Давайте обратимся к документам экспедиции и зададимся вопросом: а много ли кораблей потеряли русские за шесть лет экспедиции? И главное – что стало причиной их гибели? Итак, пинк «Лапоминк» затонул в 1769 году, сев на мель у берегов Дании в самом начале экспедиции. Кто-то сочтет это навигационной ошибкой, случайностью, а кто-то – диверсией. В ту ночь маяк у мыса Каттегат почему-то не горел. Если бы терпящий бедствие «Лапоминк» не подал сигнал остальным кораблям, на камнях оказались бы и все остальные суда русской эскадры… Экспедиция закончилась бы, едва начавшись. Из-за сложной навигации проливы всегда считались местом крайне небезопасным – там покоится несколько тысяч кораблей, включая несколько русских. Настоящее корабельное кладбище! Достаточно погасить маяк… и трагедия практически обеспечена.

Линейный корабль «Святой Евстафий» взорвался почти со всем экипажем во время Чесменского сражения. Трофейный «Родос» дал течь во время возвращения в Кронштадт и был сожжен экипажем у берегов Пелопоннеса. Небольшой фрегат «Феодор» также тек, как решето, и затонул в октябре 1771 года в бухте небольшого острова Святого Евстратия, едва дотянув до берега. Линейный корабль «Азия» пропал без вести вместе со всем экипажем во время шторма в 1773 году между Паросом и Миконосом. Ни один из членов экипажа не выжил. Единственное, что рассказало о произошедшей трагедии, были выброшенные на берег Миконоса остатки такелажа, обломки шлюпки и орудийного лафета. Пять кораблей были затоплены (согласно архивным документам) в 1774–75 годах в бухте острова Парос по причине ветхости и непригодности из нескольких десятков кораблей! А ведь далеко не все они были новыми. Несовершенство конструкции, достаточно сложные условия мореплавания и навигации в этом регионе, огромное количество подводных опасностей вообще доводили риск утраты кораблей до максимального. Но русские потеряли всего лишь 11! Причем небоевых потерь, из-за технических проблем или навигационных ошибок, оказалось всего лишь пять: «Лапоминк», «Родос», «Азия», «Феодор» и… «Святослав».

Когда сравниваешь современные электронные навигационные карты со старыми картами островов и всего региона, составленными русскими офицерами во время Архипелагской экспедиции, невольно замечаешь, насколько внимательны были составители тех старых карт к деталям: рифам, подводным камням, промерам глубин и мелям. При этом очертания берегов на карте могут радикально отличаться от оригинала. Загадки тут нет. Офицеры эскадры занимались этой работой целенаправленно и использовали опыт местных капитанов, рыбаков, которых чаще всего нанимали в качестве лоцманов. Тем сложнее поверить в случайность катастрофы «Святослава», севшего на мель в 30 квадратных миль! Это мель невероятных размеров! Согласно официальным отчетам, корабль пытались снять с мели, но турки высадили десант на Лемносе, и русским стало понятно, что остров потерян. И тогда «Святослав» подожгли, предварительно сняв с него пушки, вооружение и имущество.

Официальная версия руководителей экспедиции – имущество эвакуировано, а корабль после этого подожжен. И то, что написал Хметевский, – ничего спасти не удалось и корабль неизвестно кем подожжен – входит с этим в явное противоречие. Очевидно, что кто-то побоялся признаться в потере не столько корабля, сколько имущества. За такие вещи пришлось бы не только ответить, но и понести серьезное наказание. Имущество, и в первую очередь пушки, должны были снять. То, что этого не сделали, означает, что поджог был неожиданным, а вовсе не плановым. Война все спишет, решил Спиридов. В документах было записано, что все снято, а уже только потом якобы самими и подожжено. Спустя много лет после окончания экспедиции Хметевский, по сути, выводит свое командование на чистую воду, фиксируя, что ничего не спасено и корабль подожжен неизвестно кем. Кто тогда прав? Если Хметевский, то на дне должны обнаружиться многочисленные пушки, что подтверждает неожиданность поджога и ложится косвенной уликой в копилку диверсионной версии.

Степан Петрович Хметевский как должностное лицо был совершенно непричастен к этому происшествию и мог позволить себе написать, как все было на самом деле. И он написал, что «Святослав» был «зажжен неизвестно кем». Итак, корабль не только сел (посадили?) на мель, но и сгорел (подожгли?). Кто-то очень хотел уничтожить его наверняка.

В записках Матвея Коковцева о Лемносе я нашел довольно точное описание навигационной обстановки в районе острова. Его замечания и рассуждения относительно неточности карт в описании размеров и формы мели у Лемноса, а также ее отсутствия на английских и голландских картах наводят на определенные мысли. Экспедиция пользовалась разными картами – на одних мель была, на других, английских и голландских, не было. Любой моряк, по крайней мере у которого все хорошо с головой и нет умысла, все разночтения трактует в пользу наличия опасности, а не ее отсутствия. И, естественно, учитывает это в своем навигационном плане. Это как сплошная разделительная полоса на дороге – если из-за грязи не видно, считайте, что она там есть, – и поступайте соответственно: не пересекайте и не обгоняйте. Собственно, это и предлагали офицеры «Святослава». Тот, кто целенаправленно хотел утопить корабль, мог сослаться на отсутствие мели на карте и таким образом прикрыться – я ни при чем, так в карте нарисовано! Почему разночтения в картах насторожили только Коковцева, но никак не командиров?

Я мог сколько угодно сравнивать и изучать факты, читать «между строк» «свидетельские показания» участников событий. К ответу на все вопросы меня могло приблизить лишь одно – сам корабль «Святослав». На карту острова Лемнос, которая была составлена русскими офицерами во время Архипелагской экспедиции, мель у восточного побережья острова была нанесена. Как и место гибели на ней «Святослава», обозначенное буквой F. Впрочем, форма мели на карте весьма далека от реальной.