Вместо того, чтобы навести достойные порядки в собственной стране, Александр I начинает бороться с революционной «заразой» в Европе, объявив, что всякая революция – это война. Многие месяцы он проводит на международных политических конгрессах, ведя сложные политические дискуссии; порой попадает примерно в те же ситуации, что и с протестом против казни герцога Энгиенского. Например, осенью 1818 года на конгрессе Священного союза Александр ринулся отстаивать права негров в США и потребовал немедленно прекратить торговлю живым товаром, совершенно «забыв», что в его собственной стране точно так же продаются крепостные крестьяне.

В молодости Александр утверждал, что при его отце «три тысячи крестьян были розданы как мешок брильянтов. Если бы цивилизация была более развитой, я бы прекратил крепостное право, даже если это бы мне стоило головы». Подчеркивая, что либерально-демократические высказывания государя сильно оторваны от его истинных желаний, его товарищ по Негласному комитету князь Чарторыйский писал: «Он был готов согласиться, что все могут быть свободны, если они свободно делали то, что он хотел».

Возможно, Александр совершенно сознательно предпочитал «загранкомандировки». В 1815 году Россия предстала перед ним, только что вернувшимся с триумфом из Европы, в печальнейшем виде. Даже недавно реформированные высшие центральные органы управления не оправдали надежд императора. Он остался недоволен комитетом министров, вскрылись большие злоупотребления; под суд пошли управляющий делами комитета Молчанов и министр князь Горчаков. Управление шло хуже, чем при Павле I. Отсутствие государя, неизвестность, в которой находились многие министры, полномочия, данные местным властям, и непосильные задачи, возложенные на них по сбору налогов на военные дела, – все это привело к полному разгрому местного управления. Неисполнение сенатских указов, накопление недоимок, произвольные аресты граждан, жестокие (до смерти) наказания в местах заключений, взятки, продажа казенных имуществ, контрабанда, даже подделка ассигнаций процветали. Начались многочисленные крестьянские волнения.

И тут император, не желающий всем этим заниматься лично, составляет очередной комитет и призывает на помощь графа Аракчеева. У государя не было времени читать журналы комитета; для него составлялись краткие «мемории», на которых Аракчеев часто излагал свои заключения и примечания. Влияние Аракчеева, но только как исполнителя царской воли, становится почти неограниченным. Решения государя почти всегда совпадали с мнениями Аракчеева.

Между тем император еще подумывает о введении Конституции, на него влияют воспоминания о Польше. Россию предполагалось разделить на наместничества, в каждом должен быть свой сейм, собирающийся раз в три года; общий Государственный сейм или Государственная дума собирается раз в пять лет. Как местные, так и общий сейм – двупалатные: верхнюю палату в общем сейме образует Сенат, а нижнюю – Посольская земская изба. Сенаторы подбираются по назначению, в Посольскую палату население (дворяне и горожане) избирают положенное число лиц, две трети коих утверждаются государем в звании послов. Местные сеймы избирают из своей среды известное число депутатов в Государственный сейм; половину избранных государь утверждает «для присутствования». Государь – единственный источник всякой власти, но сейм содействует законодательной власти государя. Понятно, что и этот «чертеж» государственного устройства лег под сукно.

Одновременно идет усиленное насаждение в эти годы военных поселений. Идея военных поселений не была новой; в России в продолжение всего XVIII века были поселенные войска. И сама идея возникла отнюдь не беспочвенно: у солдат после 25-летней службы не было средств, те, кто служил, не были счастливее, из армии постоянно дезертировали. Офицерам тоже было негде жить, они проводили время за вином, картами и жестокими развлечениями. Ко всему этому прибавлялись и соображения бюджетные. Во время наполеоновских войн русская армия достигла небывалых размеров: – до 1 237 000 человек. Сокращение армии не входило в планы императора, но нужно было изыскать способы содержать этакую махину. Не могла удовлетворять Александра I и система комплектования армии: больше половины рекрутов поступало от помещиков, которые, конечно, старались отдавать не лучших, то есть не самых работоспособных и крепких, крестьян.

