Глава 6

Разница между двумя вариантами реальности, замену которых я произвел, задействовав клиппер, оказалась настолько велика, что на пару секунд все вокруг заволокло серебристым мерцающим туманом, сквозь который ничего невозможно было разглядеть. Одновременно с этим возникло довольно-таки неприятное ощущение, как будто я потерял почву под ногами и завис в пустоте, в которой не было ни верха, ни низа. Боясь потерять в этой пустоте Витьку, которого я тоже не видел, я только крепче ухватил его за руку.

– …Надеюсь, теперь вы понимаете, почему мы вынуждены вам отказать? – услышал я чей-то голос прежде, чем почувствовал твердую почву под ногами.

Первым, что бросилось в глаза, было окно с широко раздвинутыми легкими васильковыми шторами, через которое в комнату лились потоки золотистого солнечного света. Мы с Витькой находились все в той же комнате. Но теперь шесть столов, выстроенных вдоль нее двумя рядами, занимали не безразличные ко всему клоны, одетые в серо-стальные костюмы, а милые и вполне жизнерадостные женщины, работающие с какими-то документами, сложенными в большие красно-коричневые папки. Немного странным показалось мне разве что только то, что почти у всех женщин в чертах лица угадывалась примесь восточной крови.

Витька стоял перед центральным столом, положив обе руки на углы большого компьютерного монитора с таким видом, словно собирался запустить его в голову миниатюрной темноволосой дамы лет сорока, очень похожей на китаянку.

– Мне очень жаль, но ваши условия для нас совершенно неприемлемы, – закончила женщина свою речь, начало которой я пропустил.

На лице ее появилась вежливая восточная улыбка, ровным счетом ничего не означавшая.

Я быстро сунул клиппер в карман ветровки и положил руку Витьке на плечо.

Витька медленно обернулся и посмотрел на меня шальным взглядом.

– Пойдем, – сказал я ему. – Мы и без того отняли уже слишком много времени у мадам…

Улыбнувшись, как будто сетуя на забывчивость, я посмотрел на даму за столом.

– Мадам Лин, – со всепрощающей улыбкой подсказала мне она.

– Мадам Лин нужно заниматься другими клиентами, – заявил я, похлопав Витьку по плечу.

– Мне очень жаль, что ваш друг воспринял наш отказ как личную обиду, – сказала, обращаясь ко мне, мадам Лин.

– Ничего страшного, – улыбнулся я ей в ответ. – Уверен, он сумеет это пережить.

Я вновь хлопнул Витьку по плечу и на этот раз уже вполне откровенно подтолкнул его в сторону выхода.

Я не знал, где мы оказались после перехода к иной реальности, но полагал, что нам лучше поскорее убраться отсюда. Рядом не было ни Одиссея, ни Агамемнона, ни кого-либо похожего на их подручных, но это был все тот же старинный особняк, куда нас привели для того, чтобы… Ну, скажем так: чтобы серьезно поговорить о жизни.

К счастью, Витька не сопротивлялся, и мы уже почти достигли выхода, когда я услышал за спиной голос мадам Лин:

– Непременно передавайте от меня привет и наилучшие пожелания господину Агамемнону.

Я, вздрогнув от неожиданности, оглянулся.

– Что?

Одновременно со мною тот же самый вопрос произнес и Витька:

– Что?

Мадам Лин вновь улыбнулась своей загадочной восточной улыбкой.

– Право же, я не думаю, что некоторые противоречия, возникшие между нами, серьезно омрачат наши деловые отношения, – произнесла она.

– Да… Да! – уверенно кивнул я. – Уверен, что у господина Агамемнона не возникнет к вам никаких претензий. Мы объясним ему, что вы сделали все от вас зависящее, чтобы разобраться с проблемой.

Улыбка мадам Лин сделалась настолько очаровательной, что я мог бы любоваться ею без конца. Но, к сожалению, сейчас я вынужден был думать о другом.

Кивнув мадам Лин на прощание, я вытолкнул Витьку за дверь и выскользнул в коридор следом за ним.

