Дартфорд

— Как там твоя Кэт? — говорит Ленни.

Винс долго не отвечает. То ли он не слышал, то ли его внимание поглощено дорогой. Я вижу, как он глядит в зеркальце.

— Все еще пособляет тебе в гараже? — говорит Ленни.

Ленни знает, что это не так, и еще Ленни знает, что Вин-су не нравится, когда говорят о его «гараже». Теперь у него «салон» или, еще хлеще, «демонстрационный зал». Как раз Ленни и сказал однажды вечером в «Карете»: «Он говорит, у него демонстрационный зал — ладно, мы все знаем, что он там демонстрирует».

— Нет, — говорит Винс. — Она же ушла, не знаешь, что ли?

— Надеюсь, без работы не сидит, — говорит Ленни.

Винс молчит. Тогда Ленни отвечает за него:

— Я слыхал, что не сидит.

— Так чего тогда спрашиваешь? — говорит Винс.

И чуть сильней нажимает на газ. Мы все слышим, как прибавились обороты.

— Как насчет того, чтобы где-нибудь перекусить? — говорит Вик.

— Любопытно просто, — говорит Ленни. — Мало ли кто что сболтнет.

— Хорошая мысль, Вик, — говорю я.

Вик все еще держит коробку. Пора бы ему поделиться.

— Зря она ни разу не зашла проведать Джека в больнице, — говорит Ленни. — Когда он уже... А он бы обрадовался. Были времена, когда она его дедом звала.

— Не был он ей дедом, — говорит Винс.

— Я бы предложил где-нибудь в районе Рочестер-уэй, — говорит Вик.

— Дочери, — говорит Ленни. — Кому они в радость?

Мы подъезжаем к развязке М25. Машин много.

Ленни смотрит на меня. Он говорит:

— А ты от Сюзи что-нибудь получаешь?

— Бывают письма, — говорю я.

— Как ты думаешь, она приехала бы на твои... ну, словом, объявилась бы, если 6 ты... — говорит он.

— Ну и вопросец, — говорит Вик.

— Зато честный, — говорит Ленни.

— Я об этом не думал, — отвечаю я. Но это неправда.

— Нормальный вопрос, — говорит Ленни.

— Джек был бы не против, если б знал, что мы остановимся перекусить, — говорит Вик. Винс глядит на него.

— А как твое потомство, Вик? — спрашивает Ленни. — Ты-то вроде правильно извернулся: народил себе парочку сыновей, пристроил их к делу, чтоб можно было после уйти на покой. Передать эстафету. И все такое прочее.

— Не жалуюсь, — говорит Вик.

— "Таккер и сыновья", — говорит Ленни. — Неплохо звучит, а, Винс?

Винс не отвечает.

— Правда, Винс?

И Винс говорит, свирепо, сквозь зубы:

— Ну, я Винс. Дальше что?

Он выезжает на соседнюю полосу, чтобы обогнать грузовик.

— Дочери, дочери, — говорит Ленни.

Небо чистое, синее и ясное, по нему плывут только клочки облаков. Легкий ветерок шевелит листву деревьев вдоль обочины. На указателях надписи: «Севеноукс, Дартфорд — в туннель». Мы уже выбрались из Лондона, но вокруг, по обе стороны, еще то ли город, то ли загород. Как будто едешь-едешь, и все по одному месту.

— Ты, наверно, устал держать, Вик, — говорю я, — Хочешь, мы подержим?

— Так когда ты думаешь отвалить в сторонку, Вик? — говорит Ленни. — Когда твои парни возьмут дело в свои руки?

Я гляжу на Ленни. И думаю: погоди маленько, Вик, еще мы двое остались.

— Куда торопиться, — говорит Вик. — У меня пока есть клиенты, ради которых стоит повременить.

Мне не видно лица Вика, но он не усмехается и не поворачивается к нам, чтобы подмигнуть.

— Да и с ребятами мы неплохо ладим. Ты не проголодался, Ленни?

