Сандаварг снова поднес Тунгахопу ко рту ковшик и помог жаждущему не расплескать его содержимое. Домар пока не сообразил, где он находится и кто его угощает, но жадно выхлебал остатки «мозгобойки» тремя огромными глотками. Затем отпихнул пустой ковш, потряс головой, крякнул и снова начал вставать на ноги.

Несмотря на то что в Тунгахопа было влито пол-литра спирта, вторая его попытка принять вертикальное положение увенчалась успехом. Он опять закачался, но уже не упал, а, завидев поблизости мачту, добрел до нее и прислонился к ней. И лишь теперь смог наконец-то осмотреться и сообразить, что почем.

– Сандаварг?! – прохрипел седобородый воин, то и дело срываясь на кашель и обводя палубу ошалелым взглядом. – Проныра?! Вы?! Но почему?.. И где?.. Да ведь мы!.. А я!.. Будь оно все проклято!

– Ты как, в порядке? – с опаской поинтересовался Убби у воскресшего соотечественника. Неуверенность Сандаварга объяснялась просто. Вид у Тунгахопа был не столько страдальческий, сколько безумный. Кто знает, все ли в порядке у него с мозгами и не набросится ли он на нас, приняв сгоряча друзей за врагов.

– Я?! – Тунгахоп покрутил у себя перед носом трясущимися руками, потом пошевелил ногами и заключил: – Да вроде живой! Хотя… Плесни-ка мне еще своей злой браги, тогда скажу точно.

– Хватит тебе на первый раз, – отрезал Убби, помня по собственному опыту, чем опасна передозировка «мозгобойки». – Если нас вспомнил, руки двигаются, ноги не подкашиваются и брюхо не продырявлено, уже хорошо. Тебе сейчас не браги, а воды надо глотнуть. Да и пожрать не помешает… Как долго ты вообще на вакте проездил, не помнишь?

– Воды… Пожрать… – повторил за ним домар, видимо, разобрав лишь те слова, какие волновали его сейчас больше всего. – Да, ты прав: воды и пожрать! Воды и пожрать! Хорошая мысль! Это да… Это надо…

Сандаварг подал нам знак, и мы с Малабонитой сбегали в трюм за холодной питьевой водой и остатками вчерашнего ужина. А когда мы вернулись, Убби с Гуго уже усадили Тунгахопа возле мачты на свернутое одеяло и дали ему полотенце, чтобы он обтерся после купания, какое я ему перед этим устроил.

Домар не ответил, сколько времени он провисел распятым на спине вакта, но, судя по его аппетиту, – не день и не два. Мы не отвлекали его, позволив мученику спокойно поесть и восстанавливать силы. Пол-литра выпитого натощак спирта, что оказали бы на здорового северянина отнюдь не целебный эффект, на избитого и ослабевшего Тунгахопа повлияли совершенно иначе. Сандаварг сейчас на его месте горланил бы песни, грязно бранился и шатался из стороны в сторону, а домар, напротив, успокоился и ощутил интерес к еде. Его взор заблестел, дрожь прекратилась, а движения стали уверенными и точными. Блевать его тоже вроде бы не тянуло, хотя делать на сей счет точные прогнозы было, конечно, нельзя.

Воскресший Тунгахоп мог бы, наверное, проглотить за раз быка. Но он успел съесть не так уж много, поскольку вскоре начал клевать носом и в конце концов снова отключился с недоеденным куском мяса в руке.

К счастью, это был не обморок, а обычный здоровый сон, с богатырским храпом и присвистом. Убедившись, что домар заснул, Малабонита убрала еду, а Гуго принес еще одеял и подушку. После чего мы уложили Тунгахопа там же, где он сидел, и оставили его в покое. Пусть отсыпается сколько влезет. Это пойдет на пользу и ему, и нам, так как быть при нем сиделками у нас отсутствовало всякое желание. Жаль только, что он заснул, не успев поведать о своих злоключениях, ну да ладно. Все равно выслушивать его историю и обсуждать ее нам было пока недосуг. Требовалось срочно решать судьбу пойманного вакта, оставить которого в покое было бы благородно, но абсолютно непрактично. Мы были не в том положении, чтобы бросить посреди хамады несколько тонн высококачественной иностали. Этого мне не простили бы ни моя команда, ни духи моих предков, чьими заветами я в последний год и так постоянно пренебрегал.

Правда, иносталь эту следовало сначала добыть и превратить в транспортабельное сырье. Чем мы и занялись сразу, как только Тунгахоп наелся и захрапел.