В коридоре Витька прижался спиной к стене с видом карбонария, приговоренного к расстрелу имперским трибуналом.

– Что все это значит? – тихо, но очень четко артикулируя слова, произнес он.

Было ясно, что, не получив ответ на свой вопрос, он не двинется с места.

– Мы изменили реальность, – ответил я, стараясь, чтобы голос мой звучал как можно более спокойно и даже в какой-то степени беспечно: вроде как изменение реальности для меня самое что ни на есть обычное дело.

– Мы?! – Витька уставился на меня так, словно я обвинил его по меньшей мере в соучастии в бандитском налете на мирный экспресс.

– Ну хорошо, я. – Спорить явно не имело смысла.

– Ты изменил реальность?!

– Послушай-ка, Витек. – Я взял своего приятеля под локоть и твердой рукой повлек его вдоль по коридору в направлении лестницы. – Давай-ка сначала выберемся отсюда, а потом уже все обсудим. Право же, мне не хотелось бы вновь встретиться с Одиссеем и его ребятами.

Упоминание имени Одиссея, как ни странно, оказало на Витьку благотворное воздействие. Он зашагал быстрее и более не пытался выкрикивать громким голосом глупые вопросы, привлекая к себе внимание то и дело пробегавших мимо нас сотрудников неизвестного учреждения.

Спустившись по лестнице, мы оказались в зале на первом этаже. Колонны, люстры и огромная парадная лестница – все было на месте. Однако вид у зала почему-то был уже не такой парадный, как при Агамемноне и Одиссее, – просто солидное госучреждение, успевшее отхватить себе старинный особнячок, который всегда, при любых владельцах сохранит хоть что-то от своего былого достоинства.

В прихожей возле входной двери стоял обычный письменный столик, за которым сидел вахтер – мужчина лет шестидесяти в синем халате, берете и очках в тонкой металлической оправе. Я хотел взглянуть, что за газету читал вахтер, но именно в тот момент, когда мы с Витькой подошли к нему, он положил газету на стол и посмотрел на нас поверх оправы очков. Взгляд у него был продозрительный, как у любого другого вахтера, но тем не менее он позволил нам беспрепятственно покинуть здание.

Оказавшись на улице, я с облегчением перевел дух, хотя и понимал: то, что мы вновь увидели солнце, вовсе не означало, что мы навсегда избавились от парней из будущего, присвоивших имена героев Троянской войны и горящих неуемным желанием разделаться с нами непонятно за что.

Собственно, по поводу своей скромной личности у меня имелись некоторые соображения. Но вот чем насолил Одиссею и его ребятам Витька, я никак не мог взять в толк. Единственное, что мне приходило в голову, так это то, что, придумывая одну из своих фантастических историй, Витька случайно попал в цель. Его фантазии оказались слишком близки к тому, как в реальности обстояли дела с пришельцами из будущего, что, видимо, и вызвало озабоченность соответствующих служб. Но, с другой стороны, не убивать же за это человека, даже не попытавшись вначале разобраться, что к чему?

– ГОСТЫК, – тихо произнес Витька.

– Что? – непонимающе посмотрел я на него.

– Контора так называется. – Витька указал на черную вывеску рядом со входом.

На вывеске большими желтыми буквами было четко и ясно выведено: «ГОСТЫК».

Могу поклясться, что, когда мы входили в дом, никакой вывески на его фасаде не было.

– Должно быть, какое-то совместное предприятие, – заметил Витька, указав на вязь китайских иероглифов, тянущихся под загадочной аббревиатурой. – Ты никогда о таком не слышал? – вопросительно посмотрел он на меня.

– К черту этот ГОСТЫК. Идем отсюда.

По-прежнему держа Витьку за локоть, словно он был неразумным мальцом, я быстро зашагал по песчаной дорожке, которая, как я полагал, могла вывести нас к выходу из садика, окружающего особняк.

Ворота в невысокой чугунной ограде были открыты и никем не охранялись. Выйдя за ограду, мы оказались в небольшом тихом переулке. Возле соседнего четырехэтажного дома стояло всего две далеко не новые машины.

