Глава 3

Марта Хууп дала исчерпывающее описание злодея. Настолько, что я мог назвать его имя с уверенностью в сто двадцать три процента. Поэтому вместо того, чтобы идти в службу безопасности ГУМа и просматривать там записи камер наблюдения, надеясь опознать преступника, я отправился в «Дыру».

«Дыра» – это трактир, расположенный неподалеку от ГУМа, на Никольской. Хозяин трактира Виктор Петрович Полутруп. Многие считают, что Полутруп – это кликуха такая. На самом деле это его настоящая фамилия. Во всяком случае, сам Полутруп так утверждает. И даже рассказывает историю, откуда такая взялась. Если верить Витьке, то некий его далекий предок, будучи крепостным крестьянином, стащил у барского детеныша учебник арифметики. Читать Витькин предок мало-мальски умел, потому как барин у него был прогрессивных взглядов и нанял специального учителя всех своих крестьян грамоте обучать. Ну, может, конечно, что и не всех, а некую выборочную, экспериментальную группу, чтобы посмотреть, насколько проще будет с грамотными крестьянами дело иметь. А может, и наоборот. Но факт тот, что Витькин далекий предок, освоив грамоту, взялся грызть каррарский мрамор арифметики. И так его эта самая арифметика пробрала, что он принялся строить собственные научные, как он полагал, умозаключения. Когда ж барин про то прознал, он велел привести к нему этого шибко грамотного пейзанина. И попросил, а может, и потребовал, чтобы тот поделился с ним своими теоремами. И Витькин предок поведал барину следующее. С помощью знаний азов математики он легко и, что самое главное, вполне непротиворечиво доказал, что живой человек – это то же самое, что и мертвый. Логика была следующая. Сначала Витькин предок спросил у барина, согласен ли он с утверждением, что полумертвый это все равно, что полуживой. Барин, подумав, согласился. Арифметика же, продолжил многомудрый Витькин предок, учит нас тому, что ежели половинки двух целых чисел равны меж собой, так и сами числа также окажутся равны. Ну, а ежели так, то выходит, что мертвый равен живому. Барин долго смеялся, решив, что грамотный крестьянин ловко над ним подшутил. А закавыка была в том, что Витькин предок и не думал шутить. Он все это серьезно говорил. С тех пор барин стал звать Витькиного предка Полутрупом. А заодно с ним и остальные. Прозвище крепко прилипло ко всему роду будущих Полутрупов и со временем стало фамилией.

Вот такая история. Врал Витька или нет – кому какая разница. Главное, все знали, что спорить с Витькой по этому вопросу не стоит. Полутруп, когда заводится, в раж входит, совсем дурным делается и черт знает что наворотить в таком состоянии может. Говорят – опять же, только что говорят! – что одному из особо настойчивых спорщиков он просто взял да и воткнул в глаз вилку. Кто-то ставит под сомнение достоверность сего события. Я же, зная Витькин норов, не стал бы исключать и такой вариант исхода спора.

Но мне-то Виктор Петрович Полутруп нужен был вовсе не за тем, чтобы копаться в его родословной. Под присмотром Витьки находились не менее сотни профессиональных карманников, жуликов и лоховщиков, работающих исключительно в крупных супермаркетах. В том числе и в ГУМе. А «Дыра» была для Витьки всего лишь официальным прикрытием. Виктор Петрович работал аккуратно, всех своих шавок держал в узде, платил мзду кому полагается, регулярно сдавал какую-нибудь мелкую шелупонь милиции для отчетности и обо всем, что делается, докладывал «семье». Поэтому-то и странно мне было, что один из постоянных Витькиных работников так глупо, да что там глупо, – бездарно и бессмысленно прокололся?! Но, с другой стороны, мне-то что за дело до Витькиного жулья? Мне нужно получить назад камеру эстонцев, а с остальным пускай он сам разбирается.

Спустившись на три ступеньки вниз, я постучал в дубовую, с низкой притолокой дверь, окованную тяжелым железом. «Дыра» была стилизована под древнерусский сказочный разгульный дом. Если, конечно, таковые водились в Древней Руси. Но ведь, если подумать, должны были где-то Илья Муромец с Алешей Поповичем бражничать? Должны! Не во чистом же поле? Нет! Выходит – имелись разгульные дома на Руси.

