Хотя половые акты в типах 311 и 312 отсутствуют, эротический подтекст этих сказок отрицать нельзя. Опасности подвергаются исключительно девушки, которых враг (заколдованный принц) берет в жены или невесты. Однако сказки эти не фривольны и не радостны. Они наводят на мысль о маньяках, представлявших угрозу для женского пола. Нам нужно понять, были ли они существами из плоти и крови или некими зловредными духами. Дать ответ нелегко: в отличие от ведьмы, чья мертвенная сущность проступает даже в ее «светлых» воплощениях, образ жениха неустойчив.

Почти каждая сказка предлагает свою версию — волшебник, рыцарь, карлик, дьявол, человек, тролль, великан, конь, медведь, водяной и т. д. Попытаемся, как обычно, исключить дополнительные мотивы, в первую очередь — запретную дверь.

Те, кто усвоил теорию Проппа, без труда выстроят логическую цепочку его рассуждений: тайная комната — тайна — тайный обряд — инициация. В мужских домах в таких комнатах хранились святыни племени, запрещенные для неофитов. После совершения обряда комната переставала быть тайной. Пропп выявляет несколько разновидностей содержимого запретной комнаты (чулана). Две из них — портрет красавицы и закованный в цепи враг (змей, Кощей) из типа АТ 552 («Животные-зятья») — он считает «результатом художественного творчества». Найденных героями живых красавиц (в нашем случае им соответствуют обитатели темницы) можно списать на плохо изученные брачные запреты: женщины в мужских домах жили в особых помещениях, куда мужчины не входили. Святую Троицу и адский огонь ученый готов отнести к глубокой древности: в мужских домах в запретных помещениях находились изображения солнца и луны. Животное-помощник — это, конечно же, дар неофиту, поэтому его обнаружение героем русских сказок не создает никакого конфликта .

Говоря об изрубленных телах, Пропп дает волю воображению. Сомневаюсь, что описанная им процедура имеет отношение даже к ритуалам дикарей. Посвящаемому якобы демонстрировали мертвые тела — их накладывали на него, он проползал под ними или шагал через них. Далее цитирую дословно: «Этим, очевидно, символизировалось убиение самого посвящаемого. Убивается не сам посвящаемый, а другой за него — фиктивно. Возможно, что этому заместительному убийству предшествовало настоящее убийство одного из остальных, который в этих случаях поедался» . Кем был этот несчастный? Нерадивым учеником, которому при посвящении оттяпали голову, а не палец?

О других обрядовых толкованиях запретной комнаты мне неизвестно. Возможно, более грамотный, чем я, читатель вспомнит о каком-нибудь древнем табу на осмотр тел убиенных. Для меня же сказочный запрет теряет свою привлекательность, как его ни называй — «великая мифическая загадка» (Толкин) или «подавленный комплекс» (фон Франц). Природа запретного плода важнее самого запрета — и в Библии, и в сказке. Трупы важнее запертой двери.

Мотив подмены и переноса в корзинах и сундуках — чисто художественный. В мифах туземцев он тоже не имеет сакрального значения. Их герои подкладывают камень в корзину похитителя вместо себя или своих испражнений, представляющих немалую ценность .

Таким образом, мы возвращаемся к личности убийцы. Выходцы из иного мира способны принимать обличья людей или животных, чтобы сойтись с женщинами, — от предков рода у дикарей до бесов-инкубов у христиан. В мифе арапеш (Новая Гвинея) змей в облике юноши уводит девушку в мир духов, где принимает свой настоящий вид. При содействии своей умершей бабки девушка убивает змея, сжигает дом со шкурами других змеев (ночью те сбрасывают шкуру, как наш знакомый питон) и бежит домой . Мы имеем почти готовый шаблон для типов 311 и 312, кроме опять-таки женских трупов. Могут путешествовать между мирами шаманы и колдуны-оборотни, также охочие до девушек, но и они убийцами не являются.

