На следующую встречу Шекспир явился раньше меня. Когда я вошел в таверну «Белый Огонь», он уже сидел на обычном нашем месте у окна, неторопливо потягивая пиво.

Увидев меня, Шекспир улыбнулся и приветливо взмахнул рукой.

– Как успехи в творчестве? – поинтересовался я, присаживаясь за стол.

– Великолепно, – широко улыбнулся Шекспир. – Пьесу «Генрих Шестой» поставили «Комедианты Пембрука». Она до сих пор с успехом идет в «Театре». И, что меня в особенности порадовало, каждая из трех частей пьесы идет как отдельный спектакль. Таким образом, представив труппе одну, хотя, следует признать, довольно объемную пьесу, я получил за нее, как за три.

Шекспир снова улыбнулся и отсалютовал мне стаканом.

Я в ответ поднял свой стакан, и мы вместе выпили.

– Я принес вам новую рукопись, – сказал я, положив на стол серый пакет, перевязанный бечевкой. Точно такой же, как тот, в котором я передал ему в прошлый раз пьесу «Генрих Шестой».

Шекспир коротко кивнул, взял пакет со стола и сунул его в сумку. И тотчас же принялся выбирать кости из зажаренной до золотистой корочки рыбы, лежавшей перед ним на блюде в живописном обрамлении свежей петрушки и укропа.

Я посмотрел на точно такую же, совершенно изумительную на вид рыбу, лежавшую на тарелке передо мной. Меня удивило то, с каким пренебрежением отнесся Шекспир к рукописи, которую я ему передал. Можно было подумать, что содержание пакета, который он небрежно кинул в сумку, нисколько его не интересовало. Более того, он как будто демонстративно давал мне понять, с каким безразличием относится к тому, что я ему принес.

Впрочем, памятуя указания, полученные от Марина, я сделал вид, что не заметил показавшегося мне странным поведения Шекспира. Мне ведь предстояло еще обсудить с ним вопрос о его рукописях.

К моему величайшему недоумению, Шекспир не выказал ни малейшего удивления, когда я осторожно поинтересовался, не мог бы он отдавать мне тексты уже поставленных пьес, написанные его собственной рукой. Не задумываясь ни на секунду, он тотчас же ответил согласием на это предложение, даже не поинтересовавшись, зачем мне, собственно, нужны его бумаги. Более того, он тут же полез в сумку и выложил передо мной пакет, на вид в точности такой же, как тот, что я вручил ему при встрече. Он сказал, что это рукопись пьесы «Генрих Шестой», которую он по чистой случайности прихватил с собой.

Тут уж я просто онемел от изумления – сидел, тупо уставившись на серый пакет, лежавший передо мной на столе, и не знал, что сказать. А Шекспир тем временем уписывал свою рыбину и, сплевывая на край тарелки мелкие косточки, с усмешкой поглядывал на меня.

– А как вы поступили с той рукописью, что я вручил вам в прошлый раз? – спросил я, сам не знаю почему.

– Не беспокойтесь, – с улыбкой ответил Шекспир. – Я все сделал, как нужно.

Я взял пакет со стола и сунул его под мышку.

– Вы уже уходите? – удивленно посмотрел на меня Шекспир. – Вы ведь даже не попробовали рыбу!