— Пить охота.

— А ты ведь мог бы махнуть куда-нибудь, Вик, — говорит Винс. — Куда-нибудь получше Маргейта.

— Бугор нацелился на Багамы, — говорит Ленни.

— Если каждый заказ под тыщу стоит, — говорит Винс.

— Это Джек во столько обошелся? — говорит Ленни. — Надо сказать Джоан, чтоб копила денежки.

— Если я не ошибаюсь, — говорит Винс.

Вик помалкивает.

— Ты сегодня угощаешь, Бугор? — спрашивает Ленни.

— Так если устал, давай ее сюда, Вик, — говорю я.

— Извини, Рэйси, — говорит Вик, точно он забыл. — Хочешь подержать его немножко? — И поворачивается с мягкой улыбкой, как будто дает понять, что не хотел оскорбить мои чувства.

— И все-таки, Вик, — говорит Ленни, — как решишь, что устал, можно и уйти спокойно, а?

— Я об этом подумывал, — отвечает Вик. — На.

И передает мне коробку.

— Дик с Тревом умеют вести дела? — говорит Ленни.

— Конечно.

— Вот это да, — говорит Ленни. — Это здорово. А дочери — что от них проку, верно, Рэйси? Одна головная боль.

Теперь коробку держу я, Джек у меня на коленях. С минуту мы все смотрим в окошко, потом Ленни говорит:

— И все-таки ты запросто можешь уйти на отдых, Вик. Чем ты хуже молоденькой Кэти?

— Она не уходила на отдых, — говорит Винс.

— Ах, вон оно что? — говорит Ленни. — Стало быть, это правда, что ей не надо жить за чужой счет? Знаешь, по-моему, ты здорово проиграл, Бугор, — она ведь небось приманивала клиентов?

Винс ничего не отвечает.

— Небось одна ее юбка стоила шести твоих галстуков?

Винс ничего не отвечает, но его плечи вроде как малость приподнимаются.

— Я слыхал, теперь у нее свои клиенты появились.

Лицо у Ленни все шершавое, красное. Не знаю, может быть, это из-за того, что он когда-то занимался боксом, или он всегда такой был, но с нормальным, гладким лицом я его не помню. Он бросает на меня косой взгляд, и я чувствую себя дураком с этой коробкой на коленях: выпрашивал ее, как ребеночек цацку. Винс говорит:

— Да, не мешало бы остановиться передохнуть.

— Может, поэтому она и не навестила Джека, — говорит Ленни. — Так ему не пришлось узнать, что его внучка стала...

— Она не его внучка, — говорит Винс.

— А как насчет остального?

— Эй, друзья, — говорит Вик, — не забывайте, кого мы везем. — Ему бы свисток на шею.

— Он все равно ничего не слышит, — говорит Ленни, — и не видит тоже. Правда, Бугор другого мнения.

Я снимаю коробку с коленей. Хочу поставить ее на сиденье между Ленни и мной, но там лежит пиджак Винса.

— Смешно сказать, — говорит Ленни, — но если б меня спросили, какой у Винси девиз, я назвал бы «С глаз долой, из сердца вон».

Ленни смотрит, как я вожусь с коробкой. И говорит:

— Чертик в коробочке, а, Рэйси?

Я ставлю коробку на пиджак и слегка разглаживаю материю, чтобы не помять. Винс чуть поправляет зеркальце, глядит, что я там делаю, но я почему-то уверен: пиджака ему не жалко, не об этом он думает. Он не поворачивает зеркальце обратно.

Мы едем дальше молча, хотя Винс как будто собирается что-то ответить. Он все поглядывает на свой пиджак с коробкой. Наконец поднимает голову и наклоняет ее набок, точно желая показать, что его слова не относятся ни к кому в особенности, но если и относятся, то к Ленни. Его голос звучит как-то странно.

— Я всегда думал, что они нас видят, — говорит он. — Всегда думал, что мы их нет, а они нас да.