Эпилог
– Ну что, пойдём поплаваем? – Путин вопросительно смотрел на меня.
Фиг его знает, что за гора, с которой спустился он, увидев меня, и как я вообще тут очутился. Не знаю. Но с горы он сбегал, ловко уклоняясь от тяжёлых лап ельника, и даже не запыхался.
– Ну что, пойдём поплаваем? – вопросительно смотрел он.
– Пойдём, – как ни в чём не бывало ответил я, понимая, что мы близко знакомы, и больше ничего не понимая.
Хотя нет, лёгкое ощущение дежавю всё-таки было. Где-то мы с ним уже пересекались накоротке. Не помню…
Мы шли по берегу какой-то реки, как впереди вдруг шевельнулся замшелый валун. Огромный бурый медведь лежал на пути и притворялся, что спит.
– Не бойся, он не спит, – зачем-то сказал Путин, – он притворяется.
Да я и сам знаю, что притворяется. Кто-то говорил про этого медведя. Не помню…
Деревянные мостки причала уходили далеко в реку, а посеревшие от влаги и времени доски почему-то скрипели только под левой ногой.
Ать! Ать! Ать, два, три… Оказывается, я босой и словно со стороны отчётливо вижу, как моя пятка мягко вдавливает доску… Левой! Левой! Ать, два, три… Стой! Ать-два…
На краю причала, свесив ноги, сидит с удочкой какой-то тип помятый. Сразу повернулся ко мне, как скрип прекратился. Пьяный вдрабадан, но скалится радостно. Что-то знаю я про этого чёрта. Не помню…
– А мажем, что я сейчас газетку на воду положу, ты прыгнешь и бошку себе расшибёшь? – пьяненько так спрашивает он и скалится ещё шире.
Придурок, думаю я, кто не знает, что нельзя головой на газету в воде прыгать…
– Сам придурок! – громко перебивает он. – Если умный такой, то чо припёрся? Я же предупреждал тебя?! Прыгай теперь!
– Ага… Сейчас… – вызывающе цежу в ответ. – Только сначала тебя искупаю.
– Не, ну, Вовчик, чо за дела?! – тянет он, заглядывая мне за спину.
От этого гнусавого «Вовчик» пробивает на смех, я оборачиваюсь и… осекаюсь. Не знаю почему.
Молча раздеваюсь зачем-то догола. Оборачиваюсь снова.
– Ну решай, – как-то просто говорит Путин.
На душе спокойно стало, хоть и газетка плавает уже. Но головкой по любасу прыгать не буду, назло хмырю, что скалится…
Хмыкнул про себя, высоко подпрыгнул и плюхнулся в воду бомбочкой, как в детстве, специально, чтоб окатить волной того типа.
Вот так! Плевать я хотел на вашу газетку, вон ошмётки одни вокруг плавают…
Тёплая такая водичка… Ныряю. Выныриваю. Перед носом обрывок на волне покачивается. Заголовок «Ужасная гибель…», дальше оборвано, но память услужливо подсовывает знакомое – «Ужасная гибель армавирского спецназа». Неужто моя статья? После всего уже ничему не удивляюсь, просто читаю: «…повезло немногим. Крушение скоростного поезда «Невский экспресс» №166, следовавшего из Москвы в Санкт-Петербург, признано крупнейшей катастрофой 2009 года. Среди погибших – государственные чиновники высшего ранга, депутаты и сенаторы, известные бизнесмены, политики и журналисты…»
Не, ребята, не моя история, решаю про себя и ловлю рукой другой обрывок: «…согласно официальной версии следствия, крушение явилось результатом теракта чеченских боевиков. Локомотив и первые три вагона поезда пронеслись над местом взрыва на высокой скорости. Остальные вагоны сошли с рельсов и врезались в бетонные опоры электропередачи. Этот удар, по заключению экспертов, и привёл к массовым жертвам среди пассажиров, многие из которых спали…»
Точно, не моя.
В который раз уже оборачиваюсь. Путин одиноко стоит на причале. Смотрит.
– Всё хорошо уже, – говорит, – теперь плыви спокойно…
Москва, 2010 г.
notes
Назад: Глава шестнадцатая
Дальше: Примечания