Вакт по-прежнему лежал, будучи не в силах подняться на ноги. Нам был известен как минимум один проверенный и экономичный способ его уничтожения. Тот самый, что однажды с успехом опробовала Малабонита: стрела в ноздрю. Она протыкала дыхательный клапан, после чего дыхательная система пса выходила из строя, и тот погибал. Но сейчас, как назло, вакт уткнулся мордой в грязь. И выстрелить ему в нос было проблематично, поскольку для этого требовалось приподнять ему голову, а она весила добрых полтонны.

Однако хвала прогрессу – он подарил нам еще один способ умерщвления пса Вседержителей. Правда, уже не такой экономичный. Но мы понадеялись, что окупим затраты сторицей, если, конечно, здесь действительно будет чем поживиться. Вдобавок нам не терпелось испытать кое-что из недавних покупок, раз уж сегодня для этого выдался подходящий повод.

Пока мы с Убби разгребали лопатами грязь, откапывая одну из ноздрей чудовища, Гуго приготовил самую маломощную осколочную гранату, а Малабонита отмотала несколько метров огнепроводного шнура. Его мы приобрели у тех же оружейников, и де Бодье уже замерил скорость, с какой он горит. Длинный фитиль должен был позволить нам отогнать бронекат на безопасное расстояние. Взрыва самой гранаты мы не боялись. Нас беспокоил мертвый вакт. По опыту мы знали, что их трупы взрываются не сразу, а примерно через полчаса после гибели. Но все умерщвленные нами ранее псы были нормальными и технически исправными. Насколько сбилась программа самоликвидации у этого изношенного механизма, мы понятия не имели. И потому решили подстраховаться.

Граната была заброшена вакту в нос, ее фитиль подожжен, и «Гольфстрим», съехав с хвоста чудовища, помчался прочь. Почувствовав свободу, оно попыталось подняться на ноги, и ему это даже удалось. Но едва оно сделало первый шаг, как раздался глухой хлопок, и из ноздрей вакта вырвалось пламя.

Голова пса уцелела, но сам он снова рухнул, только теперь на бок, и больше не пошевелился. А мы продолжали удаляться от него, собираясь наблюдать грядущий «фейерверк» издали.

Мертвый вакт не позволил нам отъехать так далеко. Опасения подтвердились: программа его самоуничтожения сработала раньше срока. Когда это случилось, мы отъехали примерно на километр, чего, в принципе, оказалось достаточно. Вместо ожидаемого буйства огня, столпа дыма и раскатистого грохота мы увидели лишь скромную огненную вспышку и услышали довольно-таки заурядный гром. Зрелище было так себе, но мы не огорчились. Напротив, облегченно вздохнули, поскольку не горели желанием собирать разбросанные взрывом останки вакта по всей окрестной хамаде.

Ожидавшая нас добыча представляла собой россыпь раскаленных иностальных деталей и дымящихся обрывков искусственной шкуры. Обрывки эти – легкие, эластичные и невероятно прочные – также могли на что-нибудь сгодиться. Ну а не сгодятся, значит, будут проданы тому, кто найдет им применение.

Сбор иностали, ее сортировка и сдирание шкуры с тех обломков, откуда ее не содрало взрывом, продолжались до темноты. Поэтому и ночевать мы остались здесь же. Больше всех радовался трофеям де Бодье, что наконец-то добрался до внутренностей вакта и дотошно их исследовал. Даже за ужином, когда все просто валились с ног от усталости, Гуго продолжал вертеть в руках какие-то железяки. Он все время перебирал их, то скрепляя друг с другом, то снова разделяя, и пытался понять принцип, по какому они взаимодействовали.

Задача эта оказалась не для средних умов. Крупные детали в теле иностального монстра полностью отсутствовали. Все оно сплошь состояло из хитросплетения мелких и подвижных частей, среди которых не было ни одной одинаковой. Большинство из них стыковались между собой посредством всевозможных замков и зажимов. Терпения у нашего любителя технических головоломок было в избытке, и порой ему удавалось сконструировать весьма любопытные штуковины. Само собой, бесполезные. Но кое-какие из них Гуго не разбирал, а откладывал в сторону, планируя в будущем сконструировать из них что-нибудь дельное. Учитывая, что мы стаскали в трюм аж несколько тонн этого добра, де Бодье было теперь чем занять себя в свободное время.

