Эйсай был автором нескольких книг, посвященных дзэн-буддизму. Среди них трактат «Распространение дзэн-буддизма ради защиты отечества», лучше всего отражающий его точку зрения на ту роль, которую дзэн-буддизм должен был играть в общественном порядке, развивающемся в Японии при правлении сёгунов Минамото в Камакуре.

Хотя в настоящее время в странах, ориентирующихся на Запад, религия четко отделена от светского государства, в прошлом преобладало их тесное переплетение. В молодом Японском государстве связь между Дхармой и политической властью с самого начала была крепкой. Светские власти и буддийское духовенство разделяли общую цель укрепления благосостояния и безопасности Японии. Вдохновленные изображением благополучных царств в классических буддийских священных писаниях, они надеялись сделать Японию такой же преуспевающей и гармоничной. И те, и другие считали, что воплощение буддийских моральных идеалов и духовных целей может обеспечить безопасность страны, а власть светского правительства должна использоваться для поддержания буддийских монастырей в этой важной религиозной работе.

Однако такая тесная связь содержала в себе и потенциальную опасность. Если буддийское сообщество начинало портиться и слабеть в своих моральных устоях и в отношении к медитации, то в результате могло пострадать благосостояние всей страны. Таково, по-видимому, и было положение дел во времена Эйсая. В течение десятилетий до и после гражданской войны между кланами Минамото и Таира страна была охвачена беззаконием и моральным разложением, много тысяч людей погибли из-за войны и голода. Очевидно, буддизм не смог защитить страну.

Эйсай считал, что моральная слабость в таких признанных буддийских школах, как Тэндай, была ответственна за насилие и нестабильность, поразившие японскую культуру. Когда Эйсай вернулся из своей второй поездки в Китай, он написал трактат «Распространение дзэн-буддизма ради защиты отечества». У этого трактата были две главных цели: во-первых, реформировать признанные японские буддийские школы, здесь был приведен образец морально честной и подлинной практики; а во-вторых, убедить военных правителей Минамото в том, что для них наилучшим средством сохранения власти была бы официальная поддержка дзэн-буддизма и учреждение просветленной формы правления, воодушевленного идеалами дзэн-буддизма.

Умело соединяя отрывки из священных писаний махаяны с собственными комментариями и аргументами, Эйсай доказывает в этом трактате преимущества дзэн-буддизма, восхваляет его этику и мораль. Его произведение, должно быть, успешно достигло своей цели, так как новые правители Минамото приняли дзэн-буддизм в качестве официальной идеологии и многое сделали для того, чтобы распространить его по всей стране после смерти Эйсая. Призыв Эйсая вернуться к традиционным нормам морали и практики также вызывал отклик у многих верующих в буддийском мире. Такие учители, как Хонэн (1133—1212), Шинран (1173—1262) и Ничирэн (1222— 1282), попытались реформировать духовенство и распространить буддийское учение на более широкие массы.

К этому политическому и моральному учению есть красивое примечание. Эйсай прославился тем, что привез с собой из Китая семена чая. Он рекомендовал пить чай как напиток, помогающий в практике медитации и укрепляющий физическое здоровье. Связь между дзэн-буддизмом и чаем в Китае традиционно считалась восходящей ко времени самого Бодхидхармы. Хотя чай был импортирован как медицинский продукт еще до Эйсая, уникальный японский обычай распивания чая, на который в более поздние века мощное влияние оказала эстетика дзэн-буддизма, ведет свое происхождение от горстки семян Эйсая.