот билет достанется вам завтра на экзамене.

– А я сейчас еще на него заклятие наложу, – зловеще проговорила Венера Марсовна, помахивая мышиным крылышком над пламенем свечи. – Чтобы никакая чужая рука этого билета не коснулась. А ты поди-ка сюда, – махнула она девушке куриной лапкой.

Колдунья схватила девушку за запястье, заставила раскрыть ладонь, черным маркером написала на ней число «тридцать два», обвела в кружок и дважды перечеркнула.

– Смотри, до экзамена руку не мой! – строго-настрого приказала колдунья девушке. – И билет этой самой рукой бери! Поняла?

Рита торопливо кивнула.

Венера Марсовна казалась ей наиболее страшной из всей троицы колдунов. Кто знает, может, порчу какую нашлет? Настоящие ведьмы, надо думать, только этим и промышляют. Хотя, с другой стороны, Венера Марсовна на государственной службе состоит. Так что, не с руки ей вроде свою ведьмовскую суть во всей красе выставлять.

– Ну, хорошо, – подал голос бывший замполит. – Допустим, сдаст наша красавица экзамен на отлично. То есть ответит на все вопросы. А экзаменатор, гнида, все равно с нее денег за хорошую отметку потребует. Что тогда?

– Не проблема! – уверенно, как Че Гевара, взмахнула рукой Венера Марсовна. – Держи, девонька, – и протянула Рите небольшой голубенький камешек в форме капли на черном шнурке. – Пока этот амулет при тебе, никто с тобой о деньгах не заговорит.

– Спасибо, – Рита надела амулет на шею.

Еще раз заглянув в завтрашний день, предсказатель Вертель заверил собравшихся, что после всех процедур вероятность Ритиного поступления в экономический колледж в Лихом составляет девяносто девять и восемь десятых процента. Две десятые процента возможной неудачи Яков Михайлович связал с неустойчивостью тектонических плит.

Полковник Скурцев объявил операцию завершенной.

Колдуны, раскланявшись, покинули штабной вагон.

Офицеры выпили еще по одной и закусили.

Рита…

Рита надеялась на чудо.

Как и вся страна.

До Лихого оставалось два часа пути.

До завтра – шесть часов.

До Нового года – восемнадцать дней.

До очередного кризиса… Этого не знал даже потомственный прорицатель Вертель. Но все ждали.

И так у нас всегда.

Ждем и надеемся на чудо.

«Литерный» летит вперед.

А снег все валит и валит. Будто всю землю собрался засыпать.