Больше всего хлопот нам доставила не иносталь, а обрывки шкуры. Нож резал их с большим трудом, и разделывать ее было той еще пыткой. Пришлось орудовать пилой по металлу, предварительно нагревая место распила факелом. Нагретая шкура становилась мягкой и податливой, но возни с ней все равно хватало. Ладно, хоть работа была без крови и вони – куда приятнее потрошения и ошкуривания обычного зверья. Да и отходов после разделки вакта почти не осталось – в хозяйстве у де Бодье каждая мелочь была востребована.

Тунгахоп проспал беспробудно весь день, последующую ночь и продрал глаза лишь спустя сутки, когда мы уже полным ходом катили на северо-восток.

Пробуждение домара было не рядовым событием. Поэтому я решил отступить от графика и устроил внеочередной привал. То, о чем Тунгахоп нам поведает, было не просто трагической историей, какой мы можем лишь посочувствовать. В большей или меньшей степени она касалась и нас. В любой момент мы могли нарваться на врагов Тунгахопа. И мне хотелось узнать о них поподробнее, поскольку будет обидно, если они застанут нас врасплох так же, как сквад нашего товарища…

Отоспавшийся и малость оклемавшийся домар был мрачнее тех туч, что опять заходили по небу, обещая пролиться на наши головы «грязным дождем». Тунгахоп явно не отказался бы выхлебать еще ковшик-другой «мозгобойки». Однако он понимал: мы не позволим ему напиться, пока не зададим все интересующие нас вопросы. Мы в свою очередь пошли на компромисс и поднесли страдальцу не ковшик, а кружку спирта. Исключительно для того, чтобы у домара прошла головная боль и развязался язык. Не хотелось бы вытягивать из него клещами каждое слово, ведь не зря говорят в народе, что проще разговорить валун, нежели страдающего от похмелья северянина.

– Зря вы не дали мне издохнуть, – проворчал Тунгахоп, осушив кружку и приступая к завтраку. По нашим часам – позднему, поскольку перевозчики обычно завтракают еще до рассвета. – А может, не зря, раз руки-ноги целы и голова вроде бы соображает… По крайней мере глотки я резать еще в силах и до той, которая мне нужна, доберусь! Даже если придется ползти к ней на брюхе черед всю Атлантику! Даже если!..

– Мы нашли Фреки и Квасира. Оба мертвы, – перебил я домара, опасаясь, как бы гнев не застил ему рассудок и не сорвал нашу едва начатую беседу. – Судя по всему, их зарубили в бою, а потом утопили в озере, что находится в сотне километров юго-западнее отсюда. Если бы не позавчерашнее наводнение, что вынесло тела Фреки и Квасира на берег, они так и лежали бы на дне, и мы не похоронили бы их со всеми почестями.

– Отрадно это слышать, – кивнул Тунгахоп, чья ярость была вовремя погашена доброй вестью. – Ничего не знаю про ваше наводнение, но жаль, что оно не выбросило на берег тела Тура и Херлуфа. А может, тоже выбросило, да вы их просто не нашли. Я помню то проклятое озеро. Не такое уж оно маленькое. Я бы его и за два дня пешком не обошел.

– Ты точно знаешь, что Тур и Херлуф мертвы? – переспросил Сандаварг. – Возможно, они все-таки выжили и сейчас пытаются тебя разыскать.

– Так же точно, как и то, что ты сидишь прямо передо мной, – уверенно ответил домар. – Всех их прикончили на моих глазах, а затем выбросили в озеро. И меня бы в конце концов спровадили туда же. Вот только я не топором по затылку получил, а арбалетным болтом с каучуковым наконечником – таким же, каким в меня когда-то работорговцы стреляли!.. Клан Хаугов, будь он неладен, не простил мне одну давнюю резню и до сих пор предлагает за мою голову щедрую награду. Вот этот пес Виллравен и захотел взять меня живьем, чтобы с моей помощью купить себе прощение у северных кланов.

– Виллравен?! – На лице у Убби появилось выражение столь редкой для него растерянности. – Сам Кирк Виллравен – домар крупнейшего в Атлантике сквада наемников?! Какого пса этот берсерк вздумал якшаться с северными кланами?

– На Севере сегодня творится то же дерьмо, что и на Юге. Талые озера, которые пересохли сто лет назад, быстро наполняются и выходят из берегов. Пока что путь воде преграждает каньон Чарли Гиббса. Но рано или поздно он наполнится доверху, и даже последним отморозкам, вроде Хаугов, придется волей-неволей отступать на юг. То есть в земли, где сегодня промышляет сквад Кирка. И тогда ему несдобровать, ведь ты в курсе, что совет Северных Кланов его недолюбливает. У Виллравена не хватит людей, чтобы выиграть войну даже с одним кланом, а с несколькими – тем более.

