Последний раз я видел Уильяма 20 апреля, за три дня до его смерти. Мы не договаривались о встрече, но я знал, что он сейчас находится в своем родном городе.

Стратфорд – городок небольшой, и найти в нем нужного тебе человека не составляет труда. Пройдя по Чепел-стрит до того места, где она пересекалась с Уолкер-стрит, я вышел к углу дома, в котором обитало семейство Шекспира. Напротив, в тени вяза, был кем-то оставлен трехногий табурет, на который я и присел.

День был солнечный и теплый. Над головой у меня, прячась в молодой листве, щебетал дрозд. Где-то вдалеке громко кричали дети, не поделившие что-то между собой.

По улице мимо меня прошла старушка в аккуратном темно-коричневом платье и белом чепце. Увидев незнакомца, она приветливо улыбнулась и наклонила голову. Я привстал с табурета и поклонился в ответ.

Все вокруг был тихо и мирно, словно в кино, перед тем как должен произойти взрыв.

Не могу сказать точно, сколько я просидел на табурете под окнами дома Шекспира, – я не следил за временем. Мне казалось, что я пребываю в некой иной реальности, где не существует понятия времени, где миг, который я зафиксировал взглядом, будет тянуться вечность.

Я понял, что это не так, только когда дверь в доме, напротив которого я сидел, отворилась и по невысокой каменной лестнице быстро сбежал хорошо знакомый мне человек.

– Почему вы не заходите? – приветливо махнув мне рукой, крикнул Шекспир. – Я случайно увидел вас в окно!

Я поднялся с табурета и натужно улыбнулся.

Шекспир подошел ко мне.

– Давненько вас не было видно, – Уильям улыбался, и мне показалось, он был искренне рад меня видеть. – Надеюсь, с вами все в порядке?

– Да, – с трудом выдавил из себя я.

Шекспиру было пятьдесят три года. По меркам его времени, это был уже весьма солидный возраст. Но Уильям вовсе не выглядел больным или измученным жизнью. Смерть, которая должна была забрать его спустя три дня, казалась величайшей несправедливостью.

– Не хотите пройти в дом? – предложил, указав рукой на все еще открытую дверь, Шекспир.

– Нет, – отрицательно качнул головой я. – Я только хотел передать вам…

Быстро сунув руку за полу кафтана, я достал небольшой конверт и протянул его Уильяму.

– Что-то на этот раз очень маленький, – весело улыбнулся Шекспир.

– Вы должны обещать мне, что распечатаете его только 23 апреля, – сказал я. – Не раньше.

Шекспир удивленно вскинул брови.

– Разве я не должен поступить с ним так же, как со всеми предыдущими вашими посланиями?

Вопрос поставил меня в тупик.

– Вы сами поймете, что делать с тем, что находится в конверте, – ответил я после томительной паузы. – Или кто-то другой. Но вы должны обещать…

– Да-да, – перебил меня Шекспир, – Я обещаю, что не стану вскрывать конверт до 23-го.

Небрежно сложив конверт пополам, он сунул его в карман.

– Вы уверены, что не хотите зайти? – еще раз спросил он у меня.

– Нет, – вновь отказался я. – К сожалению, мне уже пора.

Я наклонил голову, собираясь попрощаться.

– Подождите минуту, – остановил меня Шекспир. – У меня тоже есть кое-что для вас.

Он сходил в дом и вернулся с пакетом, похожим на те, в каких мы обычно обменивались рукописями.

– Что это? – удивился я.

– Мы ведь договаривались, что я стану отдавать вам свои рукописи, – сказал Шекспир, вручая мне пакет.

Я непонимающе смотрел на него. Рукопись последней пьесы «Два знатных родича» Уильям вручил мне во время нашей прошлой встречи. То, что я держал в руках, не могло быть пьесой.

– Это – пьеса? – с недоумением спросил я.

Шекспир похлопал меня по плечу и, ничего не сказав, пошел в дом.