– Туда! – уверенно указал Витька налево.

– Почему именно туда? – спросил я на всякий случай.

– У меня врожденная способность к ориентированию на местности, – ответил Витька и, не дожидаясь моих дальнейших вопросов, быстро зашагал в выбранном направлении.

Сомнения мои были обусловлены главным образом тем, что в том направлении, которое выбрал Витька, улица поднималась в гору. Но поскольку спорить сейчас о том, в какую сторону идти, было бы и вовсе глупо, я затрусил следом за штурманом.

– Может быть, ты знаешь, в каком районе Москвы мы сейчас находимся? – не без ехидцы поинтересовался я.

– Знаю, – уверенно ответил Витька. – Неподалеку от станции метро «Кропоткинская». Вот только поднимемся в гору, свернем налево и выйдем точно к бывшему бассейну «Москва».

Хотя уже лет десять, как никакого бассейна возле Пушкинского музея не было в помине, Витька упорно продолжал именовать храм, выстроенный на его месте, «бывшим бассейном «Москва». Если уж Витька на чем-то зацикливался, то никто не мог заставить его привести свои взгляды в соответствие с действительностью.

Но на этот раз самоуверенность Витьку подвела.

Когда, поднявшись вверх по переулку, мы вышли на главную улицу, указатель на фасаде углового здания сообщал нам, что это Маросейка.

– Далековато будет до бассейна «Москва», – усмехнулся я, глянув на Витьку.

Но Витька даже и не подумал изобразить смущение или хотя бы растерянность.

– Это все ерунда, – махнул он рукой. – Ты лучше объясни мне, почему на указателе присутствует еще и надпись на китайском?

Взглянув на указатель, я с удивлением убедился, что Витька прав. Так же, как в случае с вывеской на фасаде здания, из которого нам почти чудом удалось сбежать, на этом указателе имелась вторая строчка на китайском языке. Да и сама Маросейка, когда я как следует ее рассмотрел, показалась мне похожей скорее на лондонский Чайна-таун, нежели на московскую улочку. Улица была пешеходной, вымощенной крупным булыжником, а со стороны Политехнического музея ее перекрывали огромные резные ворота с крылатыми драконами и еще какими-то неведомыми существами, обвившимися вокруг столбов.

Я в растерянности стоял, не зная, что предпринять дальше, а Витька уже с восторгом рассматривал витрину китайской аптеки, в которой были выставлены огромные стеклянные банки, наполненные травами, кореньями, порошками, настойками, а порою и вообще чем-то совершенно непонятным, но настолько неприятным на вид, что не хотелось даже гадать о происхождении подобного снадобья.

– Слушай, давай зайдем! – глянув на меня, предложил Витька.

– У тебя голова разболелась? – недовольно буркнул я.

Витька не уловил сарказма в моих словах.

– Да нет, с головой у меня все в порядке, – почти радостно сообщил он. – Просто интересно посмотреть. Я никогда прежде не бывал в китайской аптеке.

– Ты думаешь, мы навсегда отвязались от Одиссея с его бандой? – поинтересовался я.

– А разве нет? – удивленно глянул на меня Витька.

Я только хмыкнул в ответ, поражаясь его наивности.

– Как по-твоему, где мы сейчас находимся?

– В китайском квартале, – уверенно ответил Витька.

– Который расположен в центре Москвы на Маросейке, – закончил я.

– Ну и что, – пожал плечами Витька, всем своим видом демонстрируя, что ему это абсолютно безразлично. – По-моему, место удачное.

Я тяжело вздохнул, наклонил голову и потер пальцами виски.

– Нам нужно где-то сесть, все как следует обсудить и решить, что делать дальше.

– Хорошо, – не стал спорить Витька. – Только сначала давай зайдем в аптеку.

– А ты уверен, что в этой аптеке принимают деньги, которые у нас имеются? – спросил я, проявляя, как мне казалось, вполне уместную осторожность.

– Вот заодно и проверим. – Витька протянул руку и потер большой палец об указательный, намекая на то, что денег у него нет.

Я достал из бумажника банкноту в пятьдесят рублей и отдал ее Витьке.