– Не только совет Кланов его ненавидит, – кивнул Сандаварг. – Виллравен и в Атлантике у многих из нас стоит поперек горла… Так, значит, он хочет любой ценой помириться с северными кланами, пока те не ушли со своих земель и не вторглись на землю Кирка?

– Верно! И ему нужен не простой мир. Этот берсерк хочет, чтобы Ялмар Хауг и другие вожди приняли его на равных, ни больше ни меньше. Да, у Виллравена нет своего клана. Но, согласно традициям, домары крупнейших и влиятельных сквадов могут войти в совет наравне с вождями. Сквад у Кирка и раньше был немаленький, а при нынешней смуте у него подавно нет проблем с пополнением.

– Ну и запросы у ублюдка, как я погляжу! – хмыкнул Убби. – Одно не возьму в толк: если ты был для него так ценен, зачем он бросил тебя подыхать посреди хамады?

– Бросил сразу, как только понял, что в тот день ему достался более ценный пленник, чем я, – ответил Тунгахоп и побагровел от злобы. – Настолько ценный, что Кирку сразу расхотелось со мной возиться.

– Ты говоришь о Владычице Льдов? – оживилась Малабонита.

– О ней, разумеется, о ком же еще? – буркнул домар. И, заметив, как мы встрепенулись, недоуменно полюбопытствовал: – А чему вы удивляетесь? После того как Владычица вернулась от Нового Жерла, мы продлили с ней контракт еще на год. И оберегали ее до тех пор, пока не столкнулись со сквадом Виллравена. Даже когда все прихлебатели королевы, включая самого адмирала Дирбонта, от нее отвернулись, мы продолжали выполнять свою работу… Э, да что я вам об этом рассказываю! Вы же сами побывали в такой истории, когда работали на табуитов. Я, Тур, Квасир, Фреки, Херлуф и несколько верных королеве слуг – вот и все, кто вызвался сопровождать ее, когда она растеряла власть, осталась в одиночестве и решила бежать на север.

– Весьма любопытно, что ее туда гнало? – поинтересовался де Бодье.

– Вы разве не в курсе, что Владычица ждет ребенка? – ответил вопросом на вопрос Тунгахоп.

Разумеется, мы были в курсе. Однако это не объясняло нам, почему королева Юга, будучи в положении, вдруг вздумала отправиться в столь опасное путешествие.

– …Мы должны были посетить несколько городов, – продолжал домар. – Тех, чьи власти поддерживали в прошлом с Владычицей хорошие отношения. Она хотела найти себе убежище на ближайшие пару лет, пока младенец подрастет и окрепнет. Само собой, что она боялась просто так заявиться к градоначальникам. Во всех городах, где мы побывали, нам приходилось быть очень осторожными. Владычица, слуги и мой сквад разбивали лагерь вдали от города, а я под видом ищущего работу наемника ходил туда на разведку. Вынюхивал, что да как, не сменилась ли власть, о чем болтают в народе, как сильно горожане озлоблены на южан, и все в таком духе…

– И везде – безуспешно, – заключил я.

– Было бы успешно, я бы здесь с вами не сидел, – развел руками Тунгахоп. – У Владычицы были при себе деньги. Столько, что раньше их хватило бы нанять дюжину бронекатов, но кому сегодня нужны эти бесполезные монеты? А иной оплаты мы перевозчикам предложить не могли. Да и опасно было с ними связываться – а вдруг узнают? Вот мы и передвигались на двух неприметных конных повозках. Королева и слуги переоделись в обычных беженцев, которые якобы согласились перевезти нашу поклажу в обмен на то, что мы защитим их от бандитов. Обычные бандиты нас и не трогали – убегали сразу, стоило мне только рявкнуть. Однако Виллравена, сам понимаешь, на испуг не возьмешь. Мы ни словом не обмолвились, кого сопровождаем, но кое-кто из сквада Кирка уже слышал историю о Тунгахопе, который вызволил из южного плена братьев-северян и нанялся телохранителем к самой Владычице Льдов. А поскольку о ее исчезновении тоже везде болтают, у Виллравена хватило ума присмотреться к тем людям, каких мы сопровождали. Издали они еще походили на фермерское отродье, но вблизи такие чистоплюйские рожи не спрятать даже под слоем грязи… Наша проклятая слава нам же и отрыгнулась! Вот так-то, братья!

