Роберт Маккаммон. Участь Эшеров. Львов: Сигма («Мастера остросюжетной мистики»)

Ломать не строить – душа не болит. Фигура трудолюбивого каменщика в фартуке белом испокон веку вызывала в народе инстинктивное подозрение: чего это он там сооружает? не тюрьму ли? Недаром опытные мастера, возводившие Бастилию, ныне прочно забыты, зато бесцеремонные санкюлоты, разрушившие здание ради сомнительного удовольствия потанцевать на обломках, остаются в благодарной памяти потомства. Роковой ошибкой масонов, явившейся причиной возникновения досужих сплетен об их якобы тайном коварстве, оказался выбор ими в качестве эмблемы мастерка; если бы символом масонского движения стало стенобитное чугунное ядро, нехорошие слухи рассеялись бы, даже не возникнув.

Американский фантаст Эдгар Аллан По проявил изрядную проницательность, оставив за пределами своей знаменитой арабески всю историю строительства Дома Эшеров и сосредоточив внимание непосредственно на падении. Впрочем, будучи закоренелым романтиком, писатель искренне полагал, что «весьма древний род» мог угаснуть вследствие «необычной душевной чувствительности, выражавшейся на протяжении долгих веков в создании многочисленных высоких произведений искусства». Прискорбное заблуждение Эдгара Аллана почти сотню лет спустя разделил другой американский фантаст, Рей Дуглас Брэдбери. Он нарочно вернулся к старому сюжету в «Марсианских хрониках» (новелла «Эшер II»), чтобы вновь увязать мотив Разрушения Дома с приверженностью его обитателей литературе высокого романтического вымысла – то есть искусству тонкому и прекрасному, хотя и обреченному, по мнению Рея Дугласа, на скорую мученическую гибель под натиском наступающего по всем фронтам кондового капреализма (чьим типичным представителем для автора «Марсианских хроник» был почему-то Хемингуэй). В новелле «Эшер II» самое страшное уже происходило: Белоснежку, Алису и Матушку Гусыню ставили к стенке. Однако под конец и политиков, причастных к злодеянию, умерщвляли разными способами, позаимствованными у Эдгара По. В финале своды Дома II торжественно рушились, погребая под собой гостей, не склонных к романтике и потому получивших по заслугам. Правда, мрачноватая готика рассказов По была нанизана на стержень «твердой» научной фантастики (посетители прибывали на рейсовой ракете, расправу творили роботы, главный герой разглядывал рухнувшее здание с борта вертолета и т. п.), но все же Брэдбери сумел сохранить верность основной концепции произведения своего духовного учителя.

Боб Маккаммон в отличие от Брэдбери уже не чувствует себя связанным ровным счетом никакими обязательствами перед тенью Эдгара По, а потому корежит судьбы знакомых героев и придумывает их историям столь чудовищные продолжения, словно испытывает к автору «Улялюм» и «Лигейи» нечто вроде личной неприязни. Маккаммон даже не постеснялся в прологе вывести на авансцену самого По, изобразив того грязным полубомжем с бегающими глазками и пораженными застарелым тремором ручонками, из которых постоянно вываливаются листки, исписанные романтической ахинеей.

Самих Эшеров под пером современного романиста настигает участь еще более ужасная. Из бесплотных сгустков готической тени возникают плотоядные мерзавцы, которые из поколения в поколение делают бизнес на производстве смертоносного оружия (от кольтов до баллистических ракет), а голод утоляют человечиной – не в переносном, но в прямом смысле: кушают маленьких крестьянских детей, отлавливаемых верным слугой семейства на контролируемой территории. Как и всем прочим писателям, эксплуатирующим чужие сюжетные ходы и классических персонажей, создателю «Участи Эшеров» заранее известны условия задачи и ответ, напечатанный в конце учебника. Подобно всем нерадивым ученикам, желающим поскорее разделаться с домашним заданием, Боб Маккаммон подгоняет решение под готовый ответ: в финале Дом III обязан пасть, но – в полном соответствии с принятым в американской беллетристике Принципом Адекватного Воздаяния – преступления должны соответствовать тяжести наказания. Именно по этой причине автор не удовлетворился атрибутикой только сайенс-фикшн или только фэнтази, соединив их с целью отягощения фамильных грехов. При попытке усилить эффект автор, напротив, сам же его и ослабил; разнородные прегрешения, взятые напрокат у двух разных фантастических жанров, в совокупности образуют малоосмысленный, едва ли не комический гибрид. Разумеется, вампиры и каннибалы, вдобавок состоящие на службе у Дьявола, должны понести ответственность за свои злодеяния. Само собой, подручные Пентагона, испытывающие на мирных американцах бесчеловечное акустическое оружие под кодовым названием «Маятник» (усеченный – в связи с отсутствием в названии колодца – привет Эдгару По), не могут оставаться безнаказанными. Однако людоеды, по указке Сатаны работающие на Пентагон, – это уже явный перебор. У читателя немедленно возникает ощущение, будто у нескольких главнокомандующих различных армий Зла в распоряжении остался один рядовой, вынужденный выполнять все команды всех начальников одновременно. И когда Дом III наконец-то схлопывается и хоронит под сводами потустороннюю и научно-фантастическую камарилью, к смутному ощущению победы светлых сил примешивается безусловное понимание: для бойцов Тьмы это тоже – хеппи-энд.

1996