По всему миру курсирует образ жениха-мертвеца (сказочный тип АТ 365). Он есть и у дикарей, и у китайцев, и у славян, и у немцев, и у англичан. В Старшей Эдде Сигрун спешит к кургану, где похоронен ее муж Хельги, и сжимает призрак в объятиях, хотя его волосы покрывает иней, тело — смертная роса, а руки холодны как лед. В датской балладе мертвый жених слышит из могилы плач возлюбленной. Он вваливается к ней в дом с гробом в охапку и признается, что в могиле темно, как в преисподней, а от девичьих слез гроб наполняется кровью и змеи кишат у его ног. В истории, рассказанной польским автором XVII в. (имела место в 1597 г. в Вильно), жених-мертвец ускользает из магического кольца одного итальянского колдуна, использующего его в качестве домашнего демона. Легенд о призрачном женихе особенно много в Англии, Ирландии, Исландии, а также среди немецких народных баллад:

Взаимоотношения умершего жениха и живой невесты довольно безоблачны, и мотив похищения возникает относительно поздно. Братья Гримм вдохновлялись знаменитой балладой Г. Бюргера «Ленора» (1773), переложенной на русский язык П.А. Катениным («Ольга») и В.А. Жуковским («Людмила», «Светлана», «Ленора»):

В неопубликованном рассказе братьев «Игуменья и дьявол» речь идет о девушке, потерявшей жениха на поле боя и решившей, что она проклята Богом. Дьявол приходит к ней в облике жениха-офицера и заключает сделку, поклявшись оставаться юношей и одаривать ее магической силой. Поступив в монастырь, она вскоре возглавляет его и устраивает там всяческие безобразия вплоть до своего разоблачения .

Я подробнее, чем следовало бы, коснулся легенд о мертвом женихе, чтобы убедиться в отдаленности их сродства с нужными нам сказками. Кровавых ужасов, кроме как внешнего вида самого призрака, в них практически нет.

Не заняться ли нам русским медведем? Ведь он недаром похищает женщин. У древних греков медведь был близок к Артемиде, а этой богине приносили в жертву девушек. В Западной Европе бытовали легенды о происхождении датских королевских родов от медведя, похитившего женщину. В русской мифологии медведи часто крадут женщин, пришедших в лес за ягодами, берут их в жены и даже имеют от них детей. Кайгусь, хозяин зверей в кетской мифологии, умыкает дочь старика, приняв облик медведя .

Всего любопытнее для нас саамский миф о медведе. Похищенная медведем-людоедом лунная дева ведет у него хозяйство. Ей запрещено входить в опутанный цепями амбар, где медведь держит Гром, плененный им в битве стихий (забавная ситуация, если учесть, что Афанасьев сравнивал с громом именно медведя). Дева подпиливает цепи Грома (поздняя художественная форма, по Проппу) и улетает вместе с ним. У коми медведь олицетворял смерть, и когда он похищал девушек, те спасались из его лесного жилища, подсунув вместо себя наряженную в платье ступу. Будучи помощником шамана, медведь доставлял души в мир мертвых .

Отметим также, что в мифах дикарей мотив похищения животными не доминирует. В большинстве случаев туземные женщины сами навязываются к ним в подруги, мужья же убивают любовников своих жен. В мифе офайе (Бразилия) женщина встречается с тапиром в навозной яме и удовлетворяет его не столько ласками, сколько вкусной готовкой (вот кого бы в жены Синей Бороде!). Муж расправляется с животным, но женщине удается сохранить пенис тапира, чтобы в уединении получать от него удовольствие. Ее застают за этим занятием и поджигают хижину. Пенис сгорает, а женщина умирает от тоски. Другую подругу тапира заставили скушать этот самый пенис .

В общем, прообраз медведя-жениха надо искать в евразийских, а не «первобытных» мифах. Он питался человечиной, имел отношение к жертвоприношениям и другому миру и даже устраивал запретную комнату, правда, без трупов. Но можно ли сопоставить с медведем остальных женихов? Ведь он — не архаическая старуха и среди персонажей типов 311 и 312 отнюдь не преобладает. Давайте перейдем ко второму сюжету, связанному с окровавленными телами и девушками.