Вот только охранники с пистолетами за дверями в них не стояли.

Глаз охранника недобро зыркнул на меня через маленькое окошко. Никакой тебе системы внешнего наблюдения. Все как в старину. Полное ретро.

– Чего надо? – Голос у охранника, будто треск камней в камнедробилке.

– Ты что, новенький?

– Чего надо?

– Хочешь в глаз или в рыло?

Охранник задумался.

Полутруп всегда отдавал предпочтение таким вот тугодумам. Почему? Он считал, что от охранников большого ума не требуется. Зато тугодум пять раз подумает, прежде чем что-то сделать. И двадцать пять раз – прежде чем продать. Ну а пока он раздумывать будет, можно успеть принять превентивные меры.

Охранник за дверью задвигался, что-то забурчал.

Все правильно. Я откровенно нарывался, а Полутруп строго-настрого велел своим охранникам по возможности избегать любых конфликтных ситуаций. На фиг ему разборки в центре Москвы? Ежели что, можно и в другом месте поговорить. Или пострелять. Вот и звонит теперь дуболом Полутрупу, чтобы получить дополнительные инструкции на мой счет.

Конечно, можно было и проще поступить: позвонить Полутрупу самому и сказать, что это я пришел. Тогда охранник приветливо распахнет передо мной дверь и лично проводит до покоев босса. Но любой турист знает, что самый простой маршрут далеко не всегда самый живописный.

Охранник, видно, не смог толком объяснить Витьке, что здесь происходит. Либо не въехал в смысл полученных инструкций. Как бы там ни было, он снова распахнул окошко и уставился на меня, как прекрасная дама, дождавшаяся наконец своего рыцаря.

– Чего надо?

Окошко было прорезано точно, чтоб кулак пролез. И я его туда сунул.

Громила охнул, скорее от неожиданности, чем от боли. Удар получился не слишком сильный, но такого нахальства громила явно не ожидал. К тому же обидчик не кинулся бежать, а остался стоять под дверью и нагло лыбился, глядя на то, как охранник прикрывает ладонью ушибленный глаз. Кровь ударила здоровяку в голову, уровень адреналина зашкалил примерно вдвое, душа возжаждала мести, и, забыв о том, что нужно посоветоваться с боссом, охранник кинулся получать сатисфакцию. Естественно, он даже и не думал, что вместо сатисфакции может получить еще раз в глаз. Или в рыло. Тут уж, как получится – на этот раз я выбор ему не предлагал.

Громила рванул дверь на себя, рассчитывая немедля выпрыгнуть за порог и поквитаться с наглым обидчиком. В принципе, план был неплохой. Несколько прямолинейный, но – неплохой. У него было лишь одно слабое место – он не учитывал того, что я могу оказаться умнее его. И я, понятное дело, не преминул этим воспользоваться. Вместо того, чтобы принять защитную стойку, я ухватил дверь за ручку и уперся ногой в косяк. Не в силах понять, что же это я такое вытворяю, охранник с удвоенной силой рванул дверь на себя. Я понял, что пора ему помочь, и навалился на дверь плечом. Не рассчитывавший на такое здоровяк потерял равновесие, отшатнулся к стене и в добавок получил краем двери в грудь и тяжелой, металлической дверной ручкой в живот. Не давая громиле прийти в себя, я еще раз шарахнул его дверью. Ну а после он получил все, что я ему обещал – и в глаз, и в рыло и в пузо.

Приятно было осознавать, что я голыми руками – дверь не в счет! – завалил тренированного здоровяка на голову выше меня и вдвое шире в плечах. Но при этом я и не думал, уподобясь древним кельтским воинам, танцевать джигу над поверженным врагом. Громила хоть и валялся на полу, но уже размазывал кровавые сопли по щекам. И взгляд его становился все более бешеным.

Не дожидаясь, когда он окончательно придет в себя, поднимется на ноги и размажет меня по стенке, я рванул мимо проводившего меня удивленным взглядом гардеробщика в обеденный зал.