При таких условиях мысль, что армия может кормиться собственным земледельческим трудом, представлялась чрезвычайно соблазнительной; кроме того, новая система гарантировала старослуживому, по окончании долгой и тяжелой службы, земельную собственность и семейную обстановку. В идеале, и молодое поколение будущих воинов вырастало в военной обстановке. Страна давала своего рода огромный капитал (казенных крестьян и земли) под военные поселения, но за это освобождалась навсегда от главнейших трат на военное дело. Тотчас по поселении той или другой воинской части (батальона, полка) часть солдат (лучшие) наделялись от казны землею, домами, орудиями, скотом и пр. и в первые годы получали провиант на себя и на свои семейства и обмундирование; все, что они приобретали своим трудом, считалось их личной собственностью. Такие оседлые поселенцы избавлялись от походов. Остальные солдаты данной части располагались в квартирах своих «счастливых товарищей», должны были помогать последним в полевых работах и получали за это ту же пищу, что и их хозяева; надежда перейти в разряд этих последних и получить земельную собственность должна была побуждать их к исправной службе. Каждая часть имела свой поселенческий округ, крестьяне которого переходили в военные поселения; с этого момента прекращалось их право распоряжаться судьбою своих детей; сыновья становились военными кантонистами: до семи лет они проживали у родителей, с восьмого посещали школу, с двенадцати лет уже большую часть времени проводили в школе, а с восемнадцати лет поступали в резервные части.

Проведение в жизнь идеи военных поселений Александр I, как мы знаем, поручил Аракчееву Между прочим, первые поселения возникли еще в 1810 году, при Сперанском, с 1816 года они приобрели уже массовый характер. Простой народ был в ужасе от того, что надо перековывать серпы на мечи, менять веками сложившийся уклад. Целый ряд бунтов среди военных поселян был подавлен Аракчеевым.

В военные поселения перешли 138 батальонов, 240 эскадронов и некоторые другие части; в поселенных округах считалось 150 тысяч нижних чинов и 17 тысяч лошадей, 76 тысяч инвалидов, 154 тысячи кантонистов; всего населения (с крестьянами) было под управлением Аракчеева почти 750 тысяч душ. Финансовую сторону этого предприятия можно считать даже блестящей: израсходовано было на военные поселения лишь 18 миллионов рублей, и к 1825 году собран был даже особый капитал в 30 миллионов рублей, вполне обеспечивавший дальнейшее развитие дела. В счет расходов не входит цена земли, отведенной под поселения (почти 2 400 000 десятин – в губерниях: Новгородской, Харьковской, Херсонской, отчасти в Могилевской), но ценность этой земли от пользования ее военными поселениями увеличилась. Затем к устройству военных поселений применен был солдатский труд, который переложить на деньги невозможно.

То, что было прекрасно в теории, – на практике оказалось очень тяжелым и возмутительным; регламентация труда и самой жизни возмущала всех, кто соприкасался с военными поселениями, особенно тех, кто терпел от власти Аракчеева, смотревшего на людей как на автоматов. Да и в экономическом отношении они не оправдали ожиданий.

Трудно найти логику во многих указах и поручениях последнего десятилетия царствования Александра I, касающихся крестьян. В ноябре 1815 года российским крестьянам запрещено «отыскивать вольность», но в 1816 году он поддерживает проект эстляндского дворянства об окончательном освобождении крестьян в тех местах и обещает распространить их опыт на всю Россию. В 1818 году император тайно поручает сразу трем государственным деятелям разработать проекты отмены крепостного права. Адмирал Мордвинов предложил предоставить крестьянам свободу, но землю оставить за помещиками; граф Гурьев рекомендовал план, рассчитанный на 60 лет, – с выкупом крестьянской земли у помещиков. Кстати, чуть ли не самый разумный проект предложил все тот же Аракчеев – выкупать крестьян с землей по две десятины на душу на средства правительства по соглашению с помещиками и по цене региона. Ни один из этих проектов Александр не начал осуществлять, а в 1822 году возобновил право помещиков ссылать крестьян в Сибирь.

Стоит ли удивляться, что самые последние годы царствования императора сопровождались заметными волнениями. Летом 1819 года вспыхнуло восстание в Чугуеве близ Харькова, в 1820 году – на Дону. Все это усугублялось голодом, разразившимся в благодатных областях России, в том числе из-за несовершенства порядка и управления в стране.

А 16 октября 1820 года головная рота Семеновского полка подала просьбу отменить введенные жесткие порядки и сменить полкового командира Ф. Е. Шварца. Роту обманом завели в манеж, арестовали и отправили в казематы Петропавловской крепости. За нее вступился весь полк. Полк был окружен военным гарнизоном столицы, а затем в полном составе отправлен в Петропавловскую крепость. Первый батальон был предан военному суду, зачинщиков прогнали сквозь строй, остальных сослали в дальние гарнизоны. Другие батальоны были распределены по различным армейским полкам. Под влиянием Семеновского полка началось брожение в других частях столичного гарнизона: распространялись прокламации. В 1821 году в армии вводится тайная полиция.

 

Венский конгресс. Гравюра

 

Вид военных поселений

 

Утро помещицы. Худ. А. Венецианов

 

Крестьяне в военных поселениях. Худ. М. Добужинский

 

Собрание тайного общества. Худ. К. Гольштейн