Витька зашел в аптеку, а я остался ждать его на улице.

Вокруг меня были только китайцы, и я никак не мог отделаться от впечатления, что оказался в каком-то до боли знакомом видеофильме и даже, если постараюсь, смогу припомнить дальнейший ход развития сюжета.

Витька вышел минут через пять. Продемонстрировав пачку «Мальборо», он сунул мне в руку сдачу.

– Деньги в порядке, – радостно сообщил он. – Так что можно где-нибудь перекусить. Как насчет китайского ресторана?

По счастью, утром я положил в бумажник достаточно большую сумму денег, чтобы позволить себе даже ресторан. Но все же я решил, что безопаснее будет заглянуть в какую-нибудь небольшую закусочную.

Пройдя метров пятьдесят по Маросейке, превращенной в Чайна-таун, в направлении Чистопрудного бульвара, мы вскоре нашли небольшую закусочную с вполне приемлемыми ценами. Удобным для нас было и то, что клиентам здесь предлагали расположиться в небольших кабинках, отгороженных бумажными ширмами с изящными китайскими гравюрами. Звукоизоляция в таких кабинках была минимальной, но зато можно было не опасаться, что нас случайно заметит кто-нибудь, с кем нам сейчас совершенно не хотелось встречаться.

Как только мы разместились в одной из кабинок, к нам подошел улыбающийся официант в малиновой курточке и белоснежном переднике. Естественно – китаец.

Взглянув на закатанное в пластик меню, которое он мне протянул, я несколько растерялся. В нем для меня были понятны только цены, проставленные в рублях. Все остальные надписи были сделаны по-китайски.

– Простите, – обратился я к официанту. – А меню на русском языке у вас не найдется?

Официант удивленно приподнял бровь, но, ничего не сказав, ушел за новым меню.

Через пару минут он принес точно такой же лист бумаги, закатанный в пластик, но только заполненный надписями на русском языке. Пластик был таким прозрачным и блестящим, что казалось, до нас к этому меню никто не прикасался.

Посоветовавшись с официантом, который вновь был удивлен тем, что нам непонятны оригинальные китайские названия блюд, мы заказали суп из молодых побегов бамбука и лотоса, лапшу с креветками, кусочки свинины в остром красном соусе и чай, зеленый и черный.

– Похоже, что здесь китайский является вторым государственным языком после русского, – тихо произнес я, рассматривая палочки, которые, уходя, оставил на столе официант.

– Где это – здесь? – не понял Витька.

Ответить я ничего не успел – вернулся официант с нашим заказом. Чтобы собрать его, китайцу потребовалось меньше времени, чем Витьке для того, чтобы купить сигареты.

– Ловкие они, – едва ли не с завистью посмотрел Витька вслед уходящему официанту.

Я привстал со своего места и поплотнее задернул створки ширмы, отгораживающей нас от остального зала. После этого достал из кармана ветровки клиппер и внимательно осмотрел его.

При ближайшем рассмотрении выяснилось, что от того приборчика, который не так давно болтался у меня на связке ключей, большой клиппер отличался не только размерами, но еще и тем, что на одной из его сторон имелась длинная шкала, шириною в палец. Она показалась мне похожей на шкалу спиртового термометра, заполненного примерно на две трети ярко-красной жидкостью. На шкале имелись какие-то обозначения, смысла которых я понять не мог. Когда я коснулся указательным пальцем шкалы и чуть передвинул его, столбик красноватой жидкости вырос ровно на такое же расстояние. Вместе с движением пальца в обратную сторону красный столбик тоже уменьшился.

Скорее всего с помощью шкалы с необычным курсором можно было задавать параметры изменения реальности. Проблема заключалась только в том, что я не имел представления, как пользоваться этим клиппером. А следовательно, у нас с Витькой почти не было шансов вернуться в привычный для нас вариант реальности, который нам пришлось покинуть при форс-мажорных обстоятельствах. Или хотя бы найти что-нибудь на него похожее.

Ситуация, и без того невеселая, приобретала совершенно мерзкий оборот.