Юрий Безелянский, Виктор Черняк. Терра детектива. М.: Русское товарищество («Детективленд»)

Август месяц традиционно богат историческими событиями. Не верите – убедитесь сами. 25 августа 1530 года родился царь Иван Грозный. 23 августа 1903 года закончился II съезд РСДРП. 4 августа 1962 года не стало Мерилин Монро. Ну и, наконец, еще одна важная веха – 3 августа 1991 года «Независимая газета» напечатала статью автора этих строк, посвященную современной детективной литературе.

Дабы избежать справедливых упреков в мании величия, вынужден скорбно признаться: подбор эпохальных событий – исключительно на совести создателей «Терры детектива», Безелянского и Черняка. Аннотация сообщает, что данная книга «рассчитана на интеллигентного читателя, у которого мало времени и отменный вкус»; в предисловии объявлено, что это «издание, не имеющее аналогов». На первый взгляд кажется, будто в последней фразе содержится некое преувеличение. В конце концов, вся четырехсотстраничная «Терра детектива» построена по принципу «Календаря знаменательных и памятных дат», который любят вести на своих страницах некоторые газеты. Однако в уже упомянутом предисловии нам сообщают о кардинальном отличии данного календаря от всех подобных: по мнению составителей, даты и факты здесь подобраны не абы как, но с глубоким смыслом, и потому книга являет собой своего рода «маленькую энциклопедию».

И вот тут возникает самая главная детективная загадка «Терры детектива»: критерий отбора фактов для «своего рода энциклопедии». Если поверить подзаголовку книги («Всемирные злодеяния, истории преступлений, преступников и жертв»), то сразу возникает множество вопросов. Понятно, почему в календарь попали даты Варфоломеевской ночи, убийства Михоэлса, конференции, проведенной Гейдрихом в Ванзее, или расстрела семьи Романовых. Совершенно непонятно присутствие в том же календаре дат подвигов панфиловцев и Матросова, неудачного покушения на Гитлера в 1944-м или образования государства Израиль. Да и, признаться, не хочется верить, будто собственная давняя статья в «НГ» была преступлением. Может, и не блестяще написано, но на всемирное злодеяние все-таки не тянет, мелковат проступок.

Рассмотрим версию № 2. Допустим, что определяющий критерий – причастность лиц (в той или иной степени) к развитию мирового детективного жанра. Данная версия, необычайно льстящая автору этих строк, объясняет присутствие в книге мини-статей, посвященных Конан Дойлу, Честертону, По, Сименону, Флемингу, Кристи, Гарднеру, Маклину и другим их коллегам. Но если принять эту гипотезу за основу, вопросы все равно остаются. С одной стороны, в ряду писавших зияют обширные лакуны. В календаре есть Чейз, но нет Хэммета, есть Вайнеры, но нет Адамова, есть Овалов, но нет и следа Шпанова. К тому же и к попавшим отношение у Безелянского—Черняка подчас довольно странное. В статье о Дюрренматте про его собственно детективные произведения говорится мимоходом; Диккенс почему-то остается без самого детективного его полотна «Тайна Эдвина Друда»; в заметке о Сартре не упомянут «Некрасов» и т. д. Вполне оправданно появление Айзека Азимова – знаменитый фантаст писал и «чистые» детективы (скажем, роман «Дуновение смерти»), но составители явно о том не знают и пишут общо: «Рассказы Азимова всегда по-детективному интересны и захватывающи».

