Крым. Партизанский отряд Ф.Ф. Беседина

…А сейчас все предгорья и горы замело снегом, почти постоянно вьюжило или же срывались штормовые ветра, которые людей валили с ног и выдували остатки тепла из партизанских землянок. Положение становилось невыносимым; уже все понимали, что вот так, голодными и холодными в лесу с тремя десятками раненых и больных, и боеприпасами — разве что на пару больших боёв, — продержаться можно совсем недолго.

Беседин и Руденко отправили радиограмму с просьбой осуществить поставки и эвакуацию «нестроевых», почти трети отряда. Но на неё не было никакого ответа трое суток, кроме подтверждения о получении.

Но когда Лаврентий Хмуров, которому передали часть трофеев, взятых в горном лагере разведшколы «Эски-Меджит», упросил дать ещё одну радиограмму, да не просто, а со своим и весьма странным текстом, реакция на Большой земле оказалась быстрой и однозначной.

«…выдвинуть эвакуируемых и команду доставки на базу Третьего отряда. Отправителя последнего сообщения, с имуществом, эвакуировать обязательно…»

Ни командир, ни комиссар не знали, что нужда в партизанах, вернее сказать, в их последней находке, возникла у разведотдела штаба КВЧФ.

Всё это означало, что к условленной дате надо было идти к северо-западной оконечности Караби, к партизанскому аэродрому. Требовалось пройти почти пятнадцать километров по горам и предгорьям, а самое главное — перебраться через Алуштинскую трассу. Проскочить скрытно, потому что попытка прорыва привела бы к неизбежной гибели отряда. Если не к поголовной, то, во всяком случае, к потере его как боевой единицы.

Как болезненной занозы в теле оккупантов.

И доброй надежды тысяч и тысяч крымчан.

— Да чего это всем головы складывать, — хмуро бросил Сергей Хачариди на совещании штаба. — Пойдёт в прикрытие только разведка. Повезёт — так проскочим незаметно. А нет — продержимся час-полтора, пока «инвалидная команда» со всеми бебехами доберётся до ближней заставы Третьего отряда.

На том в конце концов и остановились.