Я вспомнил, как совсем недавно наша мрачная известность тоже едва нас не погубила, и сочувственно кивнул.

– И что Виллравен намерен делать со своей драгоценной пленницей? – спросила Малабонита. – За ее голову эти, как их… Хауги тоже готовы отвалить награду?

– Это мне неизвестно, – признался домар. – Зато известно, что теперь буду делать я: догоню и прикончу мерзкого берсерка! Или, на худой конец, дюжину его братьев по скваду.

– В одиночку, мсье?! – изумился Сенатор.

– Я слишком долго пробыл на Юге и растерял здесь все дружеские связи, – ответил Тунгахоп. – А если бы не растерял, разве мне по силам отыскать в таком бедламе кого-то из старых друзей?

– Даже если ты и впрямь доберешься в одиночку до глотки Виллравена, Владычицу тебе не спасти, – рассудил я.

– Что ж, значит, так тому и быть… – Домар обреченно вздохнул. – Придется выбирать: или спасать нанимателя, или мстить за свой погибший сквад. Но пока жив Кирк, первое мне не удастся. Если же он умрет, а я выживу, возможно, мне повезет помочь Владычице. Нулевой шанс против одного вероятного и одного сомнительного… Не знаю, как вам, а для меня выбор очевиден.

– Почему Кирк передумал брать тебя с собой, мне понятно, – заметил Сандаварг. – Даже в кандалах ты – большая угроза не только для него, но и для его важной пленницы. Если она вконец отчается и прикажет тебе избавить ее от страданий, ты из кожи вон вылезешь, чтобы помочь ей, ведь тебе совершенно нечего терять… Ты – ценный пленник, но Владычица гораздо ценнее, да к тому же слабее и покладистее… Мне непонятно, почему Виллравен не прикончил тебя вместе с твоими братьями, а зачем-то устроил этот цирк с вактом?

– Могу догадаться, почему. – Вопрос Убби не поставил Тунгахопа в тупик. – Когда умирал старый Сигурд Хауг, чьих двух сыновей-близнецов я зарубил в битве у Исландского плато, он пожелал, чтобы я умер смертью не воина, а бродяги…

– То есть от голода и жажды и без погребения, – пояснил для нас Сандаварг.

– …Кирк тоже слышал об этом, – продолжал домар. – И раз уж он предпочел не рисковать, таща меня на край света вместе с Владычицей, он решил хотя бы уважить предсмертную просьбу старика Хауга.

– И что бы Виллравен при этом выиграл? – осведомился я.

– Кирк – берсерк и отщепенец, но его слово среди северян кое-что стоит. И если он поклянется Хаугам, что в точности исполнил волю их предка, его клятву не сочтут пустым звуком. Тем более что воины Кирка видели мою казнь и готовы головой поручиться за правдивость слов своего домара. Это, конечно, будет уже не столь щедрый подарок, как если бы Виллравен пригнал меня Хаугам живьем. Но ему зачтется и такая услуга… Если бы ублюдкам не подвернулся тот полумертвый вакт, они просто приковали бы меня к скале и бросили подыхать. Но приковать меня к псу Вседержителей показалось им куда более забавной идеей. Сквад Кирка ликовал и гоготал так, что у меня до сих пор в ушах звенит. А я поклялся им, что если мне вдруг повезет выжить, при нашей следующей встрече они будут так же громко визжать от боли! И я постараюсь, чтобы их вопли долетели до ушей самих Хаугов!.. Кто бы мог подумать, что благодаря вам я и впрямь не издохну! Теперь я у вас в огромном долгу, вот только вряд ли сумею его вернуть. Могу лишь пообещать, что не стану для вас обузой. Подбросите меня до Сенегальского перевала, ну а дальше я сам разберусь. Мимо этого места Виллравен не мог пройти, и там наверняка отыщутся его следы.

– Погоди, дружище, не гони! Ишь, какой шустрый! – возмутился Убби. Без злобы, но с плохо скрываемой обидой в голосе. – Что значит «сам разберусь»?! Неужели ты решил, что Убби Сандаварг пропустит такую славную драку?! Разве ты не помнишь, кем был для нас покойный Дарио Тамбурини и на что мы ради него готовы пойти?

– Само собой, помню. Как такое можно забыть! – нахмурившись, ответил Тунгахоп. Было заметно, что он пожалел о брошенных им сгоряча словах, пускай даже он хотел нас всего лишь отблагодарить.