Мотивировки вовлечения того или иного исторического персонажа в круг литературы детективного жанра вообще необычайно оригинальны. Альбер Камю? Извольте: «В его книгах есть немало рассуждений об убийствах». Джордж Оруэлл? «Жизнь Оруэлла была полной драматизма и напряжения, будто судьбу ему предначертало перо опытного автора детективов». Гофман? «Идеи Гофмана вольно или невольно заимствованы авторами современных триллеров». Чехов? Отношения с Ликой Мизиновой есть «любовный детектив». Уильям Берроуз? «Жизнь его напоминает непридуманный детектив». Маркес? «В знаменитых романах “Сто лет одиночества” и “Осень патриарха” читатели могут найти все, что обычно привлекает их в детективе: покушения и убийства, похищения и взрывы...» Анатоль Франс? «Автор многих... романов. Во многих острота интриги почти детективная». Байрон? «Недолгая жизнь Байрона – детективный любовный роман». Набоков? «Жизнь Набокова есть страшный и поучительный политический детектив...» Яшвили? Расправа с ним – «нескончаемый кровавый сталинский детектив». Босх? «Своего рода живописный предтеча детективного жанра». Шукшин? «“Калина красная” – „этакий народный детектив“. Свифт? „Путешествия Гулливера“ читаются „как увлекательный причудливый детектив“. Сара Бернар? „Сыграла много ролей в пьесах с драматическим криминальным сюжетом (“Отелло”, “Орленок”, “Дама с камелиями”)“. Чтобы оправдать появление заметки о каком-нибудь из авторов, создатели книги делают нешуточные литературоведческие открытия, копают очень глубоко. Чем знаменит, допустим, Булгаков? „Фантасмагории Михаила Булгакова обладают пленительным свойством детектива – притягивать, “привязывать” читателя“. Что такое „Приключения бравого солдата Швейка“? „Блистательный юмористический детектив“. А „Повелитель мух“ Голдинга? „Произведение причудливое, философское и бесспорно детективное“. А „Двенадцать стульев“ Ильфа и Петрова? Однозначно – „сатирический детектив“.

По мере чтения календаря начинает возникать странное подозрение, что Безелянский с Черняком сначала находили какую-нибудь памятную дату, а лишь потом соображали, как бы ее приспособить к делу. Скорее всего, с этим и связаны некоторые блистательные находки составителей. Вот что сказано об Эренбурге: «Он не писал детективов, но разве его романы... не полны преступлений и загадочных историй?» Нечто подобное сказано и о Бунюэле: «не ставил чистые детективы, но все его фильмы держат зрителя в нешуточном напряжении». И о Гюго: «Гюго не писал детективов, хотя детективные ходы присутствуют в его романах». И о Чаплине: «Великий комик не играл в детективных фильмах, но...» (вообще-то играл, в «Мсье Верду», но авторы про то не знают). И, разумеется, о Навои. «Нет, он не писал детективов, но его мысли – ключ ко многим тайнам».

Число людей, явно по недоразумению не писавших детективов, но тем не менее великодушно включенных в общий список, оказалось велико. Сталин, Калигула, Малюта (названный почему-то Скуратовым-Беленьким), Столыпин, Цвигун, Грибоедов, Колчак, Мария Стюарт, Мольер, Т. Уильямс, Дантон, Бруно, Галилей, император Хирохито и др., и др. Помимо потенциальной любви к детективу, этих людей объединяет разве что одно: они все умерли. Поскольку смерть есть неотъемлемый атрибут детективного жанра, то, пожалуй, этот критерий подходит. «Ну и что же, – подумал Достоевский, царство ему небесное, – я ведь тоже когда-нибудь умру...» Кстати, и Достоевский, разумеется, попал в «своего рода энциклопедию» – как автор детективного романа «Бесы».

Чтобы дать читателю окончательное представление о стиле энциклопедических статей, приведем пару цитат. Вот как пишется об Агате Кристи: «Смерть не щадит никого! Но если есть загробная жизнь и рай в награду за радость, подаренную миллионам, то именно в раю достойных из нас ожидает Агата Кристи с новыми необыкновенными повествованиями». А вот – о Конан Дойле: «Говорят, что врачом и беллетристом сэр оказался незначительным... Боже правый! Кто и о ком говорит? Конан Дойл – явление природы, как горы и море, пропасти или пики...» И вот такой пассаж завершает заметку об отставке Никсона после Уотергейта: «А в это время потрясенная злоупотреблениями Леонида Брежнева и его соратниками (? – Р. А.) по Кремлю советская общественность втихомолку шушукалась на кухнях...»

Право же, такую фразу не смог бы сочинить незначительный беллетрист, а только такие явления природы, как горы, море, Черняк, Безелянский. Тем более что обоим в календаре посвящено по статье; о Викторе Черняке, в частности, сказано: «Обаяние произведений Виктора Черняка в их всечеловечности и неприятии зла и насилия».

Вышеприведенная автохарактеристика окончательно убеждает недоверчивого читателя, что «Терра детектива», видимо, действительно не имеет аналогов и в этом смысле уникальна. Как уникален метод Навои ибн Ломброзо с Бейкер-стрит.

1994