Посетителей, как обычно, было немного – желающих перекусить и скоротать время отпугивали безмерно высокие цены в «Дыре». Витька Полутруп брал цены для меню не с потолка даже, а из другого измерения. Тех же, кто не побоялся заявленных в меню цен, в конце вечера ждал неприятный сюрприз – Витька требовал расчета не в рублях, а в адских шеолах. Одним словом, хозяин трактира делал все от него зависящее, чтобы посетители обходили его заведение стороной. Оно и понятно – у него здесь своя компания собиралась. Однако ж декорирован трактир был со вкусом. Стильно. Витя любил ретро. Или, как сам он это называл, фолк. Иногда даже по залу небольшой черный поросеночек по имени Валуй бегал. Для колорита. Но сейчас Валуй мирно спал в своем домике. А посетители вкушали обед, не зная еще, во сколько он им обойдется.

Перепрыгнув через невысокую изгородь, увитую живыми виноградными лозами, я совершил верный маневр. Я почти вдвое сократил себе путь до Витькиного кабинета. Бежавший следом за мной охранник, попытавшись повторить мой трюк, зацепился за изгородь, грохнулся на пол, повалил всю декорацию и запутался в лозах. Это дало мне возможность перейти на шаг, отдышаться и поправить шляпу.

В кабинет Полутрупа я вошел, улыбаясь, с таким видом, будто только что совершил умиротворяющую прогулку по морскому берегу.

Увидев меня, Витька Полутруп поднялся из-за стола и приветливо раскинул руки, будто собирался заключить меня в объятия.

– Дмитрий Алексеевич! Какими судьбами?

На хозяине «Дыры» и управляющем всего мелкого московского ворья, как всегда, был узкий черный костюм, который сам он почему-то называл деловым, розовая рубашка с кружевным воротником и белый галстук в синий горох. Темные волосы гладко зачесаны назад, узенькая полоска усов аккуратно подстрижена.

Помня о том, кто спешит за мной следом, я сделал шаг в сторону. И влетевший в кабинет охранник едва не угодил в объятия босса.

– Это что за хрень такая? – обратился Полутруп к охраннику таким голосом, что ясно стало, простым увольнением нерадивого стража дверей дело не обойдется.

– Это он! – обиженно ткнул в меня пальцем громила.

Полутруп даже бровью не повел в мою сторону.

– Что – он?

– Он… – Охранник шмыгнул расквашенным носом и запястьем утер текшую из ноздри кровь. – Он вошел! Без спроса!

– Вошел, значит?

– Да! Вошел!

– И морду тебе расквасил?

– Он дверью!

Охранник еще раз провел под носом запястьем, не стирая, а только размазывая кровь.

Витька посмотрел на меня.

Я молча пожал плечами – ну, с дурака какой спрос?

– Так, значит. – Витька с тоской посмотрел на охранника. – Для начала принеси свои извинения Дмитрию Алексеевичу.

– Извиняюсь, – мрачно буркнул громила.

– Искренние извинения!

– Извините меня, Дмитрий Алексеевич, – охранник шмыгнул носом и добавил: – Я был не прав.

– В чем именно ты был не прав? – поинтересовался я.

– Во всем! – не задумываясь ни на секунду, взял всю вину на себя громила.

Вот и мне нужно было так же с Лоей.

– Вы удовлетворены, Дмитрий Алексеевич? – обратился ко мне Витька.

– Вполне. – Я взял стул и сел, закинув ногу на ногу.

– Пошел вон, – спокойно сказал охраннику Полутруп.

И тот пошел, куда ему было сказано.

– И где ты только таких дуболомов находишь? – поинтересовался я, когда закрылась дверь за побитым охранником.

– Хороший парень, – кивнул вслед ушедшему Полутруп.

Я не стал спорить. В конце концов, какое мне дело до того, по каким критериям Полутруп себе обслугу выбирает?

– Отобедать к нам зашли, Дмитрий Алексеевич?

– Нет.

– Уверены? А то смотрите, у нас сегодня супчик из стерлядки, филе по-деревенски и шпигованные баклажаны по-гасконски.

– Мне нужен Макак.

– Зачем?

– Мы с ним договаривались чаю выпить, а он не пришел.

– Дмитрий Алексеевич, – с укоризной наклонил голову Полутруп. – Вы же знаете. Я всегда готов вам помочь. Но я должен знать, какие проблемы могут возникнуть в результате этого у моего человека. Ибо я в ответе за тех, кого приручил.

– Макак сам создал себе проблемы. Целую кучу проблем. Которую лучше поскорее разгрести.

