Горный тренировочный лагерь разведшколы абвера «Эски-Меджит»
— Кажется, сейчас у нас будет продлённый сеанс, — насторожился командир разведчиков, защёлкнув сверху ствольной коробки очередной магазин. Он уловил нарастающее надсадное ворчание автомобильного двигателя. — Где ж вы, суки, прятались? — беззлобно и даже равнодушно как-то удивился Сергей, оборачиваясь на пороге, с которого доселе безнаказанно и методично расстреливал фрицев в мечети.
Немцы и впрямь появились с внезапностью пресловутого чёрта из табакерки.
По извилистому просёлку заплясали в предрассветном тумане блики маскировочных фар. И вот уже длинная очередь из «пилы Гитлера» отогнала партизан от парадного хода. Пришлось прыгнуть за каменные плиты крыльца, залечь, а потом и вовсе перебежать за какую-то древнюю арбу, скроенную из достаточно крупных, грубо струганных жердей.
Сергей с ходу опрокинул арбу набок ударом кованого ботинка и оглянулся в сторону проулка.
Его давно уже смущали и малочисленность часовых у лагеря и автоколонны, и отсутствие усиленных патрулей на окраинах, где им по определению должно быть, когда личный состав собран в одно место, точно раки в корзину сползлись — только из воды выдерни.
«Что это, ловушка? Но не слишком ли жирная приманка для ловли партизан — целая “корзина” немецких солдат? Это ж не румыны, не татары тем более, — драгоценная арийская кровь. Нет, в такой расточительности немецкое командование до сих пор замечено не было, значит, — Сергей хмыкнул, лязгнув затвором «Шкоды», — значит, ларчик открывается куда проще. Караул у них был, только не простой, а мобильный, моторизованный. Обычный приём, когда не хватает сил, чтобы прикрыть слишком большую территорию. Точно как у нас было в 41-м, когда немецкие десанты по всему побережью мерещились. Сидели в готовности рвануть, где зашевелится…»
Словно в подтверждение его догадки, из-за угла саманной коймы вынырнул приплюснутый нос броневика с запаской на скошенном рыле и со станковым пулемётом на турели промеж тёмных глазниц амбразур.
Разумеется, борта пятиместной «Лоханки» были обвешаны привилегированной частью караула — немцами в куцых камуфляжных плащах без рукавов, анораках. Татарская разношерстная братия семенили нестройной гурьбой сразу сзади, не отставая, но и не поспешая особо «поперед батьки в пекло».
— Дай-ка бутылочку, — обернулся Сергей.
Володя бережно, двумя руками, вынул пузатую коньячную бутылку с длинным горлом, заткнутым тряпкой фитиля. Пахнуло керосином.
— Самопал, конечно, — скептически фыркнул Хачариди, невольно припомнив заводской коктейль «КС-5» с ампулой белого фосфора в резиновой пробке. — Ну да за неимением выбора…
Он клацнул крышкой бензиновой зажигалки.
Бутылка, кувыркаясь огненным колесом, унеслась в ночь. Раздался глухой звон. Несмело встрепенулся огненно-жёлтый мотылёк, и вдруг с хрипом, словно внезапный порыв ветра, взвился огненный смерч, вычернив контуры охваченного пламенем вездехода. Подхватив пулемёт за верхнюю ручку на уровень живота, Сергей сыпнул в самую гущу заметавшихся с воплями фигурок длинную очередь.
— Товарищ командир! — Пашка утёр мокрое, запыхавшееся лицо рукавом ватника. — Засада! Все немцы и татары под мечетью!
— Засада? — Фёдор Фёдорович, бросив бинокль, перевернулся на спину. — Какая на хрен засада?!
— Яка ще, в біса, засідка? — возбуждённо дёрнул Пашку с другой стороны Руденко.
То, что местонахождение караульного помещения накануне операции определить так и не удалось, не показалось Фёдору Фёдоровичу слишком уж удивительным. Мальчишки не заметили, откуда происходила смена дозорных. Впрочем, особо околачиваться на виду татарских «оборонцев» им было и не с руки, — так, где в щель забора, где из бурьянов сурками выглядывали.
Значит, караул базировался не на виду. Видимо, в одной из усадеб дореволюционных «беев» — горцы всегда были крепкими хозяйственниками, «куркулями», по советским стандартам, так что преимущество колхозного равноправия оценили они по достоинству. Так и вышло…
— Мы тут все глаза проглядели, — всё ещё возмущался на коварство фашистов Руденко. — Звідки вони взялись? В комендатуре никого, у Ильясова начебто теж…
— Так точно, никого! Думали, они во дворах у куркулей, — заторопился парнишка с пояснениями, даже стуча себя костлявым кулачком в грудь, дескать: «Христом Богом клянусь, товарищ комиссар!» — А они под самой мечетью ховались, у речки. Там, оказывается, пещера, как раз в той самой скале, на которой мечеть. Вход со двора Ишбека хворостом был завален. Мы…
— Погоди, потом! — подхватился на ноги Беседин. — Сначала надо ребятам подмогу отправить.
Он вдруг замер, прислушиваясь. Рокот перестрелки внизу, в долине Ильчика, приглушенный речной сыростью, вдруг оживился громкими раскатами гранатных разрывов. Застрекотал со знакомой, взахлёб, расторопностью партизанский «Дегтярёв».
— Ну, слава богу, — перевёл дух Беседин. — Кажись, группа Погодина подоспела.