– И тебе, конечно, известно, чьего ребенка носит Владычица Льдов? – продолжал свой укоризненный допрос Сандаварг. Домар подтвердил и это. – Тогда почему ты говоришь, что твои нынешние проблемы – не наше дело?

– Я такого не говорил, – возразил Тунгахоп и был, в общем-то, прав. – Я сказал лишь то, что несправедливо вам расплачиваться за мои ошибки. Вы для меня так много сделали, поэтому будет нечестно втягивать вас в мою войну.

– Позволь нам самим решать, что честно, а что нет, – отрезал Убби. – Дарио Тамбурини не просил нас позаботиться о его ребенке, ведь он был полностью уверен, что с такой матерью их младенцу ничего не грозит. Так оно до недавних пор и было. И все же Дарио ошибся. Но покажи мне того, кто хотя бы раз не ошибался в жизни? Однако, если бы Дарио предвидел, что все обернется так дерьмово, неужели он не взял бы с нас подобную клятву?

Сказав это, северянин обвел нас суровым вопрошающим взглядом, как будто и впрямь надеялся найти несогласных.

Таковых не было, а вот нерешительные и сомневающиеся имелись. Даже Малабонита, которую по молодости лет порой тянуло на безрассудные поступки, глядела на Убби в легком замешательстве. И немудрено. Всего полгода, как мы вернули себе честное имя и зажили прежней жизнью вольнонаемных перевозчиков, и вдруг снова вляпались в неприятности. Или, вернее, еще не вляпались и потому пребывали в растерянности. Вот если бы неприятности уже обрушились на нас, тогда и думать нечего – или беги от них сломя голову, или борись с ними. Но чтобы мы добровольно ввязались в драку, не только ничего при этом не заработав, но и нажив себе новых могущественных врагов… Такое было обычным делом для Сандаварга, но не для нас, даром что мы побывали вместе с ним в уйме передряг.

И все же Сандаварг был прав. Прав на сто процентов. Сколько раз мы называли Дарио своим другом – и когда он был жив, и после его гибели? И как бы мы выглядели после этих громких слов – а ведь мы произносили их совершено искренне! – зная, что над еще не родившимся ребенком Тамбурини нависла угроза, и даже не попытавшись его спасти?

Пускай недолго, но Дарио был членом моей команды, таким же как де Бодье. Неужели я отказал бы Сенатору в помощи, попроси он, к примеру, вызволить из беды кого-нибудь из своих родственников (согласен, дурацкий пример, поскольку вся родня Гуго давно на него начхала, но неважно)? Конечно, не отказал бы! А значит, я не откажу и Тамбурини, тем более что сам он не может заступиться за мать своего ребенка.

– Мы поможем тебе, домар! – поддержал я Сандаварга, которого уже начинало раздражать наше молчание. – Но только при одном условии: ты не будешь ничего предпринимать, не посоветовавшись с нами. Это касается и тебя, Убби. Понимаю, что мы многим обязаны нашему другу Дарио. Но если выяснится, что Владычицы Льдов или их ребенка уже нет в живых, я, Малабонита и мсье де Бодье не станем учинять Виллравену вендетту и отстраняемся от дела. Погибать ради погибших не в наших правилах. Раз уж мы ничем им не поможем, то будем чтить их память, продолжая жить дальше… Вас это устраивает?

– Устраивает, – подтвердил Сандаварг. Он был знаком с нашими гибкими жизненными правилами. И давно смирился с тем, что мы вступаем в бой лишь при крайней необходимости, будучи зажатыми в угол. – Просто помогите нам с домаром настичь Кирка, ну а кишки мы ему как-нибудь без вас выпустим.

– Ты хороший человек, шкипер, – поддержал сородича Тунгахоп. – Иного ответа я от тебя и не ожидал. Само собой, вы и Сандаварг будете первыми узнавать о моих планах. А я – прислушиваться к вашим идеям, если они у вас появятся. Только вам решать, как далеко вы со мной пойдете: до конца или нет. И если нет, клянусь, я нисколько не обижусь. Вы уже сделали для меня так много, что я, скорее, отрежу себе язык, нежели упрекну вас хоть в чем-то. Мое слово!.. Ну а теперь, раз мы с вами заключили договор, предлагаю скрепить его ковшиком «злой браги». – И, глянув на наши вмиг посуровевшие лица, насторожился: – Что? В чем дело? Только не говорите, что вчера я сдуру выхлебал все ваши запасы! Если так, я себе этого никогда не прощу!..