– Могу я поинтересоваться, что же такого сотворил пресловутый Макак?

– Пресловутый Макак в ГУМе у фонтана спер камеру у пары туристов.

Услыхав такое, Полутруп буквально онемел от изумления. А может, и от страха. Если Макак был придурком и не понимал, что творил, то Витька полностью отдавал себе отчет, что за проделки Макака отвечать и ему придется. Если, конечно, дело дойдет до Соломона.

– Кому об этом известно?

– Ну, за исключением пострадавших и свидетелей, только мне.

– Можно решить проблему по-тихому?

– Пострадавшие хотят вернуть свою видеокамеру.

– Да я куплю им десяток камер! А с Макака сам шкуру спущу!

– Ты не понял, Виктор. – Я медленно и, смею полагать, выразительно покачал головой. – Они хотя вернуть свою видеокамеру.

– Да какая разница!..

– Мы будем спорить или искать Макака?

– Да, конечно. Как скажете, Дмитрий Алексеевич.

Полутруп был не на шутку перепуган. А, может быть, уже почувствовал себя жертвой фамильного проклятия. Или еще чего похуже.

Витька достал коммуникатор и сделал несколько звонков. После чего нам стало известно, что сегодня Макак на работу не вышел – его не видели ни на одной из точек, закрепленных за командой Полутрупа. Домашний его телефон и мобильник не отвечали.

– Где живет Макак?

– В Солнцево.

– И что ж, он оттуда каждый день сюда, как на работу, мотается? – удивился я.

– Почему «как»? На работу! Читали в детстве Маяковского? «Все работы хороши, выбирай на вкус»! Вот так! Великий, между прочим, пролетарский поэт!

– Полагаю, великий пролетарский поэт совсем не Макака имел в виду.

– Владимир Владимирович не делал никаких исключений! Он написал: «Все работы хороши»! Между прочим, в персональном списке он работу частного детектива также не упомянул.

– Зато не забыл милиционера.

– Лучше бы забыл.

– Ладно, давай адрес Макака.

– Вы на машине?

– Нет.

– Тогда, позвольте, я вас отвезу.

– Не стоит.

– О! Позвольте уж мне самому решать, что чего стоит!

– Только, чтобы Маяковского в машине не цитировать, – предупредил я.

– Договорились.

Полутруп достал из ящика стола маленький, кажущийся почти игрушечным пистолет «Вектор» и сунул его в боковой карман пиджака.

– Зачем тебе оружие?

– Можно подумать, у вас его нет.

– Мне по штату положено.

– А я на всякий случай взял.

– Мы же едем не на войну, а к твоему приятелю.

– Который, заметьте, на работу не вышел и на телефонные звонки не отвечает. Вас это не настораживает?

– Пока – нет.

– У Макака множество недостатков, но вот необязательность не из их числа. Он если сказал, то – сделал.

– И что же он должен был сделать?

– Он должен был выйти сегодня на работу и ответить на мой звонок.

Полутруп быстренько выбежал из-за стола, глянул на себя в большое зеркало на стене и поправил маленький золотой значок с профилем Президента на левом лацкане.

– Когда в партию вступил, Виктор Петрович? – усмехнулся я.

– А как только позвали, так и вступил, – ничуть не смутившись, ответил Полутруп.

– То-то, смотрю, ты великих пролетарских поэтов цитировать начал.

– Одно другому не мешает.

– А с совестью как?

– А это уже слишком личный вопрос, чтобы отвечать на него малознакомому человеку. Но вам, Дмитрий Алексеевич, могу сказать, как на духу!..

– Не стоит.

– Тогда ответьте и вы на личный вопрос. Чего ради вы бузу с охранником затеяли? Не могли просто сказать, что вы ко мне?

Я подумал и улыбнулся.

– Нужно было напряжение скинуть.

– Ну и как? Получилось?

– Да.

Я и в самом деле чувствовал себя значительно лучше, чем с утра. Хотя причиной тому была вовсе не разбитая морда охранника, а то, что я включился в привычный рабочий ритм.

Однако ж не могу сказать, что мысли о Лое, о том, как нам с ней теперь быть, больше не заглядывали в голову. Заглядывали! Да еще как! Однако ж, если я каждый раз при мысли о Лое стану морды кому попало бить, до добра это не доведет.

Точно.

Нужно менять тактику.